Могилевцев Сергей. Собачья жизнь

   Б а й б а к о в.Ну а после что? что было после того, как вы это кричали?
   З а о з е р с к и й(грустно). После, конечно, меня опять садили в холодную. (Воодушевляется.) Но и там, и тишине, спеленутый по рукам и ногам, оставшись один на один с моим великим открытием, – с законом всемирного роста камней, – я гордо и стойко переносил все испы­тания; меня вдохновляла незримая близость не менее, чем я, великих людей: Ньютона, Лейбница, Леонардо да Винчи… впрочем, вам, как бы вы ни старались, понять такие переживания невозможно; не обижайтесь, Андрей Викторович, но вы всего лишь простой эпигон; рядовой исполнитель; один из тех, кто всего лишь использует достижения небожителей; будь то закон великого Ньюто­на, или открытый мною не менее великий закон.
   Б а й б а к о в(зловеще, глядя прямо в глаза З а о з е р с к о м у). Ваш закон всемирного роста камней – это ваша больная и вздорная выдумка; идея-фикс, фата-моргана, несуществующая в природе мечта идиота! а сам вы – законченный и рафинированный шарлатан, опасный маньяк, которого, к сожалению, совершенно напрасно выпустили на свободу.
   З а о з е р с к и й(все так же грустно). Будущее, Андрей Викторович, покажет, кто из нас прав, а кто заблужда­ется; великие идеи не раз встречали непонимание и хулу; вы можете говорить что угодно, к непониманию и коснос­ти ретроградов я отношусь с олимпийским спокойствием.
   Б р о н и с л а в а Л ь в о в н а. Андрей Викторович не ретроград; он заслуженный физик и профессор академи­ческого института!
   К о з а д о е в(с неожиданно философской улыбкой). Эх, други, все мы философы, да только сидим по горло в дерьме; и никому-то она, наша распрекрасная философия, не нужна ни даром, ни за приличные деньги!

Явление третье

   Калитка распахивается, и во двор, рука об руку, вбе­гают О к с а н а с А р к а д и е м.
 
   О к с а н а(подбегает к отцу, целует его). Ах, папа, как хорошо, что ты снова вернулся! (Доверчиво, ласка­ясь к нему.) Знаешь, здесь без тебя было так скучно; мама и тетя весь день торговали на рынке своей тухлой килькой, которая у них почему-то превращалась в кер­ченскую селедку; собака твоя сутками напролет выла я кидалась на несчастных прохожих; мы с Аркашей поссори­лись, и он уплыл, как и хотел, в дальние страны, из которых только вчера вернулся с большими деньгами; как странно, – все вокруг только и делают, что гоня­ются за большими деньгами; все: мама, тетя, Полина Ма­твеевна, и даже Аркаша, который еще недавно собирался жить, словно птица.
   З а о з е р с к и й(радостно). Не все, дочка, не все; ис­тинные философы довольствуются лишь тем, что дает им природа
   О к с а н а(продолжает). Так надоели эти глупые разговоры; о том, что надо набивать потуже мошну, искать прибыль­ного жениха, бороться за место на рынке в рыбном ряду и вообще работать локтями; потому что, если ты не бу­дешь работать локтями, не будешь торговать в рыбном ряду и копить деньги в толстой кубышке, тебя в два счета обставят на повороте; оттяпают все, что зарабо­тал честным трудом, и даже прощения не попросят при этом. (Неожиданно делаясь хитрой, прищуривая глаза.) Знаешь, такова современная жизнь! таковы ее суровые бу­дни, и поэтому ничего в ней изменить невозможно.
   З а о з е р с к и й(все так же радостно). Возможно, дочка, еще как возможно!
   О к с а н а(смягчаясь). Но ты, пожалуйста, не унывай; ходи опять с собакой вдоль берега моря, собирай свои мокрые камни, и открывай законы и загадки вселенной; потому что, как говорят мама и тетя, тебя все равно не испра­вишь, и раз уж упекли тебя однажды в психушку, то при­дется упечь и второй раз, и третий; пока не превратишься в нормального человека; пока не откажешься от соба­чьей скитальческой жизни. Так что можешь пока что нем­ного опять погулять, а потом мы все вместе отправим тебя по прежнему адресу; а собаку твою кому-нибудь от­дадим, лучше всего на опыты или на шкуру; пускай не бегает, не воет, как бешеная, и не кидается на прохо­жих! (Спохватывается.) Ой, что я такое наговорила сей­час! ты, папа, не обращай внимание на мои глупые разго­воры; я ведь девушка глупая и незамужняя, на меня вни­мания не следует обращать.
   З а о з е р с к и й(ласково). А я и не собираюсь этого де­лать; на девушек обижаться, – особенно на девушек не­замужних, – все равно, что обижаться на законы природы.
   Б а й б а к о в(с вызовом). Да, это уж точно, – на законы природы обижаться не следует!
   Б р о н и с л а в а Л ь в о в н а(в тон ему). У нас, у ученых, такого сроду не принято! мы на законы природы не приучены обижаться; мы на кого угодно можем обидеться: хоть на торговок репчатым луком, хоть на таможен­ников, хоть на сокращение штатов; но чтобы обижаться на законы природы, – этого от нас, ученых, ни за что не дождетесь!
   К о з а д о е в(философично). Бывает, ребята, что и на за­коны природы приходится обижаться честному мореплава­телю; особенно когда на барометре ясно, а за кормой штормит и качает, как в преисподней.
   Б а й б а к о в.Это не законы природы, а синоптики винова­ты, это к законам природы никакого отношения не имеет.
   Б р о н и с л а в а Л ь в о в н а.У нас в Москве это обыч­ное дело: пообещают одно, а к вечеру закончится ура­ганом.
   О к с а н а(радостно). Да ну их, эти законы природы! поду­маешь – законы природы! ты, папа, если захочешь, и не такие законы придумаешь на прогулке; не о них сейчас следует говорить, потому что, папа, сегодня произошло нечто невероятное; такое, что поважнее любых законов и ураганов на свете; все дело в том, что мы с Аркашей опять решили немедленно расписаться; прямо завтра, или даже сегодня; вот только дождемся прихода мамы, и сразу же пойдем с Аркашей расписываться.
   А р к а д и й(с блаженной улыбкой, похлопывая себя по кар­ману). Мы теперь люди богатые, мы теперь все себе мо­жем позволить; нам теперь все едино: что жениться, что опять в плавание уходить! можем даже путешествовать ав­тостопом, жить на природе, и любить друг друга, как дети.
   З а о з е р с к и й(торопливо, беря О к с а н у за руку). Вот и хорошо, дочка, вот и отлично; можешь считать, что ваше решение расписаться я полностью одобряю; расписы­вайтесь, путешествуйте автостопом, живите на вольной природе, и не обращайте ни на кого никакого внимания.
   К о з а д о е в. Ох-хо-хо-оо! он, видите ли, все одобряет! да главное-то препятствие не в нем, а в Антониде Ильиничне; она этого Аркашку на дух не переносит; она его за шарлатана считает; она Оксану за него ни за что не отдаст!
   А р к а д и й(весело, опять похлопывая себя по карману). Не боись, папаша, отдаст, еще как отдаст! мы теперь не голодранцам чета, мы теперь сами капиталы имеем; захотим – семью заведем, захотим – опять уплывем за деньгами!
   Б р о н и с л а в а Л ь в о в н а(умильно). Ах, как все это трогательно! как будто и не прошел год со времени нашей последней встречи; как будто все опять повторя­ется, и не хватает только Антониды Ильиничны, вернув­шейся с рынка после работы.

Явление четвертое

   Во двор заходят А н т о н и д а И л ь и н и ч н а и К о з а д о е в а; в руках у них огромные базар­ные сумки; из сумок, как обычно, торчат рыбьи головы и хвосты.
 
   А н т о н и д а И л ь и н и ч н а(неодобрительно погляды­вая на компанию за столом). Опять старая песня? не успел вернуться после леченья, как сра­зу же хватаешься за стакан, и врешь всем подряд про своя законы природы? про свои мокрые камни, без кото­рых ты не можешь прожить и дня, и на которых, якобы, держится все в этом мире?
   И о с и ф Ф р а н ц е в и ч. Ну конечно же, Антонида, все так именно и происходит; все в мире держится на камнях, все обязано им своим прочным и незыблемым основанием; на камнях, Антонида, держится наша Земля, держится наш город, наша улица, и твой, Антонида, вечный рынок; ко­торый в противном случае давно бы уже провалился в тартарары, сгорел от стыда при виде тебя и твоих хищных товарок; которые не то, что кильку превратят в керчен­скую селедку, но и дохлую кошку запросто выдадут за породистую свинью.
   Б а й б а к о в(иронично). Вы говорите, что все в мире дер­жится на камнях? но позвольте, коллега, а почему в та­ком случае не на китах? или на черепахе, плавающей в огромном доисторическом океане? мне кажется, что на китах и на черепахе все было бы намного солидней.
   Б р о н и с л а в а Л ь в о в н а. Да, нам, ученым с боль­шим стажем работы, кажется, что на китах и на черепахе все было бы намного солидней!
   И о с и ф Ф р а н ц е в и ч(с жаром). А потому все в мире держится на камнях, а не на слонах, или китах с чере­пахами, как утверждал кто-то из древних, что на камнях все покоится надежней и основательней, чем на животных, с которыми в любой момент неизвестно что может случить­ся; камни просто более предсказуемы. ( К о з а д о е в у.) Вот ты, к примеру, Василий Петрович, на чем построил бы свой предполагаемый дом: на прочной скале, или на спине большого кита?
   К о з а д о е в. Конечно же, на скале; хотя, если честно, как бывший моряк и капитан дальнего плавания, я про­тив этих самых китов ничего решительно не имею; животные надежные и солидные, особенно зубастые кашалоты, которых лучше вообще обходить стороной.
   З а о з е р с к и й(торжествующе). Ага, вот в чем секрет! дом лучше всего установить на скале, а китов, и осо­бенно кашалотов, по возможности нужно обходить сторо­ной; а вы, уважаемый Андрей Викторович, утверждаете, что все в мире покоится на черепахах и на китах; не на черепахах и не на китах со слонами, а на больших и про­чных камнях, держащих на себе все в атом мире; держащих и берег моря с его прекрасными закатами и рассветами, и местный рынок с его свиными и человечьими харями; ко­торый, как было уже здесь сказано неоднократно, давно бы от стыда провалился в тартарары.
   Б а й б а к о в(всплескивает руками). Нет, это немыслимо! вы применяете в споре ненаучные методы! так научные дискуссии не ведутся, это что-то немыслимое и невоз­можное!
   Б р о н и с л а в а Л ь в о в н а. Да, это что-то немысли­мое и невозможное! мы, как ученые и авторы многих на­учных трудов, в таких дискуссиях участвовать не наме­рены!
   А н т о н и д а И л ь и н и ч н а(до этого от возмущения потерявшая дар речи). Это кто в нашем рыбном ряду про­дает дохлых кошек вместо розовых упитанных поросят? это кто превращает кильку в керченскую селедку? это когда все вместе провалимся мы в тартарары? опять, зна­чит, берешься за старое, опять высмеиваешь всех под­ряд и попрекаешь своими выдуманными законами? высосанными из пальца и ненужными никому, кроме твоих собу­тыльников и твоей облезлой лохматой шавки, лающей на всех без разбору и негодной даже дом сторожить? ну по­годи, мы тебе покажем, законы природы! мы тебя рассудим за все окончательно: и за законы, и за твою драную жучку!
   П о л и н а М а т в е е в н а(до этого стоявшая на вто­рых ролях в стороне, неожиданно набрасывается на м у ж а). А заодно и тебя, старый морской козел, рассудим, как миленького! чтобы не рассуждал тут про китов и не смущал покой своего больного и погибающего соседа.
   К о з а д о е в(отодвигаясь в сторону). А я что? а я ниче­го! как все, так и я; а кашалоты, Полина Матвеевна, все же очень солидные и сильные звери; про кашалотов, Полина Матвеевна, множество ходит легенд и рассказов, и даже сложены матросские песни.
   П о л и н аМ а т в е е в н а(давая ему подзатыльник). Я тебе покажу легенды и сказки, я тебе покажу морские рассказы! не можешь деньгу в дом принести, так хоть молчи, и не вмешивайся а поучительный разговор!
   К о з а д о е в. Как скажешь, Полина Матвеевна, как ска­жешь; куда все, туда и я побегу! (Отодвигается в сто­рону от З а о з е р с к о г о.)
   И о с и ф Ф р а н ц е в и ч(вскакивая со скамьи, протяги­вая руку в сторону А н т о н и д ы И л ь и н и ч н ы). Не ты мне судья, любезная Антонида, и не тебе поэтому решать, прав я, или не прав в своем споре с природой; не тебе меня судить, Антонида, есть для этого инстанции куда как посолиднее и поважней.
   А н т о н и д а И л ь и н и ч н а(презрительно). И что же это за инстанции за такие?
   Б а й б а к о в(ехидно). Да, да, и что же это за научные институты?
   З а о з е р с к и й(торжественно). Мне кажется, что таким ответственным институтом могла бы стать французская Академия; в конце-концов, ведь разобрались французы с метеоритами, падавшими на землю; разберутся, я ду­мав, я с моими камнями; чем, в самом деле, небесные камни отличаются от камней земных и привычных? подоб­ное приходит к подобному, метеориты становятся булыж­никами под ногами, и французские академики, без сом­нения, оценят мои научные изыскания; быть может, даже меня самого сделают таким же пожизненным академиком, учитывая мои заслуги перед наукой; и тогда уж прости-прощай, Антонида, покину и тебя, и твою вонючую кильку; вот только собаку с собой прихвачу, и укачу от вас навсегда без всякого сожаления!
   А н т о н и д аИ л ь и н и ч н а(зловеще). Укатишь ты снова в лечебницу без всякого сожаления; а жучку твою отправят на мыло, и снова наступят в природе покой и порядок; а про свою французскую Академию будешь дру­зьям в палате рассказывать.
   П о л и н а М а т в е е в н а(строго, В а с и л и ю П е ­т р о в– и ч у). Вот видишь, изверг морской, до чего довела человека эта собачья беспутная жизнь? без штанов по берегу бродит с собакой, а туда же, – собрался вступать во французские академики!
   Б а й б а к о в(ошарашенный заявлением З а о з е р с к о г о вступить во французскую Академию, начинает смеять­ся, подпрыгивая на месте). Нет, это что-то немыслимое, дорогой вы мой коллега и друг! да ежели вас примут во французскую Академию, то я не знаю, что сейчас же пос­ле этого сделаю! пятки ваши буду лизать, хвостом вилять, валяться у ног и лаять на всех случайных прохожих; в народ уйду босиком, жену брошу и квартиру в Москве, порву навеки с профессорским прошлым, удавлюсь на пер­вой попавшейся ветке; рабом вашим стану до скончания века, укачу в Париж на вашу инаугурацию в качестве веч­ного мальчика на побегушках; не побрезгуйте, коллега, не оттолкните искреннего и рьяного почитателя! (Судо­рожно всхлипывает, продолжая подпрыгивать, словно мя­чик.) Надо же, – образования научного не имеет, а со­бирается вступать во французскую Академию!
   Б р о н и с л а в а Л ь в о в н а(растерянно). Кажется, еще один тронулся на этой науке!
   А н т о н и д а И л ь и н и ч н а.С этим придурком троне­шься! с ним скоро мы все в академиков превратимся!
   П о л и н а М а т в е е в н а( м у ж у). Вот видишь, до чего дошел твой собутыльник? опять придется скорую вызывать!
   К о з а д о е в.А я что? а я ничего! как общество пожелает, так пусть и будет; вызовем хоть скорую, хоть катафалк на колесах; почему бы и не вызвать, в конце-концов, раз общество просит об этом?!
   О к с а н а(отчаянно). Мама, папа, вы что, с ума все посходили? перестаньте немедленно, или сейчас же сбегу с Аркашей на поиски счастья; год назад не сбежала, так хоть сейчас уеду подальше!
   З а о з е р с к и й(ласково). Сбегай, дочка, сбегай, не всем же в рыбном ряду торговать!
   А р к а д и й(самодовольно, похлопывая себя по карману). Не бродяги мы, не пропойцы, а кое-что а кармане имеем!
   А н т о н и д а И л ь и н и ч н а. Не слушай его, дочка, они все так заявляют вначале; а потом в этих карманах не оказывается ничего, кроме горсти мокрых и ничтож­ных камней; не иди путем своей бедной матери, не бро­сайся в объятья еще одного идиота; кончишь тем же, чем кончила я: будешь в рыбном ряду продавать тухлую киль­ку, выдавая ее за керченскую селедку, а он в это вре­мя будет скитаться вдоль берега моря и открывать зло­вещие тайны природы.
   О к с а н а(рассудительно). Что делать, мама? таково, ви­димо, проклятие нашего несчастного рода!

Явление пятое

   Во дворе появляется Б р и т о у с о в а с тележкой в руках, доверху нагруженной разнообразным товаром.
 
   Б р и т о у с о в а(вмиг оценив обстановку, З а о з е р с к о м у). Ага, не успел покинуть психушку, как снова смущаешь людей своими бредовыми и опасными мыслями! снова из-за тебя происходят сражения, льется кровь и ломаются копья? снова бродишь ты по берегу поря, вороша всякую дрянь, и выдавая себя за собирателя разных сокровищ? за открывателя великих законов вселенной?
   З а о з е р с к и й(с достоинством, вставая из-за стола). Не понимаю, Нинель, зачем ты так сильно кричишь? да, я, как природный философ и тонкий наблюдатель природы, предпочитаю тихое и ненавязчивое уединение, прогулки пешком вдоль берега моря, во время которых нисходят на меня великие озарения; но я, Нинель, вовсе не нов в этом своем подходе к природе; вспомни, в конце-концов, француза Руссо, вспомни Декарта, Лейбница и Спинозу; вспомни, наконец, грека Сократа, который вообще счи­тался в народе распутником и пропойцей, и кончил весь­ма и весьма плачевно, отравленный насмерть по пригово­ру суда; а между тем, Нинель, имя его пережило эпохи.
   Б р и т о у с о в а(зловеще). Ты тоже скоро кончишь пла­чевно; если не бросишь своих собутыльников, слушающих тебя раскрыв рот (небрежный кивок в сторону К о з а д о е в а), если не бросишь свою драную шавку, свои бесцельные прогулки у моря и наблюдения за тайнами глупой природы, то скоро снова возвратишься в психуш­ку.
   А н т о н и д а И л ь и н и ч н а(скороговоркой). Он и о дочери совсем не заботится, и на семью ему совсем нап­левать! вернулся из отпуска таким же блаженным, каким туда когда-то отправился! мало ему своего сумасшест­вия, так еще и зятя сумасшедшего одобряет; станет те­перь в семье два дурака, станут теперь на пару откры­вать законы природы!
   Б р и т о у с о в а(так же зловеще). Это мы еще посмотрим, сколько дураков в семье сохранится!
   А р к а д и й(с блаженной улыбкой, похлопывая себя по кар­ману). А что, и откроем, нам теперь все нипочем! нам татарам что в лоб, что по лбу! женюсь, мама, женюсь; год терпел, а теперь женюсь окончательно! а там уж прости-прощай, – отправимся на природу путешествовать ав­тостопом.
   П о л и н а М а т в е в н а(пытаясь быть агрессивной). И зря ты, Нинелъ, причислила к собутыльникам моего заслу­женного моряка Козадоева; он, между прочим, никакой не Сократ, и в пьяных делах никогда не замечен!
   К о з а д о е в(поправляя фуражку, слегка отстраняясь от З а– о з е р с к о г о); Да уж, чего не бывало, того не бывало; со многими плавал, везде побывал, а ни с какими Сократами в жизни не знался; мы люди морские, мы чего не положено, того никогда делать не будем!
   О к с а н а(кричит). Вы что, опять взялись за старое? опять с ума все посходили? кричите Бог знает о чем, а на меня и Аркадия вам совсем наплевать?!
   Б а й б а к о в(важно выдвигаясь вперед). Позвольте, дру­зья, позвольте, но я, как представитель науки, должен внести в дискуссию необходимую ясность; упоминаемые здесь имена Руссо, Сократа и Лейбница, относятся ско­рее к области созерцательной философии, чем к науке серьезной, основанной на точном математическом исчис­лении; общение с природой, безусловно, необходимо, и даже полезно современному теоретику; но, господа, не будете же вы всерьез утверждать, что просто так, похо­дя, от нечего делать, созерцая красоты бездушной природы, можно открыть что-нибудь путное? времена созер­цателей, живущих в тиши, на лоне природы, давно и прочно канули в Лету; нельзя повторить подвиг Ньютона, от­крывшего в цветущем саду, с помощью обыкновенного яб­лока, упавшего ему, извините, прямо на голову, один из основных законов вселенной; а потому все разговоры, все намеки уважаемого Иосифа Францевича о неких гло­бальных и необычайных законах, открытых им во время прогулок, у моря, в обществе, извините, обыкновенной собаки, являются попросту выдумкой и шарлатанством; они несерьезны, друзья, да, несерьезны, и строгой на­учной критики попросту не выдерживают! (Расшаркивается перед с л у ш а т е л я м и.)
   З а о з е р с к и й(кричит). Протестую! Тысячу, миллион, сто миллионов раз протестую! Времена Ньютонов отнюдь не прошли; метод Жан-Жака Руссо, метод тихого и нена­вязчивого созерцания, отнюдь не утратил значения и сегодня; открытый мною закон всемирного роста камней возник как раз из тихого созерцания, из ненавязчивых прогулок вдоль берега моря, прерываемых разве что ла­ем собаки да вечным шумом прибоя, настраивающим на ти­хие и глубокие мысли. (Воодушевленно, не так громко.) Думаю, что не за горами то время, когда мой закон бу­дет признан лучшими учеными современности; метеориты, между прочим, тоже долгое время отрицались наукой; а ведь они такие же камни, как и мои простые булыжники, – основа и скрижали всего, что происходит в подлунном мире! (Поднимает с земли спортивную сумку, высыпает из нее на стол кучу мокрых камней, многие из которых не отличишь от простого булыжника;подносит камни к глазам, рассматривает со всех сторон, некоторые даже целует, причмокивая от удовольствия, полностью погло­щенный этим занятием.)
   Б р и т о у с о в а(возмущенно). Нет, я этого не переживу! Основа и опора всего – ежедневная торговля на рынке! Приходят и уходят народы, гибнут цивилизации, строятся я разрушаются города, и только лишь он – вечный и проч­ный рынок, гордо стоит посреди хаоса и разрухи; вновь воскресает из пепла и дыма, как легендарная птица Феникс; не было бы рынка, не было бы и жизни на нашей планете; не было бы рыбного ряда, не было бы и продолжения человеческого рода; о, этот прекрасный запах ле­жалой рыбы, – не овощей, не свинины, не тухлых яиц, а именно долго лежащей рыбы, – как сладко, как восхити­тельно ласкаешь ты ноздри усталой рыночной женщины! о бальзам, о целебная влага на раны всякого уставшего человека! слава тебе в веках, в тысячелетиях, в долгой и нескончаемой вечности! (С пафосом.) Пройдут годы, истлеют века, потухнет Солнце, замерзнет Земля, и над руинами разрушенных, вмерзших в вечную мерзлоту горо­дов будет виться лишь он: почти что исчезнувший, уже никому, к несчастью, ненужный, запах тухлой селедки; последнее, что осталось от погибшего человека; и поэ­тому любое покушение на рыночную торговлю, на рыбный ряд и запах селедки, любое отрицание их первородства, признание в качестве основы чего-то другого, есть по­кушение на самое сокровенное. (Пронзительно кричит.) Такое покушение есть святотатство, и человека, его допустившего, необходимо распять. (Зловеще, вытянув палец в сторону брата.) Отрекись от своих мокрых камней, отрекись от их мнимого первородства, признай первородство рыбного ряда, рыбной торговли и рынка вообще; признай, безумец, или погибнешь ты смертью ужас­ной и страшной; ибо это говорю тебе я, Бритоусова, женщина из местного рыбного ряда!
   З а о з е р с к и й(вскакивая на скамейку, протягивая впе­ред руку). Протестую, во имя науки и справедливости, – протестую! Проходят тысячелетия, гибнут цивилизации, сгорают в огне и вновь воскресают цветущие города, и только лишь они, – вечные камни, остаются незыблемыми и неподвластными разрушению! на камнях выбиты скрижали и эпитафии, из них отесаны могильные плиты и камни стен бесчисленных городов; ими мостят улицы и дороги; из них сложены пирамиды; под толщей вод неведомого океа­на хранят они тайну исчезнувшей Атлантиды; дом, пост­роенный на каменном основании, переживает дом, постро­енный на песке; из камней построены Колизеи, театры, дворцы, бани, плотины, а заодно уж и ваши презренные рынки, на которых в рыбных рядах торгуете вы своим за­лежалым товаром; они, вечные и неподвластные времени камни, непрерывно растут, выталкивая вверх горы и континенты, являясь тем чудным перпетуум мобиле, тем веч­ным двигателем цивилизации и прогресса, на котором и вертится все на Земле; они, безусловно, являются глав­ным изобретением Господа Бога, ибо из них, из каменно­го праха земного, создал Творец первого человека; они растут везде и повсюду, наполняя вселенную чудесной музыкой, названной по незнанию музыкой сфер; ибо даже они, хрустальные небесные сферы, сложены опять же из них, из драгоценных хрустальных камней; каменные пла­неты движутся в вышине под эту хрустальную и неслышную музыку; каменные кометы распускают по невидимым траек­ториям свои роскошные блестящие шлейфы; каменные дож­ди падают на землю метеоритным дождем; все это вместе называется жизнью, в которой немощному и непрочному человеку, подвластному соблазнам, горестям и болезням, отводится совсем незаметная роль; и только лишь он, единственный, – закон всемирного роста камней, откры­тый мной в уединении и тиши, – властвует над миром, природой и человеком; а заодно уж и над вашими воню­чими рынками, наполненными вашим залежалым товаром; камни протестуют против вашей торговли, они являются вечным укором вашему запаху порченой рыбы, и поэтому вы так ненавидите их, а заодно и меня, певца их камен­ной и незыблемой красоты; вот они, вот, – округлые и блестящие, белые, черные, зеленые и коричневые, – бес­ценное сокровище древнего мира, основа всего возвышен­ного и прекрасного!
 
   Стоя на скамейке, подхватывает со стола горстями мок­рые камни, и швыряет их вверх, в стороны, а также в лица о ч а р о в а н н ы х с л у ш а т е л е й.
 
   Б р и т о у с о в а(в гневе, зловеще простирая вперед ру­ку). Или он, – или мы! третьего не дано! или рыночная торговля, – или прогулки вдоль моря в обществе старой лохматой шавки; во имя стабильности и мира под небеса­ми, во имя торговли и благополучия государства хватай­те безумца! таким злодеям место одно – на костре; неси­те дрова, рубите деревья, ищите огонь и смолу, очистим еретика от пагубных заблуждений; ответим на вызов та­ким же вызовом; если в последний момент не покается, то пусть сгорит синим пламенем; час пробил, и отсту­пать нам теперь некуда!
   А н т о н и д а И л ь и н и ч н а(неуверенно, показывая на белые простыни). Зачем жечь на костре, можно ведь и в лечебницу, как прошлый раз, отвезти. (Воодушевля­ясь этой идеей.) Вяжите больного, звоните в психушку, покончим с несчастным старыми методами! (Срывает с ве­ревки белую простынь, бросается с ней к И о с и ф у Ф р а н ц е в и ч у.)
   Б р и т о у с о в а(подхватывает лозунг). Вязать, так вя­зать, а все же лучше было сжечь на костре! (Срывает такую же простыню и также бросается вязать З а о з е р с к о г о.)
   П о л и н а М а т в е е в н а. Делать нечего, если не повя­зать, то вся торговля прахом пойдет! (Присоединяется к т о в а р к а м.)
   В а с и л и й П е т р о в и ч(деловито встает со скамьи). А я что? а я так же, как все; прости, сосед, но если уж общество порешило в психушку, то делать нечего, на­до вязать! (Помогает вязать З а о з е р с к о г о.)
   О к с а н а(весело). Не бойся, папашка, мы тебе передачи будем носить! Мы вместо тебя будем с Аркашей гулять у берега моря.
   А р к а д и й(так же весело). Вот только поженимся, и сра­зу же в психушку с передачей придем; а потом непременно погуляем у моря! (Пытается поймать прыгающую О к с а н у.)
   Б а й б а к о в(азартно). Во имя науки, – только вязать! Нам доморощенные Ньютоны ни к чему; мы во французскую Академию писем не отсылали; мы зарубежных патентов по­лучать не намерены! (Азартно обматывает З а о з е р с к о г о простыней.)
   Б р о н и с л а в а Л ь в о в н а(так же азартно). Он не только патент во Франции добивался, он еще и академи­ком стать собирался! (Присоединяется к м у ж у.)
   И о с и ф Ф р а н ц е в и ч (обмотанный простынями по ру­кам и ногам, с трудом забираясь на стол, звонким и тор­жественным голосом). Будущие поколения оценят мою пра­воту! Во имя разума и торжества справедливости, – сме­юсь над вашим безумством и косностью! Ко мне, жучка моя, ко мне, лохматая псина, подай голос в защиту хо­зяина; подай хоть ты, раз все другие окончательно оз­верели!
 
   Присутствующие на мгновение отступают назад, неуверенно оглядываются по сторонам, но, нико­го там не обнаружив, вновь бросаются к плененному З а о з е р с к о м у.

Явление шестое

   Калитка открывается, и появляется п о ч т а л ь о н с большим фирменным конвертом в руках.
 
   П о ч т а л ь о н(с удивлением оглядываясь вокруг). Письмо из Парижа Иосифу Францевицу Заозерскому.
   З а о з е р с к и й(кричит). Открывай, открывай немедлен­но, это я, – Заозерский!
   П о ч т а л ь о н(вскрывает конверт, вынимает оттуда большую красивую грамоту и ее перевод на русский язык;рас­терянно). Грамота какая-то, с печатями и золотыми ри­сунками; а это, очевидно, ее перевод на русский язык. (Читает бумажку.) «Этот патент выдан Иосифу Францевичу Заозерскому за открытие им закона всемирного роста кам­ней. Вопрос о принятии во французскую Академию будет решен в Париже по прибытии автора. Секретарь Академии мэтр Флогистон.» Подпись, дата и большая печать.
 
   Некоторое время стоит неподвижно, держа наотлете обе бумажки.
 
   П р и с у т с т в у ю щ и е словно окаменели в самых экзотических позах.
 
   Издалека, нарастая все громче и громче, приближается радостный лай собаки.
 
   К о н е ц
 
   1999