Страница:
-- Придется к этому приспособиться, -- сказал он. -- Чтобы занять всех людей в стране, где почти все будут делать машины, необходимо все больше и боль-ше сокращать рабочий день. Иначе возникнет вынуж-денный досуг, то есть безработица. Кстати, разве в прошлом не было целых народов, состоящих из празд-ных людей? Там все делали не машины, а рабы, вла-дельцы же их становились Платонами и Сенеками. А разве средневековый рыцарь ходил на службу? Да и совсем недавно, в XIX и в начале XX века, высшее общество представляло собой кучку бездельников, от-нюдь не жалующихся на жизнь. Чем заняты все эти светские люди в цилиндрах, описанные Прустом, кроме обедов в клубе да ужинов у любовниц? Если прежде такой образ жизни вполне устраивал меньшин-ство, почему бы в будущем ему не стать достоянием всего народа?
-- В вашем парадоксе есть доля истины, -- ответил я. -- В самом деле, средневековый рыцарь посвящал время охоте, битвам и поклонению даме сердца, а грек времен Перикла -- философии, легкой атлетике и по-литике. Я допускаю, что продолжительный досуг пере-воспитает людей нашего времени и привьет им вкус к достойному времяпрепровождению. Как-то раз меня попросили надписать мои книги в заводской библио-теке. Любознательность рабочих и работниц, их тяга к культуре живо тронули меня. Дешевые издания откры-вают народным массам доступ к творениям классиков и, несомненно, в чем-то изменяют их жизнь. Но если не хлебом единым жив человек, то и не чтением еди-ным. Боюсь, его одолеет скука, а скука -- мать войны.
Он пожал плечами.
-- Ваши опасения, -- сказал он, -- в наше время смешны. Войны больше не будет; все знают, что это слишком опасно... Мы требуем права на лень. Разве это не естественное состояние первобытных народов в
(602)
теплых странах? В наши дни благодаря центральному отоплению все страны стали теплыми. Вы раз сто пи-сали, что только досуг создает питательную среду для любви-страсти и психологического анализа. Почему же то, что было верно в XVII веке, перестало быть верным в веке XX? На протяжении большей части жизни любовь -- самый приятный способ препровож-дения времени.
-- Конечно, но для расцвета любви-страсти, любви-чувства нужен был определенный моральный климат, складывавшийся под влиянием религиозных запретов, уважения к женщине, целомудренного языка. Сегодня, как вы мне сами сказали, большая часть молодежи не верит в бога, верующее меньшин-ство находит возможность договориться с небесами. О каком уважении к женщине может идти речь, когда она демонстрирует свою наготу на пляже, на экране, на сцене. Покров тайны сорван раз и навсегда. Что же касается целомудренного языка, то уж и не знаю, где его искать. Все говорят всJ, включая самые грубые слова. Чтобы избежать насмешек, самые робкие рома-нисты считают своим долгом называть не только кошку кошкой, но каждый орган человеческого тела его лаконичным непечатным наименованием. В ре-зультате любовь сводится к играм в постели, на диване или на траве.
-- Приятным играм.
-- Приятным, но однообразным. Тысяча три лю-бовницы искушают того, кто еще не знал женщин или знал их мало. Начиная с тридцатой появляются отвра-щение и скука.
-- Я не согласен с вами, -- сказал он. -- Физичес-кая любовь -искусство, требующее постоянной тре-нировки. Фантазия и изощренность помогают достичь в нем высокого мастерства.
-- В один прекрасный день изнеженное и развра-щенное общество, прогнив окончательно, рухнет. Ис-тория Древнего Востока, античности -- прекрасные тому примеры. Половые органы даны нам, чтобы про-должать род, вдобавок половой акт доставляет нам немалое удовольствие. Но позвольте только этой тяге
(603)
к удовольствию полностью подчинить себе жизнь тела и духа, и она убьет вас.
-- Чудесная смерть.
-- Отдельный человек может так говорить, но целый народ -- нет. Он обязан -- и склонен -- доро-жить своей жизнью. Да и отдельный человек тоже... "Душа развратника, -- говорил Монтескье, -- презира-ет его тело". Ему вторит Ален: "Разврат -- это круше-ние любви, как жестокость -- крушение честолюбия".
-- Все эти слова для меня пустой звук, -- сказал он. -- Обилие увлечений -- не разврат, а просто об-новление удовольствия путем смены партнера. Вы же сами цитировали ГJте: "Всякое начало любезно серд-цу". Я мечтаю, чтобы вся моя жизнь состояла из начал.
-- Вы увидите, что это непросто. Пора начал про-ходит. Я верю, что любовь украсит ваш досуг, но не думаю, что она заменит вам все. Тяга к искусству, спорту, путешествиям гораздо долговечнее.
На этом я прощаюсь с моим гостем и возвращаюсь к вам, чтобы посоветовать вам смолоду выбрать какой-нибудь вид спорта и овладеть им в совершенстве. Бла-годаря этому вы вступите в братство, объединяющее народы, расы, классы. Если вы прыгаете с шестом выше чем на пять метров, если вы пробегаете стомет-ровку за десять с небольшим секунд, вы становитесь членом самого закрытого из клубов. Хорошо играя в теннис, футбол, регби, вы едва ли не в любом уголке земли будете чувствовать себя как дома. Спорт -бес-корыстная деятельность, которая чудесно заполняет свободное время. Спортивные игры на воде и на берегу придадут в ваших глазах новое очарование горам, морю и женщинам.
Нужно ли вам заниматься каким-нибудь искусст-вом? Искусство -- не игра, самое великое искусство является одновременно и самым серьезным. Оно дарит душе свободу и покой. Искусство даст вам то, в чем отказывает жизнь, -- мир, "внятный не разуму, а чув-ствам". Самый лютый враг душевного равновесия -воображение. Оно рисует нам будущее, полное невзгод и опасностей. Оно будит воспоминание о прошлом, погружая нас в пустые грезы о том, что могло бы
(604)
случиться--и не случилось. Искусство заворожит вас зрелищами, неподвластными вашему воображению. Общение с госпожой Бовари совершенно безопасно, вам не надо ни уличать, ни спасать ее. На сцене вы увидите людей безумных, неблагодарных, жалких. В жизни их драмы выбили бы вас из колеи. Сидя в зрительном зале, вы мирно наблюдаете за ними и очи-щаетесь от своих страстей. Искусство предлагает духу то, в чем жизнь ему отказывает: единство созерцания и душевного спокойствия.
Вы сказали мне, что кино -- прекрасное искусство;
согласен. Нельзя сказать, чтобы оно часто радовало зрителей шедеврами. Есть масса посредственных и даже плохих фильмов. Но то же можно сказать и о книгах. Мне случалось пережить в кино большое по-трясение ("Улица"*, "Короткая встреча"*, "Непоседа"), иногда у меня захватывало дух от неожиданности ("В прошлом году в Мариенбаде"*, "Клео от пяти до семи"', "Земляничная поляна"'). Видел я и кинокоме-дии, не уступающие лучшим театральным постанов-кам: "Положение обязывает"', "Все или ничего"*. Такие фильмы доказывают, что кино в самом деле прекрасное искусство, пожалуй, оно лучше всего от-влекает нас от наших собственных забот и тревог. Вы полагаете, что в будущем появятся кинорежиссеры, которые займут в истории искусств такое же место, как писатели и драматурги. Почему бы и нет?
Что касается телевидения, оно могло бы оказать вам и вашим сверстникам неоценимые услуги. Этот маленький экран даст вам возможность высказать то, что вы чувствуете, миллионам зрителей. Какой удоб-ный случай и какое сильное искушение! Быть может культура чувств и образ мыслей ваших потомков зави-сят от того, как вы используете это чудесное средство обучения. Уже сейчас в каждой (или почти в каждой) семье каждый вечер люди включают телевизор, смот-рят, слушают, обсуждают увиденное и услышанное. Уже сейчас часть свободного времени люди проводят перед голубым экраном. Уже сейчас очевидно, что по-всюду телевидение объединяет людей независимо от их пола, класса и даже национальности. Ах! если бы я
(605)
был так же молод, как вы, я бы занялся этим искусст-вом, вернее, попытался бы превратить его в искусство. Создать во Франции телевидение, достойное Мольера и Бальзака, -- да, этому стоит посвятить жизнь. Вот это была бы пирамида!
Роль массовой культуры будет неуклонно возрас-тать. Она царит "там, где не властны ни работа, ни праздники, ни семья... Суррогатом великих ценностей становятся великие суррогаты" (Эдгар Морен'). Не за-рабатывая больше хлеб в поте лица своего, часть чело-вечества превращается в соглядатаев. Мужчины пред-почитают проявлять свое мужское достоинство, глядя спортивные передачи да гангстерские фильмы. По правде говоря, я побаиваюсь, как бы насилие в искус-стве не породило насилие в жизни. Роман "Так дерутся мужчины" претворился в жизнь, Джеймс Бонд вдох-новляет вооруженные ограбления. В чести только мо-лодежь. Стариков ни в грош не ставят, и им приходит-ся молодиться. "Джеймс Дин -- Шелли массовой куль-туры"*. Лично я думаю, что все возрасты жизни имеют право на уважение. И общество, где не почитают ста-риков, и общество, где не любят молодежь, равно не-совершенны.
____________________________________________________________
Общество изобилия
Прежде чем пойти дальше, я хочу вернуться к спору с вашим ровесником. "Добродетели, которые вы про-поведуете, -- говорил он мне, -- имели, быть может, смысл в ту эпоху, когда человеку, чтобы выжить, при-ходилось трудиться не покладая рук, в эпоху, когда всего не хватало, когда изобилие было привилегией одного класса. Однако мы надеемся, что уже завтра все будут жить безбедно, женщины получат возможность не работать, мужчины -- выходить на пенсию в пять-десят или даже в сорок лет. Мы надеемся, что наше поколение избавится от всех ваших предрассудков, всех ваших традиций, всех ваших угрызений совести, потому что добьется самой последней свободы -- сво-боды роскоши".
(606)
Да, все это мне известно, я читал книгу знаменито-го американского профессора Гэлбрейта "Общество изобилия"*. Он утверждает, что в Соединенных Штатах число граждан, которым не хватает пищи, одежды, жилья, с каждым днем сокращается. Островки беднос-ти все еще существуют? Они вот-вот исчезнут. Уже и сейчас образы жизни различных классов приближают-ся друг к другу. Богатые больше не смеют (и не жела-ют) выставлять свое богатство напоказ. Наоборот, они предпочитают вести подчеркнуто богемный образ жизни. (В Париже молодые, да и не очень молодые жители богатых районов -- VIII, XVI -- валом валят на спектакли из жизни низов общества.) У рабочего и среднего служащего есть машина, приличная кварти-ра, телевизор. Рабочий перестал быть отверженным, который, прижавшись носом к стеклу, завистливо смотрит с улицы на праздник жизни. Стол у него, быть может, не очень изысканный, но зато сытный и здоро-вый.
А завтра будет еще лучше. Нас уверяют, что обще-ство достигнет такого изобилия, что сможет прокор-мить нетрудоспособных и неудачливых. Проблема уже не в том, чтобы производить то, что требует потреби-тель, но в том, чтобы убедить последнего потребить всю продукцию. Доказательство тому -расцвет рекла-мы. Чтобы пробудить аппетит у пещерных людей или индейских племен, не было нужды в рекламе. А в наши дни тому, кто не хочет выпускать товары себе в убы-ток, приходится соблазнять покупателей более эле-гантной машиной, более эротическим бельем, более роскошной обстановкой, короче говоря, искусственно создавать потребности.
Испокон веков считалось, что самое важное для страны -- выпуск продукции. Зачем, однако, выпус-кать предметы обихода, в которых становится все меньше и меньше нужды? Зачем выпускать товары, не пользующиеся спросом, -- ведь это ведет к серьезным кризисам. Получается, что в доме у рядового покупа-теля должны, как в музее, храниться горы сокровищ. У него есть крыша над головой, пища, машина, теле-визор? Не имеет значения, пусть изобретает себе
(607)
новые потребности. Если он их не испытывает, ему поможет реклама. Но разве не очевидно, что, "когда один и тот же механизм удовлетворяет спрос и создает его, личность уподобляется белке в колесе: она силит-ся поспеть за вращением колеса, которое вращается исключительно ее усилиями".
Ваш сверстник полагает, что время, когда компью-теры и машины будут делать все, а мужчины и женщи-ны будут дни и ночи напролет предаваться любовным забавам, спортивным играм и занятиям искусством, не за горами, следовательно, важно уже сейчас сократить рабочий день и снизить пенсионный возраст. Я не согласен с ним. Во-первых, я что-то не вижу, чтобы человечество изнывало от изобилия. Во многих стра-нах царят голод и нищета. Мы, богатые государства, должны оказать слаборазвитым странам серьезную по-мощь, как из человеколюбия, так и для того, чтобы предотвратить всемирную трагедию. Вот задача, кото-рая еще долго будет поглощать излишки промышлен-ной и сельскохозяйственной продукции.
Пойдем дальше: как можно утверждать, что жители богатых стран не испытывают ни в чем нужды? Мы каждый день читаем о том, что многим людям не хва-тает жилья (я имею в виду не роскошные виллы, а самые скромные квартиры); что не хватает больниц, а из тех, что есть, одни обветшали, другие плохо обору-дованы; что шоссейные дороги уже не отвечают по-требностям многочисленных автомобилистов; что классы в школах и лицеях переполнены; что для науч-ных исследований не хватает средств, что радио и те-левидение ввиду финансовых затруднений вынуждены сократить свои программы. И это вы называете изоби-лием? Нам, французам, предстоит еще работать и ра-ботать, чтобы достичь такого жизненного уровня, как в Америке; а американцам предстоит еще работать и работать, чтобы их государственные предприятия под-нялись до уровня частных; и всем нам, народам, живу-щим в довольстве, предстоит еще работать и работать, чтобы народы, живущие в нищете, начали жить по-че-ловечески. Не рано ли отказываться от труда и осуж-дать его основания?
(608)
Вначале действовал закон: "В поте лица твоего бу-дешь есть хлеб"*. Потом его то и дело стал заменять другой закон: "В поте лица чужого будешь есть хлеб". Вас прельщает закон: "В поте кнопок вычислительной машины будешь пить виски"? Быть может, такой день и настанет. Но до него еще далеко. Запросы людей самых разных слоев общества, особенно молодежи, неуклонно растут. А ведь вы не хуже меня знаете, что разделить можно только то, что имеешь.
Итак, я не думаю, что ваше поколение доживет до двухчасового рабочего дня и пенсии в тридцать лет. И слава богу. Вы имели бы слишком жалкий вид. Я всег-да мечтал написать "Путешествие на остров дунаси-нов" в духе Свифта. Имя этого народа происходит, если верить ученым, от английского слова do nothing'. Дунасины -- "люди, которые ничего не делают". Наука на их острове достигла такого уровня развития, что один-единственный человек может с помощью бата-льона вычислительных машин руководить всем -- вы-пуском продукции, ее распределением, досугом ос-тальных людей. Этого диктатора я назвал бы Голопо-эт*; на сей раз этимология греческая: "тот, кто делает все". Голопоэт ведает всем: политикой, экономикой, искусством. Дунасины проводят свою жизнь, лежа в постели в гигантских клиниках, где поддерживается постоянная температура. Каждое утро машины реги-стрируют их потребности: медикаменты, белье, пища;
Голопоэт нажимает кнопку -- и роботы делают все необходимое. Дунасины то занимаются любовью, то смотрят цветной стереотелевизор. Голопоэт несколько веков держал при себе группу писателей и режиссеров, чтобы поставить на ноги дунасинское телевидение. А теперь компьютер-творец, держа в своей памяти про-изведения прошлого, создает на их основе все новые и новые варианты, комбинации которых бесконечны. Остается вопрос о дофине. Ведь Голопоэт не бессмер-тен. Кто придет ему на смену, когда пробьет его час?
Но вернемся к вещам серьезным...
________________________________________________________________
Do nothing -- ничегонеделание (англ.}.
( 609)
_________________________________________________________________
О том, как руководить людьми
Я уже спрашивал вас: "Разве вы сможете руково-дить фабрикой, городом, страной, не зная ученых и их секретов"? А разве сможете вы руководить самими уче-ными -- теоретиками и практиками, -- не имея разум-ных представлений об обязанностях руководителя? Обстоятельства сложились так, что мне какое-то время пришлось быть начальником, и я могу поделиться своим опытом. У вас, человека способного и умного, есть шансы занять ответственный пост. Вы сами по-чувствуете трудности этого ремесла (ибо это ремесло). Впрочем, рассмотрим сначала иной, тоже вполне до-стойный вариант: вы не хотите ни "делать карьеру" в том смысле, какой обычно вкладывают в это слово, ни командовать людьми. Если вы занимаете такую пози-цию, я никогда не брошу в вас камень. Хорошо делать свое дело и наслаждаться жизнью, не ища славы, -- один из путей к счастью. Однако это подходит только душам, чуждым всякого честолюбия. Отказываясь от карьеры, человек должен быть твердо уверен в своих силах и не испытывать потребности самоутверждаться в борьбе с соперниками. Прежде чем избрать судьбу безвестного мудреца, убедитесь, что не пожалеете об этом.
Если, напротив, вы решите последовать общему примеру и ринетесь в бой, то вам следует изучить пружины общества. Вы человек незнатный и небога-тый. В былые времена вам было бы трудно, почти невозможно пробить себе дорогу. В нашу эпоху гром-кое имя открывает далеко не все двери, а богатство в начале жизненного пути расслабляет волю и потому не столько помогает, сколько вредит. Зато некоторые дипломы по-прежнему пользуются авторитетом. Окс-форд и Кембридж остаются самыми престижными учебными заведениями Англии. Во Франции наиболь-шие шансы преуспеть имеют выпускники Политехни-ческой школы и Эколь Нормаль. Чиновники из Ми-нистерства финансов, Государственного совета. Ком-мерческого суда, префектуры образуют мощные кор-порации. Именно эти люди стоят во главе государства.
(610)
Находятся смельчаки, которые обязаны своей карье-рой только себе, но и они окружают себя дипломиро-ванными специалистами. Если вы чувствуете в себе задатки ученого, писателя или художника, не вступай-те на проторенный путь, идите своей, одному вам из-вестной тропой, которая, быть может, приведет вас на вершину. Если же вы хотите просто сделать карьеру, то не пренебрегайте поддержкой коллег.
Принадлежность к коллективу дает большие пре-имущества. Известным врачам, крупным политичес-ким деятелям необходимы молодые помощники. Руко-водитель направляет их и помогает им определиться, более того, он оказывает большое влияние на их ми-ровоззрение. Нередко в ходе работы рождается пре-красная дружба, основанная на почтении и восхище-нии одной стороны и уважении и доверии другой. Порой начальник становится учителем, но это вещи совершенно разные. Ален был моим учителем; мне не нужно было от него ничего, кроме идей; ему не нужно было от меня ничего, кроме понимания. Крупный ру-ководитель требует большего. Он инстинктивно благо-волит к тем, кто преданно ему служит. Преуспевает тот, кто входит в курс всех дел, не говорит лишнего, но может дать по первому требованию необходимую справку. Я знал идеального заведующего канцелярией, идеальную секретаршу. Они были достойны оказанно-го им доверия. В противном случае они не занимали бы эти должности. "Деловые отношения не неиссякае-мый источник, откуда баловень судьбы может пить сколько душе угодно; я сравнил бы их с источником, откуда может пить лишь тот, кто позаботился о подаче воды" (Ален). У незаслуженной благосклонности корот-кий век.
Тем не менее на первый взгляд путь наверх часто начинается с пустяков. Знакомство завязывается за шахматной доской или за бильярдом. Любой большой начальник много работает и нуждается в разрядке. Тот или та, кто умеет вовремя оторвать его от дела и не-много развлечь, быстро становится своим человеком. У того, кто хорошо играет в шахматы или в теннис, умеет охотиться и ловить рыбу или, если начальник
(611)
человек образованный, может блеснуть в разговоре эрудицией и остроумием, много шансов преуспеть. Но помните: это еще далеко не все. Ни у сильного игрока, ни у очаровательной женщины ничего не получится, если они не умеют работать на совесть. Красивая сек-ретарша нравится больше, чем некрасивая. Но если она пишет с ошибками, забывает о деловых встречах и совершенно не разбирается в том, чем занимается шеф, ее не спасет никакая красота. Не все достойные люди добиваются успеха; никто не добивается успеха, не обладая достоинствами.
Вы человек достойный и довольно быстро сами станете руководителем. Тогда от вас потребуются и другие качества. Во-первых, объективность. Руководи-тель должен исходить из реального положения вещей и никогда не принимать желаемое за действительное. Он должен судить о ситуации непредвзято. Стоит ему начать смотреть на мир сквозь призму своих страс-тей -- и он пропал. Простой человек может порой быть самолюбивым. Самолюбивый руководитель опасен. Он хочет настоять на своем, не считаясь с фактами. Это невозможно. Будь Жоффр самолюбив, он не отдал бы приказ об отступлении, и французы не выиграли бы сражение на Марне. Настоящий руководитель может идти на обдуманный риск. Кто знает, не раздви-нет ли отвага границы возможного? В 1940 году англи-чанам казалось, что продолжать военные действия -- безумие; Черчилль пошел на риск и выиграл*. Впро-чем, в ту пору промедление было смерти подобно. Такие случаи редки. Промышленник, чьи склады зава-лены товарами, считает зазорным снизить выпуск про-дукции, но ничего не поделаешь. Цифры неумолимы. Здесь тоже нужно дать сигнал к отступлению и подо-ждать случая перейти в контратаку.
Однако трезвой и холодной рассудительности мало -- руководителю в не меньшей степени нужна пылкая и страстная душа. Он должен быть человеком сильным и волевым, способным воодушевить подчи-ненных. Если он любит свое дело, если интересы его совпадают с интересами родной страны, армии, в ко-торой он служит, фабрики, которой он управляет, его
(612)
беззаветная преданность передастся всем его сотруд-никам. Собранный и решительный, как ученый, ставя-щий важный эксперимент, он отдается исполнению замысла всем своим существом со всем, что есть в нем хорошего и дурного, со всеми своими причудами. Под-чиненные любят руководителя за его странности и вспышки гнева, сменяющиеся благодушием, за его резкие отповеди и остроумные шутки. Людям трудно привязаться к абстрактной функции, но они с радос-тью служат человеку из плоти и крови, если он талан-тлив. Заняв ответственный пост, продолжайте вести себя естественно. Ваши сотрудники полюбят вас за это еще больше.
Впрочем, такую раскованность можно себе позво-лить только в узком кругу. С большей частью подчи-ненных будьте справедливы, требовательны, велико-душны настолько, насколько позволяют интересы дела, дружелюбны без панибратства. Между начальни-ком и подчиненными должна существовать дистанция. Стойка "смирно" бывает не только физическая, но и моральная. Если вы заняли ответственный пост совсем юным, держитесь, как держался Бонапарт в Италии*. Заставьте себя уважать. Приучите тех, кем вы руково-дите, к мысли, что полученные от них сведения будут проверены. Вы не можете проконтролировать все (да в этом и нет нужды), но обязательно сделайте выбороч-ную проверку. В чтении смет, балансов, бюджетов есть своя суровая поэзия. Нагрянув неожиданно, можно поймать подчиненных на поразительных оплошнос-тях. Нападение японцев на Пирл-Харбор застигло аме-риканских солдат и офицеров врасплох. Ничто не дер-жится само собой. Когда кругом тишь да гладь, самые лучшие работники теряют бдительность. Ваша зада-ча -- время от времени преподносить своим сотрудни-кам здоровые сюрпризы и будить тех, кто начинает клевать носом.
Обходитесь без роскоши и излишеств. Жить в свое удовольствие и пользоваться авторитетом -- вещи не-совместимые. Вы предпочитаете удовольствие? Дело ваше. Но если вы выбираете авторитет, и те, кто вам подчиняются, и те, кто метит на ваше место, будут
(613)
пристально следить за вашей жизнью. Вам простят строгость, если вы будете строги и к самому себе. Английский двор соблюдает множество устаревших церемоний, но личная жизнь королевских особ, начи-ная с королевы Виктории, чаще всего была образцом скромности. Неурядицы в королевской семье ослабля-ют монархию. Вы не будете королем, но, быть может, станете правителем собственного маленького княжест-ва: учреждения, предприятия. Будьте на высоте поло-жения. Вспоминайте рассказ Киплинга "Человек, ко-торый захотел быть королем". Английский солдат бла-годаря своей храбрости встает во главе индийского племени горцев и властвует над ним безраздельно до тех пор, пока не влюбляется в женщину из этого пле-мени и не делает ее своей наложницей. Тут власти его приходит конец. Его считали полубогом, он оказался всего лишь человеком. Племя изгоняет его.
Вы можете возразить: "Людовик XIV ни в чем себе не отказывал, он устраивал пышные празднества, уто-пал в роскоши и тем не менее правил долго и счастли-во. Напротив, Людовик XVI, образец скромности и супружеской верности, подвергался преследованиям, был оклеветан и наконец казнен". Я отвечу, что при-чиной бедствий Людовика XVI была Мария Антуанет-та. Именно она навлекла на безвольного короля нена-висть всего народа. Меж тем эта очаровательная коро-лева предавалась лишь самым невинным развлечени-ям. Но она имела несчастье жить в эпоху, когда монар-хия теряла свой престиж, и давала своим панибратст-вом, которое мы с вами только что осудили, поводы к злословию. Любая женщина могла безнаказанно от-правиться в маске на бал в Оперу -- но не королева. Вы, желающий стать королем, выберите себе достой-ную королеву.
__________________________________________________________
Женщины
А теперь побеседуем о женщинах. Байрон говорил:
"Невозможно жить ни с ними, ни без них". Без жен-щин вам жить не придется -- вы будете жить с ними.
(614)
-- В вашем парадоксе есть доля истины, -- ответил я. -- В самом деле, средневековый рыцарь посвящал время охоте, битвам и поклонению даме сердца, а грек времен Перикла -- философии, легкой атлетике и по-литике. Я допускаю, что продолжительный досуг пере-воспитает людей нашего времени и привьет им вкус к достойному времяпрепровождению. Как-то раз меня попросили надписать мои книги в заводской библио-теке. Любознательность рабочих и работниц, их тяга к культуре живо тронули меня. Дешевые издания откры-вают народным массам доступ к творениям классиков и, несомненно, в чем-то изменяют их жизнь. Но если не хлебом единым жив человек, то и не чтением еди-ным. Боюсь, его одолеет скука, а скука -- мать войны.
Он пожал плечами.
-- Ваши опасения, -- сказал он, -- в наше время смешны. Войны больше не будет; все знают, что это слишком опасно... Мы требуем права на лень. Разве это не естественное состояние первобытных народов в
(602)
теплых странах? В наши дни благодаря центральному отоплению все страны стали теплыми. Вы раз сто пи-сали, что только досуг создает питательную среду для любви-страсти и психологического анализа. Почему же то, что было верно в XVII веке, перестало быть верным в веке XX? На протяжении большей части жизни любовь -- самый приятный способ препровож-дения времени.
-- Конечно, но для расцвета любви-страсти, любви-чувства нужен был определенный моральный климат, складывавшийся под влиянием религиозных запретов, уважения к женщине, целомудренного языка. Сегодня, как вы мне сами сказали, большая часть молодежи не верит в бога, верующее меньшин-ство находит возможность договориться с небесами. О каком уважении к женщине может идти речь, когда она демонстрирует свою наготу на пляже, на экране, на сцене. Покров тайны сорван раз и навсегда. Что же касается целомудренного языка, то уж и не знаю, где его искать. Все говорят всJ, включая самые грубые слова. Чтобы избежать насмешек, самые робкие рома-нисты считают своим долгом называть не только кошку кошкой, но каждый орган человеческого тела его лаконичным непечатным наименованием. В ре-зультате любовь сводится к играм в постели, на диване или на траве.
-- Приятным играм.
-- Приятным, но однообразным. Тысяча три лю-бовницы искушают того, кто еще не знал женщин или знал их мало. Начиная с тридцатой появляются отвра-щение и скука.
-- Я не согласен с вами, -- сказал он. -- Физичес-кая любовь -искусство, требующее постоянной тре-нировки. Фантазия и изощренность помогают достичь в нем высокого мастерства.
-- В один прекрасный день изнеженное и развра-щенное общество, прогнив окончательно, рухнет. Ис-тория Древнего Востока, античности -- прекрасные тому примеры. Половые органы даны нам, чтобы про-должать род, вдобавок половой акт доставляет нам немалое удовольствие. Но позвольте только этой тяге
(603)
к удовольствию полностью подчинить себе жизнь тела и духа, и она убьет вас.
-- Чудесная смерть.
-- Отдельный человек может так говорить, но целый народ -- нет. Он обязан -- и склонен -- доро-жить своей жизнью. Да и отдельный человек тоже... "Душа развратника, -- говорил Монтескье, -- презира-ет его тело". Ему вторит Ален: "Разврат -- это круше-ние любви, как жестокость -- крушение честолюбия".
-- Все эти слова для меня пустой звук, -- сказал он. -- Обилие увлечений -- не разврат, а просто об-новление удовольствия путем смены партнера. Вы же сами цитировали ГJте: "Всякое начало любезно серд-цу". Я мечтаю, чтобы вся моя жизнь состояла из начал.
-- Вы увидите, что это непросто. Пора начал про-ходит. Я верю, что любовь украсит ваш досуг, но не думаю, что она заменит вам все. Тяга к искусству, спорту, путешествиям гораздо долговечнее.
На этом я прощаюсь с моим гостем и возвращаюсь к вам, чтобы посоветовать вам смолоду выбрать какой-нибудь вид спорта и овладеть им в совершенстве. Бла-годаря этому вы вступите в братство, объединяющее народы, расы, классы. Если вы прыгаете с шестом выше чем на пять метров, если вы пробегаете стомет-ровку за десять с небольшим секунд, вы становитесь членом самого закрытого из клубов. Хорошо играя в теннис, футбол, регби, вы едва ли не в любом уголке земли будете чувствовать себя как дома. Спорт -бес-корыстная деятельность, которая чудесно заполняет свободное время. Спортивные игры на воде и на берегу придадут в ваших глазах новое очарование горам, морю и женщинам.
Нужно ли вам заниматься каким-нибудь искусст-вом? Искусство -- не игра, самое великое искусство является одновременно и самым серьезным. Оно дарит душе свободу и покой. Искусство даст вам то, в чем отказывает жизнь, -- мир, "внятный не разуму, а чув-ствам". Самый лютый враг душевного равновесия -воображение. Оно рисует нам будущее, полное невзгод и опасностей. Оно будит воспоминание о прошлом, погружая нас в пустые грезы о том, что могло бы
(604)
случиться--и не случилось. Искусство заворожит вас зрелищами, неподвластными вашему воображению. Общение с госпожой Бовари совершенно безопасно, вам не надо ни уличать, ни спасать ее. На сцене вы увидите людей безумных, неблагодарных, жалких. В жизни их драмы выбили бы вас из колеи. Сидя в зрительном зале, вы мирно наблюдаете за ними и очи-щаетесь от своих страстей. Искусство предлагает духу то, в чем жизнь ему отказывает: единство созерцания и душевного спокойствия.
Вы сказали мне, что кино -- прекрасное искусство;
согласен. Нельзя сказать, чтобы оно часто радовало зрителей шедеврами. Есть масса посредственных и даже плохих фильмов. Но то же можно сказать и о книгах. Мне случалось пережить в кино большое по-трясение ("Улица"*, "Короткая встреча"*, "Непоседа"), иногда у меня захватывало дух от неожиданности ("В прошлом году в Мариенбаде"*, "Клео от пяти до семи"', "Земляничная поляна"'). Видел я и кинокоме-дии, не уступающие лучшим театральным постанов-кам: "Положение обязывает"', "Все или ничего"*. Такие фильмы доказывают, что кино в самом деле прекрасное искусство, пожалуй, оно лучше всего от-влекает нас от наших собственных забот и тревог. Вы полагаете, что в будущем появятся кинорежиссеры, которые займут в истории искусств такое же место, как писатели и драматурги. Почему бы и нет?
Что касается телевидения, оно могло бы оказать вам и вашим сверстникам неоценимые услуги. Этот маленький экран даст вам возможность высказать то, что вы чувствуете, миллионам зрителей. Какой удоб-ный случай и какое сильное искушение! Быть может культура чувств и образ мыслей ваших потомков зави-сят от того, как вы используете это чудесное средство обучения. Уже сейчас в каждой (или почти в каждой) семье каждый вечер люди включают телевизор, смот-рят, слушают, обсуждают увиденное и услышанное. Уже сейчас часть свободного времени люди проводят перед голубым экраном. Уже сейчас очевидно, что по-всюду телевидение объединяет людей независимо от их пола, класса и даже национальности. Ах! если бы я
(605)
был так же молод, как вы, я бы занялся этим искусст-вом, вернее, попытался бы превратить его в искусство. Создать во Франции телевидение, достойное Мольера и Бальзака, -- да, этому стоит посвятить жизнь. Вот это была бы пирамида!
Роль массовой культуры будет неуклонно возрас-тать. Она царит "там, где не властны ни работа, ни праздники, ни семья... Суррогатом великих ценностей становятся великие суррогаты" (Эдгар Морен'). Не за-рабатывая больше хлеб в поте лица своего, часть чело-вечества превращается в соглядатаев. Мужчины пред-почитают проявлять свое мужское достоинство, глядя спортивные передачи да гангстерские фильмы. По правде говоря, я побаиваюсь, как бы насилие в искус-стве не породило насилие в жизни. Роман "Так дерутся мужчины" претворился в жизнь, Джеймс Бонд вдох-новляет вооруженные ограбления. В чести только мо-лодежь. Стариков ни в грош не ставят, и им приходит-ся молодиться. "Джеймс Дин -- Шелли массовой куль-туры"*. Лично я думаю, что все возрасты жизни имеют право на уважение. И общество, где не почитают ста-риков, и общество, где не любят молодежь, равно не-совершенны.
____________________________________________________________
Общество изобилия
Прежде чем пойти дальше, я хочу вернуться к спору с вашим ровесником. "Добродетели, которые вы про-поведуете, -- говорил он мне, -- имели, быть может, смысл в ту эпоху, когда человеку, чтобы выжить, при-ходилось трудиться не покладая рук, в эпоху, когда всего не хватало, когда изобилие было привилегией одного класса. Однако мы надеемся, что уже завтра все будут жить безбедно, женщины получат возможность не работать, мужчины -- выходить на пенсию в пять-десят или даже в сорок лет. Мы надеемся, что наше поколение избавится от всех ваших предрассудков, всех ваших традиций, всех ваших угрызений совести, потому что добьется самой последней свободы -- сво-боды роскоши".
(606)
Да, все это мне известно, я читал книгу знаменито-го американского профессора Гэлбрейта "Общество изобилия"*. Он утверждает, что в Соединенных Штатах число граждан, которым не хватает пищи, одежды, жилья, с каждым днем сокращается. Островки беднос-ти все еще существуют? Они вот-вот исчезнут. Уже и сейчас образы жизни различных классов приближают-ся друг к другу. Богатые больше не смеют (и не жела-ют) выставлять свое богатство напоказ. Наоборот, они предпочитают вести подчеркнуто богемный образ жизни. (В Париже молодые, да и не очень молодые жители богатых районов -- VIII, XVI -- валом валят на спектакли из жизни низов общества.) У рабочего и среднего служащего есть машина, приличная кварти-ра, телевизор. Рабочий перестал быть отверженным, который, прижавшись носом к стеклу, завистливо смотрит с улицы на праздник жизни. Стол у него, быть может, не очень изысканный, но зато сытный и здоро-вый.
А завтра будет еще лучше. Нас уверяют, что обще-ство достигнет такого изобилия, что сможет прокор-мить нетрудоспособных и неудачливых. Проблема уже не в том, чтобы производить то, что требует потреби-тель, но в том, чтобы убедить последнего потребить всю продукцию. Доказательство тому -расцвет рекла-мы. Чтобы пробудить аппетит у пещерных людей или индейских племен, не было нужды в рекламе. А в наши дни тому, кто не хочет выпускать товары себе в убы-ток, приходится соблазнять покупателей более эле-гантной машиной, более эротическим бельем, более роскошной обстановкой, короче говоря, искусственно создавать потребности.
Испокон веков считалось, что самое важное для страны -- выпуск продукции. Зачем, однако, выпус-кать предметы обихода, в которых становится все меньше и меньше нужды? Зачем выпускать товары, не пользующиеся спросом, -- ведь это ведет к серьезным кризисам. Получается, что в доме у рядового покупа-теля должны, как в музее, храниться горы сокровищ. У него есть крыша над головой, пища, машина, теле-визор? Не имеет значения, пусть изобретает себе
(607)
новые потребности. Если он их не испытывает, ему поможет реклама. Но разве не очевидно, что, "когда один и тот же механизм удовлетворяет спрос и создает его, личность уподобляется белке в колесе: она силит-ся поспеть за вращением колеса, которое вращается исключительно ее усилиями".
Ваш сверстник полагает, что время, когда компью-теры и машины будут делать все, а мужчины и женщи-ны будут дни и ночи напролет предаваться любовным забавам, спортивным играм и занятиям искусством, не за горами, следовательно, важно уже сейчас сократить рабочий день и снизить пенсионный возраст. Я не согласен с ним. Во-первых, я что-то не вижу, чтобы человечество изнывало от изобилия. Во многих стра-нах царят голод и нищета. Мы, богатые государства, должны оказать слаборазвитым странам серьезную по-мощь, как из человеколюбия, так и для того, чтобы предотвратить всемирную трагедию. Вот задача, кото-рая еще долго будет поглощать излишки промышлен-ной и сельскохозяйственной продукции.
Пойдем дальше: как можно утверждать, что жители богатых стран не испытывают ни в чем нужды? Мы каждый день читаем о том, что многим людям не хва-тает жилья (я имею в виду не роскошные виллы, а самые скромные квартиры); что не хватает больниц, а из тех, что есть, одни обветшали, другие плохо обору-дованы; что шоссейные дороги уже не отвечают по-требностям многочисленных автомобилистов; что классы в школах и лицеях переполнены; что для науч-ных исследований не хватает средств, что радио и те-левидение ввиду финансовых затруднений вынуждены сократить свои программы. И это вы называете изоби-лием? Нам, французам, предстоит еще работать и ра-ботать, чтобы достичь такого жизненного уровня, как в Америке; а американцам предстоит еще работать и работать, чтобы их государственные предприятия под-нялись до уровня частных; и всем нам, народам, живу-щим в довольстве, предстоит еще работать и работать, чтобы народы, живущие в нищете, начали жить по-че-ловечески. Не рано ли отказываться от труда и осуж-дать его основания?
(608)
Вначале действовал закон: "В поте лица твоего бу-дешь есть хлеб"*. Потом его то и дело стал заменять другой закон: "В поте лица чужого будешь есть хлеб". Вас прельщает закон: "В поте кнопок вычислительной машины будешь пить виски"? Быть может, такой день и настанет. Но до него еще далеко. Запросы людей самых разных слоев общества, особенно молодежи, неуклонно растут. А ведь вы не хуже меня знаете, что разделить можно только то, что имеешь.
Итак, я не думаю, что ваше поколение доживет до двухчасового рабочего дня и пенсии в тридцать лет. И слава богу. Вы имели бы слишком жалкий вид. Я всег-да мечтал написать "Путешествие на остров дунаси-нов" в духе Свифта. Имя этого народа происходит, если верить ученым, от английского слова do nothing'. Дунасины -- "люди, которые ничего не делают". Наука на их острове достигла такого уровня развития, что один-единственный человек может с помощью бата-льона вычислительных машин руководить всем -- вы-пуском продукции, ее распределением, досугом ос-тальных людей. Этого диктатора я назвал бы Голопо-эт*; на сей раз этимология греческая: "тот, кто делает все". Голопоэт ведает всем: политикой, экономикой, искусством. Дунасины проводят свою жизнь, лежа в постели в гигантских клиниках, где поддерживается постоянная температура. Каждое утро машины реги-стрируют их потребности: медикаменты, белье, пища;
Голопоэт нажимает кнопку -- и роботы делают все необходимое. Дунасины то занимаются любовью, то смотрят цветной стереотелевизор. Голопоэт несколько веков держал при себе группу писателей и режиссеров, чтобы поставить на ноги дунасинское телевидение. А теперь компьютер-творец, держа в своей памяти про-изведения прошлого, создает на их основе все новые и новые варианты, комбинации которых бесконечны. Остается вопрос о дофине. Ведь Голопоэт не бессмер-тен. Кто придет ему на смену, когда пробьет его час?
Но вернемся к вещам серьезным...
________________________________________________________________
Do nothing -- ничегонеделание (англ.}.
( 609)
_________________________________________________________________
О том, как руководить людьми
Я уже спрашивал вас: "Разве вы сможете руково-дить фабрикой, городом, страной, не зная ученых и их секретов"? А разве сможете вы руководить самими уче-ными -- теоретиками и практиками, -- не имея разум-ных представлений об обязанностях руководителя? Обстоятельства сложились так, что мне какое-то время пришлось быть начальником, и я могу поделиться своим опытом. У вас, человека способного и умного, есть шансы занять ответственный пост. Вы сами по-чувствуете трудности этого ремесла (ибо это ремесло). Впрочем, рассмотрим сначала иной, тоже вполне до-стойный вариант: вы не хотите ни "делать карьеру" в том смысле, какой обычно вкладывают в это слово, ни командовать людьми. Если вы занимаете такую пози-цию, я никогда не брошу в вас камень. Хорошо делать свое дело и наслаждаться жизнью, не ища славы, -- один из путей к счастью. Однако это подходит только душам, чуждым всякого честолюбия. Отказываясь от карьеры, человек должен быть твердо уверен в своих силах и не испытывать потребности самоутверждаться в борьбе с соперниками. Прежде чем избрать судьбу безвестного мудреца, убедитесь, что не пожалеете об этом.
Если, напротив, вы решите последовать общему примеру и ринетесь в бой, то вам следует изучить пружины общества. Вы человек незнатный и небога-тый. В былые времена вам было бы трудно, почти невозможно пробить себе дорогу. В нашу эпоху гром-кое имя открывает далеко не все двери, а богатство в начале жизненного пути расслабляет волю и потому не столько помогает, сколько вредит. Зато некоторые дипломы по-прежнему пользуются авторитетом. Окс-форд и Кембридж остаются самыми престижными учебными заведениями Англии. Во Франции наиболь-шие шансы преуспеть имеют выпускники Политехни-ческой школы и Эколь Нормаль. Чиновники из Ми-нистерства финансов, Государственного совета. Ком-мерческого суда, префектуры образуют мощные кор-порации. Именно эти люди стоят во главе государства.
(610)
Находятся смельчаки, которые обязаны своей карье-рой только себе, но и они окружают себя дипломиро-ванными специалистами. Если вы чувствуете в себе задатки ученого, писателя или художника, не вступай-те на проторенный путь, идите своей, одному вам из-вестной тропой, которая, быть может, приведет вас на вершину. Если же вы хотите просто сделать карьеру, то не пренебрегайте поддержкой коллег.
Принадлежность к коллективу дает большие пре-имущества. Известным врачам, крупным политичес-ким деятелям необходимы молодые помощники. Руко-водитель направляет их и помогает им определиться, более того, он оказывает большое влияние на их ми-ровоззрение. Нередко в ходе работы рождается пре-красная дружба, основанная на почтении и восхище-нии одной стороны и уважении и доверии другой. Порой начальник становится учителем, но это вещи совершенно разные. Ален был моим учителем; мне не нужно было от него ничего, кроме идей; ему не нужно было от меня ничего, кроме понимания. Крупный ру-ководитель требует большего. Он инстинктивно благо-волит к тем, кто преданно ему служит. Преуспевает тот, кто входит в курс всех дел, не говорит лишнего, но может дать по первому требованию необходимую справку. Я знал идеального заведующего канцелярией, идеальную секретаршу. Они были достойны оказанно-го им доверия. В противном случае они не занимали бы эти должности. "Деловые отношения не неиссякае-мый источник, откуда баловень судьбы может пить сколько душе угодно; я сравнил бы их с источником, откуда может пить лишь тот, кто позаботился о подаче воды" (Ален). У незаслуженной благосклонности корот-кий век.
Тем не менее на первый взгляд путь наверх часто начинается с пустяков. Знакомство завязывается за шахматной доской или за бильярдом. Любой большой начальник много работает и нуждается в разрядке. Тот или та, кто умеет вовремя оторвать его от дела и не-много развлечь, быстро становится своим человеком. У того, кто хорошо играет в шахматы или в теннис, умеет охотиться и ловить рыбу или, если начальник
(611)
человек образованный, может блеснуть в разговоре эрудицией и остроумием, много шансов преуспеть. Но помните: это еще далеко не все. Ни у сильного игрока, ни у очаровательной женщины ничего не получится, если они не умеют работать на совесть. Красивая сек-ретарша нравится больше, чем некрасивая. Но если она пишет с ошибками, забывает о деловых встречах и совершенно не разбирается в том, чем занимается шеф, ее не спасет никакая красота. Не все достойные люди добиваются успеха; никто не добивается успеха, не обладая достоинствами.
Вы человек достойный и довольно быстро сами станете руководителем. Тогда от вас потребуются и другие качества. Во-первых, объективность. Руководи-тель должен исходить из реального положения вещей и никогда не принимать желаемое за действительное. Он должен судить о ситуации непредвзято. Стоит ему начать смотреть на мир сквозь призму своих страс-тей -- и он пропал. Простой человек может порой быть самолюбивым. Самолюбивый руководитель опасен. Он хочет настоять на своем, не считаясь с фактами. Это невозможно. Будь Жоффр самолюбив, он не отдал бы приказ об отступлении, и французы не выиграли бы сражение на Марне. Настоящий руководитель может идти на обдуманный риск. Кто знает, не раздви-нет ли отвага границы возможного? В 1940 году англи-чанам казалось, что продолжать военные действия -- безумие; Черчилль пошел на риск и выиграл*. Впро-чем, в ту пору промедление было смерти подобно. Такие случаи редки. Промышленник, чьи склады зава-лены товарами, считает зазорным снизить выпуск про-дукции, но ничего не поделаешь. Цифры неумолимы. Здесь тоже нужно дать сигнал к отступлению и подо-ждать случая перейти в контратаку.
Однако трезвой и холодной рассудительности мало -- руководителю в не меньшей степени нужна пылкая и страстная душа. Он должен быть человеком сильным и волевым, способным воодушевить подчи-ненных. Если он любит свое дело, если интересы его совпадают с интересами родной страны, армии, в ко-торой он служит, фабрики, которой он управляет, его
(612)
беззаветная преданность передастся всем его сотруд-никам. Собранный и решительный, как ученый, ставя-щий важный эксперимент, он отдается исполнению замысла всем своим существом со всем, что есть в нем хорошего и дурного, со всеми своими причудами. Под-чиненные любят руководителя за его странности и вспышки гнева, сменяющиеся благодушием, за его резкие отповеди и остроумные шутки. Людям трудно привязаться к абстрактной функции, но они с радос-тью служат человеку из плоти и крови, если он талан-тлив. Заняв ответственный пост, продолжайте вести себя естественно. Ваши сотрудники полюбят вас за это еще больше.
Впрочем, такую раскованность можно себе позво-лить только в узком кругу. С большей частью подчи-ненных будьте справедливы, требовательны, велико-душны настолько, насколько позволяют интересы дела, дружелюбны без панибратства. Между начальни-ком и подчиненными должна существовать дистанция. Стойка "смирно" бывает не только физическая, но и моральная. Если вы заняли ответственный пост совсем юным, держитесь, как держался Бонапарт в Италии*. Заставьте себя уважать. Приучите тех, кем вы руково-дите, к мысли, что полученные от них сведения будут проверены. Вы не можете проконтролировать все (да в этом и нет нужды), но обязательно сделайте выбороч-ную проверку. В чтении смет, балансов, бюджетов есть своя суровая поэзия. Нагрянув неожиданно, можно поймать подчиненных на поразительных оплошнос-тях. Нападение японцев на Пирл-Харбор застигло аме-риканских солдат и офицеров врасплох. Ничто не дер-жится само собой. Когда кругом тишь да гладь, самые лучшие работники теряют бдительность. Ваша зада-ча -- время от времени преподносить своим сотрудни-кам здоровые сюрпризы и будить тех, кто начинает клевать носом.
Обходитесь без роскоши и излишеств. Жить в свое удовольствие и пользоваться авторитетом -- вещи не-совместимые. Вы предпочитаете удовольствие? Дело ваше. Но если вы выбираете авторитет, и те, кто вам подчиняются, и те, кто метит на ваше место, будут
(613)
пристально следить за вашей жизнью. Вам простят строгость, если вы будете строги и к самому себе. Английский двор соблюдает множество устаревших церемоний, но личная жизнь королевских особ, начи-ная с королевы Виктории, чаще всего была образцом скромности. Неурядицы в королевской семье ослабля-ют монархию. Вы не будете королем, но, быть может, станете правителем собственного маленького княжест-ва: учреждения, предприятия. Будьте на высоте поло-жения. Вспоминайте рассказ Киплинга "Человек, ко-торый захотел быть королем". Английский солдат бла-годаря своей храбрости встает во главе индийского племени горцев и властвует над ним безраздельно до тех пор, пока не влюбляется в женщину из этого пле-мени и не делает ее своей наложницей. Тут власти его приходит конец. Его считали полубогом, он оказался всего лишь человеком. Племя изгоняет его.
Вы можете возразить: "Людовик XIV ни в чем себе не отказывал, он устраивал пышные празднества, уто-пал в роскоши и тем не менее правил долго и счастли-во. Напротив, Людовик XVI, образец скромности и супружеской верности, подвергался преследованиям, был оклеветан и наконец казнен". Я отвечу, что при-чиной бедствий Людовика XVI была Мария Антуанет-та. Именно она навлекла на безвольного короля нена-висть всего народа. Меж тем эта очаровательная коро-лева предавалась лишь самым невинным развлечени-ям. Но она имела несчастье жить в эпоху, когда монар-хия теряла свой престиж, и давала своим панибратст-вом, которое мы с вами только что осудили, поводы к злословию. Любая женщина могла безнаказанно от-правиться в маске на бал в Оперу -- но не королева. Вы, желающий стать королем, выберите себе достой-ную королеву.
__________________________________________________________
Женщины
А теперь побеседуем о женщинах. Байрон говорил:
"Невозможно жить ни с ними, ни без них". Без жен-щин вам жить не придется -- вы будете жить с ними.
(614)