Страница:
— Я так понимаю, что вы Мэтью.
Ромеро вышел из машины и направился к ним, протягивая руку.
Никто не протянул руку ему навстречу.
— Я не вижу Люка, — сказал Ромеро.
— Он занят, — ответил Джон. Черты его лица окаменели.
— Зачем вы приехали? — спросил Марк.
— Я ехал в Тахос, а когда оказался поблизости, решил заехать и спросить, нет ли у вас овощей на продажу.
— Ваше присутствие нежелательно.
— Слушайте, что это за отношение? Я думал, что такого хорошего покупателя, как я, вы рады были бы видеть.
— Уезжайте.
— Неужели вы ничего не хотите продать?
— Мэтью, пойди в дом и принеси мне телефон. Я вызову полицию.
Юноша кивнул и повернулся к дому.
— Ну и ладно, — сказал Ромеро. — Я уезжаю.
— Спасибо за поддержку.
— Ты меня лучше не благодари. Только что дали насчет тебя вызов. Не знаю, что ты там сделал, но ты их здорово достал. Диспетчер сказал, что, если ты появишься еще раз, они просят тебя арестовать за нарушение границы частного владения.
Рукопожатие более чем лишенное энтузиазма.
— А это мистер Дейли, поверенный мистера Парсонса, — сказал начальник полиции.
Еще более холодное рукопожатие.
— С мистером Парсонсом вы определенно знакомы.
Ромеро кивнул Джону.
— Я перейду прямо к делу, — начал Дейли. — Вы преследуете моего клиента, и он требует это прекратить.
— Преследую? Погодите-ка, я никого не...
— Задержание без причины транспортного средства, принадлежащего семье моего клиента. Запугивание моего клиента и его братьев в различных местах их работы. Физическое преследование моего клиента на дороге. Конфликты с ним в общественных местах. Вторжение в частное владение и отказ покинуть его, когда это было вам предложено. Вы лезете во все, что делает мой клиент, и он хочет, чтобы это прекратилось, иначе он подаст в суд на вас и на город. Присяжные не любят копов, работающих от себя и на себя.
— Работающих от себя и на себя? Послушайте, что вы имеете в виду?
— Я здесь не для того, чтобы это обсуждать. — Дейли встал, предложив жестом Джону сделать то же самое. — Мой клиент полностью в своем праве. У нас не полицейское государство. Вы лично, ваш департамент и город предупреждены. Еще один инцидент, и я собираю, пресс-конференцию, чтобы каждый потенциальный присяжный знал, почему мы подаем иск.
Бросив последний огненный взгляд, Дейли вышел из комнаты. Джон последовал за ним почти сразу, но не раньше, чем бросил на Ромеро презрительный взгляд, от которого у того лицо загорелось гневом.
В кабинете стаю тихо.
Прокурор города прокашлялся.
— Думаю, мне не нужно вам говорить, чтобы вы держались подальше.
— Но я же ничего не сделал плохого!
— Вы за ним ехали? Являлись к нему домой? Просили поддержки полиции в Тахосе, когда вторгались в чужие владения?
Ромеро отвел глаза.
— Вы находились вне своей юрисдикции и действовали полностью от своего имени.
— Эти братья как-то связаны с...
— Их проверили и нашли, что все чисто.
— Я не могу объяснить. Меня все время грызет такое чувство... — У меня тоже есть своеобразное чувство, — сказал прокурор. — Оно подсказывает мне, что если вы не прекратите превышать власть, вы окажетесь на улице, не говоря уже о том, что и в суде тоже, где будете объяснять присяжным, почему преследуете братьев, которые будто сошли с плаката о пользе труда и семейных ценностей. Мэтью, Марк, Люк и Джон — Господи помилуй! Если бы это не выглядело как признание вины, я бы рекомендовал отстранить вас немедленно.
Но у Ромеро была секретная защита. Жар, который обжег лицо, когда Джон бросил на него уничтожающий взгляд, не прошел. Он остался, разлился, овладев его телом. Регулировать движение по колено в снегу в леденящий ветер при температуре около нуля[5]? Запросто. Гнев согревал его не хуже печи.
Джон Парсонс надменно решил, что победа за ним. Ромеро был намерен ему отплатить. Пятнадцатого мая. Примерно тогда появились впервые ботинки два года назад и отрезанные ноги в прошлом году. Начальник полиции намеревался понаблюдать за этим участком Олд-Пекос, но никто не верил, будто убийца будет настолько глуп, чтобы быть настолько предсказуемым. А Ромеро точно не собирался быть предсказуемым. Он не будет играть в игру Джона и рисковать своей работой, болтаясь возле Олд-Пекос, чтобы Джон проехал мимо и потом заявил, что его снова преследуют. Нет, Олд-Пекос его больше не интересует. Мая пятнадцатого дня он будет в другом месте.
Под Диллоном. В долине Рио-Гранде.
Во-вторых, его объекты знают, на какой машине он ездит. И он поменял свой пятилетний зеленый джип на трехлетний синий «форд-эксплорер».
В-третьих, нужно снаряжение. Прибор ночного видения, в который он смотрел с крыши церкви на Олд-Пекос, так оживлял тьму, что он купил себе такой же в магазине, где продавали списанное военное снаряжение. Потом пошел в магазин видеокамер и купил мощный объектив-насадку с увеличением для своей тридцатипятимиллиметровой. Запасы еды и воды на несколько дней. Одежда. Что-то, в чем все это нести. Туристские ботинки достаточно прочные, чтобы выдержать весь этот вес.
Его отпуск начался тринадцатого мая. Когда он последний раз был в Диллоне, осень успокоила Рио-Гранде, но весеннее таяние снегов расширило ее и углубило, покрыв пеной гнева. Белую воду окаймляли зеленые деревья и кусты, а туристы на плотах пролетали по клубящимся каналам, подпрыгивая на скрытых под водой камнях. Проезжая мимо въезда на ферму Парсонсов, он боялся, что кто-нибудь из братьев может случайно выехать и заметить его, но потом напомнил себе, что этой его машины они не знают. Он глядел на жирную черную землю слева, на далекие белые строения, на сверкающую металлическую крышу дома. На дальнем конце фермы бурная вода вздулась так высоко, что почти поглотила пешеходный мост.
Он остановился, оставив между собой и фермой еще пару миль. Площадка для отдыха слева под тополями выглядела вполне подходяще. Там стояло еще несколько машин, все пустые. Плотовики-туристы, решил он. К концу дня кто-нибудь приедет забрать машины. Среди приезжающих и уезжающих его машина может вполне остаться незамеченной. Чтобы никто не заинтересовался, чего это машина здесь стоит и не утонул ли владелец, он оставил на приборной доске записку: «Ушел побродить вдоль реки. Вернусь через пару дней».
Открыв дверь багажника, он надел тяжелый рюкзак, застегнул ремни, запер машину и пошел вниз по крутому склону, скрывшись в кустах. Несколько вечеров подряд он тренировался дома ходить с полным рюкзаком, но кирпичные дорожки мало подготовили его к неровной земле, где теперь нужно было с трудом пробираться — камни, дыры, бурелом, и каждый шаг, казалось, добавляет рюкзаку веса. И к тому же он тренировался прохладными вечерами, а теперь, в полдневную жару, когда была предсказана температура далеко за восемьдесят[6], пот лил градом и одежда прилипала к телу.
Рюкзак весил шестьдесят фунтов. Без него он наверняка добрался бы до реки за десять минут. Сейчас этот путь занял двадцать. Не так уж плохо, решил Ромеро, слушая рев реки. Вынырнув из подлеска, он поразился, как высоко поднялась вода, как быстро течет река, как подавляет ее мощь. Течение было таким быстрым, что даже создавало ветерок, за который он был благодарен, когда поставил рюкзак и расправил затекшие плечи. Потом попил воды из фляжки. Холодная при выезде из дома вода стала противно теплой и приобрела металлический привкус.
Давай работай, напомнил он сам себе.
Добраться до машины без рюкзака много времени не заняло. Ромеро в спешке отпер машину, вытащил еще один мешок, запер машину снова и отнес второй мешок на берег на пять минут быстрее, чем первый. В мешке был резиновый плотик, и когда он был надут из баллона со сжатым воздухом, в нем хватило места для Ромеро и его рюкзака. Проверив, что последний надежно закреплен, Ромеро поглядел на бушующую воду, вдохнул, выдохнул и столкнул плот в реку.
Ледяная вода заплескалась вокруг. Если бы не ежедневная нагрузка на тренажерах, ему никогда бы не хватило силы грести так быстро и сильно, то с одной, то с другой стороны, не давая плоту вертеться. Но река несла быстрее, чем он думал. Он уже был в середине, но как он ни старался, другой берег не приближался. Непонятно, чего он больше боялся — перевернуться или что не успеет добраться до берега раньше, чем река вынесет его к ферме. Господи, если они меня увидят...
Он заставил руки работать на полную мощь. Прищуриваясь, глядя сквозь брызги, он увидел, что река поворачивает влево. У дальнего берега течение было послабее. Лихорадочно работая веслом, он почувствовал, что плот несется на берег. Десять футов. Пять. Он собрался. Когда плот ударил в берег, Ромеро перевалился через передний бортик, рухнул на илистый берег, чуть не бухнулся в воду, устоял, и выволок плот на берег.
Рюкзак лежал в воде внутри плота. Ромеро быстро расстегнул державшие его ремни и вытащил на сушу. С дна рюкзака стекала вода. Ромеро только надеялся, что водонепроницаемые пакеты, в которые он упаковал еду, одежду и снаряжение, выполнили свое назначение. Видел его кто-нибудь? Он оглядел гребень склона сзади и берег впереди — кажется, никого. Он перевернул плот, вылил воду, затащил плот за кусты и спрятал. Потом положил в него несколько тяжелых камней, чтобы его не унесло ветром, вернулся и берегу и проверил, что плота не видно. Но медлить некогда. Он забросил рюкзак на плечи, превозмогая боль в мышцах, и отправился в путь.
И все еще никого не видно. Наверное, кто-то из них в Санта-Фе. Пока ничего не происходит, самое время заняться обустройством. Он достал прибор ночного видения, камеру и объектив с увеличением. Водонепроницаемые пакеты сработали — снаряжение было сухим. Как и еда и спальный мешок. Промокли только запасные джинсы и рубашка, которые он как раз взял на случай, если понадобится переодеться в сухое. Их он разложил на солнце, еще раз глянул на ферму — все спокойно — и набросился на еду. Сыр, пшеничные крекеры, морковные ломтики и на десерт, от которого слюнки потекли, — сушеные абрикосы.
Сердце Ромеро забилось сильнее от приятного сознания, что он наблюдает за своей дичью, а они его не видят. Но радость поутихла, когда сгустились сумерки, в доме зажегся свет и больше ничего не происходило. После заката резко похолодало. Изо рта пошел пар, Ромеро надел куртку и перчатки.
«Может, я просто зря время теряю», — подумал он.
А вот и черта с два. Еще не пятнадцатое.
Температура продолжала падать. Ноги в джинсах замерзли, и он скользнул в приятное тепло спального мешка, пожевал еще сыра с крекерами и переключился с камеры на прибор ночного видения. Прибор осветил тьму, все стало зеленым. Огни в окнах лучились. Один из братьев вышел из дому, но разрешение прибора было слишком грубым, и Ромеро не мог определить, кто это. Этот человек вошел в амбар и вернулся в дом через десять минут.
Один за другим погасли огни. Дом стал темным.
«Кажется, на время спектакль окончен», — подумал Ромеро. Ему представилась возможность вылезти из мешка, спуститься по склону и облегчиться за кустом. Когда он вернулся, дом был так же тих и неподвижен, как и когда он уходил.
Он снова напомнил себе, что сегодняшний день не важен. Завтрашний, быть может, тоже. Но после него — пятнадцатое.
Проверив, что до пистолета и сотового телефона можно дотянуться рукой (все домашние удобства с собой), он поглубже влез в спальник и снова навел прибор ночного видения на ферму. Ничего.
Скоро от холода глаза стали тяжелеть.
Рывком подняв голову, Ромеро заморгал на яркий утренний свет. Выскользнув из мешка, он поглядел вниз через объектив камеры. Из дома вышли Джон, Марк и Мэтью. Они прошагали к ближайшему полю, где рос латук. Зеленые ростки блестели отражением солнца на растаявшем инее. У Джона был тот же недовольный вид, что и накануне, и он что-то раздраженно говорил братьям. Марк что-то ответил. Мэтью промолчал.
Ромеро нахмурился. Слишком уже много раз не возникает Люк. Что с ним случилось? Настроив объектив, он смотрел, как все трое уходят в амбар. Ему не давал покоя еще один вопрос. Полицейский рапорт сообщал, что братья работают на своего отца, и эта земля принадлежит ему. Но прошлой осенью, когда Ромеро приезжал на ферму, его там не было.
И вчера не было.
И сегодня утром.
Так где же его черти носят? Этот самый отец как-то замешан в истории с ботинками и...
А что, если отец и Люк не на ферме, потому что они где-то в другом месте и сейчас как раз...
Чем больше было вопросов, тем больше запутывались мысли.
Он напрягся, увидев отражение какого-то блеска на растаявшем инее возле двери амбара. Нахмурился сильнее, когда зайчик забегал, как живой. «О Господи!» — стукнуло ему в голову, когда он понял, что это, и быстро убрал камеру с гребня. Он был на западном склоне, а солнце на востоке, и оно отражалось от объектива. Если зайчик показался, когда братья были снаружи...
Холодный воздух показался еще холоднее. Оставив камеру с насадкой под гребнем, он осторожно поднял голову и оглядел амбар. Через пять минут трое братьев вышли оттуда и принялись за работу. Наблюдая за ними, Ромеро открыл пластиковый пакет с шоколадом, пшеничными крекерами, изюмом и орехами, которые смешал дома, и стал жевать смесь, запивая водой. После ночного холода вода снова стала прохладной, но фляжка была почти пуста. У него было с собой еще две, и какое-то время он на них продержится. Но в конце концов придется спуститься к реке и наполнить фляжки через фильтр, а бактерий убьют йодные таблетки.
После полудня все братья были на одном поле, Мэтью пахал на тракторе, а Джон с Марком собирали камни, которые зима выдавила на поверхность, и относили их к пикапу.
«Я зря время теряю, — подумал Ромеро. — Они просто фермеры, и Бог с ними».
А зачем тогда Джон добивался, чтобы меня уволили?
Он стиснул зубы. Теперь, когда солнце за спиной, можно снова использовать насадку. Он осмотрел ферму, пристально вглядываясь в братьев. Вечер был повторением предыдущего. К десяти дом погрузился в темноту.
«Еще один день, — подумал Ромеро. — Завтра пятнадцатое. Ради этого дня я и приехал».
Кислый запах рвоты.
— Мэтью, зови Джона, — сказал Марк.
Торопливые бегущие шаги из амбара.
Ромеро потерял сознание.
— Мы нашли вашу машину, — сказал Джон. — Вижу, вы меняете модели.
Отдающийся эхом голос слышался издалека, но когда Ромеро поднял мутные глаза, Джон был прямо перед ним.
Он читал записку, оставленную Ромеро на приборной доске.
— Ушел побродить вдоль реки. Вернусь через пару дней.
Ромеро заметил, что его пистолет торчит у Джона за поясом.
— Что будем делать? — спросил Марк. — Полиция придет его искать.
— Ну и что? — ответил Джон. — Мы были в своем праве. Поймали человека с пистолетом, который ночью нарушил границу наших владений. Мы защищались и скрутили его. — Джон смял записку. — Но полиция за ним не придет. Там не знают, где он.
— Нельзя знать наверное, — возразил Марк.
Мэтью стоял молча возле закрытой двери амбара.
— Еще как можно, — ответил Джон. — Если бы это была полицейская операция, не нужна была бы эта записка. Он бы не беспокоился, что кто-то найдет его брошенную машину. На самом деле и машина-то ему была бы не нужна. Полиция его довезла бы до точки выброса. Он действует на свой страх и риск.
Мэтью нервно шевелил пальцами и только смотрел.
— Я прав, офицер Ромеро? — спросил Джон.
Пытаясь собрать вертящиеся мысли, Ромеро сумел заставить голос работать.
— Как вы узнали, что я там наверху? — спросил он.
Никто не ответил.
— Зайчик от объектива камеры, да?
Голос Ромеро звучал, будто горло забило галькой.
— Пылал, как святой дух на Пятидесятницу, — ответил Джон.
У Ромеро распух язык так, что он еле смог произнести:
— Воды хоть дайте.
— Мне это не нравится, — сказал Марк. — Отпусти его.
Джон повернулся к Мэтью:
— Ты слышал? Принеси ему воды.
Мэтью замялся в нерешительности, потом открыл дверь и побежал к дому.
Джон снова повернулся к Ромеро.
— Почему вы не хотите прекратить? Откуда такая настойчивость?
— Где Люк?
— Вот видите, это я и имею в виду. Вы чертовски настойчивы.
— Нам нет нужды это продолжать, — предупредил Марк. — Посади его в машину. Пусть едет. Пока ничего непоправимого не случилось.
— А ты думаешь, не случилось?
— Ты только что сказал, что мы были вправе напасть на чужака с пистолетом. Когда мы поняли, кто это, было слишком поздно. Судья отменит обвинение в нападении.
— Он вернется.
— Не обязательно.
— Я тебе гарантирую. Вернетесь ведь, офицер Ромеро? Да, вернетесь.
Ромеро вытер кровь с лица и не ответил.
— Конечно, вернетесь, — заключил Джон. — Такова ваша натура. И когда-нибудь вы увидите то, что вам видеть не следует. Если еще не увидели.
— Ничего больше не говори, — предупредил Марк.
— Хотите знать, что все это значит? — спросил Джон у Ромеро.
Ромеро снова стер кровь с лица.
— Думаю, вам надо дать то, что вы хотите, — сказал Джон.
— Нет! — возразил Марк. — Это надо немедленно прекратить Я не уверен, что он сам по себе. Если здесь участвует полиция... Слишком это рискованно. Прекрати.
К амбару приближались торопливые шаги. Только Ромеро посмотрел на вошедшего Мэтью с кувшином воды.
— Дай ему, — сказал Джон.
Мэтью осторожно приблизился, будто человек, опасающийся дикого зверя. Поставив кувшин у ног Ромеро, он отпрыгнул назад.
— Спасибо, — сказал Ромеро.
Мэтью не ответил.
— Почему ты всегда молчишь? — спросил Ромеро.
Мэтью ничего не сказал.
У Ромеро побежали мурашки по коже.
— Ты не можешь говорить!
Мэтью отвернулся.
— Конечно же! Когда я был тут осенью, Джон тебе велел принести телефон, чтобы позвонить в полицию. Тогда я не подумал. — Ромеро подождал, пока вертящиеся мысли чуть успокоятся. — Я решил, что он посылает самого слабого, чтобы если я затею свалку, он с Марком справились бы. — В легких у Ромеро стало пусто. Он сделал несколько глубоких вздохов. — Но все время, что я наблюдал за домом, ты не сказал ни слова.
Мэтью все смотрел в сторону.
— Ты немой. Вот почему Джон послал тебя за телефоном. Потому что ты сам не мог вызвать полицию.
— Перестаньте дразнить моего брата и пейте воду.
— Я его не дразню. Я просто...
— Пейте!
Ромеро потянулся за кувшином, поднял его к губам и стал глотать, не обращая внимания на кислый вкус засохшей рвоты, желая только очистить рот и вымыть гальку из горла.
Джон достал из кармана ветровки чистый носовой платок и бросил его Ромеро.
— Смочите его водой и протрите лицо. Сотрите кровь. Мы не звери. Нет необходимости унижать ваше достоинство.
Не ожидая такой любезности, Ромеро сделал, как ему было сказано. Чем больше как с человеком они с ним будут обращаться, тем больше шансов выбраться отсюда. Он отчаянно пытался найти способ как-то отовраться.
— Вы ошибаетесь насчет неучастия в этом деле полиции.
— Да?
— Конечно, это не официально. Но поддержка у меня есть. Я сказал своему сержанту, что собираюсь сделать. Договор таков, что, если я не буду звонить ему по сотовому каждые шесть часов, он будет знать, что что-то случилось. И тогда он с парой друзей из полиции придет сюда меня искать.
— Ну-ну. Это факт?
— Да.
— Тогда почему вам ему не позвонить и не сказать, что у вас все в порядке?
— Потому что у меня не все в порядке. Я понятия не имею, что тут происходит, и мне вдруг стало ясно, можете мне поверить, что меньше всего мне хочется это знать. Я просто хочу отсюда убраться.
В амбаре вдруг стало очень тихо.
— Я сделал ошибку. — Ромеро с трудом встал на ноги. — Второй раз я ее не сделаю. Я уйду. Вы меня видите последний раз.
С трудом сохраняя равновесие, он сделал шаг из угла. Джон внимательно на него смотрел.
— Что касается меня, я сюда больше ни ногой. — Ромеро сделал шаг к двери.
— Я вам не верю.
Ромеро шагнул мимо него.
— Вы лжете и о телефоне, и о своем сержанте, — сказал Джон.
Ромеро шел дальше.
— Если я ему в ближайшее время не позвоню...
Джон загородил ему дорогу.
— ...он приедет меня искать.
— И здесь он вас найдет.
— Удерживаемого против моей воли.
— И нас обвинят в похищении? — Джон расставил руки. — Отлично. Мы расскажем присяжным, что лишь пытались вас напугать, чтобы вы больше за нами не шпионили. Я согласен рискнуть, — суд нас оправдает.
— О чем это ты говоришь? — спросил Марк.
— Посмотрим, придут ли в самом деле друзья ему на выручку.
«Вот, блин!» — подумал Ромеро. И сделал еще один шаг к двери.
Джон вынул из-за пояса пистолет Ромеро.
— Нет! — сказал Марк.
— Мэтью, помоги Марку открыть люк.
— Это надо прекратить! — крикнул Марк. — Тебе мало того, что сталось с Мэтью и Люком?
Как вдруг срабатывает туго закрученная пружина, так Джон развернулся и ударил Марка с такой силой, что сбил с ног.
— С каких пор ты командуешь в этой семье?
Вытирая кровь с губ, Марк злобно посмотрел на него снизу вверх.
— Я не командую. Командуешь ты.
— Это правда. Я старший. Таков закон. Если бы тебе было предназначено командовать этой семьей, ты бы родился первым.
Марк только смотрел.
— Ты хочешь пойти против закона? — спросил Джон.
Марк опустил глаза.
— Нет.
— Тогда помоги Мэтью открыть люк.
У Ромеро мелко задрожали мышцы живота. Пока Джон держал его под прицелом, он смотрел, как Марк и Мэтью прошли в дальний левый угол, где только вдвоем смогли отодвинуть с дороги бочку с зерном. Они подняли люк, и Ромеро мельком успел подумать, что, толкая снизу, нет ни одного шанса открыть люк, на котором стоит бочка.
— Спускайтесь, — велел Джон.
У Ромеро еще сильнее закружилась голова. Пытаясь справиться с этим ощущением, он понимал, что должен что-то сделать, пока не ослабел еще сильнее.
Если бы Джон хотел меня убить, он бы сделал это сейчас.
Он бросился к наружной двери.
— Марк!
Что-то ударило Ромеро по ногам, зацепило, сбило с ног лицом на пол.
Марк бросил дубинку.
Трое братьев подняли его, бессильного, как никогда в жизни, и он обвис у них в руках, не в состоянии вырываться, а они проволокли его по пыльному полу и сунули в люк. Не успел бы он схватиться за лестницу, упал бы вниз.
Ромеро вышел из машины и направился к ним, протягивая руку.
Никто не протянул руку ему навстречу.
— Я не вижу Люка, — сказал Ромеро.
— Он занят, — ответил Джон. Черты его лица окаменели.
— Зачем вы приехали? — спросил Марк.
— Я ехал в Тахос, а когда оказался поблизости, решил заехать и спросить, нет ли у вас овощей на продажу.
— Ваше присутствие нежелательно.
— Слушайте, что это за отношение? Я думал, что такого хорошего покупателя, как я, вы рады были бы видеть.
— Уезжайте.
— Неужели вы ничего не хотите продать?
— Мэтью, пойди в дом и принеси мне телефон. Я вызову полицию.
Юноша кивнул и повернулся к дому.
— Ну и ладно, — сказал Ромеро. — Я уезжаю.
* * *
Полицейский появился на хайвее, когда Ромеро отъезжал.— Спасибо за поддержку.
— Ты меня лучше не благодари. Только что дали насчет тебя вызов. Не знаю, что ты там сделал, но ты их здорово достал. Диспетчер сказал, что, если ты появишься еще раз, они просят тебя арестовать за нарушение границы частного владения.
* * *
— ...прокурор города, — представил начальник полиции.Рукопожатие более чем лишенное энтузиазма.
— А это мистер Дейли, поверенный мистера Парсонса, — сказал начальник полиции.
Еще более холодное рукопожатие.
— С мистером Парсонсом вы определенно знакомы.
Ромеро кивнул Джону.
— Я перейду прямо к делу, — начал Дейли. — Вы преследуете моего клиента, и он требует это прекратить.
— Преследую? Погодите-ка, я никого не...
— Задержание без причины транспортного средства, принадлежащего семье моего клиента. Запугивание моего клиента и его братьев в различных местах их работы. Физическое преследование моего клиента на дороге. Конфликты с ним в общественных местах. Вторжение в частное владение и отказ покинуть его, когда это было вам предложено. Вы лезете во все, что делает мой клиент, и он хочет, чтобы это прекратилось, иначе он подаст в суд на вас и на город. Присяжные не любят копов, работающих от себя и на себя.
— Работающих от себя и на себя? Послушайте, что вы имеете в виду?
— Я здесь не для того, чтобы это обсуждать. — Дейли встал, предложив жестом Джону сделать то же самое. — Мой клиент полностью в своем праве. У нас не полицейское государство. Вы лично, ваш департамент и город предупреждены. Еще один инцидент, и я собираю, пресс-конференцию, чтобы каждый потенциальный присяжный знал, почему мы подаем иск.
Бросив последний огненный взгляд, Дейли вышел из комнаты. Джон последовал за ним почти сразу, но не раньше, чем бросил на Ромеро презрительный взгляд, от которого у того лицо загорелось гневом.
В кабинете стаю тихо.
Прокурор города прокашлялся.
— Думаю, мне не нужно вам говорить, чтобы вы держались подальше.
— Но я же ничего не сделал плохого!
— Вы за ним ехали? Являлись к нему домой? Просили поддержки полиции в Тахосе, когда вторгались в чужие владения?
Ромеро отвел глаза.
— Вы находились вне своей юрисдикции и действовали полностью от своего имени.
— Эти братья как-то связаны с...
— Их проверили и нашли, что все чисто.
— Я не могу объяснить. Меня все время грызет такое чувство... — У меня тоже есть своеобразное чувство, — сказал прокурор. — Оно подсказывает мне, что если вы не прекратите превышать власть, вы окажетесь на улице, не говоря уже о том, что и в суде тоже, где будете объяснять присяжным, почему преследуете братьев, которые будто сошли с плаката о пользе труда и семейных ценностей. Мэтью, Марк, Люк и Джон — Господи помилуй! Если бы это не выглядело как признание вины, я бы рекомендовал отстранить вас немедленно.
* * *
Ромеро стал получать самые гнусные задания. Если снежная буря обрывала провода на перекрестке и движение надо было регулировать вручную, он был на эту работу первым в списке. Любая работа снаружи в плохую погоду предназначалась именно для него. Начальник полиции явно намекал ему, что неплохо бы уйти по собственному.Но у Ромеро была секретная защита. Жар, который обжег лицо, когда Джон бросил на него уничтожающий взгляд, не прошел. Он остался, разлился, овладев его телом. Регулировать движение по колено в снегу в леденящий ветер при температуре около нуля[5]? Запросто. Гнев согревал его не хуже печи.
Джон Парсонс надменно решил, что победа за ним. Ромеро был намерен ему отплатить. Пятнадцатого мая. Примерно тогда появились впервые ботинки два года назад и отрезанные ноги в прошлом году. Начальник полиции намеревался понаблюдать за этим участком Олд-Пекос, но никто не верил, будто убийца будет настолько глуп, чтобы быть настолько предсказуемым. А Ромеро точно не собирался быть предсказуемым. Он не будет играть в игру Джона и рисковать своей работой, болтаясь возле Олд-Пекос, чтобы Джон проехал мимо и потом заявил, что его снова преследуют. Нет, Олд-Пекос его больше не интересует. Мая пятнадцатого дня он будет в другом месте.
Под Диллоном. В долине Рио-Гранде.
* * *
Планировал он это достаточно загодя. Прежде всего — объяснить свое отсутствие. Отпуск. Он его в прошлом году не брал. Сан-Франциско. Он там еще никогда не был. А город должен быть весной особенно красив. Начальник был доволен — наверное, думал, Ромеро хочет подыскать там работу.Во-вторых, его объекты знают, на какой машине он ездит. И он поменял свой пятилетний зеленый джип на трехлетний синий «форд-эксплорер».
В-третьих, нужно снаряжение. Прибор ночного видения, в который он смотрел с крыши церкви на Олд-Пекос, так оживлял тьму, что он купил себе такой же в магазине, где продавали списанное военное снаряжение. Потом пошел в магазин видеокамер и купил мощный объектив-насадку с увеличением для своей тридцатипятимиллиметровой. Запасы еды и воды на несколько дней. Одежда. Что-то, в чем все это нести. Туристские ботинки достаточно прочные, чтобы выдержать весь этот вес.
Его отпуск начался тринадцатого мая. Когда он последний раз был в Диллоне, осень успокоила Рио-Гранде, но весеннее таяние снегов расширило ее и углубило, покрыв пеной гнева. Белую воду окаймляли зеленые деревья и кусты, а туристы на плотах пролетали по клубящимся каналам, подпрыгивая на скрытых под водой камнях. Проезжая мимо въезда на ферму Парсонсов, он боялся, что кто-нибудь из братьев может случайно выехать и заметить его, но потом напомнил себе, что этой его машины они не знают. Он глядел на жирную черную землю слева, на далекие белые строения, на сверкающую металлическую крышу дома. На дальнем конце фермы бурная вода вздулась так высоко, что почти поглотила пешеходный мост.
Он остановился, оставив между собой и фермой еще пару миль. Площадка для отдыха слева под тополями выглядела вполне подходяще. Там стояло еще несколько машин, все пустые. Плотовики-туристы, решил он. К концу дня кто-нибудь приедет забрать машины. Среди приезжающих и уезжающих его машина может вполне остаться незамеченной. Чтобы никто не заинтересовался, чего это машина здесь стоит и не утонул ли владелец, он оставил на приборной доске записку: «Ушел побродить вдоль реки. Вернусь через пару дней».
Открыв дверь багажника, он надел тяжелый рюкзак, застегнул ремни, запер машину и пошел вниз по крутому склону, скрывшись в кустах. Несколько вечеров подряд он тренировался дома ходить с полным рюкзаком, но кирпичные дорожки мало подготовили его к неровной земле, где теперь нужно было с трудом пробираться — камни, дыры, бурелом, и каждый шаг, казалось, добавляет рюкзаку веса. И к тому же он тренировался прохладными вечерами, а теперь, в полдневную жару, когда была предсказана температура далеко за восемьдесят[6], пот лил градом и одежда прилипала к телу.
Рюкзак весил шестьдесят фунтов. Без него он наверняка добрался бы до реки за десять минут. Сейчас этот путь занял двадцать. Не так уж плохо, решил Ромеро, слушая рев реки. Вынырнув из подлеска, он поразился, как высоко поднялась вода, как быстро течет река, как подавляет ее мощь. Течение было таким быстрым, что даже создавало ветерок, за который он был благодарен, когда поставил рюкзак и расправил затекшие плечи. Потом попил воды из фляжки. Холодная при выезде из дома вода стала противно теплой и приобрела металлический привкус.
Давай работай, напомнил он сам себе.
Добраться до машины без рюкзака много времени не заняло. Ромеро в спешке отпер машину, вытащил еще один мешок, запер машину снова и отнес второй мешок на берег на пять минут быстрее, чем первый. В мешке был резиновый плотик, и когда он был надут из баллона со сжатым воздухом, в нем хватило места для Ромеро и его рюкзака. Проверив, что последний надежно закреплен, Ромеро поглядел на бушующую воду, вдохнул, выдохнул и столкнул плот в реку.
Ледяная вода заплескалась вокруг. Если бы не ежедневная нагрузка на тренажерах, ему никогда бы не хватило силы грести так быстро и сильно, то с одной, то с другой стороны, не давая плоту вертеться. Но река несла быстрее, чем он думал. Он уже был в середине, но как он ни старался, другой берег не приближался. Непонятно, чего он больше боялся — перевернуться или что не успеет добраться до берега раньше, чем река вынесет его к ферме. Господи, если они меня увидят...
Он заставил руки работать на полную мощь. Прищуриваясь, глядя сквозь брызги, он увидел, что река поворачивает влево. У дальнего берега течение было послабее. Лихорадочно работая веслом, он почувствовал, что плот несется на берег. Десять футов. Пять. Он собрался. Когда плот ударил в берег, Ромеро перевалился через передний бортик, рухнул на илистый берег, чуть не бухнулся в воду, устоял, и выволок плот на берег.
Рюкзак лежал в воде внутри плота. Ромеро быстро расстегнул державшие его ремни и вытащил на сушу. С дна рюкзака стекала вода. Ромеро только надеялся, что водонепроницаемые пакеты, в которые он упаковал еду, одежду и снаряжение, выполнили свое назначение. Видел его кто-нибудь? Он оглядел гребень склона сзади и берег впереди — кажется, никого. Он перевернул плот, вылил воду, затащил плот за кусты и спрятал. Потом положил в него несколько тяжелых камней, чтобы его не унесло ветром, вернулся и берегу и проверил, что плота не видно. Но медлить некогда. Он забросил рюкзак на плечи, превозмогая боль в мышцах, и отправился в путь.
* * *
Через три часа пути по тропе вдоль гребня, идущего параллельно реке, он закончил трудное, медленное, долгое восхождение. Поросль кустов была чахлой, камки скатывались под рифлеными подошвами ботинок. В пятнадцати ярдах от вершины он снял рюкзак и размял руки и плечи. С лица капал пот. Отпив из фляжки противной теплой воды, Ромеро припал к скалам и пополз вверх. Осторожно выглянул из-за края. Внизу виднелся белый амбар и сараи. Металлическая крыша дома блестела на солнце. Участки земли были покрыты всходами, из которых Ромеро с этого расстояния узнал только латук. Никого не было видно. Он нашел расселину, лег в нее и втащил за собой рюкзак. Два скальных выступа маскировали его голову, когда он выглядывал между ними. Река, поле, ферма, амбар, еще поля. Прекрасный наблюдательный пункт.И все еще никого не видно. Наверное, кто-то из них в Санта-Фе. Пока ничего не происходит, самое время заняться обустройством. Он достал прибор ночного видения, камеру и объектив с увеличением. Водонепроницаемые пакеты сработали — снаряжение было сухим. Как и еда и спальный мешок. Промокли только запасные джинсы и рубашка, которые он как раз взял на случай, если понадобится переодеться в сухое. Их он разложил на солнце, еще раз глянул на ферму — все спокойно — и набросился на еду. Сыр, пшеничные крекеры, морковные ломтики и на десерт, от которого слюнки потекли, — сушеные абрикосы.
* * *
Пять часов. Один из братьев прошел из дома к амбару. Трудно сказать кто, но Ромеро решил, что через объектив камеры разглядел Марка.* * *
Шесть тридцать. Подъехал кажущийся отсюда крошечным пикап. Он стал больше, когда Ромеро подкрутил увеличение, и он узнал вышедшего из машины Джона. Из амбара вышел Марк. Из дома вышел Мэтью. Джон выглядел чем-то недовольным. Марк что-то сказал, Мэтью молчал. Все вошли в дом.Сердце Ромеро забилось сильнее от приятного сознания, что он наблюдает за своей дичью, а они его не видят. Но радость поутихла, когда сгустились сумерки, в доме зажегся свет и больше ничего не происходило. После заката резко похолодало. Изо рта пошел пар, Ромеро надел куртку и перчатки.
«Может, я просто зря время теряю», — подумал он.
А вот и черта с два. Еще не пятнадцатое.
Температура продолжала падать. Ноги в джинсах замерзли, и он скользнул в приятное тепло спального мешка, пожевал еще сыра с крекерами и переключился с камеры на прибор ночного видения. Прибор осветил тьму, все стало зеленым. Огни в окнах лучились. Один из братьев вышел из дому, но разрешение прибора было слишком грубым, и Ромеро не мог определить, кто это. Этот человек вошел в амбар и вернулся в дом через десять минут.
Один за другим погасли огни. Дом стал темным.
«Кажется, на время спектакль окончен», — подумал Ромеро. Ему представилась возможность вылезти из мешка, спуститься по склону и облегчиться за кустом. Когда он вернулся, дом был так же тих и неподвижен, как и когда он уходил.
Он снова напомнил себе, что сегодняшний день не важен. Завтрашний, быть может, тоже. Но после него — пятнадцатое.
Проверив, что до пистолета и сотового телефона можно дотянуться рукой (все домашние удобства с собой), он поглубже влез в спальник и снова навел прибор ночного видения на ферму. Ничего.
Скоро от холода глаза стали тяжелеть.
* * *
Хлопнула дверь.Рывком подняв голову, Ромеро заморгал на яркий утренний свет. Выскользнув из мешка, он поглядел вниз через объектив камеры. Из дома вышли Джон, Марк и Мэтью. Они прошагали к ближайшему полю, где рос латук. Зеленые ростки блестели отражением солнца на растаявшем инее. У Джона был тот же недовольный вид, что и накануне, и он что-то раздраженно говорил братьям. Марк что-то ответил. Мэтью промолчал.
Ромеро нахмурился. Слишком уже много раз не возникает Люк. Что с ним случилось? Настроив объектив, он смотрел, как все трое уходят в амбар. Ему не давал покоя еще один вопрос. Полицейский рапорт сообщал, что братья работают на своего отца, и эта земля принадлежит ему. Но прошлой осенью, когда Ромеро приезжал на ферму, его там не было.
И вчера не было.
И сегодня утром.
Так где же его черти носят? Этот самый отец как-то замешан в истории с ботинками и...
А что, если отец и Люк не на ферме, потому что они где-то в другом месте и сейчас как раз...
Чем больше было вопросов, тем больше запутывались мысли.
Он напрягся, увидев отражение какого-то блеска на растаявшем инее возле двери амбара. Нахмурился сильнее, когда зайчик забегал, как живой. «О Господи!» — стукнуло ему в голову, когда он понял, что это, и быстро убрал камеру с гребня. Он был на западном склоне, а солнце на востоке, и оно отражалось от объектива. Если зайчик показался, когда братья были снаружи...
Холодный воздух показался еще холоднее. Оставив камеру с насадкой под гребнем, он осторожно поднял голову и оглядел амбар. Через пять минут трое братьев вышли оттуда и принялись за работу. Наблюдая за ними, Ромеро открыл пластиковый пакет с шоколадом, пшеничными крекерами, изюмом и орехами, которые смешал дома, и стал жевать смесь, запивая водой. После ночного холода вода снова стала прохладной, но фляжка была почти пуста. У него было с собой еще две, и какое-то время он на них продержится. Но в конце концов придется спуститься к реке и наполнить фляжки через фильтр, а бактерий убьют йодные таблетки.
После полудня все братья были на одном поле, Мэтью пахал на тракторе, а Джон с Марком собирали камни, которые зима выдавила на поверхность, и относили их к пикапу.
«Я зря время теряю, — подумал Ромеро. — Они просто фермеры, и Бог с ними».
А зачем тогда Джон добивался, чтобы меня уволили?
Он стиснул зубы. Теперь, когда солнце за спиной, можно снова использовать насадку. Он осмотрел ферму, пристально вглядываясь в братьев. Вечер был повторением предыдущего. К десяти дом погрузился в темноту.
«Еще один день, — подумал Ромеро. — Завтра пятнадцатое. Ради этого дня я и приехал».
* * *
Удар привел его в сознание. Окатила волна боли, от которой завертелись мысли. От звука третьего удара глаза заволокло красным. Оглушенный, Ромеро пытался одолеть шок внезапного нападения и вывернуться из спального мешка. Удар по плечам отбросил его в сторону. Его окружили три силуэта на фоне звездного неба, тяжелое дыхание клубами пара вырывалось изо ртов, когда они снова заносили палки для удара. Он схватился за пистолет, попытался высунуть его из мешка, но тяжелый удар выбил оружие из онемевшей сразу же руки за миг до того, как от удара дубиной по лбу зазвенело в ушах и глаза закатились под лоб.* * *
Он медленно приходил в себя. В голове пульсировала боль. На лице кровь. Запах крови. Медный. Раздражающий ноздри запах прелой соломы под щекой. Свет солнца сквозь щели в амбаре. Амбар. Он вертится. В животе ком.Кислый запах рвоты.
— Мэтью, зови Джона, — сказал Марк.
Торопливые бегущие шаги из амбара.
Ромеро потерял сознание.
* * *
Следующий раз он очнулся, прислоненный в углу спиной к стене, с поднятыми коленями, голова болтается, на грудь капает кровь.— Мы нашли вашу машину, — сказал Джон. — Вижу, вы меняете модели.
Отдающийся эхом голос слышался издалека, но когда Ромеро поднял мутные глаза, Джон был прямо перед ним.
Он читал записку, оставленную Ромеро на приборной доске.
— Ушел побродить вдоль реки. Вернусь через пару дней.
Ромеро заметил, что его пистолет торчит у Джона за поясом.
— Что будем делать? — спросил Марк. — Полиция придет его искать.
— Ну и что? — ответил Джон. — Мы были в своем праве. Поймали человека с пистолетом, который ночью нарушил границу наших владений. Мы защищались и скрутили его. — Джон смял записку. — Но полиция за ним не придет. Там не знают, где он.
— Нельзя знать наверное, — возразил Марк.
Мэтью стоял молча возле закрытой двери амбара.
— Еще как можно, — ответил Джон. — Если бы это была полицейская операция, не нужна была бы эта записка. Он бы не беспокоился, что кто-то найдет его брошенную машину. На самом деле и машина-то ему была бы не нужна. Полиция его довезла бы до точки выброса. Он действует на свой страх и риск.
Мэтью нервно шевелил пальцами и только смотрел.
— Я прав, офицер Ромеро? — спросил Джон.
Пытаясь собрать вертящиеся мысли, Ромеро сумел заставить голос работать.
— Как вы узнали, что я там наверху? — спросил он.
Никто не ответил.
— Зайчик от объектива камеры, да?
Голос Ромеро звучал, будто горло забило галькой.
— Пылал, как святой дух на Пятидесятницу, — ответил Джон.
У Ромеро распух язык так, что он еле смог произнести:
— Воды хоть дайте.
— Мне это не нравится, — сказал Марк. — Отпусти его.
Джон повернулся к Мэтью:
— Ты слышал? Принеси ему воды.
Мэтью замялся в нерешительности, потом открыл дверь и побежал к дому.
Джон снова повернулся к Ромеро.
— Почему вы не хотите прекратить? Откуда такая настойчивость?
— Где Люк?
— Вот видите, это я и имею в виду. Вы чертовски настойчивы.
— Нам нет нужды это продолжать, — предупредил Марк. — Посади его в машину. Пусть едет. Пока ничего непоправимого не случилось.
— А ты думаешь, не случилось?
— Ты только что сказал, что мы были вправе напасть на чужака с пистолетом. Когда мы поняли, кто это, было слишком поздно. Судья отменит обвинение в нападении.
— Он вернется.
— Не обязательно.
— Я тебе гарантирую. Вернетесь ведь, офицер Ромеро? Да, вернетесь.
Ромеро вытер кровь с лица и не ответил.
— Конечно, вернетесь, — заключил Джон. — Такова ваша натура. И когда-нибудь вы увидите то, что вам видеть не следует. Если еще не увидели.
— Ничего больше не говори, — предупредил Марк.
— Хотите знать, что все это значит? — спросил Джон у Ромеро.
Ромеро снова стер кровь с лица.
— Думаю, вам надо дать то, что вы хотите, — сказал Джон.
— Нет! — возразил Марк. — Это надо немедленно прекратить Я не уверен, что он сам по себе. Если здесь участвует полиция... Слишком это рискованно. Прекрати.
К амбару приближались торопливые шаги. Только Ромеро посмотрел на вошедшего Мэтью с кувшином воды.
— Дай ему, — сказал Джон.
Мэтью осторожно приблизился, будто человек, опасающийся дикого зверя. Поставив кувшин у ног Ромеро, он отпрыгнул назад.
— Спасибо, — сказал Ромеро.
Мэтью не ответил.
— Почему ты всегда молчишь? — спросил Ромеро.
Мэтью ничего не сказал.
У Ромеро побежали мурашки по коже.
— Ты не можешь говорить!
Мэтью отвернулся.
— Конечно же! Когда я был тут осенью, Джон тебе велел принести телефон, чтобы позвонить в полицию. Тогда я не подумал. — Ромеро подождал, пока вертящиеся мысли чуть успокоятся. — Я решил, что он посылает самого слабого, чтобы если я затею свалку, он с Марком справились бы. — В легких у Ромеро стало пусто. Он сделал несколько глубоких вздохов. — Но все время, что я наблюдал за домом, ты не сказал ни слова.
Мэтью все смотрел в сторону.
— Ты немой. Вот почему Джон послал тебя за телефоном. Потому что ты сам не мог вызвать полицию.
— Перестаньте дразнить моего брата и пейте воду.
— Я его не дразню. Я просто...
— Пейте!
Ромеро потянулся за кувшином, поднял его к губам и стал глотать, не обращая внимания на кислый вкус засохшей рвоты, желая только очистить рот и вымыть гальку из горла.
Джон достал из кармана ветровки чистый носовой платок и бросил его Ромеро.
— Смочите его водой и протрите лицо. Сотрите кровь. Мы не звери. Нет необходимости унижать ваше достоинство.
Не ожидая такой любезности, Ромеро сделал, как ему было сказано. Чем больше как с человеком они с ним будут обращаться, тем больше шансов выбраться отсюда. Он отчаянно пытался найти способ как-то отовраться.
— Вы ошибаетесь насчет неучастия в этом деле полиции.
— Да?
— Конечно, это не официально. Но поддержка у меня есть. Я сказал своему сержанту, что собираюсь сделать. Договор таков, что, если я не буду звонить ему по сотовому каждые шесть часов, он будет знать, что что-то случилось. И тогда он с парой друзей из полиции придет сюда меня искать.
— Ну-ну. Это факт?
— Да.
— Тогда почему вам ему не позвонить и не сказать, что у вас все в порядке?
— Потому что у меня не все в порядке. Я понятия не имею, что тут происходит, и мне вдруг стало ясно, можете мне поверить, что меньше всего мне хочется это знать. Я просто хочу отсюда убраться.
В амбаре вдруг стало очень тихо.
— Я сделал ошибку. — Ромеро с трудом встал на ноги. — Второй раз я ее не сделаю. Я уйду. Вы меня видите последний раз.
С трудом сохраняя равновесие, он сделал шаг из угла. Джон внимательно на него смотрел.
— Что касается меня, я сюда больше ни ногой. — Ромеро сделал шаг к двери.
— Я вам не верю.
Ромеро шагнул мимо него.
— Вы лжете и о телефоне, и о своем сержанте, — сказал Джон.
Ромеро шел дальше.
— Если я ему в ближайшее время не позвоню...
Джон загородил ему дорогу.
— ...он приедет меня искать.
— И здесь он вас найдет.
— Удерживаемого против моей воли.
— И нас обвинят в похищении? — Джон расставил руки. — Отлично. Мы расскажем присяжным, что лишь пытались вас напугать, чтобы вы больше за нами не шпионили. Я согласен рискнуть, — суд нас оправдает.
— О чем это ты говоришь? — спросил Марк.
— Посмотрим, придут ли в самом деле друзья ему на выручку.
«Вот, блин!» — подумал Ромеро. И сделал еще один шаг к двери.
Джон вынул из-за пояса пистолет Ромеро.
— Нет! — сказал Марк.
— Мэтью, помоги Марку открыть люк.
— Это надо прекратить! — крикнул Марк. — Тебе мало того, что сталось с Мэтью и Люком?
Как вдруг срабатывает туго закрученная пружина, так Джон развернулся и ударил Марка с такой силой, что сбил с ног.
— С каких пор ты командуешь в этой семье?
Вытирая кровь с губ, Марк злобно посмотрел на него снизу вверх.
— Я не командую. Командуешь ты.
— Это правда. Я старший. Таков закон. Если бы тебе было предназначено командовать этой семьей, ты бы родился первым.
Марк только смотрел.
— Ты хочешь пойти против закона? — спросил Джон.
Марк опустил глаза.
— Нет.
— Тогда помоги Мэтью открыть люк.
У Ромеро мелко задрожали мышцы живота. Пока Джон держал его под прицелом, он смотрел, как Марк и Мэтью прошли в дальний левый угол, где только вдвоем смогли отодвинуть с дороги бочку с зерном. Они подняли люк, и Ромеро мельком успел подумать, что, толкая снизу, нет ни одного шанса открыть люк, на котором стоит бочка.
— Спускайтесь, — велел Джон.
У Ромеро еще сильнее закружилась голова. Пытаясь справиться с этим ощущением, он понимал, что должен что-то сделать, пока не ослабел еще сильнее.
Если бы Джон хотел меня убить, он бы сделал это сейчас.
Он бросился к наружной двери.
— Марк!
Что-то ударило Ромеро по ногам, зацепило, сбило с ног лицом на пол.
Марк бросил дубинку.
Трое братьев подняли его, бессильного, как никогда в жизни, и он обвис у них в руках, не в состоянии вырываться, а они проволокли его по пыльному полу и сунули в люк. Не успел бы он схватиться за лестницу, упал бы вниз.