Миронов Вячеслав. Охота на «Шейха»

   Андрей приложил палец к губам. Сам он сидел неподвижно, как идол с острова Пасхи. Тело стало уже тяжелым и занемело. Если бы сейчас надо было резко вскакивать и куда-то бежать, то я, наверное, рухнул бы как деревянная колода.
   Периодически кто-то выходил из дома во двор. Андрей вдруг взял из-под груды мусора какую-то палку. Я не сразу понял, что это СВД. Она вся была обмотана какими-то тряпками, очень похожими на мох, что растет на деревьях. Он внимательно посмотрел в оптический прицел, потом молча передал винтовку мне.
   В зеленом свете ночного прицела было видно, что вышла женщина, она набирала дрова, потом пошла в дом. Ничего подозрительного. И, что хорошо — собак не было.
   Как только женщина вошла в дом, радиостанция у Андрея что-то прошуршала — на нем были наушники, под горло выведен микрофон.
   Я посмотрел на окна дома. Окна занавешены плотными шторами. На кухне нижняя часть окна заклеена темной тканью или бумагой.
   Я посмотрел на часы. Прошел всего час, а кажется полночи. Нелегкий хлеб у разведчиков.
   Периодически радиостанция что-то шуршала, Калина отвечал. Я смотрел на него. Он лишь отрицательно качал головой.
   Прошел еще час. Напряжение сменилось усталостью, хотелось спать. Я из всех сил пялился в темноту. Тихо. Андрей сидел в прежней позе.
   И вот около трех часов открылась дверь и вышла женщина. Она обошла двор. Просто обошла, ничего не брала, ничего не делала. Подозрительно. Все граждане спят в это время. Только мы — контрразведчики и разведчики не спим. И террористы.
   Через минуты три вышел хозяин дома — старейшина. Он тоже медленно обошел двор, подергал ворота, надежно ли закрыты. Вернулся и открыл дверь.
   Из дома вышли двое. Радиостанция у Калины зашуршала громко. Он поднял руку, прижал гарнитуру к горлу и сказал просто:
   — Штурм! Живьем брать! — обернулся ко мне: — Смотри. Я пошел, потом тебя позову.
   — Живым, Андрей! Живьем!
   — Знаю, — он кивнул.
   Встал и легко вышел.
   После этого я попытался вскочить. И тут же сел на ящик. Ноги стали как ватными от долгого сидения. Я начал растирать икры, бедра. Кровь побежала. Ноги закололо. Я смотрел в темноту. Ничего не происходило.
   Взял винтовку, стал смотреть. Трое мужчин отошли в самый темный угол и беседовали. Двое из них при этом махали руками и приседали. Один, кажется, бывший милиционер стал отжиматься.
   Какая-то тень мелькнула в углу. Я смотрел. Двое разведчиков спрыгнули с забора и, присев на одно колено, ощерились стволами автоматов в сторону физкультурников.
   Бандиты продолжали заниматься своими делами. Не заметили наших. Это хорошо.
   За спинами двух разведчиков, что были во дворе, спрыгнули еще двое. К воротам на полусогнутых пробиралось человек семь. Они замерли в ожидании команды.
   Ближе к бандитам за забором сконцентрировалось человек десять-двенадцать. Они тихо строили лестницу из своих тел. Один встал к каменному забору, второй — ему руки на плечи, правую ногу назад, чуть присел. И таких «лестниц» было три. Там же я заметил и громадную фигуру Андрея Калинченко.
   Где были остальные бойцы, я не видел.
   Вот медведеподобный Калина поднял руку вверх, вторую приложил к горлу. Секунда и он резко опускает руку. Вперед!
   И разведчики рванули! Четверо, кто были во дворе, рванули вперед, при этом стреляли!!! Они стреляли, сукины дети!!! Они же поубивают всех! Будут трупы! А на хрена мне, нам — трупы?! Тут же рванули и разведчики, что прятались за забором. Они перемахнули через двухметровый забор.
   Те, кто прыгали, тоже стреляли!!! От пуль летели в стороны щепки от дверей, пули рикошетили и, оставив на мгновение искру, уходили вверх.
   Во дворе был ад!
   С третьей стороны забора во двор также перепрыгивали разведчики. Они не стреляли. Они перемещались к первым двум группам. Все происходило мгновенно.
   Чеченцы сначала опешили, но потом упали на землю и ползком попытались пробраться в дом. Старейшина тоже. Но они были живы! Они живы!!! Бойцы стреляли поверх голов!
   Вот один из бандитов достал пистолет и начал отстреливаться. Кто-то из солдат споткнулся и покатился по земле, зажав ногу. Козел! Урод! Он начал стрелять! Он ранил нашего!
   Разведчики подоспели вовремя. Пресекли попытку уползти в дом. Вот их стреножили… Били они их? Били. Но бандиты были живы. И это главное — мне была нужна информация.
   Срочно оказали первую помощь раненому солдату. Я уже спешил во двор. Часть бойцов ворвались в дом. Первую сигарету выкурил за три затяжки. Вторую сигарету в зубы, прикурил от окурка.
   В доме женские крики, визг.
   В конце улицы — шум моторов — БТРы рвутся на помощь своим. Во дворе стоит дым от выстрелов. Несколько карманных фонарей освещают раненого солдата. Нога забинтована, он бледен, по лицу крупными градинами катится пот. Мне страшно.
   Подошел к Калине, он был рядом со своим раненым товарищем. Тронул его за плечо. Он резко повернулся. Я протянул ему винтовку.
   — Как он? — я кивнул на раненого.
   — Дерьмо! Пуля перебила кость и задела артерию. Крови много потерял. Через минуту будут наши — эвакуируют. — Он был мрачен, зол, потом неожиданно резко и громко произнес: — Все будет хорошо, все будет хорошо.
   Как заговор, как молитву.
   А потом уже мне:
   — Они мои! Вы мне обещали! — Андрей в ярости.
   — Хорошо, Андрей. Позже, потом. Идем, у нас с тобой много работы!
   Мы подошли к пленным. Они стояли на коленях, руки за спиной связаны. Ноги связаны. На головах — подшлемники.
   — Забирай! У! Суки! — Андрей ударил прикладом винтовки по почкам «милиционера», тот согнулся и упал на бок. — Мразь. Скажи «спасибо» ему — прибил бы. — Он кивнул на меня.
   Пленные были связаны, с повязками на глазах, поэтому кто их «спаситель» они не видели. Ничего, еще посмотрят.
   — Андрей, сейчас приедет Ступников — заберет этих, — я кивнул на трех преступников. — Дай ему людей, пусть перебросят их к нам. И с ними останутся. Мало ли какая помощь понадобится.
   — Понял. — Калина был угрюм.
   Он смотрел, как грузят в подоспевший БТР раненого.
   — И еще. Возможно, сегодня ночью придется кое-кого арестовать, — смотря, что эти скажут, ты своих людей держи наготове, чтобы по первому свистку начать. Да, и посты усилить надо, чтобы мышь не проскочила. — Я помолчал. — Ни за какие деньги не проскочила.
   — Сомну, сотру в порошок, если хоть одна сука уйдет из этой гребанной деревни. Давай, Серега, работай, — душу вытряхни из этих крыс. Надо кого арестовать — зови, хоть всю деревню повяжу.
   Тут БТР с ревом отъехал от забора, и на его место встала «шестерка», за ней другой БТР. В сравнении с бронетехникой, «Жигули» выглядели как елочная игрушка.
   Из машины вышел Ступников с Мячиковым. Подошли. Им вкратце объяснили ситуацию. Калина распорядился, чтобы пленных загрузили в БТР и отвезли к нам в отдел. Восемь разведчиков сопровождали «груз».
   Мы с Калиной пошли в дом. Всюду погром. В зале на диване сидели три женщины. У одной из них на скуле зрел хороший синяк. Они не кричали, лишь что-то причитали на своем языке. Рядом стояли двое разведчиков.
   — Вот, — один из них протянул своему командиру огромный нож. — За дверью караулила, хотела мне горло перерезать. Я ее успокоил.
   Он кивнул на даму с подбитым глазом.
   — Эй, есть что-нибудь? — перекрывая шум обыска, крикнул Калина.
   — Есть!
   — У меня тоже!
   — И я нашел!
   — Сюда несите! В зал! Света побольше сюда!
   Послышался топот солдатских сапог и ботинок. Стали приносить то, что обнаружили в доме и во дворе.
   Девять автоматов, штук пятнадцать пистолетов. Патронов было много. Часть в цинках, часть в пачках, часть просто россыпью. Гранат около двадцати штук. Запалы ввернуты. М-да, если бы не взяли этих «чижей» во время прогулки, то дорого бы нам дался этот домик!
   Бойцы все приносили трофеи. Вот и старая радиостанция.
   — Настройку не сбили? — спросил я.
   — Нет, как было, так и стоит. Понимаем, — раздался басовитый голос разведчика.
   — А это лично вам. — Из темноты вынырнул разведчик, он нес стопку фотографий.
   Я взял пачку, мне подсветили фонариком. Калина тоже склонился над снимками.
   — Смотри-ка, Сережа, а ведь это ты!
   На фотографии хорошо было видно, как я куда-то иду по какому-то коридору. Здесь же были Ступников, Мячиков и Разин.
   — Где это нас так засняли? — я смотрел.
   — Не знаю, но похожи. — Андрей хохотнул: — Так кто за кем охотится?
   — Это РОВД! — я узнал коридор.
   Все снимки были сделаны с одного места. В РОВД была своя фотолаборатория. Отпечатать там снимки не представляло никакого труда. Фотографий Ступникова и моих было больше всех, хотя вместе мы были в РОВД только один раз.
   — Ребята, вас «заказали»! — Калину это явно развлекало.
   Бойцы притащили еще две мины направленного действия — МОН-90 и МОН-100. Это уже из области тяжелого вооружения. Серьезные ребята. Приволокли две большие картонные коробки. В них на русском и арабских языках была литература про ваххабизм. Картинки яркие, все на тему того, как посланники Аллаха уничтожают неверных и их пособников. Неверные были изображены в виде свиней, но в русской военной форме. Приспешники были тощие, трусоватого вида, по карманам рассовывали российские рубли и американские доллары. Воины ислама вооружены как Рэмбо, с просветленными лицами. Бумага хорошего качества. Странно, Коран запрещает изображать человека. Видимо из пропагандистских целей сделали исключение. Потом почитаю.
   Принесли карту Чечен-Аула. Вот это ценное приобретение. Я посмотрел на края карты. Все номера тщательно срезаны. Но карта военная. Склеена как положено. Обстановка нанесена по всем законам военной топографии. Позиции наших войск — синим цветом, как противника, тщательно прорисованы детали. Условные обозначения нанесены также правильно. Было видно, что обстановка уточнялась. Так одна из рот недавно перебазировалась на скотный двор, поближе к окраине, чтобы прикрыть село в случае неожиданной атаки со стороны глубокого оврага. Только минные поля обозначены схематически.
   Некоторые дома обозначены красным цветом. В том числе и тот, в котором мы сейчас находились. РОВД тоже было обозначено как «свое».
   — А «красных» домов-то много. Как считаешь, контрразведка? — Калина тоже внимательно изучал карту.
   — Если идти по аналогии, то можно и предположить, что эти «красные» домики являются опорными базами духов. Или, по крайней мере, сочувствующими. Что тебе эта подробная карта напоминает, а, разведка?
   — Дай сигарету, а то мои закончились.
   Закурили.
   — Такие подробнейшие карты составляются, когда готовится наступление. Смотри, тут даже указана тропа — проход в минных полях. Там наш патруль ходит. Сам недавно ходил по этому маршруту. Значит, наблюдали. А по нему можно близко подобраться к «блоку», и прямо в тыл. Режь сонных бойцов и иди в деревню. Хитро задумано. Рота незаметно в деревню просочится, и никто не заметит!
   — Я тоже так думаю, -кивнул я. — В деревне, судя по домам с красными отметинами, можно еще человек с полсотни собрать…
   — Плюс с собой можно тяжелое вооружение не брать, в деревне свое есть, — продолжил мою мысль командир разведчиков.
   — Есть что еще интересное? — крикнул Калина.
   — Есть! — голос со двора.
   Пыхтя от натуги, бойцы вкатили в дом пулемет «Максим», весь в смазке. Рядом же грохнули огромные ящики со снаряженными лентами.
   — В коровнике был спрятан, насилу откопали. Если бы не миноискатель, ни за что не нашли бы.
   — Откуда такое богатство? — мы с уважением смотрели на это грозное оружие.
   — Ему лет с полсотни, а смотри, как за ним ухаживали! — с любовью в голосе произнес Калина.
   Подошел, погладил его.
   — Я его себе забираю! — он обернулся ко мне.
   — Забирай, но в остальном поможешь нам, -согласился я. — А «Максимка», скорее всего, деду принадлежит. С войны, может, и с гражданской прячет его.
   — Точно. Ты «колони» его, может, где и пара рев-наганов заныкано. Я его у себя на блок-посту поставлю, а потом к себе в часть, в музей отправлю. Ну и сам тоже постреляю, — он снова любовно погладил по бронещитку пулемета. — Красавец! Все! Бойцы! Собрать все это барахло, и в БТР! «Максима» и все, что к нему относится, — ко мне, а остальное — контрразведчикам. Баб куда? -обратился он ко мне. — На «фильтр»?
   — Давай туда, сейчас некогда с ними.
   — Баб на «фильтр».
   Мы вышли во двор, чтобы не мешать бойцам грузить изъятое оружие. Во дворе уже стояло трое местных милиционеров, солдаты ощерились стволами автоматов, не пропуская их внутрь дома.
   Милиционеры были из рядового состава. Ни начальника, ни его заместителя. Агентов среди них тоже не было. Из их сбивчивой длинной тирады получалось, что мы не имели права проводить обыск в доме без их согласия и участия.
   Калина обвел их тяжелым презрительным взглядом.
   — Пшли вон! Пока я вас как пособников на «фильтр» не отправил!
   Милиционеры продолжали возмущаться. Но умокли, когда увидели как бойцы вытаскивают из дома оружие, боеприпасы, мины, пулемет «Максим». И очень их заинтересовали коробки с литературой. Одна из коробок развалилась. Макулатура посыпалась в грязь.
   Разведчики кое-как собрали ее и стали небрежно скидывать весь этот полиграфический хлам в коробку. Я подошел, взял одну из ваххабистких брошюр, протягул ближайшему милиционеру:
   — На. Почитай.
   Он молча взял ее и оттер от грязи. Уж больно это он любовно делал.
   Калина оставил в доме своих людей. С наступлением светового дня они должны были еще раз просмотреть дом.
   Когда выводили женщин, милиционеры снова заволновались. Что-то кричали обнадеживающее на чеченском языке.
   — Андрей, иди-ка, усиль посты. Думаю, что кто-нибудь попытается покинуть деревню.
   — Ага. Тот самый случай!
   Он подозвал одного из разведчиков. Офицер это был или сержант я не знал, все в одинаковых маскхалатах.
   — Значит так! Падай на технику и объедь все посты! Действуешь от моего имени! Никого не выпускать! Кто не подчинится — пусть валят «на глушняк». Если узнаю, что кто-то вышел «за бобы» — место в «цинке» этому доброму бойцу я обеспечу. После этого прибудешь к начальнику штаба и доложишь, что сделано. Вперед!
   Мы загрузились на БТР и поехали.
 
   Вот и отдел. На крыльце оживленно. В том числе и милиционеры толпятся. Часть гражданского населения стоит рядом. Ждут рассвета, будут устраивать митинг по поводу того, что федеральные войска совсем распоясались, хватают бандитов, житья от них совсем не стало!
   Милиционеры подтягиваются. Вот и начальник РОВД подтянулся, и заместитель — агент Ступникова. А вот и «Демон» стоит в тенечке. Остальных милиционеров я видел, но не знал.
   — А вот и пособники приехали, — Калина был в хорошем настроении.
   — Наносят упреждающий удар, — я скептически посмотрел на нашу охрану. — Андрей, может быть попытка прорыва и отбития задержанных. Сначала женщин, стариков и детей пустят. Ты бы поставил своих гоблинов, а? Главное — рассеять толпу.
   — Сделаем! -кивнул он.
   Потом крикнул своим. Те спешились с БТРа, окружили своего командира, тот поставил задачу. Разведчики выстроили коридор, по которому в наш отдел перетащили все, что изъяли в доме у старейшины.
   Я стоял на крыльце и смотрел. Чеченцы подумали, что привезли кого-то из захваченных, и ломанулись к этой цепочке, но отхлынули, когда увидели ящики, коробки, оружие.
   Из толпы тут же понеслись крики:
   — Подкинули!
   — Их подставили!
   Ну а брани было в наш адрес!
   Я смотрел на всю эту картину в свете электрических фонарей. Конечно не картина Верещагина «Апофеоз войны», но уж больно похоже на пролог к ней. А может, я просто устал и хочу спать?
   — Ну что, Серега! Пошли посмотрим, что «поют» наши подопечные.
   — Пошли! — я бросил сигарету в урну.
   В коридоре были бойцы отделения охраны и разведчики. Среди них выделялся Зерщиков. Он развлекал окружающих тем, что крошил пальцами обломки кирпича, превращая их в труху, в пыль.
   — А вот и особисты — ваши коллеги здесь, — Андрей показал на Зерщикова огоньком сигареты.
   — С чего взял?
   — А они Зерщикова с собой такают для акций устрашения. На психику давит. Впечатляет, конечно. Полные штаны со страху. Ты еще не видел, как он зубами вырывает из столешницы кусок дерева или перегрызает ножку стула?
   — Нет.
   — Посмотри. Первый раз, когда видишь, появляется желание этому бойцу кол осиновый в сердце загнать, — Калина хохотнул.
   — Ты чего его к себе не берешь? — толкнул я Андрея в бок.
   — Неповоротлив и ленив. Это ближе к вам — «заплечных дел мастерам», -хмыкнул он.
   — Кто бы говорил. Если бы не наша информация, хрен бы ты нашел этих козлов. Деревню разнес бы.
   — Разнес бы, но нашел! — он был в хорошем настроении.
   Я увидел бойца из нашей охраны.
   — Вас к начальнику. Срочно! — голос солдата был взволнован.
   — Что случилось?
   — Ханкала звонит, Москва звонит, прокуроры звонят, — дневальный покачал головой, мол, как все хреново.
   — Отдай их мне. Я их «при попытке к бегству», — Калина был озадачен.
   — Да, пошел ты… Иди лучше послушай, может, чего полезного услышишь. Я сейчас к начальнику, потом будем вместе разговаривать с этими уродами.
   Я прошел к начальнику. Тот положил трубку телефона и жадно пил воду.
   — Прибыл, — я закрыл за собой дверь.
   — Ну, ты и кашу заварил! — он отер пот со лба.
   — Ничего я не заваривал. Взял трех преступников, трех пособниц, и помойку всякого барахла. Я даже не допрашивал, времени нет. Они хоть колются?
   — «Плывут», — шеф махнул рукой. — Каждому в отдельности показали это страшилище — Зверщикова…
   — Зерщикова, — поправил я его.
   — Я бы ему фамилию заменил. Зверюга! Ты видел его фокус с табуретом?
   — Нет.
   — Погрыз его в труху. Потом кирпичи в руках растер в порошок. Силища невероятная. Особисты притащили. Посмотри — тебе понравится. Ну, да ладно. Не успели привезти задержанных, как начались звонки. Сначала из местного РОВД. Потом глава администрации прибежал. Потом Ханкала. Потом из местного правительства. Прокурор района, прокурор Чечни, надзирающий прокурор, какие-то авторитетные чеченцы звонили. Короче — все требуют отпустить под подписку.
   — Всех троих? — я налил воды, в горле пересохло.
   — Ага, — шеф кивнул.
   — Ну, и что, командир, будешь делать? — я напрягся в ожидании худшего.
   — А вот им всем! — он согнул левую руку в локте, правую положил возле сгиба.
   — Слава богу. Я думал, что отпускать будем с извинениями и компенсацией морального вреда. — Я закурил.
   — Крупную рыбу взяли. Сейчас их дожать и дальше идти. Я вызвал тебя, чтобы сказать, что времени у нас мало, очень мало. Это сейчас звонки начались, а завтра уже делегации пожалуют, ходоки. Поэтому работать быстро. Разрешаю не отдыхать, — он усмехнулся.
   — Спасибо, барин, спасибо. Век мы вашу доброту не забудем, — я шутливо наклонил голову.
   — А вот откуда они так быстро узнали в Ханкале про задержание? — начальник потер красные глаза.
   — «Дальняя» связь у милиции стоит?
   — Стоит, — шеф уже понял, куда я клоню.
   — Ну, вот и ответ. — Я встал и пошел к себе.
   В моей комнате полным ходом шел допрос беглого милиционера — Артура Хамзатова. Кандидата в покойники. Разведчики, да и не только они, а все военные хотели смерти этого убийцы. Мне его жалко? Нет.
   Допрос вел Гаушкин Володя. Рука на перевязи. Правой пишет. Когда делает неловкое движение — морщится от боли.
   Хамзатов уже сломлен. Голова опущена. Руки и ноги связаны одной веревкой, которая пропущена через табурет. Не убежать, только короткими прыжками с табуретом вместе.
   Когда я вошел, он поднял голову. В глазах страх. Это хорошо. Меньше возни будет с ним.
   — А, Серега! — Володя, поднялся. — Заходи. Молодец! Матерого взял.
   — А я, Вова, мелочью не занимаюсь, — я усмехнулся. — Давай, продолжай, а я попозже вклинюсь.
   Володя, начал:
   — Итак, Артур, продолжим. Ты сказал, что в милицию внедрился по поручению Шейха. Так?
   — Да. — Тот не поднимал головы.
   — Кто еще в местном РОВД пришел из банды по указанию главарей? Фамилии, адреса, чем они занимались. Чем ты сам занимался в милиции?
   И Хамзатов начал рассказывать. Получалось, что из РОВД только человек десять пришли не из банды. Но бандит бандиту рознь, как бы это парадоксально ни звучало.
   Так. Например, даже со слов этого бандита, «Махмуд» — агент Ступникова, он же по совместительству и заместитель начальника РОВД Магомед Асаев, не принимал участия в активных действиях против федеральных войск. Так, мелкая помощь, например, зарядить батареи для радиостанции.
   Мой агент «Демон», он же Иса Гадуев, вообще сторонится всех. Угрюмый. Но пользуется авторитетом. Его боятся. Пришел не из банды Шейха, о себе мало что рассказывает, но слухи ходят, что занимался большими делами, крови на нем много. Что, по слухам, был в одной банде кем-то типа исполнителя. Карал отступников. И не просто в Чечне, а по всей территории бывшего СССР и заграницей тоже. Уничтожал в одиночку не просто отступников, но и всех их ближайших родственников. Мзду не берет, молится истово, но не ваххабит, презирает тех, кто пришел воевать в Чечню за деньги. Говорит, что Чечню надо спасать от всех не чеченцев, и вера здесь ни при чем. Вот тебе и «Демон».
   Про начальника РОВД Артур пояснил, что его держат за «болванчика». Человек пришлый. Никто его не слушает. Теневым лидером является Алим.
   — Что за Алим-Налим такой? — Гаушкин потер раненую руку, поморщился.
   — Алим Саралиев. Формально он сержант. На самом деле является одним из офицеров Шейха. Тот ему доверяет. Слово Алима — закон. Только Гадуев может поступать как хочет. Алим думает, что Иса приставлен Шейхом или арабами наблюдать за ним, и в случае непослушания устранить его. — Артур по-прежнему сидел, опустив голову вниз, и говорил глухо.
   — Понятно. Где живет этот Алим?
   — Алим неместный. Живет прямо в РОВД.
   — Кто фотографировал нас в РОВД? И по чьей команде? — встрял я.
   — Фотографировал Умар Ханбиев. После того как вы, — он поднял голову, — опознали Ислама Исмаилова, Шейх приказал сделать фотографии тех, кто опознал, и передать ему. Сказал, что вы теперь его личные враги.
   — Деньги обещаны? — поинтересовался я.
   — Да, — задержанный кивнул головой. — За тебя — полторы тысячи долларов, за Ступникова — тысяча.
   — Не густо, — мне было смешно.
   — А меня и Молодцова заказали? — Гаушкин был заинтересован.
   — Нет. — Артур покачал головой. — Вы пока не успели нанести ущерб Шейху и его людям.
   — Не подмазывайся к нашей славе. Лучше работай — и тебя «закажут», — я ехидно выпустил струю сигаретного дыма в сторону Гаушкина.
   — Серега, у тебя талант врагов наживать, — Гаушкин сначала рассмеялся, потом гримаса боли исказила его лицо, и он погладил свою раненую руку.
   — Это Бог тебя карает, нельзя смеяться над врагами самого шейха, — я усмехнулся, потом обратился к Артуру: — Фотографии передали в банду?
   — Да, — он сглотнул слюну.
   — Зачем себе копии оставили и как переправили в банду?
   — Алим принес и сказал, чтобы мы опознали, кто именно узнал Исмаилова. Мы указали на тебя. На своем экземпляре он обвел лица, а потом передал.
   — Как передал? Способ передачи? Сам ездил в Старые Атаги?
   — Нет. Ездить запрещено, чтобы не вызывать подозрений у военных. Тайник. У Алима есть тайник где-то и не один. Он спрятал там. Потом по радиостанции вышел на связь и сказал, что оставил фотографии.
   — Понятно. Давай фамилии тех, кто поддерживает отношения с бандой.
   Я закрыл глаза, вспоминая карту, где были нанесены «красные дома». А вот сейчас и проверим его. Под веками горело и жгло. Хотелось спать. Не уснуть бы. Опер уснул на допросе. Это уже смешно. Интересно, а что процитировал бы сейчас Ступников.
   Я вспомнил карту. В цветах, в красках, со всеми условными обозначениями. Это было не так сложно. Я видел карту Чечен-Аула много раз. Сделать наложение из бандитской карты не так сложно. Но как хочется спать! Как я устал!
   Хамзатов начал перечислять. Фамилия, имя, отчество.
   — Э, нет, мужик, адреса давай! — уточнил Гаушкин.
   И бандит начал говорить.
   Гаушкин записывал, а я сравнивал с картой. Все адреса милиционеров, которые он перечислил, совпадали с «красными домами». Но были и еще такие дома.
   — Скажи, Артур, а вот такие адреса, они тоже с бандитами?
   И я перечислил несколько адресов, взятых с карты.
   Хамзатов поднял голову и долго смотрел на меня. Взгляд был долгий, тяжелый, гуляли желваки. Он хотел меня уничтожить.
   Я выдержал взгляд. Ничего сложного.
   — Вы нашли карту. Вы нашли карту! Вы ее прочитали?!
   — И что дальше? Да, нашли, да, прочитали, и мы ее еще качественно изучим. Исходя из карты, и нанесенной на нее обстановки, я полагаю, что Шейх с арабами готовился нас атаковать. Так?
   — Да, — бандит кивнул головой.
   — Кто рисовал карту?
   — Исмаилов. Приходили люди и говорили, что и где, он рисовал.
   — Когда планировалось наступление?
   — Через десять дней. В Старые Атаги должны еще подойти люди.
   — Откуда люди?
   — От Гелаева. Он обещал прислать на подмогу.
   — Это та самая «большая бяка», которую они нам готовили? — Гаушкин присвистнул от удивления.
   — Чую, Володя, что это еще не все. — Я потер виски.