Моррелл Дэвид. Смертный приговор

   — Звучит просто замечательно, — признался Эсперанса.
   — Я могу устроить вам номерной счет в банке на Багамах, — сказала Бет.
   — Нисколько не сомневаюсь в этом.
   — Так берете деньги?
   — Нет.
   — Но почему? — озадаченно повторил Декер.
   — Видите ли, за последние дни я убил несколько человек ради того, что представлялось мне достойным делом. Но если я возьму деньги, если я извлеку из этого выгоду, то, думаю, что до конца дней своих буду чувствовать себя грязным.
   В машине воцарилась тишина.
   — А как вы, Декер? — спросил Эсперанса после паузы. — Вы оставите себе эти деньги?
   — Я знаю для них хорошее применение.
   — Например?
   — Если я об этом расскажу, может ничего не получиться.
   — Очень загадочно, — сказала Бет.
   — Ты скоро все узнаешь.
   — Что ж, пока есть время, мне хотелось бы, чтобы вы успокоили меня насчет еще одного дела.
   Декер удивленно взглянул на него.
   — Какого же?
   — Я имею в виду продавца из оружейного магазина. Если криминалистическая лаборатория установит, что металлические осколки представляют собой фрагменты корпусов фляг, если он прочитает об этом в газете, то неужели он не вспомнит мужчину, который перед самым происшествием купил у него несколько единиц огнестрельного оружия и двенадцать фляг?
   — Возможно, — согласился Декер.
   — В таком случае почему вы не тревожитесь об этом?
   — Потому что я в ближайшее время войду в контакт с моими бывшими работодателями и сообщу, что с проблемой Ренаты наконец-то разобрались путем категорического отрицания — МакКиттрик любил так называть убийство. Помня о том ужасе, который она учинила в Риме, Управление захочет сделать так, чтобы та история никак не связывалась с происшедшим в лесу и чтобы я никак не был с этим связан. Управление сошлется на национальную безопасность и не позволит местным властям провести глубокое расследование.
   — Я, конечно, буду принимать в этом участие, — сказал Эсперанса, — и в том случае, если они об этом сразу не вспомнят, напомню, что именно я тот самый детектив, который обычно допрашивает торговцев оружием. И могу сказать вам прямо сейчас, что любая связь между вами и тем, что случилось в Пекосе, является простым совпадением.
   — Кстати, раз уж заговорили о местных властях... — Декер наклонился вперед и открыл «бардачок» между передними сидениями. — Вот ваш значок.
   — Наконец-то.
   — И ваш пистолет.
   — Возвращается на свое место. — Но наигранная бодрость Эсперансы сменилась откровенной меланхолией, как только он остановил машину перед своим трейлером. — Непонятно только, где мое место? Вот это — совершенно не похоже на дом. Просто пустая будка.
   — Я очень сожалею о том, что жена бросила вас. Мне бы очень хотелось хоть чем-нибудь вам помочь, — сказала Бет.
   — Звоните мне время от времени. Я хоть буду знать, что у вас все в порядке.
   — Мы будем не только звонить, — отозвался Декер. — Вам предстоит часто встречаться с нами.
   — Я в этом не сомневаюсь. — Но последние слова Эсперансы прозвучали совсем уныло. Оставив ключ в замке зажигания, он вышел из машины.
   — Удачи.
   Эсперанса ничего не ответил. Повесив голову, он медленно брел по усыпанной гравием площадке. И лишь после того, как он закрыл за собой дверь трейлера, Декер перешел на водительское место и повернул ключ зажигания.
   — А теперь поедем домой, — сказал он.

24

   Это возвращение было совсем не таким, как предыдущее — в Санта-Фе из Нью-Йорка. В тот раз Стив испытывал отрешенность от этого города и этого жилища (которое тогда не посетил), а сейчас он чувствовал себя дома. Сворачивая на подъездную дорожку, он окинул взглядом темный приземистый вытянутый силуэт своего саманного дома сказал себе: «Это мое». Очевидно, задумавшись, он произнес эти слова вслух.
   — Конечно, твое, — удивленно откликнулась Бет. — Ты прожил здесь пятнадцать месяцев.
   — Это так сразу не объяснишь, — растерянно откликнулся он. — Я боялся, что совершил ошибку.
   Дорожка сворачивала за угол и выводила к навесу для машины, устроенному за домом. Датчик уловил движение и зажег свет. Декер помог Бет выбраться из машины.
   Она прислонилась к нему.
   — А как насчет меня? Во мне ты ошибся или нет?
   На горе Солнца выли койоты.
   — В ночь после первой встречи с тобой, — сказал Декер, — я стоял здесь и слушал этих самых койотов и очень жалел, что тебя не было рядом со мной.
   — А теперь я рядом.
   — Теперь — рядом. — Стив поцеловал ее.
   Он отпер дверь черного хода и включил свет на кухне. Обнимая Бет за талию, он помогал ей передвигаться, держа ее костыли в левой руке.
   — Мы устроимся в комнате для гостей. Главная спальня все еще выглядит как поле битвы небольшой войны. Могу я предложить тебе что-нибудь?
   — Чаю.
   Пока грелась вода, Декер разыскал пакет шоколадного печенья и выложил его содержимое на блюдце. При этих обстоятельствах печенье выглядело просто жалко. Ни он, ни она к печенью не прикоснулись.
   — Боюсь, у нас нет горячей воды для ванны, — сказал Декер.
   Бет устало кивнула.
   — Я помню, что нагреватель погиб во время нападения в пятницу ночью.
   — Я сейчас перевяжу тебя заново. И уверен, что тебе не повредит таблетка обезболивающего.
   Бет снова кивнула; ее силы были на исходе.
   — Ты справишься здесь одна?
   — Что? — Бет выпрямилась на стуле, словно огорошенная его вопросом. — А куда ты собрался?
   — Я хочу избавиться от этого барахла, которое свалено в автомобиле. И чем скорее, тем лучше.
   — Я поеду с тобой.
   — Нет. Отдыхай.
   — Но когда ты вернешься?
   — Вряд ли управлюсь до рассвета.
   — Я не останусь здесь без тебя.
   — Но...
   — Тут совершенно не о чем спорить, — сказала Бет. — Я еду с тобой.

25

   Небо на востоке уже начало светлеть, когда Декер закончил складывать камуфляжные костюмы и перчатки в кучу. Они находились в пустыне, в добрых двадцати милях к западу от Санта-Фе. Он посмотрел на Бет. Одетая в свитер, она стояла, скрестив руки на груди, прислонившись к передней пассажирской двери «Чероки», и наблюдала за его действиями. Декер вернулся к машине, взял фляги, наполненные взрывчатой смесью селитры и мазута, и вытряхнул их содержимое на одежду. Резкий запах раздражал ноздри. Он бросил в кучу стрелу, которой Эсперанса убил террориста в лесу, сверху пристроил мелкашку, помповое ружье и оба дробовика, оставив только «ремингтон», потому что это ружье не использовалось во время боя. Огонь, конечно, не сможет уничтожить номера на оружии, но приведет его в полную негодность. Если кто-нибудь случайно найдет одно из ружей в тех укромных местах, куда Декер рассчитывал их упрятать, то с презреньем отвернется от этого металлолома. Острым концом молотка Декер пробил большие дыры во флягах, чтобы в них не осталось паров, которые могли бы взорваться. Поскольку мазут горит медленно, он полил кучу бензином. Потом чиркнул спичкой, поджег всю коробку и бросил спички на кучу. Со свистом вспыхнул бензин, от него занялся мазут, и огонь сразу же охватил одежду и оружие. К светлеющему небу поднялся столб огня и дыма.
   Декер подошел к Бет, обнял ее за талию и молча смотрел на пламя.
   — В греческой мифологии была одна история. О птице, восстающей из пепла. Как ее звали? — спросила Бет. — Феникс?
   — Это о возрождении, — сказал Декер.
   — А ведь имя Рената переводится на английский именно так, правда? Возрождение?
   — Эта мысль приходила мне в голову.
   — Но оно возможно на самом деле? — спросила Бет. — Возрождение?
   — Только в том случае, если мы этого хотим.
   Позади них солнце выглянуло из-за хребта Сангре-де-Кристо.
   — Как ты это выдерживаешь? — спросила Бет, немного погодя. — Этой ночью... То, что нам пришлось сделать.
   — Я тебе уже попытался объяснить это вчера вечером. Меня учили, что для того, чтобы выжить, нужно отрешиться от любых эмоций, которые не приносят практической выгоды.
   — Я так не могу. — Бет задрожала. — Когда я убила моего мужа... его нельзя было не убить... Я после этого блевала три дня почти без перерыва.
   — Ты сделала то, чтоб было необходимо. Мы тоже сделали то, чего нельзя было не сделать. Как бы плохо мне сейчас ни было, я не могу отбросить тот факт, что мы с тобой здесь, что я обнимаю тебя...
   — Что мы оба живы, — добавила Бет.
   — Да.
   — Ты не задумывался о том, где я научилась обращаться с оружием?
   — Ты не должна рассказывать мне о твоем прошлом, — отозвался Декер.
   — Но я хочу. И должна. Это Джой заставил меня учиться этому, — сказала Бет. — У него весь дом был набит оружием, а в подвале был тир. Он очень часто заставлял меня спускаться туда и смотреть, как он стреляет.
   Огонь и дым поднялись выше.
   — Джой знал, что я ненавижу стрельбу. Хотя я надевала специальные наушники, но все равно вздрагивала от каждого выстрела. А его это забавляло. Он смеялся. Потом он решил, что еще забавнее будет заставить меня стрелять. Из самых мощных пистолетов. «Магнумы» .357, .45, и вплоть до .44. Иногда мне кажется, что он учил меня стрелять, потому что ему нравились острые ощущения, и что он нарочно издевался надо мной, провоцируя на то, чтобы я попыталась обратить какой-нибудь из его бесчисленных пистолетов против него. О, тогда бы он отвел душу, он заставил бы меня пройти через ад, испытать невообразимые страдания — если бы я на это осмелилась. А потом заставил меня учиться стрелять из охотничьих ружей. Это громче. И отдача сильнее и больнее. Из одного такого ружья я его и убила, — закончила Бет. — Из дробовика.
   — Тс-с-с.
   — Из двустволки. Почти точно такой же, из которой я стреляла этой ночью.
   — Тс-с-с. — Декер поцеловал слезу, сбегавшую по ее щеке. — Прошлого больше не существует.
   — Это означает, что твоего прошлого тоже не существует?
   — О чем это ты?
   — Скажи, ты утратил ту открытость, которую здесь нашел? Ты действительно вернулся в прежнее состояние? Снова замкнулся в себе и будешь жить отстраненно от всего на свете?
   — Только не от тебя, — сказал Декер. — Не от этого. — Он указал на поднимавшееся над горами солнце, на уже начавшие желтеть осины в долине горнолыжников, на зеленую стену пиний в предгорьях и заросли чамизы — пятна цвета горчицы на красно-оранжевом фоне в хрустально-прозрачном воздухе высокогорной пустыни. — Но есть и такие веши в моей жизни, от которых я действительно отстранился, о которых я не хочу, чтобы ты знала, которые я не хочу держать в памяти.
   — Поверь, я чувствую то же самое.
   — Я никогда не буду спрашивать тебя об этих вещах, — сказал Декер, — и ты совершенно не должна говорить мне о них, если только не захочешь сама. Я могу лишь представить себе тот страх и растерянность, которые ты, по-видимому, испытывала, когда приехала в Санта-Фе, пытаясь скрыться от мафии, и отлично понимаю, что ты почувствовала, узнав, что у меня есть навыки, чтобы помочь тебе. Ты видела во мне спасителя и вцепилась в меня. Можно ли считать, что ты использовала меня? Если да, то я счастлив, что ты так поступила, потому что иначе я никогда не встретился бы с тобой. Даже если бы я знал, что ты меня использовала, я хотел бы, чтобы так оно и было.
   Декер подошел к открытой задней двери автомобиля и вынул сумку, в которой лежал миллион долларов.
   — Некоторое время после того, как я спас тебя, я думал, что ты осталась со мной из-за этого.
   Декер отнес сумку к костру.
   Бет глядела на него изумленными глазами.
   — Что ты хочешь делать?
   — Я же сказал тебе, что у меня есть для них хорошее применение. Я собираюсь уничтожить прошлое.
   — Ты хочешь сжечь деньги?
   — Эсперанса был прав. Если мы станем тратить эти деньги, мы почувствуем себя запачканными.
   Декер держал сумку над огнем.
   — Миллион долларов?— спросила Бет.
   — Кровавые деньги. Ты действительно расстроишься, если их сожгу?
   — Ты меня испытываешь?
   Дно сумки начало тлеть.
   — Я хочу расстаться с прошлым, — пояснил Декер.
   Бет никак не могла решиться. По краям дна сумки побежали язычки огня.
   — Последний шанс, — сказал Декер.
   — Бросай, — откликнулась Бет.
   — Ты уверена?
   — Бросай их в огонь! — Бет, прихрамывая, направилась к нему. — Пусть для нас прошлое закончится прямо сейчас.
   Она поцеловала его. Когда Декер швырнул сумку в огонь, ни он, ни она не проводили миллион даже коротким взглядом. Их поцелуй длился и длился. У Декера перехватило дыхание...