Монсон Пер. Лодка на аллеях парка

   ПолитНаука™ — политология в России и мире
   http://atreidis.narod.ru/
 
   Пер Монсон

Лодка на аллеях парка

   На берегу моря играют дети
   Вошел я в парк
   Широкие аллеи
   Уверенно вели вперед
   Не зная поворотов и сомнений
 
   Неоновая зелень стриженой травы
   Табличка: «По газонам не ходить!»
   Там бродят легкомысленные птички
   Они читать еще не научились
 
   Тропинка от аллеи ответвлялась
   И пропадала в чаще
   Я шел но ней и в зарослях густых
   Лосей увидел и косуль
   Стремглав умчавшихся хруст гравия услышав
 
   И вдруг передо мной открылось море
   Зеркальной гладью простираясь к горизонту
   И моя лодка как и тысячи других
   Стремилась в бесконечность
   Днем доверяясь солнцу
   А ночью свету звезд
 
   Но лодки след
   Растаял на воде
   А горизонт так ближе и не стал
 
   Когда проснулся я
   То понял
   Что был я
   Лодкой в парке
   Тагор

Предисловие к русскому изданию

   Вы держите в руках русский перевод книги, впервые опубликованной в Швеции в 1985 году. С тех пор она используется как учебник вводного курса социологии или общественных наук в целом во многих университетах и колледжах и выдержала к настоящему времени пять изданий. В данный момент находятся в стадии подготовки английское и испанское издания этой книги.
   Название «Лодка на аллеях парка» основано на метафоре, с которой я начал работать еще в те годы, когда более пяти лет читал вводный курс на факультете социологии Гётеборгского университета. Сейчас я уже не помню, откуда позаимствовал эту метафору, но с течением времени я совершенствовал ее, приспосабливая к самым разнообразным социальным тенденциям и специфическим явлениям общественной жизни. Если все случаи использования данной метафоры поместить в книгу, то последняя увеличится в объеме как минимум вдвое.
   Тем не менее эта книга рассматривает не столько само общество, сколько собственно социологию и отчасти социальные науки в целом. Посредством упомянутой метафоры я пытаюсь выразить основную научную проблему общественных наук — отношение между обществом как упорядоченной структурой, или системой, и действующими в ней индивидами. С одной стороны, все свободны. С экзистенциалистской точки зрения люди, как сказал французский мыслитель Жан-Поль Сартр, «приговорены к свободе». В принципе каждый в любой момент может поступить иным образом, чем он или она это сделали. Но, с другой стороны, индивиды всегда поступают вполне определенным образом. Все индивидуальные действия, взятые вместе, создают некие социальные образцы, паттерны. Эти образцы не есть просто результат действий всех индивидов, они в то же время формируют социальную структуру общества, которая в свою очередь оказывает влияние на поступки входящих в него индивидов. Итак, круг: индивидуальные поступки (то, что создаст) — образцы поведения (то, что формирует) — социальные структуры (то, что оказывает влияние) — индивидуальные поступки — это основная социальная форма, в которой мы, люди, проживаем наши жизни.
   Осмысление социальной наукой различий между индивидуальными поступками и общественной структурой шло несколькими путями, в результате чего сформировались различные теоретические традиции. Отправившись в путь из этого исходного пункта, можно начать продумывать, с одной стороны, теорию действия и феноменологический подход и, с другой, — системную теорию и структуралистский подход. Различие и взаимоотношение между действием и структурой можно также усмотреть в понятиях «субъект» и «объект», «микро» и «макро» и в более повседневных понятиях «индивид» и «общество». Все эти пары понятий пытаются отразить ту же самую основополагающую проблему социальной науки: существование индивидуальных субъектов, действующих на макроуровне, с одной стороны, и существование объективного общества, состоящего из социальных институтов — с другой. Основополагающая проблема социологии и социальной науки в целом состоит в том, чтобы понять, как эти две формы существования относятся друг к другу, воспользуемся цитатой из одной известной книги: «Как это возможно, что субъективные представления превращаются в объективные реалии?.. Как это возможно, что человеческая деятельность производит мир вещей?»
   В предлагаемой вниманию читателя книге эта основополагающая проблема осмысливается в образах лодки и парка. В данной метафоре — лодка в парке — я пытаюсь в общих чертах соотнести друг с другом различные уровни человеческого существования. В то же время в ней указывается, что эти взаимоотношения являются методологической проблемой, и принимается во внимание проблема различных уровней абстракции в изучении общества, что символизируется вертолетом, поднимающимся с земли (на которой все мы живем) к более высоким точкам обзора. Таким образом, я также постарался показать основополагающую проблему социологии с точек зрения различных методологических традиций, толкующих, как следует объяснять, понимать и изменять общество.
   Небольшой объем книги не позволяет во всех деталях рассмотреть все эти проблемы. Причина, побудившая вынести их на передний план, состоит в том, что, как мне кажется, каждый, кто стремится уяснить специфику понимания социальной наукой человеческой жизни, должен с самого начала не упускать из виду эту основополагающую проблему. В истории социологии существует немало попыток проанализировать и решить эту проблему (см„ например, теорию «интеракции» немецкого социолога Юргена Хабермаса, в которой феноменологическое понятие «жизненного мира» соотносится с понятием системы) и множество дискуссий по ней. Следовательно, поняв метафору «лодка на аллеях парка», можно ухватить суть различных традиций социальной науки.
   И наконец, само собой напрашивается использование этой метафоры для описания современной ситуации в России и других бывших республиках Советского Союза. Очевидно, что многие социальные институты прежнего общества были сломаны, а новые еще не появились. Это значит, что население живет в состоянии, которое французский социолог Эмиль Дюркгейм назвал аномией т. е. жизнью без легитимизированной системы правил и норм. Но в то же самое время множество отношений и норм, получивших развитие в недрах предшествующего общества (и даже еще в царской России) продолжают существовать, и выражение «ничего не изменилось», возможно, является наиболее частым ответом па мои вопросы а нынешней ситуации в России. Многие объясняют этот факт, ссылаясь на то, что они называют «российской ментальностью», которая есть нечто, заключающееся не в обществе, а в населяющих его индивидах.
   Таким образом, с точки зрения упомянутой метафоры проблема может быть описана следующим образом: лодки остались теми же самыми, но уже не существует упорядоченного парка, Все бродят туда-сюда без всякого направления, и единственная существующая для них общая цель — получение денег. Люди считают, что этот процесс никак не регулируется и что именно данная ситуация ведет к множеству преступлений, скандалов и страданий в сегодняшнем российском обществе.
   Я глубоко убежден в том, что для приведения в порядок существующей хаотической ситуации в российском парке должна быть создана новая сеть дорог и аллей, которые будут служить российским лодкам. Невозможно разбить американский парк для российских лодок, так же как невозможно построить шведский парк для, к примеру, марокканских лодок. В диалектике построения нового общества и состоит для российского народа великая задача текущей ситуации. Как друг России, я от всего сердца желаю вам счастливой судьбы.
   Пер Монсон Гетеборг, 22 марта 1994 г.

Предисловие к шведскому изданию

   Мысль о написании небольшой книги, посвященной искусству изучения общества, появилась у меня после многих лет преподавания вводного курса социологии. Это было также результатом пятнадцатилетних исследований структуры данного предмета, его истории, научно-теоретической проблематики и, в особенности вопросов классификации в соответствии с различными парадигмами. Поэтому я поставил перед собой в этой книге двоякую цель: во-первых, предложить легко усваиваемое введение в курс социологии и, во-вторых, дать читателю общий обзор глубинных проблем предмета. Это во многом противоречивая задача, поскольку, чем доступнее для усвоения будет текст введения, тем более он рискует оказаться поверхностным и легковесным. Кроме того, более или менее удовлетворительный общий обзор требует охвата многочисленных внутренних связей и тонких нюансов. В процессе преподавания я довольно быстро обнаружил, что метафора «лодка па аллеях парка» дает многим студентам возможность образного восприятия проблемы, служит своего рода отправной точкой и, кроме того, характеризует важнейшую задачу социологии: изучение человека в обществе и изучение общества через человека. Помимо этого может использоваться метафора «полет па вертолете» — для пояснения взаимоотношений между мышлением и действительностью, между теорией и практикой или между абстрактным и конкретным. К сожалению, в силу ограниченности объема книги я не могу подробно осветить эти вопросы, но смежная проблема различных уровней абстракции социологии здесь рассматривается, что позволяет с самого начала понять основной принцип выделения в социологии различных направлений и увидеть общую фундаментальную проблему, кроющуюся за ними.
   Мой замысел состоял в том, что в тексте должны решаться свои собственные задачи и в то же время книга должна вести дальше, к более углубленному изучению предмета. Реализация поставленной цели позволяет использовать книгу в итоговой дискуссии, когда студентам уже прекрасно известно: все, что написано в качестве вводного курса, можно всего лишь упомянуть мимоходом. Разумеется, возможен и другой подход, если, к примеру, возникнет желание поспорить с теми или иными мнениями, изложенными в книге, Как бы то ни было, выражение «книгу делает читатель» вполне справедливо, но при этом и в «книге» должно содержаться нечто свое, она должна ответить хоть па какие-то «вопросы читателя».
   Основное назначение этой книги — послужить введением в предмет социологии. Она делится на две части. В первую включены краткий очерк проблемы применимости социологии (гл. 2), небольшой обзор истории предмета (гл. 3), а также изложение дискуссии о границах научных притязаний социологии (гл. 4). Вторая часть начинается с главы, в которой обобщаются главные условия изучения общества и возникающие при этом проблемы (гл. 5). Затем следуют три главы о различных способах изучения общества (гл. 6—8). В заключение мы вновь возвращаемся к основной идее, увязываемой с введенными в первой главе метафорами.
   Главная идея книги, которую мне хотелось бы донести до читателя, — это то, что не существует исключительного, одного, самого правильного способа изучения общества, не содержащего в себе противоречий и по создающего научных проблем, все зависит оттого, как исследователь понимает общество и какой способ соотношения себя с ним выбирает. Для иллюстрации этой идеи приводятся основные классические теории, а также излагаются некоторые современные подходы. Главный вывод всего анализа: не существует критериев, которые позволили бы окончательно доказать превосходство одного из направлений социологии над остальными, поскольку вопрос о том, к какому знанию мы стремимся и до какой степени это знание применимо, есть экзистенциальный выбор. Системы законов, что управляют формированием и использованием науки, рассматриваются как общественный институт, при этом нечто частное, отдельное может или быть присоединено к этим системам, или отброшено ими. Но сами эти правила, как и другие законы общества, созданы социально и отнюдь не выводимы из какой-то внеобщественной действительности. Это первое — и самое главное, — что должен усвоить любой исследователь, изучающий общество. Это важнейшая информация, которую книга может предложить начинающему социологу.
   И наконец, я хотел бы поблагодарить моих коллег, друзей и всех, кто интересуется данной проблематикой, за оказанную помощь, высказанные замечания о преимуществах и недостатках использованных метафор и ценные советы. Особую благодарность я хотел бы выразить группе студентов, прочитавших эту работу после окончания курса осенью 1984 года, что позволило мне добавить весьма ценные педагогические и описательные моменты. Ну и само собой разумеется, за все написанное в конечном итоге отвечает сам автор.
   Пер Монсон Гётеборг, февраль 1985 г.

1. Лодка на аллеях парка

   Представьте себе, что ранним утром вы сидите в вертолете, который только что оторвался от земли. Вы взлетаете над городом. Неподалеку раскинулся большой парк. Вы зависаете над центром парка и внимательно разглядываете его. Там, внизу, под вами видны зеленые газоны, ухоженные рощицы и непроходимые заросли кустарников, маленькие озерца и целая сеть широких асфальтированных аллей, от которых разбегаются более узкие, посыпанные гравием тропинки, тут и там извивающиеся под деревьями. Вдоль широких аллей стоят садовые скамейки для отдыха. Клумбы с цветами радуют глаз. Однако сейчас раннее утро, и парк внизу пустынен и тих.
   Но вот появляются первые люди. Они быстро входят в парк по самым широким аллеям и торопливо проходят насквозь кратчайшим путем. За ними следуют новые посетители; понемногу публика прибывает и сливается в ровный поток. Большинство продолжает двигаться по широким асфальтовым аллеям, но некоторые сворачивают на боковые тропинки, под деревья, где на некоторое время пропадают из виду. Попадаются и такие, что бредут, спотыкаясь, не разбирая дороги, топчутся прямо по клумбам. Вот опять появляются прохожие,' предпочитающие идти по асфальту. Скамейки заполняются отдыхающими; вскоре образуется очередь из желающих посидеть на лавочке, А кое-где некоторые граждане покидают и широкие аллеи, и узкие тропинки и лезут напролом через заросли кустарника. Большинство из них пропадают из виду и больше не показываются, но отдельные упрямцы все же ухитряются пробиться и выныривают на изрядном расстоянии по другую сторону кустарника, ободравшись и исцарапавшись в кровь об острые ветки шиповника. День проходит, и людской поток, нараставший вначале, становится теперь все меньше. Большинство пришедших в парк в сумерки придерживаются широких асфальтовых аллей и движутся по тропинкам в ожидании наступающей темноты. Наконец вам видны только светящиеся огни полицейских машин, а все, кто в течение дня пропал из виду и затерялся, так и остаются невидимыми, Когда тьма окончательно поглощает парк, он кажется полностью опустевшим. Можно оставить наблюдательный пост и вернуться домой.
   На следующий день вы снова садитесь в вертолет, но па этот раз полет проходит над морем. Вы удаляетесь от берега настолько, что земля исчезает вдали, и со всех сторон горизонта — только вода. Вновь вы зависаете, выбрав подходящее для наблюдения место. Под вами сверкает море, и единственное, что вы видите, — легкая рябь на воде от небольшого ветерка да буруны над подводными рифами. Через некоторое время на горизонте появляются несколько судов. Они медленно ползут по зеркальной поверхности, проходят под вами и снова пропадают вдали. День разгорается, и судов становится все больше. Одни из них огромные, это океанские лайнеры, они четко различимы; другие — маленькие, настолько маленькие, что кажутся точками. Большинство кораблей следуют по своему собственному курсу. Но скоро вы начинаете замечать, что некоторые движутся по невидимым фарватерам. Отдельные суда почти касаются друг друга бортами, прежде чем их пути разойдутся. Иногда происходят столкновения, другие кораблики спешат на помощь к потерпевшим крушение, экипажи пересаживаются к ним на борт. А вот суденышко налетает на риф и погружается на дно, не оставив после себя никаких следов. Какие-то кораблики мгновенно исчезают, накрытые огромной волной.
   На невидимых постороннему глазу фарватерах волнение никогда не замирает, а суденышки идут одно за другим. Поэтому на поверхности воды постоянно образуются разнообразные рисунки, узоры, которые все время меняют свой облик вследствие непрерывного движения судов. Неожиданно вы замечаете, что некое судно, уклоняясь от волн, преследует другое. Неподалеку несколько маленьких лодочек буксируют весьма солидное «плавсредство». Но все корабли стремятся дальше, к горизонту, двигаясь в соответствии с существующим у них планом.
   Этот день тоже приближается к концу; ближе к вечеру фарватеры начинают пустеть, и последние кораблики пропадают из виду в лучах заходящего солнца. Последнее, что вы замечаете, — на судах вспыхивают огни, и ориентироваться там начинают, очевидно, по звездам. Вы не знаете, откуда приплыли эти корабли; вам неизвестна также причина, побудившая их отправиться в путь. Наконец и они растворяются в темноте, и зеркальная гладь моря под вами снова неподвижна. Можно оставить свой наблюдательный пост. Перед тем как выйти из вертолета, воскресите в памяти все, что вы видели, зависнув над парком и над морем. Вспомните и тех людей, которые шли по асфальтированным аллеям, и тех, которые сворачивали на тропинки. Задумайтесь о тех, кто исчез в зарослях кустарника. Представьте себе кораблики в море, вспомните маршруты их движения и рисунок, образуемый волнами. В какое-то мгновение картинки накладываются одна на другую, и вы видите, что, собственно говоря, лодки тоже передвигались по некоему парку. А теперь распрощайтесь с вертолетом и возвращайтесь к обыденной жизни.
   Образ вертолета, зависшего сперва над парком, а затем над морем, будет символизировать фундаментальную задачу, которая встает перед теми, кто пытается изучать общество. Парк — это символ того, что в социологии именуется социальной структурой общества, или, если короче, общественной структурой. Общественная структура — это организация общества, своего рода канва, заранее установленный порядок, точно так же, как аллеи и тропинки, пруды, деревья и газоны образуют канву парка, или его план, если вы смотрите на этот парк сверху. Со своего наблюдательного поста в вертолете вы разглядывали этот рисунок еще до того, как в парк пришли посетители; вы продолжали его наблюдать и после того, как последние прохожие ушли. Люди, пришедшие в парк, воспринимали его как некий заранее установленный порядок — аналогичным образом человечество воспринимает социальную структуру общества. Большинство пришедших в парк двигались но асфальтированным аллеям, символизирующим то, что в социологии называется социальными институтами. Примерно так же, как можно представить парк в виде канвы, образованной аллеями и тропинками, можно представить и общество в виде канвы из социальных институтов. Основные институты общества — те «аллеи», по которым идет большинство людей, однако имеются менее значительные группы тех, кто «выбирает тропинки». И подобно тому как в парке встречались посетители, топтавшие клумбы, в обществе есть люди, «спотыкающиеся на ровном месте». Это явление в социологии называется отклоняющимся поведением, и во множестве как теоретических, так и прикладных исследований содержатся попытки объяснить, почему люди определенного сорта непременно будут «вытаптывать клумбы». Однако, важно заметить, что «отклоняющееся поведение» является «отклоняющимся» на фоне «нормального» и, следовательно, отклонения изначально заложены в общественные структуры. Без одного нет другого.
   В парке были и такие, кто не только не удовлетворился прогулкой по ранее проложенным тропинкам или даже вытаптыванием клумб, а ринулся в непролазный кустарник. Они не признали существующую канву парка и пошли туда, откуда впоследствии нельзя будет выйти. Возможно, они пытались найти кратчайший путь или протоптать новые дорожки, которые — если следом двинутся другие люди — со временем превратятся в широкие асфальтированные аллеи. Посетители парка будут гулять по ним и думать, что эти аллеи были всегда. В таком случае, возможно, прежние аллеи начнут зарастать и вскоре станут непроходимыми. Феномен «протаптывания тропинок» и «зарастания аллей» в социологии обозначается термином социальные изменения. Социальные изменения довольно сложно объяснить с помощью понятия общественной структуры, так как последняя в ближайшей временной перспективе может считаться такой же стабильной, как и структура парка. Поэтому возникает вопрос, почему отдельные индивиды упорно искали кратчайший путь или хотели «протоптать новые дорожки», т.е. создать новые возможности, ранее не существовавшие в социальной структуре. В связи с этим следует рассматривать общественную структуру в диахронической перспективе, т.е. считать ее исторически изменяемой. Обычно социальные структуры рассматривают синхронически, как они возникают и функционируют в ближайшей, непосредственной временной перспективе. В этом случае социальная структура представляется как некий самовоспроизводящийся стабильный порядок, который поддерживается с помощью социального контроля, осуществляемого людьми друг над другом. Наличие этого контроля приводит к тому, что дозволенные и запрещенные пути, возможные и невозможные направления движения отделяются друг от друга и большинство людей продолжает идти по «асфальтированным аллеям».
   Картина поведения посетителей парка является своею рода моделью и характеризует то направление в социологии, что изучает общество независимо от тех или иных основополагающих образцов поведения, которых отдельный человек придерживается в течение своей жизни. При этом в первую очередь абстрагируются от того, почему индивид выбирает какой-нибудь образец поведения, установленный коллективом. Такой подход называется структуралистским направлением социологии и является, вероятно, одним из наиболее значительных. Основная идея его состоит в том, что общество лучше всего изучать в виде стабильной социальной структуры, отдельные социальные институты которой .по частям дают нам информацию о людях, живущих в данное время. Отдельный человек не может протоптать своей особой дорожки вне существующих общественных структур. Поэтому каждый отдельный человек, независимо от его места в этой системе, более интересен как часть общей картины, даже если сам он считает себя выше ее. Люди не могут или не желают жить вне социальных связей, поэтому жизнь каждого человека осуществляется как процесс выбора направления на перекрестках, предложенных ему обществом. Большинство выбирает прямую широкую дорогу, не задумываясь особенно о том, что скрывается в зарослях. Иных, возможно, и разбирает любопытство, но отпугивают острые колючки.
   Другой образ, «корабли в море» символизирует восприятие человека как творца своей собственной жизни. Здесь нет видимых глазу путей, однако каждое судно знает, как определить свое направление движения. Это символ человека, обладающего свободой воли. Мы, по выражению Ж.-П. Сартра, «приговорены к свободе». Если мы считаем, что наша жизнь должна идти по определенному пути, пути, заданному извне, значит, мы выбрали несвободу, выбрали отсутствие выбора. Оправдывать нацистских палачей тем, что они «только подчинялись приказам», — значит отрицать их моральную ответственность, присущую каждому свободному человеку: даже перед угрозой расстрела можно выбрать — жить дальше или нет, и при этом отвечать за свой выбор.
   В приведенном примере, таким образом, отправным пунктом являются свобода человека и его ответственность за свою (и чужую) жизнь. Это так называемое экзистенциалистское ^направление социологии, где общество всегда рассматривается как результат поступков отдельных индивидов, обладающих свободой выбора. В сущности, вне человека пет ничего такого, что принуждало бы его действовать тем или иным образом, также общество в целом должно признавать выбор человека присущим его индивидуальной экзистенции. Точно так же, как спокойно зеркально гладкое морс, социальные структуры «пусты», если не появляются люди, оставляющие за собой «след». Можно заметить, что подобно тому, как большинство кораблей плыли по морю, следуя по определенным фарватерам, большинство людей проживает свою жизнь весьма упорядоченно и относительно предсказуемо. Экзистенциалистски настроенный исследователь должен поэтому суметь объяснить наличие социальной канвы. Если мы опускались на вертолете ближе к поверхности моря, то замечали, что в глубине есть скрытые отмели и впадины. Аналогичным образом можно отыскать определенное количество «скрытых причин», порождающих разнообразные стабильные общественные устои. Для всех людей важным является существование некоторого количества «социоматериальных» факторов, окружающих нас в повседневной жизни и сильно влияющих на нашу теоретическую свободу. Это главным образом «преобразованная материя», начиная с жилья, одежды, автомобилей и стереоаппаратуры и кончая индустрией развлечений, компьютерными терминалами и кожаными креслами. В том, что из этого может быть создано, всегда присутствует определенное намерение, намерение, в значительной степени определяющееся возможностями. Если строится дом, в котором большинство квартир многокомнатные, тем самым облегчается существование больших семей, но при совместном проживании возникают свои сложности, подобные проблемам, возникающим на автострадах, хотя последние строились именно для того, чтобы ездить быстро. Человек поэтому может рассматриваться как «результат своих собственных результатов» (Сартр), и поэтому на каждую человеческую жизнь влияет повседневный выбор, тысячекратно совершаемый другими людьми. Можно сказать, что мы живем в «социоматериальной структуре», которая совершенно очевидна для всех нас, даже если мы ее и не воспринимаем подобным образом.