Страница:
4. В ЦЕНТРЕ ВНИМАНИЯ
Гехи, 2 августа, 09.45
Нагнувшись, иначе на чердаке вообще невозможно было стоять, чтобы не биться головой о балки перекрытий, Хамид Ахмадов наблюдал, как Мадина сноровисто сворачивает свой спутниковый телефон. Она вообще все делала с отменной сноровкой. Проворно находила нужный ответ во время разговора и Так же проворно вышибала мозги автоматной очередью. Заграница ей явно пошла на пользу. Черт возьми! Она стала еще привлекательнее и… породистей. Ну, еще бы! Пластикой, оплаченной деньгами своего мужа, она сделала себе совсем молодое лицо, а уж фигура у нее всегда была высший класс. Сколько ей сейчас: тридцать, тридцать два? А на вид не дашь больше двадцати пяти. Неудивительно, что этот мальчишка Руслан втюрился в нее по уши. Иначе бы ни за что не согласился на участие в ее авантюре. А она ловко воспользовалась похотливой самоуверенностью мальчишки, надавав ему пустых обещаний, а затем прикрылась им, когда сваливала вместе с захваченным чиновником от федералов. Но надо отдать ей должное. Благодаря своей хитрости ей все-таки удалось провернуть это почти безнадежное дело. Черт! Она так уверена в себе, что, пожалуй, и впрямь вытащит из российской тюрьмы своего мужа.
Тем временем Мадина уложила в соответствующее гнездо закрученный спиралью провод, установила на аппарат телефонную трубку и захлопнула крышку футляра, превращающего станцию мобильной телефонной связи в миниатюрный алюминиевый кейс, защищающий аппаратуру от ударов и иных повреждений. Взяв кейс в руки, она направилась к люку. Пробираясь под стропилами, Мадине тоже приходилось нагибаться, чтобы не задевать за них головой. Всякий раз, когда она это делала,
Ахмадов видел перед собой ее обтянутые натовскими камуфляжными штанами накачанные ягодицы. Мысли «бригадного генерала» сами собой приняли другое направление… Интересно, она трахалась с Джохаром, когда работала в его пресс-службе? Наверняка трахалась. Ничем иным не объяснить ее головокружительный взлет в джохаровской администрации. При Джохаре он и сам был большим человеком. Начальник Грозненского управления Департамента национальной безопасности. Считай, один из истинных хозяев Грозного. Но даже тогда она была ему не парой. Впрочем, тогда ему хватало и русских телок. В семьях русских, что жили в Грозном, было полно молодых красивых баб, которых гвардейцы из департамента нацбезопасности отлавливали прямо на улицах. С теми можно было делать все, что угодно: драть самому, а потом смотреть, как дерут русскую девку охочие до этого дела национальные гвардейцы. С Мадиной бы такие игры не прошли. Не пройдут и сейчас. Живо настучит своему богатенькому муженьку. Да если и промолчит, он все равно догадается. Арабы считают его чуть ли не ясновидящим. А еще поговаривают, что он читает мысли. Чушь, конечно. Но лучше его не злить, особенно если хочешь получить с него два миллиона зеленых…
Хлопнула откинутая крышка чердачного люка. И Ахмадов, отвлекшись от своих размышлений, увидел, как Мадина, словно кошка, перемахнула на шаткую деревянную лестницу и ловко спустилась по ней вниз… Если он намерен получить с ее мужа эти два миллиона, то ему следует присмотреть за этой женщиной. А то как бы она не провела его так же, как мальчишку Руслана. Она уже не раз доказывала свою дьявольскую хитрость… Спохватившись, Хамид шагнул к лестнице вслед за Мадиной. Та уже была внизу. Султан и Умар, двое телохранителей Ахмадова, попытались преградить ей дорогу, но, увидев в распахнутом чердачном люке своего командира, расступились перед ней. Мадина молча проследовала мимо них и скрылась в одной из выделенных гостям комнат. Убедившись, что она ушла, Ахмадов махнул рукой своим телохранителям, подзывая их к себе, и те послушно полезли наверх. Лестница предательски заскрипела под их массивными телами. Тем не менее оба бойца благополучно взобрались на чердак. Умар, поднявшийся первым, жадно втянул носом запах развешанных на чердаке пучков какой-то травы, от которого самого Хамида уже начинало тошнить, и с готовностью взглянул на командира. Через несколько секунд к нему присоединился Султан и тоже преданно уставился на Ахмадова.
– Вот что, – объявил Ахмадов подобострастно глядящим на него телохранителям. – С этой минуты вы станете неотрывной тенью нашей уважаемой гостьи. Сопровождайте ее повсюду, даже если она отправится подмываться. А чтобы она вас не пристрелила, – хохотнул Хамид, – проявите к ней максимум внимания и уважения. Ну и, разумеется, будете докладывать мне обо всех ее действиях. Задание ясно?
– Ясно, Хамид, – ответил за обоих бойцов Султан. – Только мы вот все хотели спросить: кто она, эта Мадина?
– Она работала в пресс-службе Джохара. Была его личным телеоператором… – начал объяснять Ахмадов, но, заметив недоумение на лицах своих телохранителей,остановился.
Бараны! Настоящие бараны! Даже не сообразили, что он ведет речь о первом президенте Ичкерии. Но что еще можно было ожидать от бывших пастухов? Впрочем, держать в телохранителях умников – себе дороже. Еще начнут рассуждать, стоит ли умирать, прикрывая командира от пули.
– Помните те откровения русских военнопленных, которые признались в истязаниях и убийствах чеченцев? Вы наверняка видели их по нашему телевидению и на видеокассетах, – вместо подробного рассказа о недавно появившейся в отряде женщине спросил у своих телохранителей Ахмадов и, когда те утвердительно ответили, пояснил: – Это Мадина снимала те репортажи. И допрашивала русских тоже она, – закончил он с ехидной улыбкой.
Учеба в институте помогла Фатиме отвлечься от мрачных мыслей. Этот год был для нее очень важен. Приближались выпускные экзамены, и «уважаемые люди» чеченской общины, по совету которых она выбрала операторский факультет, все чаще интересовались результатами ее учебы. Фа-тима не подвела своих спонсоров, закончив ВГИК с красным дипломом. Сразу после окончания института Фатима по совету все тех же «уважаемых людей» вернулась на родину. Маленькая горная республика теперь называлась Ичкерией, а бывший советский генерал, нынешний президент Ичкерии-Чечни уже объявил о ее суверенитете и независимости. Перед Фатимой не стоял выбор: куда устроиться на работу. Главы московской диаспоры заранее проинформировали ближайшее окружение генерала-президента о недавней выпускнице ВГИКа, после чего Фатима Хундамова была незамедлительно зачислена в президентскую администрацию, в центр общественных связей. При этом она получила собственную телевизионную студию и целый штат помощников.
Работа в президентской администрации захлестнула Фатиму с головой. Генерал-президент желал, чтобы все его великие преобразования запечатлелись в кинохронике. Следуя его указаниям, Фатима снимала истеричные митинги в его поддержку, зачастую заканчивающиеся беспорядочной стрельбой в воздух, военные парады президентской гвардии, помпезные приемы иностранных делегаций и, конечно, публичные выступления и телеобращения самого Дудаева. Все материалы, подготовленные телерадиокомпанией Ичкерии, выходили в эфир только после ее редакции. Фати-ма безошибочно определяла, что хочет видеть на экране президент и его окружение. Теперь ее собственные планы стать киноактрисой казались Фа-тиме глупыми и наивными. Сейчас она ни за что не променяла бы приобретенное влияние и власть на сомнительную популярность актрисы. Несколько раз, выкроив «окно» в своем напряженном графике и специально прихватив с собой нескольких помощников, Фатима наезжала из Грозного в родное село. Но, вопреки ее надеждам, отец ни разу не высказал восторга по поводу ее карьеры. Напротив, слушая рассказы дочери о ее близости к президенту, он лишь грустно качал головой. Фатима решила, что ее отец уже слишком стар, чтобы понять грандиозность происходящих в республике преобразований и оценить ее собственную роль в этом процессе, и перестала приезжать к нему… В конце концов, она главный редактор всех выходящих в Ичкерии теле– и радиопрограмм, ближайший помощник президента! Ее высоко ценят руководители московской диаспоры и даже сам президент и все его окружение! А мнение дряхлеющего старика и таких же, как он, престарелых родственников – все это давно устаревшие предрассудки, на которые не стоит даже обращать внимание!
Постепенно Фатима вообще прекратила всякие отношения с родней, тем более что перешедший в вооруженную стадию конфликт чеченского президента с российскими властями стал для этого прекрасным поводом. После провалившейся попытки президентской оппозиции захватить Грозный при поддержке десятка российских танков в ноябре 94-го года Фатима полностью переключилась на освещение хода военных действий. Президенту нужны были репортажи о победоносных действиях национальной гвардии и зверствах российских военных против мирного населения Ичкерии, и Фатима выдавала их в нужном количестве.
Горящие российские танки на улицах Грозного и тела русских солдат, убитых доблестными ичкерийскими гвардейцами. Отдельно – трясущиеся от страха восемнадцатилетние российские мальчишки в военной форме, шепчущие в объектив телекамеры, как командиры послали их убивать чеченских детей и женщин и как их разбили и взяли в плен бесстрашные чеченские воины. Как доказательство их слов разрушенные до основания чеченские дома, подвергшиеся штурмовым бомбовым ударам российской авиации, или трупы мирных жителей, расстрелянных российскими военными во время кровавых зачисток чеченских сел. Сразу после этого – интервью бригадных генералов национальной гвардии и полевых командиров, призывающих к отмщению. И уже, как кульминация, – выступление самого генерала-президента с призывом объединиться всем чеченцам против российской агрессии.
Репортажи Фатимы, снятые на местах боев, получали высокую оценку президента. Ее сюжеты охотно тиражировали западные телекомпании, а некоторые из них, к огромному изумлению Фатимы, показали даже ряд российских телеканалов. Фатима знала, как вызвать у чеченских зрителей праведный гнев, а у европейских слезливое сочувствие, и всякий раз добивалась задуманного. Когда кто-то из захваченных российских военных отказывался произносить перед камерой составленный для него текст, Фатима приказывала героям своих репортажей из числа национальных гвардейцев пытать пленного, а иногда, войдя в раж, и сама принимала участие в его истязаниях. Особенно ей запомнился сюжет с пленным российским капитаном-танкистом, который она сняла в феврале 95-го года. Гвардейцы успели вытащить его из подбитого танка до того, как тот сгорел. У танкиста оказалось обожжено лицо, из-за чего он выглядел весьма устрашающе. Увидев его, Фатима сразу сообразила, что из его уст откровения о жестокости российских военных будут выглядеть особенно убедительно. Тут же в сарае, где боевики держали русского офицера, она написала для него нужный текст, но танкист наотрез отказался произносить его. Бить героя будущего сюжета было нельзя, чтобы не попортить перед предстоящими съемками его внешность. Тогда Фатима приказала помогающим ей боевикам привязать пленного танкиста к козлам, служащим для распилки дров. Когда те выполнили ее приказание, она расстегнула на танкисте штаны и спустила их вместе с трусами. Наблюдающие за ней боевики нервно засмеялись. Но они перестали смеяться, когда Фатима зажгла карманную зажигалку и поднесла ее пламя к оголенной мошонке связанного офицера. И капитан сломался. После того как опаленная кожа мошонки сморщилась и потрескалась, он под диктовку Фатимы повторил весь составленный ею текст. Во время записи интервью Фатима еще несколько раз подносила горящую зажигалку к гениталиям пленного капитана. В ответ он морщился от боли и матерился, но это только придало больше злобы его словам. После съемки пленного, конечно, пришлось пристрелить, зато после того, как при монтаже записанного интервью она вырезала свои подсказки, плюющийся и орущий в объектив капитан на экране выглядел настоящим кровожадным монстром. Сюжет получился настолько удачным, что вызвал шквал негодования на очередном международном конгрессе народов Кавказа.
Несмотря на полный развал российской армии, который демонстрировала Фатима в своих сюжетах, 21 апреля 1995 года российским военным удалось ракетным ударом с самолета уничтожить лидера всех чеченцев, обожаемого ею генерала-президента. Смерть президента внесла разобщенность в ряды его последователей, но никак не отразилась на положении самой Фатимы, так как новые чеченские лидеры тоже нуждались в ее сюжетах. Вместе с чеченскими полевыми командирами и бригадными генералами она вела свою войну с Россией – войну информационную – ив этой войне одержала победу. Потому что подписанием Хасавюртовского соглашения о мире в 1996 году Россия фактически признала свое поражение.
Нагнувшись, иначе на чердаке вообще невозможно было стоять, чтобы не биться головой о балки перекрытий, Хамид Ахмадов наблюдал, как Мадина сноровисто сворачивает свой спутниковый телефон. Она вообще все делала с отменной сноровкой. Проворно находила нужный ответ во время разговора и Так же проворно вышибала мозги автоматной очередью. Заграница ей явно пошла на пользу. Черт возьми! Она стала еще привлекательнее и… породистей. Ну, еще бы! Пластикой, оплаченной деньгами своего мужа, она сделала себе совсем молодое лицо, а уж фигура у нее всегда была высший класс. Сколько ей сейчас: тридцать, тридцать два? А на вид не дашь больше двадцати пяти. Неудивительно, что этот мальчишка Руслан втюрился в нее по уши. Иначе бы ни за что не согласился на участие в ее авантюре. А она ловко воспользовалась похотливой самоуверенностью мальчишки, надавав ему пустых обещаний, а затем прикрылась им, когда сваливала вместе с захваченным чиновником от федералов. Но надо отдать ей должное. Благодаря своей хитрости ей все-таки удалось провернуть это почти безнадежное дело. Черт! Она так уверена в себе, что, пожалуй, и впрямь вытащит из российской тюрьмы своего мужа.
Тем временем Мадина уложила в соответствующее гнездо закрученный спиралью провод, установила на аппарат телефонную трубку и захлопнула крышку футляра, превращающего станцию мобильной телефонной связи в миниатюрный алюминиевый кейс, защищающий аппаратуру от ударов и иных повреждений. Взяв кейс в руки, она направилась к люку. Пробираясь под стропилами, Мадине тоже приходилось нагибаться, чтобы не задевать за них головой. Всякий раз, когда она это делала,
Ахмадов видел перед собой ее обтянутые натовскими камуфляжными штанами накачанные ягодицы. Мысли «бригадного генерала» сами собой приняли другое направление… Интересно, она трахалась с Джохаром, когда работала в его пресс-службе? Наверняка трахалась. Ничем иным не объяснить ее головокружительный взлет в джохаровской администрации. При Джохаре он и сам был большим человеком. Начальник Грозненского управления Департамента национальной безопасности. Считай, один из истинных хозяев Грозного. Но даже тогда она была ему не парой. Впрочем, тогда ему хватало и русских телок. В семьях русских, что жили в Грозном, было полно молодых красивых баб, которых гвардейцы из департамента нацбезопасности отлавливали прямо на улицах. С теми можно было делать все, что угодно: драть самому, а потом смотреть, как дерут русскую девку охочие до этого дела национальные гвардейцы. С Мадиной бы такие игры не прошли. Не пройдут и сейчас. Живо настучит своему богатенькому муженьку. Да если и промолчит, он все равно догадается. Арабы считают его чуть ли не ясновидящим. А еще поговаривают, что он читает мысли. Чушь, конечно. Но лучше его не злить, особенно если хочешь получить с него два миллиона зеленых…
Хлопнула откинутая крышка чердачного люка. И Ахмадов, отвлекшись от своих размышлений, увидел, как Мадина, словно кошка, перемахнула на шаткую деревянную лестницу и ловко спустилась по ней вниз… Если он намерен получить с ее мужа эти два миллиона, то ему следует присмотреть за этой женщиной. А то как бы она не провела его так же, как мальчишку Руслана. Она уже не раз доказывала свою дьявольскую хитрость… Спохватившись, Хамид шагнул к лестнице вслед за Мадиной. Та уже была внизу. Султан и Умар, двое телохранителей Ахмадова, попытались преградить ей дорогу, но, увидев в распахнутом чердачном люке своего командира, расступились перед ней. Мадина молча проследовала мимо них и скрылась в одной из выделенных гостям комнат. Убедившись, что она ушла, Ахмадов махнул рукой своим телохранителям, подзывая их к себе, и те послушно полезли наверх. Лестница предательски заскрипела под их массивными телами. Тем не менее оба бойца благополучно взобрались на чердак. Умар, поднявшийся первым, жадно втянул носом запах развешанных на чердаке пучков какой-то травы, от которого самого Хамида уже начинало тошнить, и с готовностью взглянул на командира. Через несколько секунд к нему присоединился Султан и тоже преданно уставился на Ахмадова.
– Вот что, – объявил Ахмадов подобострастно глядящим на него телохранителям. – С этой минуты вы станете неотрывной тенью нашей уважаемой гостьи. Сопровождайте ее повсюду, даже если она отправится подмываться. А чтобы она вас не пристрелила, – хохотнул Хамид, – проявите к ней максимум внимания и уважения. Ну и, разумеется, будете докладывать мне обо всех ее действиях. Задание ясно?
– Ясно, Хамид, – ответил за обоих бойцов Султан. – Только мы вот все хотели спросить: кто она, эта Мадина?
– Она работала в пресс-службе Джохара. Была его личным телеоператором… – начал объяснять Ахмадов, но, заметив недоумение на лицах своих телохранителей,остановился.
Бараны! Настоящие бараны! Даже не сообразили, что он ведет речь о первом президенте Ичкерии. Но что еще можно было ожидать от бывших пастухов? Впрочем, держать в телохранителях умников – себе дороже. Еще начнут рассуждать, стоит ли умирать, прикрывая командира от пули.
– Помните те откровения русских военнопленных, которые признались в истязаниях и убийствах чеченцев? Вы наверняка видели их по нашему телевидению и на видеокассетах, – вместо подробного рассказа о недавно появившейся в отряде женщине спросил у своих телохранителей Ахмадов и, когда те утвердительно ответили, пояснил: – Это Мадина снимала те репортажи. И допрашивала русских тоже она, – закончил он с ехидной улыбкой.
Учеба в институте помогла Фатиме отвлечься от мрачных мыслей. Этот год был для нее очень важен. Приближались выпускные экзамены, и «уважаемые люди» чеченской общины, по совету которых она выбрала операторский факультет, все чаще интересовались результатами ее учебы. Фа-тима не подвела своих спонсоров, закончив ВГИК с красным дипломом. Сразу после окончания института Фатима по совету все тех же «уважаемых людей» вернулась на родину. Маленькая горная республика теперь называлась Ичкерией, а бывший советский генерал, нынешний президент Ичкерии-Чечни уже объявил о ее суверенитете и независимости. Перед Фатимой не стоял выбор: куда устроиться на работу. Главы московской диаспоры заранее проинформировали ближайшее окружение генерала-президента о недавней выпускнице ВГИКа, после чего Фатима Хундамова была незамедлительно зачислена в президентскую администрацию, в центр общественных связей. При этом она получила собственную телевизионную студию и целый штат помощников.
Работа в президентской администрации захлестнула Фатиму с головой. Генерал-президент желал, чтобы все его великие преобразования запечатлелись в кинохронике. Следуя его указаниям, Фатима снимала истеричные митинги в его поддержку, зачастую заканчивающиеся беспорядочной стрельбой в воздух, военные парады президентской гвардии, помпезные приемы иностранных делегаций и, конечно, публичные выступления и телеобращения самого Дудаева. Все материалы, подготовленные телерадиокомпанией Ичкерии, выходили в эфир только после ее редакции. Фати-ма безошибочно определяла, что хочет видеть на экране президент и его окружение. Теперь ее собственные планы стать киноактрисой казались Фа-тиме глупыми и наивными. Сейчас она ни за что не променяла бы приобретенное влияние и власть на сомнительную популярность актрисы. Несколько раз, выкроив «окно» в своем напряженном графике и специально прихватив с собой нескольких помощников, Фатима наезжала из Грозного в родное село. Но, вопреки ее надеждам, отец ни разу не высказал восторга по поводу ее карьеры. Напротив, слушая рассказы дочери о ее близости к президенту, он лишь грустно качал головой. Фатима решила, что ее отец уже слишком стар, чтобы понять грандиозность происходящих в республике преобразований и оценить ее собственную роль в этом процессе, и перестала приезжать к нему… В конце концов, она главный редактор всех выходящих в Ичкерии теле– и радиопрограмм, ближайший помощник президента! Ее высоко ценят руководители московской диаспоры и даже сам президент и все его окружение! А мнение дряхлеющего старика и таких же, как он, престарелых родственников – все это давно устаревшие предрассудки, на которые не стоит даже обращать внимание!
Постепенно Фатима вообще прекратила всякие отношения с родней, тем более что перешедший в вооруженную стадию конфликт чеченского президента с российскими властями стал для этого прекрасным поводом. После провалившейся попытки президентской оппозиции захватить Грозный при поддержке десятка российских танков в ноябре 94-го года Фатима полностью переключилась на освещение хода военных действий. Президенту нужны были репортажи о победоносных действиях национальной гвардии и зверствах российских военных против мирного населения Ичкерии, и Фатима выдавала их в нужном количестве.
Горящие российские танки на улицах Грозного и тела русских солдат, убитых доблестными ичкерийскими гвардейцами. Отдельно – трясущиеся от страха восемнадцатилетние российские мальчишки в военной форме, шепчущие в объектив телекамеры, как командиры послали их убивать чеченских детей и женщин и как их разбили и взяли в плен бесстрашные чеченские воины. Как доказательство их слов разрушенные до основания чеченские дома, подвергшиеся штурмовым бомбовым ударам российской авиации, или трупы мирных жителей, расстрелянных российскими военными во время кровавых зачисток чеченских сел. Сразу после этого – интервью бригадных генералов национальной гвардии и полевых командиров, призывающих к отмщению. И уже, как кульминация, – выступление самого генерала-президента с призывом объединиться всем чеченцам против российской агрессии.
Репортажи Фатимы, снятые на местах боев, получали высокую оценку президента. Ее сюжеты охотно тиражировали западные телекомпании, а некоторые из них, к огромному изумлению Фатимы, показали даже ряд российских телеканалов. Фатима знала, как вызвать у чеченских зрителей праведный гнев, а у европейских слезливое сочувствие, и всякий раз добивалась задуманного. Когда кто-то из захваченных российских военных отказывался произносить перед камерой составленный для него текст, Фатима приказывала героям своих репортажей из числа национальных гвардейцев пытать пленного, а иногда, войдя в раж, и сама принимала участие в его истязаниях. Особенно ей запомнился сюжет с пленным российским капитаном-танкистом, который она сняла в феврале 95-го года. Гвардейцы успели вытащить его из подбитого танка до того, как тот сгорел. У танкиста оказалось обожжено лицо, из-за чего он выглядел весьма устрашающе. Увидев его, Фатима сразу сообразила, что из его уст откровения о жестокости российских военных будут выглядеть особенно убедительно. Тут же в сарае, где боевики держали русского офицера, она написала для него нужный текст, но танкист наотрез отказался произносить его. Бить героя будущего сюжета было нельзя, чтобы не попортить перед предстоящими съемками его внешность. Тогда Фатима приказала помогающим ей боевикам привязать пленного танкиста к козлам, служащим для распилки дров. Когда те выполнили ее приказание, она расстегнула на танкисте штаны и спустила их вместе с трусами. Наблюдающие за ней боевики нервно засмеялись. Но они перестали смеяться, когда Фатима зажгла карманную зажигалку и поднесла ее пламя к оголенной мошонке связанного офицера. И капитан сломался. После того как опаленная кожа мошонки сморщилась и потрескалась, он под диктовку Фатимы повторил весь составленный ею текст. Во время записи интервью Фатима еще несколько раз подносила горящую зажигалку к гениталиям пленного капитана. В ответ он морщился от боли и матерился, но это только придало больше злобы его словам. После съемки пленного, конечно, пришлось пристрелить, зато после того, как при монтаже записанного интервью она вырезала свои подсказки, плюющийся и орущий в объектив капитан на экране выглядел настоящим кровожадным монстром. Сюжет получился настолько удачным, что вызвал шквал негодования на очередном международном конгрессе народов Кавказа.
Несмотря на полный развал российской армии, который демонстрировала Фатима в своих сюжетах, 21 апреля 1995 года российским военным удалось ракетным ударом с самолета уничтожить лидера всех чеченцев, обожаемого ею генерала-президента. Смерть президента внесла разобщенность в ряды его последователей, но никак не отразилась на положении самой Фатимы, так как новые чеченские лидеры тоже нуждались в ее сюжетах. Вместе с чеченскими полевыми командирами и бригадными генералами она вела свою войну с Россией – войну информационную – ив этой войне одержала победу. Потому что подписанием Хасавюртовского соглашения о мире в 1996 году Россия фактически признала свое поражение.
5. ВО ВСЕОРУЖИИ
Окрестности Гехи, Урус-Мартановский район, 2 августа, 15.30
С вершины холма одно– и двухэтажные сельские домики выглядели игрушечными. Таким же игрушечным казался и мост, перекинувшийся через реку Гехи, давшую название выросшему на ее берегу селу. И только сама река, огибающая игрушечные постройки голубовато-зеленым рукавом, выглядела настоящей.
Мадина удивилась, отчего ей в голову пришло такое сравнение. С детства, с того момента, как отец вручил ей первый в ее жизни нарезной карабин, ее любимыми игрушками было оружие. Правда, когда она все-таки вышла замуж, к ним прибавились бриллианты и прочие драгоценности, подаренные мужем шикарные наряды и не менее роскошные машины, на которых она разъезжала, когда была его женой. Стоп! Она и сейчас его жена. И все утраченное богатство, а также власть еще вернутся к ней. Она все это заслужила и обязательно получит, как только вызволит своего Ахмеда из заточения. Для этого понадобятся хитрость, которая всегда при ней, и пара стволов, которых как раз не хватает. Юсуп – трус, в этот раз отказался ей помогать! Вернее, тех денег, которые она могла ему предложить, ему показалось мало. Еще бы! Вместе с долей Руслана и Беслана, погибших при захвате российского чиновника, он получил от нее сто пятьдесят тысяч. Естественно, что с такими деньгами Юсупу не хочется рисковать своей головой за те пятьдесят штук, что у нее остались. Лучше всего было бы использовать пару таких же влюбленных в нее Русланчиков. Она даже готова переспать с ними в качестве аванса! Но пример убитого мальчишки никого из бойцов Хамида не вдохновил. Но она все равно что-нибудь обязательно придумает. Мадина никогда не останавливалась на полпути к своей цели. Не остановится и сейчас!
Сзади неслышно, как ему казалось, подошел Хамид.
– Вон то место, где мы проходили, – вытянутой рукой он указал на мост через реку за южной окраиной села и протянул Мадине свой полевой бинокль, чтобы она лучше могла рассмотреть мост и подступы к нему. – По-моему, подходящее.
Мадина не ответила, молча взяла бинокль и поднесла его к глазам… Что ж, Хамид прав. Место действительно подходящее. Но куда больше выбора места ее сейчас волнует отсутствие прикрытия. Как ни исхитряйся, а без пары стрелков не обойтись. Еще нужны лошади. Так что ей в любом случае придется обращаться к Хамиду. В конце концов, пусть поработает за обещанные ему два миллиона долларов. Быстро оглянувшись назад и убедившись, что Султан с Умаром, псы Хамида, которым он велел за ней присматривать, остались на опушке, Мадина повернулась к Ахмадову.
– Мне не обойтись без тебя, Хамид, – сказала она, опустив взгляд. Пусть напыщенный бригадный генерал увидит, что она признает свою зависимость от него. Это потешит его самолюбие. – Русские сейчас уже не те, что в 96-м. Их спецслужбы наверняка попытаются устроить какую-нибудь ловушку… – Зря она это сказала! Если Хамид струсит, как его бойцы, она вообще не получит от него никакой помощи. Впрочем, когда мужчине не нужно рисковать собственной головой, он обычно гораздо смелее. – Одной мне никак не справиться, – продолжала Мадина. – Поэтому я прошу тебя: дай мне двух твоих людей для прикрытия. – Сделав шаг к Ахмадову, Мадина «нечаянно» коснулась его своей грудью. Надо было снять куртку, чтобы он почувствовал ее тело не через плотный камуфляж, а через тонкий трикотаж футболки. Но сойдет и так, вон как у него забегали глазки. – Скорее всего, твоим бойцам и делать ничего не придется, но все же я должна быть уверена, что, когда мы будем уходить, русские не выстрелят нам в спину. – Заметив, что Ахмадов медлит с ответом, Мадина добавила главный аргумент: – Если все сорвется, мой муж не сможет выплатить тебе два миллиона за свое освобождение.
– Ты все-таки дьявольски хитра, – наконец ответил Хамид.
А Мадина почувствовала, как его рука нырнула под полу ее десантной натовской куртки. Мужская ладонь прошлась по боку и плотно обхватила ее обтянутую плотной футболкой грудь. Но Мадина не отстранилась, даже когда Ахмадов, нащупав под футболкой ее сосок, зажал его между своим большим пальцем и ладонью.
– И также дьявольски хороша, – с похотливой улыбкой добавил он. – Не волнуйся, я не собираюсь покушаться на твою честь, так как действительно намерен получить с твоего мужа эти два миллиона. А что касается твоего прикрытия, возьмешь Султана и Умара. – Ахмадов покосился на топчущихся в отдалении телохранителей. – Ведь мы с тобой хотим одного и того же, не правда ли, сестра?
–Да, генерал.
На ее лице появилась торжествующая улыбка. Перед оружием женщины не устоит ни один мужчина, будь то рядовой боец, или генерал, или президент республики…
Успех Фатимы с видеороликом о российском танкисте-захватчике на международном конгрессе кавказских народов заставил обратить на нее внимание нового президента Ичкерии, возглавлявшего при прежнем руководителе генеральный штаб его армии. С 1996 года в качестве специального представителя нового чеченского лидера Фатима участвовала во всех без исключения внутренних и зарубежных чеченских форумах, на которых представляла отснятые ею материалы. Ее сюжеты об агрессивной политике России по отношению к Чечне неизменно вызывали интерес, как среди чеченцев, так и среди представителей международных общественных и политических организаций. И с каждым новым сюжетом росла ее популярность. Поэтому Фатима нисколько не удивилась, когда новый президент стал привлекать ее к переговорам с представителями различных исламских движений и организаций.
Во время одной из таких встреч, проходившей в измирском отеле «Шератон», она и увидела его. Он сидел напротив и во время всей беседы, длившейся почти три часа, смотрел только на нее, а на президента бросал мимолетные взгляды, да и то лишь в те моменты, когда этого требовал протокол. Он буквально пожирал ее глазами. Впервые перед мужчиной Фатима почувствовала себя неудобно. Ей даже стало жарко под его обжигающим пристальным взглядом и захотелось снять с шеи платок и расстегнуть верхнюю пуговицу наглухо застегнутой блузки, чтобы он увидел – да, черт возьми, увидел ее точеную шею, прямые, как у манекенщицы, плечи и смог представить себе ее упругую грудь. Но он и так все отлично разглядел и представил, поэтому и предложил ей по окончании встречи прогуляться по городу. Фатима согласилась без колебаний. Этот таинственный человек, о котором она знала совсем мало – только его имя – Ахмед, – манил и завораживал ее. У подъезда отеля его ждал шикарный лимузин, и прогулка в действительности оказалась изумительной поездкой. А потом был ужин в таком же шикарном ресторане и не менее изумительная ночь в роскошных апартаментах.
Фатима пыталась понять, чем ее пленил незнакомец, но так и не смогла себе этого объяснить. Он был безусловно красив: слегка волнистые иссиня-черные волосы и резко контрастирующая с ними седая прядь, волевое, словно вытесанное из камня, решительное лицо, статная фигура и еще взгляд. Да, именно! Ее покорил его взгляд, рентгеном пронизывающий до самых костей и заставляющий замирать сердце. Тогда, во время переговоров в «Шератоне», всякий раз встречаясь с ним глазами, Фатима чувствовала себя неуютно. Но поразительнее всего было то, что и президент под взглядом Ахмеда тоже чувствовал себя неуютно: сбивался с речи, начинал суетливо мять свои пальцы или пить выставленную на стол минеральную воду. Именно эта подавляющая сила взгляда и окружающая Ахмеда таинственность толкнули Фатиму к нему. Он же, напротив, вел себя так, будто ему все о ней известно. За все время свидания, Фатима отлично это запомнила, он не задал ей ни одного вопроса. А она, хотя и хотела знать о нем как можно больше, так и не решилась ничего спросить. Еще бы! Она даже не решилась поторопить его, когда, сгорая от желания, абсолютно голой лежала на его постели и смотрела, как он обстоятельно развешивает в платяном шкафу свою одежду.
Она не стала скрывать от президента, что провела ночь с Ахмедом. Да это было и бессмысленно. Вездесущие президентские охранники наверняка ему тут же все донесли. Но президент отнюдь не возражал против ее встреч с Ахмедом и даже специально заметил при случае:
– Ахмед аль-Рубеи весьма влиятельный человек в исламском мире. Его слово многое значит.
Уже позже Фатима узнала, что ее любовник является одним из лидеров крупнейшей радикальной исламской организации «Аль-Кайда», имеющей своих членов и сторонников во всех мусульманских странах.
Их встреча в турецком Измире вовсе не оказалась последней. Чем-то она тоже смогла заинтересовать Ахмеда. Причем не только своим телом. С его популярностью среди членов Организации он мог выбирать себе самых прекрасных наложниц. И делал это. Но в отличие от всех его любовниц только она стала ближайшим и самым преданным соратником Ахмеда в его борьбе. Именно она организовала ему встречи с неподконтрольными президенту чеченскими полевыми командирами, полновластными хозяевами своих территорий. Через нее в дальнейшем чеченские исламисты поддерживали связь с Ахмедом и прочими лидерами «Аль-Кайды». Это она на первых порах перевозила в Чечню деньги, идущие на подготовку и формирование боевых отрядов Организации, пока полевые командиры не наладили свой канал. И наконец, когда Ахмед решил совершить инспекционную поездку на Кавказ, чтобы своими глазами увидеть, как расходуются выделяемые «Аль-Кайдой» средства, именно Фатима занималась организацией его визита. Это были приятные хлопоты, потому что во время своей поездки по Чечне Ахмед должен был на ней жениться. И хотя Фатима понимала, что свадьба – это всего лишь легенда его визита, ей все равно было приятно осознавать, что она наконец станет его законной женой. Все прошло именно так, как она задумала. Правда, как всегда, подвел отец, объявивший, что не дает свое согласие на брак дочери. Но свадьба все равно состоялась. Ахмед, теперь уже ее официальный муж, даже не стал встречаться с выжившим из ума стариком. Да и гости, среди которых были практически все финансируемые Организацией полевые командиры, тоже не стали слушать его жалкий лепет. И оттого, что за праздничным столом не было отца и ее сельских родственников, свадьба не стала менее пышной, так как на ней присутствовали самые известные в республике люди. Даже президент, которого официально не приглашали, прислал одного из помощников, чтобы передать жениху и невесте свои поздравления. Ахмед, как позже выяснила Фатима, остался очень доволен. Длившиеся несколько дней свадебные торжества позволили ему, не привлекая внимания российских спецслужб, встретиться с намеченными полевыми командирами и решить с ними все необходимые вопросы.
Результатом этих встреч стало восстание в Дагестане в августе 1999 года, поддержанное вооруженными отрядами чеченских исламистов, перешедших чечено-дагестанскую границу. По плану Ахмеда, аналогичные восстания должны были вспыхнуть во всех северокавказских республиках. Но всеобщего джихада не получилось. Россия при поддержке своего воинствующего президента стянула к границам Чечни и Дагестана до девяноста тысяч солдат и около четырехсот танков. К концу сентября российские войска задавили восстание в Дагестане, а затем и перешли границу Чечни. Ахмед, который все это время находился в Чечне и оттуда руководил боевыми действиями отрядов исламистов, поначалу отнесся к ситуации с присущим ему спокойствием. Но когда российские войска заняли северную часть Чечни и взяли под свой контроль Урус-Мартан и Гудермес, а их пограничники и подразделения спецназа высадились на юге Аргунского ущелья, блокировав путь в Грузию, Ахмед в срочном порядке покинул Чечню, отправившись за помощью Организации. Дальнейшие события показали, что он, как всегда, оказался прав: в феврале 2000 года российские войска заняли Грозный.
Фатиме пришлось остаться. Таково было желание Ахмеда. Правда, она регулярно общалась с ним по спутниковому телефону. Она снова снимала репортажи о зверствах российских солдат и о героическом сопротивлении чеченского народа. Зная о ее связи с одним из лидеров «Аль-Кайды», полевые командиры охотно соглашались на участие Фатимы в операциях против российских войск. Организации требовались доказательства активности финансируемых ею боевиков, и запечатленные Фатимой расстрелы российских автоколонн, минирование дорог, обстрелы блокпостов, захваты и показательные казни русских солдат являлись наглядными свидетельствами непрекращающегося сопротивления чеченских исламистов. Порой ради удачного кадра, а чаще ради собственного удовольствия, Фатима сама брала в руки снайперскую винтовку, и тогда статисты видеосъемки превращались в мишени. Особенно она любила выстрел в мошонку или в мочевой пузырь. Визжащий и корчащийся в предсмертных конвульсиях солдат с отстреленными яйцами на пленке смотрелся гораздо лучше, чем неподвижно лежащий труп.
С вершины холма одно– и двухэтажные сельские домики выглядели игрушечными. Таким же игрушечным казался и мост, перекинувшийся через реку Гехи, давшую название выросшему на ее берегу селу. И только сама река, огибающая игрушечные постройки голубовато-зеленым рукавом, выглядела настоящей.
Мадина удивилась, отчего ей в голову пришло такое сравнение. С детства, с того момента, как отец вручил ей первый в ее жизни нарезной карабин, ее любимыми игрушками было оружие. Правда, когда она все-таки вышла замуж, к ним прибавились бриллианты и прочие драгоценности, подаренные мужем шикарные наряды и не менее роскошные машины, на которых она разъезжала, когда была его женой. Стоп! Она и сейчас его жена. И все утраченное богатство, а также власть еще вернутся к ней. Она все это заслужила и обязательно получит, как только вызволит своего Ахмеда из заточения. Для этого понадобятся хитрость, которая всегда при ней, и пара стволов, которых как раз не хватает. Юсуп – трус, в этот раз отказался ей помогать! Вернее, тех денег, которые она могла ему предложить, ему показалось мало. Еще бы! Вместе с долей Руслана и Беслана, погибших при захвате российского чиновника, он получил от нее сто пятьдесят тысяч. Естественно, что с такими деньгами Юсупу не хочется рисковать своей головой за те пятьдесят штук, что у нее остались. Лучше всего было бы использовать пару таких же влюбленных в нее Русланчиков. Она даже готова переспать с ними в качестве аванса! Но пример убитого мальчишки никого из бойцов Хамида не вдохновил. Но она все равно что-нибудь обязательно придумает. Мадина никогда не останавливалась на полпути к своей цели. Не остановится и сейчас!
Сзади неслышно, как ему казалось, подошел Хамид.
– Вон то место, где мы проходили, – вытянутой рукой он указал на мост через реку за южной окраиной села и протянул Мадине свой полевой бинокль, чтобы она лучше могла рассмотреть мост и подступы к нему. – По-моему, подходящее.
Мадина не ответила, молча взяла бинокль и поднесла его к глазам… Что ж, Хамид прав. Место действительно подходящее. Но куда больше выбора места ее сейчас волнует отсутствие прикрытия. Как ни исхитряйся, а без пары стрелков не обойтись. Еще нужны лошади. Так что ей в любом случае придется обращаться к Хамиду. В конце концов, пусть поработает за обещанные ему два миллиона долларов. Быстро оглянувшись назад и убедившись, что Султан с Умаром, псы Хамида, которым он велел за ней присматривать, остались на опушке, Мадина повернулась к Ахмадову.
– Мне не обойтись без тебя, Хамид, – сказала она, опустив взгляд. Пусть напыщенный бригадный генерал увидит, что она признает свою зависимость от него. Это потешит его самолюбие. – Русские сейчас уже не те, что в 96-м. Их спецслужбы наверняка попытаются устроить какую-нибудь ловушку… – Зря она это сказала! Если Хамид струсит, как его бойцы, она вообще не получит от него никакой помощи. Впрочем, когда мужчине не нужно рисковать собственной головой, он обычно гораздо смелее. – Одной мне никак не справиться, – продолжала Мадина. – Поэтому я прошу тебя: дай мне двух твоих людей для прикрытия. – Сделав шаг к Ахмадову, Мадина «нечаянно» коснулась его своей грудью. Надо было снять куртку, чтобы он почувствовал ее тело не через плотный камуфляж, а через тонкий трикотаж футболки. Но сойдет и так, вон как у него забегали глазки. – Скорее всего, твоим бойцам и делать ничего не придется, но все же я должна быть уверена, что, когда мы будем уходить, русские не выстрелят нам в спину. – Заметив, что Ахмадов медлит с ответом, Мадина добавила главный аргумент: – Если все сорвется, мой муж не сможет выплатить тебе два миллиона за свое освобождение.
– Ты все-таки дьявольски хитра, – наконец ответил Хамид.
А Мадина почувствовала, как его рука нырнула под полу ее десантной натовской куртки. Мужская ладонь прошлась по боку и плотно обхватила ее обтянутую плотной футболкой грудь. Но Мадина не отстранилась, даже когда Ахмадов, нащупав под футболкой ее сосок, зажал его между своим большим пальцем и ладонью.
– И также дьявольски хороша, – с похотливой улыбкой добавил он. – Не волнуйся, я не собираюсь покушаться на твою честь, так как действительно намерен получить с твоего мужа эти два миллиона. А что касается твоего прикрытия, возьмешь Султана и Умара. – Ахмадов покосился на топчущихся в отдалении телохранителей. – Ведь мы с тобой хотим одного и того же, не правда ли, сестра?
–Да, генерал.
На ее лице появилась торжествующая улыбка. Перед оружием женщины не устоит ни один мужчина, будь то рядовой боец, или генерал, или президент республики…
Успех Фатимы с видеороликом о российском танкисте-захватчике на международном конгрессе кавказских народов заставил обратить на нее внимание нового президента Ичкерии, возглавлявшего при прежнем руководителе генеральный штаб его армии. С 1996 года в качестве специального представителя нового чеченского лидера Фатима участвовала во всех без исключения внутренних и зарубежных чеченских форумах, на которых представляла отснятые ею материалы. Ее сюжеты об агрессивной политике России по отношению к Чечне неизменно вызывали интерес, как среди чеченцев, так и среди представителей международных общественных и политических организаций. И с каждым новым сюжетом росла ее популярность. Поэтому Фатима нисколько не удивилась, когда новый президент стал привлекать ее к переговорам с представителями различных исламских движений и организаций.
Во время одной из таких встреч, проходившей в измирском отеле «Шератон», она и увидела его. Он сидел напротив и во время всей беседы, длившейся почти три часа, смотрел только на нее, а на президента бросал мимолетные взгляды, да и то лишь в те моменты, когда этого требовал протокол. Он буквально пожирал ее глазами. Впервые перед мужчиной Фатима почувствовала себя неудобно. Ей даже стало жарко под его обжигающим пристальным взглядом и захотелось снять с шеи платок и расстегнуть верхнюю пуговицу наглухо застегнутой блузки, чтобы он увидел – да, черт возьми, увидел ее точеную шею, прямые, как у манекенщицы, плечи и смог представить себе ее упругую грудь. Но он и так все отлично разглядел и представил, поэтому и предложил ей по окончании встречи прогуляться по городу. Фатима согласилась без колебаний. Этот таинственный человек, о котором она знала совсем мало – только его имя – Ахмед, – манил и завораживал ее. У подъезда отеля его ждал шикарный лимузин, и прогулка в действительности оказалась изумительной поездкой. А потом был ужин в таком же шикарном ресторане и не менее изумительная ночь в роскошных апартаментах.
Фатима пыталась понять, чем ее пленил незнакомец, но так и не смогла себе этого объяснить. Он был безусловно красив: слегка волнистые иссиня-черные волосы и резко контрастирующая с ними седая прядь, волевое, словно вытесанное из камня, решительное лицо, статная фигура и еще взгляд. Да, именно! Ее покорил его взгляд, рентгеном пронизывающий до самых костей и заставляющий замирать сердце. Тогда, во время переговоров в «Шератоне», всякий раз встречаясь с ним глазами, Фатима чувствовала себя неуютно. Но поразительнее всего было то, что и президент под взглядом Ахмеда тоже чувствовал себя неуютно: сбивался с речи, начинал суетливо мять свои пальцы или пить выставленную на стол минеральную воду. Именно эта подавляющая сила взгляда и окружающая Ахмеда таинственность толкнули Фатиму к нему. Он же, напротив, вел себя так, будто ему все о ней известно. За все время свидания, Фатима отлично это запомнила, он не задал ей ни одного вопроса. А она, хотя и хотела знать о нем как можно больше, так и не решилась ничего спросить. Еще бы! Она даже не решилась поторопить его, когда, сгорая от желания, абсолютно голой лежала на его постели и смотрела, как он обстоятельно развешивает в платяном шкафу свою одежду.
Она не стала скрывать от президента, что провела ночь с Ахмедом. Да это было и бессмысленно. Вездесущие президентские охранники наверняка ему тут же все донесли. Но президент отнюдь не возражал против ее встреч с Ахмедом и даже специально заметил при случае:
– Ахмед аль-Рубеи весьма влиятельный человек в исламском мире. Его слово многое значит.
Уже позже Фатима узнала, что ее любовник является одним из лидеров крупнейшей радикальной исламской организации «Аль-Кайда», имеющей своих членов и сторонников во всех мусульманских странах.
Их встреча в турецком Измире вовсе не оказалась последней. Чем-то она тоже смогла заинтересовать Ахмеда. Причем не только своим телом. С его популярностью среди членов Организации он мог выбирать себе самых прекрасных наложниц. И делал это. Но в отличие от всех его любовниц только она стала ближайшим и самым преданным соратником Ахмеда в его борьбе. Именно она организовала ему встречи с неподконтрольными президенту чеченскими полевыми командирами, полновластными хозяевами своих территорий. Через нее в дальнейшем чеченские исламисты поддерживали связь с Ахмедом и прочими лидерами «Аль-Кайды». Это она на первых порах перевозила в Чечню деньги, идущие на подготовку и формирование боевых отрядов Организации, пока полевые командиры не наладили свой канал. И наконец, когда Ахмед решил совершить инспекционную поездку на Кавказ, чтобы своими глазами увидеть, как расходуются выделяемые «Аль-Кайдой» средства, именно Фатима занималась организацией его визита. Это были приятные хлопоты, потому что во время своей поездки по Чечне Ахмед должен был на ней жениться. И хотя Фатима понимала, что свадьба – это всего лишь легенда его визита, ей все равно было приятно осознавать, что она наконец станет его законной женой. Все прошло именно так, как она задумала. Правда, как всегда, подвел отец, объявивший, что не дает свое согласие на брак дочери. Но свадьба все равно состоялась. Ахмед, теперь уже ее официальный муж, даже не стал встречаться с выжившим из ума стариком. Да и гости, среди которых были практически все финансируемые Организацией полевые командиры, тоже не стали слушать его жалкий лепет. И оттого, что за праздничным столом не было отца и ее сельских родственников, свадьба не стала менее пышной, так как на ней присутствовали самые известные в республике люди. Даже президент, которого официально не приглашали, прислал одного из помощников, чтобы передать жениху и невесте свои поздравления. Ахмед, как позже выяснила Фатима, остался очень доволен. Длившиеся несколько дней свадебные торжества позволили ему, не привлекая внимания российских спецслужб, встретиться с намеченными полевыми командирами и решить с ними все необходимые вопросы.
Результатом этих встреч стало восстание в Дагестане в августе 1999 года, поддержанное вооруженными отрядами чеченских исламистов, перешедших чечено-дагестанскую границу. По плану Ахмеда, аналогичные восстания должны были вспыхнуть во всех северокавказских республиках. Но всеобщего джихада не получилось. Россия при поддержке своего воинствующего президента стянула к границам Чечни и Дагестана до девяноста тысяч солдат и около четырехсот танков. К концу сентября российские войска задавили восстание в Дагестане, а затем и перешли границу Чечни. Ахмед, который все это время находился в Чечне и оттуда руководил боевыми действиями отрядов исламистов, поначалу отнесся к ситуации с присущим ему спокойствием. Но когда российские войска заняли северную часть Чечни и взяли под свой контроль Урус-Мартан и Гудермес, а их пограничники и подразделения спецназа высадились на юге Аргунского ущелья, блокировав путь в Грузию, Ахмед в срочном порядке покинул Чечню, отправившись за помощью Организации. Дальнейшие события показали, что он, как всегда, оказался прав: в феврале 2000 года российские войска заняли Грозный.
Фатиме пришлось остаться. Таково было желание Ахмеда. Правда, она регулярно общалась с ним по спутниковому телефону. Она снова снимала репортажи о зверствах российских солдат и о героическом сопротивлении чеченского народа. Зная о ее связи с одним из лидеров «Аль-Кайды», полевые командиры охотно соглашались на участие Фатимы в операциях против российских войск. Организации требовались доказательства активности финансируемых ею боевиков, и запечатленные Фатимой расстрелы российских автоколонн, минирование дорог, обстрелы блокпостов, захваты и показательные казни русских солдат являлись наглядными свидетельствами непрекращающегося сопротивления чеченских исламистов. Порой ради удачного кадра, а чаще ради собственного удовольствия, Фатима сама брала в руки снайперскую винтовку, и тогда статисты видеосъемки превращались в мишени. Особенно она любила выстрел в мошонку или в мочевой пузырь. Визжащий и корчащийся в предсмертных конвульсиях солдат с отстреленными яйцами на пленке смотрелся гораздо лучше, чем неподвижно лежащий труп.