Страница:
Глава 6
– Был на дороге, – ввалившись в офис, буркнул Владимир вместо приветствия, и бросив Веронике, секретарю, заявку от МТС (материально-техническая служба – примечание) Октябрьской железной дороги, прошел на «хозяйскую половину» кабинета, отделенную от секретарской двумя шкафами.
Рабочее место как таковое было оборудовано только у Вероники и Андрея – оргтехника, тумбочки, папки. Остальные – Артур и Алексей Ансимовы, Владимир и Игорь Быстровы – использовали три стола, один из которых, тот самый, самопальный, пару раз рушился, когда кто-то по забывчивости на него присаживался, и в конце концов его укрепили мощным крепежом, которым вполне можно было бы укреплять здания.
(вообще в офисе было очень стремно, но вместе с тем очень круто. Ремонт не производился с момента постройки здания, то есть уже лет сорок, а доставшаяся от заводчан мебель уже вся развалилась. Оргтехнику Андрей привёз из Волгограда – всё самое ненужное в волгоградском офисе. Так всё и осталось навеки, ибо сказано: нет ничего более долговечного, чем временные сооружения).
Уже по тону Владимира Андрей понял, что тот не в настроении. С первых слов неформальный лидер взял своих собеседников за шкирку, словно котят, при этом в уши выкрикивая фразы такого содержания: «Где ёбаная заявка?», «Опять всё проебали!», «Я покажу, как поступают с наёбщиками!» Обстановка напоминала казарменный досмотр. Отслужив на Тихоокеанском флоте, Владимир овладел техникой загона рядовых под лавку сцаными тряпками. Всем было плохо настолько, что на душе становилось даже хорошо.
Вначале обсудили новую заявку МТС. Все как обычно – нужно сделать то же самое, что с котировочными заявками кардиоцентра: подготовить коммерческое предложение от Экссона и от четырех левых фирм, у которых цены будут выше. Победит в конкурсе конечно же Экссон.
– Вот ты ездишь в банк, – внезапно прервался Владимир, – а где у тебя выписки, движение по счету?
Андрей, поднявшись, взял с полки папку с выписками и молча положил на стол. Владимир мельком пролистал документы, затем, отложив, потребовал у Вероники складскую папку. Когда она принесла, просмотрел приход-расход, проверил, бьют ли остатки на начало и конец дня с отгрузками, криво улыбнулся, заметив, что завод отписал Экссону всю вчерашнюю сборку тепловозных батарей:
– Татарин сосёт.
(С завода уже выжили шесть конкурирующих фирм, остались две – «Базис-Стэп», принадлежащая «татарину» – Фариду Зарипову, которая кроме свинца и аккумуляторных батарей занималась строительными работами, и «ИсТок», учрежденная сыном главного инженера. Кроме них, существовала карманная структура гендиректора аккумулятроного завода Электро-Балт – ЗАО «Торговый дом Электро-Балт», состоящая из полутора человек – Николая Руденко плюс бухгалтер, его офис находился в соседнем кабинете с Экссоном. Если бы гендиректор аккумуляторного завода нашел вместо Руденко более расторопных людей, то необходимость в Экссоне отпала бы. Но «Торговый дом Электро-Балт» обслуживал лишь нескольких заграничных клиентов, оставшихся еще с советских времен – управления железных дорог бывших советских республик: Киргизия, Узбекистан, Азербайджан, Вьетнам, Корея, Монголия, и т. д. Это был мизер, детская узкоколейная железная дорога в пойме реки Царицы в Волгограде потребляла больше. А Экссон отгружал по всей России, гарантированно выкупал всю производимую заводом продукцию; кроме того, Артур постоянно стращал аккумуляторного вождя, гендиректора завода, что конкуренты не дремлют (в частности Тюменский аккумуляторный завод), могут перебить всю мазу, поэтому Экссону как верному дилеру нужны лучшие условия. Не имея способностей к коммерции, Руденко, если не околачивался в офисе Экссона, пытаясь что-либо вынюхать, то занимался у себя с бездомной собакой, которую приютил в своем кабинете, и даже оборудовал там конуру).
Разобравшись с Андреем, Владимир обратился к Игорю и Алексею:
– Что там с отгрузками.
Игорь Викторович отложил автомобильный журнал:
– Моряки прислали заявки – ЭОАССПТР и «Упрглавсевморпуть».
Скривишееся лицо Владимира ещё больше скривилось:
– Что за нахуй, хули ты бормочешь?
Игорь Викторович, медленно читая по слогам:
– Экспедиционный отряд аварийно-спасательных, судоподъемных и подводно-технических работ…
Владимир, перебивая:
– Хули ты несешь, назови цифру!
Алексей продиктовал, какая требуется продукция, приходные и расходные цены, транспортные расходы и комиссионные ответственным людям, и Владимир записал эти данные в блокнот. После чего обратился к Андрею:
– Покажи наших дебиторов.
Андрей распечатал список клиентов, которым отгрузили товар, и которые еще не расплатились. Изучив документ, Владимир поинтересовался зловеще:
– Это окончательная версия?
Андрей застучал по клавишам, выискивая в компьютере информацию о должниках, которые, возможно, не попали в список. Прошлый раз при аналогичной проверке Владимир придрался, что в таблицу не попала пустяковая цифра 1500 рублей – долг за услуги доставки, а когда ему сказали, что эти сведения учитываются в другом месте, отдельно от товарных взаиморасчетов, то потребовал, чтобы все долги сводились в одну таблицу.
Не найдя, ничего, Андрей кивнул – мол, это все. Владимир швырнул Андрею листок обратно:
– Я наказываю тебя на сумму сделки, которая тут у тебя не указана.
– Чего?!
– Ты меня спрашиваешь «чего»?! – взревел Владимир, и, вскочив, зашагал по кабинету. – Это я у тебя должен поинтересоваться – какого хуя ты тут делаешь?
Заводясь все больше и больше, он обвинял Андрея в долбоебизме, неспособности вести учет, и стремлении развалить компанию.
– Ты постоянно нас лохаешь, мы въебываем, а тебе всё похуй!
Он распрягался, и из всего произнесенного стало ясно, что в таблицу не внесена вчерашняя отгрузка на московскую фирму «Мериндо». И у Вероники, и у Алексея с Игорем имелись данные об этой отгрузке, а у Андрея почему-то нет.
(то был весенний блистательный день, в прозрачном воздухе стояла дрожащая прохлада, и Андрей вдруг с наслаждением подумал, что можно забыть обо всей этой навязчивой трагедии – и обо всех других, и вспомнить о иных вещах, которые были далеки от него и прекрасны, и чем дальше, тем прекраснее, чем прекраснее, тем дальше. Прошлые выходные он летал в Волгоград и… незабываемо время, проведенное с Таней. Да… и почему нигде не сказано, как отделить приятное от неприятного?!)
Так, напустив на себя преувеличенно понурый вид, размышлял Андрей. Прервав монолог, Владимир набрал Артура, который в тот момент отдыхал на море:
– Всё, я отказываюсь от такой работы. Нахуй мы замутили этот бизнес, если у татарина я мог себя чувствовать нормально, зная, что он не проебёт дело, тогда как эти волоебы…
Пройдясь по «волоебам», Владимир приказал Артуру скорее возвращаться и решать вопрос, что дальше делать. Вероника закопалась головой в бумаги и пребывала в состоянии, близком к тремору. Прослушивание вокальных партий Владимира было по-настоящему болезненным процессом.
В этот раз у него был до того апоплексический цвет лица, что возникали опасения за исход беседы.
– Но мне никто ничего не сказал про «Мериндо», без меня отгрузили! – глядя в упор на Игоря Викторовича, сказал Андрей, дождавшись, когда Владимир прокричится.
– А ты кто – гендиректор или так поссать вышел? – парировал тот и приступил к разбирательству.
Полчаса пыток, и Вероника со слезами на глазах призналась, что в обед Игорь Викторович, который брезговал заводской столовой, приказал выписать накладную на Мериндо (пришла фура), после чего пошел на склад и произвел отгрузку. Андрей с Алексеем вернулись с обеда, и всё, что отложилось в их памяти о заводской жизни за последние полчаса, были воспоминания о съеденном гуляше. И если информация об отгрузке каким-то образом дошла до Алексея, то Андрей оказался вне событий.
Уже не разбирая, кому и что говорит, Владимир метался по кабинету с помутившимся взором, склоняя по всем падежам всех присутствовавших, причем самые отборные матюги достались Веронике. Она уже рыдала вовсю, но он лишь скривился:
– Чево ты мне хочешь показать своми ёбанными слезками? Думаешь меня это ебёт?
Шумно отодвинув стул, она выбежала из кабинета.
– Истеричка, – бесстрастно прокомментировал Владимир, – работать нихуя не может, одна истерика и слезы.
Внезапно он развеселился, и почти радостным тоном потребовал, чтобы ни один документ не выходил во внешний мир без подписи Андрея Разгона, гендиректора Экссона, будь то расходная накладная или заявка на доставку питьевой воды в офис. И, взяв свой блокнот, удалился.
– Ну и что будем делать? – сказал Алексей, когда дверь за Владимиром закрылась.
Игорь Викторович взял автомобильный журнал и подошел к Андрею:
– Смотри сюда: Pajero Sport, бензиновый, серебристого цвета, из Германии, $27,000…
(он выбирал себе машину с таким расчетом, что Андрей через год-полтора ее перекупит, поэтому советовался что взять. Андрею нравился Pajero Sport, и Игорь Викторович вот уже вторую неделю искал оптимальные варианты).
Не дождавшись ответа, Алексей стал звонить брату, чтобы обсудить инцидент. Артур всё свёл к шутке. Попросив передать трубку Игорю, сказал:
– Что, доктор-взяточник, брезгуешь ходить в столовку для нормальных простых парней?! Зря. Там всегда можно перекинуться словцом с соседом, жующим бифштекс. Его рожа может быть перепачкана маслом, но такой парень будет для нас важнее самого президента. Насчет Паджеро – успокойся и забей. Новые машины бездушны. Посмотри на их капоты. Они все мега аэродинамичны, поэтому на нем телку не выебешь – сползет на землю. А взять старый мустанг – одним своим видом он только и зовет себе на капот… Или в салон. В багажник не зовет, но туда и не надо.
Если бы он сказал заранее, то Андрей бы подогнал цифры как надо, а потом в спокойной обстановке разобрался, где допустил просчет, исправил бы, указал на неточность. Но в ургентной обстановке пришлось распечатать все взаиморасчеты и выдать все как есть.
Увидев, что разница между активами и пассивами с ожидаемой прибылью составляет 200,000 рублей, Владимир, мастер по созданию тревожной грозовой атмосферы, для начала просто констатировал факт служебного несоответствия Андрея. Затем они с Артуром стали строить догадки, куда могли пропасть эти деньги:
– Спиздили волгоградские сотрудники Совинкома.
– Спиздил Андрей.
– Прошироебил АндрейСаныч, спустил на баб.
В числе прочего прозвучало предположение, что химия произошла осенью прошлого 2001 года, в тот момент, когда Артур потребовал внести в уставной фонд Экссона недостающие $20,000, и Андрей якобы перечислил эти деньги на Металл СВ и таким образом отчитался перед компаньнами в том, что деньги внес; но на самом деле ничего не перечислял. Они просто набрасывали текст, – все подряд, что только могло прийти в голову, делали пробросы, внимательно следя за реакцией Андрея. Но он оставался невозмутимым, и они уже не знали, где копать.
– Нет, ну как вы себе мыслите, что Металл СВ отгрузил свинец бесплатно? – спокойно возразил он.
Артур позвонил на эту фирму, там пробили все платежи, всё совпало, копейка в копейку, тогда он благодушно обратился к Андрею:
– А что мы тут гадаем, ты сам расскажи, почему у тебя цифры не бьют.
Версию о том, что деньги оседают в Волгограде, Андрей с ходу отмел (часто деньги перечислялись с Экссона на Совинком, чтобы показать обороты в Волгопромбанке, в котором взят кредит и планировалось взять еще один – компаньонам это объяснялось тем, что транзакции делаются для уменьшения налогооблагаемой базы, что Совинком – фиктивный поставщик, у которого закупается продукция и затем перепродается клиентам от Экссона с минимальной наценкой – и в некоторой степени это соответствовало действительности); – наводить подозрения на свою фирму было опасно, во-первых Быстровы тут же бы потребовали вернуть свои деньги, которые дали Андрею под процент, а он не был готов моментально их вернуть, а во-вторых уже все компаньоны потребовали бы ликвидировать волгоградский бизнес во избежание проблем.
– Давай, объясняй, куда ушли наши денежки, – сухо сказал Владимир, – только не говори, что возместишь из своего кармана, это и так понятно, нам интересно, что там у тебя за арифметика такая.
Его спокойствие можно было объяснить только одним – в случае, если Андрей не докажет свою состоятельность, то его попросят освободить помещение, а его доля (к этому моменту уставный фонд увеличился до $300,000, т. е. на долю каждого приходилось по $60,000) уйдет на погашение убытков, и даже что-то останется.
Внешне спокойный, внутренне Андрей терзался – где же допущена ошибка, и, пока он обдумывал ответ, Артур, прохаживаясь туда-сюда, подбадривал, впрочем немного зловещим тоном:
– Мы понимаем, что никто из нас не может скрысить – это исключено. Ошибиться – да, на ошибку каждый имеет право. Поэтому давайте разберемся, что и как.
Так говорил он о том, что крысе не место в коллективе, не сводя с Андрея глаз и давая своим словам оформиться в невысказанную угрозу. Остальные также не спускали с него подозрительных взглядов.
– Да, ошибиться можно, – подхватил Андрей. – Вспомни, Вов, как ты отдавал команды по поводу раскидок, особенно в первое время: снять со счета миллион, одна нога здесь, другая там. Мы делили прибыль, а я только потом обнаруживал, что мы не учли все расходы – процент на обнал…
И он развил эту тему, упирая на то, что из-за нервозности неформального лидера не мог возразить и указать на некоторые неточности.
– Ну-ка, ну-ка, что с обналом? – оживился Владимир.
Андрей вывел цифру – около $3000 (Внешторгбанк брал за обналичивание 0,3 %, кроме того, периодически обналичивали векселя на бирже на Васильевском острове, и там брали от 2 до 5 %). И эти расходы почему-то никогда не учитывались.
– Есть контакт, – отметил Владимир, – давай по остальной недостаче.
Андрей почувствовал, что настроение компаньонов улучшилось – если в начале разговора все были настроены резко отрицательно и даже пеняли Игоря, который привел в компанию недобросовестного человека; то сейчас все уже настроились доброжелательно и сочувственно.
– Налоги… – сдержанно произнес Андрей (он листал компьютер, и ему попалась на глаза платежка). – Я как бы пренебрегал этими цифрами, вроде как моя обязанность оптимизировать налоговые выплаты…
И он распечатал несколько платежек из тех, что у него были (база находилась в Волгограде у главного бухгалтера, а быстро просмотреть все выписки не представлялось возможным). И объяснил, что обычно не подавал эти расходы при раскидке прибыли, беря на свой счет, а тут сумма накопилась, и вдруг резко посчитали скрупулезно баланс, и вышла такая незадача.
Владимир, уже больше для важности и строгости позвонил бухгалтеру Базис-Стэпа и поинтересовался, сколько Фарид платит налогов. И выяснил, что с аналогичных оборотов законопослушный Фарид платит в десятки, если не в сотни раз больше. Можно сказать, что Экссон вообще не платит налогов.
– Нет, АндрейСаныч, так не надо утрировать, – облегченно вздохнул Артур, – давай там как-то это платить по-честному, у нас серьезные клиенты.
Владимир, изрядно успокоившись, отчитал Андрея за неправильную налоговую политику и также высказался в том духе, что надо хотя бы что-то платить, – фирма-то чистая и работает с солидными организациями.
– Делай все как надо, не скрывай, показывай все свои бухгалтерские дела, хочешь мы тебе оплатим учебу, смотри не проеби дело, работай лучше.
Он не стал проверять, наберется ли налоговых платежей на оставшуюся сумму недостачи – чего Андрей больше всего боялся. И 200,000 рублей решили списать с будущей раскидки, а в этот раз взять денег столько, сколько запланировали.
Владимир настойчиво рекомендовал проконсультироваться по вопросам учета со своим знакомым бухгалтером. Что и было сделано, но ничего нового Андрей из этой встречи не вынес.
С приходом весны для него настали светлые дни – волгоградский бухгалтер стал получать зарплату в кассе Экссона (до этого Андрей платил из своих доходов), кроме того, на работу приняли второго бухгалтера. Питерский рекрутинг напоминал экскурсию в край непуганных идиотов. Сначала дали заявку в районный центр занятости. Оттуда приходили соискатели, в достаточно большом количестве, однако лучше бы они не приходили. На каждого нужно было выписывать пропуск, и каждого встречать – идти через весь завод. Они с трудом понимали адрес главной проходной, угол Калинина и Трефолева, и совсем не усваивали координаты той проходной, которая была ближе к 40-му корпусу, в котором находился офис Экссона. Большинство кандидаток Андрей уже мысленно отсеивал на полпути от ворот до офиса, но приличия требовали хотя бы провести и показать рабочее место, и сказать дежурное: «Созвонимся, дадим вам знать».
Одну соискательницу попросили выписать документ, и она в трех словах сделала пять ошибок, слово «шестьсот», у нее получилось «шессот», а когда ей на это указали, она сделала круглые глаза: «Но программа не подчеркнула красным, значит написано правильно». Одна кукла пришла с мужем, который на проходной учинил допрос, что за работа, в чем заключаются обязанности, он порывался поучаствовать в собеседовании, а когда ему объяснили, что пропуск выписан на одного человека, и по-быстрому сделать еще один проблематично (режимный объект, все пропуска через начальника отдела охраны, а тот постоянно косится и что-то себе думает, лишний раз не побеспокоишь), то подозрительный муж заявил, что без его участия собеседование не состоится.
Ну и конечно же больше половины соискателей не только не владели 1С, но и в Microsoft Office ориентировались с трудом.
Впрочем, можно было пригласить кого-нибудь с завода – там в бухгалтерии и в финансовой службе работали грамотные люди, получая за свой труд неправдоподобно низкую зарплату – аккумуляторный могул обладал поистине дьявольской способностью мотивировать народ добрым словом и орденом металлического ленина. Имена бухгалтеров, правда, были ещё те: Констанция Тряпусина, Эвелина Картошкина, Аристарх Жеребцов. Эти скромные существа всю жизнь существовали достойным образом и с этим свыклись. Достаточно было накинуть пару сотен рублей, чтобы переманить их с завода. Но не больше – потому что существовала вероятность нарушить их нравственную чистоту, если вырвать их из того окружения, в котором они существовали в совершенной простоте и восхитительной бедности. Андрей даже присмотрел одну кандидатку – из отдела снабжения, которая вела взаиморасчеты с поставщиками Электро-Балта, и с которой он согласовывал акты сверок. Удивительная работоспособность и ясность ума по сравнению с непроходимой тупостью тех, что приходили по объявлению. На самом деле, это был идеальный вариант, человек досконально знал вопрос, и самое главное, был адаптирован к нелёгким заводским условиям.
Однако, всесторонне обсудив вопрос, эту идею отвергли – достаточно вспомнить показательный пример с Еленой Николовой, перешедшей в Совинком из кардиоцентра. Во-первых, среди сотрудников кардиоцентра сразу пошли кривотолки и сплетни – половая связь и все дела; во-вторых, она, хоть и добросовестный и порядочный человек, но до сих пор не может избавиться от чересчур почтительного отношения к своему бывшему руководству, которое сейчас находится по другую сторону баррикад. Ну а в-третьих, гендиректор Электро-Балта – совсем не то, что главврач кардиоцентра, и может так зазомбировать своего работника, что тот, перейдя в другую организацию, будет шпионить в пользу бывшего работодателя.
Обратились в кадровое агентство, там ситуация оказалась получше, но ненамного. Обычное дело: понтовитые специалисты, половине которых, помимо высокой зарплаты требовался офис премиум-класса, и конечно их не устраивало некомфортабельное заводское помещение; с другой стороны – полуграмотные девачки. Промежуточных вариантов никаких.
Какое-то время ушло на эксперимент с Надеждой, 20-летней волгоградской девахой, которую когда-то Игорь Викторович подцепил в Волгограде на набережной, затем как обычно по короткой схеме передал брату-близнецу. Так они и дружили тремя организмами (там еще у нее был молодой человек, возможно и не один) – в дни приезда Владимира в город на Волге, позже братья приглашали ее в Петербург на «экскурсию».
Надежда была невысокого роста, фактурная, грудастая, очень симпатичная. По какой-то странной аномалии девушка с выигрышными внешними данными нахваталась культурологических воззрений и погрузилась в углубленное изучение искусства без какой бы то ни было возможности реализовать свои способности на практике (у нее там была скрипка, поэзия, и что-то из фэн-шуя). (подмечено, что чем больше в девушке поэзии, тем менее упорядочена ее половая жизнь, видимо поэзия устраняет блоки, убирает барьеры. Есть категория недалеких девушек, думающих только о том, что творится у них ниже пояса. Так вот про поэтически настроенных дамочек можно сказать, что они даже об этом не думают. То, что ниже пояса, творится силами иного порядка. Круче поэзии может быть только религия – та вообще творит чудеса раскрепощения, девки залетают даже от святого духа). И как обидно порой бывает за таких девушек, особенно когда включишь телевизор и видишь, какие крокодилы прорываются на экран. Какая-то теле-кунсткамера, генетическая лотерея.
У Нади имелось базовое педагогическое образование, и Владимир подумал, почему бы не вызвать ее в Петербург на работу. Они посчитали с братом, и пришли к выводу, что потянут проект. Игорь позвонил Надежде из офиса и сделал приглашение – так, наверное, продюсеры приглашают мировых звезд в Голливуд. Люксовый хостинг, заграничные поездки, все дела.
А возвышенную девушку в одежде бело-голубой цветовой гаммы, символизирующей чистоту образа и прекрасие помыслов, ждало осыпающееся, аварийное заводское здание и общага института сварки на Литовской улице, от вида которой в свое время перекосило даже видавшего виды Афанасия Тишина, и Андрей не счел возможным поселить там своего сотрудника. Обстановка ночлежки на фрикционные движения ну никак не стимулировала.
Вначале все шло прекрасно – Надежда включилась в работу, Владимир с Игорем по очереди ныряли к ней в общагу, устраивали релакс-пати, процесс пошел (им было по барабану, где присунуть, главное значение – кому).
Надежда с трудом, но всё же вникала в незнакомое ей делопроизводство. Оно её не очень-то вдохновляло, и в перерывах между заданиями вместо того, чтобы изучать компьютерные программы и профильную литературу, повышать квалификацию, перегруженная экзистенциальными переживаниями Наденька рассматривала альбом художественных репродукций, пятьсот страниц черно-белой графики – птички, мальчики, силуэты деревьев. Трогательно. Обычно Вероника включала радио Рекорд (в основном забойное техно), но с появлением Надежды в офисе зазвучала эмбиентная музычка, красоту которой сложно оспорить, но обладавшая мощным снотворным эффектом, хоть в аптеке выписывай. Трогательность разливалась по офису океаном умиротворенности, причем какого-то уж внутриутробного свойства: похожую благостность можно заметить на лицах нерожденных младенцев. Равномерный поток тягучих созвучий был записан струнным ансамблем и хором сладкозвучных тетенек, и декорирован атмосферными шумами и похрюкиваньями. Слушатели вгонялись в эйфорическую кому. Кладовщица, грузная женщина с лицом удивленного филина, в массивных очках, когда приходила в офис, засыпала на стуле с чашкой чая в руках, мерно похрапывая в такт доносившимся из колонок похрюкиваньям.
Па-де-труа продолжалось недолго. На второй неделе проект засбоил – Быстровы вдруг резко охладели. Поначалу всем довольный, Владимир стал обнаруживать недостатки в работе Надежды, ворчать, что она тупая курица, не оправдала его надежд. И он закинул удочку, может кто-то из компаньонов возьмет на свой баланс прибывшую иногороднюю девушку (зарплату она конечно получала, но нужно решить вопрос с жильем и прочим). Алексей отвелся сразу, Артур с Андреем тоже не обрадовались формулировке «взять на баланс», тем более после Быстровых. Проигнорировали клич «Трахни грудастую, оцени красоту спелых бидонов!» Надежда всеебущая оказалась не у дел.
Рабочее место как таковое было оборудовано только у Вероники и Андрея – оргтехника, тумбочки, папки. Остальные – Артур и Алексей Ансимовы, Владимир и Игорь Быстровы – использовали три стола, один из которых, тот самый, самопальный, пару раз рушился, когда кто-то по забывчивости на него присаживался, и в конце концов его укрепили мощным крепежом, которым вполне можно было бы укреплять здания.
(вообще в офисе было очень стремно, но вместе с тем очень круто. Ремонт не производился с момента постройки здания, то есть уже лет сорок, а доставшаяся от заводчан мебель уже вся развалилась. Оргтехнику Андрей привёз из Волгограда – всё самое ненужное в волгоградском офисе. Так всё и осталось навеки, ибо сказано: нет ничего более долговечного, чем временные сооружения).
Уже по тону Владимира Андрей понял, что тот не в настроении. С первых слов неформальный лидер взял своих собеседников за шкирку, словно котят, при этом в уши выкрикивая фразы такого содержания: «Где ёбаная заявка?», «Опять всё проебали!», «Я покажу, как поступают с наёбщиками!» Обстановка напоминала казарменный досмотр. Отслужив на Тихоокеанском флоте, Владимир овладел техникой загона рядовых под лавку сцаными тряпками. Всем было плохо настолько, что на душе становилось даже хорошо.
Вначале обсудили новую заявку МТС. Все как обычно – нужно сделать то же самое, что с котировочными заявками кардиоцентра: подготовить коммерческое предложение от Экссона и от четырех левых фирм, у которых цены будут выше. Победит в конкурсе конечно же Экссон.
– Вот ты ездишь в банк, – внезапно прервался Владимир, – а где у тебя выписки, движение по счету?
Андрей, поднявшись, взял с полки папку с выписками и молча положил на стол. Владимир мельком пролистал документы, затем, отложив, потребовал у Вероники складскую папку. Когда она принесла, просмотрел приход-расход, проверил, бьют ли остатки на начало и конец дня с отгрузками, криво улыбнулся, заметив, что завод отписал Экссону всю вчерашнюю сборку тепловозных батарей:
– Татарин сосёт.
(С завода уже выжили шесть конкурирующих фирм, остались две – «Базис-Стэп», принадлежащая «татарину» – Фариду Зарипову, которая кроме свинца и аккумуляторных батарей занималась строительными работами, и «ИсТок», учрежденная сыном главного инженера. Кроме них, существовала карманная структура гендиректора аккумулятроного завода Электро-Балт – ЗАО «Торговый дом Электро-Балт», состоящая из полутора человек – Николая Руденко плюс бухгалтер, его офис находился в соседнем кабинете с Экссоном. Если бы гендиректор аккумуляторного завода нашел вместо Руденко более расторопных людей, то необходимость в Экссоне отпала бы. Но «Торговый дом Электро-Балт» обслуживал лишь нескольких заграничных клиентов, оставшихся еще с советских времен – управления железных дорог бывших советских республик: Киргизия, Узбекистан, Азербайджан, Вьетнам, Корея, Монголия, и т. д. Это был мизер, детская узкоколейная железная дорога в пойме реки Царицы в Волгограде потребляла больше. А Экссон отгружал по всей России, гарантированно выкупал всю производимую заводом продукцию; кроме того, Артур постоянно стращал аккумуляторного вождя, гендиректора завода, что конкуренты не дремлют (в частности Тюменский аккумуляторный завод), могут перебить всю мазу, поэтому Экссону как верному дилеру нужны лучшие условия. Не имея способностей к коммерции, Руденко, если не околачивался в офисе Экссона, пытаясь что-либо вынюхать, то занимался у себя с бездомной собакой, которую приютил в своем кабинете, и даже оборудовал там конуру).
Разобравшись с Андреем, Владимир обратился к Игорю и Алексею:
– Что там с отгрузками.
Игорь Викторович отложил автомобильный журнал:
– Моряки прислали заявки – ЭОАССПТР и «Упрглавсевморпуть».
Скривишееся лицо Владимира ещё больше скривилось:
– Что за нахуй, хули ты бормочешь?
Игорь Викторович, медленно читая по слогам:
– Экспедиционный отряд аварийно-спасательных, судоподъемных и подводно-технических работ…
Владимир, перебивая:
– Хули ты несешь, назови цифру!
Алексей продиктовал, какая требуется продукция, приходные и расходные цены, транспортные расходы и комиссионные ответственным людям, и Владимир записал эти данные в блокнот. После чего обратился к Андрею:
– Покажи наших дебиторов.
Андрей распечатал список клиентов, которым отгрузили товар, и которые еще не расплатились. Изучив документ, Владимир поинтересовался зловеще:
– Это окончательная версия?
Андрей застучал по клавишам, выискивая в компьютере информацию о должниках, которые, возможно, не попали в список. Прошлый раз при аналогичной проверке Владимир придрался, что в таблицу не попала пустяковая цифра 1500 рублей – долг за услуги доставки, а когда ему сказали, что эти сведения учитываются в другом месте, отдельно от товарных взаиморасчетов, то потребовал, чтобы все долги сводились в одну таблицу.
Не найдя, ничего, Андрей кивнул – мол, это все. Владимир швырнул Андрею листок обратно:
– Я наказываю тебя на сумму сделки, которая тут у тебя не указана.
– Чего?!
– Ты меня спрашиваешь «чего»?! – взревел Владимир, и, вскочив, зашагал по кабинету. – Это я у тебя должен поинтересоваться – какого хуя ты тут делаешь?
Заводясь все больше и больше, он обвинял Андрея в долбоебизме, неспособности вести учет, и стремлении развалить компанию.
– Ты постоянно нас лохаешь, мы въебываем, а тебе всё похуй!
Он распрягался, и из всего произнесенного стало ясно, что в таблицу не внесена вчерашняя отгрузка на московскую фирму «Мериндо». И у Вероники, и у Алексея с Игорем имелись данные об этой отгрузке, а у Андрея почему-то нет.
(то был весенний блистательный день, в прозрачном воздухе стояла дрожащая прохлада, и Андрей вдруг с наслаждением подумал, что можно забыть обо всей этой навязчивой трагедии – и обо всех других, и вспомнить о иных вещах, которые были далеки от него и прекрасны, и чем дальше, тем прекраснее, чем прекраснее, тем дальше. Прошлые выходные он летал в Волгоград и… незабываемо время, проведенное с Таней. Да… и почему нигде не сказано, как отделить приятное от неприятного?!)
Так, напустив на себя преувеличенно понурый вид, размышлял Андрей. Прервав монолог, Владимир набрал Артура, который в тот момент отдыхал на море:
– Всё, я отказываюсь от такой работы. Нахуй мы замутили этот бизнес, если у татарина я мог себя чувствовать нормально, зная, что он не проебёт дело, тогда как эти волоебы…
Пройдясь по «волоебам», Владимир приказал Артуру скорее возвращаться и решать вопрос, что дальше делать. Вероника закопалась головой в бумаги и пребывала в состоянии, близком к тремору. Прослушивание вокальных партий Владимира было по-настоящему болезненным процессом.
В этот раз у него был до того апоплексический цвет лица, что возникали опасения за исход беседы.
– Но мне никто ничего не сказал про «Мериндо», без меня отгрузили! – глядя в упор на Игоря Викторовича, сказал Андрей, дождавшись, когда Владимир прокричится.
– А ты кто – гендиректор или так поссать вышел? – парировал тот и приступил к разбирательству.
Полчаса пыток, и Вероника со слезами на глазах призналась, что в обед Игорь Викторович, который брезговал заводской столовой, приказал выписать накладную на Мериндо (пришла фура), после чего пошел на склад и произвел отгрузку. Андрей с Алексеем вернулись с обеда, и всё, что отложилось в их памяти о заводской жизни за последние полчаса, были воспоминания о съеденном гуляше. И если информация об отгрузке каким-то образом дошла до Алексея, то Андрей оказался вне событий.
Уже не разбирая, кому и что говорит, Владимир метался по кабинету с помутившимся взором, склоняя по всем падежам всех присутствовавших, причем самые отборные матюги достались Веронике. Она уже рыдала вовсю, но он лишь скривился:
– Чево ты мне хочешь показать своми ёбанными слезками? Думаешь меня это ебёт?
Шумно отодвинув стул, она выбежала из кабинета.
– Истеричка, – бесстрастно прокомментировал Владимир, – работать нихуя не может, одна истерика и слезы.
Внезапно он развеселился, и почти радостным тоном потребовал, чтобы ни один документ не выходил во внешний мир без подписи Андрея Разгона, гендиректора Экссона, будь то расходная накладная или заявка на доставку питьевой воды в офис. И, взяв свой блокнот, удалился.
– Ну и что будем делать? – сказал Алексей, когда дверь за Владимиром закрылась.
Игорь Викторович взял автомобильный журнал и подошел к Андрею:
– Смотри сюда: Pajero Sport, бензиновый, серебристого цвета, из Германии, $27,000…
(он выбирал себе машину с таким расчетом, что Андрей через год-полтора ее перекупит, поэтому советовался что взять. Андрею нравился Pajero Sport, и Игорь Викторович вот уже вторую неделю искал оптимальные варианты).
Не дождавшись ответа, Алексей стал звонить брату, чтобы обсудить инцидент. Артур всё свёл к шутке. Попросив передать трубку Игорю, сказал:
– Что, доктор-взяточник, брезгуешь ходить в столовку для нормальных простых парней?! Зря. Там всегда можно перекинуться словцом с соседом, жующим бифштекс. Его рожа может быть перепачкана маслом, но такой парень будет для нас важнее самого президента. Насчет Паджеро – успокойся и забей. Новые машины бездушны. Посмотри на их капоты. Они все мега аэродинамичны, поэтому на нем телку не выебешь – сползет на землю. А взять старый мустанг – одним своим видом он только и зовет себе на капот… Или в салон. В багажник не зовет, но туда и не надо.
* * *
Состояние мыслительного процесса Владимира Быстрова оставалось квантозапутанным и квантозапущенным – после мощных вспышек по поводу мелких неувязок, во время которых произносились угрозы наподобие «Разгон, ебать-колотить, Игорь за тебя горой, но всё равно я тебя отправлю в Волгоград!», он довольно спокойно отнесся к недостаче в 200,000 рублей. Это обнаружилось случайно при очередной раскидке (дележ прибыли), когда нужно было подвести баланс. Владимир посчитал по своему блокноту доходность всех сделок, прошедших после последней раскидки, вывел цифру, отнял оттуда сумму расходов (учет которых вел Андрей), и приказал снять со счета эти деньги, чтобы позолотить ручку. Тут ему пришла в голову мысль подвести баланс, чтобы проверить, бьют ли цифры.Если бы он сказал заранее, то Андрей бы подогнал цифры как надо, а потом в спокойной обстановке разобрался, где допустил просчет, исправил бы, указал на неточность. Но в ургентной обстановке пришлось распечатать все взаиморасчеты и выдать все как есть.
Увидев, что разница между активами и пассивами с ожидаемой прибылью составляет 200,000 рублей, Владимир, мастер по созданию тревожной грозовой атмосферы, для начала просто констатировал факт служебного несоответствия Андрея. Затем они с Артуром стали строить догадки, куда могли пропасть эти деньги:
– Спиздили волгоградские сотрудники Совинкома.
– Спиздил Андрей.
– Прошироебил АндрейСаныч, спустил на баб.
В числе прочего прозвучало предположение, что химия произошла осенью прошлого 2001 года, в тот момент, когда Артур потребовал внести в уставной фонд Экссона недостающие $20,000, и Андрей якобы перечислил эти деньги на Металл СВ и таким образом отчитался перед компаньнами в том, что деньги внес; но на самом деле ничего не перечислял. Они просто набрасывали текст, – все подряд, что только могло прийти в голову, делали пробросы, внимательно следя за реакцией Андрея. Но он оставался невозмутимым, и они уже не знали, где копать.
– Нет, ну как вы себе мыслите, что Металл СВ отгрузил свинец бесплатно? – спокойно возразил он.
Артур позвонил на эту фирму, там пробили все платежи, всё совпало, копейка в копейку, тогда он благодушно обратился к Андрею:
– А что мы тут гадаем, ты сам расскажи, почему у тебя цифры не бьют.
Версию о том, что деньги оседают в Волгограде, Андрей с ходу отмел (часто деньги перечислялись с Экссона на Совинком, чтобы показать обороты в Волгопромбанке, в котором взят кредит и планировалось взять еще один – компаньонам это объяснялось тем, что транзакции делаются для уменьшения налогооблагаемой базы, что Совинком – фиктивный поставщик, у которого закупается продукция и затем перепродается клиентам от Экссона с минимальной наценкой – и в некоторой степени это соответствовало действительности); – наводить подозрения на свою фирму было опасно, во-первых Быстровы тут же бы потребовали вернуть свои деньги, которые дали Андрею под процент, а он не был готов моментально их вернуть, а во-вторых уже все компаньоны потребовали бы ликвидировать волгоградский бизнес во избежание проблем.
– Давай, объясняй, куда ушли наши денежки, – сухо сказал Владимир, – только не говори, что возместишь из своего кармана, это и так понятно, нам интересно, что там у тебя за арифметика такая.
Его спокойствие можно было объяснить только одним – в случае, если Андрей не докажет свою состоятельность, то его попросят освободить помещение, а его доля (к этому моменту уставный фонд увеличился до $300,000, т. е. на долю каждого приходилось по $60,000) уйдет на погашение убытков, и даже что-то останется.
Внешне спокойный, внутренне Андрей терзался – где же допущена ошибка, и, пока он обдумывал ответ, Артур, прохаживаясь туда-сюда, подбадривал, впрочем немного зловещим тоном:
– Мы понимаем, что никто из нас не может скрысить – это исключено. Ошибиться – да, на ошибку каждый имеет право. Поэтому давайте разберемся, что и как.
Так говорил он о том, что крысе не место в коллективе, не сводя с Андрея глаз и давая своим словам оформиться в невысказанную угрозу. Остальные также не спускали с него подозрительных взглядов.
– Да, ошибиться можно, – подхватил Андрей. – Вспомни, Вов, как ты отдавал команды по поводу раскидок, особенно в первое время: снять со счета миллион, одна нога здесь, другая там. Мы делили прибыль, а я только потом обнаруживал, что мы не учли все расходы – процент на обнал…
И он развил эту тему, упирая на то, что из-за нервозности неформального лидера не мог возразить и указать на некоторые неточности.
– Ну-ка, ну-ка, что с обналом? – оживился Владимир.
Андрей вывел цифру – около $3000 (Внешторгбанк брал за обналичивание 0,3 %, кроме того, периодически обналичивали векселя на бирже на Васильевском острове, и там брали от 2 до 5 %). И эти расходы почему-то никогда не учитывались.
– Есть контакт, – отметил Владимир, – давай по остальной недостаче.
Андрей почувствовал, что настроение компаньонов улучшилось – если в начале разговора все были настроены резко отрицательно и даже пеняли Игоря, который привел в компанию недобросовестного человека; то сейчас все уже настроились доброжелательно и сочувственно.
– Налоги… – сдержанно произнес Андрей (он листал компьютер, и ему попалась на глаза платежка). – Я как бы пренебрегал этими цифрами, вроде как моя обязанность оптимизировать налоговые выплаты…
И он распечатал несколько платежек из тех, что у него были (база находилась в Волгограде у главного бухгалтера, а быстро просмотреть все выписки не представлялось возможным). И объяснил, что обычно не подавал эти расходы при раскидке прибыли, беря на свой счет, а тут сумма накопилась, и вдруг резко посчитали скрупулезно баланс, и вышла такая незадача.
Владимир, уже больше для важности и строгости позвонил бухгалтеру Базис-Стэпа и поинтересовался, сколько Фарид платит налогов. И выяснил, что с аналогичных оборотов законопослушный Фарид платит в десятки, если не в сотни раз больше. Можно сказать, что Экссон вообще не платит налогов.
– Нет, АндрейСаныч, так не надо утрировать, – облегченно вздохнул Артур, – давай там как-то это платить по-честному, у нас серьезные клиенты.
Владимир, изрядно успокоившись, отчитал Андрея за неправильную налоговую политику и также высказался в том духе, что надо хотя бы что-то платить, – фирма-то чистая и работает с солидными организациями.
– Делай все как надо, не скрывай, показывай все свои бухгалтерские дела, хочешь мы тебе оплатим учебу, смотри не проеби дело, работай лучше.
Он не стал проверять, наберется ли налоговых платежей на оставшуюся сумму недостачи – чего Андрей больше всего боялся. И 200,000 рублей решили списать с будущей раскидки, а в этот раз взять денег столько, сколько запланировали.
* * *
После этого разговора Андрей долго искал причину нестыковки (налоги действительно имели место, но они не закрывали всю сумму), но так и не нашел. Для себя он объяснил это тем, что Владимир в первое время называл сумму прибыли к выдаче от фонаря – прокатит не прокатит, и Андрей безропотно снимал деньги в банке и выдавал дивиденды. В то время как надо было тщательно все считать и отстаивать свою версию бюджета.Владимир настойчиво рекомендовал проконсультироваться по вопросам учета со своим знакомым бухгалтером. Что и было сделано, но ничего нового Андрей из этой встречи не вынес.
С приходом весны для него настали светлые дни – волгоградский бухгалтер стал получать зарплату в кассе Экссона (до этого Андрей платил из своих доходов), кроме того, на работу приняли второго бухгалтера. Питерский рекрутинг напоминал экскурсию в край непуганных идиотов. Сначала дали заявку в районный центр занятости. Оттуда приходили соискатели, в достаточно большом количестве, однако лучше бы они не приходили. На каждого нужно было выписывать пропуск, и каждого встречать – идти через весь завод. Они с трудом понимали адрес главной проходной, угол Калинина и Трефолева, и совсем не усваивали координаты той проходной, которая была ближе к 40-му корпусу, в котором находился офис Экссона. Большинство кандидаток Андрей уже мысленно отсеивал на полпути от ворот до офиса, но приличия требовали хотя бы провести и показать рабочее место, и сказать дежурное: «Созвонимся, дадим вам знать».
Одну соискательницу попросили выписать документ, и она в трех словах сделала пять ошибок, слово «шестьсот», у нее получилось «шессот», а когда ей на это указали, она сделала круглые глаза: «Но программа не подчеркнула красным, значит написано правильно». Одна кукла пришла с мужем, который на проходной учинил допрос, что за работа, в чем заключаются обязанности, он порывался поучаствовать в собеседовании, а когда ему объяснили, что пропуск выписан на одного человека, и по-быстрому сделать еще один проблематично (режимный объект, все пропуска через начальника отдела охраны, а тот постоянно косится и что-то себе думает, лишний раз не побеспокоишь), то подозрительный муж заявил, что без его участия собеседование не состоится.
Ну и конечно же больше половины соискателей не только не владели 1С, но и в Microsoft Office ориентировались с трудом.
Впрочем, можно было пригласить кого-нибудь с завода – там в бухгалтерии и в финансовой службе работали грамотные люди, получая за свой труд неправдоподобно низкую зарплату – аккумуляторный могул обладал поистине дьявольской способностью мотивировать народ добрым словом и орденом металлического ленина. Имена бухгалтеров, правда, были ещё те: Констанция Тряпусина, Эвелина Картошкина, Аристарх Жеребцов. Эти скромные существа всю жизнь существовали достойным образом и с этим свыклись. Достаточно было накинуть пару сотен рублей, чтобы переманить их с завода. Но не больше – потому что существовала вероятность нарушить их нравственную чистоту, если вырвать их из того окружения, в котором они существовали в совершенной простоте и восхитительной бедности. Андрей даже присмотрел одну кандидатку – из отдела снабжения, которая вела взаиморасчеты с поставщиками Электро-Балта, и с которой он согласовывал акты сверок. Удивительная работоспособность и ясность ума по сравнению с непроходимой тупостью тех, что приходили по объявлению. На самом деле, это был идеальный вариант, человек досконально знал вопрос, и самое главное, был адаптирован к нелёгким заводским условиям.
Однако, всесторонне обсудив вопрос, эту идею отвергли – достаточно вспомнить показательный пример с Еленой Николовой, перешедшей в Совинком из кардиоцентра. Во-первых, среди сотрудников кардиоцентра сразу пошли кривотолки и сплетни – половая связь и все дела; во-вторых, она, хоть и добросовестный и порядочный человек, но до сих пор не может избавиться от чересчур почтительного отношения к своему бывшему руководству, которое сейчас находится по другую сторону баррикад. Ну а в-третьих, гендиректор Электро-Балта – совсем не то, что главврач кардиоцентра, и может так зазомбировать своего работника, что тот, перейдя в другую организацию, будет шпионить в пользу бывшего работодателя.
Обратились в кадровое агентство, там ситуация оказалась получше, но ненамного. Обычное дело: понтовитые специалисты, половине которых, помимо высокой зарплаты требовался офис премиум-класса, и конечно их не устраивало некомфортабельное заводское помещение; с другой стороны – полуграмотные девачки. Промежуточных вариантов никаких.
Какое-то время ушло на эксперимент с Надеждой, 20-летней волгоградской девахой, которую когда-то Игорь Викторович подцепил в Волгограде на набережной, затем как обычно по короткой схеме передал брату-близнецу. Так они и дружили тремя организмами (там еще у нее был молодой человек, возможно и не один) – в дни приезда Владимира в город на Волге, позже братья приглашали ее в Петербург на «экскурсию».
Надежда была невысокого роста, фактурная, грудастая, очень симпатичная. По какой-то странной аномалии девушка с выигрышными внешними данными нахваталась культурологических воззрений и погрузилась в углубленное изучение искусства без какой бы то ни было возможности реализовать свои способности на практике (у нее там была скрипка, поэзия, и что-то из фэн-шуя). (подмечено, что чем больше в девушке поэзии, тем менее упорядочена ее половая жизнь, видимо поэзия устраняет блоки, убирает барьеры. Есть категория недалеких девушек, думающих только о том, что творится у них ниже пояса. Так вот про поэтически настроенных дамочек можно сказать, что они даже об этом не думают. То, что ниже пояса, творится силами иного порядка. Круче поэзии может быть только религия – та вообще творит чудеса раскрепощения, девки залетают даже от святого духа). И как обидно порой бывает за таких девушек, особенно когда включишь телевизор и видишь, какие крокодилы прорываются на экран. Какая-то теле-кунсткамера, генетическая лотерея.
У Нади имелось базовое педагогическое образование, и Владимир подумал, почему бы не вызвать ее в Петербург на работу. Они посчитали с братом, и пришли к выводу, что потянут проект. Игорь позвонил Надежде из офиса и сделал приглашение – так, наверное, продюсеры приглашают мировых звезд в Голливуд. Люксовый хостинг, заграничные поездки, все дела.
А возвышенную девушку в одежде бело-голубой цветовой гаммы, символизирующей чистоту образа и прекрасие помыслов, ждало осыпающееся, аварийное заводское здание и общага института сварки на Литовской улице, от вида которой в свое время перекосило даже видавшего виды Афанасия Тишина, и Андрей не счел возможным поселить там своего сотрудника. Обстановка ночлежки на фрикционные движения ну никак не стимулировала.
Вначале все шло прекрасно – Надежда включилась в работу, Владимир с Игорем по очереди ныряли к ней в общагу, устраивали релакс-пати, процесс пошел (им было по барабану, где присунуть, главное значение – кому).
Надежда с трудом, но всё же вникала в незнакомое ей делопроизводство. Оно её не очень-то вдохновляло, и в перерывах между заданиями вместо того, чтобы изучать компьютерные программы и профильную литературу, повышать квалификацию, перегруженная экзистенциальными переживаниями Наденька рассматривала альбом художественных репродукций, пятьсот страниц черно-белой графики – птички, мальчики, силуэты деревьев. Трогательно. Обычно Вероника включала радио Рекорд (в основном забойное техно), но с появлением Надежды в офисе зазвучала эмбиентная музычка, красоту которой сложно оспорить, но обладавшая мощным снотворным эффектом, хоть в аптеке выписывай. Трогательность разливалась по офису океаном умиротворенности, причем какого-то уж внутриутробного свойства: похожую благостность можно заметить на лицах нерожденных младенцев. Равномерный поток тягучих созвучий был записан струнным ансамблем и хором сладкозвучных тетенек, и декорирован атмосферными шумами и похрюкиваньями. Слушатели вгонялись в эйфорическую кому. Кладовщица, грузная женщина с лицом удивленного филина, в массивных очках, когда приходила в офис, засыпала на стуле с чашкой чая в руках, мерно похрапывая в такт доносившимся из колонок похрюкиваньям.
Па-де-труа продолжалось недолго. На второй неделе проект засбоил – Быстровы вдруг резко охладели. Поначалу всем довольный, Владимир стал обнаруживать недостатки в работе Надежды, ворчать, что она тупая курица, не оправдала его надежд. И он закинул удочку, может кто-то из компаньонов возьмет на свой баланс прибывшую иногороднюю девушку (зарплату она конечно получала, но нужно решить вопрос с жильем и прочим). Алексей отвелся сразу, Артур с Андреем тоже не обрадовались формулировке «взять на баланс», тем более после Быстровых. Проигнорировали клич «Трахни грудастую, оцени красоту спелых бидонов!» Надежда всеебущая оказалась не у дел.