Страница:
На круглом темно-зеленом экране радиолокационной станции слежения было видно, как метка спутника-мишени рассыпалась брызгами тусклых точек, через десять секунд метка чужака разделилась на две, причем вторая, маленькая точка совершила маневр перехода на высокую орбиту, за пару минут разогналась до второй космической и пропала с экрана.
С «Алмазом» тоже происходило что-то непонятное. От него отваливались какие-то куски, потом от станции отделился спускаемый аппарат, включил тормозные двигатели и начал снижение.
- Живой, - выдохнул зал. - Живой наш капитан!
- Немедленно просчитайте, где он сядет, - скомандовал руководитель полетов и добавил, обращаясь к Заходько: - Назначаю вас руководителем группы поиска.
Старшего лейтенанта заметили. Что ж, и нештатные ситуации имеют свои положительные стороны.
- Есть! - сказал старший лейтенант.
- Товарищ генерал, связь со спускаемым аппаратом установлена, - доложил кто-то из инженеров.
- И что? - отрывисто бросил генерал.
- Капитан Стахов не отвечает, и еще… у него, похоже, кровь в гермошлеме, хотя видимость плохая, сплошные помехи, да и фильтр мешает, но, кажется, это все-таки кровь.
- Прежний приказ отменяю, - сказал генерал. - Я лично буду руководить поисками. А вы, - он внимательно посмотрел на подтянутого старшего лейтенанта, - вы будете моим заместителем.
Так генерал Заходько, а тогда всего-навсего старший лейтенант, стал вечным заместителем.
9.
- Ну что, орлы, справитесь за неделю? - Глава департамента окинул бодрым взглядом кучку инженеров, которые должны были подготовить к полету чудом сохранившийся в закрытом музее стендовый образец «Алмаза».
Орлы, как и положено старым, но гордым птицам, невнятно заклекотали.
Впрочем, «орлами» назвать этих, собранных со всей страны, изжеванных жизнью людей мог только человек, которому было очень нужно, чтобы они совершили невозможное. Главе было очень нужно.
Генералу Заходько потребовалась неделя, чтобы отыскать бывших ведущих старших инженеров, просто инженеров и техников проекта. Команда была неполной. Кто-то умер, раздавленный бесконечными реформами, кто-то банально спился, но некоторые все-таки продолжали упорно тянуть лямку в недавно полупустых, а теперь понемногу заполняющихся зеленой, не нюхавшей космической пыли молодежью НИИ и КБ. Вот они-то и стояли сейчас перед стендовым образцом военной космической станции, в огромном сборочном цеху, седые и лысоватые, сутулые, одетые в потертые костюмы, наверное, еще советского пошива или дешевые китайские джинсы и куртки.
Генерал, стоявший рядом с Главой, подумал, что сорок лет назад все они были самоотверженными мальчишками, готовыми работать двадцать четыре часа в сутки, и жаль, что не сохранилось старых фотографий рабочей группы проекта на фоне станции. Не положено было тогда фотографировать.
Главе департамента станция казалась похожей на громадную, изготовленную в рекламных целях банку «Ред Булла». «Ред Булл» окрыляет!» - дурацкий рекламный слоган засел в голове, не желая уступать место конструктивным мыслям.
- А за месяц? - спросил Глава. - Месяц - крайний срок. А не то нам всем станет плохо. Вознаграждение будет, сами понимаете, достойным, до конца жизни хватит.
«Это не так уж и долго», - с неожиданной для себя острой неприязнью к начальнику подумал генерал Заходько.
- Ну ладно, генерал, вы мой заместитель, вот вы и командуйте, - обратился Глава к генералу. - Вы же этих людей подбирали, всех знаете лично, вам ими и руководить. А меня, извините, ждут государственные дела.
Соврал «старьевщик», никаких важных государственных дел, кроме именно этого, у него не было, просто неуютно стало ему под взглядами старых инженеров - словно прошлая эпоха смотрела ему в глаза, насмешливо и презрительно.
- Ну, мужики, - сказал генерал, когда Глава скрылся из виду, - сами понимаете, нам с вами поручено дело особой важности. Всего сказать не могу, государственная тайна. - Генерал сделал значительное и в то же время свойское лицо и продолжил: - Сегодня располагайтесь, обживайте, так сказать, старое место работы, а завтра начинайте.
Генерал хотел было добавить «С Богом!», но вовремя спохватился, не на политической же он тусовке, в самом деле, и закончил коротко, как ему показалось, по-деловому:
- Спальные места оборудованы в техбюро на втором этаже, рабочая одежда и предметы личной гигиены в шкафчиках, горячим питанием мы вас обеспечим по первому разряду, так что - вперед к звездам, как в старые добрые времена.
Инженерам, видно, старые времена не казались такими уж добрыми, потому что один из них, некогда курчавый и нахальный, считавший себя, и не без некоторых оснований, гением, а теперь пожилой, с глубокими залысинами, с возрастом переплавивший нахальство в горькое ехидство, поморщился и буркнул:
- Опять, значит, шарашка. Не можете вы по-другому! А насчет тайны, так мы и сами государственная тайна, нашел, чем удивить!
Другой, расхристанного вида, в дешевых кроссовках на босу ногу, бывший ведущий специалист по технической кибернетике, найденный генералом в каком-то бомжатнике, дыша хроническим перегаром, подошел к станции, положил ладонь на ее бок, вздохнул и с нежностью сказал:
- Умели мы все-таки… Когда-то.
Генерал неодобрительно покосился на бомжеватого специалиста, с какой-то тоской подумал, что ничего-то тому уже не надо и что загорается тот, наверное, только при виде полного стакана, да и то сразу гаснет. До следующего стакана. Как маршевый двигатель - от заправки до заправки.
«Эх, хорошо бы и самому накатить стакан, - подумал генерал. - Но это потом. Сейчас надо заставить людей работать, чтоб они в который раз сотворили чудо и оживили эту старую жестянку. Пусть хоть полчаса продержится на орбите чужаков, а потом…» О том, что будет потом, генерал старался не думать.
- Работайте, орлы, - по-отечески пророкотал он. - Составьте список всего, что вам необходимо, и работайте. Удачи! Старшим я назначил Ивана Моисеевича. Вы его все знаете, не один литр «шила»
Орлы снова разразились нестройным клекотом.
Генерал хотел было повернуться по-военному четко, однако получилось не очень ловко - мешал живот. Почему-то рука сама собой тянулась отдать честь, но он сдержался.
Генералу еще предстоял чертовски неприятный разговор с медиками, обследовавшими полковника Стахова. Вот после этого накатить стакан будет уже необходимо.
- Похмелиться бы, Моисеич! - жалобно попросил бомж-кибернетик, когда генерал ушел. - А то сплошное недержание мыслей и слабость в душевных коленках!
- Я те похмелюсь, - сурово ответил бывший кудрявый красавец. - Ты заведешься на неделю, а кто работать будет? Сходи лучше душ прими, переоденься в чистое, там все приготовлено, да проспись. И чтобы завтра был как огурчик! Я те такое покажу недержание, что всю душевную дрожь как рукой снимет!
10.
Новости полковник узнавал в основном от соседей. У тех над крышами коттеджей торчали тарелки спутниковых антенн, и они были в курсе всего, что происходило в стране и мире. По мнению полковника, ничего хорошего там не происходило. Иногда он включал старенький «Панасоник» с комнатной антенной, но тот принимал всего две программы, да и то неуверенно, и полковник, полюбовавшись несколько минут сытыми рожами сатириков, юмористов и политиков, непрерывно, как ему казалось, кривляющихся перед камерой, морщился и выключал телевизор.
Мобильная связь в деревне Арефино не действовала, да и никаких звонков полковник не ждал.
Ранним утром он проснулся, с сомнением провел ладонью по отросшей щетине и, решив отложить бритье, пошел к реке. Над водой и в низинах, словно отстоявшиеся на холодном молоке сливки, стоял густой утренний туман. Было удивительно тихо, так тихо, как бывает только в нынешней русской деревне ранним утром. Звуки реки и недалекого леса казались естественными составляющими этой тишины, они вырастали из нее и в ней же пропадали. В темной воде играла щука, всплески раздавались то вверх, то вниз по течению, и полковник подумал, что надо бы проверить поставленные с вечера жерлицы. Он вернулся в дом, надел высокие резиновые сапоги, прихватил ведро и снова пошел к реке. Отсыпающийся после бурной ночи Камрад одобрительно вякнул что-то, но с полковником не пошел.
- Опять по бабам шастал, - укоризненно сказал полковник коту. Камрад улыбнулся полковнику и зевнул. Мол, да, по бабам, чего и тебе, хозяин, советую. Только в дом не води, как в прошлый раз, не один живешь.
Женщин в доме кот органически не переносил и умело это демонстрировал.
Полковник снял с жерлиц пару щучек, заодно проверил верши, выгреб кучу мелкой бели и несколько приличных окушков и отправился домой.
Готовил полковник на небольшой газовой плитке, за баллонами для которой приходилось ездить в город на стареньком «Москвиче».
Пока варилась уха, полковник поерзал по щекам и подбородку зудящей, как шмель, электробритвой с замотанным синей изолентой шнуром, плеснул на ладонь одеколона - щеки приятно защипало, а Камрад, вертевшийся у ног в ожидании завтрака, одобрительно фыркнул. К бритью кот относился терпимо, а к одеколону с непонятным вожделением и часто слизывал с пола упавшие капли. Наверное, хотел пахнуть полковником.
- Ах ты, алкаш, - нежно сказал полковник, выуживая из ухи разварившихся плотвичек. - Подожди, сейчас остынет.
И тут в дверь осторожно постучали.
- Опять соседа нелегкая принесла, - раздраженно подумал полковник, привернул газ и крикнул: - Входите, не заперто!
Сосед вошел и вежливо поздоровался.
- Что, сосед, котенка торговать пришел? Подожди до осени, осенью у Камрада потомство появится, бери - не хочу.
- Нет, - сосед топтался посреди комнаты, явно не зная, с чего начать. Потом наконец решился: - Слышь, Сергеич, тут утром по телевизору передали, что на Землю прилетели эти… пришельцы. Ты чо, не в курсах? В общем, хотят, чтобы мы на них напали, потому что они на нас уже нападали, теперь вроде как наша очередь. Короче, я на всякий случай решил в Москву смотаться за семьей. Москву и всякие большие города в случае чего первыми пушить станут, а до нас в Арефине, глядишь, дело и не дойдет. В общем, вот ключи, присмотри за домом, а то мало ли чего… А из Москвы-то как народ ломанулся! Показывали: все дороги автомобилями забиты. Не знаю, пробьюсь ли, но попробую, так что выручай.
Полковник помолчал немного, потом сказал:
- Вот что, сосед. Никуда не езди, позвони своим, у тебя ведь есть спутниковый телефон? Пусть сидят дома и не высовываются. Никто Москву бомбить не будет, а если на дорогах паника, то там опаснее, чем в городе.
- Но ведь пришельцы, Сергеич, - начал было сосед, но потом сообразил что-то и понуро сказал: - Наверное, ты прав, я просто не врубился. По телевизору же говорили, чтобы все сидели по домам, да разве кто сейчас телевизионщиков слушает? Они же все время врут.
- И про пришельцев тоже врут? - с иронией спросил полковник.
- Может, и врут, - немного подумав, ответил сосед. - Но все равно страшно, пришельцы же!
Тут в обыденные звуки русской деревни, ставшей по сути дела дачным поселком, вмешалось что-то постороннее, грозное и чужое. Полковнику этот звук был очень хорошо знаком.
В небе ревели боевые вертолеты.
Полковник вышел на улицу и увидел, как пара боевых, полностью снаряженных «Аллигаторов»
Следом появился десантный Ми-8, а за ним кокетливый серебристый гражданский вертолет, явно американского производства.
«Аллигаторы» - морда к морде - зависли над окраиной деревни, недалеко от полковничьего дома, на стометровой высоте, слегка поворачиваясь вправо и влево, словно высматривая добычу. Десантный борт опустился ниже, из него по леерам посыпались десантники в голубых беретах, оцепившие поляну, и только после этого на нее опустился «пассажир».
Не то радостное, не то жутковатое предчувствие кольнуло под ложечку. «Как в невесомости», - подумал полковник, а вслух сказал:
- Похоже, это по мою душу, так что ступай-ка ты домой, сосед. Сосед, с любопытством разглядывавший боевые вертолеты, словно
опомнился, поблагодарил за что-то и трусцой побежал по улице, поминутно оглядываясь.
Полковник машинально пригладил отросшие за лето волосы и пошел к околице, на которой уже стояло оцепление. Невесть откуда взявшийся Камрад зашуршал за ним, иногда забегая вперед и вопросительно заглядывая в хозяйские глаза.
Из серебристого вертолета выпала изящная лесенка, по ней спустился полноватый генерал, махнул рукой командиру десанта и пошел навстречу полковнику.
- Ну, здравствуй, Сергеич. Далеко же ты забрался, насилу нашли, - сказал генерал и попытался обнять полковника.
- Здравствую, Петрович, - слегка отстранившись, ответил полковник. - Какими судьбами? Неужто я кому-то понадобился?
- Родине, Сергеич, России-матушке, - генерал делал вид, что шутит, но ему это плохо удавалось. - Пошли в вертушку, в столице с тобой серьезные люди потолковать хотят.
- Пошли, - просто сказал полковник. - Потолкуем. И, повернувшись к коту, добавил:
- Иди домой, Камрад. Иди, я не скоро вернусь, но ты ведь справишься, правда?
Кот зло и печально заворчал, сел, обернувшись полосатым хвостом, и с ненавистью уставился на вертолет.
- Ну, будет тебе злиться, Камрад, служба есть служба, - полковник поднял прижавшего уши кота, потерся щекой о мохнатую разбойничью морду и бросил на землю: - Иди!
Камрад недовольно задрал хвост и не оглядываясь пошел к дому. Кот был явно расстроен, но он был котом полковника и принимал судьбу такой, какая она есть. Полковник проводил взглядом торчащий из высокой травы, медленно удаляющийся серо-полосатый восклицательный знак и вместе с генералом направился к вертолету.
Выгнутая наружу дверца американского красавца захлопнулась, навсегда разлучая полковника с Камрадом, вертолеты взревели, охрана споро погрузилась в приземлившийся неподалеку десантный борт, и воздушный конвой, на миг склонив граненые остекленные морды, ринулся в сторону столицы.
Камрад долго смотрел вслед, потом не выдержал, мяукнул жалобно, по-котеночьи, и побежал за чудовищами, уносящими хозяина. На поляне с полегшей под вертолетными винтами травой он остановился, мяукнул еще раз, уже безнадежно, и медленно пошел к опустевшему дому.
11.
Это было неправильно. Полковник не понимал, что ему делать, он ожидал увидеть своего давнего врага и был готов атаковать его, и погибнуть тоже был готов, дело военное, хотя и неприятное. Но кораблей было много, вели они себя мирно, и вот именно к этому-то он готов не был.
«Сука», - подумал полковник, имея в виду скорее генерала и прочую земную начальственную свору, чем кого-нибудь еще. Потом поправился: «Суки!»
Он прекрасно понимал, что должен напасть на эскадру, будь в ней хоть тысячи кораблей. Да хоть сколько! Как они там сказали? «Совершить акт ритуальной агрессии».
И не мог.
Когда-то давным-давно, сорок лет и одну эпоху тому назад, его противнику было куда легче. Обстрелял спутник-мишень, вот тебе и агрессия, вот тебе и начало контакта. Первый камень, так сказать, брошен. Хотя, может быть, чужак напал бы и на космическую армаду, если бы у Земли таковая имелась, кто знает этих пришельцев? Но ведь не было у Земли ни черта, кроме пары сотен совершенно беззащитных спутников, русских и американских, да одной-единственной экспериментальной орбитальной станции с плохоньким стрелковым вооружением. Повезло чужаку!
Наконец полковник матюгнулся и решительно развернул пушку в сторону планеты. Агрессия так агрессия в планетарном масштабе!
Поверхность чужой планеты заполнила собой поле зрения прицела. Из космоса вообще очень хорошо видно, что происходит на поверхности Земли-матушки, это отмечали все, кто когда-нибудь выходил на орбиту. И другие планеты, как выяснилось, не были в этом плане исключением. Оптика услужливо превратила выпуклую поверхность в плоскую. Сейчас полковнику казалось, что он явственно различает на чужаке какие-то города, реки и еще что-то непонятное, словно он рассматривал через лантановые линзы прицела огромную печатную плату, покрытую зеленым лаком, с темно-золотистыми дорожками водных и прочих магистралей и вкраплениями малюсеньких изящных разноцветных деталек неизвестного назначения.
- Говнюки! - буркнул он, снова адресуясь к земному начальству. - Небеса бывают высокие и низкие, свои и чужие, но небес на халяву не бывает, слышите вы, уроды! Сейчас будет вам агрессия! Ритуальней некуда!
И выпустил короткую злую очередь по планете, сразу же после этого перебрасывая турельную установку в сторону открытого космоса. Чутье военного летчика подсказывало ему, что его давний противник появится именно оттуда. На автоматическое целеуказание полагаться было бессмысленно - вон сколько кораблей-целей, весь экран радара словно грязью забрызгало!
Инстинкт не подвел полковника. Более того, эскадра, окутавшись защитной дымкой, величественно откатывалась вовне, освобождая место для поединка, а на границе видимости уже выпрыгнула знакомая льдистая точка. Стрелять было бесполезно, на таком расстоянии попасть практически невозможно, ведь старенький баллистический вычислитель рассчитывал поправки только с учетом гравитационного поля Земли, разработчики станции никак не могли предполагать, что их детищу придется сражаться на орбите чужого мира.
«С матки стартовал, - с ненавистью подумал полковник. - Ну, давай режь скорее! Что там у тебя? Лазер-фазер? Или еще какая-нибудь фигня? Кончай этот балаган, не телись, мы же с тобой все-таки люди военные».
Чужак почему-то представлялся полковнику чем-то вроде немецкого летчика-аса времен второй мировой войны, причем аса ненастоящего, киношного. Вот он, затянутый в черный кожаный комбинезон, отпил из бокала вина, бросил какую-то шутку - окружающие радостно осклабились, - забрался в кабину разрисованного крестами истребителя и пошел на взлет, чтобы наказать этого нахального русского, абсолютно уверенный, что вернется допивать свое поганое вино.
«Бред какой-то, - подумал полковник. - Черт-те что в голову лезет. Так и рехнуться недолго! И наплевать, какая разница, в конце концов, ну, погибну, с кем не бывает».
И все-таки так вот, нелепо и беспомощно, погибать не хотелось.
Чужак стремительным рывком преодолел расстояние до станции и теперь неподвижно висел в паре километров от нее, окутанный полупрозрачной защитной аурой, словно вмерзшее в лед насекомое. Казалось, он с брезгливым любопытством рассматривал агрессора, прежде чем приложить его как следует. Это было оскорбительно, так что полковник снова выругался. Чужак, словно услышав, скачком сменил позицию, переместившись на несколько градусов по азимуту, на миг сбросил защиту и аккуратно отсек раскинутые плавники солнечных батарей станции. Сделал он это легко, даже изящно, будто опытный фехтовальщик стремительным и незримым толедским клинком обрубил уши деревенскому увальню, посмевшему помочиться при даме его сердца. Только вот не уши надо было рубить наглецу, ох, не уши!
За то короткое мгновение, пока чужак оставался без своей льдистой, дымчатой брони, полковник успел поймать его в прицел и воткнуть длинную очередь прямо в голову бескрылой космической стрекозы. Опасно загудел корпус старенького модуля, отзываясь на работу автоматической пушки.
- Эх, Камрад ты, Камрад, экий же ты дурачина, Камрад… - давя на электроспуск, повторял полковник, обращаясь неизвестно к кому, не то к коту, оставшемуся на далекой Земле, не то к незадачливому чужаку, так бессмысленно подставившемуся под выстрелы, а может быть, к самому себе.
Полковнику показалось, что чужак даже задергался под ударами 23-миллиметровых бронебойных снарядов, но, наверное, только показалось. Мало ли что кажется человеку перед смертью…
И тут с флагмана чужаков ударило зло, ожидаемо, невидимо и страшно, и станция «Алмаз-6» перестала существовать в том виде, в котором была создана человеческими руками.
Последнее, что понял полковник - задание он перевыполнил, а стало быть, провалил.
12.
Над поляной без видимой опоры висел небольшой кусок светлого оплавленного металла с радужными вкраплениями меди, стекла и еще чего-то непонятного, черного и обугленного. Пространство вокруг него было темным, с живыми крупными глазками нездешних звезд, а дальше светлело, переходя в обычное, сквозь темную бездну начинали просвечивать деревья, и уже метрах в десяти от артефакта космос сходил на нет, уступая обычному среднерусскому небу.
Двое стояли на небольшой утоптанной площадке и смотрели на размытую черную проталину космоса в золотистом воздухе сентябрьского вечера.
Темнело, становилось зябко, казалось, ночь сочится из темной пробоины в русском небе, заливая все вокруг, и только по обозначенной звуками человеческого вечера тишине можно было понять, что космос остается там, где ему и полагается, а мы - на Земле.
- Памятник? - спросил пожилой поджарый человек второго, совсем уже старого, одетого в поношенный генеральский китель и спортивные штаны.
- Может быть, и памятник, а может, просто окошко. Форточка во Вселенную. - Второй похлопал себя по карманам кителя, вытащил пачку сигарет и закурил. - Вот, появилась однажды в Арефино эта штука, мы уже привыкли, вреда от нее никакого, а убрать не получается. Военные приезжали, покрутились-покрутились и обратно уехали ни с чем. Так вот и осталась у нас эта достопримечательность. Иногда в этой промоине видны корабли чужаков, иногда даже планету видно. Камень бросишь - он там и появится, а людей не пускает.
- Знаю, - поджарый покосился на генерала. - Военных я направил. Пули, кстати, тоже не проходят. Первую пропустит, а остальные отсекает… Хотел охрану поставить, да эти… против. Зря ты куришь, Петрович, - он сменил тему, - жизнь ведь и так короткая, а ты еще и травишь себя.
- В том-то и дело, что короткая, - отозвался генерал. - И так уже ничего нельзя, а тут еще и не курить, совсем скучно станет. Тебе что ли тоже дать?
Поджарый поколебался немного, потом насупился, буркнул, что у него-де свои есть, и тоже закурил.
Некоторое время мужчины молчали, потом поджарый сказал:
- Значит, это все, что от него осталось? Немного, однако.
Генерал промолчал, мол, да, действительно немного, да что поделаешь, от нас и столько не останется, а тут немного - зато навеки. Потом аккуратно потушил сигарету и сказал:
- А ты, я вижу, все рулишь? Ну и как рулится, а, Старьевщик? Поджарый на «старьевщика» не обиделся, но на всякий случай
одернул генерала:
- Ты все-таки полегче, какой я тебе старьевщик.
- Так я же не при подчиненных, - дурашливо протянул генерал. - А ты не при исполнении. Кроме того, я в отставке, мне можно.
- Я всегда при исполнении, - заметил поджарый. Потом улыбнулся так, что стало видно - он еще вовсе не стар, и мечтательно добавил: - А хорошо бы торгануть у чужаков десяток старых транспортников, подлатать, подкрасить да загнать нашим заклятым друзьям, вот был бы бизнес!
- Так я и говорю, старьевщик, он и в чинах старьевщик, - довольно засмеялся генерал.
- Не получилось у нас любви с чужаками, - уже серьезно сказал поджарый. - Точнее, что-то получилось, только вот мы ожидали другого. Может быть, если бы Сергеич тогда не наколбасил, мы сейчас к звездам запросто бы летали. Скажи, вот зачем он тогда посадочный модуль отстрелил и этого… противника своего раздолбал? Ведь сказано же было, «ритуальная агрессия», а он на полном серьезе. И сам погиб, и отношения с чужаками испортил. А ведь так хорошо все складывалось!
Поджарый выбросил сигарету. Красный огонек, словно маленькая ракета, взлетел в темное небо и упал в траву.
- Так уж и хорошо? - сощурился генерал. - Ты окурок-то подбери, здесь тебе не Москва, прислуги за тобой убирать нет.
Старьевщик смутился, нашел в траве окурок, затушил его о сигаретную пачку, повертел в руках, не зная, куда деть, потом сунул вместе с пачкой в карман.
- Я в Москве не курю, - сказал он. - И вообще не курю. Я, в отличие от тебя, не в отставке, мне здоровье беречь надо.
- А чем тебе сейчас нехорошо? - продолжал генерал. - В космос мы теперь и так летаем. Недалеко, правда, в пределах системы - зато на своих кораблях. С энергетикой вроде бы проблемы помаленьку решаем, тоже, между прочим, сами. С небольшой помощью чужаков, но в основном - сами. Чужаки нас, как ты знаешь, уважают, за равных держат, вот и не лезут со своей помощью. И все это благодаря полковнику. Ты, кстати, ему генерала так и не дал. Помнишь, обещал?
- Кто я такой, чтобы давать ему генерала? - буркнул поджарый. - Его никто в целом мире повысить в звании не может. Полковник, и полковник. А с пришельцами все-таки что-то не так получилось. Торговая фактория в точке либрации да космическая академия на Марсе, только и всего. А сколько было ожиданий! Да еще этот тест «на полковника»!
- Ну и как ты его прошел? - заинтересовался генерал.
- Как видишь, стою здесь с тобой, а не рассекаю Вселенную из конца в конец, - Глава поджал губы. - Его до конца вообще мало кто проходит. То есть проходят, но не совсем, в самом конце дадут очередь по каравану - и сразу в спускаемый аппарат, спасаться. Вот и я… не полностью. Но некоторые все-таки проходят, только вот где они теперь - никто не знает. Говорят, летают.
- Летают, - подтвердил генерал. - Они сюда частенько заглядывают, правда, ненадолго.
- Зачем? - удивился Глава. - На памятник посмотреть?
- И за этим тоже, а еще за котами.
- Как это, за котами? - еще больше удивился Старьевщик. - На кой черт им коты, их же везде навалом! Нехорошо шутить над начальством, Петрович, даже если ты в отставке.
- Здесь коты особенные, - засмеялся генерал. - И не шучу я вовсе. Они все свой род ведут от полковничьего Камрада, так что таких котов еще поискать! В общем, прилетит какой-нибудь звездник, придет вот на эту полянку и ждет, пока его кот выберет. Некоторые так и улетают ни с чем, а кому-то везет. Вон смотри, идет, похоже, к нам направляется.
Из кустов на поляну выбрался тощий полосатый котенок, прошел по стерне, потом сел, покрутил большой ушастой головой и сощурился на кусок Вселенной, висящий над поляной. Уже стемнело, и оплавленный обломок, вечно отражающий чужое солнце, освещал опушку леса рассеянным нездешним светом. Котенок потряс ушами, потом решительно направился к поджарому, деликатно потерся головой о его штанину и сел.
- Вот видишь, тебя выбрали, - серьезно сказал генерал. - Гордись, Старьевщик.
- Как его зовут-то, - растерянно спросил Глава.
- Камрад, как же еще, - ответил генерал. - Здесь всех котов зовут Камрадами.
Они постояли еще немного. Уже совсем стемнело, в недалекой деревне зажглись огни, вкрадчиво шлепали по воде весла, потом в каком-то доме громко заиграла музыка и напрочь съела деревенские звуки.
- Ну, бывай, заместитель, - поджарый обнял старого генерала, - будешь в Москве - звони. Пошли, что ли, Камрад.
- Как же, дозвонишься тебе, - буркнул генерал. - Уж лучше вы к нам. Лети уж, спасибо, что навестил… Рули дальше, раз получается, только не забывай, что, как говорил Сергеич - небес на халяву не бывает.
И не спеша зашагал в сторону деревни.
Кот побежал впереди Главы к флаеру, стоящему поодаль, нетерпеливо царапнул запертую дверцу, мяукнул, поторапливая хозяина, ловко запрыгнул в кабину и улегся на свободном кресле.
- Ну, пора, Камрад, - сказал Глава, и кот с ним согласился. Флаер беззвучно оторвался от поляны и стремительно заскользил в сторону столицы.
С «Алмазом» тоже происходило что-то непонятное. От него отваливались какие-то куски, потом от станции отделился спускаемый аппарат, включил тормозные двигатели и начал снижение.
- Живой, - выдохнул зал. - Живой наш капитан!
- Немедленно просчитайте, где он сядет, - скомандовал руководитель полетов и добавил, обращаясь к Заходько: - Назначаю вас руководителем группы поиска.
Старшего лейтенанта заметили. Что ж, и нештатные ситуации имеют свои положительные стороны.
- Есть! - сказал старший лейтенант.
- Товарищ генерал, связь со спускаемым аппаратом установлена, - доложил кто-то из инженеров.
- И что? - отрывисто бросил генерал.
- Капитан Стахов не отвечает, и еще… у него, похоже, кровь в гермошлеме, хотя видимость плохая, сплошные помехи, да и фильтр мешает, но, кажется, это все-таки кровь.
- Прежний приказ отменяю, - сказал генерал. - Я лично буду руководить поисками. А вы, - он внимательно посмотрел на подтянутого старшего лейтенанта, - вы будете моим заместителем.
Так генерал Заходько, а тогда всего-навсего старший лейтенант, стал вечным заместителем.
9.
- Ну что, орлы, справитесь за неделю? - Глава департамента окинул бодрым взглядом кучку инженеров, которые должны были подготовить к полету чудом сохранившийся в закрытом музее стендовый образец «Алмаза».
Орлы, как и положено старым, но гордым птицам, невнятно заклекотали.
Впрочем, «орлами» назвать этих, собранных со всей страны, изжеванных жизнью людей мог только человек, которому было очень нужно, чтобы они совершили невозможное. Главе было очень нужно.
Генералу Заходько потребовалась неделя, чтобы отыскать бывших ведущих старших инженеров, просто инженеров и техников проекта. Команда была неполной. Кто-то умер, раздавленный бесконечными реформами, кто-то банально спился, но некоторые все-таки продолжали упорно тянуть лямку в недавно полупустых, а теперь понемногу заполняющихся зеленой, не нюхавшей космической пыли молодежью НИИ и КБ. Вот они-то и стояли сейчас перед стендовым образцом военной космической станции, в огромном сборочном цеху, седые и лысоватые, сутулые, одетые в потертые костюмы, наверное, еще советского пошива или дешевые китайские джинсы и куртки.
Генерал, стоявший рядом с Главой, подумал, что сорок лет назад все они были самоотверженными мальчишками, готовыми работать двадцать четыре часа в сутки, и жаль, что не сохранилось старых фотографий рабочей группы проекта на фоне станции. Не положено было тогда фотографировать.
Главе департамента станция казалась похожей на громадную, изготовленную в рекламных целях банку «Ред Булла». «Ред Булл» окрыляет!» - дурацкий рекламный слоган засел в голове, не желая уступать место конструктивным мыслям.
- А за месяц? - спросил Глава. - Месяц - крайний срок. А не то нам всем станет плохо. Вознаграждение будет, сами понимаете, достойным, до конца жизни хватит.
«Это не так уж и долго», - с неожиданной для себя острой неприязнью к начальнику подумал генерал Заходько.
- Ну ладно, генерал, вы мой заместитель, вот вы и командуйте, - обратился Глава к генералу. - Вы же этих людей подбирали, всех знаете лично, вам ими и руководить. А меня, извините, ждут государственные дела.
Соврал «старьевщик», никаких важных государственных дел, кроме именно этого, у него не было, просто неуютно стало ему под взглядами старых инженеров - словно прошлая эпоха смотрела ему в глаза, насмешливо и презрительно.
- Ну, мужики, - сказал генерал, когда Глава скрылся из виду, - сами понимаете, нам с вами поручено дело особой важности. Всего сказать не могу, государственная тайна. - Генерал сделал значительное и в то же время свойское лицо и продолжил: - Сегодня располагайтесь, обживайте, так сказать, старое место работы, а завтра начинайте.
Генерал хотел было добавить «С Богом!», но вовремя спохватился, не на политической же он тусовке, в самом деле, и закончил коротко, как ему показалось, по-деловому:
- Спальные места оборудованы в техбюро на втором этаже, рабочая одежда и предметы личной гигиены в шкафчиках, горячим питанием мы вас обеспечим по первому разряду, так что - вперед к звездам, как в старые добрые времена.
Инженерам, видно, старые времена не казались такими уж добрыми, потому что один из них, некогда курчавый и нахальный, считавший себя, и не без некоторых оснований, гением, а теперь пожилой, с глубокими залысинами, с возрастом переплавивший нахальство в горькое ехидство, поморщился и буркнул:
- Опять, значит, шарашка. Не можете вы по-другому! А насчет тайны, так мы и сами государственная тайна, нашел, чем удивить!
Другой, расхристанного вида, в дешевых кроссовках на босу ногу, бывший ведущий специалист по технической кибернетике, найденный генералом в каком-то бомжатнике, дыша хроническим перегаром, подошел к станции, положил ладонь на ее бок, вздохнул и с нежностью сказал:
- Умели мы все-таки… Когда-то.
Генерал неодобрительно покосился на бомжеватого специалиста, с какой-то тоской подумал, что ничего-то тому уже не надо и что загорается тот, наверное, только при виде полного стакана, да и то сразу гаснет. До следующего стакана. Как маршевый двигатель - от заправки до заправки.
«Эх, хорошо бы и самому накатить стакан, - подумал генерал. - Но это потом. Сейчас надо заставить людей работать, чтоб они в который раз сотворили чудо и оживили эту старую жестянку. Пусть хоть полчаса продержится на орбите чужаков, а потом…» О том, что будет потом, генерал старался не думать.
- Работайте, орлы, - по-отечески пророкотал он. - Составьте список всего, что вам необходимо, и работайте. Удачи! Старшим я назначил Ивана Моисеевича. Вы его все знаете, не один литр «шила»
[6]вместе распили. Через месяц изделие должно быть на орбите. Задача понятна?
Орлы снова разразились нестройным клекотом.
Генерал хотел было повернуться по-военному четко, однако получилось не очень ловко - мешал живот. Почему-то рука сама собой тянулась отдать честь, но он сдержался.
Генералу еще предстоял чертовски неприятный разговор с медиками, обследовавшими полковника Стахова. Вот после этого накатить стакан будет уже необходимо.
- Похмелиться бы, Моисеич! - жалобно попросил бомж-кибернетик, когда генерал ушел. - А то сплошное недержание мыслей и слабость в душевных коленках!
- Я те похмелюсь, - сурово ответил бывший кудрявый красавец. - Ты заведешься на неделю, а кто работать будет? Сходи лучше душ прими, переоденься в чистое, там все приготовлено, да проспись. И чтобы завтра был как огурчик! Я те такое покажу недержание, что всю душевную дрожь как рукой снимет!
10.
Новости полковник узнавал в основном от соседей. У тех над крышами коттеджей торчали тарелки спутниковых антенн, и они были в курсе всего, что происходило в стране и мире. По мнению полковника, ничего хорошего там не происходило. Иногда он включал старенький «Панасоник» с комнатной антенной, но тот принимал всего две программы, да и то неуверенно, и полковник, полюбовавшись несколько минут сытыми рожами сатириков, юмористов и политиков, непрерывно, как ему казалось, кривляющихся перед камерой, морщился и выключал телевизор.
Мобильная связь в деревне Арефино не действовала, да и никаких звонков полковник не ждал.
Ранним утром он проснулся, с сомнением провел ладонью по отросшей щетине и, решив отложить бритье, пошел к реке. Над водой и в низинах, словно отстоявшиеся на холодном молоке сливки, стоял густой утренний туман. Было удивительно тихо, так тихо, как бывает только в нынешней русской деревне ранним утром. Звуки реки и недалекого леса казались естественными составляющими этой тишины, они вырастали из нее и в ней же пропадали. В темной воде играла щука, всплески раздавались то вверх, то вниз по течению, и полковник подумал, что надо бы проверить поставленные с вечера жерлицы. Он вернулся в дом, надел высокие резиновые сапоги, прихватил ведро и снова пошел к реке. Отсыпающийся после бурной ночи Камрад одобрительно вякнул что-то, но с полковником не пошел.
- Опять по бабам шастал, - укоризненно сказал полковник коту. Камрад улыбнулся полковнику и зевнул. Мол, да, по бабам, чего и тебе, хозяин, советую. Только в дом не води, как в прошлый раз, не один живешь.
Женщин в доме кот органически не переносил и умело это демонстрировал.
Полковник снял с жерлиц пару щучек, заодно проверил верши, выгреб кучу мелкой бели и несколько приличных окушков и отправился домой.
Готовил полковник на небольшой газовой плитке, за баллонами для которой приходилось ездить в город на стареньком «Москвиче».
Пока варилась уха, полковник поерзал по щекам и подбородку зудящей, как шмель, электробритвой с замотанным синей изолентой шнуром, плеснул на ладонь одеколона - щеки приятно защипало, а Камрад, вертевшийся у ног в ожидании завтрака, одобрительно фыркнул. К бритью кот относился терпимо, а к одеколону с непонятным вожделением и часто слизывал с пола упавшие капли. Наверное, хотел пахнуть полковником.
- Ах ты, алкаш, - нежно сказал полковник, выуживая из ухи разварившихся плотвичек. - Подожди, сейчас остынет.
И тут в дверь осторожно постучали.
- Опять соседа нелегкая принесла, - раздраженно подумал полковник, привернул газ и крикнул: - Входите, не заперто!
Сосед вошел и вежливо поздоровался.
- Что, сосед, котенка торговать пришел? Подожди до осени, осенью у Камрада потомство появится, бери - не хочу.
- Нет, - сосед топтался посреди комнаты, явно не зная, с чего начать. Потом наконец решился: - Слышь, Сергеич, тут утром по телевизору передали, что на Землю прилетели эти… пришельцы. Ты чо, не в курсах? В общем, хотят, чтобы мы на них напали, потому что они на нас уже нападали, теперь вроде как наша очередь. Короче, я на всякий случай решил в Москву смотаться за семьей. Москву и всякие большие города в случае чего первыми пушить станут, а до нас в Арефине, глядишь, дело и не дойдет. В общем, вот ключи, присмотри за домом, а то мало ли чего… А из Москвы-то как народ ломанулся! Показывали: все дороги автомобилями забиты. Не знаю, пробьюсь ли, но попробую, так что выручай.
Полковник помолчал немного, потом сказал:
- Вот что, сосед. Никуда не езди, позвони своим, у тебя ведь есть спутниковый телефон? Пусть сидят дома и не высовываются. Никто Москву бомбить не будет, а если на дорогах паника, то там опаснее, чем в городе.
- Но ведь пришельцы, Сергеич, - начал было сосед, но потом сообразил что-то и понуро сказал: - Наверное, ты прав, я просто не врубился. По телевизору же говорили, чтобы все сидели по домам, да разве кто сейчас телевизионщиков слушает? Они же все время врут.
- И про пришельцев тоже врут? - с иронией спросил полковник.
- Может, и врут, - немного подумав, ответил сосед. - Но все равно страшно, пришельцы же!
Тут в обыденные звуки русской деревни, ставшей по сути дела дачным поселком, вмешалось что-то постороннее, грозное и чужое. Полковнику этот звук был очень хорошо знаком.
В небе ревели боевые вертолеты.
Полковник вышел на улицу и увидел, как пара боевых, полностью снаряженных «Аллигаторов»
[7]с дырявыми сигарами пусковых установок на внешней подвеске низко и хищно протянула над домами, развернулась над лесом, повисела над дальней околицей, словно советовалась, и вернулась.
Следом появился десантный Ми-8, а за ним кокетливый серебристый гражданский вертолет, явно американского производства.
«Аллигаторы» - морда к морде - зависли над окраиной деревни, недалеко от полковничьего дома, на стометровой высоте, слегка поворачиваясь вправо и влево, словно высматривая добычу. Десантный борт опустился ниже, из него по леерам посыпались десантники в голубых беретах, оцепившие поляну, и только после этого на нее опустился «пассажир».
Не то радостное, не то жутковатое предчувствие кольнуло под ложечку. «Как в невесомости», - подумал полковник, а вслух сказал:
- Похоже, это по мою душу, так что ступай-ка ты домой, сосед. Сосед, с любопытством разглядывавший боевые вертолеты, словно
опомнился, поблагодарил за что-то и трусцой побежал по улице, поминутно оглядываясь.
Полковник машинально пригладил отросшие за лето волосы и пошел к околице, на которой уже стояло оцепление. Невесть откуда взявшийся Камрад зашуршал за ним, иногда забегая вперед и вопросительно заглядывая в хозяйские глаза.
Из серебристого вертолета выпала изящная лесенка, по ней спустился полноватый генерал, махнул рукой командиру десанта и пошел навстречу полковнику.
- Ну, здравствуй, Сергеич. Далеко же ты забрался, насилу нашли, - сказал генерал и попытался обнять полковника.
- Здравствую, Петрович, - слегка отстранившись, ответил полковник. - Какими судьбами? Неужто я кому-то понадобился?
- Родине, Сергеич, России-матушке, - генерал делал вид, что шутит, но ему это плохо удавалось. - Пошли в вертушку, в столице с тобой серьезные люди потолковать хотят.
- Пошли, - просто сказал полковник. - Потолкуем. И, повернувшись к коту, добавил:
- Иди домой, Камрад. Иди, я не скоро вернусь, но ты ведь справишься, правда?
Кот зло и печально заворчал, сел, обернувшись полосатым хвостом, и с ненавистью уставился на вертолет.
- Ну, будет тебе злиться, Камрад, служба есть служба, - полковник поднял прижавшего уши кота, потерся щекой о мохнатую разбойничью морду и бросил на землю: - Иди!
Камрад недовольно задрал хвост и не оглядываясь пошел к дому. Кот был явно расстроен, но он был котом полковника и принимал судьбу такой, какая она есть. Полковник проводил взглядом торчащий из высокой травы, медленно удаляющийся серо-полосатый восклицательный знак и вместе с генералом направился к вертолету.
Выгнутая наружу дверца американского красавца захлопнулась, навсегда разлучая полковника с Камрадом, вертолеты взревели, охрана споро погрузилась в приземлившийся неподалеку десантный борт, и воздушный конвой, на миг склонив граненые остекленные морды, ринулся в сторону столицы.
Камрад долго смотрел вслед, потом не выдержал, мяукнул жалобно, по-котеночьи, и побежал за чудовищами, уносящими хозяина. На поляне с полегшей под вертолетными винтами травой он остановился, мяукнул еще раз, уже безнадежно, и медленно пошел к опустевшему дому.
11.
Это было неправильно. Полковник не понимал, что ему делать, он ожидал увидеть своего давнего врага и был готов атаковать его, и погибнуть тоже был готов, дело военное, хотя и неприятное. Но кораблей было много, вели они себя мирно, и вот именно к этому-то он готов не был.
«Сука», - подумал полковник, имея в виду скорее генерала и прочую земную начальственную свору, чем кого-нибудь еще. Потом поправился: «Суки!»
Он прекрасно понимал, что должен напасть на эскадру, будь в ней хоть тысячи кораблей. Да хоть сколько! Как они там сказали? «Совершить акт ритуальной агрессии».
И не мог.
Когда-то давным-давно, сорок лет и одну эпоху тому назад, его противнику было куда легче. Обстрелял спутник-мишень, вот тебе и агрессия, вот тебе и начало контакта. Первый камень, так сказать, брошен. Хотя, может быть, чужак напал бы и на космическую армаду, если бы у Земли таковая имелась, кто знает этих пришельцев? Но ведь не было у Земли ни черта, кроме пары сотен совершенно беззащитных спутников, русских и американских, да одной-единственной экспериментальной орбитальной станции с плохоньким стрелковым вооружением. Повезло чужаку!
Наконец полковник матюгнулся и решительно развернул пушку в сторону планеты. Агрессия так агрессия в планетарном масштабе!
Поверхность чужой планеты заполнила собой поле зрения прицела. Из космоса вообще очень хорошо видно, что происходит на поверхности Земли-матушки, это отмечали все, кто когда-нибудь выходил на орбиту. И другие планеты, как выяснилось, не были в этом плане исключением. Оптика услужливо превратила выпуклую поверхность в плоскую. Сейчас полковнику казалось, что он явственно различает на чужаке какие-то города, реки и еще что-то непонятное, словно он рассматривал через лантановые линзы прицела огромную печатную плату, покрытую зеленым лаком, с темно-золотистыми дорожками водных и прочих магистралей и вкраплениями малюсеньких изящных разноцветных деталек неизвестного назначения.
- Говнюки! - буркнул он, снова адресуясь к земному начальству. - Небеса бывают высокие и низкие, свои и чужие, но небес на халяву не бывает, слышите вы, уроды! Сейчас будет вам агрессия! Ритуальней некуда!
И выпустил короткую злую очередь по планете, сразу же после этого перебрасывая турельную установку в сторону открытого космоса. Чутье военного летчика подсказывало ему, что его давний противник появится именно оттуда. На автоматическое целеуказание полагаться было бессмысленно - вон сколько кораблей-целей, весь экран радара словно грязью забрызгало!
Инстинкт не подвел полковника. Более того, эскадра, окутавшись защитной дымкой, величественно откатывалась вовне, освобождая место для поединка, а на границе видимости уже выпрыгнула знакомая льдистая точка. Стрелять было бесполезно, на таком расстоянии попасть практически невозможно, ведь старенький баллистический вычислитель рассчитывал поправки только с учетом гравитационного поля Земли, разработчики станции никак не могли предполагать, что их детищу придется сражаться на орбите чужого мира.
«С матки стартовал, - с ненавистью подумал полковник. - Ну, давай режь скорее! Что там у тебя? Лазер-фазер? Или еще какая-нибудь фигня? Кончай этот балаган, не телись, мы же с тобой все-таки люди военные».
Чужак почему-то представлялся полковнику чем-то вроде немецкого летчика-аса времен второй мировой войны, причем аса ненастоящего, киношного. Вот он, затянутый в черный кожаный комбинезон, отпил из бокала вина, бросил какую-то шутку - окружающие радостно осклабились, - забрался в кабину разрисованного крестами истребителя и пошел на взлет, чтобы наказать этого нахального русского, абсолютно уверенный, что вернется допивать свое поганое вино.
«Бред какой-то, - подумал полковник. - Черт-те что в голову лезет. Так и рехнуться недолго! И наплевать, какая разница, в конце концов, ну, погибну, с кем не бывает».
И все-таки так вот, нелепо и беспомощно, погибать не хотелось.
Чужак стремительным рывком преодолел расстояние до станции и теперь неподвижно висел в паре километров от нее, окутанный полупрозрачной защитной аурой, словно вмерзшее в лед насекомое. Казалось, он с брезгливым любопытством рассматривал агрессора, прежде чем приложить его как следует. Это было оскорбительно, так что полковник снова выругался. Чужак, словно услышав, скачком сменил позицию, переместившись на несколько градусов по азимуту, на миг сбросил защиту и аккуратно отсек раскинутые плавники солнечных батарей станции. Сделал он это легко, даже изящно, будто опытный фехтовальщик стремительным и незримым толедским клинком обрубил уши деревенскому увальню, посмевшему помочиться при даме его сердца. Только вот не уши надо было рубить наглецу, ох, не уши!
За то короткое мгновение, пока чужак оставался без своей льдистой, дымчатой брони, полковник успел поймать его в прицел и воткнуть длинную очередь прямо в голову бескрылой космической стрекозы. Опасно загудел корпус старенького модуля, отзываясь на работу автоматической пушки.
- Эх, Камрад ты, Камрад, экий же ты дурачина, Камрад… - давя на электроспуск, повторял полковник, обращаясь неизвестно к кому, не то к коту, оставшемуся на далекой Земле, не то к незадачливому чужаку, так бессмысленно подставившемуся под выстрелы, а может быть, к самому себе.
Полковнику показалось, что чужак даже задергался под ударами 23-миллиметровых бронебойных снарядов, но, наверное, только показалось. Мало ли что кажется человеку перед смертью…
И тут с флагмана чужаков ударило зло, ожидаемо, невидимо и страшно, и станция «Алмаз-6» перестала существовать в том виде, в котором была создана человеческими руками.
Последнее, что понял полковник - задание он перевыполнил, а стало быть, провалил.
12.
Над поляной без видимой опоры висел небольшой кусок светлого оплавленного металла с радужными вкраплениями меди, стекла и еще чего-то непонятного, черного и обугленного. Пространство вокруг него было темным, с живыми крупными глазками нездешних звезд, а дальше светлело, переходя в обычное, сквозь темную бездну начинали просвечивать деревья, и уже метрах в десяти от артефакта космос сходил на нет, уступая обычному среднерусскому небу.
Двое стояли на небольшой утоптанной площадке и смотрели на размытую черную проталину космоса в золотистом воздухе сентябрьского вечера.
Темнело, становилось зябко, казалось, ночь сочится из темной пробоины в русском небе, заливая все вокруг, и только по обозначенной звуками человеческого вечера тишине можно было понять, что космос остается там, где ему и полагается, а мы - на Земле.
- Памятник? - спросил пожилой поджарый человек второго, совсем уже старого, одетого в поношенный генеральский китель и спортивные штаны.
- Может быть, и памятник, а может, просто окошко. Форточка во Вселенную. - Второй похлопал себя по карманам кителя, вытащил пачку сигарет и закурил. - Вот, появилась однажды в Арефино эта штука, мы уже привыкли, вреда от нее никакого, а убрать не получается. Военные приезжали, покрутились-покрутились и обратно уехали ни с чем. Так вот и осталась у нас эта достопримечательность. Иногда в этой промоине видны корабли чужаков, иногда даже планету видно. Камень бросишь - он там и появится, а людей не пускает.
- Знаю, - поджарый покосился на генерала. - Военных я направил. Пули, кстати, тоже не проходят. Первую пропустит, а остальные отсекает… Хотел охрану поставить, да эти… против. Зря ты куришь, Петрович, - он сменил тему, - жизнь ведь и так короткая, а ты еще и травишь себя.
- В том-то и дело, что короткая, - отозвался генерал. - И так уже ничего нельзя, а тут еще и не курить, совсем скучно станет. Тебе что ли тоже дать?
Поджарый поколебался немного, потом насупился, буркнул, что у него-де свои есть, и тоже закурил.
Некоторое время мужчины молчали, потом поджарый сказал:
- Значит, это все, что от него осталось? Немного, однако.
Генерал промолчал, мол, да, действительно немного, да что поделаешь, от нас и столько не останется, а тут немного - зато навеки. Потом аккуратно потушил сигарету и сказал:
- А ты, я вижу, все рулишь? Ну и как рулится, а, Старьевщик? Поджарый на «старьевщика» не обиделся, но на всякий случай
одернул генерала:
- Ты все-таки полегче, какой я тебе старьевщик.
- Так я же не при подчиненных, - дурашливо протянул генерал. - А ты не при исполнении. Кроме того, я в отставке, мне можно.
- Я всегда при исполнении, - заметил поджарый. Потом улыбнулся так, что стало видно - он еще вовсе не стар, и мечтательно добавил: - А хорошо бы торгануть у чужаков десяток старых транспортников, подлатать, подкрасить да загнать нашим заклятым друзьям, вот был бы бизнес!
- Так я и говорю, старьевщик, он и в чинах старьевщик, - довольно засмеялся генерал.
- Не получилось у нас любви с чужаками, - уже серьезно сказал поджарый. - Точнее, что-то получилось, только вот мы ожидали другого. Может быть, если бы Сергеич тогда не наколбасил, мы сейчас к звездам запросто бы летали. Скажи, вот зачем он тогда посадочный модуль отстрелил и этого… противника своего раздолбал? Ведь сказано же было, «ритуальная агрессия», а он на полном серьезе. И сам погиб, и отношения с чужаками испортил. А ведь так хорошо все складывалось!
Поджарый выбросил сигарету. Красный огонек, словно маленькая ракета, взлетел в темное небо и упал в траву.
- Так уж и хорошо? - сощурился генерал. - Ты окурок-то подбери, здесь тебе не Москва, прислуги за тобой убирать нет.
Старьевщик смутился, нашел в траве окурок, затушил его о сигаретную пачку, повертел в руках, не зная, куда деть, потом сунул вместе с пачкой в карман.
- Я в Москве не курю, - сказал он. - И вообще не курю. Я, в отличие от тебя, не в отставке, мне здоровье беречь надо.
- А чем тебе сейчас нехорошо? - продолжал генерал. - В космос мы теперь и так летаем. Недалеко, правда, в пределах системы - зато на своих кораблях. С энергетикой вроде бы проблемы помаленьку решаем, тоже, между прочим, сами. С небольшой помощью чужаков, но в основном - сами. Чужаки нас, как ты знаешь, уважают, за равных держат, вот и не лезут со своей помощью. И все это благодаря полковнику. Ты, кстати, ему генерала так и не дал. Помнишь, обещал?
- Кто я такой, чтобы давать ему генерала? - буркнул поджарый. - Его никто в целом мире повысить в звании не может. Полковник, и полковник. А с пришельцами все-таки что-то не так получилось. Торговая фактория в точке либрации да космическая академия на Марсе, только и всего. А сколько было ожиданий! Да еще этот тест «на полковника»!
- Ну и как ты его прошел? - заинтересовался генерал.
- Как видишь, стою здесь с тобой, а не рассекаю Вселенную из конца в конец, - Глава поджал губы. - Его до конца вообще мало кто проходит. То есть проходят, но не совсем, в самом конце дадут очередь по каравану - и сразу в спускаемый аппарат, спасаться. Вот и я… не полностью. Но некоторые все-таки проходят, только вот где они теперь - никто не знает. Говорят, летают.
- Летают, - подтвердил генерал. - Они сюда частенько заглядывают, правда, ненадолго.
- Зачем? - удивился Глава. - На памятник посмотреть?
- И за этим тоже, а еще за котами.
- Как это, за котами? - еще больше удивился Старьевщик. - На кой черт им коты, их же везде навалом! Нехорошо шутить над начальством, Петрович, даже если ты в отставке.
- Здесь коты особенные, - засмеялся генерал. - И не шучу я вовсе. Они все свой род ведут от полковничьего Камрада, так что таких котов еще поискать! В общем, прилетит какой-нибудь звездник, придет вот на эту полянку и ждет, пока его кот выберет. Некоторые так и улетают ни с чем, а кому-то везет. Вон смотри, идет, похоже, к нам направляется.
Из кустов на поляну выбрался тощий полосатый котенок, прошел по стерне, потом сел, покрутил большой ушастой головой и сощурился на кусок Вселенной, висящий над поляной. Уже стемнело, и оплавленный обломок, вечно отражающий чужое солнце, освещал опушку леса рассеянным нездешним светом. Котенок потряс ушами, потом решительно направился к поджарому, деликатно потерся головой о его штанину и сел.
- Вот видишь, тебя выбрали, - серьезно сказал генерал. - Гордись, Старьевщик.
- Как его зовут-то, - растерянно спросил Глава.
- Камрад, как же еще, - ответил генерал. - Здесь всех котов зовут Камрадами.
Они постояли еще немного. Уже совсем стемнело, в недалекой деревне зажглись огни, вкрадчиво шлепали по воде весла, потом в каком-то доме громко заиграла музыка и напрочь съела деревенские звуки.
- Ну, бывай, заместитель, - поджарый обнял старого генерала, - будешь в Москве - звони. Пошли, что ли, Камрад.
- Как же, дозвонишься тебе, - буркнул генерал. - Уж лучше вы к нам. Лети уж, спасибо, что навестил… Рули дальше, раз получается, только не забывай, что, как говорил Сергеич - небес на халяву не бывает.
И не спеша зашагал в сторону деревни.
Кот побежал впереди Главы к флаеру, стоящему поодаль, нетерпеливо царапнул запертую дверцу, мяукнул, поторапливая хозяина, ловко запрыгнул в кабину и улегся на свободном кресле.
- Ну, пора, Камрад, - сказал Глава, и кот с ним согласился. Флаер беззвучно оторвался от поляны и стремительно заскользил в сторону столицы.
[1] Аэродром в Казахстане неподалеку от полигона «Эмба». (Здесь и далее прим. авт.)
[2] ГШ-23 - двуствольная 23-миллиметровая авиационная пушка Грязева-Шипунова. Изготавливается на предприятии ОАО «ЗиД», г. Ковров.
[3] ГШ-301 - 30-миллиметровая авиационная пушка. Прозвана «балеринкой» за очень малый вес (44 кг).
[4] Шестиствольная зенитная 23-миллиметровая автоматическая пушка с высоким темпом стрельбы (10 000 выстрелов в минуту).
[5] Оборонно-космический департамент. Реально не существует.
[6] «Шило» - жаргонное название спирта.
[7] * Штурмовой вертолет Ка-52, двухместная модификация «Черной акулы».