Страница:
- Ну, ты наглец! Мы же видели, как ты ехал!
- Это, скорей всего был мой брат-близнец! Или мираж! К ним и предъявляйте претензии! А лучше я вам бутылку ставлю, и расходимся.
- Ну, ты козел! - Тот кривоносый, что рассказывал Сидору, сразу сапогом в живот Петрову заехал.
- Ну, извините. Я предлагал мириться. - Грустно сказал Сергей, погасив удар брюшным прессом. И началась Куликовская битва! Руки, ноги, голова! Менты явно не тянули на американский стандарт копа. Были низкорослые и субтильные. Зато крепко пьяные. Первым, заливая землю кровью из разбитого носа, упал зачинщик. И стал отползать, вызывая по рации подмогу. Когда подъехали еще две машины, первый отряд был разбит наголову, и лёжа отдыхая. Пополнение оказалось вполне приличным на вид. Но каким-то нервным. За пистолеты хвататься стали. Один даже прицелился, весь побелел. Губы дрожат, палец на спусковом крючке прыгает! Не просто это, в живого человека стрелять! Серега угостил его телескопической дубинкой по уху. Случайно в кармане оказалась. Отличная штука. Шлепнешь металлическим шариком на конце дубинки по одному уху, а противник, почему-то, за оба уха хватается. И на колени падает. Больно ему, почему-то. На десерт доктор собрал у поверженных противников оружие. И залил личный состав патрульных машин их же "Черемухой". И исчез.
Утром какой-то двенадцатилетний пацан принес начальнику райотдела полный полиэтиленовый пакет пистолетов Макарова. Говорит:
- Если кто пистолет на улице найдет и Вам принесет, ему премия будет? А если восемь? Восемь премий? - Это Серега вернул бойцам свои трофеи. А начальника Петров когда-то оперировал с огнестрелом голени. Шесть месяцев, как со своим ребенком, с ним возился. Ходить учил. Тот собрал своих героев, и полчаса орал:
- Вы бы, козлы, хоть не позорились! Восемь человек одного слабосильного доктора взять не могли! - При слове "слабосильного" народ закряхтел, потирая ушибы.
- Спускайте теперь все на тормозах! Нечего хорошему человеку биографию портить! Сами же виноваты! - Но дело обиженные полицаи еще с вечера завели.
- Очень хорошо! - обрадовался Андрюха Сидоров. - Дело еще не закрыто. На нем Сережу и прижмем! Он ещё раз взглянул на цветную фотографию, почему-то приложенную к делу. С неё на Андрюху смотрел молодой мужчина лет тридцати пяти с несколько крупноватой головой. Вьющиеся черные волосы были уложены в аккуратную прическу. Выпуклый лоб, большой горбатый нос, мощный подбородок. Чувственные губы кривила презрительная ухмылка. А взгляд ясных голубых глаз был нагл до неприличия!
- Будет сотрудничать, как миленький. Однокласничек хренов! - Почему-то зло подумал Сидор.
Глава десятая.
Иванов, Петров, Сидоров.
А кто такой Иванов? Я не знаю никакого Иванова! Нет такого в нашем рассказе!
Глава одиннадцатая.
Если у вас нет проблем, значит, Вы уже умерли.
- Да! Прижал меня одноклассник мой на последнем подвиге. А что было делать? Ждать, когда лицо разобьют. Так я им работаю. Уговорил, Сидор подлый, сексотом стать! Помогать ему в раскрытии убийства главного врача. Обещал тогда моё уголовное дело закрыть. И, самое главное, оружия моего охотничьего не отбирать! Я ж без охоты пропаду! Понимает, хоть и прокурорский, что без агента в медицинском коллективе ничего не выяснишь. Чужие тут не пляшут. Кстати, тему со страховками придется закрыть. Хорошо, Сидор предупредил. А так я удачно придумал! На дому у клиента под местной анестезией кожу ему разрежешь. Потом на своем дежурстве зашьешь. А в историю болезни такие страсти напишешь! Страховка, естественно, пополам. Но придется завязывать.
- Так! Будем думать! Конан Дойль тоже врачом был, и Шерлока Холмса написал. Чем я хуже? Раскрою дельце однозначно. Что там было на самом деле? Убит выстрелом в голову? В доме идеальный порядок. Никаких отпечатков пальцев. Кто-то все тщательно вымыл и вычистил. Причем еще до убийства. И действовал потом в перчатках. Артур Семенович, знал, очевидно, преступника. Он спокойно впустил его в дом. Спокойно сидел в кресле у камина и беседовал. И не сопротивлялся? В камине жгли какие-то бумаги, но потом подложили еще дров. Так что определить, что жгли, не представляется возможным.
- Нет. Так не бывает. Их было несколько! Семеныч мужик лихой, в одиночку на медведя ходил! Что его могло заставить не сопротивляться? Наверное, несколько человек вошли, угрожая оружием. Одного он знал. Поэтому дверь открыл. А потом, наверное, наркоту вкололи. Но Сидор говорил, что при осмотре тела следов инъекций не выявлено. Ерунда! Может, ему под язык вкололи. Это всё равно, что в вену. А потом картечь все следы разнесла. Надо у Андрюхи спросить, выявили ли в крови наркотики? И вообще, нечего мне в испорченный телефон играть. Пора самому на место преступления съездить.
- Значит, что у меня получается? Поздно вечером несколько человек подходят к даче доктора. Один стучит. Думкин знает его, открывает дверь. Ему угрожают оружием, заводят в гостиную и усаживают в кресло. Что-то выясняют, жгут какие-то бумаги в камине. Вкалывают Семенычу наркотик под язык, тот засыпает. В доме устраивают генеральную уборку: всё моют, чистят, протирают. В перчатках. Достают и заряжают ружьё хозяина. И, вставив стволы ему в рот, стреляют. Потом спокойно уходят. По-моему всё ясно! Нужно опросить всех в округе, что за делегация была у главврача? Такую толпу народу наверняка кто-то видел! И дело в шляпе! Так. Что-то я устал. Но преступление почти раскрыто. Остаются мелочи. Как там древние юристы говорили? Cui prodest? Кому выгодно?
- Кому же была выгодна смерть Артура Семеновича?
Глава двенадцатая.
Cui prodest?
- В больнице доктора его не сильно любили, но не убивать же! Так, какие вообще бывают мотивы убийства?
- Деньги - раз.
- Любовь, ревность - два.
- Бытовое пьянство - самая частая причина, но ее можно исключить, слишком всё продуманно.
- Наркотики? Возможно.
- Интересно, почему он на даче один остался? Забыл у Людмилы спросить. Придется еще раз ехать.
- Кстати, про страховку надо узнать! Что и кто у Семеныча застрахован был.
- Наследников надо проверить. Старшему его сыну около двадцати лет сейчас, а все трое погодки. Нужно узнать, где они, чем занимаются?
- Будут похороны, там со всеми встретимся, поговорим.
- Нужно друзей его самых близких расспросить, и всё про них выяснить! В общем, работы море. А моей основной работы, между прочим, никто не отменял! Придется отпуск брать. Так хотел его на охоту потратить! Но делать нечего. За свою свободу упираюсь. Надо стараться! Эх, дернул меня черт этих салаг повырубать! Хорошо еще почти трезвый был, никого особо не покалечил! Ладно, завтра думать будем. Сейчас - спать. Утро вечера не дряннее.
Глава тринадцатая.
Ударим крепким сном по мукам совести.
- Приснится же подобная ерунда! С вечера я отрубился, двое суток толком не спал, дежурил. Да еще Сидор нервы мне потрепал, вербуя в помощники. Вдруг вижу: из солнечного сплетения у меня начинает выползать небольшой серебристый смерч. И мысли мои, и чувства, он уносит с собой. И уже лечу я, а вернее, плыву, в теплом, ласковом, искрящемся потоке. А жаркое тяжелое тело осталось лежать на диване. Передо мной новый, прекрасный мир, раскинувшийся в семи измерениях на 980 градусов. Стая золотых дельфинов обгоняет меня, вибрируя каждой мышцей. Один из них кажется прозрачнее других. После краткого раздумья ныряю в него. Меня захватывает ощущение стремительно проносящейся мимо морской пучины. Моя душа, теперь я точно знаю, что это она, расправляет свои волны по телу дельфина, удобно располагаясь в нем. Это слабо сравнимо с управлением планером или прыжком с парашютом. Скорости совсем другие! Хочется орать во всё горло от счастья: А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А!!!!!!
!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!
- Только бы этот миг длился вечно! - Но вдруг какая-то сила крепкой рукой берет душу, и довольно бесцеремонно выдергивает наружу. После мгновенного холода меня впускают в тело пантеры, лежащей в прохладной тени дерева. Я слышу запах нагретой солнцем земли и травы. Аромат крови лежащего где-то поблизости, только что убитого быка. Сытость и нега начинают охватывать душу.... Но вдруг новое перемещение! Я уже - огонь, весело бегущий по прерии. Наслаждающийся вкусом травы и кустарника. Новые переходы из одного тела в другое стремительны и бесконечны, мелькают один за другим. Я не успеваю привыкнуть к сладостным ощущениям! Вдруг в душе оживает голос:
- Теперь ты понял, что нет ни рая, ни ада. Есть только Небо. Здесь всё прекрасно. Это ты сам не знаешь покоя, потому, что грешил. Если твоя душа обретет его, ты сам будешь решать, где и сколько тебе быть. Пока ты на это не способен! И скачешь, как камень, брошенный по воде. - Я вновь ощутил своё жаркое тяжелое тело! Ну и дребедень мне привиделась! Теперь уже не засну. Нужно вставать, и топать на работу. Пока никого нет, закончу все дела, допишу бумажки и днем передам больных напарнику. С послезавтра я в официальном отпуске.
- Вспомнился ещё почему-то странный эпизод из детства. Мы пятилетними пацанами подбегаем к громадному бело-голубому экскурсионному автобусу, с чуть тонированными стеклами. На нем работает папа моего друга. И он обещал нас прокатить:
- Ждите у автобуса, я поем, переоденусь, и поедем. - Мы от нетерпения дергаем двери, но они заперты. Вот незадача! И вдруг мы замечаем в окне мальчишку нашего возраста! Длинные льняные волосы, грустный взгляд серых огромных глаз.
- Ты как сюда попал?
- На вас посмотреть захотел.
- А как тебя зовут?
- Андрюша Исусин.
- Пусти нас к себе! Открой дверь!
- Вам пока сюда рано! - Тут пришел Валеркин папа и открыл автобус. Там никого не было! Но мы-то оба видели этого Исусина!
Глава четырнадцатая.
Любовь, это Вам не просто так, ею надо заниматься!
Дождик мягкими кошачьими лапками ходил по подоконнику операционной. Мы со Светиком делали последнюю перед отпуском операцию. Обычно я своих оперированных другим докторам не оставляю. Но уж очень клиент просил поскорее. Ничего, Света за ним присмотрит. Не терпится парню поправиться. Этот сексуальный террорист пострадал от собственной наглости. Привел домой даму, подпоил и решил полюбить. Но не тут-то было. Дама длинными острыми ногтями сорвала кожу с его торчащего вперед члена, как шкурку с банана. Парень от болевого шока потерял сознание. А дама аккуратно спустила кожицу в унитаз, вымыла руки и удалилась. Всем в больнице смешно, кроме самого пациента. Я планировал пересадить голого потерпевшего члена под кожу бедра или живота. Оба способа имеют свои недостатки. Пересадишь в бедро, а вдруг он в процессе лечения вздыбится? Мало ли, какая фифа мимо пройдет. Могут швы разойтись! В живот в подобной ситуации удобнее, но три недели пи'сать вверх! Моча поневоле будет попадать в рану, и возможно нагноение. В общем, уже неделю ношусь с этим хреном, как дурень с писаной торбой. А еще нужно учесть процент увеличения его при эрекции, когда кожу кроить будешь! Сложнейшая интеллектуальная задача. Но мы не лыком шиты. Справились! Последние шовчики накладываем.
- Сергей Александрович, я слышала, Вы в отпуск выходите?
- Да, Светулька, вынужден.
- Хотите отлично отдохнуть? И почти бесплатно. Дельта Волги, рыбалка, черная икра.
- Да я вообще-то не отдыхать планировал. А что ты так грустно это всё говоришь? Скучать будешь?
- Да мама у меня под Астраханью живет. Голень сломала. Уже второй месяц кость не срастается. Вы не посмотрите?
- В чем проблема, Светик, это мне как раз по дороге! - Ну, я и ляпнул! Три тысячи километров лишних отмахать придется! Но не могу я ей отказать! Стоит ей приблизится, а мне ощутить ее запах, и я готов на все. В моей пустой башке возникают объемные воспоминания всех наших со Светкой редких встреч. Мы никогда не говорили друг другу про любовь, жили каждый сам по себе. Но иногда возникала искра, и мы вспыхивали, как порох. Отношения с другими людьми происходили вынужденно. В ожидании этих редких мгновений счастья! И если я не вижу моё рыжее солнышко больше месяца, я начинаю болеть! И если кто-то считает, что я от одного только Светкиного слова не попрусь через всю страну, когда у меня своих забот хватает, он просто не въезжает в ситуацию! Я ведь только не говорю про любовь. Но думать-то и чувствовать мне никто не запретит.
Я сидел на низком рояльном стульчике, больной лежал передо мной на боку. Из вставленного в его уретру катетера тихо струилась ядовито-желтая моча. Не прекращался нудный сентябрьский дождь за окном. Пара таких же желтых, как моча, листьев, налипла на стекло. Оставалось завязать последнюю нитку, и Света потянулась ко мне, подавая ножницы.
- Светка! Ты меня соблазняешь! Прекрати! Её упругая грудь коснулась моих губ. Ччерт! Под халатом была только тонкая короткая сорочка! Ни бюстгальтера, ни трусиков! Я видел сквозь одежду, как рентгеновский аппарат! Сосок через тонкую ткань упорно просился мне в рот. Сконцентрировав остатки уходящего сознания, я крикнул анестезиологам:
- Операция закончена, отметьте время и увозите больного! - Очевидно, что-то сообразив, они быстро перекинули его на каталку и убрались. Я не склонен поэтизировать навозные кучи. Но опишу всё как есть. Ведь даже в больничной грязи настоящая любовь может превратить охру мочи в золото. Ну, если не в настоящее золото, так в золотистых стрептококков точно! Едва за больным захлопнулась дверь, Светка потянула меня за собой, откидываясь на мокрые и грязные после операции простыни. Это было что-то невероятное. Потом она повисла на мне, и мы, не размыкая объятий, двинулись в сторону душа. Вернее, приставными шагами топал я. Благо, душ был рядом, в пяти метрах. Дрожащей рукой я пытался отрегулировать воду. Сначала ударил кипяток, затем ледяная вода!
- И что это было? - Через некоторое время смог спросить я.
- Аванс за мамино лечение!
- Фи, какая проза жизни!
- Не обижайся, просто я не знала, что делать. А ты так мило согласился помочь.
- А я мог отказаться? Ты же меня загипнотизировала!
- Я, и, правда, это умею. - Светочка оживилась, отвлеклась от грустных мыслей.
- Я ещё, когда пионеркой была...
- О, пионерка! Я тебя хочу!
- Подожди, дай рассказать. В пионерском лагере рядом со мной спала девочка, у которой все руки были усыпаны бородавками. Как полено опятами! Мне было очень противно. Я даже несколько ночей подряд спать не могла! И потом придумала. Подхожу к ней вечером и говорю громко, чтоб все слышали:
- Хочешь, я твои бородавки уберу? - Хотела ли она? В ее глазах загорелся огонь такой фанатичной веры, что я поняла:
- Всё у меня получится! - Вся наша палата и две соседние, затаив дыхание, следили за диалогом.
- У тебя враг какой-нибудь в нашем лагере есть?
- Вон, Верка из третьего отряда! Больше всех над моими бородавками издевается! Жабой зовет!
- Вот к этой Верке твои бородавки придут сегодня ночью! И у неё на руках поселятся! - Верка стояла бледная, боясь сказать слово. Вдруг она закрыла лицо руками, всхлипнула и убежала.
Наутро у моей соседки от обширных бородавочных гроздьев остались лишь мелкие бугорки. Зато Верка прятала в карман фартука руки, сплошь покрытые мерзкими огромными бородавками. Не буду описывать ее страданий. Через три дня она умолила меня перевести бородавки на ее врага Катю. Так я две смены подряд гоняла россыпь бородавок от одного врага к другому. Даже пионервожатые были со мной вежливы и предупредительны. Боялись в жаб превратиться. Тогда-то я и поверила в свои способности!
- С кем я связался. Пропаду во цвете лет.
- Не бойся, жив будешь.
Часть вторая.
Глава первая.
Появляется первый подозреваемый!
Я уже собрался уходить домой, и стоял с курильщиками на крыльце под козырьком. И тут мне Коля Веденеев попался, анестезиолог наш.
- Привет, мастер - кремастер! - Это Колина очередная присказка. Он без них жить не может. Для непосвященных - кремастером называется мышца, поднимающая яичко. Мускулюс кремастер.
- Salve, infekcia! - Мы тоже не пальцем деланы! Знаем, как сказать по латыни:
- Привет, зараза!
- Ты Сашку Маркова в воскресенье видел? Он с Питера приезжал, тебя разыскивал. Потом исчез куда-то.
- Постой, постой! Его же три года назад Думкин выгнал с работы?!
- Ну, да. За наркотики! - Коля как-то криво улыбнулся и продолжал:
- Он тогда в страшную депрессию впал, даже суицидную попытку совершил, мастер - кремастер. Не мог он без нашей долбаной работы жить, оказывается!
- Ну-ка, ну-ка! Расскажи поподробнее!
Глава вторая.
Сашка Марков. Самоубийство - явление ситуационное.
Он у нас в нейрохирургии работал, как ты помнишь. Нормальный парень, врач хороший. Но стали у них в отделении больные жаловаться:
- Что-то после операции на нас наркотики не действуют!
- Пьете много, вот и не действуют! - Весело утверждал Марков. А Думкин сразу заподозрил неладное! Схема-то известная. Больному вместо омнопона димедрол вкалываешь, а наркотик набираешь в шприц и либо так домой уносишь, либо в пустой пенициллиновый флакон сливаешь. Ампулы ведь пустые из-под наркоты сдавать после дежурства надо. Отчетность, мастер - кремастер. И вот как-то нашли в Санином халате, в шкафу висящем, пузырек пенициллиновый с раствором. Артур Семеныч даже анализ делать не стал. Вызвал Маркова к себе и предложил уволиться по собственному желанию. Иначе скандал и тюрьма. Сашка повыступал, что он ни при чем. Да деваться некуда. Написал заявление об уходе. Мы тогда с ним вместе на Машиностроительной, в семейной медицинской общаге жили. Хоть и не женаты были оба. Помнишь тот сарай кирпичный, двухэтажный! Сколько мы там водки перепили. Он как раз над моей комнатой жил. А там, если ты помнишь, была интересная канализация! Система называлась "люфтклозет"! В туалете стоял обычный нормальный унитаз, который соединялся с выгребной ямой толстой трубой. Мало того, что эта прогрессивная система воняла, так эти трубы еще акустику имели, как в органном зале. А Сашкина труба как раз по моему туалету проходила! Сбоку, у стеночки. Если, не дай бог, мы с Марковым одновременно на горшок садились, я инстинктивно постоянно пригибался! Звук был такой, будто его какахи мне прямо на голову падали! Но этот-то органный сортир и спас Санькину жизнь! Если он забывал дверь в него закрыть, я слышал всё, что творилось в его комнате.
- И вот в тот день, когда Марков заяву об уходе написал, слышу я, мастер кремастер, странные звуки сверху. Сначала он бутылками звенел, да стаканами. Это нормально. Обычный рабочий звук! Хорошо, спьяну дверь в туалет открытую оставил. Потом, слышу, вроде он на стол с ногами полез, заскрипело закачалось всё над моей головой!
- Вроде люстру снял, слез со стола. Качнуло его в сторону, наверное. Слышу - звон стекла, видать плафон разбил!
- Схожу-ка я, - думаю, к нему за сигаретами! У меня как раз кончились! К двери подхожу, а за ней уже хрип ужасный слышится! Ну, мастер - кремастер, дверь-то мне вышибить пара пустяков! Влетел я в комнату, а Шурка уже в петле болтается! Дергается, как марионетка, рожа синяя. Глаза безумные выкатил, и хрипит страшно. Но ещё не обоссался, не поздно еще, значит. Вскочил я на стол, и хлебным ножом веревку перерезал! Он на пол грохнулся, и почти сразу же стал в себя приходить. Даже реанимационные мероприятия не потребовались. Петельку снял, сел за стол. Шею разминает. Потом водки себе налил. Это у него, мастер кремастер, жажда жизни появилась!
- Саня, мастер твою кремастер! Налей и мне! Я ж живой человек! Мне тоже стресс снять требуется! В общем, накушались мы с ним в тот вечер до банановой отрыжки. Я его спать уложил, и к себе поплелся, стенки обтирая. И веревку, на которой он вешаться пытался, зачем-то с собой унес. Тьфу ты черт, матер кремастер, сигарет с собой так и не взял! Ладно, завтра. Теперь я уже наверх не поднимусь.
- Утром раненько я опять к Шурику! Закидываю удочку, мастер - кремастер!
- Ты хоть помнишь, что вчера было?
- Конечно, помню! Нажрались с тобой вчера, как твой мастер - кремастер. Черт, горло что-то болит. Простыл, наверно!
- И больше ничего из вчерашнего не помнишь? А до меня что было?
- Все помню! С работы меня выгнали! Пришел домой. Выпил. Посидел, за жизнь подумал. Не так я как-то живу! Неправильно. Вон, люстру помыть, наверное, хотел. Да разбил. А ты, кстати, вчера чего приперся?
- За сигаретами.
- Я, Коля, решил по-другому теперь жить! Совсем по-другому! Так что ты теперь ко мне за сигаретами не ходи! Курить я бросил!
Глава третья.
Кто к нам с мечом придет, тот в орало и получит.
Коля закурил. Пальцы его, от пережитых повторно воспоминаний, подрагивали. Продолжил:
- Он, Марков-то, потом долго не мог по специальности устроиться. Все за спиной шушукались: наркоман! Исхудал весь. И из общаги его поперли. Потом в Питер уехал. Я его через год случайно в районе встретил! Приехал я на охоту. Смотрю: Шуркина "Волга" с прицепом стоит! Водкой под завязку груженая. А номера у нее уже ленинградские. Водкой торгует, значит. Гляжу издали, к нему местные бандиты подходят. Рэкетитовать начинают. Я пока в стороне держусь, Ты же знаешь, какой Марков обидчивый. Он и в больнице-то раньше никогда ни от кого помощи не просил:
- Я сам, - говорил. - Но ружье свое охотничье я на всякий случай собрал. И самой мелкой дробью, бекасинничком, оба ствола зарядил! Вдруг, правда, помощь потребуется!
- Вижу, Сашка спокойно достает из подмышечной кобуры револьвер, и наводит на бандитов:
- Ну-ка все мордой в землю! Руки за голову! - Достает из кармана моток скотча, и начинает бинтовать бандюганов, в страхе выполнивших команду, по методике "кабан". Это когда правая рука за спиной приматывается к левой ноге. И наоборот. Подхожу.
- Привет, привет. - Помогаю погрузить шестерых бандитов в дровяной сарай за автобусной остановкой. Саня запер сарай на свой навесной замок. Потом в задумчивости потер стволом револьвера нос, и сказал дежурному милицейскому сержанту, старательно отводящему взгляд во время всей этой процедуры:
- Если они до завтра выберутся, спрошу с тебя! - Тот кивнул, и удалился.
- Ну, ты Сашок, крутой стал, мастер - кремастер! Револьвер, скотч, "кабан", "с тебя спрошу"! - Это было в самом начале перестройки, и у нас в провинции об этих "достижениях" цивилизации мало кто знал.
- Да пистолетик-то газовый! - Он показал маленький игрушечный револьверчик "Олимпус", который заряжался газовыми пистончиками, и картинно крутанул барабан о рукав. Оружие ему явно нравилось!
- Я его, кстати, ни разу не опробовал! Надо было этим рэкетирам доморощенным дать газу понюхать, а то туда же:
- Ты барыга! Ты нам по жизни должен! Зашли долю малую! - передразнил Марков зло. - Просто выпить на халяву захотелось! - К нам подошла ободранная автовокзальная кошка, и уселась в пяти метрах, опасливо, но в то же время, нагло, глядя на Сашку. Чем-то ее взгляд напомнил Шурику взгляды бандитов.
- О! На ней и испытаем оружие! - Марков мгновенно прицелился, и трижды выстрелил в кошку. Раздался звук детских пистонов, в воздухе слегка запахло серой.
Кошка недоуменно посмотрела на нас с Шурой, и стала умываться.
Глава четвертая.
Наши поезда самые поездатые поезда в мире!
Ты только пойми, мастер - кремастер, я никому, кроме тебя этих баек не рассказывал, это тайна! Ну, да ты его друг, сам всё понимаешь! - Я еще немного поболтал с Колей Веденеевым, стараясь понять:
- Что он от меня скрывает? - Но он старательно заговаривал мне зубы, и я, в конце концов, уехал. Нужно было еще съездить к Людмиле, жене Думкина, и поговорить с ней. От Людмилы я вернулся ни с чем. Ничего, кроме слез и воспоминаний, не связанных с убийством, услышать не удалось. Да еще я забыл спросить, почему Артур Семенович остался на даче один? Придется еще раз ехать. Поскольку время еще позволяло, я решил заехать к Сидору, и вместе с ним скататься на место преступления. Сильное впечатление! Потом расскажу. Что-то Сидор там умные глаза делал и бледнел не к месту. Вроде трупа уже не наблюдалось.
В Питер я решил ехать на поезде. Машину не брать. На своих колесах, конечно, удобнее, но не хотелось быть привязанным к ней в незнакомом большом городе. А также всё время опасаться гаишников. Предстояло много встреч и разговоров. Вряд ли они будут проходить в сухой недружественной обстановке. Водку употреблять придется однозначно! А менты почему-то не любят, когда водку пьет кто-то, кроме них самих. Поэтому я взял билет в плацкартный вагон, на верхнюю полку. В купейном слишком душно. И поехал домой укладываться. Из-за моего опрометчивого обещания Свете, мне предстояла дальняя дорога. Можно было даже не гадать на картах.
Собираюсь я всегда быстро. Постоянные поездки на охоту к этому приучили. Документы, оружие, патроны. Немного еды, кофе, коньяк. Бритвенные принадлежности, зубная щетка. Это на охоту. Сейчас оружие и патроны приходилось исключить, а жаль. Я только положил в карман многофункциональный швейцарский нож. Вдруг штопор или ножницы понадобятся.
В одиннадцать p.m. я был уже в вагоне. Половина мест была не занята. Но пассажиры попались дружные. Еще поезд не отошел, а многие уже принялись выпивать и закусывать, знакомясь с попутчиками. После отправления этим благородным делом занялось всё население вагона. Стало жарко. Не стоило нарушать традиции, и я выставил на стол бутылку коньяка и бутерброды. Напротив сидела симпатичная девушка лет двадцати, полупритворно зевая. Сама предложила знакомиться. Сказала, что работает медсестрой в детской больнице. Я представился бизнесменом. Выпили по рюмочке за знакомство, и Марина разговорилась:
- Это, скорей всего был мой брат-близнец! Или мираж! К ним и предъявляйте претензии! А лучше я вам бутылку ставлю, и расходимся.
- Ну, ты козел! - Тот кривоносый, что рассказывал Сидору, сразу сапогом в живот Петрову заехал.
- Ну, извините. Я предлагал мириться. - Грустно сказал Сергей, погасив удар брюшным прессом. И началась Куликовская битва! Руки, ноги, голова! Менты явно не тянули на американский стандарт копа. Были низкорослые и субтильные. Зато крепко пьяные. Первым, заливая землю кровью из разбитого носа, упал зачинщик. И стал отползать, вызывая по рации подмогу. Когда подъехали еще две машины, первый отряд был разбит наголову, и лёжа отдыхая. Пополнение оказалось вполне приличным на вид. Но каким-то нервным. За пистолеты хвататься стали. Один даже прицелился, весь побелел. Губы дрожат, палец на спусковом крючке прыгает! Не просто это, в живого человека стрелять! Серега угостил его телескопической дубинкой по уху. Случайно в кармане оказалась. Отличная штука. Шлепнешь металлическим шариком на конце дубинки по одному уху, а противник, почему-то, за оба уха хватается. И на колени падает. Больно ему, почему-то. На десерт доктор собрал у поверженных противников оружие. И залил личный состав патрульных машин их же "Черемухой". И исчез.
Утром какой-то двенадцатилетний пацан принес начальнику райотдела полный полиэтиленовый пакет пистолетов Макарова. Говорит:
- Если кто пистолет на улице найдет и Вам принесет, ему премия будет? А если восемь? Восемь премий? - Это Серега вернул бойцам свои трофеи. А начальника Петров когда-то оперировал с огнестрелом голени. Шесть месяцев, как со своим ребенком, с ним возился. Ходить учил. Тот собрал своих героев, и полчаса орал:
- Вы бы, козлы, хоть не позорились! Восемь человек одного слабосильного доктора взять не могли! - При слове "слабосильного" народ закряхтел, потирая ушибы.
- Спускайте теперь все на тормозах! Нечего хорошему человеку биографию портить! Сами же виноваты! - Но дело обиженные полицаи еще с вечера завели.
- Очень хорошо! - обрадовался Андрюха Сидоров. - Дело еще не закрыто. На нем Сережу и прижмем! Он ещё раз взглянул на цветную фотографию, почему-то приложенную к делу. С неё на Андрюху смотрел молодой мужчина лет тридцати пяти с несколько крупноватой головой. Вьющиеся черные волосы были уложены в аккуратную прическу. Выпуклый лоб, большой горбатый нос, мощный подбородок. Чувственные губы кривила презрительная ухмылка. А взгляд ясных голубых глаз был нагл до неприличия!
- Будет сотрудничать, как миленький. Однокласничек хренов! - Почему-то зло подумал Сидор.
Глава десятая.
Иванов, Петров, Сидоров.
А кто такой Иванов? Я не знаю никакого Иванова! Нет такого в нашем рассказе!
Глава одиннадцатая.
Если у вас нет проблем, значит, Вы уже умерли.
- Да! Прижал меня одноклассник мой на последнем подвиге. А что было делать? Ждать, когда лицо разобьют. Так я им работаю. Уговорил, Сидор подлый, сексотом стать! Помогать ему в раскрытии убийства главного врача. Обещал тогда моё уголовное дело закрыть. И, самое главное, оружия моего охотничьего не отбирать! Я ж без охоты пропаду! Понимает, хоть и прокурорский, что без агента в медицинском коллективе ничего не выяснишь. Чужие тут не пляшут. Кстати, тему со страховками придется закрыть. Хорошо, Сидор предупредил. А так я удачно придумал! На дому у клиента под местной анестезией кожу ему разрежешь. Потом на своем дежурстве зашьешь. А в историю болезни такие страсти напишешь! Страховка, естественно, пополам. Но придется завязывать.
- Так! Будем думать! Конан Дойль тоже врачом был, и Шерлока Холмса написал. Чем я хуже? Раскрою дельце однозначно. Что там было на самом деле? Убит выстрелом в голову? В доме идеальный порядок. Никаких отпечатков пальцев. Кто-то все тщательно вымыл и вычистил. Причем еще до убийства. И действовал потом в перчатках. Артур Семенович, знал, очевидно, преступника. Он спокойно впустил его в дом. Спокойно сидел в кресле у камина и беседовал. И не сопротивлялся? В камине жгли какие-то бумаги, но потом подложили еще дров. Так что определить, что жгли, не представляется возможным.
- Нет. Так не бывает. Их было несколько! Семеныч мужик лихой, в одиночку на медведя ходил! Что его могло заставить не сопротивляться? Наверное, несколько человек вошли, угрожая оружием. Одного он знал. Поэтому дверь открыл. А потом, наверное, наркоту вкололи. Но Сидор говорил, что при осмотре тела следов инъекций не выявлено. Ерунда! Может, ему под язык вкололи. Это всё равно, что в вену. А потом картечь все следы разнесла. Надо у Андрюхи спросить, выявили ли в крови наркотики? И вообще, нечего мне в испорченный телефон играть. Пора самому на место преступления съездить.
- Значит, что у меня получается? Поздно вечером несколько человек подходят к даче доктора. Один стучит. Думкин знает его, открывает дверь. Ему угрожают оружием, заводят в гостиную и усаживают в кресло. Что-то выясняют, жгут какие-то бумаги в камине. Вкалывают Семенычу наркотик под язык, тот засыпает. В доме устраивают генеральную уборку: всё моют, чистят, протирают. В перчатках. Достают и заряжают ружьё хозяина. И, вставив стволы ему в рот, стреляют. Потом спокойно уходят. По-моему всё ясно! Нужно опросить всех в округе, что за делегация была у главврача? Такую толпу народу наверняка кто-то видел! И дело в шляпе! Так. Что-то я устал. Но преступление почти раскрыто. Остаются мелочи. Как там древние юристы говорили? Cui prodest? Кому выгодно?
- Кому же была выгодна смерть Артура Семеновича?
Глава двенадцатая.
Cui prodest?
- В больнице доктора его не сильно любили, но не убивать же! Так, какие вообще бывают мотивы убийства?
- Деньги - раз.
- Любовь, ревность - два.
- Бытовое пьянство - самая частая причина, но ее можно исключить, слишком всё продуманно.
- Наркотики? Возможно.
- Интересно, почему он на даче один остался? Забыл у Людмилы спросить. Придется еще раз ехать.
- Кстати, про страховку надо узнать! Что и кто у Семеныча застрахован был.
- Наследников надо проверить. Старшему его сыну около двадцати лет сейчас, а все трое погодки. Нужно узнать, где они, чем занимаются?
- Будут похороны, там со всеми встретимся, поговорим.
- Нужно друзей его самых близких расспросить, и всё про них выяснить! В общем, работы море. А моей основной работы, между прочим, никто не отменял! Придется отпуск брать. Так хотел его на охоту потратить! Но делать нечего. За свою свободу упираюсь. Надо стараться! Эх, дернул меня черт этих салаг повырубать! Хорошо еще почти трезвый был, никого особо не покалечил! Ладно, завтра думать будем. Сейчас - спать. Утро вечера не дряннее.
Глава тринадцатая.
Ударим крепким сном по мукам совести.
- Приснится же подобная ерунда! С вечера я отрубился, двое суток толком не спал, дежурил. Да еще Сидор нервы мне потрепал, вербуя в помощники. Вдруг вижу: из солнечного сплетения у меня начинает выползать небольшой серебристый смерч. И мысли мои, и чувства, он уносит с собой. И уже лечу я, а вернее, плыву, в теплом, ласковом, искрящемся потоке. А жаркое тяжелое тело осталось лежать на диване. Передо мной новый, прекрасный мир, раскинувшийся в семи измерениях на 980 градусов. Стая золотых дельфинов обгоняет меня, вибрируя каждой мышцей. Один из них кажется прозрачнее других. После краткого раздумья ныряю в него. Меня захватывает ощущение стремительно проносящейся мимо морской пучины. Моя душа, теперь я точно знаю, что это она, расправляет свои волны по телу дельфина, удобно располагаясь в нем. Это слабо сравнимо с управлением планером или прыжком с парашютом. Скорости совсем другие! Хочется орать во всё горло от счастья: А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А!!!!!!
!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!
- Только бы этот миг длился вечно! - Но вдруг какая-то сила крепкой рукой берет душу, и довольно бесцеремонно выдергивает наружу. После мгновенного холода меня впускают в тело пантеры, лежащей в прохладной тени дерева. Я слышу запах нагретой солнцем земли и травы. Аромат крови лежащего где-то поблизости, только что убитого быка. Сытость и нега начинают охватывать душу.... Но вдруг новое перемещение! Я уже - огонь, весело бегущий по прерии. Наслаждающийся вкусом травы и кустарника. Новые переходы из одного тела в другое стремительны и бесконечны, мелькают один за другим. Я не успеваю привыкнуть к сладостным ощущениям! Вдруг в душе оживает голос:
- Теперь ты понял, что нет ни рая, ни ада. Есть только Небо. Здесь всё прекрасно. Это ты сам не знаешь покоя, потому, что грешил. Если твоя душа обретет его, ты сам будешь решать, где и сколько тебе быть. Пока ты на это не способен! И скачешь, как камень, брошенный по воде. - Я вновь ощутил своё жаркое тяжелое тело! Ну и дребедень мне привиделась! Теперь уже не засну. Нужно вставать, и топать на работу. Пока никого нет, закончу все дела, допишу бумажки и днем передам больных напарнику. С послезавтра я в официальном отпуске.
- Вспомнился ещё почему-то странный эпизод из детства. Мы пятилетними пацанами подбегаем к громадному бело-голубому экскурсионному автобусу, с чуть тонированными стеклами. На нем работает папа моего друга. И он обещал нас прокатить:
- Ждите у автобуса, я поем, переоденусь, и поедем. - Мы от нетерпения дергаем двери, но они заперты. Вот незадача! И вдруг мы замечаем в окне мальчишку нашего возраста! Длинные льняные волосы, грустный взгляд серых огромных глаз.
- Ты как сюда попал?
- На вас посмотреть захотел.
- А как тебя зовут?
- Андрюша Исусин.
- Пусти нас к себе! Открой дверь!
- Вам пока сюда рано! - Тут пришел Валеркин папа и открыл автобус. Там никого не было! Но мы-то оба видели этого Исусина!
Глава четырнадцатая.
Любовь, это Вам не просто так, ею надо заниматься!
Дождик мягкими кошачьими лапками ходил по подоконнику операционной. Мы со Светиком делали последнюю перед отпуском операцию. Обычно я своих оперированных другим докторам не оставляю. Но уж очень клиент просил поскорее. Ничего, Света за ним присмотрит. Не терпится парню поправиться. Этот сексуальный террорист пострадал от собственной наглости. Привел домой даму, подпоил и решил полюбить. Но не тут-то было. Дама длинными острыми ногтями сорвала кожу с его торчащего вперед члена, как шкурку с банана. Парень от болевого шока потерял сознание. А дама аккуратно спустила кожицу в унитаз, вымыла руки и удалилась. Всем в больнице смешно, кроме самого пациента. Я планировал пересадить голого потерпевшего члена под кожу бедра или живота. Оба способа имеют свои недостатки. Пересадишь в бедро, а вдруг он в процессе лечения вздыбится? Мало ли, какая фифа мимо пройдет. Могут швы разойтись! В живот в подобной ситуации удобнее, но три недели пи'сать вверх! Моча поневоле будет попадать в рану, и возможно нагноение. В общем, уже неделю ношусь с этим хреном, как дурень с писаной торбой. А еще нужно учесть процент увеличения его при эрекции, когда кожу кроить будешь! Сложнейшая интеллектуальная задача. Но мы не лыком шиты. Справились! Последние шовчики накладываем.
- Сергей Александрович, я слышала, Вы в отпуск выходите?
- Да, Светулька, вынужден.
- Хотите отлично отдохнуть? И почти бесплатно. Дельта Волги, рыбалка, черная икра.
- Да я вообще-то не отдыхать планировал. А что ты так грустно это всё говоришь? Скучать будешь?
- Да мама у меня под Астраханью живет. Голень сломала. Уже второй месяц кость не срастается. Вы не посмотрите?
- В чем проблема, Светик, это мне как раз по дороге! - Ну, я и ляпнул! Три тысячи километров лишних отмахать придется! Но не могу я ей отказать! Стоит ей приблизится, а мне ощутить ее запах, и я готов на все. В моей пустой башке возникают объемные воспоминания всех наших со Светкой редких встреч. Мы никогда не говорили друг другу про любовь, жили каждый сам по себе. Но иногда возникала искра, и мы вспыхивали, как порох. Отношения с другими людьми происходили вынужденно. В ожидании этих редких мгновений счастья! И если я не вижу моё рыжее солнышко больше месяца, я начинаю болеть! И если кто-то считает, что я от одного только Светкиного слова не попрусь через всю страну, когда у меня своих забот хватает, он просто не въезжает в ситуацию! Я ведь только не говорю про любовь. Но думать-то и чувствовать мне никто не запретит.
Я сидел на низком рояльном стульчике, больной лежал передо мной на боку. Из вставленного в его уретру катетера тихо струилась ядовито-желтая моча. Не прекращался нудный сентябрьский дождь за окном. Пара таких же желтых, как моча, листьев, налипла на стекло. Оставалось завязать последнюю нитку, и Света потянулась ко мне, подавая ножницы.
- Светка! Ты меня соблазняешь! Прекрати! Её упругая грудь коснулась моих губ. Ччерт! Под халатом была только тонкая короткая сорочка! Ни бюстгальтера, ни трусиков! Я видел сквозь одежду, как рентгеновский аппарат! Сосок через тонкую ткань упорно просился мне в рот. Сконцентрировав остатки уходящего сознания, я крикнул анестезиологам:
- Операция закончена, отметьте время и увозите больного! - Очевидно, что-то сообразив, они быстро перекинули его на каталку и убрались. Я не склонен поэтизировать навозные кучи. Но опишу всё как есть. Ведь даже в больничной грязи настоящая любовь может превратить охру мочи в золото. Ну, если не в настоящее золото, так в золотистых стрептококков точно! Едва за больным захлопнулась дверь, Светка потянула меня за собой, откидываясь на мокрые и грязные после операции простыни. Это было что-то невероятное. Потом она повисла на мне, и мы, не размыкая объятий, двинулись в сторону душа. Вернее, приставными шагами топал я. Благо, душ был рядом, в пяти метрах. Дрожащей рукой я пытался отрегулировать воду. Сначала ударил кипяток, затем ледяная вода!
- И что это было? - Через некоторое время смог спросить я.
- Аванс за мамино лечение!
- Фи, какая проза жизни!
- Не обижайся, просто я не знала, что делать. А ты так мило согласился помочь.
- А я мог отказаться? Ты же меня загипнотизировала!
- Я, и, правда, это умею. - Светочка оживилась, отвлеклась от грустных мыслей.
- Я ещё, когда пионеркой была...
- О, пионерка! Я тебя хочу!
- Подожди, дай рассказать. В пионерском лагере рядом со мной спала девочка, у которой все руки были усыпаны бородавками. Как полено опятами! Мне было очень противно. Я даже несколько ночей подряд спать не могла! И потом придумала. Подхожу к ней вечером и говорю громко, чтоб все слышали:
- Хочешь, я твои бородавки уберу? - Хотела ли она? В ее глазах загорелся огонь такой фанатичной веры, что я поняла:
- Всё у меня получится! - Вся наша палата и две соседние, затаив дыхание, следили за диалогом.
- У тебя враг какой-нибудь в нашем лагере есть?
- Вон, Верка из третьего отряда! Больше всех над моими бородавками издевается! Жабой зовет!
- Вот к этой Верке твои бородавки придут сегодня ночью! И у неё на руках поселятся! - Верка стояла бледная, боясь сказать слово. Вдруг она закрыла лицо руками, всхлипнула и убежала.
Наутро у моей соседки от обширных бородавочных гроздьев остались лишь мелкие бугорки. Зато Верка прятала в карман фартука руки, сплошь покрытые мерзкими огромными бородавками. Не буду описывать ее страданий. Через три дня она умолила меня перевести бородавки на ее врага Катю. Так я две смены подряд гоняла россыпь бородавок от одного врага к другому. Даже пионервожатые были со мной вежливы и предупредительны. Боялись в жаб превратиться. Тогда-то я и поверила в свои способности!
- С кем я связался. Пропаду во цвете лет.
- Не бойся, жив будешь.
Часть вторая.
Глава первая.
Появляется первый подозреваемый!
Я уже собрался уходить домой, и стоял с курильщиками на крыльце под козырьком. И тут мне Коля Веденеев попался, анестезиолог наш.
- Привет, мастер - кремастер! - Это Колина очередная присказка. Он без них жить не может. Для непосвященных - кремастером называется мышца, поднимающая яичко. Мускулюс кремастер.
- Salve, infekcia! - Мы тоже не пальцем деланы! Знаем, как сказать по латыни:
- Привет, зараза!
- Ты Сашку Маркова в воскресенье видел? Он с Питера приезжал, тебя разыскивал. Потом исчез куда-то.
- Постой, постой! Его же три года назад Думкин выгнал с работы?!
- Ну, да. За наркотики! - Коля как-то криво улыбнулся и продолжал:
- Он тогда в страшную депрессию впал, даже суицидную попытку совершил, мастер - кремастер. Не мог он без нашей долбаной работы жить, оказывается!
- Ну-ка, ну-ка! Расскажи поподробнее!
Глава вторая.
Сашка Марков. Самоубийство - явление ситуационное.
Он у нас в нейрохирургии работал, как ты помнишь. Нормальный парень, врач хороший. Но стали у них в отделении больные жаловаться:
- Что-то после операции на нас наркотики не действуют!
- Пьете много, вот и не действуют! - Весело утверждал Марков. А Думкин сразу заподозрил неладное! Схема-то известная. Больному вместо омнопона димедрол вкалываешь, а наркотик набираешь в шприц и либо так домой уносишь, либо в пустой пенициллиновый флакон сливаешь. Ампулы ведь пустые из-под наркоты сдавать после дежурства надо. Отчетность, мастер - кремастер. И вот как-то нашли в Санином халате, в шкафу висящем, пузырек пенициллиновый с раствором. Артур Семеныч даже анализ делать не стал. Вызвал Маркова к себе и предложил уволиться по собственному желанию. Иначе скандал и тюрьма. Сашка повыступал, что он ни при чем. Да деваться некуда. Написал заявление об уходе. Мы тогда с ним вместе на Машиностроительной, в семейной медицинской общаге жили. Хоть и не женаты были оба. Помнишь тот сарай кирпичный, двухэтажный! Сколько мы там водки перепили. Он как раз над моей комнатой жил. А там, если ты помнишь, была интересная канализация! Система называлась "люфтклозет"! В туалете стоял обычный нормальный унитаз, который соединялся с выгребной ямой толстой трубой. Мало того, что эта прогрессивная система воняла, так эти трубы еще акустику имели, как в органном зале. А Сашкина труба как раз по моему туалету проходила! Сбоку, у стеночки. Если, не дай бог, мы с Марковым одновременно на горшок садились, я инстинктивно постоянно пригибался! Звук был такой, будто его какахи мне прямо на голову падали! Но этот-то органный сортир и спас Санькину жизнь! Если он забывал дверь в него закрыть, я слышал всё, что творилось в его комнате.
- И вот в тот день, когда Марков заяву об уходе написал, слышу я, мастер кремастер, странные звуки сверху. Сначала он бутылками звенел, да стаканами. Это нормально. Обычный рабочий звук! Хорошо, спьяну дверь в туалет открытую оставил. Потом, слышу, вроде он на стол с ногами полез, заскрипело закачалось всё над моей головой!
- Вроде люстру снял, слез со стола. Качнуло его в сторону, наверное. Слышу - звон стекла, видать плафон разбил!
- Схожу-ка я, - думаю, к нему за сигаретами! У меня как раз кончились! К двери подхожу, а за ней уже хрип ужасный слышится! Ну, мастер - кремастер, дверь-то мне вышибить пара пустяков! Влетел я в комнату, а Шурка уже в петле болтается! Дергается, как марионетка, рожа синяя. Глаза безумные выкатил, и хрипит страшно. Но ещё не обоссался, не поздно еще, значит. Вскочил я на стол, и хлебным ножом веревку перерезал! Он на пол грохнулся, и почти сразу же стал в себя приходить. Даже реанимационные мероприятия не потребовались. Петельку снял, сел за стол. Шею разминает. Потом водки себе налил. Это у него, мастер кремастер, жажда жизни появилась!
- Саня, мастер твою кремастер! Налей и мне! Я ж живой человек! Мне тоже стресс снять требуется! В общем, накушались мы с ним в тот вечер до банановой отрыжки. Я его спать уложил, и к себе поплелся, стенки обтирая. И веревку, на которой он вешаться пытался, зачем-то с собой унес. Тьфу ты черт, матер кремастер, сигарет с собой так и не взял! Ладно, завтра. Теперь я уже наверх не поднимусь.
- Утром раненько я опять к Шурику! Закидываю удочку, мастер - кремастер!
- Ты хоть помнишь, что вчера было?
- Конечно, помню! Нажрались с тобой вчера, как твой мастер - кремастер. Черт, горло что-то болит. Простыл, наверно!
- И больше ничего из вчерашнего не помнишь? А до меня что было?
- Все помню! С работы меня выгнали! Пришел домой. Выпил. Посидел, за жизнь подумал. Не так я как-то живу! Неправильно. Вон, люстру помыть, наверное, хотел. Да разбил. А ты, кстати, вчера чего приперся?
- За сигаретами.
- Я, Коля, решил по-другому теперь жить! Совсем по-другому! Так что ты теперь ко мне за сигаретами не ходи! Курить я бросил!
Глава третья.
Кто к нам с мечом придет, тот в орало и получит.
Коля закурил. Пальцы его, от пережитых повторно воспоминаний, подрагивали. Продолжил:
- Он, Марков-то, потом долго не мог по специальности устроиться. Все за спиной шушукались: наркоман! Исхудал весь. И из общаги его поперли. Потом в Питер уехал. Я его через год случайно в районе встретил! Приехал я на охоту. Смотрю: Шуркина "Волга" с прицепом стоит! Водкой под завязку груженая. А номера у нее уже ленинградские. Водкой торгует, значит. Гляжу издали, к нему местные бандиты подходят. Рэкетитовать начинают. Я пока в стороне держусь, Ты же знаешь, какой Марков обидчивый. Он и в больнице-то раньше никогда ни от кого помощи не просил:
- Я сам, - говорил. - Но ружье свое охотничье я на всякий случай собрал. И самой мелкой дробью, бекасинничком, оба ствола зарядил! Вдруг, правда, помощь потребуется!
- Вижу, Сашка спокойно достает из подмышечной кобуры револьвер, и наводит на бандитов:
- Ну-ка все мордой в землю! Руки за голову! - Достает из кармана моток скотча, и начинает бинтовать бандюганов, в страхе выполнивших команду, по методике "кабан". Это когда правая рука за спиной приматывается к левой ноге. И наоборот. Подхожу.
- Привет, привет. - Помогаю погрузить шестерых бандитов в дровяной сарай за автобусной остановкой. Саня запер сарай на свой навесной замок. Потом в задумчивости потер стволом револьвера нос, и сказал дежурному милицейскому сержанту, старательно отводящему взгляд во время всей этой процедуры:
- Если они до завтра выберутся, спрошу с тебя! - Тот кивнул, и удалился.
- Ну, ты Сашок, крутой стал, мастер - кремастер! Револьвер, скотч, "кабан", "с тебя спрошу"! - Это было в самом начале перестройки, и у нас в провинции об этих "достижениях" цивилизации мало кто знал.
- Да пистолетик-то газовый! - Он показал маленький игрушечный револьверчик "Олимпус", который заряжался газовыми пистончиками, и картинно крутанул барабан о рукав. Оружие ему явно нравилось!
- Я его, кстати, ни разу не опробовал! Надо было этим рэкетирам доморощенным дать газу понюхать, а то туда же:
- Ты барыга! Ты нам по жизни должен! Зашли долю малую! - передразнил Марков зло. - Просто выпить на халяву захотелось! - К нам подошла ободранная автовокзальная кошка, и уселась в пяти метрах, опасливо, но в то же время, нагло, глядя на Сашку. Чем-то ее взгляд напомнил Шурику взгляды бандитов.
- О! На ней и испытаем оружие! - Марков мгновенно прицелился, и трижды выстрелил в кошку. Раздался звук детских пистонов, в воздухе слегка запахло серой.
Кошка недоуменно посмотрела на нас с Шурой, и стала умываться.
Глава четвертая.
Наши поезда самые поездатые поезда в мире!
Ты только пойми, мастер - кремастер, я никому, кроме тебя этих баек не рассказывал, это тайна! Ну, да ты его друг, сам всё понимаешь! - Я еще немного поболтал с Колей Веденеевым, стараясь понять:
- Что он от меня скрывает? - Но он старательно заговаривал мне зубы, и я, в конце концов, уехал. Нужно было еще съездить к Людмиле, жене Думкина, и поговорить с ней. От Людмилы я вернулся ни с чем. Ничего, кроме слез и воспоминаний, не связанных с убийством, услышать не удалось. Да еще я забыл спросить, почему Артур Семенович остался на даче один? Придется еще раз ехать. Поскольку время еще позволяло, я решил заехать к Сидору, и вместе с ним скататься на место преступления. Сильное впечатление! Потом расскажу. Что-то Сидор там умные глаза делал и бледнел не к месту. Вроде трупа уже не наблюдалось.
В Питер я решил ехать на поезде. Машину не брать. На своих колесах, конечно, удобнее, но не хотелось быть привязанным к ней в незнакомом большом городе. А также всё время опасаться гаишников. Предстояло много встреч и разговоров. Вряд ли они будут проходить в сухой недружественной обстановке. Водку употреблять придется однозначно! А менты почему-то не любят, когда водку пьет кто-то, кроме них самих. Поэтому я взял билет в плацкартный вагон, на верхнюю полку. В купейном слишком душно. И поехал домой укладываться. Из-за моего опрометчивого обещания Свете, мне предстояла дальняя дорога. Можно было даже не гадать на картах.
Собираюсь я всегда быстро. Постоянные поездки на охоту к этому приучили. Документы, оружие, патроны. Немного еды, кофе, коньяк. Бритвенные принадлежности, зубная щетка. Это на охоту. Сейчас оружие и патроны приходилось исключить, а жаль. Я только положил в карман многофункциональный швейцарский нож. Вдруг штопор или ножницы понадобятся.
В одиннадцать p.m. я был уже в вагоне. Половина мест была не занята. Но пассажиры попались дружные. Еще поезд не отошел, а многие уже принялись выпивать и закусывать, знакомясь с попутчиками. После отправления этим благородным делом занялось всё население вагона. Стало жарко. Не стоило нарушать традиции, и я выставил на стол бутылку коньяка и бутерброды. Напротив сидела симпатичная девушка лет двадцати, полупритворно зевая. Сама предложила знакомиться. Сказала, что работает медсестрой в детской больнице. Я представился бизнесменом. Выпили по рюмочке за знакомство, и Марина разговорилась: