Миронова Елена. Невезучая

   – Ты же понимаешь, что я не могу перекраситься, – с отвращением проговорила Марина. – Неужели я стану портить свои изумительные волосы отвратительной рыжей краской?
   Я благоразумно промолчала. На мой взгляд, волосы, не раз поддававшиеся перекраске, уже ничто не испортит. С другой стороны, блондинкой Марина выглядела сногсшибательно, а кто знает, пойдет ли ей ярко-рыжий цвет волос?
   – К тому же, возможно, он будет проверять, натуральный ли это цвет, – добавила она. – Мы не можем рисковать такими деньгами, понимаешь, Криворучка?
   Я машинально кивнула, хотя на самом деле ума не приложу, зачем людям столько миллионов, и тут же вспомнила, что вряд ли богатенький дядюшка удовлетворится моей внешностью.
   У меня довольно длинные пушистые рыжие волосы, куча веснушек на белой, как сметана, коже. Я даже в солярии загореть не могу, такое вот у меня тело – сразу же обгорает! Нос мой картошкой, глаза… Да, пожалуй, глаза – единственное, чем я еще могу гордиться. Они у меня миндалевидной формы, пронзительного зеленого цвета. Нет, белок глаза, конечно, белый, а зрачок зеленый. Опять неверно. Зрачок у всех черный – радужка зеленая. Если, конечно, я не ошибаюсь, и радужка – это то, что окружает зрачок. Так вот, большой нос и глаза при узкой, тоненькой полосочке рта. Вот так-то. До сих пор удивляюсь, как это Коля Смолянихин обратил на меня внимание. Ведь, стыдно сказать, больше никто… Нет, бывает, конечно, подвыпившие граждане лезут ко мне на улице – со спины. Но и все!
   Мне хотелось сказать Марине, что задумка ее ни к чему не приведет. Наверняка этот лорд Адриан выдвинет требование, чтобы невеста его родственника, которому должно продлить этот русско-английский род, была не просто рыжеволосой, но и красивой. Увидев же меня, он наверняка испугается, и тогда не видать Марине с Толиком обещанных миллионов. Но я мужественно промолчала. Мне хотелось услышать, что скажет дальше Клюева. И вообще, как она это представляет себе – выдать меня за себя? Я уже понимала, что эта затея ошибочна и провальна, но, боже мой, мне так не хотелось отпускать Марину, такую яркую, красивую, живущую настоящей жизнью. Я словно подпитывалась от нее – не энергией, нет, а тем воздухом, которым дышит она. Ведь наверняка она и дышит другим воздухом – ведь наши жизни так не похожи. Мне хотелось прикоснуться к ее жизни, к ее личности, натянуть на себя ее личину хотя бы на несколько минут, чтобы понять, каково это – быть красивой, успешной, любимой. Вот почему я не возражала ей и продолжала внимать, хотя уже знала, что ничего из этого не выйдет. Странно, что сама Марина до сих пор этого не поняла. Неужели она настолько привыкла ко мне в школе, что даже не замечает моего некрасивого лица? Да я уверена, что Толик не станет терпеть меня возле себя даже несколько минут – ему будет неприятно!
   И все же я лицемерно спросила:
   – И что ты предлагаешь?
   – Ты должна мне помочь, – безапелляционно заявила бывшая одноклассница. – Сделать вид, будто ты – невеста Толика. Больше от тебя ничего не требуется.
   – Но как? Мы же с ним даже незнакомы, – удивилась я. – Наверное, ему надо привыкнуть ко мне…
   – Зачем ему к тебе привыкать? – Марина в очередной раз уставилась на меня с подозрением. – Ты задумала отбить моего жениха? Не волнуйся, даже ради денег он с тобой не останется, – хохотнула она.
   Я покраснела. Ну вот, оскорбления уже начались.
   – Я не имела в виду ничего такого. Просто как ты себе это представляешь? Я приду в ваш дом, и он сразу же сможет сделать вид, будто мы любим друг друга? И вообще, этому лорду не покажется странным, что у Толика уже есть рыжеволосая невеста? Это что, простое совпадение? А если бы он был уже женат, и не на рыжеволосой?
   – Действительно, об этом я не подумала. – Марина закусила губу и замолчала на несколько минут. – Значит, делаем так! – наконец-то воскликнула она. – Ты приедешь раньше на день, чем лорд Адриан, чтобы познакомиться с Толиком и осмотреть дом.
   – Лорд Адриан приезжает? – перепугалась я.
   – А иначе зачем ты была бы мне нужна? – Марина презрительно сощурила прекрасные глаза небесной голубизны. – Мы бы просто отправили лорду фотографию любой девушки с рыжими волосами, и все. Но, увы, англичане очень скрупулезны и педантичны, так что он приезжает сам, чтобы воочию увидеть невесту своего племянника. А насчет того, что у Толика уже есть рыжеволосая невеста, не волнуйся. Лорд Адриан принял это на веру только потому, что все мужчины из их рода женились на рыжеволосых. Следовательно, вполне естественно, что у Толика в крови любовь к рыжим. Это даже закрепило статус Толика как настоящего родственника лорда.
   – Я боюсь, – залепетала я. – А если я не справлюсь?
   – С чем? – усмехнулась Клюева. – Тебе и делать-то ничего не придется, только жить в этом доме несколько дней и делать вид, будто ты давно знакома с Толиком и любишь его.
   – Но ведь нам придется спать в одной комнате! – с ужасом воскликнула я.
   – Ну нет, милая, – разозлилась Марина, – спать с Толиком ты не будешь. В его спальне две комнаты, так что вы будете разделены стеной. Не думаю, что лорд захочет проверить, чем вы ночью занимаетесь, к тому же Толик будет закрывать спальню на ключ. Не волнуйся, целоваться с Толиком тоже не придется: всем известна английская сдержанность и холодность.
   – А если лорд что-то заметит? – не унималась я. – Если почувствует отчуждение между нами? Мы можем этого не заметить, а со стороны всегда видно, насколько тепло люди относятся друг к другу!
   – Мы с Толиком продумали и этот момент, – с довольным видом сообщила Маринка. – Он каждый день будет устраивать застолья, во время которых лорд накушается и напьется до безобразия и ему ни до чего не будет дела. Если у вас и произойдут какие-то несостыковки в общении с Толиком, он ничего не заметит.
   – То есть Толик будет поить его каждый день? – уточнила я.
   Это и вправду меня немного успокоило. Лорд вряд ли удивится столь обильным возлияниям – ведь весь мир знает, что русские пьют больше других народов! А во время пьяного угара ему недосуг будет замечать какие-то неточности в наших с Толиком ответах, а также странности нашего поведения, если таковые появятся.
   – Ну разумеется. – Марина снисходительно откинула золотистую кипу волос с плеча. – Кто не согласится выпить русской водки да под хорошую закуску? Не дрейфь, он будет возить лорда на охоту, на рыбалку, покажет ему российский колорит во всей красе. Тебе только останется сидеть дома!
   – Подожди, – спохватилась я, – но ведь я же работаю!
   – Значит, возьмешь отпуск, – велела Марина, – или уволишься. Что у тебя за работа? Уверена, что никакой пользы ты на ней не приносишь, только штаны протираешь. Мы тебе заплатим. Тысячу долларов.
   – Да не надо мне платить, – возмутилась я, – не нуждаюсь в деньгах. Но и увольняться я не хочу.
   – Значит, сядешь на больничный. Не переживай, я тебе его сделаю, у меня знакомая работает в поликлинике. А деньги все-таки возьми: так мне будет спокойнее. Ты просто будешь выполнять свою работу, за которую заплачено. Ну что, договорились?
   – Мне надо подумать, – промямлила я.
   Казалось бы, о чем здесь думать? Никогда еще в моей жизни не было и не будет подобного приключения. И все же какая-то мысль не давала мне покоя, но я никак не могла ухватить ее за хвост.
   – Видишь ли, Криворучка, – Марина перегнулась ко мне через стол так, что ее огромные голубые глаза оказались в нескольких сантиметрах от моих глаз, – лорд Адриан приезжает уже послезавтра. Поэтому завтра с утра ты должна быть в нашем с Толиком доме, чтобы оговорить некоторые детали и узнать главные события нашей жизни, чтобы вы одинаково отвечали на вопросы лорда и ты не попала впросак.
   – Постой, а где ты будешь все это время? – вдруг решила уточнить я.
   – Не волнуйся, я буду рядом, – пропела Марина.
   – В каком смысле? – не поняла я.
   – Я буду жить в этом же доме, – пояснила Марина, – играть роль домработницы. Сначала мы хотели сделать вид, будто я сестра Толика, но потом поняли, что Адриан может узнать, что у Толика нет ни братьев, ни сестер. Так что я – домработница.
   Я невольно хихикнула. Представить себе Марину в роли домработницы было просто невозможно.
   – Хватит ржать, – прервала она меня, – настоящая домработница тоже будет там.
   – А если лорд Адриан влюбится в тебя? – пришло мне в голову.
   Этим вопросом я явно польстила Марине. Она заулыбалась и смягчилась, положительно поглядывая на меня.
   – Такое возможно. Толик уже высказывал подобное мнение, пытаясь удалить меня из дома на время его приезда, – промурлыкала Клюева. – Но тебя это не должно интересовать, с этим я разберусь сама. По рукам?
   Мое богатое воображение тут же нарисовало картину: вот большой дом, в столовой за круглым столом чинно сидит симпатичный парень – Толик (я его не видела, но наверняка у него приятная внешность, раз Марина в него влюбилась), я, старик с трясущимися руками – лорд Адриан (раз он озаботился проблемами завещания, вполне естественно, что возраст его весьма преклонен), а Марина прислуживает нам за столом. И так как она не умеет этого делать, то постоянно обливает вином кого-то из нас, неловко ставит тарелки с едой, брызгая горячим соусом, роняет попеременно то хлеб, то столовые приборы… Лорд Адриан напивается и его старое морщинистое лицо становится похожим на брюкву. Он начинает распевать старые русские песни, немилосердно фальшивя и путая слова, а Толик лицемерно подхватывает. Я же сижу, глупо улыбаясь, наблюдая за этой сладкой парочкой… Да уж, ничего привлекательного. С другой стороны, всегда интересно выдать себя за кого-то другого, побывать в шкуре другого человека или хотя бы прикинуться им. К тому же что меня ждет впереди? Все те же беспросветные будни в библиотеке с Александровной, которая в очередной раз станет хвастаться своей новой вставной челюстью, которую ей преподнес зять в день рождения. Челюсть необычная, она в комплекте с брелоком, нажав на который раздается сигнал, по которому можно определить местонахождение челюсти. Александровна радовалась подарку, как ребенок. А я сразу сообразила, что зятю просто надоело находить вставные зубы то в собственной кружке, то в других неподходящих местах, поэтому и пришлось раскошелиться на дорогой подарок для тещи.
   На весах – два старика: лорд Адриан и Александровна. Но если последнюю я знаю как облупленную, ведь мы работаем с ней уже много лет, то английских лордов никогда не видела вживую. И кто знает, представится ли когда-нибудь подобный случай?
   – Даже не знаю, – протянула я, – это так неожиданно…
   – Да что ты мямлишь, – разозлилась Клюева, – будто тебе предложение руки и сердца делают! Тебе же все равно нечем заняться, а так хорошим людям поможешь. Будешь знать, что не напрасно воздух коптишь! Вообще-то я так и знала, что с тобой каши не сваришь!
   – А если знала, то зачем же приехала?
   – Подумала: а вдруг Криворучка изменилась, стала настоящей женщиной, а не серой мышкой! – Марина прищурила глаза.
   – А я что, искусственная женщина? – обиделась я.
   – Да я не в этом смысле! Просто настоящие женщины живут здесь и сейчас, они ничего не боятся, с удовольствием пробуют что-то новое, живут на всю катушку.
   – А я? – Я поджала губы.
   – А ты как в школе – тебя словно и нет вовсе! Ты – человек-невидимка.
   Мне стало так обидно, что я чуть не расплакалась. Уж очень сложно и тяжело слышать такие слова от девушки, которая когда-то списывала у тебя все подряд. Неужели я и в самом деле такая? А вот и нет!
   – Я согласна, – торжественно произнесла я. – Но не более чем на неделю.
   – Не волнуйся, лорд Адриан в письме упомянул о том, что приедет всего на несколько дней, так что ты будешь свободна гораздо раньше, чем через неделю, – подмигнула мне Клюева. – Вот и славно. Значит, завтра с утра я за тобой заезжаю. Слушай, а может, ты сама приедешь к нам за город?
   В этом вся Клюева. Мало того что я делаю ей большое одолжение, так еще должна и сама выбираться за город!
   – Не вопрос, – кивнула я.
   А вот в этом вся я. Прекрасно понимаю, когда люди мной пользуются, но отказать им не могу – теряюсь перед наглостью и напором.
   Марина нацарапала на салфетке мне их адрес и свой мобильный телефон и отбыла.
   Я задумчиво сделала себе бутерброд и с удовольствием пожевала соевую колбасу. К сое меня приучил папа. Он несколько лет назад увлекся здоровым питанием, и нас с мамой подсадил на него. Но, честно говоря, я просто думаю, что ему надоели все эти рестораны, сауны, спиртное и, чтобы не выглядеть дураком перед партнерами, он начал говорить им, что является сторонником здорового образа жизни. И знаете, самое интересное, что многие из его окружения последовали за ним с радостью, словно ждали этого момента. Просто мужчины таковы: им совершенно не хочется выставлять на свет божий свои болячки, которых в пятидесятилетнем возрасте наберется немало! Или просто они устают от привычного образа жизни, но им стыдно в этом признаться. Вот и мой папа – он проделал долгий, но очень успешный путь от простого челнока к владельцу супермаркета и, видимо, устал от всего. Ему надоело каждый день «по работе» прикладываться к виски, хотя он всю жизнь предпочитал простую водку, надоело ходить в модную сауну, хотя он обожает париться в баньке. Надоело есть лобстеры, когда хочется обычных горяченьких пельменей. Но ведь положение обязывает! И мой папа нашел выход! Правда, сам к нему долго привыкал. Он ведь не лицемер, мой отец! Поэтому раз заявил во всеуслышание о здоровом образе жизни, значит, обязан его придерживаться даже в домашних условиях, – ведь он очень дорожит нашим с мамой отношением к нему! Вот папа и стал придерживаться… Мы с мамой все отлично поняли, но и виду не подали!
   А выглядело все примерно так: мы с мамой завтракали яичницей с беконом и бутербродами с маслом и сыром или шоколадной пастой, а папа кушал овсяную кашу на воде, запивая ее обезжиренным кефиром. Мы обедали наваристым борщом, на второе потребляя французские сосиски с тушеной капустой, на десерт – шоколадный мусс, а папа давился соевым тушеным мясом и салатом из помидоров и огурцов, заправленных лимонным соком. На ужин мы с мамой довольствовались бутербродами с красной рыбкой или колбасой, а папа, стиснув зубы, пил травяной настой с ложечкой меда и позволял себе пару тостов. На него было жалко смотреть. Папа чуть не плакал от желания слопать горячую булочку с джемом, запить все это жирной простоквашей и закусить куском копченой колбаски, но ему было нельзя! Он сам себе запретил! Мы с мамой тоже мучились, глядя на него, и нам еда стала не в радость.
   Поэтому примерно через пару недель мама нашла выход из создавшегося положения. Она перевела и нас на диетическую пищу. Папа был очень доволен, потому что мама умудрялась из разрешенных постных продуктов приготовить нечто очень вкусное. Но я однажды увидела, что мама отступает от нормы и кладет в кашу масло, пока папа не видит. Главное, он думает, что ест здоровую пищу, – таков был девиз мамочки. И я была с ней полностью согласна: ведь если посредством постной пищи мама и папа обрели стройные формы, то мне-то они были ни к чему, я и так уродилась худой. Несмотря на булочки, которые поедала в течение дня, я все равно не толстела ни на килограмм. А мне так хотелось поправиться, иметь хотя бы какие-нибудь формы!
   Нет, полным людям живется проще, чем худым, – им хотя бы можно похудеть! А вот худым поправиться просто невозможно – это я уже поняла. Но вот удивление – когда я стала есть эту самую здоровую пищу, я начала поправляться! Представляете – булочки с маслом, жутко калорийные, на меня не действовали, зато начали действовать соевые мясопродукты и овощные замороженные смеси. Дурдом! Если бы мне об этом рассказал кто-то другой, я бы ни за что не поверила, но ведь это была я сама, у которой все не по-человечески! Приходилось признать, что природа и здесь обидела меня, наградив не только некрасивой внешностью и дикой невезучестью, но и неправильным обменом веществ. Так что мама с папой ели здоровую пищу, чтобы быть здоровыми и стройными, а я – чтобы стать хоть немного рельефнее.
   Я вытерла крошки со стола, положила продукты обратно в холодильник и легла спать, потому что было уже час ночи.
   Утром, вспомнив, что мне надо на работу, чтобы предупредить Александровну о том, что я беру больничный, я поднялась, умылась, стараясь не глядеть в зеркало. А ведь и правда – зачем мне рассматривать себя, если мое отражение меня не радует, и, накинув шубу, вышла из квартиры. Шуба была папиным подарком, поэтому я все-таки носила ее, но только на работу. Но если бы была моя воля, я надела бы что-нибудь менее заметное – пуховик, например, или свое старенькое пальтецо. Потому что роскошное меховое манто привлекало внимание, и я часто ловила на себе завистливые взгляды женщин. Я даже словно читала их мысли: «Ну зачем такой уродине такая шуба? Вот на мне бы она смотрелась…»
   Под тяжестью этих взглядов и этих мыслей я съеживалась, сутулилась и стремилась в вагоне метро сесть, чтобы быстро закрыть глаза и не видеть взоров, обращенных на меня и мою шубу. Потому что если стоять, то глаза уже не закроешь, а следовательно, можно будет увидеть все эти переглядывания девушек и откровенные насмешки мужчин. Поэтому я влетела в метро, плюхнулась на единственное свободное место с краю и закрыла глаза, вспоминая вчерашний невероятный случай.
   Надо же, впервые за много лет я предвкушала предстоящий день, и даже не день, а целую неделю – скорее всего, англичанин приедет именно на такой срок. Уже сегодня я окажусь в обществе красивых людей, которые будут от меня зависеть! Приятно, что я хоть чем-то могу помочь другим! Обычно от меня вообще ничего не требовали с самого детства, потому что с меня попросту было нечего взять.
   От природы я всегда была робкой девочкой, болезненной и трусливой. Я не гуляла на улице зимой и не лепила снежных баб с другими детьми, потому что все зимние месяцы захлебывалась в соплях.
   В магазин за хлебом меня не отправляли, потому что он находился через дорогу от дома, а я панически боялась переходов. Светофора у нас на перекрестке не было, на асфальте виднелась «зебра», но я не могла заставить себя ступить на нее и всегда дожидалась скопления народа, чтобы вместе со всеми перескочить проклятую зону. Мы жили в Митине, тогда этот район только начинали отстраивать, наш дом, старая хрущевка, непонятным образом оказался среди новостроек, которые даже наполовину не были заселены. Так что можно себе представить, сколько мне приходилось ждать хотя бы одного человека, решившего перейти улицу, да еще и поспеть за ним! Поэтому родители, которые по часу не могли дождаться собственное чадо из магазина, освободили меня от этой обязанности, вменив другую. Теперь я должна была выносить мусор.
   Имея от природы маленький рост и тщедушное строение тела, я исправно волокла ведро к машине, которая собирала мусор и приезжала каждый вечер ровно в половине седьмого. Но всякий раз со мной случался казус. То я, поскользнувшись на банановой кожуре, падала прямо на лестнице, ведущей к мусоросборнику, и, глотая слезы стыда, ползала у жильцов окрестных домов под ногами, запихивая рассыпанный мусор обратно в ведро. То машина почему-то уезжала прямо перед моим носом, хотя шофер был обязан оставаться на месте до семи часов. Или я, с трудом поднимая ведро к люку и переворачивая его, внезапно оказывалась вся засыпана картофельными очистками и другими отходами жизнедеятельности нашей семьи.
   Родители повздыхали и поручили мне уборку квартиры. Вернее, мыть пол меня не заставляли, зато я должна была пылесосить и протирать пыль. С пылесосом я справилась удачно. Довольно оглядев чистый ковер, я стала вытаскивать пылесборник, и конечно же он вывалился у меня из рук, крышка отвалилась, и весь тщательно собранный мной мусор оказался на своем законном месте. Я взялась было заново пылесосить, ожидая похвал от родителей, которые должны были вернуться с минуты на минуту, но мне, как всегда, «повезло». Электричество отключилось, и мама с папой застали меня в тот момент, когда в кромешной тьме я пыталась собрать рассыпавшийся мусор вручную. Тут же, словно по волшебству, включился свет, и я увидела, что не только не собрала мусор, но и разнесла его по всему ковру, то есть весьма тщательно разложила по местам.
   – Неумеха ты моя! – вздыхала мама.
   – Не расстраивайся, – вторил папа, – вот как раз из таких неуклюжих людей в будущем и получаются настоящие светила науки!
   Наверное, я родилась в понедельник, потому что все, за что бы я ни бралась, валилось из рук. В большинстве случаев я только все портила. В школе учителя считали меня хулиганкой. Ну и верно, как назвать девочку, которая за один урок умудрялась разбить пробирку на уроке химии, сломать перекладину на физкультуре и перевернуть на соседку обед в школьной столовой? Почему-то все мои робкие ответы считались ехидными замечаниями и вызывали взрыв учительского негодования.