Андрей, опершись руками о колени, настороженно вслушивался, в то, что говорил следователь. Тот продолжал раскидывать рамсы:
– Но я могу устроить, чтобы материалы пошли не в ГСУ, а к нам в следственное управление прокуратуры. Мы будем вести следствие так, что ты получишь… года три условно, прокурор будет ходатайствовать для тебя условный срок и судья вынесет именно такой приговор, а может даже тебя оправдают.
– Было бы очень здорово!
Сташин озвучил условия: необходимо дать показания против Капранова. Бесстрастные глаза следователя столкнулись со встревоженными глазами Андрея.
– Против Капранова?!
– Ну а что, тебе не привыкать, – усмехнулся Сташин. – У него есть чёткая мотивация к убийству Крылова… впрочем, как и у тебя… что касается Капранова – он подал заявку на участие в Лукойловском тендере на строительство нескольких крупных объектов в Красноармейском районе, а Крылов, сотрудник службы экономической безопасности, обнаружил, что информация в поданных документах недостоверна и фальсифицирована, и потребовал отстранить Стройхолдинг от участия в тендере.
И он резюмировал:
– Мотив налицо, теперь нам надо собрать улики, изобличающие Капранова.
Андрей беспокойно заёрзал:
– Ну а чем я могу помочь?
Не обращая внимания на нервозность Андрея, Сташин подытожил итог разговора:
– Сейчас мне нужно от тебя принципиальное согласие. В течение недели я подготовлю твои показания, вызову тебя, чтобы ты ознакомился и подписал их. Потом ты повторишь их на суде – всё, как в прошлый раз.
С сожалением вздохнув, Андрей витиевато пообещал «сделать всё, что в его силах».
Разговор со следователем был хорошим поводом поразмышлять и посмотреть задумчиво в окно часок-другой. Однако, времена, когда Андрей справлялся с любой ситуацией, стоило лишь немного пораскинуть мозгами, уходили в прошлое, и наступали другие – когда можно сутками сидеть в позе лотоса на берегу реки, но так и не дождаться вдохновения. Раньше, когда он принимал важные решения, то представлял себе некоего мудрого наставника, который даёт важные советы и одобряет действия, а теперь у него появилось ощущение, будто на него смотрит дьявол и смеётся над его поведением.
Его кредитная история была достаточно длинной и непростой. Началась она в 2001 году в Кировском филиале Волгопромбанка (г. Волгоград), где он получил свой первый кредит в размере 400,000 рублей. Ссуда была получена по договорённости, на условиях отката 10 % управляющему филиалом, и на кредитный комитет была подана подправленная бухгалтерская отчётность – бухгалтерский баланс и отчёт о прибылях и убытках, где были завышены финансовые показатели прибыльности; кроме того, предметом залога был несуществующий товар в обороте, фактическое наличие которого никто не проверял. В дальнейшем, получение кредита таким образом было поставлено на поток, последний транш объёмом 10 миллионов рублей вообще был получен под залог чужого оборудования (принадлежащая волгоградскому областному кардиоцентру ультразвуковая установка Acuson 128 XP), и к середине 2005 года общая задолженность перед Волгопромбанком достигла 20 миллионов рублей. В том же 2005 году на Совинкоме начались проблемы и на фоне расползающихся слухов о неблагополучном положении фирмы пошли задержки выплаты процентов по кредиту. Банкиры забеспокоились, Андрея стали вызывать в службу безопасности банка для проработки. Он уговорил одного высокопоставленного чиновника, чтобы тот убедил председателя правления Волгопромбанка пойти навстречу, не включать свой карательный аппарат, сесть за стол переговоров и найти какой-то компромисс. Что и было сделано. Андрей пришёл к руководству банка на аудиенцию, на которой договорились следующим образом: он погашает половину долга, после чего банк перекредитовывает его на другую, чистую фирму – Экссон, над которой нет угрозы банкротства. То есть, кредитует Экссон десятью миллионами, а Андрей в течение полугода возвращает банку те 10 миллионов, что остались на Совинкоме. В итоге за ним вместо 20-ти останется 10 миллионов долга, и этот долг будет не на проблемном Совинкоме, а на благополучном Экссоне.
К началу 2006 года Андрей выполнил то, что пообещал: закрыл половину своей задолженности перед Волгопромбанком, но банкиры своё слово не сдержали – они не стали его перекредитовывать на Экссон, более того, начали кошмарить через своих безопасников: надоедать звонками, требованиями ежедневной явки для проработки, требованием подписать договор личной ответственности (кредит был оформлен на фирму, на общество с ограниченной ответственнстью, и в случае банкротства с хозяина снималась вся ответственность по долгам), угрожающими визитами по месту прописки, распространением компрометирующей информации среди бизнес-партнёров и так далее, в общем, они создали абсолютно невыносимые условия для работы. В итоге Андрей сменил телефон и вообще перестал контактировать с сотрудниками Волгопромбанка. Тогда они вышли на УНП, чтобы возбудить уголовное дело и угрозой уголовного срока заставить Андрея погасить оставшуюся задолженность.
Аналогичная непростая ситуация сложилась с петербургским филиалом Газпромбанка, долг которому также составлял 10 миллионов рублей. Какие шаги предпринимал этот банк для взыскания долга, Андрей не знал, так как давно утратил контакт с его сотрудниками.
Чтобы получить необходимую сумму для внесения в уставный фонд Экссона, с осени 2005 года Андрей стал пробивать кредит в различных банках. Ссуду планировалось получить не на проблемный Совинком, на который, как из рога изобилия, сыпались предарбитражные письма и над которым нависла угроза банкротства, а на вполне благополучный Экссон. Через знакомых Андрей выходил на ответственных работников различных банков (как правило, это были сотрудники службы безопасности), подавал вполне солидный пакет документов, залогом служило всё то же медоборудование, которое по договорённости предоставлял Волгоградский областной кардиоцентр (для единственного показа банкирам), однако, куда бы он ни обращался, везде всё проходило по одному и тому же сценарию: его хорошо принимали, осматривали залог, подписывали соответствующие документы… а потом включали динамо. На кредитный комитет его пакет документов не попадал, но и отказа ему не давали. Просто отмахивались вежливыми отговорками и просили «немного подождать». Так он проходил банк за банком – будто грыз камни. В мае 2006 года, когда один и тот же сценарий повторился в девятом по счёту банке, Андрею стало ясно, что он пошёл не тем путём и зря тратит время.
Сложилась парадоксальная ситуация: все кредиты, которые он легко получал до этого, брались на то, чтобы затыкать дыры, возникшие из-за непродуманной финансовой политики; а сейчас, когда он впервые в жизни пытается взять кредит на реальное дело, когда впервые в обосновании кредита написана чистая правда – никто не хочет его кредитовать!
А в начале лета 2006-го года ему позвонил один знакомый и предложил взять необходимую сумму не на фирму, а на физическое лицо. Конечно, частнику не дадут пятнадцать миллионов, но можно одновременно обратиться в десять-пятнадцать банков и таким образом набрать необходимую сумму. Неудачи со взятием кредита на юридическое лицо он объяснил тем, что Совинком и его директора занесли в стоп-лист, а поскольку Экссон является аффилированной структурой, то эта фирма также попадает в чёрный список. При получении кредита на частное лицо эту преграду можно обойти.
Это было интересное предложение, но было одно «но»: посредник требовал 25 % (тогда как при получении кредита на фирму нужно было заплатить всего 10 % комиссионных).
Желание Андрея как можно скорее вернуться в Петербург было так велико, что он подписался на эти кабальные условия. Дело оказалось не таким простым, как говорил о нём знакомый, первые пять банков с ходу отказали в ссуде, несмотря на связи с безопасниками, но в начале осени дело сдвинулось с мёртвой точки и Андрей получил первые 100 тысяч в банке «Авангард». Далее раскошелились ещё три банка на общую сумму миллион рублей, пятым по счёту стал Альфа-Банк. Все эти деньги были отправлены компаньонам в Петербург в счёт пополнения уставного фонда. Погашать кредиты Андрей рассчитывал с получаемых на Экссоне дивидендов.
Он рассматривал своё нынешнее положение как временную трудность, понимал, что необходимо потуже затянуть пояс и работать, бороться, сжав зубы, но его не могли не тяготить условия, в которых он находился. И если переговоры с банкирами, силовиками, «решальщиками вопросов» никак не раздражали его – то была рутина, к которой он привык, примерно так же когда-то выглядела его бизнес-практика, он находился в привычной среде, то работа на оптово-строительном рынке была ударом по его самолюбию. В далёком 1996 году он начинал свою карьеру в качестве менеджера отдела продаж – носился по городу с прайс-листами и навязывал свой товар. Ему было 24 года, но уже тогда он считал это занятие ниже своего достоинства. И ему очень быстро удалось преодолеть эту фазу бестолковой беготни, он даже не успел понять, насколько это унизительно. Он стал региональным менеджером в Alcon Pharmaceuticals (американская компания – производитель медоборудования), потом открыл свою собственную фирму – Совинком. Все его деловые встречи проходили на высоком уровне и неизменно заканчивались подписанием крупных сделок. А что сейчас?! Он вынужден общаться со всякими работягами, с прорабами, инженерами – даже не с руководителями отдела снабжения, не говоря уже о генеральных директорах! И даже эти шнурки воротили нос, и приходилось изрядно попотеть, чтобы провести сделку на какие-то жалкие сто тысяч, тогда как ещё год назад он обращал свой благосклонный взор только на проекты от шести нулей.
Итак, за последний год Андрей существенно потерял в доходах, но прежние привычки остались и примерять на себя новый образ жизни никак не хотелось. Одним из неудобств было отсутствие личного транспорта – свой тюнингованный Мицубиси Паджеро он продал в сентябре 2006-го, а вырученые деньги опять же внёс в уставный фонд Экссона. Дело в том, что эту приметную машину все знали и многие преследователи-кредиторы уже положили на неё глаз. В середине лета 2006-го, когда он ещё общался с представителями Газпромбанка, они прямо говорили, что пора бы приступить к реализации имущества, чтобы вырученными деньгами погашать просроченный кредит. После этого Андрей прекратил общение с ними, а джип продал, чтобы он никому не мозолил глаза.
Теперь, в октябре, он вдруг остро почувствовал нехватку колёс и решил прикупить какой-нибудь бюджетный автомобиль. Ему приглянулся Мицубиси Галант, который срочно продавал один знакомый всего за 230,000 рублей – в хорошем состоянии, с небольшим пробегом, правда, с правым рулём. Андрей совершил тест-драйв, ему всё понравилось и он было собрался оплатить его с тех денег, что получил в Альфа-Банке, но в последний момент передумал. «Первым делом – бизнес!» – подумал он и решил для покупки машины воспользоваться следующим кредитом.
Он обсудил это с Катей во время телефонного разговора в четверг вечером.
– О, праворукая япошка – я это поддерживаю! У моего отца была такая.
– Ну, а как тебе Жук? – спросил он (ему предлагали ещё и Фольксваген Жук за чисто символические деньги).
– Ну не-е-е! Я, конечно, люблю девчачьи машинки, но не до такой же степени. Мне нравится что-то более солидное.
Этот день был замечателен ещё тем, что Арбитражный суд признал Совинком банкротом – эту новость сообщил конкурсный управляющий, свой человек из юридической конторы, которая взялась банкротить фирму. Начиналось конкурсное производство, в ходе которого арбитражный управляющий должен реализовывать имущество должника, а вырученными средствами расплачиваться с кредиторами. Проблема была в том, что отражённое в балансе имущество на самом деле отсутствовало…
Странным образом не позвонили Спирины, пятница-суббота – обычно это были их дни. И Андрей присоединился к коллегам, собравшимся после работы на квартире у одной сотрудницы. Она проживала неподалёку от оптово-строительного рынка, на улице Тулака. Как обычно, всё это вылилось в алкошабаш – много выпивали, громко орали песни под караоке.
В начале одиннадцатого у Андрея зазвонил мобильный. Побеспокоила Вероника Спирина. Он подумал, что сейчас получит приказ срочно выдвигаться в какое-нибудь заведение (бывало, что Спирины выдёргивали и в полночь, и в три часа ночи), поэтому не сразу понял, чего от него хотят.
– …так, что за дела?! Какого хера ты клеишься к Юриной секретарше?!
– Чего? В чём дело, Верон? – он был в крайнем недоумении.
Пока он обдумывал, как отреагировать на этот наезд, она, наговорив колкостей и обвинив в том, что он затеял флирт с Катей Хромовой, отключилась.
Его участие в гулянке продолжилось, но уже без огонька – он перестал шутить и травить анекдоты. В который раз его озадачила бурная реакция Вероники на такое вполне обыденное явление, как флирт молодых людей, она следила за его нравственным обликом с самым бдительным деспотизмом, из-за чего он перестал показываться в компании Спириных со своими девушками – ситуации бывали самые неоднозначные; что касается данного конкретного эпизода, самое плохое было то, что Катя, оказывается, рассказала всем на работе, что он ей звонит: всё пошло по цепочке – об этом узнал Юрий, рассказал жене, а она, соответственно, позвонила Андрею. И Андрей приуныл. Получалось, что Катя играет с ним, не принимает всерьёз, и, скорее всего, не будет с ним встречаться. Он сразу подумал самое плохое – что она обсуждала его с коллегами в неодобрительном ключе.
Ближе к полуночи стали расходиться. Один из сотрудников, Сергей, мысливший исключительно в контексте съёма девушек, предложил продолжить в каком-нибудь заведении, и Андрей согласился. К проекту присоединились ещё двое парней, но, когда добрались на такси до Центра, они передумали. Андрей с Сергеем направились в ночной клуб «Старый Сталинград», находящийся в подвале Центрального универмага, историческом месте, в котором в феврале 1943 года был пленён немецкий фельдмаршал Паулюс.
Заняв столик и заказав выпивку, они принялись высматривать девушек. Всё ещё думая о Кате, Андрей с удивлением отметил, что среди многочисленных партнёрш, с которыми он имел дело в этом году, преобладали девушки с таким именем. Он поделился своим наблюдением с товарищем, рассказав о двух самых занимательных, по его мнению, эпизодах:
– В январе у меня была Катя – студентка из Высшей Следственной Школы, лет 19–20. Её телефон дал мне знакомый препод из ВСШ – сказал, что она очень красивая. Я позвонил ей, рассказал какую-то бредовую легенду, откуда у меня её номер и приболтал встретиться. У нас всё прекрасно получилось, правда, меня смущало, что иногда она являлась на свидание в милицейской форме. Зато могу с гордостью сказать, что трахал милицию в прямом смысле слова. А потом вернулся её парень из какой-то там горячей точки, кажется, с Чечни, и она упала в его объятия.
– Он должен тебя благодарить: пока он чалился на передовой линии фронта, ты надёжно защищал его тылы!
– Да уж… – покачал головой Андрей и напел куплет легендарной песни. – …Пусть он землю бережёт родную, а любовь Катюша сбережёт…
И продолжил:
– Другая Катя была чуть постарше, лет 25-ти, и она была замужем за простым оперуполномоченным. Она вовсю полоскала мужа за то, что мало зарабатывает, приговаривая: «Красивая девушка дорого стоит»… или «требует приличного содержания»… что-то типа того. При этом она не требовала от меня денег или каких-то подарков, во время наших встреч мы сперва посещали какой-нибудь ресторан, потом шли ко мне на хату, чтобы потрахаться. Часам к 8–9 вечера она возвращалась домой. А расстался я с ней потому, что меня достало её откровенное потреблядство: в заведениях она заказывало всё САМОЕ-САМОЕ дорогое – самые фильдиперсовые блюда, немыслимые коктейли, кальяны, хуяны, причём не всегда всё доедала и допивала, к некоторым блюдам она едва притрагивалась. По её понятиям, «вылизывать тарелку – это признак быдлячества».
Сергей скорчил недовольную гримасу:
– А по моим понятиям, швырять деньгами – это быдлячество.
– По моим тоже, – закивал Андрей. – Когда она раскрывала меню в ресторанах, меня уже начинало трясти, как от электрошокера. В итоге я посчитал, что дешевле пользовать проституток – каждый день разных, чем одну и ту же…
– Ванильную **зду, – вставил Сергей.
– …манерную кошёлку, – завершил повествование Андрей.
Тут заиграла медленная музыка и Сергей направился к столику в дальнем углу заведения, оккупированному девушками с вполне определёнными намерениями. После того, как он станцевал с одной из них, они с Андреем переместились за их столик. Андрей уже достаточно много выпил и, чувствуя, что теряет контроль, отдал Сергею бумажник и ключи от квартиры: «Серый… сделай всё, как надо»…
Через два часа они кое-как выбрались на кухню, где их ждал Сергей со своей дамой (с которой он провёл ночь в гостиной на диване).
После завтрака Андрей проводил гостей до остановки, и, пройдя через арку обратно в свой двор, вынул из кармана телефон, чтобы посмотреть время. И обнаружил сообщение от Кати: «Освобождаюсь в 15–30. После этого можем встретиться». Часы показывали 12–20, а сообщение было получено в 09–45. Он моментально перезвонил ей, извинился, что не ответил сразу, и с ходу спросил: «Где и во сколько?» Она сообщила, что уже освободилась, раньше времени, и, в свою очередь спросила: «Какие планы?»
Он предложил сходить в ресторан «Стэйк-Хаус».
– Стэйк-Хаус… – с сомнением сказала она. – А как там сейчас – кабинки работают?
– Да, работает общий зал, ну и кабинки – их отремонтировали и они работают.
– Хорошо, а какие ещё варианты?
– Мне нравится, как кормят в «Волгограде».
– Ну-у-у, слишком пафосно!
Они стали обсуждать все заведения и остановили выбор на таверне «Замке на песках», находящейся на Второй Продольной (главная магистраль Волгограда длиной более 80 километров, которая тянется вдоль Волги), вдали от всей городской тусовки. В прежние времена Андрей всегда выбирал это место, когда хотел провести вечер так, чтобы не встретить никого из знакомых. Она поинтересовалась, давно ли он там был и как там кормят. Он пустился в объяснения:
– …салат «Дюна» из морепродуктов или закуска из кальмаров, стейк из сёмги… с жареным картофелем с грибами… Или баранье седло…
– Ладно, «Замок на песках» подходит, – утвердила она место встречи. – Во сколько?
– Давай в шесть.
– Отлично. Я так понимаю, ты без машины. Давай так – я вызову такси и пусть оно меня привезёт к шести часам к «Замку на песках».
– Договорились, до встречи.
Прибравшись в квартире и пообедав в бистро, Андрей сходил на вокзал, чтобы купить билет на вечерний автобус до Москвы – назавтра у него в столице была запланирована встреча с бывшей женой и сыном, а также с одним деловым партнёром. После чего, вернувшись домой, он стал готовиться к встрече с Катей, ибо сказано: правильно нарядиться – всё равно, что сказать к месту нужное слово. Сначала он решил одеться, как обычно: короткая куртка, джинсы, водолазка. Потом вспомнил, как Катя обычно была одета на работе – деловой костюм либо тёмные брюки со строгой блузкой. И решил надеть костюм. Потом подумал, что, собственно, видел её только на работе. И решил попробовать какой-нибудь промежуточный вариант – джинсы и пиджак, строгие брюки и пуловер… так, перебирая всевозможные варианты, в конце концов он выбрал тёмный костюм в фиолетовую полоску от Givenchy и приталенную тёмную рубашку Hugo Boss. Из верхней одежды – чёрное короткое пальто Pal Zileri. К месту встречи он подъехал раньше на пятнадцать минут. Проверил наличие свободных мест. Второй этаж был занят – там была свадьба, на первом этаже – почти никого, рыбный зал в цокольном этаже был закрыт.
Катя приехала в 18–10; Андрей, источая очарование и харизму, радостно её поприветствовал. Оставив верхнюю одежду в гардеробе, они прошли в зал, расположенный на первом этаже. На ней были тёмно-синие джинсы в облипку с косым швом и чёрный кардиган. Идя вслед за ней к выбранному ими столику на двоих у окна, возле пианино (играла живая музыка), он рассматривал её фигуру. Давно у него не было таких девушек. Если раньше он был необычайно капризен, разборчив и придирчив, то в последнее время совсем опустил планку, довольствовался всем без разбору, и в целом его личная жизнь стала носить беспорядочный и рассеянный характер. Это свидание, даже если ничем не закончится, резко поднимало его в собственных глазах.
Пианист отыгрывал элегические, мечтательные мелодии. Устроившись за столом, по-хозяйски взяв меню, она сказала:
– Для начала определимся, что мы будем пить. Какие будут пожелания? Мне бы хотелось что-нибудь покрепче.
Выбрав напитки (она после продолжительных раздумий заказала коньяк, Андрей – водку) и отдав распоряжение официантке, приступили к выбору основного блюда. В этом разделе Катя была менее придирчива и сказала, что будет есть то же, что и он.
– За знакомство! – предложил он первый тост, когда принесли спиртное.
– Надо заметить, приятное! – поддержала она. – Ты знаешь, после твоего звонка я стала сомневаться, кто мне позвонил – ты или не ты. Я определённо тебя помнила, но вдруг мне позвонил кто-то другой?! Мы с тобой уже общались по телефону несколько дней, а я всё ломала себе голову. Поэтому я вчера подошла к Блинову и спросила, мол, так и так, звонят мне мужчины, представляются Андреем Разгоном. Показала ему твой номер. А он отвечает: «Было дело, есть такой человек, только номер этот не его». Прикинь, в отказ пошел: описал твою внешность – высокий спортивный блондин, но, говорит, не давал тебе мой номер! Я ему показываю твой номер телефона, а он мне показывает совсем другой! Я вообще не знаю, что мне делать, ты это или не ты, представляешь?!
Андрей объяснился:
– Блинову я звонил с одного телефона, а тебе – с другого! У меня их много, как у тебя.
– Я потом пожалела, что спросила. Думаю, человечек-то хороший, не надо было слухи распускать. Блинов уже Гомеру донёс, я слышала. Имей в виду, если будут спрашивать.
Пианист импровизировал, томные мелодии перешли в традиционный сермяжный негритянский «джасс» – интенсивный драйв и разудалый чёс. Андрей попросил проходящего мимо официанта повторить напитки и удивлённо посмотрел на Катю:
– Кому донёс?
– Спирину.
– А почему «Гомер»?
– Ну, у них такая сумасшедшая семейка… Помнишь мультик?
Он рассмеялся:
– А-а… Я думал, ты имеешь в виду поэта.
– Юра Спирин… вообще не алло… Вот кстати, чего не ожидала – что он даст тебе мой номер!
– А он и не давал, – и Андрей рассказал, откуда у него её номер телефона.
– А вообще, молодец, что позвонил! – она мило улыбнулась. Поставив бокал, продолжила без длинных предисловий: «Ты знаешь, я такой человек, я люблю общение. Может, это связано с моей профессией. Мне просто нравится общаться. С разными людьми. У меня много друзей, в том числе противоположного пола».
Она немного наклонила голову и посмотрела исподлобья в окно. Не меняя положения, перевела свой взгляд на Андрея. Выпрямилась:
– И если я буду близка с каким-то мужчиной, то этот мужчина должен будет считаться с моими привычками и с моими друзьями!
Он чуть не поперхнулся:
– Ээээ… а позволительно спросить: как много ты вкладываешь в «дружбу» с мужчинами страстности и пылкости?
Она напряглась и её серые глаза немного сузились:
– Что?
Он смутился и под аккомпанемент ностальгических фортепианных «вздохов» витиевато высказался в таком духе, что тоже любит общение, разнообразные новые впечатления…
– И у меня такая просьба, – она словно не слышала, что ей говорят, – не рассказывай Спириным о том, что мы встречались.
«Не слишком ли много условий?!» – подумал он про себя. Вслух же заверил, что никому ничего не скажет.
Она держалась несколько отстранённо, в её глазах было далёкое выражение, так, словно она не на свидании общается с молодым человеком, а на собеседовании с работодателем проговаривает заезженный текст:
– Понимаешь, мои родители работают в областной администрации… и мне бы просто не хотелось, чтобы малейшее недоразумение…
– Ладно, всё понятно… – пробормотал он.
К моменту, когда принесли горячее, стейк из сёмги с отварным картофелем, напитки пришлось ещё раз повторить. Немного скомканное непонятными предостережениями настроение Андрея расправилось и беседа потекла живо, как весенний ручей.
– Первый раз я увидел тебя год назад, когда провожали Полянского.
– Что-то припоминаю…
– Я смотрел на тебя, как Вронский на Анну Каренину во время бала.
Она убрала пару локонов от глаз, открывая пару серёг:
– Малыш, ты меня волнуешь…
Закончив с импровизацией, пианист стал играть поп-стандарты. Андрей с Катей обменялись информацией: она рассказала, что закончила факультет журналистики Волгоградского государственного университета, устроилась в Лукойл и работала по специальности, «по связям с общественностью и по работе с прессой», но после отъезда Полянского и увольнения Кристины пришлось заниматься тем, что её никак не интересует; Андрей, в свою очередь, вкратце рассказал свою историю – во время учёбы в мединституте работал санитаром в судебно-медицинском морге, далее в нескольких иностранных фармацевтических компаниях, потом открыл своё дело, в 2001 году переехал в Петербург, вошёл соучредителем ещё в одну фирму, в 2005 году начались проблемы с волгоградским бизнесом, которые отразились также и на петербургском, и вот, в итоге он тут в Волгограде «разруливает разные юридические сложности».
– Но я могу устроить, чтобы материалы пошли не в ГСУ, а к нам в следственное управление прокуратуры. Мы будем вести следствие так, что ты получишь… года три условно, прокурор будет ходатайствовать для тебя условный срок и судья вынесет именно такой приговор, а может даже тебя оправдают.
– Было бы очень здорово!
Сташин озвучил условия: необходимо дать показания против Капранова. Бесстрастные глаза следователя столкнулись со встревоженными глазами Андрея.
– Против Капранова?!
– Ну а что, тебе не привыкать, – усмехнулся Сташин. – У него есть чёткая мотивация к убийству Крылова… впрочем, как и у тебя… что касается Капранова – он подал заявку на участие в Лукойловском тендере на строительство нескольких крупных объектов в Красноармейском районе, а Крылов, сотрудник службы экономической безопасности, обнаружил, что информация в поданных документах недостоверна и фальсифицирована, и потребовал отстранить Стройхолдинг от участия в тендере.
И он резюмировал:
– Мотив налицо, теперь нам надо собрать улики, изобличающие Капранова.
Андрей беспокойно заёрзал:
– Ну а чем я могу помочь?
Не обращая внимания на нервозность Андрея, Сташин подытожил итог разговора:
– Сейчас мне нужно от тебя принципиальное согласие. В течение недели я подготовлю твои показания, вызову тебя, чтобы ты ознакомился и подписал их. Потом ты повторишь их на суде – всё, как в прошлый раз.
С сожалением вздохнув, Андрей витиевато пообещал «сделать всё, что в его силах».
Разговор со следователем был хорошим поводом поразмышлять и посмотреть задумчиво в окно часок-другой. Однако, времена, когда Андрей справлялся с любой ситуацией, стоило лишь немного пораскинуть мозгами, уходили в прошлое, и наступали другие – когда можно сутками сидеть в позе лотоса на берегу реки, но так и не дождаться вдохновения. Раньше, когда он принимал важные решения, то представлял себе некоего мудрого наставника, который даёт важные советы и одобряет действия, а теперь у него появилось ощущение, будто на него смотрит дьявол и смеётся над его поведением.
* * *
В четверг, 26 октября, Андрей как частное лицо получил кредит в Альфа-Банке в размере 600 тысяч рублей. Большая часть этих денег была незамедлительно отправлена на Экссон для пополнения доли Андрея в уставном фонде.Его кредитная история была достаточно длинной и непростой. Началась она в 2001 году в Кировском филиале Волгопромбанка (г. Волгоград), где он получил свой первый кредит в размере 400,000 рублей. Ссуда была получена по договорённости, на условиях отката 10 % управляющему филиалом, и на кредитный комитет была подана подправленная бухгалтерская отчётность – бухгалтерский баланс и отчёт о прибылях и убытках, где были завышены финансовые показатели прибыльности; кроме того, предметом залога был несуществующий товар в обороте, фактическое наличие которого никто не проверял. В дальнейшем, получение кредита таким образом было поставлено на поток, последний транш объёмом 10 миллионов рублей вообще был получен под залог чужого оборудования (принадлежащая волгоградскому областному кардиоцентру ультразвуковая установка Acuson 128 XP), и к середине 2005 года общая задолженность перед Волгопромбанком достигла 20 миллионов рублей. В том же 2005 году на Совинкоме начались проблемы и на фоне расползающихся слухов о неблагополучном положении фирмы пошли задержки выплаты процентов по кредиту. Банкиры забеспокоились, Андрея стали вызывать в службу безопасности банка для проработки. Он уговорил одного высокопоставленного чиновника, чтобы тот убедил председателя правления Волгопромбанка пойти навстречу, не включать свой карательный аппарат, сесть за стол переговоров и найти какой-то компромисс. Что и было сделано. Андрей пришёл к руководству банка на аудиенцию, на которой договорились следующим образом: он погашает половину долга, после чего банк перекредитовывает его на другую, чистую фирму – Экссон, над которой нет угрозы банкротства. То есть, кредитует Экссон десятью миллионами, а Андрей в течение полугода возвращает банку те 10 миллионов, что остались на Совинкоме. В итоге за ним вместо 20-ти останется 10 миллионов долга, и этот долг будет не на проблемном Совинкоме, а на благополучном Экссоне.
К началу 2006 года Андрей выполнил то, что пообещал: закрыл половину своей задолженности перед Волгопромбанком, но банкиры своё слово не сдержали – они не стали его перекредитовывать на Экссон, более того, начали кошмарить через своих безопасников: надоедать звонками, требованиями ежедневной явки для проработки, требованием подписать договор личной ответственности (кредит был оформлен на фирму, на общество с ограниченной ответственнстью, и в случае банкротства с хозяина снималась вся ответственность по долгам), угрожающими визитами по месту прописки, распространением компрометирующей информации среди бизнес-партнёров и так далее, в общем, они создали абсолютно невыносимые условия для работы. В итоге Андрей сменил телефон и вообще перестал контактировать с сотрудниками Волгопромбанка. Тогда они вышли на УНП, чтобы возбудить уголовное дело и угрозой уголовного срока заставить Андрея погасить оставшуюся задолженность.
Аналогичная непростая ситуация сложилась с петербургским филиалом Газпромбанка, долг которому также составлял 10 миллионов рублей. Какие шаги предпринимал этот банк для взыскания долга, Андрей не знал, так как давно утратил контакт с его сотрудниками.
Чтобы получить необходимую сумму для внесения в уставный фонд Экссона, с осени 2005 года Андрей стал пробивать кредит в различных банках. Ссуду планировалось получить не на проблемный Совинком, на который, как из рога изобилия, сыпались предарбитражные письма и над которым нависла угроза банкротства, а на вполне благополучный Экссон. Через знакомых Андрей выходил на ответственных работников различных банков (как правило, это были сотрудники службы безопасности), подавал вполне солидный пакет документов, залогом служило всё то же медоборудование, которое по договорённости предоставлял Волгоградский областной кардиоцентр (для единственного показа банкирам), однако, куда бы он ни обращался, везде всё проходило по одному и тому же сценарию: его хорошо принимали, осматривали залог, подписывали соответствующие документы… а потом включали динамо. На кредитный комитет его пакет документов не попадал, но и отказа ему не давали. Просто отмахивались вежливыми отговорками и просили «немного подождать». Так он проходил банк за банком – будто грыз камни. В мае 2006 года, когда один и тот же сценарий повторился в девятом по счёту банке, Андрею стало ясно, что он пошёл не тем путём и зря тратит время.
Сложилась парадоксальная ситуация: все кредиты, которые он легко получал до этого, брались на то, чтобы затыкать дыры, возникшие из-за непродуманной финансовой политики; а сейчас, когда он впервые в жизни пытается взять кредит на реальное дело, когда впервые в обосновании кредита написана чистая правда – никто не хочет его кредитовать!
А в начале лета 2006-го года ему позвонил один знакомый и предложил взять необходимую сумму не на фирму, а на физическое лицо. Конечно, частнику не дадут пятнадцать миллионов, но можно одновременно обратиться в десять-пятнадцать банков и таким образом набрать необходимую сумму. Неудачи со взятием кредита на юридическое лицо он объяснил тем, что Совинком и его директора занесли в стоп-лист, а поскольку Экссон является аффилированной структурой, то эта фирма также попадает в чёрный список. При получении кредита на частное лицо эту преграду можно обойти.
Это было интересное предложение, но было одно «но»: посредник требовал 25 % (тогда как при получении кредита на фирму нужно было заплатить всего 10 % комиссионных).
Желание Андрея как можно скорее вернуться в Петербург было так велико, что он подписался на эти кабальные условия. Дело оказалось не таким простым, как говорил о нём знакомый, первые пять банков с ходу отказали в ссуде, несмотря на связи с безопасниками, но в начале осени дело сдвинулось с мёртвой точки и Андрей получил первые 100 тысяч в банке «Авангард». Далее раскошелились ещё три банка на общую сумму миллион рублей, пятым по счёту стал Альфа-Банк. Все эти деньги были отправлены компаньонам в Петербург в счёт пополнения уставного фонда. Погашать кредиты Андрей рассчитывал с получаемых на Экссоне дивидендов.
Он рассматривал своё нынешнее положение как временную трудность, понимал, что необходимо потуже затянуть пояс и работать, бороться, сжав зубы, но его не могли не тяготить условия, в которых он находился. И если переговоры с банкирами, силовиками, «решальщиками вопросов» никак не раздражали его – то была рутина, к которой он привык, примерно так же когда-то выглядела его бизнес-практика, он находился в привычной среде, то работа на оптово-строительном рынке была ударом по его самолюбию. В далёком 1996 году он начинал свою карьеру в качестве менеджера отдела продаж – носился по городу с прайс-листами и навязывал свой товар. Ему было 24 года, но уже тогда он считал это занятие ниже своего достоинства. И ему очень быстро удалось преодолеть эту фазу бестолковой беготни, он даже не успел понять, насколько это унизительно. Он стал региональным менеджером в Alcon Pharmaceuticals (американская компания – производитель медоборудования), потом открыл свою собственную фирму – Совинком. Все его деловые встречи проходили на высоком уровне и неизменно заканчивались подписанием крупных сделок. А что сейчас?! Он вынужден общаться со всякими работягами, с прорабами, инженерами – даже не с руководителями отдела снабжения, не говоря уже о генеральных директорах! И даже эти шнурки воротили нос, и приходилось изрядно попотеть, чтобы провести сделку на какие-то жалкие сто тысяч, тогда как ещё год назад он обращал свой благосклонный взор только на проекты от шести нулей.
Итак, за последний год Андрей существенно потерял в доходах, но прежние привычки остались и примерять на себя новый образ жизни никак не хотелось. Одним из неудобств было отсутствие личного транспорта – свой тюнингованный Мицубиси Паджеро он продал в сентябре 2006-го, а вырученые деньги опять же внёс в уставный фонд Экссона. Дело в том, что эту приметную машину все знали и многие преследователи-кредиторы уже положили на неё глаз. В середине лета 2006-го, когда он ещё общался с представителями Газпромбанка, они прямо говорили, что пора бы приступить к реализации имущества, чтобы вырученными деньгами погашать просроченный кредит. После этого Андрей прекратил общение с ними, а джип продал, чтобы он никому не мозолил глаза.
Теперь, в октябре, он вдруг остро почувствовал нехватку колёс и решил прикупить какой-нибудь бюджетный автомобиль. Ему приглянулся Мицубиси Галант, который срочно продавал один знакомый всего за 230,000 рублей – в хорошем состоянии, с небольшим пробегом, правда, с правым рулём. Андрей совершил тест-драйв, ему всё понравилось и он было собрался оплатить его с тех денег, что получил в Альфа-Банке, но в последний момент передумал. «Первым делом – бизнес!» – подумал он и решил для покупки машины воспользоваться следующим кредитом.
Он обсудил это с Катей во время телефонного разговора в четверг вечером.
– О, праворукая япошка – я это поддерживаю! У моего отца была такая.
– Ну, а как тебе Жук? – спросил он (ему предлагали ещё и Фольксваген Жук за чисто символические деньги).
– Ну не-е-е! Я, конечно, люблю девчачьи машинки, но не до такой же степени. Мне нравится что-то более солидное.
Этот день был замечателен ещё тем, что Арбитражный суд признал Совинком банкротом – эту новость сообщил конкурсный управляющий, свой человек из юридической конторы, которая взялась банкротить фирму. Начиналось конкурсное производство, в ходе которого арбитражный управляющий должен реализовывать имущество должника, а вырученными средствами расплачиваться с кредиторами. Проблема была в том, что отражённое в балансе имущество на самом деле отсутствовало…
* * *
На следующий день, в пятницу, 27 октября, Андрей позвонил Кате в полдень и она огорчила его известием, что никак не получится сегодня встретиться, так как Алекперов ещё в городе и ей «придётся тусить» в сопровождающей его свите. В лучшем случае – только на следующий день.Странным образом не позвонили Спирины, пятница-суббота – обычно это были их дни. И Андрей присоединился к коллегам, собравшимся после работы на квартире у одной сотрудницы. Она проживала неподалёку от оптово-строительного рынка, на улице Тулака. Как обычно, всё это вылилось в алкошабаш – много выпивали, громко орали песни под караоке.
В начале одиннадцатого у Андрея зазвонил мобильный. Побеспокоила Вероника Спирина. Он подумал, что сейчас получит приказ срочно выдвигаться в какое-нибудь заведение (бывало, что Спирины выдёргивали и в полночь, и в три часа ночи), поэтому не сразу понял, чего от него хотят.
– …так, что за дела?! Какого хера ты клеишься к Юриной секретарше?!
– Чего? В чём дело, Верон? – он был в крайнем недоумении.
Пока он обдумывал, как отреагировать на этот наезд, она, наговорив колкостей и обвинив в том, что он затеял флирт с Катей Хромовой, отключилась.
Его участие в гулянке продолжилось, но уже без огонька – он перестал шутить и травить анекдоты. В который раз его озадачила бурная реакция Вероники на такое вполне обыденное явление, как флирт молодых людей, она следила за его нравственным обликом с самым бдительным деспотизмом, из-за чего он перестал показываться в компании Спириных со своими девушками – ситуации бывали самые неоднозначные; что касается данного конкретного эпизода, самое плохое было то, что Катя, оказывается, рассказала всем на работе, что он ей звонит: всё пошло по цепочке – об этом узнал Юрий, рассказал жене, а она, соответственно, позвонила Андрею. И Андрей приуныл. Получалось, что Катя играет с ним, не принимает всерьёз, и, скорее всего, не будет с ним встречаться. Он сразу подумал самое плохое – что она обсуждала его с коллегами в неодобрительном ключе.
Ближе к полуночи стали расходиться. Один из сотрудников, Сергей, мысливший исключительно в контексте съёма девушек, предложил продолжить в каком-нибудь заведении, и Андрей согласился. К проекту присоединились ещё двое парней, но, когда добрались на такси до Центра, они передумали. Андрей с Сергеем направились в ночной клуб «Старый Сталинград», находящийся в подвале Центрального универмага, историческом месте, в котором в феврале 1943 года был пленён немецкий фельдмаршал Паулюс.
Заняв столик и заказав выпивку, они принялись высматривать девушек. Всё ещё думая о Кате, Андрей с удивлением отметил, что среди многочисленных партнёрш, с которыми он имел дело в этом году, преобладали девушки с таким именем. Он поделился своим наблюдением с товарищем, рассказав о двух самых занимательных, по его мнению, эпизодах:
– В январе у меня была Катя – студентка из Высшей Следственной Школы, лет 19–20. Её телефон дал мне знакомый препод из ВСШ – сказал, что она очень красивая. Я позвонил ей, рассказал какую-то бредовую легенду, откуда у меня её номер и приболтал встретиться. У нас всё прекрасно получилось, правда, меня смущало, что иногда она являлась на свидание в милицейской форме. Зато могу с гордостью сказать, что трахал милицию в прямом смысле слова. А потом вернулся её парень из какой-то там горячей точки, кажется, с Чечни, и она упала в его объятия.
– Он должен тебя благодарить: пока он чалился на передовой линии фронта, ты надёжно защищал его тылы!
– Да уж… – покачал головой Андрей и напел куплет легендарной песни. – …Пусть он землю бережёт родную, а любовь Катюша сбережёт…
И продолжил:
– Другая Катя была чуть постарше, лет 25-ти, и она была замужем за простым оперуполномоченным. Она вовсю полоскала мужа за то, что мало зарабатывает, приговаривая: «Красивая девушка дорого стоит»… или «требует приличного содержания»… что-то типа того. При этом она не требовала от меня денег или каких-то подарков, во время наших встреч мы сперва посещали какой-нибудь ресторан, потом шли ко мне на хату, чтобы потрахаться. Часам к 8–9 вечера она возвращалась домой. А расстался я с ней потому, что меня достало её откровенное потреблядство: в заведениях она заказывало всё САМОЕ-САМОЕ дорогое – самые фильдиперсовые блюда, немыслимые коктейли, кальяны, хуяны, причём не всегда всё доедала и допивала, к некоторым блюдам она едва притрагивалась. По её понятиям, «вылизывать тарелку – это признак быдлячества».
Сергей скорчил недовольную гримасу:
– А по моим понятиям, швырять деньгами – это быдлячество.
– По моим тоже, – закивал Андрей. – Когда она раскрывала меню в ресторанах, меня уже начинало трясти, как от электрошокера. В итоге я посчитал, что дешевле пользовать проституток – каждый день разных, чем одну и ту же…
– Ванильную **зду, – вставил Сергей.
– …манерную кошёлку, – завершил повествование Андрей.
Тут заиграла медленная музыка и Сергей направился к столику в дальнем углу заведения, оккупированному девушками с вполне определёнными намерениями. После того, как он станцевал с одной из них, они с Андреем переместились за их столик. Андрей уже достаточно много выпил и, чувствуя, что теряет контроль, отдал Сергею бумажник и ключи от квартиры: «Серый… сделай всё, как надо»…
* * *
Утром Андрей обнаружил себя дома, в своей постели, голым, рядом с голой незнакомкой. Смутные воспоминания роились в голове – пьяные песнопения по дороге из ночного клуба, покупка совершенно уже лишнего алкоголя в круглосуточном магазине, оргия двое на двое… кошмар. Выбравшись из-под одеяла, он, не найдя трусов, надел брюки и отправился в туалет. После чего зашёл в ванную, принял душ, почистил зубы и вернулся в постель, чтобы освежить ощущения безумной ночи…Через два часа они кое-как выбрались на кухню, где их ждал Сергей со своей дамой (с которой он провёл ночь в гостиной на диване).
После завтрака Андрей проводил гостей до остановки, и, пройдя через арку обратно в свой двор, вынул из кармана телефон, чтобы посмотреть время. И обнаружил сообщение от Кати: «Освобождаюсь в 15–30. После этого можем встретиться». Часы показывали 12–20, а сообщение было получено в 09–45. Он моментально перезвонил ей, извинился, что не ответил сразу, и с ходу спросил: «Где и во сколько?» Она сообщила, что уже освободилась, раньше времени, и, в свою очередь спросила: «Какие планы?»
Он предложил сходить в ресторан «Стэйк-Хаус».
– Стэйк-Хаус… – с сомнением сказала она. – А как там сейчас – кабинки работают?
– Да, работает общий зал, ну и кабинки – их отремонтировали и они работают.
– Хорошо, а какие ещё варианты?
– Мне нравится, как кормят в «Волгограде».
– Ну-у-у, слишком пафосно!
Они стали обсуждать все заведения и остановили выбор на таверне «Замке на песках», находящейся на Второй Продольной (главная магистраль Волгограда длиной более 80 километров, которая тянется вдоль Волги), вдали от всей городской тусовки. В прежние времена Андрей всегда выбирал это место, когда хотел провести вечер так, чтобы не встретить никого из знакомых. Она поинтересовалась, давно ли он там был и как там кормят. Он пустился в объяснения:
– …салат «Дюна» из морепродуктов или закуска из кальмаров, стейк из сёмги… с жареным картофелем с грибами… Или баранье седло…
– Ладно, «Замок на песках» подходит, – утвердила она место встречи. – Во сколько?
– Давай в шесть.
– Отлично. Я так понимаю, ты без машины. Давай так – я вызову такси и пусть оно меня привезёт к шести часам к «Замку на песках».
– Договорились, до встречи.
Прибравшись в квартире и пообедав в бистро, Андрей сходил на вокзал, чтобы купить билет на вечерний автобус до Москвы – назавтра у него в столице была запланирована встреча с бывшей женой и сыном, а также с одним деловым партнёром. После чего, вернувшись домой, он стал готовиться к встрече с Катей, ибо сказано: правильно нарядиться – всё равно, что сказать к месту нужное слово. Сначала он решил одеться, как обычно: короткая куртка, джинсы, водолазка. Потом вспомнил, как Катя обычно была одета на работе – деловой костюм либо тёмные брюки со строгой блузкой. И решил надеть костюм. Потом подумал, что, собственно, видел её только на работе. И решил попробовать какой-нибудь промежуточный вариант – джинсы и пиджак, строгие брюки и пуловер… так, перебирая всевозможные варианты, в конце концов он выбрал тёмный костюм в фиолетовую полоску от Givenchy и приталенную тёмную рубашку Hugo Boss. Из верхней одежды – чёрное короткое пальто Pal Zileri. К месту встречи он подъехал раньше на пятнадцать минут. Проверил наличие свободных мест. Второй этаж был занят – там была свадьба, на первом этаже – почти никого, рыбный зал в цокольном этаже был закрыт.
Катя приехала в 18–10; Андрей, источая очарование и харизму, радостно её поприветствовал. Оставив верхнюю одежду в гардеробе, они прошли в зал, расположенный на первом этаже. На ней были тёмно-синие джинсы в облипку с косым швом и чёрный кардиган. Идя вслед за ней к выбранному ими столику на двоих у окна, возле пианино (играла живая музыка), он рассматривал её фигуру. Давно у него не было таких девушек. Если раньше он был необычайно капризен, разборчив и придирчив, то в последнее время совсем опустил планку, довольствовался всем без разбору, и в целом его личная жизнь стала носить беспорядочный и рассеянный характер. Это свидание, даже если ничем не закончится, резко поднимало его в собственных глазах.
Пианист отыгрывал элегические, мечтательные мелодии. Устроившись за столом, по-хозяйски взяв меню, она сказала:
– Для начала определимся, что мы будем пить. Какие будут пожелания? Мне бы хотелось что-нибудь покрепче.
Выбрав напитки (она после продолжительных раздумий заказала коньяк, Андрей – водку) и отдав распоряжение официантке, приступили к выбору основного блюда. В этом разделе Катя была менее придирчива и сказала, что будет есть то же, что и он.
– За знакомство! – предложил он первый тост, когда принесли спиртное.
– Надо заметить, приятное! – поддержала она. – Ты знаешь, после твоего звонка я стала сомневаться, кто мне позвонил – ты или не ты. Я определённо тебя помнила, но вдруг мне позвонил кто-то другой?! Мы с тобой уже общались по телефону несколько дней, а я всё ломала себе голову. Поэтому я вчера подошла к Блинову и спросила, мол, так и так, звонят мне мужчины, представляются Андреем Разгоном. Показала ему твой номер. А он отвечает: «Было дело, есть такой человек, только номер этот не его». Прикинь, в отказ пошел: описал твою внешность – высокий спортивный блондин, но, говорит, не давал тебе мой номер! Я ему показываю твой номер телефона, а он мне показывает совсем другой! Я вообще не знаю, что мне делать, ты это или не ты, представляешь?!
Андрей объяснился:
– Блинову я звонил с одного телефона, а тебе – с другого! У меня их много, как у тебя.
– Я потом пожалела, что спросила. Думаю, человечек-то хороший, не надо было слухи распускать. Блинов уже Гомеру донёс, я слышала. Имей в виду, если будут спрашивать.
Пианист импровизировал, томные мелодии перешли в традиционный сермяжный негритянский «джасс» – интенсивный драйв и разудалый чёс. Андрей попросил проходящего мимо официанта повторить напитки и удивлённо посмотрел на Катю:
– Кому донёс?
– Спирину.
– А почему «Гомер»?
– Ну, у них такая сумасшедшая семейка… Помнишь мультик?
Он рассмеялся:
– А-а… Я думал, ты имеешь в виду поэта.
– Юра Спирин… вообще не алло… Вот кстати, чего не ожидала – что он даст тебе мой номер!
– А он и не давал, – и Андрей рассказал, откуда у него её номер телефона.
– А вообще, молодец, что позвонил! – она мило улыбнулась. Поставив бокал, продолжила без длинных предисловий: «Ты знаешь, я такой человек, я люблю общение. Может, это связано с моей профессией. Мне просто нравится общаться. С разными людьми. У меня много друзей, в том числе противоположного пола».
Она немного наклонила голову и посмотрела исподлобья в окно. Не меняя положения, перевела свой взгляд на Андрея. Выпрямилась:
– И если я буду близка с каким-то мужчиной, то этот мужчина должен будет считаться с моими привычками и с моими друзьями!
Он чуть не поперхнулся:
– Ээээ… а позволительно спросить: как много ты вкладываешь в «дружбу» с мужчинами страстности и пылкости?
Она напряглась и её серые глаза немного сузились:
– Что?
Он смутился и под аккомпанемент ностальгических фортепианных «вздохов» витиевато высказался в таком духе, что тоже любит общение, разнообразные новые впечатления…
– И у меня такая просьба, – она словно не слышала, что ей говорят, – не рассказывай Спириным о том, что мы встречались.
«Не слишком ли много условий?!» – подумал он про себя. Вслух же заверил, что никому ничего не скажет.
Она держалась несколько отстранённо, в её глазах было далёкое выражение, так, словно она не на свидании общается с молодым человеком, а на собеседовании с работодателем проговаривает заезженный текст:
– Понимаешь, мои родители работают в областной администрации… и мне бы просто не хотелось, чтобы малейшее недоразумение…
– Ладно, всё понятно… – пробормотал он.
К моменту, когда принесли горячее, стейк из сёмги с отварным картофелем, напитки пришлось ещё раз повторить. Немного скомканное непонятными предостережениями настроение Андрея расправилось и беседа потекла живо, как весенний ручей.
– Первый раз я увидел тебя год назад, когда провожали Полянского.
– Что-то припоминаю…
– Я смотрел на тебя, как Вронский на Анну Каренину во время бала.
Она убрала пару локонов от глаз, открывая пару серёг:
– Малыш, ты меня волнуешь…
Закончив с импровизацией, пианист стал играть поп-стандарты. Андрей с Катей обменялись информацией: она рассказала, что закончила факультет журналистики Волгоградского государственного университета, устроилась в Лукойл и работала по специальности, «по связям с общественностью и по работе с прессой», но после отъезда Полянского и увольнения Кристины пришлось заниматься тем, что её никак не интересует; Андрей, в свою очередь, вкратце рассказал свою историю – во время учёбы в мединституте работал санитаром в судебно-медицинском морге, далее в нескольких иностранных фармацевтических компаниях, потом открыл своё дело, в 2001 году переехал в Петербург, вошёл соучредителем ещё в одну фирму, в 2005 году начались проблемы с волгоградским бизнесом, которые отразились также и на петербургском, и вот, в итоге он тут в Волгограде «разруливает разные юридические сложности».
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента