Мориц Саксонский. Уильям Кейрнс.
Теория военного искусства. Военные принципы Наполеона

Мориц Саксонский. Теория военного искусства

К читателю

   Я написал эту книгу[1] за 13 дней во время болезни; вероятно, так на меня подействовала лихорадка. Это должно извинить нестройную композицию и неизящный стиль. Я писал с военной точки зрения и для того, чтобы развеять скуку. Писано в декабре месяце 1732 года.

Введение

   Старший из 354 признанных незаконнорожденных детей Фридриха Августа, курфюрста Саксонского и короля Польского (под именем Август II), Мориц Саксонский, удивительный маршал, родился 28 октября 1696 года. Его мать – красавица графиня Аврора фон Кенигсмарк. Фридрих Август славился своей невероятной силой, огромным аппетитом и неуемной похотью. Мориц унаследовал эти качества, но сочетал их с высочайшим умом.
   Как рассказывает генерал Терон Вивер в своих Flanders Fields[2], написанных в 1745 году и опубликованных в The Military Engineer[3] в 1931 году, «он был очень похож на своего отца, как внешне, так и характером». Карлайл описывает его… как обладателя «округлых черных бровей и глаз, блестящих отчасти по-звериному, отчасти каким-то призрачным блеском», ростом более шести футов. Он был очень силен и мог рукой согнуть подкову. Позже он прославился как «самый неграмотный человек в мире неграмотных людей».
   До 12 лет отец платил за его обучение, а затем заботы о нем поручили генералу фон Шуленбургу, одному из самых выдающихся авантюристов своего времени. В это же время ему присвоили офицерское звание[4], и в возрасте 13 лет он пешком прошел от Дрездена до Фландрии, участвовал в битве при Мальплаке[5], где в 1709 году англичане, австрийцы и голландцы под командованием Мальборо и принца Евгения Савойского[6] победили французов. В ходе длительных осад XVIII века он, среди прочего, соблазнил молоденькую девушку из Турне[7], которая родила ему ребенка. Таким образом, он обеспечил себе достойного преемника.
   Когда был подписан Утрехтский мир, Морицу было 17 лет, он успел повоевать во Фландрии и в Померании, отличился отвагой, командовал кавалерийским полком, им же самим целенаправленно вымуштрованным. В возрасте 18 лет его против воли женили на несказанно богатой 14-летней наследнице[8], и он принялся транжирить ее наследство направо и налево, содержа на него кавалерийский полк и целый легион любовниц. Война против турок предоставила ему возможность проявить свои таланты, и в 1717 году он вместе с принцем Евгением участвовал во взятии Белграда. Когда он промотал наследство жены, версальский двор показался ему самым лучшим местом для головокружительной военной карьеры, и в 1720 году[9], в надежде нажить новое состояние, он приехал в Париж.

Марс и дамы

   Разлагающимся обществом французской столицы он был принят с распростертыми объятиями и стал близким другом регента (герцога Орлеанского, между правлениями Людовика XIV и Людовика XVI). В августе 1720 года ему был пожалован чин фельдмаршала французской армии, и он купил полк. Мориц пользовался большим успехом у французских придворных дам, однако к обучению полка он относился очень серьезно, а в перерывах между пирушками изучал тактику и фортификацию, а также читал мемуары великих полководцев.
   В Париже он стал общепризнанным любовником прекрасной Адриенны Лекуврер (1692—1730), величайшей трагической актрисы своего времени и любимицы Франции. Она была принята в благородном обществе Парижа, а Вольтер (1694—1778, философ, писатель, друг Фридриха Великого) был ее искренним другом. Поскольку Мориц промотал состояние жены, его брак был аннулирован.

Потеря трона

   В 1725 году трон герцогства Курляндского оказался вакантным, и Мориц принялся плести интриги, чтобы добиться его. Избрать его должен был парламент. Вдовствующая герцогиня Курляндская Анна Иоанновна, племянница Петра I Великого (1672—1725, русского царя, с 1721 г. императора Российской империи), сама имела виды на этот престол. В планы графа де Сакса (так его стали называть во Франции) входило жениться на Анне Иоанновне и совместить их притязания. Но для финансирования этого предприятия требовались деньги. В Париже имелось множество женщин, которые могли бы их дать, и Адриенна даже продала свою серебряную столовую и кухонную посуду, чтобы помочь своему герою жениться на другой женщине и получить трон. Но Петру I пришла в голову другая идея. Сакс должен был оставить свои претензии на герцогство Курляндское, жениться на Елизавете Петровне, дочери Петра Великого, и довольствоваться долей наследства, которое она получит.
   Мориц нравился вдовствующей герцогине Курляндской больше, чем она ему. Живя в ее дворце на средства Адриенны и других женщин, «он завел смехотворный роман с одной из фрейлин герцогини, положивший резкий конец его карьере в Курляндии», – рассказывает Торнтон в своих Cavaliers, Grave and Gay[10].
   «Одной снежной ночью Мориц Саксонский провожал даму домой. По несчастному стечению обстоятельств они наткнулись на старуху служанку с фонарем. Чтобы скрыть лицо своей спутницы, Мориц толкнул фонарь, поскользнулся, увлек за собой даму, та свалилась на старуху, на крик которой сбежался караул. О происшествии было доложено герцогине, та пришла в ярость, и, хотя Мориц Саксонский заверял ее, что это «ужасная ошибка», она не смягчилась. Взбешенная герцогиня выгнала Морица из дворца и вычеркнула из своей жизни».

Его патронесса Помпадур

   В войне 1733—1735 годов (Война за польское наследство после смерти Августа II, отца Морица, между Францией, поддерживавшей своего ставленника на польский престол, Станислава Лещинского, и Россией в союзе с Австрией. Их ставленник – сын Августа II саксонский курфюрст Фридрих Август. Русские войска изгнали из Польши Лещинского и пришедшую к нему на помощь французскую эскадру, возвели на престол Фридриха Августа под именем Августа III. Однако на других театрах военных действий Австрия терпела неудачи. По Венскому миру австрийцы утратили в пользу испанских Бурбонов Королевство обеих Сицилий. Лотарингия передавалась Станиславу Лещинскому, а после его смерти должна была перейти к Франции. – Ред.), закончившейся Венским миром, Мориц снова отличился и был произведен в генерал-лейтенанты. И все же он был всего лишь немецким дворянином и военным авантюристом. Его дела пошли в гору после того, как он познакомился с мадам Помпадур (1721– 1764), любовницей короля Людовика XV. Она признавала его величие как военного и мирилась с недостатками характера. «Мориц Саксонский, – писала Помпадур, – ничего не понимает в тонкостях любви. Единственное удовольствие, которое он получает в обществе женщин, может быть названо словом «разврат». Куда бы он ни шел, за ним тянется вереница проституток. Он велик только на поле боя» (цитата из Джорджа Р. Приди Child of Checker's Fortune)[11]. Вероятно, благодаря ее влиянию на Людовика XV Мориц сохранил высокое положение во французской армии и был назначен Верховным главнокомандующим, несмотря на претензии и ревность принцев крови.
   В большой войне (1740—1748), известной как Война за австрийское наследство, имевшей целью воспрепятствовать восхождению на австрийский престол Марии Терезии, последняя сохранила трон, но потеряла значительные территории под натиском армий Пруссии, Баварии, Франции и Испании. Мориц Саксонский, тогда генерал-лейтенант, был послан с кавалерийской дивизией на помощь герцогу Баварскому. Во время вторжения в Богемию (Чехию) он командовал авангардом. Именно по его совету и под его командованием была атакована и взята Прага[12].
   Этот подвиг, как описывает его генерал Вивер, прославил Морица Саксонского на всю Европу. Вивер рассказывает:
   «Здесь также проявились передовые взгляды этого человека. Часть сил Морица Саксонского под его личным командованием атаковала одну из городских стен при ярком лунном свете. Два больших отряда атаковали город с двух сторон; одна атака, настоящая, оказалась неудачной, другая была ложной. Но обе эти атаки привели к тому, что обороняющиеся силы были оттянуты от того места, которое собирался атаковать Мориц Саксонский. Однако, добравшись до стен, нападавшие обнаружили, что штурмовые лестницы слишком коротки. Но Мориц, заметив неподалеку виселицы, нарастил штурмовые лестницы короткими лесенками, ведущими к парапету стены, и пятьдесят человек успешно перебрались через стену. Одинокий часовой был зарублен палашом, и путь Морицу и его людям был открыт.
   Город был взят очень малой кровью и, что самое замечательное, без мародерства. Мориц Саксонский отдал строгий приказ, запрещающий солдатам разбегаться по городу (и, таким образом, грабить). Любого отставшего от своей части ждала расправа на месте; та же участь ожидала любого кавалериста, замеченного без лошади».

Восхождение звезды славы

   Период славы Морица начался в 1745 году, когда ему было присвоено звание маршала Франции и он был поставлен во главе армии, с которой Людовик XV лично решил завоевать Нидерланды. Присутствие короля и двора лишь затрудняло проведение операций, а не способствовало им. Несмотря на эти препятствия, кампании 1745—1748 годов делают огромную честь военному мастерству и проницательности Морица Саксонского. Взятие Гента[13], Брюсселя и Маастрихта[14], битвы при Лафельде, Року и Фонтенуа[15] были великолепными подвигами, и в этом немалая заслуга его мудрого планирования и правильного боевого порядка.
   Страдая от водянки и едва передвигаясь, он принял участие в кампании, закончившейся в 1745 году победой при Фонтенуа французов над англичанами и их союзниками. При встрече с Вольтером тот осведомился, как он мог участвовать в военных действиях в полумертвом состоянии. Сакс ответил: «Речь идет не о жизни, а о действии».
   Планируя свою знаменитую фламандскую кампанию 1745 года, Сакс, по словам Вивера, «в совершенстве изложил свое понимание будущей ситуации за полгода вперед и разработал план».
   В конце концов, армии встретились при Фонтенуа (так называется гряда холмов и селение в Бельгии). Мориц Саксонский командовал французами, а герцог Камберлендский – британцами и их союзниками (голландцами и ганноверцами). Французов было около 80 тысяч человек (около 40 тыс. – Ред.); армия союзников – около этого (свыше 50 тыс. – Ред.). Для встречи ожидаемой атаки союзников Мориц приготовил систему баррикад, траншей, засек и три поддерживающих друг друга редута между селениями Фонтенуа и Антуан. Были построены еще два отдаленных редута. Как выяснилось позже, Мориц совершил ошибку, не соорудив шестой редут в центре 800-метрового промежутка между северной окраиной Фонтенуа и пятым редутом. У французов было 100 пушек впереди и вспомогательная батарея близ Антуана.

Крепкий старый кавалерист

   Союзники атаковали утром 11 мая. Один из первых выстрелов французской пушки «ранил в колено генерала сэра Джеймса Кемпбелла, командира кавалерии. Генерал Кемпбелл, похоже, не знал, что в армии уже введено правило отправлять в отставку по достижении 64 лет. Он и в свои семьдесят три был еще силен. Перед смертью Кемпбелл заметил, что свое уже оттанцевал». Вивер продолжает:
   «У французов следует отметить два довольно замечательных момента. Во-первых, Мориц Саксонский был очень болен. Из-за приступов водянки его большую часть времени носили на носилках, а иногда его мучила такая жажда, что он, говорят, весь день жевал свинцовую пулю, стараясь утолить эту жажду. Другое важное и совершенно необыкновенное обстоятельство заключалось в том, что на поле боя присутствовал сам Людовик XV… правда, в относительно безопасном месте… в глубоком тылу. Тут не последнюю роль сыграли настойчивые требования его бывшей любовницы, герцогини де Шатору, желавшей, чтобы Людовик проявил себя мужчиной на поле боя и снискал славу короля, возглавляющего в битве свои войска».
 
   Битва при Фонтенуа, 11 мая 1745 г.
 
   Герцогиня умерла, и ее место под солнцем заняла более известная мадам де Помпадур, но желание отличиться не покинуло Людовика XV, а что еще важнее, он непоколебимо верил в Морица Саксонского и своим августейшим присутствием желал поддержать маршала против его многочисленных врагов. Людовику навсегда делает честь то, что в день битвы при Фонтенуа он, единственный раз за всю свою негероическую жизнь, повел себя как настоящий мужчина и король.

Разделаться с «британским лобстером»

   Враги Морица Саксонского советовали королю отступить и раскритиковали весь план битвы. На это Мориц ответил: «Пока я дежурный повар у плиты, я намерен разделаться с британским лобстером по-своему». Людовик сказал Морицу Саксонскому в присутствии этих критиков: «Ставя вас командовать моей армией, я надеялся, что вам будут подчиняться все, и я сам первым подам в этом пример!»
   Фланговая атака союзников провалилась. Герцог Камберлендский решил рискнуть всем и штурмовал участок между Фонтенуа и лесом, где Мориц Саксонский не счел необходимым построить редут. Мориц был уверен, что противник не осмелится прорваться через участок, простреливаемый французской артиллерией. Но британцы прорвались. От 14 до 16 тысяч пехотинцев, построенные в шесть шеренг, за которыми, с развевающимися знаменами и под барабанный бой, шла, как на параде, сильная кавалерия, заполнили эту брешь. Огромная масса солдат союзников упорно рвалась вперед, пока не добралась до верха гряды Фонтенуа, пройдя под огнем 700 с лишним метров.

Рождение легенды

   Союзники поспешили на верх гряды, тогда как фронт постепенно сжимался по мере того, как полки на флангах наступающей массы войск сбивались к ее центру, чтобы избежать артиллерийского огня. Тогда французская пехота слегка продвинулась вперед со своих позиций на противоположном склоне холма. Когда французская и британская гвардии встретились лицом к лицу, их разделяло всего 30 шагов. Именно здесь имел место один из эпических эпизодов войны.
   Легенда гласит, что в это время капитан лорд Чарлз Хей (лейтенант первого гренадерского полка) снял свой головной убор, достал из кармана флягу, отпив из нее глоток, подошел к французам и сказал маркизу д'Отрошу, от удивления немного оторопевшему: «Сударь, прикажите своим людям стрелять». Говорят, маркиз ответил: «Нет, сударь, мы никогда не стреляем первыми». Тогда Хей приказал своим людям кричать «Ура!», на что отреагировали лишь немногие французы. Они начали беспорядочно стрелять. Британцы в ответ дали серию залпов, и 50 офицеров и 750 солдат французских полков, стоявшие в первых рядах, пали сразу же. Очевидно, легенда не соответствует истине, потому что в письме к брату лорд Хей утверждает, что на самом деле он сказал д'Отрошу: «Господа французские гвардейцы, надеюсь, сегодня вы останетесь и сразитесь с нами, а не убежите от нас, бросившись вплавь через Шельду, как вы бросились через Майн в Деттингене[16]» (в 1743 г.).
   Французская пехота в беспорядке отступила, устремившись в тыл своей кавалерии. День для французов, похоже, был потерян, потому что союзники методично продвигались вперед. Мориц Саксонский понял, насколько опасна ситуация, и, несмотря на болезнь, сел на лошадь и поскакал по полю боя, поднимая отдельных солдат и целые подразделения и части против британцев. Этот прием в 1918 году использовали и британцы во Франции, когда немцы в ходе своего последнего наступления в войне совершили прорыв фронта. К счастью для французов, голландцы и австрийцы на левом фланге союзников не сдвинулись с места, и, хотя через 20 минут британцы отбросили резервные части французов и прорвались к лагерю, Мориц Саксонский, подтянув войска из Фонтенуа, сумел остановить продвижение британцев.

Поворот хода битвы

   Французские придворные убеждали короля перебраться в безопасное место за мостом (построенным Морицем Саксонским на случай возможного отступления), но Мориц, услышав об этом, сказал в присутствии короля: «Что за чертов трус советует королю прятаться? Еще не все потеряно. Борьба или смерть!» Король остался с маршалом.
   Под напором атакующей французской пехоты и огня артиллерии британцы остановились, подтянули фланги и построились в каре. К полудню подоспели французские резервы. Через восемь минут после подхода французской артиллерии союзническое каре было разбито и отступило под огнем французских пушек. Битва закончилась в половине третьего пополудни.
   Потери были равными, по 7 тысяч человек с каждой стороны, в том числе более 4 тысяч британцев (британской историографии свойственно преувеличивать успехи (в данном случае частный успех в начале битвы) и преуменьшать неудачи. При Фонтенуа союзники были разгромлены и обращены в бегство. Их потери – до 14 тыс. человек убитыми, ранеными и пленными и 32 орудия. Французы потеряли около 6 тыс. убитыми и ранеными. – Ред.). Союзники отступили к Лесину. «С нас довольно, – сказал Мориц. – У нас не осталось боеприпасов для артиллерии, а кавалерия сражалась до последнего». После взятия Брюсселя в феврале следующего года, после того как Мориц Саксонский брал город за городом, фламандская кампания завершилась.

Награды и несбывшиеся мечты

   Материальные достижения Морица Саксонского были огромны. За его победы Людовик XV пожаловал ему титул графа. «Король восстановил для Морица титул и чин «главного маршала королевских лагерей и армий», который ранее имел только Тюренн», даровал ему замок Шамбор, приносивший доход от 7 до 8 миллионов франков, назначил пенсию в 40 тысяч франков и подарил шесть трофейных пушек, чтобы украсить ими парк Шамбора. В замке у Морица Саксонского был свой кавалерийский полк, казармы для солдат и просторная площадка для муштры. Мориц содержал личный театр с труппой актеров. За исключением визита к Фридриху II Великому летом 1749 года, где его щедро развлекали в королевской резиденции Сан-Суси под Берлином, остаток своих дней Мориц проводил в обществе артистов, писателей и куртизанок. Он продолжал строить различные планы получения королевства, в том числе корсиканской короны, острова Тобаго и даже основания еврейского королевства в Южной Америке. Смерть положила конец этим мечтам и завершила его карьеру в Шамборе в ноябре 1750 года, на 54-м году жизни. Его последними словами, обращенными к ухаживающему за ним господину де Сенаку, были: «Жизнь, доктор, не более чем сон, и у меня он был приятным». Людовик XV, узнав о смерти Морица Саксонского, сказал: «Теперь у меня нет генералов, остались только капитаны».
   Вивер замечает, что «частичка его литературного гения передалась нам, потому что его незаконная дочь была бабушкой Жорж Санд (Амантины Л.А. Дюдеван, французской романистки, 1804—1876).
   «Размышления о военном искусстве» были изданы посмертно в 1757 году и в этом же году переведены на английский язык. Оценили их по-разному. Карлайл отмечает, что Фридрих II Великий подарил экземпляр книги императору Иосифу Австрийскому, у которого она пролежала на ночном столике 21 год, вплоть до самой его смерти. Ни одна страница не была перевернута, все листы плотно прилегали друг к другу. Карлайл называет «Размышления…» «странной чепухой на военную тему, продиктованной, наверное, действием опиума». (Вероятно, не менее странной, чем некоторые панегирики, расточаемые шотландцем в адрес Фридриха.)

Впереди своего времени

   Рассуждения Морица Саксонского показывают более глубокое понимание тактики и руководства, чем любая другая работа, известная в Европе с эпохи римлян по его время. Он далеко опередил свое время не только в тактических концепциях и влиянии на ход битвы человеческого фактора, но и с технической точки зрения. Мориц мечтал о пушках и ружьях, заряжающихся с казенной части, изобрел amusette[17], карабин для пехоты. Мориц Саксонский предлагал изменить армейские мундиры, сделав их практичными, а не только пригодными для парада.
   Он предлагал кормить солдат целыми ротами, а не маленькими группами, планировал пресекать неприятельские наступления с помощью специально подготовленных опытных стрелков-снайперов, которые должны дезорганизовать противника, сделав его легкой добычей для контратаки, а потом уйти с поля боя. Представления Морица Саксонского по этим вопросам определялись его приверженностью к набору войск посредством воинской повинности. Он заново открыл ритмичный марш, забытый со времен римлян, который должен был превратить европейские армии из разболтанной толпы в дисциплинированных солдат. Он первым возражал против практики залпового огня, мотивируя это тем, что точно попасть в цель невозможно, если люди, ожидая команды стрелять, вынуждены неопределенно долго держать свои мушкеты на весу.
   В области тактики Мориц Саксонский пренебрежительно отзывался о траншеях, говоря, что они всегда бывали взяты. Вместо них он предлагал строить редуты, в XVIII веке служившие эквивалентом современного опорного пункта (редуты использовались Петром I в Полтавской битве в 1709 г., где способствовали победе над шведами, и Мориц Саксонский заимствовал эту практику. – Ред.). Солдатам Первой мировой войны пришлось пройти ту же эволюцию, начиная с линий траншей и кончая взаимно поддерживающими друг друга опорными пунктами. Мориц предлагал современный боевой порядок войск, высмеивая атаки всей массой войск, которые часто оказывались бесполезным топтанием сгрудившихся солдат, мешающих друг другу. Мориц Саксонский был также первым военным деятелем современности, выступавшим за обязательное преследование поверженного противника (тот же Петр I, организовав (с некоторым запозданием) преследование разбитого шведского войска после битвы при Полтаве, почти полностью его пленил. Ушли на турецкую территорию (в крепость Очаков) только Карл XII, Мазепа и несколько сот шведов. – Ред.).