Моэм Сомерсет. Верная жена

    Бернард. Она также его компаньонка и спутница жизни.
    Констанс. Мой дорогой, любой здравомыслящий мужчина предпочтет играть в бридж в клубе, а не с женой, в гольф — с мужчиной, а не с женщиной. Наемный секретарь будет куда лучшим помощником, чем любящая половина. Если взглянуть в самую суть, современная жена — не более чем паразит.
    Бернард. Я с тобой не согласен.
    Констанс. Видишь ли, мой бедный друг, ты любишь меня, а потому не способен на объективность.
    Бернард. Я не понимаю, что ты хочешь этим сказать.
    Констанс. Джон дает мне стол и кров, деньги на одежду и развлечения, автомобиль, чтобы ездить, положение в обществе. У него нет другого выхода, потому что пятнадцать лет тому назад он безумно влюбился в меня и согласился на такие условия. Хотя, если ты спросишь его, он, конечно, признает, что нет более мимолетной формы безумия, чем любовь. Этот его поступок говорит то ли о его щедрости, то ли об опрометчивости. Так не думаешь ли ты, что я поступаю бесчестно, пользуясь его щедростью или неумением предвидеть последствия?
    Бернард. В каком смысле?
    Констанс. Он заплатил очень высокую цену за то, что не мог получишь дешевле. Больше ему это не нужно. Так почему я должна негодовать? Я знаю не хуже других, что желание угасает. Оно приходит и уходит, и ни один человек не знает, почему. Уверенность есть только в одном: если оно ушло, то навсегда. Поэтому, пока Джон продолжает обеспечивать меня всем необходимым, какое я имею право жаловаться на то, что он мне неверен? Он купил игрушку, но, если он больше не хочет играть с ней, почему нет? Он же за нее заплатил.
    Бернард. Все это справедливо, если мужчина думает только о себе. А как же женщина?
    Констанс. Я не считаю, что ей нужно сочувствовать. Как девяносто девять девушек из ста, я выходила замуж лишь потому, что искала наиболее легкий, честный и выгодный способ существования. Когда женщина, прожившая замужем пятнадцать лет узнает о том, что муж ей изменяет, страдает не ее сердце, а тщеславие. Если же ей не чужд здравый смысл, она должна понять, что речь идет всего лишь о неизбежном зле, свойственном этой в целом очень приятной профессии.
    Бернард. Тем самым ты хочешь сказать, что не любишь меня.
    Констанс. Ты думаешь, что мои принципы — пустая болтовня?
    Бернард. Я не думаю, что ты принимала бы их всерьез, если бы любила меня так, как люблю тебя я. Ты все еще влюблена в Джона?
    Констанс. Он мне очень дорог, он умеет меня рассмешить, мы отлично ладим, но я более не влюблена в него.
    Бернард. Тебе этого достаточно? Не слишком ли пресное ждет тебя будущее? Неужели тебя не нужна любовь?
 
    (Пауза. Констанс раздумчиво смотрит на него.)
 
    Констанс(обаятельно). Если бы мне понадобилась любовь, я бы пришла к тебе, Бернард.
    Бернард. Констанс, ты серьезно? Неужели я тебе небезразличен? О, дорогая моя, я готов целовать землю, по которой ты ходишь!
 
    (Заключает ее в объятья и страстно целует.)
 
    Констанс(высвобождаясь). Дорогой мой, не так сразу. Я бы презирала себя, если б изменила Джону, когда он поит и кормит меня.
    Бернард. А если ты меня любишь?
    Констанс. Я не говорила, что люблю. Но, даже если бы и любила, пока Джон обеспечивает меня всем необходимым, я буду хранить ему верность. Все дело в экономике. Он купил мою верность, и я поставлю себя ниже проститутки, если возьму деньги, которые он заплатил, а принадлежащим ему товаром буду распоряжаться по своему усмотрению.
    Бернард. Но надежда у меня есть?
    Констанс. Сейчас ты можешь надеяться лишь на то, что мы выедем в Рейнлаф до того, как закончится игра.
    Бернард. Ты все-таки хочешь поехать?
    Констанс. Да.
    Бернард. Очень хорошо (со всей страстью). Я тебя люблю.
    Констанс. Тогда спустись вниз и заводи мотор. Залей масла в радиатор, в общем, сделай все необходимое, а я подойду через минуту. Мне надо позвонить.
    Бернард. Очень хорошо.
 
    (Он уходит. Констанс снимает телефонную трубку.)
 
    Констанс. Мэйфлауэр 2646… Барбара? Это Констанс. Предложение, которое ты сделала мне полмесяца тому назад… оно еще в силе? Что ж, я готова его принять… Нет, нет, ничего не случилось. Джон в полном здравии. Как всегда, очень мил, ты знаешь. Дело в том, что я хочу сама зарабатывать на жизнь. Когда я могу начать? Чем раньше, тем лучше.

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ

   Место действия: прежнее.
   Прошел год. Вторая половина дня. Констанс сидит за столом, пишет письма. Дворецкий объявляет о приходе Барбары Фосетт и Марты.
 
 
    Бентли. Миссис Фосетт и мисс Калвер.
    Констанс. О! Присядьте. Я сейчас.
    Барбара. Мы встретились на пороге.
    Марта. Я решила заглянуть к тебе напоследок. Вдруг тебе надо чем-нибудь помочь.
    Констанс. Как мило с твоей стороны, Марта. Но, пожалуй, помощь мне не нужна. Я готова, все вещи собраны. Впервые я уверена в том, что ничего не забыла.
    Барбара. А я посчитала нужным забежать и попрощаться.
    Констанс. Дорогая моя, нельзя начинать манкировать работой, как только за мной закрылась дверь.
    Барбара. Собственно, я и по делу. Утром ко мне поступил заказ на дом, и им хочется итальянскую комнату.
    Констанс. Не нравится мне твой взгляд, Барбара.
    Барбара. Я вот подумала, раз уж ты все равно едешь в Италию, почему бы тебе не заглянуть в магазины и не купить то, что приглянется.
    Констанс. Даже не мечтай. Целый год я пахала, как вол, и вчера вечером, в шесть часов, отложила инструменты, сняла грязный комбинезон, вытерла пот со лба, оттерла заскорузлые руки. Ты сказала, что я могу взять шесть недель отпуска.
    Барбара. Признаю, ты его честно заработала.
    Констанс. Закрыв за собой дверь, я вышла из образа трудолюбивого английского рабочего и вновь превратилась в идеальную английскую даму.
    Марта. Никогда не видела тебя в таком прекрасном настроении.
    Констанс. Я чего-то добилась, что-то сделала. И дала себе зарок: следующие шесть недель никаких мыслей о ванных комнатах и обоях, кухонных раковинах, мраморных полах, портьерах, мебельной обивке, холодильниках.
    Барбара. Я тебя и не прошу. Просто хотела, чтобы ты привезла крашеную итальянскую мебель и несколько зеркал.
    Констанс. Нет, я трудилась с полной отдачей и получала удовольствие от того, чем занималась. А теперь я намерена насладиться отдыхом.
    Барбара. Как скажешь.
    Марта. Констанс, дорогая, я думаю, что должна тебе кое-что сказать.
    Констанс. Я-то думала, ты уже уяснила для себя: обычно то, что ты должна мне сказать, не составляет для меня тайны.
    Марта. Ты и представить себе не можешь, кого я видела сегодня на Бонд-стрит.
    Констанс. Могу. Мари-Луизу.
    Марта. Однако!
    Констанс. Жаль, что должна разочаровать тебя, дорогая. Она позвонила мне час тому назад.
    Марта. Но я думала, что ее не будет еще месяц. Она же собиралась уехать на год.
    Констанс. Она прибыла вчера вечером и с минуты на минуту будет здесь.
    Марта. Здесь?
    Констанс. Да. Сказала, что должна забежать и повидаться со мной до моего отъезда.
    Марта. Интересно, что ей нужно.
    Констанс. Может, хочет скоротать время. Я думаю, это так мило с ее стороны, учитывая, что она только что вернулась и у нее, естественно, масса дел.
    Барбара. Она объездила весь мир, не так ли?
    Констанс. Да, побывала в Малайзии, у Мортимера там деловые интересы, в Китае, а в Англию они отплыли из Индии.
    Марта. Я не раз задавалась вопросом, не ты ли предложила им отправиться в длительное путешествие после той безобразной сцены?
    Констанс. Которая, уж признайся, доставила тебе безмерное наслаждение, дорогая.
    Барбара. Они, безусловно, поступили правильно.
    Марта. Разумеется, это твое дело, дорогая, но благоразумно ли уезжать на шесть недель в тот самый момент, когда она появилась в городе?
    Констанс. Мы, трудящиеся женщины, вынуждены брать отпуск лишь когда нам его дают.
    Барбара. Джон, конечно же, получил хороший урок. И не будет второй раз наступать на те же грабли.
    Марта. Ты думаешь, он более не влюблен в Мари-Луизу?
    Констанс. Понятия не имею. Но вот и Джон, тебе лучше спросить у него.
 
    (При этих словах в гостиную входит Джон.)
 
    Джон. Спросить о чем?
    Марта(не растерявшись). Я вот гадаю, чем ты займешь себя, пока Констанс будет в отъезде.
    Джон. У меня много работы, знаешь ли, и я буду чаще бывать в клубе.
    Марта. Жаль, что ты не смог освободиться. Тебе и Констанс надо бы уходить в отпуск вместе.
    Барбара. За мной вины нет. Я отпускала Констанс в любое, удобное ей время.
    Констанс. Видишь ли, я хотела поехать в Италию, а Джон на континенте предпочитает лишь места, где требуется приложить немало усилий, чтобы понять, чем они отличаются от Англии.
    Марта. А как же Элен?
    Констанс. На август мы сняли дом в Хенли. Джон сможет играть в гольф и ходить на реку, а я каждый день смогу ездить в город, чтобы работа не страдала.
    Барбара. Дорогая моя, с твоего разрешения, побегу. Надеюсь, ты прекрасно отдохнешь. Ты это заслужила. Знаешь, Джон, я, должно быть, очень умная женщина, раз убедила Констанс поработать у меня. Ей просто цены нет.
    Джон. Мне никогда не нравилась эта идея, и теперь я остаюсь при своем мнении.
    Барбара. Так ты никак не можешь меня простить?
    Джон. Она настаивала, а мне не оставалось ничего другого, как помалкивать.
    Барбара. До свидания.
    Констанс(целуя ее). До свидания, дорогая. Не перетруждайся.
    Марта. Я пойду с тобой, Барбара. Мама сказала, что забежит на минутку, чтобы попрощаться.
    Констанс. Очень хорошо. До свидания.
 
    (Она целует обеих женщин, провожает до двери. Они уходят.)
 
    Джон. Констанс, я понял, ты берешь отпуск сейчас, потому что у Барбары неотложные дела.
    Констанс. Я такое говорила?
    Джон. Конечно.
    Констанс. Не помню.
    Джон. Если бы я знал, что ты не связана жесткими сроками, то конечно же смог подстроиться с отпуском под тебя…
    Констанс(прерывает его). А у тебя не возникало мысли, что мужу и жене не следует брать отпуск одновременно? Смысл отпуска — отдохнуть, сменить обстановку, набраться новых впечатлений. Ты думаешь, мужчина может все это получить, если едет в отпуск с женой?
    Джон. Все зависит от жены.
    Констанс. По мне нет более тоскливого зрелища, чем вид этих пар в ресторане отеля. Каждая за отдельным столиком, муж напротив жены, а сказать-то им друг другу нечего.
    Джон. Чепуха. Многие пары веселые и счастливые.
    Констанс. Да, конечно, но, приглядевшись к обручальному кольцу женщины, понимаешь, что оно появилось на руке скорее недавно, чем давно.
    Джон. Мы всегда ладили, а когда я надевал обручальное кольцо на твой пальчик, за этим процессом следил священник. Ты же не собираешься сказать мне, что ты со мной скучала.
    Констанс. Наоборот, ты всегда смешил меня до коликов в животе. Все дело в моей скромности: я боялась, что мое общество тебе приелось. И подумала, что несколько недель разлуки только пойдут тебе на пользу.
    Джон. Ты все шутишь.
    Констанс. Так или иначе, уже поздно что-либо менять. Чемоданы упакованы, я со всеми попрощалась, а у людей, знаешь ли, остается неприятный осадок, если они увидят тебя на следующий день, тогда как рассчитывали не встречаться с тобой полтора месяца.
    Джон. Да… пожалуй… Послушай, Констанс, я хочу тебя кое о чем попросить.
    Констанс. Да?
    Джон. Ты знаешь, что Мари-Луиза вернулась?
    Констанс. Да. Она пообещала забежать ко мне до моего отъезда. Я с удовольствием повидаюсь с ней.
    Джон. Тогда у меня к тебе просьба.
    Констанс. Какая?
    Джон. Ты меня крепко выручила, прикрыла, я не могу бесконечно пользоваться твоей добротой, поэтому хочу отплатить тебе тем же.
    Констанс. Что-то я тебя не понимаю.
    Джон. Я не видел Мари-Луизу с того дня, как Мортимер приходил сюда и, как говорится, сел в лужу. Она отсутствовала почти год и, учитывая сложившиеся обстоятельства, я убежден, что нам не следует возобновлять прежние отношения.
    Констанс. А с чего ты взял, что у нее может возникнуть такое желание?
    Джон. Ее звонок тебе по приезде представляется мне зловещим.
    Констанс. Зловещим? Некоторые женщины, увидев телефонный аппарат, просто не могут не схватить трубку, а услышав голос телефонистки: «Номер, пожалуйста», должны что-то ответить. Смею предположить, наш номер Мари-Луиза вспомнила первым.
    Джон. Нет смысла отрицать, что Мари-Луиза была безумно в меня влюблена.
    Констанс. Наверное, ни один из нас не может ее за это винить.
    Джон. Я не хочу показаться бессердечным, но, так уж случилось, что обстоятельства оборвали наши отношения, и я бы хотел думать, что навсегда.
    Констанс. Ты волен действовать в полном соответствии со своими желаниями.
    Джон. Я думаю не о себе, Констанс. Я думаю, в какой-то мере, о благе Мари-Луизы, но главным образом, признаюсь, о тебе. Я никогда не смогу взглянуть тебе в глаза, если в наших отношениям с Мари-Луизой не будет поставлена жирная точка.
    Констанс. Мне больно думать, что ты лишишься такого невинного и недорогого удовольствия.
    Джон. Разумеется, это болезненное решение, но, раз оно принято, я полагаю, что действовать надо быстро.
    Констанс. Полностью с тобой согласна. И вот что я сделаю. Как только Мари-Луиза появится здесь, я под каким-то предлогом уйду и оставлю вас наедине.
    Джон. Я-то думал как раз о другом.
    Констанс. О чем же?
    Джон. Женщина справится с этим делом гораздо лучше мужчины. Вот я и подумал, а почему бы тебе не объяснить ей, что к чему?
    Констанс. Мне?
    Джон. Мне это будет несколько неловко, а вот тебе — вполне естественно. Речь, мол, идет о самоуважении, а потому, ты ставишь вопрос ребром: или она близко не подходит ко мне, или ты устраиваешь грандиозный скандал.
    Констанс. Но ты же знаешь, какое у меня мягкое сердце. Если она разрыдается, если скажет, что жить без тебя не может, во мне, конечно же, проснется жалость и я скажу: «Черт с тобой, оставь его себе».
    Джон. Ты не подложишь мне такую свинью, Констанс.
    Констанс. Ты же знаешь, что твое счастье для меня превыше всего.
    Джон(после короткой паузы). Констанс, я буду с тобой предельно откровенен. Мари-Луизой я сыт по горло.
    Констанс. Дорогой, почему сразу этого не сказать?
    Джон. Ты же понимаешь, Констанс, как-то не принято говорить такое женщине.
    Констанс. Признаю, ей, безусловно, не понравится.
    Джон. Женщины — забавные существа. Если ты им надоел, они говорят об этом сразу, без малейшего колебания, и твоя реакция их нисколько не волнует. А вот если мужчина устает от женщины, он в мгновение ока превращается в негодяя и чудовище, и купание в чане кипящего масла для него слишком легкое наказание.
    Констанс. Хорошо, оставь это на меня. Я все сделаю.
    Джон. Ты прелесть. Но ты постараешься обойтись с ней мягче, не так ли? Я бы не хотел обидеть ее. Она такая милая, Констанс.
    Констанс. Полностью с тобой согласна.
    Джон. Для нее это будет жестокий удар.
    Констанс. Боюсь, она нескоро придет в себя.
    Джон. Дай ей понять, что мне тоже придется нелегко. Я не хочу, чтобы она плохо обо мне думала.
    Констанс. Разумеется.
    Джон. Но стой на том, что разрыв окончательный.
    Констанс. Все будет, как ты хочешь.
    Джон. Что бы я без тебя делал, Констанс. Клянусь Богом, мужчина не может мечтать о лучшей жене.
 
    (Дворецкий объявляет о приходе Мари-Луизы.)
 
    Бентли. Миссис Дархэм.
 
    (Женщины тепло обнимаются, целуются.)
 
    Мари-Луиза. Дорогая, как я рада вновь тебя видеть. Это чудесно, чудесно.
    Констанс. Дорогая, ты прекрасно выглядишь. Это твое новое жемчужное ожерелье?
    Мари-Луиза. Прелесть, не правда ли? Но в Индии Мортимер купил мне совершенно божественные изумруды. О, Джон, как поживаешь?
    Джон. Все в порядке, благодарю.
    Мари-Луиза. Уж не поправился ли ты с нашей последней встречи?
    Джон. Ни в коем разе.
    Мари-Луиза. А я вот похудела (Констанс). Я страшно рада, что застала тебя. И очень горевала бы, если б опоздала (Джону). Куда вы едете?
    Джон. Никуда. Констанс едет одна.
    Мари-Луиза. Ну, разумеется. Ты же всегда занят, не так ли?
    Джон. До свидания.
    Мари-Луиза. Надеюсь, мы как-нибудь повидаемся, пока Констанс будет в отъезде.
    Джон. Большое тебе спасибо.
    Мари-Луиза. Мортимер теперь играет в гольф куда как лучше. Он с удовольствием сразится с тобой.
    Джон. Да, конечно. Я тоже.
 
    (Он уходит.)
 
    Мари-Луиза. Я так надеялась застать тебя одну. Констанс, мне надо столько тебе сказать. Джон такой тактичный. Сразу ушел. Начну с того, что все устроилось наилучшим образом. Ты оказалась совершенно права. Я так рада, что последовала твоему совету и заставила Мортимера увезти меня чуть ли не на год.
    Констанс. Мортимер же не дурак.
    Мари-Луиза. Да, для мужчины он достаточно умен. Я, конечно, устроила ему ад на земле, за то, что он заподозрил меня, знаешь ли, и в конце концов он стал просто шелковым. Но я видела, что полной уверенности во мне у него нет. Ты знаешь, какие они, эти мужчины. Если вобьют себе в голову какую-то идею, чертовски трудно заставить их выкинуть ее из головы. Но путешествие сработало. Я вела себя, как ангел, он заработал кучу денег. Так что теперь смотрит и на меня, и на мир сквозь розовые очки.
    Констанс. Я очень рада.
    Мари-Луиза. Я перед тобой в огромном долгу, Констанс. Я заставила Мортимера купить тебе на Цейлоне просто божественный сапфир. Сказала ему, что он должен хоть как-то искупить нанесенное тебе оскорбление. Он стоил сто двадцать фунтов, дорогая, и мы отвезем его в «Картье», чтобы ему сделали достойную оправу.
    Констанс. Потрясающе.
    Мари-Луиза. Не думай, что я неблагодарна. И еще, Констанс, я хочу сразу сказать тебе, что обо мне и Джоне ты можешь не тревожиться.
    Констанс. Я никогда не тревожилась.
    Мари-Луиза. Я знаю, что вела себя, как маленькая дрянь, но никогда не думала, что ты все узнаешь. Если б могла такое предложить, то никогда бы, ты же меня достаточно хорошо знаешь, и близко к нему не подошла.
    Констанс. Как ты добра.
    Мари-Луиза. Я хочу, чтобы ты оказала мне еще одну услугу, Констанс. Не откажешь?
    Констанс. Всегда рада выручить подругу.
    Мари-Луиза. Ты же знаешь, какой у нас Джон. Он — душка и все такое, но раз все кончено, он должен сразу это понять.
    Констанс. Кончено?
    Мари-Луиза. Разумеется, я знаю, что он по-прежнему по уши влюблен в меня. Я увидела это, едва вошла в комнату. Но его вины в этом нет, не так ли?
    Констанс. Ты завораживаешь мужчин.
    Мари-Луиза. В этом мире иногда надо подумать и о себе. Должен же он понимать, что наши отношения не могут быть прежними после того, как ты все узнала.
    Констанс. Я старалась не выдать себя, как только могла.
    Мари-Луиза. А в итоге получилось, что ты все время хихикала над нами. Так что от романтики не осталось и следа. Ты понимаешь.
    Констанс. Смутно.
    Мари-Луиза. Знаешь, мне очень не хочется обижать Джона, но и тянуть кота за хвост нет никакого желания, вот я и хочу, чтобы все закончилось раз и навсегда до твоего отъезда.
    Констанс. Это так неожиданно. Боюсь, Джон будет в шоке.
    Мари-Луиза. Я приняла окончательное решение.
    Констанс. Времени для долгой и трогательной сцены, конечно же, нет, но я все-таки посмотрю, дома ли Джон. Ты уложишься в десять минут?
    Мари-Луиза. Но я не могу! Я хочу, чтобы ты сказала ему.
    Констанс. Я?!
    Мари-Луиза. Ты так хорошо его знаешь, ты сможешь найти правильные слова. Как-то нехорошо, знаешь ли, говорить мужчине, который тебя обожает, что он тебе совершенно безразличен. Ему будет гораздо легче, если он узнает об этом от третьей стороны.
    Констанс. Ты действительно так думаешь?
    Мари-Луиза. Я в этом уверена. Можешь сказать ему, что отныне мы с ним можем быть только друзьями. Ты так благородно поступила с нами, и будет ужасно, если мы вновь злоупотребим твоим доверием. Скажи ему, что я всегда буду с нежностью вспоминать его, что он — единственный мужчина, которого я искренне любила, но теперь мы должны расстаться.
    Констанс. А если он будет настаивать на встрече с тобой?
    Мари-Луиза. Нет смысла, Констанс, я не хочу его видеть. Я расплачусь, у меня опухнут глаза. Сделай это за меня, дорогая. Пожалуйста.
    Констанс. Хорошо.
    Мари-Луиза. В Париже я купила потрясающее вечернее платье из светло-зеленого атласа, которое тебе очень пойдет. Не будешь возражать, если я его тебе отдам? Я надевала его только раз.
    Констанс. А теперь назови мне истинную причину, по которой ты решила сразу же порвать с Джоном.
 
    (Глаза Мари-Луизы широко раскрываются, она хихикает.)
 
    Мари-Луиза. Поклянись, что никому не скажешь.
    Констанс. Клянусь честью.
    Мари-Луиза. Видишь ли, дорогая, в Индии мы встретили потрясающего молодого человека. Адъютанта одного из губернаторов. Он вернулся домой на одном с нами пароходе. И просто обожает меня.
    Констанс. А ты, естественно, обожаешь его.
    Мари-Луиза. Я от него без ума. Даже не знаю, что будет.
    Констанс. Думаю, мы обе можем догадаться.
    Мари-Луиза. Такой темперамент, как у меня, это кошмар. Разумеется, тебе не понять, ты холодная.
    Констанс(очень спокойно). А ты — бесстыжая маленькая сучка, Мари-Луиза.
    Мари-Луиза. О, нет. Романы у меня случаются, но я не сплю со всеми подряд.
    Констанс. Я бы уважала тебя больше, будь ты честной проституткой. Она, по крайней мере занимается этим, чтобы заработать на хлеб и масло. Ты же получаешь все от своего мужа, но не даешь ему того, за что он платит. И по моему разумению, ты — вульгарная воровка.
    Мари-Луиза(удивленно, с обидой). Констанс, как ты можешь так говорить со мной? Это жестоко. Я думала, что ты меня любишь.
    Мари-Луиза. Люблю. Я полагаю тебя лгуньей, пустышкой и паразитом, но люблю.
    Мари-Луиза. Неужели ты действительно видишь меня такой?
    Констанс. Да. При этом у тебя легкий характер, ты щедра, а иногда забавна. И плюсы скорее перевешивают минусы, поэтому ты мне и не противна.
    Мари-Луиза(улыбаясь). Я не верю, что ты говоришь серьезно. Ты же знаешь, у меня нет более близкой подруги.
    Констанс. Я принимаю людей, какими они есть и, готова спорить, что через двадцать лет ты станешь образцом добродетельности.
    Мари-Луиза. Дорогая, я сразу поняла, что ты решила подшутить надо мной.
    Констанс. А теперь беги, дорогая, а я сообщу Джону эту ужасную весть.
    Мари-Луиза. До свидания, и будь с ним по-мягче. Мы должны щадить его чувства. (Она поворачивается, чтобы уйти, у двери останавливается, смотрит на Констанс.)Разумеется, я часто думала, а почем с твоей внешностью ты не пользуешься успехом у мужчин. Теперь я знаю.
    Констанс. Скажи мне.
    Мари-Луиза. Видишь ли… ты юмористка, а мужчин это останавливает.
 
    (Она уходит. Мгновение спустя осторожно открывается дверь и Джон всовывается в комнату.)
 
    Джон. Она ушла?
    Констанс. Заходи. Путь свободен и все в полном ажуре.
    Джон(входит в гостиную). Я слышал, как хлопнула дверь. Ты ей сказала?
    Констанс. Да.
    Джон. Она расстроилась?
    Констанс. Разумеется, для нее это был шок, но она выдержала удар.