Страница:
Возникает вопрос: «Что нужно, чтобы ограниченная система развивалась в сторону улучшения порядка, в то время как порядок во всей вселенной в целом ухудшается?» Тщательный анализ всех типов локальных систем улучшающегося порядка (например: дерево, вырастающее из семени; здание, возводимое из кирпича и других материалов) показывает, что в каждом случае должны быть соблюдены по крайней мере 4 критерия. Это отражено в табл. 1.
Таблица 1. Критерии для улучшающегося порядка
На нашей планете всякая реально существующая система всегда открыта (прямо или косвенно) для солнечной энергии. Однако улучшающийся порядок характерен не для всех систем, а только для тех, которые обладают строго определенной программой, направляющей их развитие, и сложным механизмом («двигателем», так сказать), превращающим солнечную энергию в специфическую работу их роста. Наилучшими примерами являются живые системы и искусственные системы. Как показано в табл. 1, типичная живая и типичная искусственная системы обоим этим критериям отвечают.
Как возражение, иногда приводится такой пример: образование кристалла из остывающей жидкости. Но и этот пример только подтверждает правило, потому что энергия и информация, содержащиеся в жидкости, — выше, чем в развивающемся из нее кристалле.
В любом случае, программа и механизм процессов улучшения порядка должны быть заданы системе заранее. Никакое случайное или внезапное явление не может породить ни такую программу, ни механизм.
Имея это в виду, зададим себе вопрос: «Может ли биосфера в целом развиться в сторону улучшения порядка?» Проблема представлена в табл. 2.
Таблица 2. Отсутствие в эволюции упорядовающих критериев
Каждая стадия истинной эволюции в живом мире представляет собой улучшение порядка в живой системе. В каждом случае система является открытой, а энергию поставляет Солнце. Проблема только в том, каковы же программы и механизмы эволюции. Какая заранее заданная программа «научила» неорганические вещества первобытного «бульона», как им превратиться в первые размножающиеся вещества? До сих пор ответа на этот вопрос нет.
Кроме того, каков тот энергетический механизм, который превращает солнечную энергию в бесконечно сложные структуры, необходимые для жизни?
И если даже допустить, что элементарная жизнь каким-то образом возникла, то как могла популяция простейших организмов превратиться в популяцию более сложных организмов? Ведь, опять-таки, для создания такой более сложной системы нужен механизм преобразования, способный превратить солнечную энергию в специфическую работу. Что служит таким механизмом?
Существует явление мутации. Да, мутация — это реакция организма на воздействие окружающей среды. В частности — на радиацию. Но при этом гены никогда не изменяются в сторону улучшения порядка в генетической системе. Мутации — изменения случайные. А, как показывают любые наблюдения, случайные изменения в упорядоченной системе неизбежно приводят к ухудшению порядка в этой системе. Кроме того: что является направляющей программой, приказывающей популяции червей превратиться в популяцию, скажем, крокодилов? Естественный отбор? Да, он может послужить программой сохранения, устраняя последствия вредных мутаций. Но как он может направить развитие в сторону более сложной системы?
Итак, эволюция, как развитие по вертикали вверх, в свете Второго начала термодинамики, по всей видимости, невозможна. Если даже такая простая система, как семя, требует заранее составленных программы и механизма (генетический код и фотосинтез), чтобы развиться в нечто сложное, то это тем более должно быть справедливо для того громадного пространственно-временного комплекса, который образует биосферу, якобы эволюционирующую.
Эволюционисты, в большинстве своем, эту проблему просто игнорировали. Лишь немногие из них (главным образом, в физических науках) осознали её и пытаются решить — пока что, в основном, отвлеченными умозрительными построениями.
Например, бельгийский ученый Илья Пригожий высказывает предположение, что «флуктуации» или «неустойчивости» в «рассеивающих структурах» (по его терминологии) — могут породить в открытой системе более высокий порядок. Однако он признаёт, что никаких свидетельств того, что жизнь возникла подобным путем, — нет. Он отмечает: «Ничтожно мала возможность того, что при обычных температурах гигантское количество молекул расположилось так, чтобы дать начало высокоорганизованным структурам и взаимосогласованным функциям, характерным для живых организмов. Поэтому идея самопроизвольного зарождения жизни в ее нынешнем виде — в высшей степени неубедительна, даже в масштабе тех миллиардов лет, в течение которых происходила эволюция живой природы.» [Ilya Prigogine, Gregoire Nicolis, Agnes Babloyants, «Thermodynamics ofEvolulion,» Physics Today (Vol.25, November 1972), p. 23.]
В другой своей работе И. Пригожий высказывает надежду, что его теория когда-нибудь, возможно, сможет предоставить недостающий организующий механизм. Тем не менее он предупреждает:
«Возможность преодолеть порог между неживым и живым создается не просто какой-то одной неустойчивостью. Здесь замешана, скорее, некая цепь неустойчивостей, в которой мы только начинаем различать отдельные звенья.» [Ilya Prigogine, «Can Thermodynamics Explain Biological Order?» Impact of Science on Society (Vol. XX111, No. 3, 1973).]
Этой проблемой пытался заняться и профессор Гарвардского университета Дэвид Лейзер. Он начал с нового определения понятия «стрелка времени» (введённого для Второго начала термодинамики сэром Артуром Эддингтоном). По Лейзеру, это — две стрелки. Одна направлена вверх, другая вниз:
«Процессы, определяющие историческую и термодинамическую стрелки времени, порождают соответственно информацию и энтропию.» [David Layzer, «The Arrow of Time,» Scientific Amercan (Vol. 233, December 1975), p. 60.]
Под «исторической стрелкой» Д. Лейзер подразумевает эволюционный процесс, который якобы порождает всё более и более высокую степень «информации» (или «порядка», или «сложности») в мире. Это может происходить только ценой снижения энтропии (то есть уменьшения беспорядка).
«Таким образом, увеличение информации всегда компенсируется равной потерей энтропии.» [Ibid.] Однако «термодинамическая стрелка» не перестает определять энтропию как постоянно увеличивающуюся.
По существу, Д. Лейзер только вновь поставил проблему, но не решил ее. Состоит она в том, как же это увеличение информации, за счет потери энтропии, может возникнуть? Какова программа, направляющая этот процесс, и где механизм, осуществляющий его? Без них — энтропия, естественно увеличивающаяся, просто исключает увеличение информации. Пустое утверждение, что «Земля является открытой системой», на вопрос не отвечает.
Чарлз Смит этот факт осознаёт, подчёркивая его значение:
«Однако, это объяснение не является полностью удовлетворительным, ибо оставляет нерешенной проблему: как и почему возник процесс повышения порядка (т. е. очевидное снижение энтропии). И над этим вопросом бились многие ученые. В 1968 г. Л. Берталанфи назвал взаимосвязь между необратимой термодинамикой и теорией информации — одной из наиболее фундаментальных нерешенных проблем в биологии.» [Charles J. Smith, «Problems with Entropy in Biology,» Biosystems (Volume I, 1975), p. 259.]
Эта «фундаментальная нерешенная проблема в биологии» является, по существу, изложением двух противоположных предсказаний, сделанных моделями сотворения и эволюции.
Следует помнить, что Второе начало термодинамики является доказанным научным законом (насколько это вообще может быть сделано), в то время как эволюция не только не доказана, но и не может быть испытана экспериментально.
Даже если бы Пригожину (или кому-то другому) и удалось открыть какие-то программы и механизмы, способные эволюционно увеличивать порядок, несмотря на всю возрастающую энтропию вселенной, — то и тогда эволюционная модель не могла бы соперничать с креационной моделью по эффективности. Предположим, что путем подобных второстепенных подправок и натяжек эволюционную модель и удастся привести в соответствие со Вторым началом термодинамики. Но это Второе начало никогда не станет следствием, с неизбежностью вытекающим из этой модели.
В то же время теория сотворения — предсказывает этот закон природы с неизбежностью. Поэтому в свете научных законов, наблюдаемых в настоящее время, эволюция представляется невозможной.
Глава 4. Происходила ли эволюция в прошлом?
Таблица 1. Критерии для улучшающегося порядка
| Что должно быть в наличии | Система: растущее растение | Система: строящееся здание |
|---|---|---|
| 1. Открытая система | Семя | Строящееся здание |
| 2. Доступная энергия | Солнечная энергия | Солнечная энергия |
| 3. Направляющая программа | Генетический код | Чертежи проекта |
| 4. Механизм преобразования | Фотосинтез | Стройматериалы |
На нашей планете всякая реально существующая система всегда открыта (прямо или косвенно) для солнечной энергии. Однако улучшающийся порядок характерен не для всех систем, а только для тех, которые обладают строго определенной программой, направляющей их развитие, и сложным механизмом («двигателем», так сказать), превращающим солнечную энергию в специфическую работу их роста. Наилучшими примерами являются живые системы и искусственные системы. Как показано в табл. 1, типичная живая и типичная искусственная системы обоим этим критериям отвечают.
Как возражение, иногда приводится такой пример: образование кристалла из остывающей жидкости. Но и этот пример только подтверждает правило, потому что энергия и информация, содержащиеся в жидкости, — выше, чем в развивающемся из нее кристалле.
В любом случае, программа и механизм процессов улучшения порядка должны быть заданы системе заранее. Никакое случайное или внезапное явление не может породить ни такую программу, ни механизм.
Имея это в виду, зададим себе вопрос: «Может ли биосфера в целом развиться в сторону улучшения порядка?» Проблема представлена в табл. 2.
Таблица 2. Отсутствие в эволюции упорядовающих критериев
| Критерии которые должны быть удовлетворены | Система: первая живая клетка | Система: популяция сложных организмов |
|---|---|---|
| 1. Открытая система | Набор неживых молекул | Популяция простых организмов |
| 2. Доступная энергия | Солнечная энергия | Солнечная энергия |
| 3. Направляющая программа | Отсутствует | Отсутствует (Естественный отбор?) |
| 4. Механизм преобразования | Отсутствует | Отсутствует (Мутации?) |
Каждая стадия истинной эволюции в живом мире представляет собой улучшение порядка в живой системе. В каждом случае система является открытой, а энергию поставляет Солнце. Проблема только в том, каковы же программы и механизмы эволюции. Какая заранее заданная программа «научила» неорганические вещества первобытного «бульона», как им превратиться в первые размножающиеся вещества? До сих пор ответа на этот вопрос нет.
Кроме того, каков тот энергетический механизм, который превращает солнечную энергию в бесконечно сложные структуры, необходимые для жизни?
И если даже допустить, что элементарная жизнь каким-то образом возникла, то как могла популяция простейших организмов превратиться в популяцию более сложных организмов? Ведь, опять-таки, для создания такой более сложной системы нужен механизм преобразования, способный превратить солнечную энергию в специфическую работу. Что служит таким механизмом?
Существует явление мутации. Да, мутация — это реакция организма на воздействие окружающей среды. В частности — на радиацию. Но при этом гены никогда не изменяются в сторону улучшения порядка в генетической системе. Мутации — изменения случайные. А, как показывают любые наблюдения, случайные изменения в упорядоченной системе неизбежно приводят к ухудшению порядка в этой системе. Кроме того: что является направляющей программой, приказывающей популяции червей превратиться в популяцию, скажем, крокодилов? Естественный отбор? Да, он может послужить программой сохранения, устраняя последствия вредных мутаций. Но как он может направить развитие в сторону более сложной системы?
Итак, эволюция, как развитие по вертикали вверх, в свете Второго начала термодинамики, по всей видимости, невозможна. Если даже такая простая система, как семя, требует заранее составленных программы и механизма (генетический код и фотосинтез), чтобы развиться в нечто сложное, то это тем более должно быть справедливо для того громадного пространственно-временного комплекса, который образует биосферу, якобы эволюционирующую.
Эволюционисты, в большинстве своем, эту проблему просто игнорировали. Лишь немногие из них (главным образом, в физических науках) осознали её и пытаются решить — пока что, в основном, отвлеченными умозрительными построениями.
Например, бельгийский ученый Илья Пригожий высказывает предположение, что «флуктуации» или «неустойчивости» в «рассеивающих структурах» (по его терминологии) — могут породить в открытой системе более высокий порядок. Однако он признаёт, что никаких свидетельств того, что жизнь возникла подобным путем, — нет. Он отмечает: «Ничтожно мала возможность того, что при обычных температурах гигантское количество молекул расположилось так, чтобы дать начало высокоорганизованным структурам и взаимосогласованным функциям, характерным для живых организмов. Поэтому идея самопроизвольного зарождения жизни в ее нынешнем виде — в высшей степени неубедительна, даже в масштабе тех миллиардов лет, в течение которых происходила эволюция живой природы.» [Ilya Prigogine, Gregoire Nicolis, Agnes Babloyants, «Thermodynamics ofEvolulion,» Physics Today (Vol.25, November 1972), p. 23.]
В другой своей работе И. Пригожий высказывает надежду, что его теория когда-нибудь, возможно, сможет предоставить недостающий организующий механизм. Тем не менее он предупреждает:
«Возможность преодолеть порог между неживым и живым создается не просто какой-то одной неустойчивостью. Здесь замешана, скорее, некая цепь неустойчивостей, в которой мы только начинаем различать отдельные звенья.» [Ilya Prigogine, «Can Thermodynamics Explain Biological Order?» Impact of Science on Society (Vol. XX111, No. 3, 1973).]
Этой проблемой пытался заняться и профессор Гарвардского университета Дэвид Лейзер. Он начал с нового определения понятия «стрелка времени» (введённого для Второго начала термодинамики сэром Артуром Эддингтоном). По Лейзеру, это — две стрелки. Одна направлена вверх, другая вниз:
«Процессы, определяющие историческую и термодинамическую стрелки времени, порождают соответственно информацию и энтропию.» [David Layzer, «The Arrow of Time,» Scientific Amercan (Vol. 233, December 1975), p. 60.]
Под «исторической стрелкой» Д. Лейзер подразумевает эволюционный процесс, который якобы порождает всё более и более высокую степень «информации» (или «порядка», или «сложности») в мире. Это может происходить только ценой снижения энтропии (то есть уменьшения беспорядка).
«Таким образом, увеличение информации всегда компенсируется равной потерей энтропии.» [Ibid.] Однако «термодинамическая стрелка» не перестает определять энтропию как постоянно увеличивающуюся.
По существу, Д. Лейзер только вновь поставил проблему, но не решил ее. Состоит она в том, как же это увеличение информации, за счет потери энтропии, может возникнуть? Какова программа, направляющая этот процесс, и где механизм, осуществляющий его? Без них — энтропия, естественно увеличивающаяся, просто исключает увеличение информации. Пустое утверждение, что «Земля является открытой системой», на вопрос не отвечает.
Чарлз Смит этот факт осознаёт, подчёркивая его значение:
«Однако, это объяснение не является полностью удовлетворительным, ибо оставляет нерешенной проблему: как и почему возник процесс повышения порядка (т. е. очевидное снижение энтропии). И над этим вопросом бились многие ученые. В 1968 г. Л. Берталанфи назвал взаимосвязь между необратимой термодинамикой и теорией информации — одной из наиболее фундаментальных нерешенных проблем в биологии.» [Charles J. Smith, «Problems with Entropy in Biology,» Biosystems (Volume I, 1975), p. 259.]
Эта «фундаментальная нерешенная проблема в биологии» является, по существу, изложением двух противоположных предсказаний, сделанных моделями сотворения и эволюции.
Следует помнить, что Второе начало термодинамики является доказанным научным законом (насколько это вообще может быть сделано), в то время как эволюция не только не доказана, но и не может быть испытана экспериментально.
Даже если бы Пригожину (или кому-то другому) и удалось открыть какие-то программы и механизмы, способные эволюционно увеличивать порядок, несмотря на всю возрастающую энтропию вселенной, — то и тогда эволюционная модель не могла бы соперничать с креационной моделью по эффективности. Предположим, что путем подобных второстепенных подправок и натяжек эволюционную модель и удастся привести в соответствие со Вторым началом термодинамики. Но это Второе начало никогда не станет следствием, с неизбежностью вытекающим из этой модели.
В то же время теория сотворения — предсказывает этот закон природы с неизбежностью. Поэтому в свете научных законов, наблюдаемых в настоящее время, эволюция представляется невозможной.
Глава 4. Происходила ли эволюция в прошлом?
Итак, в свете экспериментально доказанного Второго начала термодинамики, эволюция, в сколько-нибудь значительном масштабе, в настоящий момент не происходит. Ну, а в прошлом? Может быть, раньше были какие-то другие условия, — и эволюция все-таки могла случиться в течение долгих геологических эпох, пусть даже теперь нам это и не видно?
Письменные исторические памятники не предоставляют нам никаких свидетельств о том, что эволюция «по вертикали вверх» когда-либо происходила. Необходимо поэтому изучать свидетельства доисторических эпох.
Такие свидетельства могли бы найтись в горных породах земной коры, и особенно в тех породах, где встречаются окаменелости, то есть ископаемые остатки (или отпечатки) живых организмов. Такие осадочные породы покоятся поверх древнейших кристаллических пород, образуя тем самым «геологическую колонну» — слоистый геологический разрез.
Хорошо известно, что геологический разрез одной местности обычно совсем не похож на разрез в любом другом месте. Однако все они как-то суммируются, чтобы найти подходящее место в стандартной таблице геологических эпох. Эволюционисты считают, что такая таблица представляет каменную летопись эволюционной истории геологических эпох Земли: от докембрия до современного периода. При этом физическое объяснение тех процессов, которые образовали все эти горные породы, дается с униформистской точки зрения. То есть, считается, что для понимания тех процессов достаточно знать законы и процессы, действующие в настоящее время.
Если эволюционная модель верна, то нынешние процессы создали не только горные породы, но и различные формы жизни, дошедшие до нас в виде ископаемых. Униформизм, таким образом, жизненно важен для этой модели.
Будем помнить, что такие процессы протекают крайне медленно: в случае эволюции «вверх» — настолько медленно, что в настоящее время наблюдать их в действии невозможно. Именно поэтому для эволюции (осуществленной какими-то естественными процессами) нужен колоссальный, чуть ли не бесконечный период времени.
Но это еще не самое интересное! Если эволюция действительно протекала, в течение прошедших геологических эпох, то все известные сложные формы жизни медленно развились из примитивных форм. А значит, в горных породах тех эпох это должно было оставить след в виде окаменелостей! Ископаемые должны предоставить нам огромное количество промежуточных переходных форм растений и животных. (Это понимал и сам Чарлз Дарвин. В книге «Происхождение видов» он писал, что «число промежуточных разновидностей, существовавших в прошлом, должно быть поистине огромным». [Charles Darwin, The Origin of Species, First Collier Books Edition, p. 308.]) Они обязаны показать, как развились различные виды, классы, отряды и семейства.
Креационная модель, наоборот, предполагает, что основные роды (Термин «род» здесь обозначает первоначально созданную категорию живого мира, внутри которой возможны вариации. Термины систематики, основанной Карлом Линнеем (вид, род, семейство, отряд, класс, тип, и т. п.) изобретены, конечно, людьми, к тому же их значения часто меняются. Термин «РОД» в креационном смысле не совпадает точно ни с одним из этих терминов. Пожалуй, ближе других к нему подойдет «семейство». (Прим. автора)). растений и животных были созданы специально, а вовсе не развились из других родов. Следовательно, предсказывает креационист, никакие промежуточные формы (кроме как внутри рода) никогда не будут найдены: ни среди множества существующих организмов, ни среди ископаемых.
Каждому очевидно, что именно это предсказание подтверждается совокупностью современных растений и животных. Ведь если бы было иначе, то не могло бы быть и речи ни о какой классификации: ибо тогда между похожими организмами было бы нельзя провести границу.
«Иными словами, живой мир — это не единая масса особей, где любые две разновидности связаны неразрывной цепочкой промежуточных ступеней. Это комплекс более или менее четко разграниченных отдельных множеств, промежуточные звенья между которыми или отсутствуют или крайне редки», — писал известный американский эволюционист Феодосий Добжанский. [Theodosius Dobzhansky, Genetics and the Origin of Species (2nd Ed., New York, Columbia University Press, 1951), p. 4.]
Это странно уже само по себе. Лучшим подтверждением теории эволюции был бы как раз факт не отсутствия, а наличия этих промежуточных звеньев.
Если бы подобные противоречия пришлось решать креационистам — они чувствовали бы себя крайне неловко.
И в то же время — все существующее множество организмов (с многочисленными вариациями внутри ограниченных категорий и четкими границами между категориями) точно отвечает предсказаниям модели сотворения!
Однако ключевой проверкой является свидетельство окаменелостей. Если эволюционная теория верна, то переходные звенья должны были существовать в прошлом, и ископаемые могли бы продемонстрировать хоть некоторые из них.
Дело, однако, в том, что до сих пор не только никаких последовательных серий переходных звеньев, но даже и отдельных, случайных переходных форм — среди ископаемых не найдено. (В уже упомянутой работе «Происхождение видов» Ч. Дарвин признает, что «геология не обнаруживает с несомненностью ни одной из таких четко постепенных цепочек. И это, пожалуй, — самое очевидное и самое серьезное возражение, которое может быть выдвинуто против данной теории. Объяснение заключается, мне кажется, в крайнем несовершенстве геологических сведений.» (там же, стр. 308). Со времени написания этих строк прошло более ста лет. Множество новых открытий сделано геологией. Но промежуточных звеньев как не было, так и нет).
Ведущий палеонтолог Джордж Симпсон это признаёт: «…каждый палеонтолог знает, что большинство новых видов, родов и семейств и почти все категории выше уровня семейств появляются в геологических отложениях внезапно. Им не предшествуют никакие известные нам постепенные, последовательные, полностью непрерывные переходные формы.» [George Gaylord Simpson, The Major Features of Evolution (New York, Columbia University Press, 1953), p. 360.]
То же отмечает и другой выдающийся палеонтолог, ученик Симпсона, Дэвид Киттс:
«Несмотря на заманчивые обещания, что палеонтология даст науке средства «увидеть» эволюцию, она преподнесла эволюционистам несколько досадных проблем. Среди них самой печальной известностью пользуется факт наличия пробелов в свидетельствах окаменелостей. Эволюция требует промежуточных форм между видами, а палеонтология их не предоставляет.» [David В. Kitts, «Paleontology and Evolutionary Theory,» Evolution (Vol. 28, September 1974), p. 467.]
Совсем недавно ученые Калифорнийского университета добавили еще свидетельство:
«Внезапное появление более высокого подразделения в геологических окаменелостях является извечной головоломкой. Не только характерные и отчетливые остатки типа появляются внезапно, без известных предшественников, но и несколько классов в типе, отрядов в классе и т. д., обычно появляются одновременно, без известных нам промежуточных форм.» [James W. Valentine and Cathryn A. Campbell, «Genetic Regulation and the Fossil Record,» American Scientist (Vol. 63, November-December, 1975), p.673.]
Этот феномен: повсеместное отсутствие переходных форм в геологических окаменелостях — прослеживается на протяжении долгого периода.
Эволюционисты выдвинули различные объяснения: недостаточность палеонтологических данных; взрывная эволюция в малых популяциях, и др. Все такие объяснения основаны на отсутствии доказательств — ситуация для науки странная. Ведь находки каких-то переходных форм были бы куда лучшим доказательством эволюции, чем их отсутствие!
Модель же сотворения, напротив, нисколько не смущена этими просветами в каменной летописи. Это эволюционисты вынуждены искать какие-то объяснения. А креационная модель эти пробелы как раз предсказывает!
Итак, нет свидетельств того, что законы известной нам природы в прошлом отличались от современных. И если Второе начало термодинамики препятствует прогрессивным эволюционным изменениям в настоящее время, то очевидно, что оно не допускало их и в прошлом.
Следовательно, если основные группы растений и животных (т. е. «роды») были специально созданы, то для понимания их происхождения принцип униформизма неприменим. А если так, то отпадает и надобность в древнем возрасте Земли, чтобы объяснить возникновение жизни и ее различных форм.
Более того: даже как объяснение происхождения и истории самой Земли, униформизм тоже сомнителен. Всё говорит о том, что геологический разрез был сформирован не медленно, в течение долгих эпох единообразных процессов, а быстро, в одну эпоху, процессами катаклизма. Как бы то ни было, доказать униформизм доисторических эпох невозможно, поскольку в те времена научных наблюдателей не было.
Большинство людей не осознаёт, что сама теория существования длительных геологических эпох основана на предположении об эволюции.
Хорошо известно, что геологические эпохи определяются и датируются только по окаменелостям, найденным в отложениях, сформированных в эти эпохи. Все типы горных пород, все типы минералов, все типы структур — всё это имеется в отложениях любого возраста. Единственное, что отличает одну «эпоху» от другой — это картина окаменелых ископаемых.
Радиометрический метод датировки приложим, строго говоря, только к вулканическим породам. Он отличается ненадежностью, как показал Г. Слашер.29
Даже положение слоев по вертикали мало о чем говорит, потому что очень часто «старые» образования располагаются поверх «молодых». Причем часто нет никаких реальных физических свидетельств: какой такой феномен мог заставить пласты поменять первоначальный порядок.
В конечном итоге, последнее слово, при определении геологического возраста, остается за окаменелостями.
Но могут ли эти окаменелости указать на возраст горной породы? По этому вопросу высказывается доктор наук Г. Хедберг, президент Геологического общества Америки: «…благодаря своим данным об эволюции жизни на нашей планете, окаменелости дают нам поразительно эффективный ключ для определения взаимного расположения геологических слоев в районах, далеко отстоящих друг от друга, и даже от континента к континенту.» [H. D. Hedberg, «The Stratigraphic Panorama,» Bulletin of the Geological Society of America (Vol. 72, April 1961), p. 499.]
С этим согласен и ведущий европейский палеонтолог О. Шиндевольф:
«Хронометрическую шкалу, которую геологическая история может приложить к стратиграфической классификации горных пород и использовать для точной датировки геологических событий, — единственную такую шкалу нам предоставляют окаменелости. Благодаря необратимому характеру эволюции, они дают четкую временную шкалу для определения относительного возраста и глобальных взаимосвязей горных пород.» [О. N. Schindewolf, «Comments on Some Stratigraphic Terms,» American Journal of Science, Volume 255, June 1957, p. 394.]
То есть, если эволюция происходит по всему миру, то можно считать, что пласт, в котором есть окаменелости, представляющие определённую стадию эволюции, образовался в ту эпоху, когда эта стадия была достигнута. Бесспорно, это было бы прекрасным способом датировки горных пород, если бы мы знали совершенно определённо (скажем, по божественному откровению), что эволюция действительно имела место.
Но в том-то и вопрос! Если креационная модель лучше эволюционной, как уверяют креационисты, то эволюционная модель неверна, и тогда не остается ни единого способа отличить одну геологическую эпоху от другой. В действительности они все могут оказаться одной и той же эпохой!
Эта критика эволюционной модели еще более убедительна в свете того факта, что большинство эволюционистов считают найденные окаменелости наилучшим доказательством эволюции! Как отмечает Данбар, «…окаменелости предоставляют нам единственное историческое, документальное свидетельство того, что жизнь эволюционировала от простых до все более и более сложных форм.» [С. O. Dunbar, Historical Geology (2nd Ed., New York, John Wiley and Sons, Inc., 1960), p. 47.]
Но позвольте: как же может последовательность окаменелостей свидетельствовать об эволюции? Ведь породы, содержащие их, были датированы по этим же самым окаменелостям, на основе предполагаемой стадии их эволюции!
Так заходит в тупик рассуждение, основанное на произвольном предположении, что эволюционная модель верна. Такая ситуация известна в логике под названием «порочный круг».
Некоторые эволюционисты видят эту проблему. Дэвид Киттс (Университет штата Оклахома) признаёт:
«Но опасность порочного круга всё ещё существует. Важнейшая причина, почему большинство биологов принимает гипотезу эволюции, состоит в принятии ими некоторых теорий, следующих из нее. Есть и другая трудность. В поисках временной последовательности биологических событий за пределами данной местности, можно впасть в роковую зависимость от палеонтологических соотношений. А они непременно предполагают, что события органической жизни в геологической истории — неповторяемы. Можно по-разному оправдывать это допущение, но почти все современные палеонтологи основывают его на эволюционной гипотезе.» [David В. Kitts, «Paleontology and Evolutionary The-ory,» Evolution, Vol. 28, September 1974, p. 466.]
Ему вторит Рональд Уэст (Университет штата Канзас): «Вопреки заявлениям большинства ученых, известные ископаемые вовсе не подтверждают теорию эволюции Дарвина. Потому что интерпретацию окаменелостей мы базируем уже на этой теории (их существует несколько). И если, поступая так, мы говорим, что ископаемые эту теорию подтверждают, — мы впадаем в порочный круг.» [Ronald R. West, «Paleontology and Uniformitarianism» Compass, Vol. 45, May 1968, p. 216.]
В самом деле, не видно ни одной объективной причины, почему бы весь широкий спектр органической жизни, дошедший до нас в ископаемых, не мог существовать одновременно, в одну эпоху. А если это так, то за объяснением истории геологических пластов надо обращаться не к униформизму, а к гипотезе катастрофизма. Согласно этой модели, огромные пласты осадочных пород были сформированы, главным образом, великим всемирным потопом.
Именно так и считали основоположники геологической науки (Стено, Вудворд и др.), еще до того, как появились униформисты (т. е. сторонники принципа униформизма (не путать с тружениками цирковой арены!). (Хаттон, Лайель, Дарвин).
Эта потопная геологическая модель может быть проверена с точки зрения пяти ее предсказаний:
1) все геологические образования (или их большинство) должны быть объяснимы в терминах катастрофических напряженностей тех процессов, что их сформировали;
2) должны существовать признаки сплошного процесса отложений, не прерывавшегося значительными временными пропусками, причем по всей «геологической колонне»;
3) последовательность расположения окаменелых организмов по вертикали должна обычно соответствовать нынешнему распределению: чем выше, тем организмы подвижнее, тем разнообразнее среда их обитания (от глубоководных — до птиц);
4) порядок отложений внутри любой данной геологической формации обычно должен быть таким порядком, какой диктуют гидравлические процессы, созидающие эту формацию как единое целое;
5) как результат катастрофических и других сложных геофизических явлений, связанных со всемирным потопом, следует ожидать отдельных исключений в том порядке отложения окаменелостей, который в предсказаниях 3) и 4) назван «обычным».
И даже тот ученый, кто предпочитает униформистское истолкование геологии, не может не признать, что из приведенных предсказаний все пять соответствуют имеющимся геологическим данным.
Прежде всего: в последние годы стало очевидным, что нормальные, медленные процессы осаждения, тектонизма, вулканизма и т. п. — никогда бы не смогли создать таких образований и структур, какие встречаются в земной коре, не говоря уже об угле, нефти и металлических рудах.
Доктор Дерек Эгер, возглавляющий геологический факультет университета Суонси (Англия), недавно опубликовал целую книгу, показывающую, что ни одно геологическое образование невозможно объяснить иначе, как с помощью теории катастрофизма. Он заключает свою работу таким сравнением:
Письменные исторические памятники не предоставляют нам никаких свидетельств о том, что эволюция «по вертикали вверх» когда-либо происходила. Необходимо поэтому изучать свидетельства доисторических эпох.
Такие свидетельства могли бы найтись в горных породах земной коры, и особенно в тех породах, где встречаются окаменелости, то есть ископаемые остатки (или отпечатки) живых организмов. Такие осадочные породы покоятся поверх древнейших кристаллических пород, образуя тем самым «геологическую колонну» — слоистый геологический разрез.
Хорошо известно, что геологический разрез одной местности обычно совсем не похож на разрез в любом другом месте. Однако все они как-то суммируются, чтобы найти подходящее место в стандартной таблице геологических эпох. Эволюционисты считают, что такая таблица представляет каменную летопись эволюционной истории геологических эпох Земли: от докембрия до современного периода. При этом физическое объяснение тех процессов, которые образовали все эти горные породы, дается с униформистской точки зрения. То есть, считается, что для понимания тех процессов достаточно знать законы и процессы, действующие в настоящее время.
Если эволюционная модель верна, то нынешние процессы создали не только горные породы, но и различные формы жизни, дошедшие до нас в виде ископаемых. Униформизм, таким образом, жизненно важен для этой модели.
Будем помнить, что такие процессы протекают крайне медленно: в случае эволюции «вверх» — настолько медленно, что в настоящее время наблюдать их в действии невозможно. Именно поэтому для эволюции (осуществленной какими-то естественными процессами) нужен колоссальный, чуть ли не бесконечный период времени.
Но это еще не самое интересное! Если эволюция действительно протекала, в течение прошедших геологических эпох, то все известные сложные формы жизни медленно развились из примитивных форм. А значит, в горных породах тех эпох это должно было оставить след в виде окаменелостей! Ископаемые должны предоставить нам огромное количество промежуточных переходных форм растений и животных. (Это понимал и сам Чарлз Дарвин. В книге «Происхождение видов» он писал, что «число промежуточных разновидностей, существовавших в прошлом, должно быть поистине огромным». [Charles Darwin, The Origin of Species, First Collier Books Edition, p. 308.]) Они обязаны показать, как развились различные виды, классы, отряды и семейства.
Креационная модель, наоборот, предполагает, что основные роды (Термин «род» здесь обозначает первоначально созданную категорию живого мира, внутри которой возможны вариации. Термины систематики, основанной Карлом Линнеем (вид, род, семейство, отряд, класс, тип, и т. п.) изобретены, конечно, людьми, к тому же их значения часто меняются. Термин «РОД» в креационном смысле не совпадает точно ни с одним из этих терминов. Пожалуй, ближе других к нему подойдет «семейство». (Прим. автора)). растений и животных были созданы специально, а вовсе не развились из других родов. Следовательно, предсказывает креационист, никакие промежуточные формы (кроме как внутри рода) никогда не будут найдены: ни среди множества существующих организмов, ни среди ископаемых.
Каждому очевидно, что именно это предсказание подтверждается совокупностью современных растений и животных. Ведь если бы было иначе, то не могло бы быть и речи ни о какой классификации: ибо тогда между похожими организмами было бы нельзя провести границу.
«Иными словами, живой мир — это не единая масса особей, где любые две разновидности связаны неразрывной цепочкой промежуточных ступеней. Это комплекс более или менее четко разграниченных отдельных множеств, промежуточные звенья между которыми или отсутствуют или крайне редки», — писал известный американский эволюционист Феодосий Добжанский. [Theodosius Dobzhansky, Genetics and the Origin of Species (2nd Ed., New York, Columbia University Press, 1951), p. 4.]
Это странно уже само по себе. Лучшим подтверждением теории эволюции был бы как раз факт не отсутствия, а наличия этих промежуточных звеньев.
Если бы подобные противоречия пришлось решать креационистам — они чувствовали бы себя крайне неловко.
И в то же время — все существующее множество организмов (с многочисленными вариациями внутри ограниченных категорий и четкими границами между категориями) точно отвечает предсказаниям модели сотворения!
Однако ключевой проверкой является свидетельство окаменелостей. Если эволюционная теория верна, то переходные звенья должны были существовать в прошлом, и ископаемые могли бы продемонстрировать хоть некоторые из них.
Дело, однако, в том, что до сих пор не только никаких последовательных серий переходных звеньев, но даже и отдельных, случайных переходных форм — среди ископаемых не найдено. (В уже упомянутой работе «Происхождение видов» Ч. Дарвин признает, что «геология не обнаруживает с несомненностью ни одной из таких четко постепенных цепочек. И это, пожалуй, — самое очевидное и самое серьезное возражение, которое может быть выдвинуто против данной теории. Объяснение заключается, мне кажется, в крайнем несовершенстве геологических сведений.» (там же, стр. 308). Со времени написания этих строк прошло более ста лет. Множество новых открытий сделано геологией. Но промежуточных звеньев как не было, так и нет).
Ведущий палеонтолог Джордж Симпсон это признаёт: «…каждый палеонтолог знает, что большинство новых видов, родов и семейств и почти все категории выше уровня семейств появляются в геологических отложениях внезапно. Им не предшествуют никакие известные нам постепенные, последовательные, полностью непрерывные переходные формы.» [George Gaylord Simpson, The Major Features of Evolution (New York, Columbia University Press, 1953), p. 360.]
То же отмечает и другой выдающийся палеонтолог, ученик Симпсона, Дэвид Киттс:
«Несмотря на заманчивые обещания, что палеонтология даст науке средства «увидеть» эволюцию, она преподнесла эволюционистам несколько досадных проблем. Среди них самой печальной известностью пользуется факт наличия пробелов в свидетельствах окаменелостей. Эволюция требует промежуточных форм между видами, а палеонтология их не предоставляет.» [David В. Kitts, «Paleontology and Evolutionary Theory,» Evolution (Vol. 28, September 1974), p. 467.]
Совсем недавно ученые Калифорнийского университета добавили еще свидетельство:
«Внезапное появление более высокого подразделения в геологических окаменелостях является извечной головоломкой. Не только характерные и отчетливые остатки типа появляются внезапно, без известных предшественников, но и несколько классов в типе, отрядов в классе и т. д., обычно появляются одновременно, без известных нам промежуточных форм.» [James W. Valentine and Cathryn A. Campbell, «Genetic Regulation and the Fossil Record,» American Scientist (Vol. 63, November-December, 1975), p.673.]
Этот феномен: повсеместное отсутствие переходных форм в геологических окаменелостях — прослеживается на протяжении долгого периода.
Эволюционисты выдвинули различные объяснения: недостаточность палеонтологических данных; взрывная эволюция в малых популяциях, и др. Все такие объяснения основаны на отсутствии доказательств — ситуация для науки странная. Ведь находки каких-то переходных форм были бы куда лучшим доказательством эволюции, чем их отсутствие!
Модель же сотворения, напротив, нисколько не смущена этими просветами в каменной летописи. Это эволюционисты вынуждены искать какие-то объяснения. А креационная модель эти пробелы как раз предсказывает!
Итак, нет свидетельств того, что законы известной нам природы в прошлом отличались от современных. И если Второе начало термодинамики препятствует прогрессивным эволюционным изменениям в настоящее время, то очевидно, что оно не допускало их и в прошлом.
Следовательно, если основные группы растений и животных (т. е. «роды») были специально созданы, то для понимания их происхождения принцип униформизма неприменим. А если так, то отпадает и надобность в древнем возрасте Земли, чтобы объяснить возникновение жизни и ее различных форм.
Более того: даже как объяснение происхождения и истории самой Земли, униформизм тоже сомнителен. Всё говорит о том, что геологический разрез был сформирован не медленно, в течение долгих эпох единообразных процессов, а быстро, в одну эпоху, процессами катаклизма. Как бы то ни было, доказать униформизм доисторических эпох невозможно, поскольку в те времена научных наблюдателей не было.
Большинство людей не осознаёт, что сама теория существования длительных геологических эпох основана на предположении об эволюции.
Хорошо известно, что геологические эпохи определяются и датируются только по окаменелостям, найденным в отложениях, сформированных в эти эпохи. Все типы горных пород, все типы минералов, все типы структур — всё это имеется в отложениях любого возраста. Единственное, что отличает одну «эпоху» от другой — это картина окаменелых ископаемых.
Радиометрический метод датировки приложим, строго говоря, только к вулканическим породам. Он отличается ненадежностью, как показал Г. Слашер.29
Даже положение слоев по вертикали мало о чем говорит, потому что очень часто «старые» образования располагаются поверх «молодых». Причем часто нет никаких реальных физических свидетельств: какой такой феномен мог заставить пласты поменять первоначальный порядок.
В конечном итоге, последнее слово, при определении геологического возраста, остается за окаменелостями.
Но могут ли эти окаменелости указать на возраст горной породы? По этому вопросу высказывается доктор наук Г. Хедберг, президент Геологического общества Америки: «…благодаря своим данным об эволюции жизни на нашей планете, окаменелости дают нам поразительно эффективный ключ для определения взаимного расположения геологических слоев в районах, далеко отстоящих друг от друга, и даже от континента к континенту.» [H. D. Hedberg, «The Stratigraphic Panorama,» Bulletin of the Geological Society of America (Vol. 72, April 1961), p. 499.]
С этим согласен и ведущий европейский палеонтолог О. Шиндевольф:
«Хронометрическую шкалу, которую геологическая история может приложить к стратиграфической классификации горных пород и использовать для точной датировки геологических событий, — единственную такую шкалу нам предоставляют окаменелости. Благодаря необратимому характеру эволюции, они дают четкую временную шкалу для определения относительного возраста и глобальных взаимосвязей горных пород.» [О. N. Schindewolf, «Comments on Some Stratigraphic Terms,» American Journal of Science, Volume 255, June 1957, p. 394.]
То есть, если эволюция происходит по всему миру, то можно считать, что пласт, в котором есть окаменелости, представляющие определённую стадию эволюции, образовался в ту эпоху, когда эта стадия была достигнута. Бесспорно, это было бы прекрасным способом датировки горных пород, если бы мы знали совершенно определённо (скажем, по божественному откровению), что эволюция действительно имела место.
Но в том-то и вопрос! Если креационная модель лучше эволюционной, как уверяют креационисты, то эволюционная модель неверна, и тогда не остается ни единого способа отличить одну геологическую эпоху от другой. В действительности они все могут оказаться одной и той же эпохой!
Эта критика эволюционной модели еще более убедительна в свете того факта, что большинство эволюционистов считают найденные окаменелости наилучшим доказательством эволюции! Как отмечает Данбар, «…окаменелости предоставляют нам единственное историческое, документальное свидетельство того, что жизнь эволюционировала от простых до все более и более сложных форм.» [С. O. Dunbar, Historical Geology (2nd Ed., New York, John Wiley and Sons, Inc., 1960), p. 47.]
Но позвольте: как же может последовательность окаменелостей свидетельствовать об эволюции? Ведь породы, содержащие их, были датированы по этим же самым окаменелостям, на основе предполагаемой стадии их эволюции!
Так заходит в тупик рассуждение, основанное на произвольном предположении, что эволюционная модель верна. Такая ситуация известна в логике под названием «порочный круг».
Некоторые эволюционисты видят эту проблему. Дэвид Киттс (Университет штата Оклахома) признаёт:
«Но опасность порочного круга всё ещё существует. Важнейшая причина, почему большинство биологов принимает гипотезу эволюции, состоит в принятии ими некоторых теорий, следующих из нее. Есть и другая трудность. В поисках временной последовательности биологических событий за пределами данной местности, можно впасть в роковую зависимость от палеонтологических соотношений. А они непременно предполагают, что события органической жизни в геологической истории — неповторяемы. Можно по-разному оправдывать это допущение, но почти все современные палеонтологи основывают его на эволюционной гипотезе.» [David В. Kitts, «Paleontology and Evolutionary The-ory,» Evolution, Vol. 28, September 1974, p. 466.]
Ему вторит Рональд Уэст (Университет штата Канзас): «Вопреки заявлениям большинства ученых, известные ископаемые вовсе не подтверждают теорию эволюции Дарвина. Потому что интерпретацию окаменелостей мы базируем уже на этой теории (их существует несколько). И если, поступая так, мы говорим, что ископаемые эту теорию подтверждают, — мы впадаем в порочный круг.» [Ronald R. West, «Paleontology and Uniformitarianism» Compass, Vol. 45, May 1968, p. 216.]
В самом деле, не видно ни одной объективной причины, почему бы весь широкий спектр органической жизни, дошедший до нас в ископаемых, не мог существовать одновременно, в одну эпоху. А если это так, то за объяснением истории геологических пластов надо обращаться не к униформизму, а к гипотезе катастрофизма. Согласно этой модели, огромные пласты осадочных пород были сформированы, главным образом, великим всемирным потопом.
Именно так и считали основоположники геологической науки (Стено, Вудворд и др.), еще до того, как появились униформисты (т. е. сторонники принципа униформизма (не путать с тружениками цирковой арены!). (Хаттон, Лайель, Дарвин).
Эта потопная геологическая модель может быть проверена с точки зрения пяти ее предсказаний:
1) все геологические образования (или их большинство) должны быть объяснимы в терминах катастрофических напряженностей тех процессов, что их сформировали;
2) должны существовать признаки сплошного процесса отложений, не прерывавшегося значительными временными пропусками, причем по всей «геологической колонне»;
3) последовательность расположения окаменелых организмов по вертикали должна обычно соответствовать нынешнему распределению: чем выше, тем организмы подвижнее, тем разнообразнее среда их обитания (от глубоководных — до птиц);
4) порядок отложений внутри любой данной геологической формации обычно должен быть таким порядком, какой диктуют гидравлические процессы, созидающие эту формацию как единое целое;
5) как результат катастрофических и других сложных геофизических явлений, связанных со всемирным потопом, следует ожидать отдельных исключений в том порядке отложения окаменелостей, который в предсказаниях 3) и 4) назван «обычным».
И даже тот ученый, кто предпочитает униформистское истолкование геологии, не может не признать, что из приведенных предсказаний все пять соответствуют имеющимся геологическим данным.
Прежде всего: в последние годы стало очевидным, что нормальные, медленные процессы осаждения, тектонизма, вулканизма и т. п. — никогда бы не смогли создать таких образований и структур, какие встречаются в земной коре, не говоря уже об угле, нефти и металлических рудах.
Доктор Дерек Эгер, возглавляющий геологический факультет университета Суонси (Англия), недавно опубликовал целую книгу, показывающую, что ни одно геологическое образование невозможно объяснить иначе, как с помощью теории катастрофизма. Он заключает свою работу таким сравнением: