Мрожек Славомир. Прекрасный вид

   ОНА. А может, викинг вернется, а его жена останется.
   ОН. Викинг охотно выпил бы еще.
   ОНА. А жена викинга закурила бы.
   Мужчина подает ей сигарету, щелкает зажигалкой. Наполняет оба бокала, свой выпивает и тоже закуривает. Оба удобно устраиваются в креслах.
   Пауза.
   ОНА. Какая тишина... (Пауза.) ...и это небо...
   ОН. И твое океаническое платье.
   ОНА. У тебя навязчивая идея.
   ОН. Что делать, я раб чувств. Но к свободе не стремлюсь. Хочу служить на галерах, прикованный к веслу.
   ОНА. У тебя сегодня ярко выраженные маринистские ассоциации.
   ОН. Не только.
   ОНА (кладет ногу на ногу). Я даже не хочу знать, какие.
   ОН. Словами этого не выразить.
   ОНА. Жаль. (Гасит сигарету.)
   ОН. Без иллюстрации не получится.
   ОНА (вытягивается в кресле, сплетя руки на затылке). Иллюстрации могут быть интересны.
   ОН (гасит сигарету). А вернее... без демонстрации. (Становится позади ее кресла, кладет руки ей на плечи.)
   Пауза, заполненная соответствующими действиями, по усмотрению и желанию актеров.
   ОНА (замирает, прерывая действие). Там кто-то есть...
   ОН. Где?
   ОНА. На крыше.
   ОН. Тебе показалось.
   ОНА. Да нет же, я его ясно вижу.
   ОН. Где?!
   ОНА. Между антенной и белой простыней на веревке, стоит, опустившись на одно колено, перед балюстрадой.
   Пауза.
   ОН. Я ничего не вижу.
   ОНА. Где бинокль...
   Мужчина приносит бинокль. Женщина берет его и подносит к глазам. Смотрит.
   Не двигается. (Отдает ему бинокль.)
   Он -- смотрит в бинокль.
   Пауза.
   Видишь его?
   Пауза.
   ОН. В самом деле.
   ОНА. Что он делает?
   ОН. Ничего.
   ОНА. Смотрит?
   ОН. Не в нашу сторону.
   Пауза.
   (Опуская бинокль.) Нам нечего волноваться.
   ОНА. Но кто это?
   ОН. Снайпер.
   ОНА. Кто?
   ОН. Специально обученный стрелок для выполнения особых заданий. Вооружен винтовкой с оптическим прицелом. Охотится из засады.
   ОНА. ...И ты говоришь: нечего волноваться?
   ОН. Конечно же, нет. Он не на нас охотится.
   ОНА. А на кого?
   ОН. На кого-то, кто пройдет по улице с другой стороны дома, потому он и притаился. (Смотрит в бинокль.) Это же ясно, он стоит к нам спиной. (Опускает бинокль.) Мы его не интересуем.
   ОНА. А кто?
   ОН. Не знаю, но он наверняка знает.
   ОНА. Что будем делать?
   ОН. Ничего, не будем вмешиваться. (Кладет бинокль на столик.)
   ОНА. Но ведь он кого-нибудь убьет!
   ОН. Несомненно.
   ОНА. И ты говоришь это так спокойно?
   ОН. А как мне говорить? На то он и снайпер.
   ОНА. Нужно его предостеречь.
   ОН. Кого? Снайпера? Он прекрасно знает, чем рискует.
   ОНА. Не его, а того, кто будет проходить.
   ОН. А откуда нам знать, кто будет проходить. Это может быть кто угодно.
   ОНА. Как это, кто угодно...
   ОН. ...Мусульманин, католик, православный, молодой, старый, грек, турок, славянин или полукровка. Это гражданская война.
   ОНА. Какая война...
   ОН. Я тоже не знаю точно, какая. Никто не знает. Когда мы выезжали, нас никто не предостерегал. Война начинается неизвестно когда и как. Они сами не знают.
   ОНА. Война... А как же наш отпуск?
   Мужчина не отвечает.
   Уезжаем отсюда!
   ОН. Пока что ничего не происходит. Мы можем переночевать и выехать на рассвете.
   ОНА. Ты хочешь здесь ночевать?
   ОН. Да.
   ОНА. А этот -- на крыше?
   ОН. Кровать стоит вне зоны обстрела. Скорее уж здесь, на балконе может быть небезопасно. (Пауза.) Можем сразу же лечь в кровать.
   Пауза.
   Что скажешь? (Пауза.)
   ОНА (приближается к нему, останавливается). Я подумаю. (Улыбается и протягивает к нему руку.)
   Он приближается к ней.
   Выстрел, многократно повторенный горным эхом.
   Он останавливается.
   ОН. Слишком поздно.
   ДЕЙСТВИЕ II. ГОСТИ АВРААМА
   Действующие лица:
   НИК и МЭРИ-ЛУ, оба не первой молодости.
   Сцена: комната, которая некогда была одной из комнат дворца, ныне музея. Задняя стена, параллельная авансцене, правая и левая кулисы. Воображаемый вход в комнату находится за левой кулисой, то есть с правой стороны, если смотреть из зрительного зала. Поэтому все определения "левая сторона", "правая сторона" - с точки зрения зрителя.
   Авансцена представляет собой лоджию, то есть крытую террасу, которая для простоты будет называться балконом. Вид с балкона -- это вид на зрительный зал. Бывший дворец построен на склоне крутой скалы, и каждый, кто окажется на балконе, видит перед собой огромное небо, морской горизонт, море, пристань и плоские крыши городка. Таким образом, место действия мы видим как бы с точки зрения колибри (из всех птиц только колибри способна неподвижно висеть в воздухе как вертолет), заглядывающей внутрь комнаты. Видны также листва и цветы бугенвиллеи, которая вьется, подобно винограду, по стенам и покрывает обрамление сцены, то есть ее арочный свод, балюстраду, если таковая имеется, и колонны, поддерживающие по бокам арку свода.
   В глубине комнаты, у задней, параллельной авансцене, стены, стоит боком к стене узкая кровать с коваными узорчатыми решетками в изголовье и изножье. Мотивы узоров -- средиземноморские (листья аканта, розетки, меандры, монеты, спирали). Кровать покрыта дешевым одеялом, на нем несвежая подушка. На одеяле, в майке и трусах, спит мужчина средних лет с проседью в длинных, нечесаных волосах, с многодневной щетиной. У изголовья, рядом с початой бутылкой красного вина, лежит на полу синяя фуражка с галуном по околышу и лакированным козырьком. Такие фуражки носят сторожа, охранники автостоянок, посыльные и прочие подобные сотрудники, функции которых неопределенны - и вообще лица, в той или иной степени официальные либо желающие таковыми казаться.
   Под кроватью -- пара кроссовок. На авансцене, с левой стороны, стоит стул, обращенный к зрителям, то есть к пейзажу. На стуле лежит клетчатая рубашка чрезмерно яркой расцветки и линялые джинсы. Второй стул стоит посередине между авансценой и задней стеной.
   Время года -- поздняя весна, время -- середина дня, погода -солнечная. Средиземноморская жара.
   Действие: снизу, то есть с первого этажа -- комната находится на самом верхнем этаже, -- слышен звонок, напоминающий звон колокольчика прислужника в церкви или председателя собрания. Мужчина просыпается, вскакивает с кровати, торопливо надевает фуражку и подбегает к стулу. Начинает надевать брюки, но, натянув одну штанину, смотрит на часы, а потом, уже не спеша, снимает брюки, бросает их обратно на стул, подходит к кровати, снимает фуражку, кладет ее на пол рядом с бутылкой вина, ложится и засыпает.
   Снова звучит звонок, теперь более нетерпеливый. Мужчина поворачивается на левый бок, лицом к стене, намереваясь спать дальше.
   Звонят в третий раз, уже с бешенством. Мужчина накрывает голову подушкой.
   Долгая пауза.
   С правой стороны входит женщина. Она очень красива, правда, уже отцветающей красотой. Хорошо одета: рю Сент-Оноре, Пятая авеню, Гуччи и Феррагамба. Соломенная шляпа, блузка с длинными рукавами и кружевными манжетами, на шее -- миниатюрный фотоаппарат новейшей модели. В руке у нее небольшой колокольчик с деревянной ручкой.
   Ошеломленная видом спящего, она на мгновение останавливается, потом решительно подходит к кровати и очень энергично звонит прямо над его головой. Мужчина срывается с кровати, садится, видит даму и, оценив ситуацию, хватает край свисающего до пола одеяла и набрасывает его на нижнюю часть своего тела, прикрывая ее.
   ОНА. Где "Гости Авраама"?
   Он не отвечает, все еще стараясь осознать происходящее.
   Я, кажется, ясно спрашиваю!
   Он указывает на авансцену, где на стуле лежат его рубашка и брюки.
   Повторить еще раз?
   Он опять указывает в направлении стула - тем же жестом протянутой руки и вытянутого указательного пальца, но еще более выразительно.
   (Столь же выразительно.) Где "Гости Авраама"?
   ОН. Там...
   Она идет в указанном направлении и останавливается перед стулом.
   ОНА. Я вижу только чьи-то брюки.
   ОН. Мои.
   ОНА. Это меня не интересует. (Отходит от стула.)
   ОН. Но без брюк я не могу ответить на ваш вопрос.
   ОНА. Почему?
   ОН. Потому что без брюк я не могу выполнять служебные обязанности.
   ОНА. Вы и так их не выполняете, хоть и обязаны.
   ОН. В брюках смогу.
   ОНА. Я звоню уже четверть часа!
   ОН. Да уж не меньше. А зачем вы звоните?
   ОНА. Как это -- зачем? Я звоню потому, что внизу висит объявление: "В отсутствие смотрителя просьба звонить".
   ОН. Знаю. Сам его написал.
   ОНА. На трех языках.
   ОН. Разумеется. Сюда приходят только иностранцы.
   ОНА. Так это вы -- смотритель?
   ОН. Я.
   ОНА. Почему же вы не пришли, когда я звонила?
   ОН. Не вижу связи.
   ОНА. Внизу объявление: "В отсутствие смотрителя..."
   ОН. "...Просьба звонить". Но это вовсе не означает, что смотритель придет.
   ОНА. Зачем же тогда звонить?
   ОН. Потому что он мог бы прийти.
   ОНА. Вы шутите?
   ОН. Отчасти, но не в том смысле, как вы думаете. Вы туристка. А пожили бы здесь чуть подольше, перестали бы удивляться.
   ОНА. А вы местный?
   ОН. Нет.
   Пауза.
   ОНА. Мне сразу так показалось. Вы говорите без акцента.
   ОН. Разумеется. (Протягивает ей руку, как бы представляясь.) Билл Клинтон, Соединенные Штаты.
   ОНА (не принимая протянутой руки, немного обескураженно). Хай!
   ОН (вместо рукопожатия дружески покачивает ладонью и изображает широкую, "пластиковую" улыбку). Хай!
   ОНА (отходит, садится на стул, с правой стороны сцены и ставит колокольчик на пол). В таком случае... что ты здесь делаешь?
   ОН. Я же сказал. Работаю смотрителем.
   ОНА. Здесь?
   ОН. Здесь очень красиво, прошу взглянуть, какой вид! (Указывает на зрительный зал, то есть на пейзаж.)
   ОНА. И давно ты здесь?
   ОН. Десять лет, может, больше, а может, меньше. Смотря с кем разговариваю.
   ОНА. А если со мной?
   ОН. Останемся при десяти.
   ОНА. Десять лет здесь?!
   ОН. Боже упаси! Не здесь, в Европе. Раньше я был в Хельсинки, Амстердаме, Роттердаме, Гааге и Копенгагене. Ну и еще там и сям.
   ОНА. Как смотритель?
   ОН. По-разному. Покурить не найдется?
   ОНА. Весьма сожалею, я не курю.
   ОН. Я не про сигареты.
   ОНА. Тоже нету.
   ОН. Жаль. У меня как раз кончились запасы.
   ОНА. Сочувствую.
   ОН. Ничего страшного. Добро пожаловать в Народни Збрско!
   ОНА. Что это означает?
   ОН. Вроде бы что-то балканское. (Наклоняется за бутылкой.) А как насчет выпить?
   ОНА. Спасибо, я не пью.
   ОН. И правильно делаешь. А мне позволишь? (Не дожидаясь ответа, отпивает глоток из бутылки.) Для начала, Мэри-Лу, тебе следует знать, что...
   ОНА. Я не Мэри-Лу.
   ОН. Ничего, я тоже не Билл Клинтон.
   ОНА. А как тебя зовут?
   ОН. Уже забыл. Я поменял столько имен, что все они перепутались. Но для меня ты смахиваешь на Мэри-Лу. Можно я буду тебя так называть?
   ОНА (усмехаясь). Только при условии, что тебя я буду называть Ник.
   ОН. Как угодно. Так вот, Мэри-Лу, тебе следует знать, что после полудня здесь не работают.
   МЭРИ-ЛУ. А когда же?
   НИК. Поначалу я тоже задавал себе этот вопрос, но со временем перестал. Во всяком случае -- уж точно не после полудня. После полудня здесь спят.
   МЭРИ-ЛУ. Никогда бы не подумала.
   НИК. И это очень хорошая традиция, советую ее соблюдать. Сколько ты здесь пробудешь?
   МЭРИ-ЛУ. Только до вечера.
   НИК. В таком случае можешь не соблюдать. А вот мне приходится. Впрочем, без особых усилий. Музей -- на первом этаже, а моя частная квартира здесь, наверху. Пять этажей сверху вниз и снизу вверх -- это немало, особенно пополудни. Ник утомился. А ты с корабля? (Указывает на авансцену, то есть на зрительный зал.)
   МЭРИ-ЛУ. Да.
   НИК. Сразу видно. Туристы с корабля -- лучшие клиенты, не то, что эти... с рюкзаками. Когда приходит корабль, все Народни Збрско радуется. Ты одна?
   МЭРИ-ЛУ. То есть?
   НИК. Без сопровождения?
   МЭРИ-ЛУ. В каком смысле?
   НИК. Да ни в каком особом! Просто спрашиваю, пришла ли ты в музей одна.
   МЭРИ-ЛУ. Одна.
   НИК. Странно.
   МЭРИ-ЛУ. Почему странно?
   НИК. Туристы никогда не ходят поодиночке, особенно те, с корабля. Всегда - минимум вдвоем, тем более -- в музей.
   МЭРИ-ЛУ. Так получилось.
   НИК. Да, разве что так получилось. Понятно. У меня тоже всегда что-нибудь да получается. Ты не поверишь, до какой степени.
   МЭРИ-ЛУ. А этот музей большой?
   НИК. Был - перед войной.
   МЭРИ-ЛУ. Перед какой войной?
   НИК. Последней.
   МЭРИ-ЛУ. А я читала в путеводителе, что музей большой.
   НИК. Путеводитель тоже довоенный. Сохранились только "Гости Авраама".
   МЭРИ-ЛУ. Мне достаточно.
   НИК. Что ж, тогда пошли смотреть. (Надевает фуражку, встает и заворачивается в одеяло.)
   МЭРИ-ЛУ. Без... (Показывает на его рубашку и брюки, лежащие на стуле.)
   НИК. Без брюк? Извини, Мэри-Лу, но не стану же я одеваться в твоем присутствии. В конце концов - я джентльмен.
   МЭРИ-ЛУ. С каких это пор?
   НИК. С тех пор, как постарел.
   МЭРИ-ЛУ. Тогда я выйду на балкон и отвернусь, а ты оденешься.
   НИК. Где-то я уже это видел...
   МЭРИ-ЛУ. В кино. Много лет назад.
   НИК. Одри Хепберн...
   МЭРИ-ЛУ. ...И Гари Купер.[1]
   НИК. Хочешь, чтобы мы сыграли эту сцену?
   МЭРИ-ЛУ. Гари Купер был очень красив.
   НИК. Неужели тебе кажется, что я настолько стар?
   МЭРИ-ЛУ. Конечно.
   НИК. А ты?
   МЭРИ-ЛУ. No problem, Одри Хепберн было тогда двадцать лет.
   НИК. Я бы предпочел сыграть за Дугласа.
   МЭРИ-ЛУ. Керка?
   НИК. Нет, Майкла, его сына.
   МЭРИ-ЛУ. На мой вкус, Керк более привлекателен. (Выходит на балкон, бросает Нику его брюки и рубашку и поворачивается лицом к зрительному залу.)
   НИК (надевая брюки). Я всегда предпочитал Кэтрин Хепберн.
   МЭРИ-ЛУ (оборачиваясь). Почему?
   НИК. Прошу не оборачиваться.
   МЭРИ-ЛУ. Извини. (Снова смотрит в зрительный зал.)
   НИК. Одри была слишком молода.
   МЭРИ-ЛУ. Ой, врешь, Ник.
   НИК. Не вру. Допустим, слегка корректирую.
   МЭРИ-ЛУ. Что?
   НИК. Приспосабливаю историческую правду к конкретным обстоятельствам.
   МЭРИ-ЛУ. Ага, и мне предстоит стать основной фигурой этих самых обстоятельств. И часто это случается?
   НИК. Корректировка?
   МЭРИ-ЛУ. Обстоятельства.
   НИК. Случается, только не в Народним Збрско. Здесь я веду жизнь Симеона Столпника.
   МЭРИ-ЛУ. Кто это такой?
   НИК. Святой отшельник. (Заканчивает застегивать рубашку и надевает кроссовки.) Готово, можем идти!
   Мэри-Лу продолжает всматриваться в зрительный зал.
   Мэри-Лу?
   Пауза. Ник подходит к Мэри-Лу и останавливается у нее за спиной.
   МЭРИ-ЛУ. Там, около пристани...
   Ник становится рядом с ней.
   ...на площади перед баром... Видишь?
   НИК. Ага...
   МЭРИ-ЛУ. Знаешь его?
   НИК. Нет.
   МЭРИ-ЛУ. Он не местный?
   НИК. Местного я бы знал.
   МЭРИ-ЛУ. Ты уверен?
   НИК. Конечно, уверен, я здесь всех знаю. Это, наверное, кто-нибудь с корабля.
   МЭРИ-ЛУ. Да, наверняка, с корабля. (Уходит с авансцены.)
   НИК (продолжая смотреть на зрительный зал). Сидит себе перед баром и пьет пиво. Что в этом странного?
   МЭРИ-ЛУ. Ничего.
   НИК. Тогда пошли.
   МЭРИ-ЛУ. Знаешь, я, пожалуй, не пойду.
   НИК. Но ведь я уже оделся!
   МЭРИ-ЛУ. Извини...
   НИК. Что-нибудь случилось?
   МЭРИ-ЛУ. Очень жарко.
   НИК. А я что говорил?
   МЭРИ-ЛУ. Говорил, но я тебе не поверила. А теперь вижу, что ты был прав. В самом деле, слишком жарко, чтобы идти осматривать музей.
   НИК (снимает фуражку и бросает ее на пол). Странные люди - туристы. Говоришь им, предостерегаешь, а они ничему не верят, пока сами не убедятся. Но тогда уже поздно. Падают в обморок в музеях, и приходится их выносить. Ну, что будем делать?
   МЭРИ-ЛУ. Я останусь здесь. (Садится в стул, стоящий на сцене справа.)
   НИК. Здесь?
   МЭРИ-ЛУ. Если позволишь. (Снимает шляпу и кладет ее на пол рядом со стулом.)
   НИК. Я?
   МЭРИ-ЛУ. Если ты не против. (Кладет ногу на ногу.)
   НИК. Поздравляю, прекрасная идея! Как туристка ты ничего не потеряешь, мы будем восторгаться ландшафтом! (Берет ее за руку, поднимает со стула и тянет к авансцене.) Взгляни, какой отсюда прекрасный вид. Море, пристань, на пристани кто-то сидит, пьет пиво...
   МЭРИ-ЛУ (сопротивляясь). Лучше я останусь в тени.
   НИК. Правильно, на балконе слишком много солнца. Тогда проведем осмотр в другом месте. (Ведет ее в противоположную сторону, то есть к кровати.) ...Вот здесь!
   МЭРИ-ЛУ. На кровати?
   НИК. А почему нет? На кровати очень удобно.
   МЭРИ-ЛУ. Но что можно увидеть на кровати?
   НИК. Сейчас узнаешь. Садись.
   МЭРИ-ЛУ. Это еще зачем?
   НИК. Если не предпочтешь лежать.
   МЭРИ-ЛУ. Весьма благодарна, но лучше я сяду на стул.
   НИК. Пожалуйста. (Переносит стул с правой стороны авансцены на середину сцены.)
   Мэри-Лу садится на стул.
   Пауза.
   МЭРИ-ЛУ. И что дальше?
   НИК. Ничего.
   МЭРИ-ЛУ. Мы же собирались проводить осмотр...
   НИК. Ах, правда. Минутку, дай подумать. (Пауза.) Придумал! (Поднимает с пола форменную фуражку, надевает ее и отходит от Мэри-Лу. Хлопает в ладоши.) Все уже собрались?
   МЭРИ-ЛУ. Кто -- все...
   НИК. ...Итак, господа, переходим к "Гостям Авраама". Прошу за мной. (Меняет положение.) Перед вами мозаика тринадцатого века, византийская школа. На ней представлена библейская сцена из Ветхого Завета, Первая книга Моисеева, Бытие, глава восемнадцатая... Господа, убедительно прошу не толкаться, каждый сможет увидеть.
   МЭРИ-ЛУ. Ник!
   НИК (к Мэри-Лу). Мадам, я занят. (К группе.) Что мы видим? Три одинаковые фигуры, расположенные по центру. Это -- Ангелы. (К воображаемому туристу.) Нет, сударь, открыток с видом Везувия пока нет. К тому же, Везувий находится в Неаполе.
   МЭРИ-ЛУ. Как хочешь. Не стану тебе мешать.
   НИК. Справа от Ангелов коленопреклоненный Авраам. По сравнению с Ангелами он очень мал, что отвечает реальному положению вещей, поскольку Ангелы были чрезвычайно рослыми. Авраам очень стар.
   МЭРИ-ЛУ. Могу я задать только один вопрос?
   НИК (к Мэри-Лу). Прошу вас.
   МЭРИ-ЛУ. Сколько ему было лет?
   НИК. Сто пять.
   МЭРИ-ЛУ. Невероятно.
   НИК. Как видите, мадам, Гари Купер был не так уж и стар.
   МЭРИ-ЛУ. Я этого не говорила.
   НИК. Но дали понять.
   МЭРИ-ЛУ. Беру свои слова обратно.
   НИК (с поклоном). Благодарю. (К группе.) В шатре, справа от Авраама, стоит Сарра, его жена. Прошу обратить внимание - она еще меньше, чем Авраам.
   МЭРИ-ЛУ. Почему?
   НИК (к Мэри-Лу). Потому что женщина должна быть меньше мужа.
   МЭРИ-ЛУ. Женоненавистник.
   НИК. Мадам, я выражаю не свои взгляды, а взгляды тогдашней эпохи, отраженные художником. Я за него не отвечаю.
   МЭРИ-ЛУ. Извините.
   НИК. Ничего страшного. (К группе.) Как видите, господа, Сарра не опустилась на колени, а стоит, поскольку формально ее пока нет, и ей не нужно преклонять колени.
   МЭРИ-ЛУ. Как это -- формально...
   НИК (к Мэри-Лу). Это означает, что Ангелам и Аврааму она пока не видна. Она только подслушивает, укрывшись в шатре. И еще подсматривает в щель между полотнищами. На ее лице заметна ироническая улыбка.
   МЭРИ-ЛУ. А чему она улыбается?
   НИК. Известию, которое Ангелы как раз передали Аврааму. А именно: что Авраам вскоре наградит ее младенцем.
   МЭРИ-ЛУ. Неудивительно, что это ее развеселило. В его-то возрасте...
   НИК. Действительно, у нее имелись основания для скепсиса. Тем более, что и ей самой было тогда сто три года.
   МЭРИ-ЛУ. Правда?
   НИК. Вы не находите, что для женщины это критический возраст?
   МЭРИ-ЛУ. С этим утверждением я готова поспорить.
   НИК. Мадам, я воздержусь от комментариев. (К группе.) В отдалении, с левой стороны вы видите стены Содома и Гоморры, куда затем направились Ангелы, чтобы исполнить свою следующую миссию. Но эту тему мы затрагивать не будем.
   МЭРИ-ЛУ. Почему?
   НИК (к Мэри-Лу). Потому что там возник конфликт между Ангелами и местным сексуальным меньшинством, которое было в большинстве. Будучи меньшинством, составляющим большинство, они с демократической точки зрения были правы, хотя Ангелы тоже были правы, поскольку в те времена парламентский строй еще не существовал. Так что, учитывая ситуацию, мы воздержимся от комментариев.
   МЭРИ-ЛУ. Значит, у вас нет четкой нравственной позиции?
   НИК. Есть, но я не хочу потерять работу.
   МЭРИ-ЛУ. Это приспособленчество.
   НИК. Несомненно. (К группе.) Конец осмотра.
   Мэри-Лу аплодирует.
   Те, кто желает приобрести сувениры на память о Народним Збрско, найдут их в киоске. Прощайте. (Подходит к Мэри-Лу.)
   МЭРИ-ЛУ. Браво, Ник, ты был великолепен. (Фотографирует его анфас, со вспышкой.)
   НИК. А для кого фотография?
   МЭРИ-ЛУ. Для меня, разумеется.
   НИК. Вот уж не ожидал.
   МЭРИ-ЛУ. Туристы всегда фотографируют.
   НИК. "Гостей Авраама", но не меня.
   МЭРИ-ЛУ. Не любишь своих фотографий?
   НИК. Обожаю! В особенности, портретные. (Снимает фуражку и выбрасывает ее за кулисы.) Я присяду, если позволишь.
   МЭРИ-ЛУ. Ну, конечно! Наконец-то сможем поговорить.
   НИК (Ник переносит стул с балкона на середину сцены и ставит его рядом с Мэри-Лу.) Может, выпьем чего-нибудь?
   МЭРИ-ЛУ. С удовольствием. (Кладет камеру на пол, рядом со стулом.)
   НИК (берет бутылку, стоящую на полу). Но у меня только аперитив.
   МЭРИ-ЛУ. То, что надо.
   НИК (приносит бутылку. Садится). У меня нет стаканов.
   МЭРИ-ЛУ. Обойдемся.
   НИК. Ну, тогда... (Подает ей бутылку.)
   МЭРИ-ЛУ (пьет из горлышка, очень умело). Почему ты так смотришь?
   НИК. Думал, ты поперхнешься.
   МЭРИ-ЛУ (отдавая ему бутылку). Как видишь, ничего со мной не случилось
   Ник отпивает свою порцию и ставит бутылку на пол, между собой и Мэри-Лу.
   Пауза.
   НИК. Вот это сюрприз.
   МЭРИ-ЛУ. Думал, я не справлюсь?
   НИК. Нет, не ожидал, что найдется с кем выпить.
   МЭРИ-ЛУ. А что, не с кем?
   НИК. Да, я пью в одиночку.
   МЭРИ-ЛУ. Ты же говорил, что всех здесь знаешь.
   НИК. Но ни с кем не пью.
   МЭРИ-ЛУ. И никто тебя здесь не навещает?
   НИК. И я -- никого.
   МЭРИ-ЛУ. Отчего же?
   НИК. Так уж получается.
   МЭРИ-ЛУ. И всегда так было?
   НИК. Только здесь, в Народним Збрско.
   МЭРИ-ЛУ. А раньше?
   НИК. Где раньше?
   МЭРИ-ЛУ. В Роттердаме, Амстердаме, Гааге, Копенгагене, а потом там и сям...
   НИК. Это было давно.
   МЭРИ-ЛУ. Вовсе не так уж и давно.
   НИК. Ты откуда знаешь?
   Пауза.
   Для меня давно. Скучно мне в этом Народним Збрско.
   МЭРИ-ЛУ. Тогда зачем ты здесь торчишь?
   НИК. Поговорим лучше о тебе. С каких пор ты стала туристкой?
   МЭРИ-ЛУ. С тех пор, как тут появилась.
   НИК. А до этого?
   МЭРИ-ЛУ. Что -- до этого...
   НИК. Ты никогда не была в Копенгагене?
   МЭРИ-ЛУ. Там я как раз не была.
   НИК. И в Амстердаме не была?
   МЭРИ-ЛУ. Ни в Амстердаме, ни в Гааге, ни в Копенгагене.
   НИК. А где была?
   МЭРИ-ЛУ. Не нравятся мне такие вопросы.
   НИК. И давно?
   МЭРИ-ЛУ. С детства. Мой отец был прокурором.
   НИК. Федеральным?
   МЭРИ-ЛУ. Нет. Домашним. Такой уж у него был характер.
   НИК. Прокурорский?
   МЭРИ-ЛУ. Вот именно. И потому я не люблю, когда мне задают вопросы.
   НИК. Понимаю. Не спрашивай, и тебя не спросят. Я тоже придерживаюсь этого принципа. (Берет бутылку и отпивает из нее. Передает бутылку Мэри-Лу.)
   Мэри-Лу отрицательно кивает головой. Ник отхлебывает еще глоток и ставит бутылку на место.
   Пауза.
   МЭРИ-ЛУ. Ник?
   НИК. Слушаю.
   МЭРИ-ЛУ. Можно задать тебе вопрос?
   НИК. Опять?!
   МЭРИ-ЛУ. Только один.
   НИК. О, Боже! Совсем как твой отец. Это, должно быть, наследственное.
   МЭРИ-ЛУ. Последний.
   НИК. Что ж, ладно. Но -- последний.
   МЭРИ-ЛУ. Как далеко отсюда до пристани?
   НИК. С полкилометра.
   МЭРИ-ЛУ. А сколько идти?
   НИК. Десять минут.
   МЭРИ-ЛУ. Всего лишь?
   НИК. Потому что под гору. В гору идти дольше.
   МЭРИ-ЛУ. А сколько идти в гору?
   НИК. От пристани сюда? Двадцать минут. Ты кого-нибудь ждешь?
   МЭРИ-ЛУ. Осторожно. Это уже вопрос.
   НИК. Имею право на реванш. Будет один-один и ничья.
   МЭРИ-ЛУ. Нет, я никого не жду.
   НИК. Тогда почему тебя это интересует?
   МЭРИ-ЛУ. Смотри, будет один-два, и ты проиграешь. Хочешь взять ход назад?
   НИК. Хочу продолжать игру.
   МЭРИ-ЛУ. Меня это интересует на случай, если бы я захотела сюда вернуться.
   НИК. В Народни Збрско?
   МЭРУ-ЛУ. В музей.
   Пауза.
   НИК. Тебе настолько понравились "Гости Авраама"?
   МЭРИ-ЛУ. Безмерно.
   НИК. Зачем тогда уезжать и возвращаться? Корабль отплывает только вечером.
   МЭРИ-ЛУ. Но я боюсь опоздать к отплытию.
   НИК. Отсюда до пристани всего десять минут ходу.
   МЭРИ-ЛУ. У меня нет часов.
   Ник встает, поднимает ее левую руку и отгибает кружевную манжету. На сгибе руки Мэри-Лу видны часы. Ник опускает манжету, деликатно кладет руку Мэри-Лу обратно и отходит.
   Пауза.
   НИК. Послушай, Мэри-Лу. Ты уверена, что пришла сюда одна?
   МЭРИ-ЛУ. Как видишь.
   НИК. А за тобой следом никто не шел?
   МЭРИ-ЛУ. Кто мог бы за мной идти и зачем?
   НИК. Я-то всего лишь предполагаю, но ты, может, знаешь...
   МЭРИ-ЛУ. Ты о чем?
   НИК. О том, который на пристани.
   МЭРИ-ЛУ. О каком таком на пристани...
   НИК. О том, который перед баром.
   МЭРИ-ЛУ. Но ведь я его не знаю...
   НИК. Верю, что не знаешь, но, возможно, тебе известно почему он тобой интересуется.
   МЭРИ-ЛУ. С чего ты взял, что он мной интересуется?
   НИК. Проверил, когда вытащил тебя на балкон.
   МЭРИ-ЛУ. Он смотрел?
   НИК. Еще как!
   МЭРИ-ЛУ. Заметил меня?
   НИК. Не успел - ты ведь не позволила себя вытащить. Но он надеялся увидеть.
   МЭРИ-ЛУ. Тогда как ты можешь знать, что он интересуется именно мной?
   НИК. Не мной же.
   МЭРИ-ЛУ. Откуда тебе известно, что не тобой?
   НИК. Да мной никто уже не интересуется. Во всяком случае -- никто из тех, кто мог бы интересоваться тобой.
   МЭРИ-ЛУ. Так, может, его вообще никто не интересовал?