Боевые задачи были всем известны. Гвардии полковник Преображенский подробно изложил их экипажам. Сейчас требовались лишь некоторые уточнения. И прежде всего о погоде.
Когда в комнату вошел инженер-метеоролог Владимир Константинович Шестаков, высокий, подтянутый, все оживились. Это и понятно. Хотя работа бомбардировщиков рассчитана по минутам: взлет, время в пути, удар, пеленги и посадка, определены и запасные цели, но погоду заранее не рассчитаешь. И хотя представитель штаба гвардии капитан Серебряков раздал маршруты полетов, отметил обязательные точки прицеливания, выдал фотоснимки, где воспроизведены вражеские порты, железнодорожные станции, нефтесклады, военные заводы, все равно сведения о встречных циклонах и туманах всем были необходимы как наиважнейшие.
Вот почему все взоры обратились к метеорологу.
- Туманы вас не застигнут, - сказал Шестаков, поднимая указку к карте. - Единственный аэродром, который может закрыться плотным туманом, это наш.
- Хорошенькое дело, - недовольно буркнул летчик Иван Шаманов, человек богатырского телосложения, - все время нас закрывают туманы.
Он нахмурился, словно Шестаков был в чем-то виноват. Владимир Константинович уже привык к подобным выпадам и знал, как клянут метеорологов летчики, если случится им в чем-то ошибиться.
Поправив реглан, Иван Гаврилович Шаманов грузно. поднялся. За ним вышел штурман Михаил Васильевич Лорин.
В 22.20 надел шлем гвардии лейтенант Григорий Червоноокий, застегнул планшетку гвардии старший лейтенант Деревянных. Вышли Иван Борзов, Никита Котов, стрелок-радист Иван Рудаков. Направился к дверям флагманский штурман Петр Хохлов. Не торопясь, встал Василий Балебин. Последними вышли остроносый штурман Борис Черных, грузный Григорий Волконский, суетливый Дмитрий Кошелев. У штурмана Кошелева смешная привычка - он широко размахивает руками, словно птица крыльями.
На КП остаются несколько человек: оперативный дежурный Иванов, начальник связи капитан Носков, комиссар Александров. Начальник связи говорит:
- Летуновский запросил луч. Начальник штаба одобрительно кивает головой: значит, полный порядок, скоро зайдет на посадку.
Я вижу, как чьи-то бортовые огни плывут над аэродромом. Потом самолет набирает высоту. Огоньки исчезают.
Гвардейцы уходят в глубокий вражеский тыл. Спустя некоторое время дежурный докладывает гвардии полковнику Преображенскому:
- Тридцать второй в воздухе! Семерка, по времени, над целью. Шаманов дает погоду... Капитан Косов над целью, отбомбился, возвращается.
Уходит в ночь Николай Васильевич Челноков. Он тоже поведет свой Ил-4 к вражескому порту.
Время тянется медленно. Часы выстукивают свое.
Звонят телефоны. Носков подходит к одному из них.
- Иван Иванов и Григорий Червоноокий попросили посадку.
На аэродроме уже дали вертикальный луч. Шаманов садится, выключает моторы.
Техники осматривают машину, подвешивают новые бомбы. Шаманов входит в комнату, скупо докладывает.
- Ну как? - спрашивает метеоролог Владимир Шестаков. - Какая над целью погода? Не подвела?
- Видимость шесть километров, - отвечает устало Шаманов. - Погода ясная, - и потирает озябшие руки.
- Прогноз подтверждается. Но вы не заметили, случайно, откуда ползет дымка? - спрашивает Шестаков.
- Не заметил, но видимость хорошая.
- Вот, - говорит Шестаков, - погода, оказывается, может иногда подчиниться нашему расписанию!
Капитан Комаров в штабе отдает распоряжения, потом выслушивает оперативного.
- Майор Челноков выполнил задание! Возвращается, - докладывает оперативный. - В районе вражеского порта сплошное пламя. Порт горит! Волковский тоже наблюдал над целью пожарище. Молодцы, ребята!
- Ну этот муж дремучий пожар учинит!
- Совершили посадку гвардии майор Челноков, гвардии лейтенант Деревянных, гвардии старший лейтенант Борзов, гвардии майор Дроздов, докладывает оперативный дежурный.
- Сколько прожекторов было над целью? - спрашивает, входя. Челноков.
- Семнадцать, - отвечает Шаманов.
- Кто впереди вас шел?
- Косов, с ним в паре - летчик Деревянных.
- Хорошо бомбили! Очень хорошо бомбили. Наблюдались взрывы и крупные пожары. Хор-ро-шо!
- Я тоже наблюдал два сильных взрыва, но точно не знаю, что это было. Самолет наш подбросило и осветило. Вот тогда и мы ударили, - говорит штурман Хохлов, летавший с Челноковым.
- Да, скажу я вам, укрепленьице. Не колупнешь даже бомбой такого калибра. Не колупнешь!
Смотрим на карту. Петр Ильич Хохлов бомбил сильнейший укрепленный железнодорожный узел.
- Какая высота разрывов зенитного огня? - спрашивает Преображенский у Челнокова.
- Снаряды рвутся далеко в стороне справа. Только один разорвался у нас почти под люками.
Штурманы садятся, пишут донесения, делают отметки на картах. Серебряков тут же переносит сведения на общую карту.
И опять - в холодную ночь. Луна еще не показывалась. Белесое облачко пересекло черную полосу северной дымки.
Бортовые огни самолета Зотова, вылетевшего на задание, мелькнули над аэродромом, медленно проплыли и незаметно исчезли. За ними проплыли другие огни.
На старт выходит гвардии лейтенант Деревянных. Плотно захлопнув фонарь кабины, Деревянных прижимается к спинке сиденья.
Моторы работают на малых оборотах, но через минуту-две они грозно зарычат. Деревянных поглядывает, ждет сигнала. Наконец Преображенский разрешает взлет. Ил-4 устремляется в темень.
Его место на старте занимает машина Сергея Ивановича Кузнецова. Боевой летчик отрывает от земли перегруженный самолет плавно, почти незаметно. Многим известно мастерство этого незаурядного летчика. Валерий Чкалов пролетел в Ленинграде под Кировским мостом, а Сергей Иванович Кузнецов на бомбардировщике пролетал под железнодорожным мостом в Пестово. И хотя ему основательно попало тогда от полковника Преображенского, но Кузнецов дважды пролетал под мостом. Отчего это? Может, от безрассудства? Нет, летчик смелый и дерзкий, он прикидывал, как ему поступить, если... Ведь на войне всякое бывает.
Ушел в воздух Кузнецов. А слева выруливает капитан Пушкин.
За ним пошли, гудя и вздрагивая, самолеты гвардии капитанов Пяткова и Балебина, гвардии подполковника Ведмиденко.
Подполковник Ведмиденко уходил в небо, когда справа, за домами, выглянула огромная золотистая луна, невольная и желанная спутница летчиков. Луна озарила своим блеском просторный аэродром, прилегающие к нему поля и торчащие черными пятнами дома деревни. Слева, вдалеке, замелькали в небе сигнальные ракеты противника, пролетели огненные снопы пулеметных очередей, донеслись разрывы снарядов.
Фронт рядом с Ленинградом. Враг бьет по нашим самолетам, а в ответ сыпятся на позиции гитлеровцев искрящиеся струи огня. В небе поминутно скрещиваются огненные сабли прожекторов.
Совсем недалеко шарят по небу сверлящие фары вражеских истребителей. Это ночные перехватчики.
Белые облака медленно ползут над самой линией фронта. На фоне их отчетливо виднеются орудийные всполохи.
- Немцы стреляют очень нервно, - поглядывая туда с командного пункта, говорит Челноков, расстегивая реглан. - Наши гвардейцы, видимо, дают им "прикурить".
Но противник в долгу не остается. На большой высоте над нашим аэродромом (мы это отчетливо слышим) ползают, крадучись, с приглушенными моторами воздушные охотники. Нет-нет да и сбросят светящуюся бомбу на парашюте: прощупывают, ведут ночную разведку.
В штабе полка и на командном пункте работы много, только успевай. С воздуха радируют о погоде в районе цели. Некоторые из наших просят вертикальный луч, вернувшиеся докладывают о выполнении боевых заданий. Доклады принимает Николай Васильевич Челноков. Преображенский следит за всем внимательно и настороженно, успевая каждому дать четкие указания.
Выясняется: в районе городов Пушкина, Гатчины, Красного Села и Тосно противник ведет сильнейший зенитный огонь, там барражируют вражеские истребители. Оперативный дежурный принимает сообщения одно за другим. Два истребителя в районе цели атаковали капитана Балебина. Один напал снизу, другой - сверху. Экипаж принял бой. Истребители, почувствовав, что им несдобровать, отвязались. Капитана Пяткова поймали шесть прожекторов, и сразу же на него обрушились три "мессершмитта". Одного истребителя "успокоил" стрелок-радист Фишман. Он отличается особым снайперским чутьем и бьет без промаха.
Подполковник Ведмиденко, как выяснилось, попал в сплошную бурю зенитного огня. Надо было снижаться. Ведмиденко решил обмануть зенитчиков. Он вынырнул из огня и зашел со стороны вражеского тыла. Немцы не успели сделать по самолету ни одного выстрела.
В штабе получено еще одно сообщение: гвардии капитан Пушкин задание выполнил, но возвращается на одном моторе.
Другие экипажи пошли уже на третий вылет, а некоторые успели сделать по четыре, даже по пять вылетов. Никто не жаловался на усталость.
На вражеские коммуникации близ Ленинграда сброшена тысяча тонн металла. Защищаясь, немцы израсходовали снарядов в три раза больше. Зенитные батареи захлебывались, не успевая отбиваться от непрерывных ударов с воздуха. Гасли прожекторы. Умолкали орудия и пулеметы. А удары гвардейцев все возрастали.
Потом над линией фронта - это мы заметили все - вспыхнул огромный огненный шар, рассыпался вверху и горящей головней полетел к земле.
- Кого-то срубили! - волнуясь, говорит Челноков, наблюдающий за боем с командного пункта.
- Кого? Неужели Деревянных?
Оперативный дежурный смотрит на график вылетов. Да, над целью в эту минуту действительно был летчик Деревянных.
Идут запросы. Ответов нет. По времени на посадку должен прийти гвардии капитан Пятков. Пока Пяткова тоже нет. А может быть, это Иван Недоступ? И Недоступа нет. Он вышел на цель только минутой позже экипажа Деревянных.
- Передайте полковнику Преображенскому, - говорит оперативный, "тройка" наша совсем не отвечает?
Дежурный офицер едва успел снять трубку, как "тройка" заявила: "Иду на посадку! Тройка". Значит, не Деревянных погиб. А кто же? Кто же погиб?
Запрашивают "двадцать второго". Тот отвечает:
- Запрашивайте "нулевку"!
"Нулевка" не отвечает. В штабе наступают напряженные минуты. Подполковник Ведмиденко, летавший на "нулевке", ранее сообщил, что задание выполнено, но посадку почему-то до сих пор не произвел. Тревога еще больше усиливается. И вдруг:
- "Нулевка" идет на посадку!
Машина приземлилась. Вслед за "нулевкой" делает посадку капитан Пушкин. Не задерживаясь, он снова выруливает на старт.
Прожекторы то внезапно гаснут, то мгновенно вспыхивают. Вертикальный луч сверлит небо, потом опять исчезает. В конце аэродрома маленькой точкой мигает карманный фонарик. Это гвардии полковник Преображенский регулирует движение самолетов.
Машины заправлены всем необходимым. И вот гвардейцы снова в воздухе.
На командный пункт заходит гвардии старший лейтенант Соболев, начальник боепитания.
- Товарищ Соболев, как обстоят дела с боезапасом? - спрашивает Челноков.
- Хватит, товарищ гвардии майор. Боезапас под рукой, сколько угодно. За нами остановок не будет!
За шесть часов боевой работы не было перерывов с доставкой бомб. Окопавшимся под Ленинградом фашистам наверняка запомнилась эта ночь! За шесть часов летчики сбросили не одну тысячу тонн боезапаса. На другом участке, по соседству, чувствительные удары по врагу наносили ночные бомбардировщики 13-й воздушной армии - боевые друзья балтийцев на ленинградских рубежах. Из строя были выведены многие вражеские опорные пункты. Сила ударов оказалась настолько значительной, что в конце концов заглохли вражеские зенитки, полностью прекратили свои поиски прожекторы, перестали рыскать ночные истребители. Да и что могло противостоять шестичасовому бомбовому шквалу?
Когда наступило утро, автобусы увезли летчиков в деревню на отдых. В утренней тишине далеко разносились слова полковой песни гвардейцев.
Незабываемо-тяжелый сорок первый. Но уже в те трудные для Родины дни явственно обозначались далекие зори нашей победы. Эти зори несли на крыльях в Берлин бомбардировщики Преображенского, они светили защитникам Ленинграда, бойцам и командирам, освободившим древний Тихвин.
Будет еще битва под Москвой, контрнаступление под Сталинградом, Курская дуга, сражения на Черном море, в Ледовитом океане и на Балтике, искоренение коричневой чумы из стран Западной Европы.
Будет и тот день, когда первый советский комендант Берлина генерал-лейтенант Николай Берзарин пришлет гвардейцам-балтийцам телеграмму:
"Вы первыми начали штурм фашистского Берлина с воздуха, мы его закончили на земле и, выполняя приказ партии и правительства, водрузили Знамя Победы над рейхстагом".
Минуло тридцать лет, как крылатые балтийцы проложили боевую трассу к столице Германии. Много с тех пор утекло воды. Посеребрились виски у ветеранов, выросли их внуки, но в памяти не стерлись огненные годы.
После полетов на Берлин продолжалась интенсивная боевая работа. Многие из ветеранов своими делами приумножили славу 1-го гвардейского минно-торпедного Краснознаменного авиаполка. Летчики прославленной части уничтожили сотни воинских эшелонов с живой силой и вражеской техникой, подавили сотни батарей, обстреливавших Ленинград, потопили более двухсот фашистских кораблей на Балтике, били врага на суше, на море и в воздухе.
В 1-м гвардейском минно-торпедном полку высокое звание Героя Советского Союза присвоено 39 летчикам; штурманам. Сотни его воинов награждены орденами и медалями Союза ССР.
Герой Советского Союза полковник Е. Н. Преображенский после 1-го минно-торпедного полка командовал 9-й гвардейской Краснознаменной Гатчинской минно-торпедной авиационной дивизией, потом встал во главе морской авиации Северного флота, высаживал воздушные десанты в Порт-Артуре. В последние годы жизни Евгений Николаевич Преображенский был командующим авиацией Военно-Морского Флота.
Безвременная смерть в 1963 году оборвала жизнь замечательного командира и талантливого военачальника. Похоронен он на Новодевичьем кладбище.
Многие из воспитанников Преображенского стали командирами частей и поныне продолжают службу в Военно-Морском Флоте.
Герой Советского Союза генерал-полковник авиации Иван Иванович Борзов унаследовал многое от своего командира и ныне достойно служит нашей Родине. Герой Советского Союза генерал-лейтенант авиации Петр Ильич Хохлов только недавно ушел на заслуженный отдых.
В столице нашей Родины живут дважды Герой Советского Союза генерал-майор авиации Николай Васильевич Челноков, заслуженный летчик СССР гвардии полковник Алексей Захарович Пятков, бывший механик Алексей Колесниченко.
Ветераны - частые гости у молодежи. Пример крылатых гвардейцев Балтики вдохновляет юношей и девушек на самоотверженное служение Родине. На острове Саарема на здании школы в честь летчиков-балтийцев открыта мемориальная доска с надписью о том, что в этом доме жили летчики, первыми штурмовавшие столицу фашисткой Германии Берлин.
В поселке под Ленинградом, откуда В. А. Гречишников ушел в свой последний боевой вылет, он посадил березку. И поныне стоит березка Гречишникова - стройная, высокая, шумит буйной листвой, словно рассказывая о боевой жизни летчика. К этой березке приходят школьники из Ленинграда, приезжают комсомольцы из Саарема, пионеры из Грузино, из дальних городов. Бывают здесь и друзья. Часто навещают березку Оксана Николаевна Гречишникова с дочерью Валентиной.
Герой Советского Союза генерал-майор авиации Я. 3. Слепенков на встрече с молодежью сказал:
- Какими мне запомнились летчики Первого гвардейского? Людьми железной воли, огромной выдержки. Перед самолетом - стена огня, -сплошная пятикилометровая огневая завеса. Нет никакой возможности пробиться. А они идут вперед, прямо в этот ад. Чтобы побороть страх, нужно иметь недюжинный характер и непременно чувство пламенной любви к Родине! Именно эти черты отличали летчиков Первого минно-торпедного бомбардировочного полка.
Их имена простые люди знали,
Они дрались и храбро умирали!
Их имена бессмертию открыты,
Их имена не могут быть забыты!
Когда в комнату вошел инженер-метеоролог Владимир Константинович Шестаков, высокий, подтянутый, все оживились. Это и понятно. Хотя работа бомбардировщиков рассчитана по минутам: взлет, время в пути, удар, пеленги и посадка, определены и запасные цели, но погоду заранее не рассчитаешь. И хотя представитель штаба гвардии капитан Серебряков раздал маршруты полетов, отметил обязательные точки прицеливания, выдал фотоснимки, где воспроизведены вражеские порты, железнодорожные станции, нефтесклады, военные заводы, все равно сведения о встречных циклонах и туманах всем были необходимы как наиважнейшие.
Вот почему все взоры обратились к метеорологу.
- Туманы вас не застигнут, - сказал Шестаков, поднимая указку к карте. - Единственный аэродром, который может закрыться плотным туманом, это наш.
- Хорошенькое дело, - недовольно буркнул летчик Иван Шаманов, человек богатырского телосложения, - все время нас закрывают туманы.
Он нахмурился, словно Шестаков был в чем-то виноват. Владимир Константинович уже привык к подобным выпадам и знал, как клянут метеорологов летчики, если случится им в чем-то ошибиться.
Поправив реглан, Иван Гаврилович Шаманов грузно. поднялся. За ним вышел штурман Михаил Васильевич Лорин.
В 22.20 надел шлем гвардии лейтенант Григорий Червоноокий, застегнул планшетку гвардии старший лейтенант Деревянных. Вышли Иван Борзов, Никита Котов, стрелок-радист Иван Рудаков. Направился к дверям флагманский штурман Петр Хохлов. Не торопясь, встал Василий Балебин. Последними вышли остроносый штурман Борис Черных, грузный Григорий Волконский, суетливый Дмитрий Кошелев. У штурмана Кошелева смешная привычка - он широко размахивает руками, словно птица крыльями.
На КП остаются несколько человек: оперативный дежурный Иванов, начальник связи капитан Носков, комиссар Александров. Начальник связи говорит:
- Летуновский запросил луч. Начальник штаба одобрительно кивает головой: значит, полный порядок, скоро зайдет на посадку.
Я вижу, как чьи-то бортовые огни плывут над аэродромом. Потом самолет набирает высоту. Огоньки исчезают.
Гвардейцы уходят в глубокий вражеский тыл. Спустя некоторое время дежурный докладывает гвардии полковнику Преображенскому:
- Тридцать второй в воздухе! Семерка, по времени, над целью. Шаманов дает погоду... Капитан Косов над целью, отбомбился, возвращается.
Уходит в ночь Николай Васильевич Челноков. Он тоже поведет свой Ил-4 к вражескому порту.
Время тянется медленно. Часы выстукивают свое.
Звонят телефоны. Носков подходит к одному из них.
- Иван Иванов и Григорий Червоноокий попросили посадку.
На аэродроме уже дали вертикальный луч. Шаманов садится, выключает моторы.
Техники осматривают машину, подвешивают новые бомбы. Шаманов входит в комнату, скупо докладывает.
- Ну как? - спрашивает метеоролог Владимир Шестаков. - Какая над целью погода? Не подвела?
- Видимость шесть километров, - отвечает устало Шаманов. - Погода ясная, - и потирает озябшие руки.
- Прогноз подтверждается. Но вы не заметили, случайно, откуда ползет дымка? - спрашивает Шестаков.
- Не заметил, но видимость хорошая.
- Вот, - говорит Шестаков, - погода, оказывается, может иногда подчиниться нашему расписанию!
Капитан Комаров в штабе отдает распоряжения, потом выслушивает оперативного.
- Майор Челноков выполнил задание! Возвращается, - докладывает оперативный. - В районе вражеского порта сплошное пламя. Порт горит! Волковский тоже наблюдал над целью пожарище. Молодцы, ребята!
- Ну этот муж дремучий пожар учинит!
- Совершили посадку гвардии майор Челноков, гвардии лейтенант Деревянных, гвардии старший лейтенант Борзов, гвардии майор Дроздов, докладывает оперативный дежурный.
- Сколько прожекторов было над целью? - спрашивает, входя. Челноков.
- Семнадцать, - отвечает Шаманов.
- Кто впереди вас шел?
- Косов, с ним в паре - летчик Деревянных.
- Хорошо бомбили! Очень хорошо бомбили. Наблюдались взрывы и крупные пожары. Хор-ро-шо!
- Я тоже наблюдал два сильных взрыва, но точно не знаю, что это было. Самолет наш подбросило и осветило. Вот тогда и мы ударили, - говорит штурман Хохлов, летавший с Челноковым.
- Да, скажу я вам, укрепленьице. Не колупнешь даже бомбой такого калибра. Не колупнешь!
Смотрим на карту. Петр Ильич Хохлов бомбил сильнейший укрепленный железнодорожный узел.
- Какая высота разрывов зенитного огня? - спрашивает Преображенский у Челнокова.
- Снаряды рвутся далеко в стороне справа. Только один разорвался у нас почти под люками.
Штурманы садятся, пишут донесения, делают отметки на картах. Серебряков тут же переносит сведения на общую карту.
И опять - в холодную ночь. Луна еще не показывалась. Белесое облачко пересекло черную полосу северной дымки.
Бортовые огни самолета Зотова, вылетевшего на задание, мелькнули над аэродромом, медленно проплыли и незаметно исчезли. За ними проплыли другие огни.
На старт выходит гвардии лейтенант Деревянных. Плотно захлопнув фонарь кабины, Деревянных прижимается к спинке сиденья.
Моторы работают на малых оборотах, но через минуту-две они грозно зарычат. Деревянных поглядывает, ждет сигнала. Наконец Преображенский разрешает взлет. Ил-4 устремляется в темень.
Его место на старте занимает машина Сергея Ивановича Кузнецова. Боевой летчик отрывает от земли перегруженный самолет плавно, почти незаметно. Многим известно мастерство этого незаурядного летчика. Валерий Чкалов пролетел в Ленинграде под Кировским мостом, а Сергей Иванович Кузнецов на бомбардировщике пролетал под железнодорожным мостом в Пестово. И хотя ему основательно попало тогда от полковника Преображенского, но Кузнецов дважды пролетал под мостом. Отчего это? Может, от безрассудства? Нет, летчик смелый и дерзкий, он прикидывал, как ему поступить, если... Ведь на войне всякое бывает.
Ушел в воздух Кузнецов. А слева выруливает капитан Пушкин.
За ним пошли, гудя и вздрагивая, самолеты гвардии капитанов Пяткова и Балебина, гвардии подполковника Ведмиденко.
Подполковник Ведмиденко уходил в небо, когда справа, за домами, выглянула огромная золотистая луна, невольная и желанная спутница летчиков. Луна озарила своим блеском просторный аэродром, прилегающие к нему поля и торчащие черными пятнами дома деревни. Слева, вдалеке, замелькали в небе сигнальные ракеты противника, пролетели огненные снопы пулеметных очередей, донеслись разрывы снарядов.
Фронт рядом с Ленинградом. Враг бьет по нашим самолетам, а в ответ сыпятся на позиции гитлеровцев искрящиеся струи огня. В небе поминутно скрещиваются огненные сабли прожекторов.
Совсем недалеко шарят по небу сверлящие фары вражеских истребителей. Это ночные перехватчики.
Белые облака медленно ползут над самой линией фронта. На фоне их отчетливо виднеются орудийные всполохи.
- Немцы стреляют очень нервно, - поглядывая туда с командного пункта, говорит Челноков, расстегивая реглан. - Наши гвардейцы, видимо, дают им "прикурить".
Но противник в долгу не остается. На большой высоте над нашим аэродромом (мы это отчетливо слышим) ползают, крадучись, с приглушенными моторами воздушные охотники. Нет-нет да и сбросят светящуюся бомбу на парашюте: прощупывают, ведут ночную разведку.
В штабе полка и на командном пункте работы много, только успевай. С воздуха радируют о погоде в районе цели. Некоторые из наших просят вертикальный луч, вернувшиеся докладывают о выполнении боевых заданий. Доклады принимает Николай Васильевич Челноков. Преображенский следит за всем внимательно и настороженно, успевая каждому дать четкие указания.
Выясняется: в районе городов Пушкина, Гатчины, Красного Села и Тосно противник ведет сильнейший зенитный огонь, там барражируют вражеские истребители. Оперативный дежурный принимает сообщения одно за другим. Два истребителя в районе цели атаковали капитана Балебина. Один напал снизу, другой - сверху. Экипаж принял бой. Истребители, почувствовав, что им несдобровать, отвязались. Капитана Пяткова поймали шесть прожекторов, и сразу же на него обрушились три "мессершмитта". Одного истребителя "успокоил" стрелок-радист Фишман. Он отличается особым снайперским чутьем и бьет без промаха.
Подполковник Ведмиденко, как выяснилось, попал в сплошную бурю зенитного огня. Надо было снижаться. Ведмиденко решил обмануть зенитчиков. Он вынырнул из огня и зашел со стороны вражеского тыла. Немцы не успели сделать по самолету ни одного выстрела.
В штабе получено еще одно сообщение: гвардии капитан Пушкин задание выполнил, но возвращается на одном моторе.
Другие экипажи пошли уже на третий вылет, а некоторые успели сделать по четыре, даже по пять вылетов. Никто не жаловался на усталость.
На вражеские коммуникации близ Ленинграда сброшена тысяча тонн металла. Защищаясь, немцы израсходовали снарядов в три раза больше. Зенитные батареи захлебывались, не успевая отбиваться от непрерывных ударов с воздуха. Гасли прожекторы. Умолкали орудия и пулеметы. А удары гвардейцев все возрастали.
Потом над линией фронта - это мы заметили все - вспыхнул огромный огненный шар, рассыпался вверху и горящей головней полетел к земле.
- Кого-то срубили! - волнуясь, говорит Челноков, наблюдающий за боем с командного пункта.
- Кого? Неужели Деревянных?
Оперативный дежурный смотрит на график вылетов. Да, над целью в эту минуту действительно был летчик Деревянных.
Идут запросы. Ответов нет. По времени на посадку должен прийти гвардии капитан Пятков. Пока Пяткова тоже нет. А может быть, это Иван Недоступ? И Недоступа нет. Он вышел на цель только минутой позже экипажа Деревянных.
- Передайте полковнику Преображенскому, - говорит оперативный, "тройка" наша совсем не отвечает?
Дежурный офицер едва успел снять трубку, как "тройка" заявила: "Иду на посадку! Тройка". Значит, не Деревянных погиб. А кто же? Кто же погиб?
Запрашивают "двадцать второго". Тот отвечает:
- Запрашивайте "нулевку"!
"Нулевка" не отвечает. В штабе наступают напряженные минуты. Подполковник Ведмиденко, летавший на "нулевке", ранее сообщил, что задание выполнено, но посадку почему-то до сих пор не произвел. Тревога еще больше усиливается. И вдруг:
- "Нулевка" идет на посадку!
Машина приземлилась. Вслед за "нулевкой" делает посадку капитан Пушкин. Не задерживаясь, он снова выруливает на старт.
Прожекторы то внезапно гаснут, то мгновенно вспыхивают. Вертикальный луч сверлит небо, потом опять исчезает. В конце аэродрома маленькой точкой мигает карманный фонарик. Это гвардии полковник Преображенский регулирует движение самолетов.
Машины заправлены всем необходимым. И вот гвардейцы снова в воздухе.
На командный пункт заходит гвардии старший лейтенант Соболев, начальник боепитания.
- Товарищ Соболев, как обстоят дела с боезапасом? - спрашивает Челноков.
- Хватит, товарищ гвардии майор. Боезапас под рукой, сколько угодно. За нами остановок не будет!
За шесть часов боевой работы не было перерывов с доставкой бомб. Окопавшимся под Ленинградом фашистам наверняка запомнилась эта ночь! За шесть часов летчики сбросили не одну тысячу тонн боезапаса. На другом участке, по соседству, чувствительные удары по врагу наносили ночные бомбардировщики 13-й воздушной армии - боевые друзья балтийцев на ленинградских рубежах. Из строя были выведены многие вражеские опорные пункты. Сила ударов оказалась настолько значительной, что в конце концов заглохли вражеские зенитки, полностью прекратили свои поиски прожекторы, перестали рыскать ночные истребители. Да и что могло противостоять шестичасовому бомбовому шквалу?
Когда наступило утро, автобусы увезли летчиков в деревню на отдых. В утренней тишине далеко разносились слова полковой песни гвардейцев.
Незабываемо-тяжелый сорок первый. Но уже в те трудные для Родины дни явственно обозначались далекие зори нашей победы. Эти зори несли на крыльях в Берлин бомбардировщики Преображенского, они светили защитникам Ленинграда, бойцам и командирам, освободившим древний Тихвин.
Будет еще битва под Москвой, контрнаступление под Сталинградом, Курская дуга, сражения на Черном море, в Ледовитом океане и на Балтике, искоренение коричневой чумы из стран Западной Европы.
Будет и тот день, когда первый советский комендант Берлина генерал-лейтенант Николай Берзарин пришлет гвардейцам-балтийцам телеграмму:
"Вы первыми начали штурм фашистского Берлина с воздуха, мы его закончили на земле и, выполняя приказ партии и правительства, водрузили Знамя Победы над рейхстагом".
Минуло тридцать лет, как крылатые балтийцы проложили боевую трассу к столице Германии. Много с тех пор утекло воды. Посеребрились виски у ветеранов, выросли их внуки, но в памяти не стерлись огненные годы.
После полетов на Берлин продолжалась интенсивная боевая работа. Многие из ветеранов своими делами приумножили славу 1-го гвардейского минно-торпедного Краснознаменного авиаполка. Летчики прославленной части уничтожили сотни воинских эшелонов с живой силой и вражеской техникой, подавили сотни батарей, обстреливавших Ленинград, потопили более двухсот фашистских кораблей на Балтике, били врага на суше, на море и в воздухе.
В 1-м гвардейском минно-торпедном полку высокое звание Героя Советского Союза присвоено 39 летчикам; штурманам. Сотни его воинов награждены орденами и медалями Союза ССР.
Герой Советского Союза полковник Е. Н. Преображенский после 1-го минно-торпедного полка командовал 9-й гвардейской Краснознаменной Гатчинской минно-торпедной авиационной дивизией, потом встал во главе морской авиации Северного флота, высаживал воздушные десанты в Порт-Артуре. В последние годы жизни Евгений Николаевич Преображенский был командующим авиацией Военно-Морского Флота.
Безвременная смерть в 1963 году оборвала жизнь замечательного командира и талантливого военачальника. Похоронен он на Новодевичьем кладбище.
Многие из воспитанников Преображенского стали командирами частей и поныне продолжают службу в Военно-Морском Флоте.
Герой Советского Союза генерал-полковник авиации Иван Иванович Борзов унаследовал многое от своего командира и ныне достойно служит нашей Родине. Герой Советского Союза генерал-лейтенант авиации Петр Ильич Хохлов только недавно ушел на заслуженный отдых.
В столице нашей Родины живут дважды Герой Советского Союза генерал-майор авиации Николай Васильевич Челноков, заслуженный летчик СССР гвардии полковник Алексей Захарович Пятков, бывший механик Алексей Колесниченко.
Ветераны - частые гости у молодежи. Пример крылатых гвардейцев Балтики вдохновляет юношей и девушек на самоотверженное служение Родине. На острове Саарема на здании школы в честь летчиков-балтийцев открыта мемориальная доска с надписью о том, что в этом доме жили летчики, первыми штурмовавшие столицу фашисткой Германии Берлин.
В поселке под Ленинградом, откуда В. А. Гречишников ушел в свой последний боевой вылет, он посадил березку. И поныне стоит березка Гречишникова - стройная, высокая, шумит буйной листвой, словно рассказывая о боевой жизни летчика. К этой березке приходят школьники из Ленинграда, приезжают комсомольцы из Саарема, пионеры из Грузино, из дальних городов. Бывают здесь и друзья. Часто навещают березку Оксана Николаевна Гречишникова с дочерью Валентиной.
Герой Советского Союза генерал-майор авиации Я. 3. Слепенков на встрече с молодежью сказал:
- Какими мне запомнились летчики Первого гвардейского? Людьми железной воли, огромной выдержки. Перед самолетом - стена огня, -сплошная пятикилометровая огневая завеса. Нет никакой возможности пробиться. А они идут вперед, прямо в этот ад. Чтобы побороть страх, нужно иметь недюжинный характер и непременно чувство пламенной любви к Родине! Именно эти черты отличали летчиков Первого минно-торпедного бомбардировочного полка.
Их имена простые люди знали,
Они дрались и храбро умирали!
Их имена бессмертию открыты,
Их имена не могут быть забыты!