– Разве яд у вас не заперт?
   – Обычно его запирают. Но иногда мы нарушаем правила. В таких случаях, как вчера, например. Майкл как раз делал отпечатки, и я припоминаю, что шкаф был открыт. К слову сказать, этот шкаф находится в той самой комнате, где мы завариваем чай, и в течение вечера мы все заглядывали в эту комнату. Все, кроме мисс Филд да еще самой Элен. Они, по-моему, ни разу не выходили. Что касается остальных, любой из них мог преспокойно налить в термос яд.
   – Благодарю вас, мисс Френч, – сказал Генри. Он был очарован ясностью ума этой женщины и четкостью ее ответов. Она все предугадывала, заранее предвидя любой поворот. Такая могла стать либо бесценным союзником, либо очень опасным противником. Кто же она? И как бы в ответ на эту мысль Марджори сказала:
   – Я хочу помочь вам, инспектор. Я отдаю своих сотрудников в ваше распоряжение. Ведь вы, я полагаю, захотите поговорить со всеми, кто был здесь прошлой ночью?
   – Да, разумеется, – Генри заглянул в записную книжку. – Давайте проверим, все ли у меня записаны. Вы, Тереза Мастере, Майкл Хили и Патрик Уэлш. Ах да, ваша секретарша, мисс Филд. Есть еще кто-нибудь?
   – Дональд Маккей тоже был здесь. Он помощник Патрика, нашего художественного редактора. Дональд ушел немного раньше нас. И Эрни был тут чуть ли не до полуночи… Эрнест Дженкинс, лаборант. Он работает в темной комнате. Да, я еще забыла Олуэн…
   – Олуэн – это мисс Пайпер? Та девушка, вместе с которой мисс Пэнкхерст снимала квартиру?
   – Да, да. Она пришла после спектакля написать рецензию.
   – А вы не знаете, когда она ушла?
   – Представления не имею. Она была у себя в кабинете около половины первого. Я велела ей отправляться домой. Но одному богу известно, сколько она там еще просидела. – Помолчав, Марджори закончила:
   – Пожалуй, это все.
   – Не считая мистера Горинга.
   – Годфри? Но постойте, как же он…
   – Я полагаю, он вполне мог заглянуть в темную комнату, прежде чем зашел в ваш кабинет?
   – Да, возможно.., но…
   В этот момент в коридоре поднялся ужасный шум: драка, свалка, раскатистый окрик сержанта: «Сэр, я запрещаю вам!..» Но все это перекрыл громовой бас:
   – Прочь с дороги, ничтожество! Только посмейте не впустить меня в мой собственный кабинет!
   – Но старший инспектор велел…
   – К чертям старшего инспектора! Если вы сейчас же не отойдете от двери, я вам кости переломаю!
   Марджори Френч улыбнулась и спокойно заметила:
   – Патрик пришел.
   – Слышу, – и Генри улыбнулся. – Взгляну-ка я, пожалуй, в чем там дело. Сдается мне, сержант нуждается в подкреплении.
   Сержант и впрямь нуждался в подкреплении. Раскинув руки, как распятый, он загораживал дверь с надписью «Вход строго воспрещен» от наседавшего на него верзилы в твидовом костюме. Буян сразу заметил Генри.
   – А вы откуда взялись, черт вас возьми? – накинулся он на него. – Кто вы такой?
   – Старший инспектор Тиббет, – отрекомендовался Генри. – А вы, я полагаю, Патрик Уэлш?
   – Правильно, черт возьми, полагаете, – ответил Патрик. – Будьте так любезны, прикажите вашему остолопу, чтобы он отошел от двери и впустил меня в мой кабинет!
   – Вот этого-то я и не сделаю, – невозмутимо ответил Генри. И после небольшой, но напряженной паузы сказал:
   – Дело в том, что здесь произошло убийство. Будьте добры, пройдемте вместе со мной в кабинет мисс Френч.
   – Убийство? – Вся ярость Патрика мгновенно испарилась. Он затих, его длинные руки безвольно повисли. – Почему же мне никто не сказал? Кого убили?
   – Элен Пэнкхерст была отравлена сегодня ночью, – сообщил Генри. – Уже после того, как все вы ушли.
   Патрик сник и неожиданно заплакал. Уткнувшись лицом в стену, он застонал:
   – Элен, милая… Элен, моя красавица… Этого не может быть… Элен…
   – Патрик! – Голос Марджори Френч стал острым, как бритва. Патрик сразу замолчал, и Марджори мягко сказала:
   – Возьми себя в руки, Патрик. Иди ко мне в кабинет.
   Уэлш послушно, как ягненок, пошел за ней следом.
   – Если я вам понадоблюсь, инспектор, – сказала Марджори, вновь появившись на пороге, – я буду в кабинете мистера Горинга – этажом выше.
   Когда Марджори поднялась наверх, оставив после себя легкий запах дорогих духов. Генри вошел в ее кабинет и закрыл дверь.
   Патрик Уэлш уже овладел собой. Вспышка угасла. Он сидел неподвижно и даже глаз не поднял, когда в комнату вошел инспектор. Генри кашлянул.
   – Мистер Уэлш, я попрошу вас, – начал он официальным тоном, – сообщить мне все, что вам известно.
   Патрик медленно отошел от окна. Он тяжело опустился на стул и провел рукой по лицу.
   – Извините меня, инспектор.
   – Я вижу, это было для вас большим ударом.
   – Да.., да…
   – Расскажите, что здесь происходило прошлой ночью. – Прошлой ночью? О, мы тут все передрались!
   – Передрались?
   – Да. Марджори считала, что мы должны поместить не меньше трех платьев. Но я не мог позволить, чтобы…
   Генри вздохнул.
   – И это вы называете дракой – чисто профессиональные споры?
   Патрик удивился:
   – А из-за чего еще нам драться?
   – М-да… Когда вы в последний раз видели мисс Пэнкхерст?
   – Днем во время ленча. Я пригласил ее позавтракать. Должен же был кто-то позаботиться о бедняжке.
   – Что вы имеете в виду?
   – Ничего! – снова окрысился Патрик. – Я никому не позволю лезть в чужие дела и болтать гадости про Элен. Особенно теперь, когда ее нет в живых.
   – Элен нравилась вам?
   – Я любил ее, – просто ответил Патрик.
   – Знаете ли вы кого-нибудь, кто плохо к ней относился?
   – Нет. Ее все любили.
   – Включая Майкла Хили и Терезу Мастере? – мягко спросил Генри.
   Патрик так и подскочил.
   – Что вам тут наболтали? – крикнул он. – Что вам надули в уши?.. Сплетники, подлецы. Все это ложь.., вранье. Сдохнуть мне на этом месте, если я говорю неправду!
   – Мистер Уэлш, о чем вы говорите? – с притворным удивлением воскликнул Генри. – Я просто спросил у вас, хорошо ли относились к Элен Тереза Мастере и Майкл Хили, – вот и все.
   – Нет, это вовсе не все! – крикнул Патрик. – И больше я не пророню ни слова.
   – Отлично, – согласился Генри, – потолкуем о чем-нибудь другом. Например, о цианистом калии. Где он хранится?
   – В шкафу с химикалиями. В темной комнате.
   – Вы мне его покажете?
   – Пошли.
   Одна из дверей кабинета Марджори вела прямо в художественную редакцию. Эта большая светлая комната была сплошь уставлена чертежными столами, а стены ее украшали увеличенные фотографии и вырезки из журналов.
   – Все эти помещения сообщаются между собой, – объяснил Патрик, – и все они выходят в коридор. – Он приоткрыл еще одну дверь в дальнем конце художественной редакции и объявил:
   – Темная комната.
   Патрик зажег лампочку, и при ее тусклом свете Генри увидел маленькую комнатушку, стены которой были тесно уставлены шкафами. В комнатке было три двери. Одна из них, тщательно завешенная портьерой, по-видимому, вела в фотолабораторию. Какие-то отпечатки еще плавали в раковине у стены, а на полу под раковиной поблескивал электрический чайник. Патрик обвел комнату рукой:
   – Это кладовка. Здесь у нас все хранится – бумага, химикалии и прочее. Не спрашивайте меня, где стоит циан, – я не имею об этом ни малейшего представления.
   Но Генри не потребовалось много времени, чтобы обнаружить яд. Все шкафы были отперты, но только один был заполнен темно-коричневыми пузырьками и туго набитыми бумажными мешочками. Он сразу же заметил бутылочку, на этикетке которой было написано красными буквами:
   «Цианистый калий. Яд». Бутылочка была пуста.
   – Я возьму ее, – сказал Генри, – нужно исследовать отпечатки пальцев.
   Патрик пожал плечами.
   – Поскольку она пустая, у меня нет возражений. Надеюсь, у нас есть еще циан.
   Генри заметил в углу два чемодана.
   – Чьи это?
   – Терезы и Майкла, – сказал Патрик. – Вчера вечером они вернулись из Парижа.
   Патрик явно потерял интерес к разговору и с внезапно вспыхнувшим раздражением произнес:
   – Ну, у меня дел по горло. Когда наконец можно будет приступить к работе?
   – Очень скоро, – отозвался Генри. – Только вернемся на минутку в кабинет мисс Френч. – И уже там спросил:
   – Вы смогли бы узнать термос мисс Пэнкхерст?
   – Еще бы, кто его не знает? Элен не расставалась с этой посудиной, особенно Когда работала по ночам.
   – А не могла она вчера оставить термос без присмотра?
   – Вчера он весь вечер торчал в темной комнате, – тотчас же ответил Патрик. – Я думаю, Эрни заварил для Элен свежий чай и забыл отнести. – Он грустно улыбнулся. – Нас всех можно заподозрить, все мы шлялись туда то и дело, и любой из нас мог налить в чай цианистый калий. – Он помолчал. – И, пожалуйста, не обижайте меня вопросом: «А откуда вы узнали, мистер Уэлш, что ее отравили добавленным в чай цианом?» Ведь, по существу, вы сами мне это сказали.
   – Вполне согласен. Ну а теперь расскажите о том, как вы ездили вчера к мистеру Горингу. Патрик фыркнул.
   – О чем там рассказывать? Дурацкая затея. Если бы я мог, я бы сразу удрал. Не такое уж удовольствие глоточками отхлебывать шампанское в обществе женоподобных юношей и скороспелых богачей.
   – Кого вы имеете в виду?
   – Николаев Найта и Гораса Барри, – пренебрежительно ответил Патрик. – Не знаю даже, кого из них я презираю сильней. Ради великого бога рекламы, Годфри, возможно, обязан быть с ними вежливым. Но почему мы все должны…
   – Расскажите мне, что там у вас случилось.
   – А я уже все рассказал – ничего особенного. Мы выпили по бокалу и немного поболтали, тщательно обходя опасные темы. Потом мне все это осточертело, Майклу тоже. И мы выдали этим пройдохам – Найту и Барри – несколько теплых слов. Вы не представляете себе, инспектор, каким я иногда бываю грубияном.
   – Отчего же, очень даже представляю.
   – Как бы там ни было, вскоре они отчалили и прихватили с собой Рэчел Филд. Остальные…
   – Расскажите лучше об «опасных темах».
   – Будь я проклят, если расскажу о них, – снова рассердился Патрик. – Почему, вместо того чтобы искать убийцу, вы суете нос в чужие дела?
   Генри вздохнул.
   – Ладно, поговорим позже, когда вы успокоитесь.
   – Из всех, кто работает в этом сумасшедшем доме, – загремел Патрик, – я самый спокойный, – и, хлопнув дверью, он удалился в художественную редакцию.
   С любопытством проводив его взглядом. Генри отправился на пятый этаж.
   В отличие от редакции «Стиля» эта часть здания выглядела более деловито. Табличка на двери, перед которой стоял Генри (дверь вела в комнату, находившуюся над кабинетом Элен), сообщала: «Директор-распорядитель». А на двери комнаты, соответствующей кабинету Марджори, было написано: «Нет входа». Генри догадался, что это и есть обитель Горинга.
   Он постучал и, не дожидаясь ответа, сразу вошел. Годфри Горинг и Марджори Френч стояли у окна, спиной к дверям. Когда они поспешно обернулись к Генри, он увидел на их лицах то выражение, какое бывает у людей, застигнутых врасплох: тревогу – много ли удалось вошедшему подслушать? Заметно было также, что Марджори очень огорчена.
   Но это было лишь мимолетное впечатление. Оба они мгновенно обрели обычное спокойствие.
   Горинг протянул руку.
   – Дорогой инспектор… – он, казалось, был сильно расстроен, но, как видавший виды деловой человек, умел скрывать свои чувства. – Марджори рассказала мне всю эту ужасную историю. Я понимаю, что мы… – он запнулся, – что вы должны беспрепятственно проводить расследование. И все же я вынужден просить вас дать нам возможность как можно скорее приступить к работе.
   – Я как раз собирался поговорить с вами об этом, – ответил Генри. –Боюсь, что кабинет мисс Пэнкхерст придется на время закрыть. Но если мисс Френч спустится туда со мной, она может забрать все нужные бумаги. Я должен также опечатать и кладовую. Когда все это будет сделано, сотрудники смогут приступить к своим обязанностям. Мисс Френч любезно обещала и мне предоставить убежище, где бы я мог беседовать…
   Горинг кивнул.
   – Очень приятно иметь дело с таким деловым человеком, – сказал он с принужденной улыбкой.
   – Вы здесь пробудете еще часок? – спросил Генри. – Мне бы очень хотелось потолковать с вами.
   – Не беспокоитесь, инспектор, я не убегу, – в голосе Горинга не было ни враждебности, ни иронии.
   – Вот и отлично, – бодро сказал Генри. – Значит, мы еще увидимся. Идемте вниз, мисс Френч?
   В кабинете Элен было так же душно и тяжко, как раньше. Но на этот раз Марджори не выказала признаков слабости. Она быстро и со знанием дела разобрала огромные кипы бумаг.
   – У нас есть пустой кабинетик за отделом мод, – сказала Марджори. – Там вы сможете устроить свою штаб-квартиру.
   Комната, в которую она отвела Генри, была маленькой и мрачной, с крошечным окном, выходящим на грязный двор. Полы покрыты дешевым линолеумом.
   – Здесь неказисто, но удобно, – коротко сказала Марджори. – Всех, кто вам понадобится, можно вызвать по телефону. На столе есть список номеров внутреннего коммутатора. Если я буду нужна вам, я у себя. – И прежде чем Генри смог поблагодарить ее, она исчезла.
   Он сел за стол, раскрыл записную книжку и стал изучать свои записи. Затем позвонил сержанту, распорядился освободить из заточения сотрудников редакции и попросил прислать к себе Эрни Дженкинса.
   – Его, кажется, еще нет. А остальных, стало быть, можно выпустить? – проворчал сержант. – Ну, ну. Такого вы еще не видывали, сэр.
   Вскоре Генри услышал гул голосов, докатившийся до него, подобно волне прилива. Пронзительные, возбужденные женские голоса – писк, восклицания, хихиканье. На площадке четвертого этажа шум достиг апогея, затем волна прибоя разделилась на потоки, хлынувшие по отделам. Самый шумный из них бурлил возле отдела мод. Эрнест Дженкинс все еще не появлялся, и Генри высунулся в коридор. Первая, кого он увидел, была племянница его жены – Вероника Спенс. Она входила в дверь отдела мод вместе со стройной, хорошенькой девушкой в сером фланелевом костюме. Обе громко, возбужденно щебетали.
   – Вероника! – окликнул Генри.
   Девушка обернулась.
   – Дядя Генри! – воскликнула она. – Так это правда, слышишь, Бетти, значит, правда, если дядя Генри здесь! – она бросилась ему на шею. – Господи, я так перепугалась, когда нас заперли внизу. Как я рада, что ты здесь!
   Генри решительно стряхнул руки племянницы. Коридор заполнила толпа самых элегантных женщин, каких ему когда-либо приходилось видеть. Они говорили все одновременно:
   – Мало ли, что хочет Тетушка. Макеты…
   – Подумать только – Элен! А я всегда…
   – Эти полицейские и за людей нас не считают… Как нужно одеться для допроса? Мне кажется, хорошо одетый подозреваемый привлекает к себе…
   – Сегодня Днем мне нужны только ярко-красный «ягуар» и две овчарки…
   – Кто же будет делать номер? Мы с Элен должны были…
   – Ах, дорогая, я не позволю зарубить норку. Я прямо заявила Тетушке…
   Генри спросил у племянницы резче, чем собирался:
   – Что ты здесь делаешь, Ронни?
   – Как что? Работаю, – ответила она. – Сперва пересъемка для миссис Мастере. Потом – хлопчатобумажные платья для Бет. Это Бет Конноли, редактор отдела «Стиль молодых».
   – Здравствуйте, мистер Тиббет! – Бет Конноли сморщила носик. – Боюсь, что вы попали к нам в неудачный день. Сегодня у нас сущее столпотворение. – Бет пленительно улыбнулась, и у Генри сразу испортилось настроение. Дьявольски трудно, наверно, вести расследование, когда имеешь дело с такими очаровательными, но легкомысленными созданиями. В этот момент Бет Конноли, повернувшись к высокой блондинке, принялась отдавать распоряжения:
   – Мэрилин, сейчас же позвоните фирме «Барри-мода» и отмените заказ на белые кружева. Достаньте побольше золотых браслетов и несколько ниток речного жемчуга. Для Вероники нужны синие лакированные туфли. Сообщите в студию, что мы начнем после полудня. И чтобы к этому времени все манекенщицы были на месте! – Тут она снова обернулась к Генри:
   – Извините, мне нужно было распорядиться перед сеансом.
   Генри устыдился своего поспешного суждения. Похоже, что эта девушка настоящий специалист в своем деле. И отнюдь не легкомысленное существо, как ему подумалось вначале. Он спросил:
   – Могу я забрать на несколько минут Веронику?
   – Пожалуйста. Она мне не понадобится до полудня. – И, улыбнувшись, Бет удалилась в отдел мод.
   В убогом кабинетике Генри и его племянница сели друг против друга за стол.
   – Дядя Генри, это правда? Ее убили?
   – Боюсь, что да.
   – Убийство? У нас в «Стиле»? – Глаза у девушки стали огромными, как блюдца.
   – Нам еще ничего не удалось установить окончательно, – сдержанно заметил Генри. – Кстати, Ронни, ты могла бы мне помочь… Ты всех тут знаешь?
   – Нет, не всех. Я знаю только Бет, мисс Мастере, ну и Майкла.
   – Майкла Хили, фотографа?
   – Ага. Мы все вместе были в Париже… Да и еще, конечно. Тетушку. Но его все знают.
   – Тетушка? Кто это?
   – Патрик Уэлш, художественный редактор. Он душенька. Все величают его Тетушкой.., конечно, за глаза. Он так орет на всех, – добавила Вероника.
   – Успел в этом убедиться, – с чувством отозвался Генри и поглядел в свои записи:
   – А знаешь ты его помощника, Дональда Маккея?
   К удивлению Генри, Вероника покраснела.
   – Да, – ответила она смущенно и принялась сосредоточенно разглядывать острые носы своих туфель.
   Зазвонил телефон, и Генри поднял трубку.
   – Эрнест Дженкинс пришел, – усталым голосом доложил сержант.
   – Пришлите его ко мне, – приказал Генри. И, повесив трубку, обратился к Веронике:
   – Мне надо срочно поговорить с этим малым. Увидимся позже. Ты идешь в студию к двенадцати?
   – Нет, к половине двенадцатого. Мне еще нужно успеть положить грим.
   – По-моему, на тебе и так уже достаточно грима, – сухо заметил Генри.
   Вероника снисходительно улыбнулась.
   – В Париже все девушки были с мертвенно-белыми лицами, а глаза подведены черным. Губная помада коричневая, а контуры губ тоже черные. Я привезла с собой немного этой помады.
   – Если ты думаешь, что это сделает тебя более привлекательной… – брюзгливо начал Генри, но спохватился и решил не продолжать. Впрочем, продолжать и не пришлось – за дверью снова разразился скандал. Сперва кто-то постучал в кабинет. Не успел Генри сказать: «Войдите!», как прогремел рев Патрика:
   – Олуэн! Что вы затеяли, черт вас возьми? Звучный низкий женский голос ответил:
   – Я собираюсь повидать инспектора и рассказать ему…
   – Будь я проклят, если вы ему хоть что-нибудь расскажете.
   – Войдите! – крикнул Генри.
   Дверь приоткрылась, но ее тут же захлопнули.
   – Пустите меня, нахал! – Голос женщины стал тонким, в нем слышались слезы. – Пустите, говорю вам. Я все равно войду.
   – Что вы делаете, идиотка! Поймите…
   – Ой, больно!
   Дверь снова приоткрылась и захлопнулась. Спор тем временем привлек всеобщее внимание, распахнулись все двери, в коридоре громко зазвучали голоса – сердитые, возбужденные, успокаивающие.
   – Кажется, – заметил Генри, – мне пора выяснить, что там творится. Посиди-ка здесь.
   Он взялся за ручку и изо всех сил толкнул дверь. С помощью Олуэн ему удалось пересилить Патрика. Дверь распахнулась, и Олуэн Пайпер буквально упала к его ногам. За ней виднелся разъяренный Патрик, позади мелькали чьи-то лица, раздавались голоса. В их смутном гуле Генри различил сопрано с аристократическими модуляциями:
   – Она спятила! Остановите ее. Тетушка! Я не могу… Другой голос, который он смог различить, принадлежал молодому мужчине, судя по выговору, жителю предместья.
   – Сержант велел мне прийти, велел прийти, говорю вам…
   – Что здесь происходит? – грозно спросил Генри.
   – Эта сумасшедшая девчонка решила сделать из себя посмешище, а я хочу ей помешать. Вот и все! – буркнул Патрик.
   – А я хочу, чтобы вы не вмешивались в чужие дела, – сказал Генри, помогая Олуэн подняться. – Вы, вероятно, мисс Пайпер, редактор отдела искусств?
   – Да, – ответила она с вызовом.
   Генри всмотрелся в нее внимательнее: серьезное молодое лицо, слегка съехавшие в драке набок очки, коренастая фигура и полное отсутствие шика. Он заметил также, что Олуэн плакала и вот-вот заплачет опять.
   – Вы должны позволить мне поговорить с вами, инспектор, – взмолилась Олуэн, хватая его за руку.
   – Олуэн! – не унимался Патрик. – Я вас предупреждаю! Если вы.., хоть одно слово…
   – Мистер Уэлш! – повернулся к нему Генри. – Вы ведь даже еще не знаете, что хочет сообщить мне мисс Пайпер.
   – Знаю – целый ворох идиотского вранья.
   – Ничего подобного! – крикнула Олуэн. – Это вовсе не вранье!
   – Я должен выслушать мисс Пайпер, – решительно заявил Генри. – Мистер Уэлш, если вы не удалитесь, мне придется позвать своих людей и вывести вас силой. Эрнест Дженкинс здесь?
   – Вот он я, – певуче отозвался парень из предместья. – Сержант велел мне…
   – Знаю, знаю. Мне очень жаль, но вам придется подождать. Побудьте в темной комнате, пока я вас не вызову. Всех остальных попрошу РАЗОЙТИСЬ!
   Патрик немного помедлил, пристально вглядываясь в лицо инспектора. Он угрожающе наклонил голову, словно и впрямь хотел броситься на Генри с кулаками. Затем, поборов себя, Патрик поднял голову:
   – Я вас предупредил, теперь не жалуйтесь! С этими словами он резко повернулся и ушел. Разошлись по своим комнатам и остальные, молчаливо, покорно. Генри вернулся к себе.
   – Ронни? – окликнул он.
   Но его племянницы там уже не было.

Глава 4

   Олуэн Пайпер села и залилась слезами. Генри стало жаль девушку, он предложил ей носовой платок. Но та решительно покачала темноволосой головой и из довольно потрепанной сумки достала свой платочек.
   – Ну как вы, успокоились? Можете разговаривать?
   – Да, – не очень уверенно ответила Олуэн.
   – Для вас это, должно быть, страшный удар. Вы ведь снимали квартиру вместе с мисс Пэнкхерст?
   Олуэн молча кивнула.
   – Вы ладили с ней?
   – Да. Во всяком случае, до тех пор, пока Майкл… – запинаясь, выговорила Олуэн и снова заплакала.
   – Почему вы так стремились повидать меня? Что вы хотели мне рассказать?
   Не услышав в ответ ничего, кроме всхлипываний и рыданий. Генри добавил:
   – Послушайте, мисс Пайпер, я уже все знаю о романе Майкла Хили и Элен.
   Для Олуэн это известие оказалось полнейшей неожиданностью. Она тотчас перестала плакать и глянула на Генри, широко раскрыв глаза:
   – Все знаете? Откуда?
   – Неважно… Не знаю я лишь одного – имеет ли это какое-либо отношение к ее гибели?
   – Конечно, да! – не задумываясь, выпалила Олуэн. – Он погубил ее! Он ее просто убил! Элен была в отчаянии. Я слышала, как она говорила, что покончит с собой…
   – Ваша подруга Элен и не собиралась кончать с собой, – сказал Генри. – Она была убита.
   – Убита? – запинаясь, повторила Олуэн. – О нет, нет.., этого не может быть. Кто мог ее убить?
   – Это я и хочу узнать… А теперь, будьте добры, расскажите мне все, что вам известно об Элен и Майкле Хили.
   – Это началось месяцев шесть назад. Элен вдруг стала уходить по вечерам, а куда – не говорила. Раньше она так не делала. Я не сразу обратила на это внимание, ведь по роду своей работы я вечерами обычно в театре. Но дальше больше… Я.., я очень переживала. Я ведь просто обожала Элен, мы так дружили.
   – Она намного старше вас, не так ли?
   – Да, больше чем на десять лет. Но это не имело значения. Она была удивительным человеком… Пока не началось все это.
   – Когда она познакомилась с Майклом Хили?
   – Самое смешное, что она знала Майкла и Терезу очень давно – гораздо раньше, чем меня. И сперва, когда я ее спрашивала, где она пропадает вечерами, Элен отвечала, что ужинает у них. Мне было немного обидно, я чувствовала себя одинокой, брошенной, но ни о чем, таком я не подозревала. Только злилась, что эта парочка так завладела Элен. Потом однажды вечером, когда предполагалось, что Элен у них, я встретила в театре Терезу. Тогда я поняла, что Элен где-то с Майклом, – Олуэн шмыгнула носом. – Когда она вернулась домой, я спросила ее как бы между прочим: «Ну как там Тереза?» Элен ответила: «Да ничего, мы втроем отлично поболтали». Это было ужасно: я поняла, как давно она меня обманывает.
   – Знала ли миссис Хили.., э.., мисс Мастере о том, что происходит?
   – Я.., не уверена. Иногда мне казалось, не может не знать, а иногда, когда я видела, как они дружелюбно говорят друг с другом, я не могла себе представить… – Олуэн замолчала и снова высморкалась. – Вы не знаете, инспектор, какая Элен замечательная. Если она не оставила записки, то это, верно, потому, что не хотела огорчать Терезу.
   – Я чувствую, мисс Пайпер, – сказал Генри, – что все слухи об Элен и Майкле, которые витают по редакции, исходят от вас. Олуэн и не пыталась этого отрицать.
   – А чего ради мне молчать? Я считала, что Тереза должна обо всем узнать и положить этим встречам конец. Но не могла же я прямо подойти к ней и все выложить? Мне кажется, она так и осталась в неведении. Впрочем, теперь это уже неважно… Если бы вы знали, как это было ужасно.
   – Что именно?
   – Видеть Элен в таком отчаянии. Весь последний месяц она так страдала! Майкл к ней охладел, я сразу поняла.
   Генри отметил, что Олуэн отбросила его предположение об убийстве, как совершенно невозможное. Он поймал себя на том, что и сам стал раздумывать: а не самоубийство ли это? Но даже если самоубийство, случаи вовсе не такой простой, каким он кажется на первый взгляд.