Светке стало страшно, так не походил этот Эл на того милого молодого человека, которого она любила. А тот продолжал говорить, словно в горячечном бреду:
– Лана, если ты еще раз меня так огорчишь, то больше никогда не увидишь! Я думал, что ты меня любишь, а ты такая же как все, ты думаешь только о себе... Я для тебя ничего не значу...
– Нет, Эл, Нет! Я тебя люблю, я все время думаю о тебе! Вот, смотри, я привезла тебе подарок, – девчонка достала из сумки бумажник и дрожащей рукой протянула парню, стараясь поймать его взгляд.
Эл взял подарок и умолк, рассматривая его, потом резко вскинул голову и улыбнулся, как ни в чем не бывало:
– Ланочка, ты чудо! Именно о такой вещи я и мечтал! Ты хорошо запомнила, что мне нравится. Но должна мне все-таки кое-что обещать.
– Что же?
– Что ты больше не оставишь меня.
– Я хотела бы тебе это обещать, но...
– Что «но»? – лицо Эла снова стало злым.
– Но контракт с итальянцами подписан, и я должна буду раз в два месяца уезжать на несколько дней...
– Так, а обо мне ты подумала, когда подписывала свой контракт? – ехидно осведомился парень. – Или тебе совсем наплевать, что я тут мучаюсь? Ты и дальше намерена надо мной издеваться, да?! – он уже просто кричал на Светку, которая испуганно вжалась в спинку сидения.
– Нет, Эл, нет! Я не хочу тебя мучить, я тебя люблю! Я поговорю с Борисом Марковичем, чтобы ты ездил со мной!
– Обещаешь? – тут же успокоился он.
– Конечно!
– Когда?
– Завтра же!
– Тогда поклянись, что никогда больше будешь огорчать меня!
– Клянусь! – без колебаний сказала Светка, решив, что ради этого парня сделает все, что угодно.
Он сразу же стал улыбаться, обнял, нежно поцеловал и ласково сказал:
– Тогда поехали, предупредим твою маму, а потом отпразднуем твое возвращение и твой контракт в каком-нибудь кафе.
– С радостью!
Весь вечер Эл был милым и заботливым и Светлана постаралась забыть обо всех неприятностях, произошедших между ними, она даже вопреки своим привычкам не стала ничего рассказывать маме, решив, что сама уже достаточно взрослая, чтобы решить, как правильно поступать.
Утром Белова сразу же направилась в кабинет к Борису Марковичу и выложила ему, что отказывается ездить в Москву без Алентова. Эпштейн с удивлением на нее воззрился:
– Это еще что такое? Светлана, я от тебя не ожидал таких выкрутасов.
Светка вздохнула поглубже и выпалила:
– Я его люблю.
– А тебе не кажется, что в твоем возрасте рановато заводить бой-френда? – полюбопытствовал директор. – Впрочем, если ты будешь за свой счет покупать ему билет, устраивать в гостиницу и оплачивать прогулы... Не имею ничего против.
Девчонка опешила:
– А разве нельзя ничего сделать, чтобы Эл работал в Москве вместе со мной?
– Светлана, – вздохнул Борис Маркович, – ты считаешь, что мое агентство должно оплачивать твои прихоти? Не спорю, ты очень перспективная модель, но еще далеко не звезда с миллионными гонорарами.
– Но, что же мне делать, Борис Маркович... – совершенно потерялась Белова. – Я не могу с ним расставаться и от контракта тоже не хочу отказываться...
– Да... – протянул Эпштейн. – Девочка, ты же совсем не знаешь Алентова, ты и лет тебе так мало. Откуда такая буря страстей? Кстати, Наталия Андреевна в курсе ваших отношений?
– Да.
– И как она на них реагирует?
– Эл маме очень нравится.
Директор долго молчал, обдумывая ситуацию, потом сказал:
– Вот что, Светлана. Тебе никогда не приходило в голову, почему твой ненаглядный Алентов при достаточном дефиците манекенщиков все еще никуда не пробился? Нет? А зря. Я не выгоняю его только потому, что мать Алексея – моя старинная подруга и просила за него слезно.
– Но почему? – изумилась Светка.
Борис Маркович снова помолчал, прежде чем спросить:
– Светлана, а кто тебя надоумил прийти ко мне с этой нелепой просьбой? Неужели сама?
– Нет, это Эл просил... Говорит, что не может со мной разлучаться....
– Я так и думал. Жаль, что я вынужден тебе это сказать, я надеялся, что ты сама разберешься...
– Не пугайте меня, Борис Маркович, – попросила Светка. – В чем дело.
– Алентов серьезно болен.
– Что с ним?!
– Что-что... Да с головой у него беда, вот что! – не выдержал директор. – С ним ни одна из наших девчонок не связывается, все все давно поняли, одна ты попалась, дуреха малолетняя!
– Я... я вам не верю! – выпалила потрясенная Белова. – Он мне о себе все рассказал и не стал бы скрывать такое!
– Дурочка, – ласково сказал Эпштейн, взяв себя в руки. – О таких вещах никто не рассказывает, да и я не должен был... я ведь обещал его матери ничего никому не говорить. Пока Алешка не сорвется... Жаль мне его, но и тебя жаль тоже. Если не веришь, мы с тобой можем съездить в клинику и посмотреть его историю болезни.
– Этого не может быть... – по щекам Светки катились крупные слезы.
– Ну, не надо, не надо, – Борис Маркович вышел из-за стола и погладил Светку по голове. – Давай-ка я тебя домой отвезу, ты там спокойненько все обдумаешь, с мамой посоветуешься, а потом мне позвонишь, ладно? На-ка, приведи лицо в порядок, – директор протянул девчонке платок.
Белова судорожно всхлипнула и спросила:
– Борис Маркович, а что с ним такое?
– Я точно не знаю, да и названия его болезни не помню. Вера Сергеевна, мать Алеши, говорила, что с ним это началось около трех лет назад. У него девушка погибла прямо на его глазах. Попала под машину. Парнишка сорвался, что-то тогда у него в голове сместилось, вот он и зациклился на том, что его женщины обижают. Почти четыре месяца в клинике отлежал, вроде отпустило... а полтора года назад снова накрыло: чуть не убил свою новую девушку, которую увидел с другим парнем, опять в клинику загремел... Когда вы встречаться с ним начали, я к Вере сразу поехал, а она плачет, говорит молчи, Борис, может у Лешки все прошло... Вот я и молчал. Домолчался, старый дурак!
– Что же мне теперь делать?
– Тебе теперь лучше какое-то время дома побыть и с Алешкой не встречаться. А я постараюсь для него организовать какой-нибудь выезд. Вроде там Игорю Павловичу кто-то из ребят нужен был... ты только не переживай, ладно?
Светка только потерянно кивнула.
Дома девчонка забилась в угол дивана и проплакала до самого прихода матери. Наталия Андреевна сама чуть не разрыдалась, снова увидев дочь в таком состоянии. Бедная женщина была уже совсем не рада, тому что насоветовала Светлане поработать в модельном бизнесе: дочь никогда столько не плакала раньше!
С трудом Наталия Андреевна вытрясла из Светки все, что с той случилось. Выслушав дочь, она только и могла, что повторять:
– Боже мой... боже мой...
Глава 9
– Лана, если ты еще раз меня так огорчишь, то больше никогда не увидишь! Я думал, что ты меня любишь, а ты такая же как все, ты думаешь только о себе... Я для тебя ничего не значу...
– Нет, Эл, Нет! Я тебя люблю, я все время думаю о тебе! Вот, смотри, я привезла тебе подарок, – девчонка достала из сумки бумажник и дрожащей рукой протянула парню, стараясь поймать его взгляд.
Эл взял подарок и умолк, рассматривая его, потом резко вскинул голову и улыбнулся, как ни в чем не бывало:
– Ланочка, ты чудо! Именно о такой вещи я и мечтал! Ты хорошо запомнила, что мне нравится. Но должна мне все-таки кое-что обещать.
– Что же?
– Что ты больше не оставишь меня.
– Я хотела бы тебе это обещать, но...
– Что «но»? – лицо Эла снова стало злым.
– Но контракт с итальянцами подписан, и я должна буду раз в два месяца уезжать на несколько дней...
– Так, а обо мне ты подумала, когда подписывала свой контракт? – ехидно осведомился парень. – Или тебе совсем наплевать, что я тут мучаюсь? Ты и дальше намерена надо мной издеваться, да?! – он уже просто кричал на Светку, которая испуганно вжалась в спинку сидения.
– Нет, Эл, нет! Я не хочу тебя мучить, я тебя люблю! Я поговорю с Борисом Марковичем, чтобы ты ездил со мной!
– Обещаешь? – тут же успокоился он.
– Конечно!
– Когда?
– Завтра же!
– Тогда поклянись, что никогда больше будешь огорчать меня!
– Клянусь! – без колебаний сказала Светка, решив, что ради этого парня сделает все, что угодно.
Он сразу же стал улыбаться, обнял, нежно поцеловал и ласково сказал:
– Тогда поехали, предупредим твою маму, а потом отпразднуем твое возвращение и твой контракт в каком-нибудь кафе.
– С радостью!
Весь вечер Эл был милым и заботливым и Светлана постаралась забыть обо всех неприятностях, произошедших между ними, она даже вопреки своим привычкам не стала ничего рассказывать маме, решив, что сама уже достаточно взрослая, чтобы решить, как правильно поступать.
Утром Белова сразу же направилась в кабинет к Борису Марковичу и выложила ему, что отказывается ездить в Москву без Алентова. Эпштейн с удивлением на нее воззрился:
– Это еще что такое? Светлана, я от тебя не ожидал таких выкрутасов.
Светка вздохнула поглубже и выпалила:
– Я его люблю.
– А тебе не кажется, что в твоем возрасте рановато заводить бой-френда? – полюбопытствовал директор. – Впрочем, если ты будешь за свой счет покупать ему билет, устраивать в гостиницу и оплачивать прогулы... Не имею ничего против.
Девчонка опешила:
– А разве нельзя ничего сделать, чтобы Эл работал в Москве вместе со мной?
– Светлана, – вздохнул Борис Маркович, – ты считаешь, что мое агентство должно оплачивать твои прихоти? Не спорю, ты очень перспективная модель, но еще далеко не звезда с миллионными гонорарами.
– Но, что же мне делать, Борис Маркович... – совершенно потерялась Белова. – Я не могу с ним расставаться и от контракта тоже не хочу отказываться...
– Да... – протянул Эпштейн. – Девочка, ты же совсем не знаешь Алентова, ты и лет тебе так мало. Откуда такая буря страстей? Кстати, Наталия Андреевна в курсе ваших отношений?
– Да.
– И как она на них реагирует?
– Эл маме очень нравится.
Директор долго молчал, обдумывая ситуацию, потом сказал:
– Вот что, Светлана. Тебе никогда не приходило в голову, почему твой ненаглядный Алентов при достаточном дефиците манекенщиков все еще никуда не пробился? Нет? А зря. Я не выгоняю его только потому, что мать Алексея – моя старинная подруга и просила за него слезно.
– Но почему? – изумилась Светка.
Борис Маркович снова помолчал, прежде чем спросить:
– Светлана, а кто тебя надоумил прийти ко мне с этой нелепой просьбой? Неужели сама?
– Нет, это Эл просил... Говорит, что не может со мной разлучаться....
– Я так и думал. Жаль, что я вынужден тебе это сказать, я надеялся, что ты сама разберешься...
– Не пугайте меня, Борис Маркович, – попросила Светка. – В чем дело.
– Алентов серьезно болен.
– Что с ним?!
– Что-что... Да с головой у него беда, вот что! – не выдержал директор. – С ним ни одна из наших девчонок не связывается, все все давно поняли, одна ты попалась, дуреха малолетняя!
– Я... я вам не верю! – выпалила потрясенная Белова. – Он мне о себе все рассказал и не стал бы скрывать такое!
– Дурочка, – ласково сказал Эпштейн, взяв себя в руки. – О таких вещах никто не рассказывает, да и я не должен был... я ведь обещал его матери ничего никому не говорить. Пока Алешка не сорвется... Жаль мне его, но и тебя жаль тоже. Если не веришь, мы с тобой можем съездить в клинику и посмотреть его историю болезни.
– Этого не может быть... – по щекам Светки катились крупные слезы.
– Ну, не надо, не надо, – Борис Маркович вышел из-за стола и погладил Светку по голове. – Давай-ка я тебя домой отвезу, ты там спокойненько все обдумаешь, с мамой посоветуешься, а потом мне позвонишь, ладно? На-ка, приведи лицо в порядок, – директор протянул девчонке платок.
Белова судорожно всхлипнула и спросила:
– Борис Маркович, а что с ним такое?
– Я точно не знаю, да и названия его болезни не помню. Вера Сергеевна, мать Алеши, говорила, что с ним это началось около трех лет назад. У него девушка погибла прямо на его глазах. Попала под машину. Парнишка сорвался, что-то тогда у него в голове сместилось, вот он и зациклился на том, что его женщины обижают. Почти четыре месяца в клинике отлежал, вроде отпустило... а полтора года назад снова накрыло: чуть не убил свою новую девушку, которую увидел с другим парнем, опять в клинику загремел... Когда вы встречаться с ним начали, я к Вере сразу поехал, а она плачет, говорит молчи, Борис, может у Лешки все прошло... Вот я и молчал. Домолчался, старый дурак!
– Что же мне теперь делать?
– Тебе теперь лучше какое-то время дома побыть и с Алешкой не встречаться. А я постараюсь для него организовать какой-нибудь выезд. Вроде там Игорю Павловичу кто-то из ребят нужен был... ты только не переживай, ладно?
Светка только потерянно кивнула.
Дома девчонка забилась в угол дивана и проплакала до самого прихода матери. Наталия Андреевна сама чуть не разрыдалась, снова увидев дочь в таком состоянии. Бедная женщина была уже совсем не рада, тому что насоветовала Светлане поработать в модельном бизнесе: дочь никогда столько не плакала раньше!
С трудом Наталия Андреевна вытрясла из Светки все, что с той случилось. Выслушав дочь, она только и могла, что повторять:
– Боже мой... боже мой...
Глава 9
Светка впала в депрессию. Она ничего не хотела, только слонялась по квартире с пустыми глазами и отрешенным видом. Ее мысли крутились вокруг Эла: она верила и не верила словам Бориса Марковича. Белова вспоминал каждую минут своих встреч с молодым человек и пыталась найти неопровержимые доказательства того, что парень нормален. Когда на ум приходили самые первые свидания, ласковые улыбки парня и его умные рассуждения, Светка переставала сомневаться, что Эл не болен, а просто очень сильно ее любит. Но стоило девчонке вспомнить другие моменты, как она тот час заливалась слезами.
«Ты не должна никогда обижать меня... Ты должна знать все мои привычки... Поклянись, что больше никогда так со мной не поступишь...» Все эти фразы в сочетании с быстрой сменой настроения навевали очень неутешительные выводы. К вечеру Светка дошла уже до такого состояния, что вообще плохо осознавала окружающую действительность: голова у нее раскалывалась от боли, перед глазами плыли цветные круги.
Телефон девчонку не беспокоил, так как мама позаботилась об этом и отключила его утром перед уходом на работу. А вот звонок в дверь заставил Светку вздрогнуть и помчаться к двери. На несколько секунд она затормозила в прихожей, пытаясь собрать в кучу разбегающиеся мысли и понять, кто же это может быть. Никого из знакомых Белова видеть сейчас не хотела и решила дверь не открывать. Но звонки продолжались и несчастная девочка подумала, что это верно мама забыла ключи. Светлана отперла дверь, на пороге стоял Эл. Глаза парня были совершенно безумными, а лицо поражало каким-то мертвенным спокойствием.
– Лана, ты меня снова обидела. Дважды я таких вещей не прощаю, твердо сказал он и вошел в квартиру, закрыв за собой дверь.
Девчонка в страхе попятилась. Теперь у нее уже не было сомнений в болезни парня. А тот спокойно шел прямо на нее. Светка пятилась пока не свалилась в кресло. Эл присел рядом с ней на корточки и таким же отрешенным голосом спросил:
– Почему ты это сделала? Ты же поклялась не расставаться со мной.
– Я... я... – пролепетала Светка, не зная как себя вести и просто цепенея от страха.
Он окинул всю ее взглядом, и лицо его смягчилось:
– Бедная моя, тебя заставили, да? Скажи, ведь тебя заставили?
Белова часто закивала головой. Эл улыбнулся.
– Ничего, я тебя увезу отсюда и все будет хорошо. Ты ведь хочешь уехать со мной, да?
Светка ничего не могла сказать, только смотрела на молодого человека, а он продолжал что-то говорить, обещая ей самую счастливую жизнь и море любви. Потом речь его начала становиться бессвязной и обрывочной, все чаще проскакивали слова «они всегда меня обижают». Лицо Эла стало подергиваться, потом он как-то странно вскрикнул, упал, и его тело задергалось в конвульсиях...
Несколько долгих томительных секунд, показавшихся Светке вечностью, она сидела словно парализованная. Потом вскочила и каким-то нереальным прыжком перелетела через дергающегося Эла, пулей пронеслась к двери, едва справилась непослушными трясущимися руками с замком, выскочила из квартиры и влетела в объятия поднимавшейся по лестнице матери.
Наталия Андреевна, не меньше дочери измотанная всеми этими кошмарами, крепко обняла Светку, выронив из рук сумочку и пакет.
– Мама, звони скорее в «скорую помощь»! – срывающимся голосом проговорила девчонка. – Там с Элом что-то страшное!
– Он здесь?!
– Д-да... он пришел... я думала, что забыла ключи... открыла дверь, а он...
– Что он с тобой сделал?! – закричала мать.
– Н-ничего... он не успел... ему там плохо.
Наталия Андреевна кое-как справилась с собой, подобрала сумочку и позвонила к соседям. Когда дверь открылась она обратилась к вопросительно смотревшему на нее мужчине:
– Пожалуйста, Глеб Леонидович, срочно вызовите «скорую». У молодого человека нервный припадок, а у нас телефон не работает.
Тот понимающе покивал и скрылся в глубине квартиры, поманив дам за собой...
...С балкона соседской квартиры Светка смотрела, как санитары уносят на носилках Эла. Наталия Андреевна взяла на себя труд объясниться с приехавшими врачами, чтобы оградить дочь от еще больших потрясений. Когда «скорая» уехала, Светка еще некоторое время смотрела ей вслед, а потом потеряла сознание...
Неделю спустя, когда до первого сентября оставались уже считанные дни, очень тихая и какая-то погасшая Белова сидела с мамой на кухне и пила чай с травами. Девочка осунулась и побледнела и ничем уже не напоминал блистательную принцессу, победившую на конкурсе красоты. Наталия Андреевна негромким голосом рассказывала ей о последних событиях, так как только теперь Светка наконец-то могла воспринимать все более-менее нормально.
Беловой-старшей за эти дни пришлось очень несладко: она разрывалась между больной дочерью, работой и необходимостью улаживать последствия связанных с Элом событий. Женщина созвонилась с Борисом Марковичем и, найдя в контракте оговорку, заставила Эпштейна расторгнуть его в связи с тяжелой болезнью дочери. Директор пытался уговорить Наталию Андреевну не делать этого, обещал все уладить, упирал на несомненный талант Светланы и старался самыми радужными красками расписать ее дальнейшие перспективы в качестве модели. Но мать была непреклонна: она больше слышать не желала о модельном бизнесе в связи с именем своей дочери. Борису Марковичу пришлось смириться.
Затем состоялась гораздо более неприятная встреча с матерью Эла. Вера Сергеевна, узнав о новом срыве сына, сначала впала в истерику и набросилась на мать Светланы с криками и обвинениями. Она кричала, что это Светка довела ее сына до больницы, что она во всем виновата, и грозила так этого не оставить. Наталия Андреевна все молча вытерпела, а когда истерика расстроенной женщины сменилась слезами, Беловастаршая постаралась спокойно все выяснить.
Вера Сергеевна, придя в себя, извинилась за несдержанность и подробно рассказала о болезни Алексея, пока дамы вместе шли в больницу. Врачи подтвердили худшие опасения матери: Элу снова предстояло провести в больнице несколько месяцев. К тому же возникла опасность амнезии. Обе матери сошлись на том, что их детям лучше никогда больше не встречаться, а если Эл после выздоровления начнет спрашивать о Светлане, то нужно сказать ему, что она переехала в другой город. Хотя Вера Андреевна, вспоминая последний приступ сына, была уверена в том, что он не вспомнит о девушке, ставшей причиной его потрясения. Это немного успокоило Наталию Андреевну.
Светка слушала маму, ощущая в душе томительную пустоту в том месте, которое раньше занимал Эл. Она все еще думала об этом парне, но, хотя прошло еще очень мало времени, воспоминания подернулись туманной дымкой, вызванной серьезным потрясением, произошедшим в последнюю встречу.
– Да, мамочка, ты все сделала правильно. Я больше не хочу быть моделью и никогда не вернусь в агентство. Там слишком много ненужных воспоминаний... – негромко сказала девочка после того, как мама закончила говорить. – В общем-то, я раньше не очень хотела этим занимать, но все вокруг твердили о моем таланте, а жизнь стала такой красивой и праздничной... Ты ведь понимаешь меня?
– Конечно, понимаю, – вздохнула мама. – Ничего, скоро ты пойдешь в школу, и у тебя начнется привычная жизнь, все забудется...
– Нет, – покачала головой Светка. – По старому уже ничего не будет. Я не смогу больше доверять людям, слишком много всего со мной случилось...
Наталия Андреевна с печалью смотрела на дочь, думая о том, что она сама во многом виновата: стараясь уберечь Светлану от новых разочарований, она невольно заставила ее оттолкнуть всех старых друзей.
На следующий день в квартире Рычаговых зазвонил телефон. Даша подняла трубку, и ее брови удивленно поползли вверх: звонила мать Светки и просила о встрече. Даша согласилась, недоуменно пожав плечами, ведь после того, как Светка наобещала ребятам с три короба, а потом отказалась от всего, Даша подругу не видела и даже сомневалась в том, что они все еще подруги.
– Я должна перед тобой извиниться, – начала Наталия Андреевна, поздоровавшись с одноклассницей дочери. – Светлане сейчас очень плохо, и, мне кажется, что только ты можешь ей помочь.
Даша широко раскрыла глаза от удивления и приготовилась внимательно слушать...
– Светлана, к тебе гости! – с порога позвала Наталия Андреевна.
Хмурая Светка вышла в прихожую и уставилась на улыбающуюся Дашу.
– Привет! Я подумала, что вместе нам будет веселее покупать к школе всякую канцелярку. Пойдем?
Светка растеряно молчала, но тут вмешалась мама:
– Иди, дочка. До первого сентября три дня осталось, а мы с тобой еще ни о чем не позаботились.
Равнодушно пожав плечами, Светка пошла переодеваться.
Всю дорогу, пока девчонки бродили по школьному базару, Даша без умолку щебетала о всяких пустяках, а Светка молчала. В конце концов Мышка не выдержала:
– Белова! Я так больше не могу, ты моя лучшая подруга, которая когда-то вытащила меня из норы, поэтому сил моих нет молчать: я все знаю!
– О чем?
– Об Эле.
– Кто тебе сказал?! – вскрикнула Светка.
– Твоя мама.
– Зачем?! Зачем она это сделала? Теперь все надо мной будут смеяться...
– Ох, Светка-Светка, – укоризненно покачала головой Даша. – Ты же всегда была самой умной среди нас. Ну вот скажи мне, кто из наших когда-нибудь смеялся над попавшим в беду, а? Молчишь? Правильно молчишь, потому что не было такого. Да, не спорю, мы на тебя обиделись, но если вспомнить, то Проскурин тогда гадостей наделал гораздо больше, Да и Галка наговорила такого... Но ведь все уладилось! Так почему ты думаешь, что теперь с тобой будет по-другому?
– Потому что я сама изменилась... – ответила Белова, опустив голову. – Мне теперь все время будет казаться, что всем от меня что-то надо...
– Глупая, – перебила ее подруга. – Всем от всех всегда что-нибудь надо. Ой, ну я и завернула! Ты бы сказала гораздо лучше!
– Да нет, – в первый раз за много времени улыбнулась Светка. – Ты хорошо сказала. Спасибо тебе, Мышка. Только ненужно больше никому ничего рассказывать, ладно? Я потихоньку сама справлюсь.
– Как скажешь, – пожала плечами Даша. – Я, вообще-то, не самая главная сплетница всех времен и народом и умею хранить секреты. А теперь пойдем, посидим в «Вишенке», а?
– Пойдем.
Приближаясь к кафе, Белова увидела всех своих старых друзей, который принялись приветственно махать им с Дашей. На душе у нее немного потеплело, но она все-таки знала, что прежней уже не сможет стать никогда...
«Ты не должна никогда обижать меня... Ты должна знать все мои привычки... Поклянись, что больше никогда так со мной не поступишь...» Все эти фразы в сочетании с быстрой сменой настроения навевали очень неутешительные выводы. К вечеру Светка дошла уже до такого состояния, что вообще плохо осознавала окружающую действительность: голова у нее раскалывалась от боли, перед глазами плыли цветные круги.
Телефон девчонку не беспокоил, так как мама позаботилась об этом и отключила его утром перед уходом на работу. А вот звонок в дверь заставил Светку вздрогнуть и помчаться к двери. На несколько секунд она затормозила в прихожей, пытаясь собрать в кучу разбегающиеся мысли и понять, кто же это может быть. Никого из знакомых Белова видеть сейчас не хотела и решила дверь не открывать. Но звонки продолжались и несчастная девочка подумала, что это верно мама забыла ключи. Светлана отперла дверь, на пороге стоял Эл. Глаза парня были совершенно безумными, а лицо поражало каким-то мертвенным спокойствием.
– Лана, ты меня снова обидела. Дважды я таких вещей не прощаю, твердо сказал он и вошел в квартиру, закрыв за собой дверь.
Девчонка в страхе попятилась. Теперь у нее уже не было сомнений в болезни парня. А тот спокойно шел прямо на нее. Светка пятилась пока не свалилась в кресло. Эл присел рядом с ней на корточки и таким же отрешенным голосом спросил:
– Почему ты это сделала? Ты же поклялась не расставаться со мной.
– Я... я... – пролепетала Светка, не зная как себя вести и просто цепенея от страха.
Он окинул всю ее взглядом, и лицо его смягчилось:
– Бедная моя, тебя заставили, да? Скажи, ведь тебя заставили?
Белова часто закивала головой. Эл улыбнулся.
– Ничего, я тебя увезу отсюда и все будет хорошо. Ты ведь хочешь уехать со мной, да?
Светка ничего не могла сказать, только смотрела на молодого человека, а он продолжал что-то говорить, обещая ей самую счастливую жизнь и море любви. Потом речь его начала становиться бессвязной и обрывочной, все чаще проскакивали слова «они всегда меня обижают». Лицо Эла стало подергиваться, потом он как-то странно вскрикнул, упал, и его тело задергалось в конвульсиях...
Несколько долгих томительных секунд, показавшихся Светке вечностью, она сидела словно парализованная. Потом вскочила и каким-то нереальным прыжком перелетела через дергающегося Эла, пулей пронеслась к двери, едва справилась непослушными трясущимися руками с замком, выскочила из квартиры и влетела в объятия поднимавшейся по лестнице матери.
Наталия Андреевна, не меньше дочери измотанная всеми этими кошмарами, крепко обняла Светку, выронив из рук сумочку и пакет.
– Мама, звони скорее в «скорую помощь»! – срывающимся голосом проговорила девчонка. – Там с Элом что-то страшное!
– Он здесь?!
– Д-да... он пришел... я думала, что забыла ключи... открыла дверь, а он...
– Что он с тобой сделал?! – закричала мать.
– Н-ничего... он не успел... ему там плохо.
Наталия Андреевна кое-как справилась с собой, подобрала сумочку и позвонила к соседям. Когда дверь открылась она обратилась к вопросительно смотревшему на нее мужчине:
– Пожалуйста, Глеб Леонидович, срочно вызовите «скорую». У молодого человека нервный припадок, а у нас телефон не работает.
Тот понимающе покивал и скрылся в глубине квартиры, поманив дам за собой...
...С балкона соседской квартиры Светка смотрела, как санитары уносят на носилках Эла. Наталия Андреевна взяла на себя труд объясниться с приехавшими врачами, чтобы оградить дочь от еще больших потрясений. Когда «скорая» уехала, Светка еще некоторое время смотрела ей вслед, а потом потеряла сознание...
Неделю спустя, когда до первого сентября оставались уже считанные дни, очень тихая и какая-то погасшая Белова сидела с мамой на кухне и пила чай с травами. Девочка осунулась и побледнела и ничем уже не напоминал блистательную принцессу, победившую на конкурсе красоты. Наталия Андреевна негромким голосом рассказывала ей о последних событиях, так как только теперь Светка наконец-то могла воспринимать все более-менее нормально.
Беловой-старшей за эти дни пришлось очень несладко: она разрывалась между больной дочерью, работой и необходимостью улаживать последствия связанных с Элом событий. Женщина созвонилась с Борисом Марковичем и, найдя в контракте оговорку, заставила Эпштейна расторгнуть его в связи с тяжелой болезнью дочери. Директор пытался уговорить Наталию Андреевну не делать этого, обещал все уладить, упирал на несомненный талант Светланы и старался самыми радужными красками расписать ее дальнейшие перспективы в качестве модели. Но мать была непреклонна: она больше слышать не желала о модельном бизнесе в связи с именем своей дочери. Борису Марковичу пришлось смириться.
Затем состоялась гораздо более неприятная встреча с матерью Эла. Вера Сергеевна, узнав о новом срыве сына, сначала впала в истерику и набросилась на мать Светланы с криками и обвинениями. Она кричала, что это Светка довела ее сына до больницы, что она во всем виновата, и грозила так этого не оставить. Наталия Андреевна все молча вытерпела, а когда истерика расстроенной женщины сменилась слезами, Беловастаршая постаралась спокойно все выяснить.
Вера Сергеевна, придя в себя, извинилась за несдержанность и подробно рассказала о болезни Алексея, пока дамы вместе шли в больницу. Врачи подтвердили худшие опасения матери: Элу снова предстояло провести в больнице несколько месяцев. К тому же возникла опасность амнезии. Обе матери сошлись на том, что их детям лучше никогда больше не встречаться, а если Эл после выздоровления начнет спрашивать о Светлане, то нужно сказать ему, что она переехала в другой город. Хотя Вера Андреевна, вспоминая последний приступ сына, была уверена в том, что он не вспомнит о девушке, ставшей причиной его потрясения. Это немного успокоило Наталию Андреевну.
Светка слушала маму, ощущая в душе томительную пустоту в том месте, которое раньше занимал Эл. Она все еще думала об этом парне, но, хотя прошло еще очень мало времени, воспоминания подернулись туманной дымкой, вызванной серьезным потрясением, произошедшим в последнюю встречу.
– Да, мамочка, ты все сделала правильно. Я больше не хочу быть моделью и никогда не вернусь в агентство. Там слишком много ненужных воспоминаний... – негромко сказала девочка после того, как мама закончила говорить. – В общем-то, я раньше не очень хотела этим занимать, но все вокруг твердили о моем таланте, а жизнь стала такой красивой и праздничной... Ты ведь понимаешь меня?
– Конечно, понимаю, – вздохнула мама. – Ничего, скоро ты пойдешь в школу, и у тебя начнется привычная жизнь, все забудется...
– Нет, – покачала головой Светка. – По старому уже ничего не будет. Я не смогу больше доверять людям, слишком много всего со мной случилось...
Наталия Андреевна с печалью смотрела на дочь, думая о том, что она сама во многом виновата: стараясь уберечь Светлану от новых разочарований, она невольно заставила ее оттолкнуть всех старых друзей.
На следующий день в квартире Рычаговых зазвонил телефон. Даша подняла трубку, и ее брови удивленно поползли вверх: звонила мать Светки и просила о встрече. Даша согласилась, недоуменно пожав плечами, ведь после того, как Светка наобещала ребятам с три короба, а потом отказалась от всего, Даша подругу не видела и даже сомневалась в том, что они все еще подруги.
– Я должна перед тобой извиниться, – начала Наталия Андреевна, поздоровавшись с одноклассницей дочери. – Светлане сейчас очень плохо, и, мне кажется, что только ты можешь ей помочь.
Даша широко раскрыла глаза от удивления и приготовилась внимательно слушать...
– Светлана, к тебе гости! – с порога позвала Наталия Андреевна.
Хмурая Светка вышла в прихожую и уставилась на улыбающуюся Дашу.
– Привет! Я подумала, что вместе нам будет веселее покупать к школе всякую канцелярку. Пойдем?
Светка растеряно молчала, но тут вмешалась мама:
– Иди, дочка. До первого сентября три дня осталось, а мы с тобой еще ни о чем не позаботились.
Равнодушно пожав плечами, Светка пошла переодеваться.
Всю дорогу, пока девчонки бродили по школьному базару, Даша без умолку щебетала о всяких пустяках, а Светка молчала. В конце концов Мышка не выдержала:
– Белова! Я так больше не могу, ты моя лучшая подруга, которая когда-то вытащила меня из норы, поэтому сил моих нет молчать: я все знаю!
– О чем?
– Об Эле.
– Кто тебе сказал?! – вскрикнула Светка.
– Твоя мама.
– Зачем?! Зачем она это сделала? Теперь все надо мной будут смеяться...
– Ох, Светка-Светка, – укоризненно покачала головой Даша. – Ты же всегда была самой умной среди нас. Ну вот скажи мне, кто из наших когда-нибудь смеялся над попавшим в беду, а? Молчишь? Правильно молчишь, потому что не было такого. Да, не спорю, мы на тебя обиделись, но если вспомнить, то Проскурин тогда гадостей наделал гораздо больше, Да и Галка наговорила такого... Но ведь все уладилось! Так почему ты думаешь, что теперь с тобой будет по-другому?
– Потому что я сама изменилась... – ответила Белова, опустив голову. – Мне теперь все время будет казаться, что всем от меня что-то надо...
– Глупая, – перебила ее подруга. – Всем от всех всегда что-нибудь надо. Ой, ну я и завернула! Ты бы сказала гораздо лучше!
– Да нет, – в первый раз за много времени улыбнулась Светка. – Ты хорошо сказала. Спасибо тебе, Мышка. Только ненужно больше никому ничего рассказывать, ладно? Я потихоньку сама справлюсь.
– Как скажешь, – пожала плечами Даша. – Я, вообще-то, не самая главная сплетница всех времен и народом и умею хранить секреты. А теперь пойдем, посидим в «Вишенке», а?
– Пойдем.
Приближаясь к кафе, Белова увидела всех своих старых друзей, который принялись приветственно махать им с Дашей. На душе у нее немного потеплело, но она все-таки знала, что прежней уже не сможет стать никогда...