Страница:
Из мнимого или действительного смирения полагалось медлить с принятием оказанной чести: избранный начинал отказываться, так что "по приказу приора монахи хватали его и увлекали с того скромного места, которое он занимал в предпоследнем ряду...", ибо, как говорится в другом тексте, "следует в равной степени сдерживать того, кто недостоин, но бессовестно стремится к управлению, и того, кто, будучи достойным, старается уклониться от этого".
В XII веке картезианский орден принял оригинальное решение. Всякий раз, когда собирался генеральный капитул, главный приор, распростершись ниц, просил об отставке и "милосердии", так это делается еще и в наши дни. Затем он удаляется, и собор приступает к совещанию. Проводится избрание большинством голосов. В случае разделения голосов приор остается на своей должности. Если же его отставка принимается собором, то он в последний раз председательствует на нем, публично кается в грехах, то есть испрашивает прощения "за нерадивость и ошибки, совершенные в управлении оказавшим ему доверие орденом"; преклонив колена, он передает собору печать ордена и удаляется, дабы впредь вести незаметную и уединенную жизнь. Текст 1481 года сообщает о таком "милосердии", оказанном приору, с условием, что тот отчитается о своей административной деятельности. В том же тексте уточнено, что приор не может брать с собой в келью копии официальных документов.
Собор всегда имеет право сместить избранного им настоятеля, будь то по причине неизлечимой болезни или старческой немощи, злоупотребления властью, плохого управления, недостатка уважения к уставу. Факт выдвижения на другие должности не может служить причиной отказа от обязанностей аббата. Став архиепископом Кентерберийским, св. Ансельм просил у своих монахов письменного разрешения отставки.
Единодушие
Долгое время главным принципом выборов было достижение единодушия, которое выражалось в более или менее спонтанных возгласах одобрения или в немедленном принятии кандидатуры, предложенной тем или иным монахом. Оно могло достигаться и в ходе пространных рассуждений и взаимных уступок (этот порядок избрания известен с V века).
"Единодушно", "без единого возражения", "едиными устами", "единым сердцем", "вдохновляемое Христом единодушие" - подобные формулировки встречались часто. Забота о единодушии столь глубоко проникала в сердца монахов, что даже описания выборов, которые проходили с неистовыми спорами, с возражениями меньшинства, составлены летописцем в выражениях, подчеркивающих полное единодушие братии при избрании своего настоятеля! Эта жажда единодушия позволяет понять любопытную форму "поправляющих" выборов, позволявших меньшинству, не проголосовавшему за того, кто собрал большинство голосов, присоединиться к большинству. Именно таким способом в 1294 году был избран папа Целестрин V. Однако отсутствие единодушия, разделение голосов при выборах не являлось ни предосудительным, ни противоречащим духу христианства, как писал папа Лев I (V век).
Между тем принцип абсолютного большинства был принят и провозглашен еще в IV веке. И напротив, избрание относительным большинством голосов запрещалось (1205), даже если не удавалось получить желаемое абсолютное большинство. Также запрещалось прибегать к жеребьевке, обычной в эпоху античности.
Принцип здравомыслия
В VI веке св. Бенедикт несколько нарушил эту стройную систему мажоритарных выборов, применявшуюся при избрании многочисленных пап и аббатов. Он ввел понятие "здравой части" (sanior pars) В главе LXIV своего устава он перечисляет следующие способы избрания:
единодушное голосование и избрание достойного монаха;
единодушное избрание недостойного монаха (поскольку он соучаствовал в прегрешениях коллектива). (Как мы видим, св. Бенедикт не питал иллюзий относительно непременной мудрости решений собрания, которое тоже могло впасть в заблуждение);
мажоритарное голосование по поводу недостойного монаха (отметим мимоходом, что Учитель не рассматривает вариант хорошего выбора большинством);
избрание меньшинством, которое тем не менее выносит наиболее здравое решение и потому должно возобладать над большинством заблуждающихся.
Но как же определить, что мнение меньшинства является здравым? И кто будет делать это? Наиболее старые? "Боговдохновенные", о которых дважды говорит св. Бенедикт (Устав, IV, 60 и LXVI, 11)? Те, кто облечен властью? Сравнение достоинств, усердия, благочестия как избираемых, так и избирателей будет создавать неразрешимые проблемы на протяжении веков. До начала выборов назначали двух или трех монахов, пользовавшихся доверием (такие монахи назывались "scrutatores", отсюда слово "scrutinium", первоначально означавшее "исследование"), которые могли бы беспристрастно изучить предполагаемый выбор каждого, взвесить его, исследовать и рассмотреть добросовестность побудительных причин каждого монаха. Проделав это с помощью неведомо какой избирательной алхимии и подсчитав голоса (каждый избиратель, который назывался "vocalis", "подавал свой голос" на ухо "исследователю"), эти монахи объявляли имя избранного, и все собравшиеся аплодировали в знак одобрения. Подобная процедура неизбежно приводила к конфликтам.
За неимением практического решения проблем, возникавших в связи с понятием "здравой части", и для того, чтобы не пренебрегать мнением большинства, эти принципы были объединены в общей формуле: "здравая и большая часть", получившей распространение с XI века и официально признанной на Латеранском соборе в 1179 году. Но и этот принцип тоже становился источником конфликтов.
Возврат к принципу большинства
Именно поэтому некоторые монашеские ордена продолжали использовать ясную и простую мажоритарную систему. Генеральный капитул цистерцианцев в 1134 году постановил, что в случае разделения голосов (похоже, это было частым явлением) следует придерживаться мнения большинства. Латеранский собор принял это положение в 1215 году. Орден доминиканцев - в 1221 - 1227 годах. В 1247 году папа Иннокентий IV осудил положение, по которому над большинством может возобладать один лишь моральный и духовный авторитет. Презумпцией разумного решения является только количество голосов. В 1253 году кардинал Иоанн из Сен-Лоран-ин-Лючина, картезианец и англичанин по национальности, постановил, что меньшинство не может подчинить себе большинство. В 1261 году было провозглашено: "Всегда решает большинство", где слово "всегда" - ключевое. А в конце века папа Бонифаций VIII (1294-1303) повелевает "не производить сравнение усердия или заслуг голосующих, но лишь подсчитывать голоса. В случае равного распределения голосов голос аббата или председателя засчитывается за два (Сито, 1134) или же просто признается решающим (оливетинцы).
Латеранский собор 1179 года постановил, что для избрания папы требуется большинство в две трети голосов. Это являлось признанием того, что здравое решение принимается большинством.
Для Латеранского собора 1215 года законными методами избрания признавались следующие: выборы "как бы Духом Святым", то есть путем более или менее спонтанного одобрения; единодушное голосование; принятие решения простым большинством; все еще голосование "здравой частью"; выборы путем компромисса.
"Per quasi inspiratioriem"
Избрание "как бы Духом Святым" (отметим, что словечко "квази" сообщает данной формулировке некоторый скептицизм) применялось довольно долго, несмотря на недостатки этой системы. В тексте 1124 года говорится, что выборы проходили "в большой неразберихе... вопреки возражениям, исключавшим возможность единодушия". Так что хронисту было непросто подобрать слова, которые подтвердили бы, что выборы в ордене "проходят с Духом Святым, без промедления, с соблюдением всех процедур, совершенно свободно, без единого возражения". Просто мечта...
"Per compromissum"
На протяжении всего Средневековья и даже в последующие эпохи наиболее часто использовалась система компромиссного избрания. Ее практиковали, когда собрание было слишком многочисленным. Опыт показывал, что в условиях многочисленного собрания невозможно было безупречно применить какой-то один определенный принцип. Об этом же прямо свидетельствует текст, дошедший до нас из XII века. Собрания, на которых мнения разделялись, проходили бурно и трудно.
Слово "компромисс" означает "пакт", "контракт". В применении к VI веку (по крайней мере, с этого времени) такой метод состоял в том, что собрание единодушно (так как право большинства всегда превалирует; однако существует и "ius singulorum" - другой основной принцип любого правового режима, защищающий право меньшинства) назначало нечетное число арбитров - три, пять и даже больше одиннадцати. Кстати, именно поэтому такой способ выборов обычно называли "арбитражным".
Эти арбитры совещались, а затем голосовали в соответствии с решениями, принятыми либо всеми собравшимися, либо ими самими согласно принципам единодушия, простого большинства, квалифицированного большинства, или даже на основании мнения "здравой части".
Как только достигалось согласие, один из арбитров объявлял имя избранника. Собрание не могло ни оспорить решение арбитров, ни отказаться от системы компромисса. Избиратели были связаны собственным волеизъявлением и обязательствами.
Арбитры могли выбрать одного из своих рядов. Такое случалось нередко, поскольку арбитры чаще всего избирались из числа высших представителей монастырей. Во всяком случае, сборник обычаев аббатства Бек сообщает, что такой род кооптации не может быть использован, если только не будет достигнуто согласие по поводу того или иного монаха, который не входит в группу двенадцати.
Система компромисса примиряла, хотя бы в теории, участников собрания, то есть и количественное большинство, и "здравую часть". В силу этого компромисс рассматривался как примиряющее средство в ходе выборов по принципу большинства, которые постоянно превращались в неразбериху, или в ходе избрания "Per quasi inspirationem", тоже порождавшего путаницу.
В самом деле, компромиссная система обладала большими преимуществами, и монахи прекрасно сознавали это, ибо она позволяла избежать долгих и напрасных дискуссий, являвшихся общим уделом всех спорных предложений на слишком многолюдных собраниях. В ордене госпитальеров эта система компромисса основывалась на весьма любопытной системе кооптации последовательными степенями.
Голосование
Принцип туров голосования был известен уже в V веке как закономерное следствие всякой мажоритарной системы.
Объявление о результатах голосования делалось одним из счетчиков голосов. В некоторых монашеских орденах при объявлении результатов называли только двух-трех отцов, получивших наибольшее количество голосов. Принцип тайного голосования начал использоваться с 1159 года. Примерно тогда же Сито провозгласил, что речь идет о "соответствии обычаю", подтверждая еще большую древность этого принципа. (Тридентский собор признает его официально в XVI веке.)
Голоса подсчитывали различными способами. Можно подсчитывать сами голоса, если голосование было открытым (избиратели вслух называли избираемого ими кандидата), либо бюллетени, которые после выборов сжигались (1436) во избежание путаницы, либо "ballotae", то есть камешки, монеты, медали, бобы различных цветов (система, отмеченная еще в XIII веке). Также можно было голосовать при помощи головного убора, садиться или вставать, поднимать руку (правую) или же выходить в ту или иную дверь зала капитулов (последняя система до сих пор используется в британском парламенте).
Практика подсчета лишь голосов, поданных против предложенной кандидатуры, которая называлась "riprova" или "rivoluto", использовалась, похоже, только коммунами (Брешия, 1274).
В 1245 году Лионский собор постановил, что на выборах будут "отвергаться" и не засчитываться "обусловленные" голоса, то есть поданные с оговорками (например: "Я голосую за X при условии, что...", или "Я голосую за X, если У не будет избран").
Разрешалось голосовать по доверенности. Начиная с середины V века это практиковалось латеранскими канониками. В тексте 1461 года описывается, как члены "счетной комиссии" или скруторы сначала проводили голосование среди лично присутствовавших избирателей, а затем среди тех, кто отсутствовал, но выбрал себе представителя, некое доверенное лицо. Случалось также, что один монах обладал многими голосами и пользовался большим влиянием.
Кворум - минимальное число членов собрания, присутствие которых необходимо для того, чтобы голосование считалось действительным. Наличие кворума было мерой, позволявшей бороться с неявкой, которая очень рано обнаружилась на собраниях капитулов. Панормита (около 1450 года) считал, что отсутствующие (из числа тех, кто обязан участвовать в собрании) не должны приниматься во внимание, и в этом заключается классическое различие между "записанными" и "голосующими". По лимиту, один человек, пользовавшийся поддержкой, мог составить капитул.
Неявка вряд ли дозволялась в монастырской среде, где все понимали, что каждый из монахов несет свою долю ответственности и ничего не отдает на волю случая. Кроме того, в ограниченном кругу неявка могла затруднить или вообще сделать невозможным любое действительное избрание.
Императивный мандат был запрещен. Каждый должен был голосовать по совести, как считали картезианцы.
Продолжительность совещаний часто определялась временем горения свечи, специально для этого зажигавшейся в зале собраний капитула (1254 год).
Тогда как средневековые коммуны все еще продолжали использовать малонадежные избирательные системы с не уточненными правилами, "изменчивыми, запутанными и подвергавшимися частым переделкам" (Дюфурк), что создавало предпосылки для фальсификаций и насилия, и прибегали к жеребьевке и кооптации, монашеские же ордена, несмотря на давление извне, уже практиковали детально разработанные и весьма совершенные правила проведения выборов. Первый свод этих правил "Liber super electionibus" ("Книга о проведении выборов") датируется 1254 годом. Этот труд Лоранса де Сомеркота посвящен исключительно церковным выборам.
В принципе, можно утверждать, что практика проведения выборов в современном мире берет свое начало не в греческой и римской античности, как считалось долгое время (ибо избирательная практика древних, кстати говоря, весьма примитивная, была предана забвению после германских нашествий, а частично даже и до них), а в тех избирательных системах, которые на протяжении веков без всяческого принуждения или фальсификации использовались Церковью в целом и монашескими орденами в частности.
Интересно отметить, что единственная практика не церковного происхождения была "конклав", применявшийся коммунами с 1216 года. Утомленные непомерными расходами в связи с присутствием на выборах большого числа избирателей, они приняли решение запирать их на ключ ("clavis"), оставляя без постели на хлебе и воде, чтобы ускорить принятие решения. В некоторых городах это запирание на ключ кончалось тем, что запертые разбирали крышу! И все же практика конклавов, правда в смягченном виде, была принята сначала доминиканцами (в 1238 году), а затем вторым Лионским собором (1274).
Тем не менее все эти великолепные избирательные системы создавали проблемы. Что делать, если единодушия не удастся достичь путем компромисса? Если не получится собрать большинство голосов? Или меньшинство будет упорствовать в своем отказе признать мнение большинства? Дом Шмиц отмечает удивительные формы компромиссов, например, передачу решения на усмотрение... одного арбитра, к тому же местного епископа!
Мартен рассказывает о голосовании, проведенном по правилам, в котором, однако, анализ результатов производился счетчиками голосов весьма странным образом. Объявив имена победителей на выборах, публично разобрав достоинства и добродетели каждого из них, они перечислили и имена тех, кто выказал свое предпочтение тому или иному, анализируя причины выбора и личные качества избирателей. Легко представить, до каких крайностей можно дойти ради заботы об общем благе в ходе публичных разоблачений, какие раны можно нанести подобной практикой.
Всегда ли выборы были свободными и регулярными? Всегда ли удачным оказывался выбор руководства? Разумеется, до совершенства было далеко. Как и нет нужды далеко ходить за примерами: Жиль де Мюизи рассматривает выборы? отмеченные завистью, притязаниями и гордыней, чего не было, возможно, у нищенствующих орденов ("потому что они умели скрывать свои дела лучше других"). Многое указывает на то, что в монастырях случалось и соперничество, и столкновение амбиций, еще более непримиримых из-за того, что они должны были сдерживаться и подавляться.
С другой стороны, жесткое давление на монастыри очень скоро начал оказывать внешний мир, проявляя свои аппетиты и жажду власти. Крайняя тщательность и формализм избирательных процедур монашества большей частью объясняются именно желанием избежать такого внешнего давления. Монахи отчаянно сопротивлялись этому губительному для их сообщества вмешательству, хитря, торопясь, окружая себя множеством предосторожностей, дабы не оказаться застигнутыми врасплох перед уже свершившимся фактом. Это удавалось им с большим или меньшим успехом. Аббатства были центрами могущества и часто богатства. Монашеские ордена простирали свое влияние на всю Европу. А разве дворянство не стремилось пристроить в монастырь кого-нибудь из своих? И как избежать того, чтобы соседние соперничающие ордена, епископы одной епархии, коммуны не повели себя наподобие современных "групп давления"? Какой резон королю и папе отказываться от своего права надзора над внутренними делами аббатств?
В конце XIII века король Англии прибегает к помощи Рима, чтобы властью папы аннулировать избрание епископа. И он добивается своего. Избран монах придворный чиновник! Монахи, коих надлежащим образом "просветили" и "пожурили", провели выборы "ко всеобщему одобрению". Подтасованные выборы.
Настоятель
Многочисленные тома написаны о том, что должен делать настоятель монастыря, каким должен быть его нравственный облик, полномочия, источники его авторитета, его личные качества, его отношения с братией, которой он руководит и за которую несет ответственность.
Согласно св. Бенедикту, аббат является викарием ("заместителем") самого Христа, отцом всего монастыря, и вся братия должна уповать на него, ведь он - врачеватель и пастырь душ, наставник и организатор жизни в обители. В каждой главе устава мы найдем слова: арбитр, наставник, заступник, принимающий решения. И они ясно подчеркивают, что руководство монастыря было "персональным", все находилось в руках аббата. В таких условиях естественно, что послушание братии оценивается как первейшая, главная добродетель монаха (на протяжении веков она станет добродетелью верного члена Церкви, женщины, ребенка, солдата, подчиненного...). Кроме того, сама повседневная жизнь, церемониал, богослужения постоянно подчеркивали превосходство настоятеля: монах встает и кланяется, когда мимо него проходит аббат. Питается настоятель отдельно, приглашая того или иного монаха за свой стол, что считается большой честью, от которой отказываться нельзя. Своих гостей он принимает в отдельном, специально подготовленном для этого помещении. Он не спит в общей спальне. Он совершает отдельную мессу вместе со своими капелланами. У него свои доходы, он имеет свой герб, а некоторые аббаты носят жезл. Настоятели нередко бывали благородного происхождения, а уже в силу этого они привыкли повелевать. С другой стороны, большое число подчиненных привыкли повиноваться и не представляли себе, что может быть иначе. Добавим также, что подчас в таком руководстве проступали следы садизма. Элио рассказывает об одном аббате из конгрегации Фульда, который не умел соединять "милосердие и мягкость со справедливой твердостью". Он третировал своих монахов за малейшую оплошность и выгонял в какой-нибудь приорат, подчиненный аббатству, "не учитывая ни возраст, ни достоинства монахов". И наоборот, некоторые монахи, "рьяные в своем подчинении", желающие прежде всего раствориться в служении Богу при посредничестве своего настоятеля, проявляли определенный мазохизм по отношению к телу и душе.
Однако было бы вовсе нежелательно, чтобы в памяти читателей запечатлелась именно эта картина взаимоотношений аббата и монахов. Какими бы властными полномочиями ни обладал настоятель, все равно они были не абсолютными (в главе LXIII Устава св. Бенедикта в словах "quasi libera... potestate": "как бы неограниченная власть" самым главным является словечко "квази" - "как бы"). Поскольку жизнь монахов находится в распоряжении отца-настоятеля, то совершенно очевидно, что он сам должен вести себя в соответствии с уставом, в духе умеренности, обдуманности, "discretio" (в дальнейшем мы увидим, что означает это ключевое слово), а все эти понятия умеряют и ограничивают его власть. В день Страшного суда именно аббат будет давать отчет перед Богом о вверенных его попечению душах, а также, как прибавляет текст, "несомненно, и о своей собственной душе".
Многие другие факторы тоже способствовали ограничению аббатского "абсолютизма", и прежде всего христианское смирение, которое должно присутствовать как в душе настоятеля, так и в душах его братии. Св. Бонавентура после назначения генеральным пастором францисканского ордена признался в своих слабостях:
"Благо, я осознаю свою немощь для несения этого бремени по причине слабости здоровья, духовных изъянов, неопытности в действиях и моего нежелания взять на себя эту ответственность..."
Возможно, в этих словах есть доля вымысла (странно слышать нечто подобное из уст Бонавентуры), но кто из современных руководителей когда-нибудь представлялся подобным образом?
Второй фактор "умеренности" - это устав, тот самый устав, в котором закреплены полномочия аббата и который все равно стоит над ним. Аббат - не источник закона. Он подчиняется уставу, и монах не обязан повиноваться аббату, если тот не соблюдает устав. Устав - это не декларация прав аббата, а декларация прав и обязанностей как аббата, так и монахов. Одного перед другими и наоборот. Огромные (хотя и небеспредельные) права аббата уравновешены столь же огромными обязанностями. Он выдвинут на этот пост, чтобы лучше служить своим подчиненным и помочь им лучше служить Богу. Св. Августин говорит по поводу настоятелей: "Они первые, но не для того, чтобы первенствовать, а для того, чтобы служить". В подобных условиях послушание приобретается только тогда, когда аббат руководит на благо своих подчиненных и ордена в целом в соответствии с уставом, говорят францисканцы и уточняют при этом, повторяя слова Франциска Ассизского: если он не противоречит совести.
Печать
В те отдаленные века, которые тем не менее не были столь уж темными и мрачными, владение печатью означало обладание властью. У аббатов была своя печать, а позднее она появилась и у генерального капитула. Правда, любую печать можно подделать. Так, секретарь св. Бернара из Клерво обманывал его много раз, и тот был вынужден заменить анонимную печать с надписью: "Печать аббата Клерво", которой пользовался до сих пор, на другую: "Печать аббата Бернара". Аббат или приор, освобождаясь от обязанностей, должен был отдать печать капитулу. После смерти аббата его печать бережно сохранял генеральный капитул. Позднее, во избежание злоупотреблений, капитул постановил уничтожать печать покойного во время выборов нового аббата, причем эта процедура осуществлялась в присутствии визитатора.
В аббатстве Эйнсхем монастырская печать бережно хранилась в ларце под тремя замками. Ключи от двух замков ларца доверялись двум весьма энергичным монахам (способным противостоять незаконным требованиям аббата). А третий ключ от самой коробочки, в которой лежала печать, был у аббата (или приора). Что же касается большой печати, "sigillum", то она хранилась под двумя замками: один ключ - у аббата, а второй - у монаха, избранного капитулом.
На символику печати оказывали влияние различные события. Так, после захвата Иерусалима неверными папа повелел отказаться от белого воска. Генеральному аббату Сито, Жану де Понтуаз, который решительно примкнул к папе Бонифацию VIII в его борьбе против Филиппа Красивого и за это был заключен в тюрьму, папа пожаловал две привилегии: первое - ставить свою печать на белом воске, как папа римский, и второе - выгравировать на печати свое изображение в виде сидящего прелата. При этом папа сказал: "Поскольку ты был единственным, кто поддержал меня, то ты будешь единственным, кто имеет право сидеть в моем присутствии".
Служители
Аббатство или приорат, каким бы ни было их значение, - это сложные организации, осуществляющие различные виды деятельности, поэтому они должны быть, в общем-то, самодостаточными. Один английский автор сравнил их с военным кораблем. Несколько необычная ассоциация, но она объясняет наличие множества служителей ("офицеров", от французского слова "officier"), назначаемых аббатом или приором.
В Уставе св. Бенедикта мы найдем истоки того, что со временем разовьется в организацию такого типа, как аббатства Клюни или Сито: должности аббата, приора, келаря и наставника новициев. Посмотрим, чем стали они с течением веков.
В XII веке картезианский орден принял оригинальное решение. Всякий раз, когда собирался генеральный капитул, главный приор, распростершись ниц, просил об отставке и "милосердии", так это делается еще и в наши дни. Затем он удаляется, и собор приступает к совещанию. Проводится избрание большинством голосов. В случае разделения голосов приор остается на своей должности. Если же его отставка принимается собором, то он в последний раз председательствует на нем, публично кается в грехах, то есть испрашивает прощения "за нерадивость и ошибки, совершенные в управлении оказавшим ему доверие орденом"; преклонив колена, он передает собору печать ордена и удаляется, дабы впредь вести незаметную и уединенную жизнь. Текст 1481 года сообщает о таком "милосердии", оказанном приору, с условием, что тот отчитается о своей административной деятельности. В том же тексте уточнено, что приор не может брать с собой в келью копии официальных документов.
Собор всегда имеет право сместить избранного им настоятеля, будь то по причине неизлечимой болезни или старческой немощи, злоупотребления властью, плохого управления, недостатка уважения к уставу. Факт выдвижения на другие должности не может служить причиной отказа от обязанностей аббата. Став архиепископом Кентерберийским, св. Ансельм просил у своих монахов письменного разрешения отставки.
Единодушие
Долгое время главным принципом выборов было достижение единодушия, которое выражалось в более или менее спонтанных возгласах одобрения или в немедленном принятии кандидатуры, предложенной тем или иным монахом. Оно могло достигаться и в ходе пространных рассуждений и взаимных уступок (этот порядок избрания известен с V века).
"Единодушно", "без единого возражения", "едиными устами", "единым сердцем", "вдохновляемое Христом единодушие" - подобные формулировки встречались часто. Забота о единодушии столь глубоко проникала в сердца монахов, что даже описания выборов, которые проходили с неистовыми спорами, с возражениями меньшинства, составлены летописцем в выражениях, подчеркивающих полное единодушие братии при избрании своего настоятеля! Эта жажда единодушия позволяет понять любопытную форму "поправляющих" выборов, позволявших меньшинству, не проголосовавшему за того, кто собрал большинство голосов, присоединиться к большинству. Именно таким способом в 1294 году был избран папа Целестрин V. Однако отсутствие единодушия, разделение голосов при выборах не являлось ни предосудительным, ни противоречащим духу христианства, как писал папа Лев I (V век).
Между тем принцип абсолютного большинства был принят и провозглашен еще в IV веке. И напротив, избрание относительным большинством голосов запрещалось (1205), даже если не удавалось получить желаемое абсолютное большинство. Также запрещалось прибегать к жеребьевке, обычной в эпоху античности.
Принцип здравомыслия
В VI веке св. Бенедикт несколько нарушил эту стройную систему мажоритарных выборов, применявшуюся при избрании многочисленных пап и аббатов. Он ввел понятие "здравой части" (sanior pars) В главе LXIV своего устава он перечисляет следующие способы избрания:
единодушное голосование и избрание достойного монаха;
единодушное избрание недостойного монаха (поскольку он соучаствовал в прегрешениях коллектива). (Как мы видим, св. Бенедикт не питал иллюзий относительно непременной мудрости решений собрания, которое тоже могло впасть в заблуждение);
мажоритарное голосование по поводу недостойного монаха (отметим мимоходом, что Учитель не рассматривает вариант хорошего выбора большинством);
избрание меньшинством, которое тем не менее выносит наиболее здравое решение и потому должно возобладать над большинством заблуждающихся.
Но как же определить, что мнение меньшинства является здравым? И кто будет делать это? Наиболее старые? "Боговдохновенные", о которых дважды говорит св. Бенедикт (Устав, IV, 60 и LXVI, 11)? Те, кто облечен властью? Сравнение достоинств, усердия, благочестия как избираемых, так и избирателей будет создавать неразрешимые проблемы на протяжении веков. До начала выборов назначали двух или трех монахов, пользовавшихся доверием (такие монахи назывались "scrutatores", отсюда слово "scrutinium", первоначально означавшее "исследование"), которые могли бы беспристрастно изучить предполагаемый выбор каждого, взвесить его, исследовать и рассмотреть добросовестность побудительных причин каждого монаха. Проделав это с помощью неведомо какой избирательной алхимии и подсчитав голоса (каждый избиратель, который назывался "vocalis", "подавал свой голос" на ухо "исследователю"), эти монахи объявляли имя избранного, и все собравшиеся аплодировали в знак одобрения. Подобная процедура неизбежно приводила к конфликтам.
За неимением практического решения проблем, возникавших в связи с понятием "здравой части", и для того, чтобы не пренебрегать мнением большинства, эти принципы были объединены в общей формуле: "здравая и большая часть", получившей распространение с XI века и официально признанной на Латеранском соборе в 1179 году. Но и этот принцип тоже становился источником конфликтов.
Возврат к принципу большинства
Именно поэтому некоторые монашеские ордена продолжали использовать ясную и простую мажоритарную систему. Генеральный капитул цистерцианцев в 1134 году постановил, что в случае разделения голосов (похоже, это было частым явлением) следует придерживаться мнения большинства. Латеранский собор принял это положение в 1215 году. Орден доминиканцев - в 1221 - 1227 годах. В 1247 году папа Иннокентий IV осудил положение, по которому над большинством может возобладать один лишь моральный и духовный авторитет. Презумпцией разумного решения является только количество голосов. В 1253 году кардинал Иоанн из Сен-Лоран-ин-Лючина, картезианец и англичанин по национальности, постановил, что меньшинство не может подчинить себе большинство. В 1261 году было провозглашено: "Всегда решает большинство", где слово "всегда" - ключевое. А в конце века папа Бонифаций VIII (1294-1303) повелевает "не производить сравнение усердия или заслуг голосующих, но лишь подсчитывать голоса. В случае равного распределения голосов голос аббата или председателя засчитывается за два (Сито, 1134) или же просто признается решающим (оливетинцы).
Латеранский собор 1179 года постановил, что для избрания папы требуется большинство в две трети голосов. Это являлось признанием того, что здравое решение принимается большинством.
Для Латеранского собора 1215 года законными методами избрания признавались следующие: выборы "как бы Духом Святым", то есть путем более или менее спонтанного одобрения; единодушное голосование; принятие решения простым большинством; все еще голосование "здравой частью"; выборы путем компромисса.
"Per quasi inspiratioriem"
Избрание "как бы Духом Святым" (отметим, что словечко "квази" сообщает данной формулировке некоторый скептицизм) применялось довольно долго, несмотря на недостатки этой системы. В тексте 1124 года говорится, что выборы проходили "в большой неразберихе... вопреки возражениям, исключавшим возможность единодушия". Так что хронисту было непросто подобрать слова, которые подтвердили бы, что выборы в ордене "проходят с Духом Святым, без промедления, с соблюдением всех процедур, совершенно свободно, без единого возражения". Просто мечта...
"Per compromissum"
На протяжении всего Средневековья и даже в последующие эпохи наиболее часто использовалась система компромиссного избрания. Ее практиковали, когда собрание было слишком многочисленным. Опыт показывал, что в условиях многочисленного собрания невозможно было безупречно применить какой-то один определенный принцип. Об этом же прямо свидетельствует текст, дошедший до нас из XII века. Собрания, на которых мнения разделялись, проходили бурно и трудно.
Слово "компромисс" означает "пакт", "контракт". В применении к VI веку (по крайней мере, с этого времени) такой метод состоял в том, что собрание единодушно (так как право большинства всегда превалирует; однако существует и "ius singulorum" - другой основной принцип любого правового режима, защищающий право меньшинства) назначало нечетное число арбитров - три, пять и даже больше одиннадцати. Кстати, именно поэтому такой способ выборов обычно называли "арбитражным".
Эти арбитры совещались, а затем голосовали в соответствии с решениями, принятыми либо всеми собравшимися, либо ими самими согласно принципам единодушия, простого большинства, квалифицированного большинства, или даже на основании мнения "здравой части".
Как только достигалось согласие, один из арбитров объявлял имя избранника. Собрание не могло ни оспорить решение арбитров, ни отказаться от системы компромисса. Избиратели были связаны собственным волеизъявлением и обязательствами.
Арбитры могли выбрать одного из своих рядов. Такое случалось нередко, поскольку арбитры чаще всего избирались из числа высших представителей монастырей. Во всяком случае, сборник обычаев аббатства Бек сообщает, что такой род кооптации не может быть использован, если только не будет достигнуто согласие по поводу того или иного монаха, который не входит в группу двенадцати.
Система компромисса примиряла, хотя бы в теории, участников собрания, то есть и количественное большинство, и "здравую часть". В силу этого компромисс рассматривался как примиряющее средство в ходе выборов по принципу большинства, которые постоянно превращались в неразбериху, или в ходе избрания "Per quasi inspirationem", тоже порождавшего путаницу.
В самом деле, компромиссная система обладала большими преимуществами, и монахи прекрасно сознавали это, ибо она позволяла избежать долгих и напрасных дискуссий, являвшихся общим уделом всех спорных предложений на слишком многолюдных собраниях. В ордене госпитальеров эта система компромисса основывалась на весьма любопытной системе кооптации последовательными степенями.
Голосование
Принцип туров голосования был известен уже в V веке как закономерное следствие всякой мажоритарной системы.
Объявление о результатах голосования делалось одним из счетчиков голосов. В некоторых монашеских орденах при объявлении результатов называли только двух-трех отцов, получивших наибольшее количество голосов. Принцип тайного голосования начал использоваться с 1159 года. Примерно тогда же Сито провозгласил, что речь идет о "соответствии обычаю", подтверждая еще большую древность этого принципа. (Тридентский собор признает его официально в XVI веке.)
Голоса подсчитывали различными способами. Можно подсчитывать сами голоса, если голосование было открытым (избиратели вслух называли избираемого ими кандидата), либо бюллетени, которые после выборов сжигались (1436) во избежание путаницы, либо "ballotae", то есть камешки, монеты, медали, бобы различных цветов (система, отмеченная еще в XIII веке). Также можно было голосовать при помощи головного убора, садиться или вставать, поднимать руку (правую) или же выходить в ту или иную дверь зала капитулов (последняя система до сих пор используется в британском парламенте).
Практика подсчета лишь голосов, поданных против предложенной кандидатуры, которая называлась "riprova" или "rivoluto", использовалась, похоже, только коммунами (Брешия, 1274).
В 1245 году Лионский собор постановил, что на выборах будут "отвергаться" и не засчитываться "обусловленные" голоса, то есть поданные с оговорками (например: "Я голосую за X при условии, что...", или "Я голосую за X, если У не будет избран").
Разрешалось голосовать по доверенности. Начиная с середины V века это практиковалось латеранскими канониками. В тексте 1461 года описывается, как члены "счетной комиссии" или скруторы сначала проводили голосование среди лично присутствовавших избирателей, а затем среди тех, кто отсутствовал, но выбрал себе представителя, некое доверенное лицо. Случалось также, что один монах обладал многими голосами и пользовался большим влиянием.
Кворум - минимальное число членов собрания, присутствие которых необходимо для того, чтобы голосование считалось действительным. Наличие кворума было мерой, позволявшей бороться с неявкой, которая очень рано обнаружилась на собраниях капитулов. Панормита (около 1450 года) считал, что отсутствующие (из числа тех, кто обязан участвовать в собрании) не должны приниматься во внимание, и в этом заключается классическое различие между "записанными" и "голосующими". По лимиту, один человек, пользовавшийся поддержкой, мог составить капитул.
Неявка вряд ли дозволялась в монастырской среде, где все понимали, что каждый из монахов несет свою долю ответственности и ничего не отдает на волю случая. Кроме того, в ограниченном кругу неявка могла затруднить или вообще сделать невозможным любое действительное избрание.
Императивный мандат был запрещен. Каждый должен был голосовать по совести, как считали картезианцы.
Продолжительность совещаний часто определялась временем горения свечи, специально для этого зажигавшейся в зале собраний капитула (1254 год).
Тогда как средневековые коммуны все еще продолжали использовать малонадежные избирательные системы с не уточненными правилами, "изменчивыми, запутанными и подвергавшимися частым переделкам" (Дюфурк), что создавало предпосылки для фальсификаций и насилия, и прибегали к жеребьевке и кооптации, монашеские же ордена, несмотря на давление извне, уже практиковали детально разработанные и весьма совершенные правила проведения выборов. Первый свод этих правил "Liber super electionibus" ("Книга о проведении выборов") датируется 1254 годом. Этот труд Лоранса де Сомеркота посвящен исключительно церковным выборам.
В принципе, можно утверждать, что практика проведения выборов в современном мире берет свое начало не в греческой и римской античности, как считалось долгое время (ибо избирательная практика древних, кстати говоря, весьма примитивная, была предана забвению после германских нашествий, а частично даже и до них), а в тех избирательных системах, которые на протяжении веков без всяческого принуждения или фальсификации использовались Церковью в целом и монашескими орденами в частности.
Интересно отметить, что единственная практика не церковного происхождения была "конклав", применявшийся коммунами с 1216 года. Утомленные непомерными расходами в связи с присутствием на выборах большого числа избирателей, они приняли решение запирать их на ключ ("clavis"), оставляя без постели на хлебе и воде, чтобы ускорить принятие решения. В некоторых городах это запирание на ключ кончалось тем, что запертые разбирали крышу! И все же практика конклавов, правда в смягченном виде, была принята сначала доминиканцами (в 1238 году), а затем вторым Лионским собором (1274).
Тем не менее все эти великолепные избирательные системы создавали проблемы. Что делать, если единодушия не удастся достичь путем компромисса? Если не получится собрать большинство голосов? Или меньшинство будет упорствовать в своем отказе признать мнение большинства? Дом Шмиц отмечает удивительные формы компромиссов, например, передачу решения на усмотрение... одного арбитра, к тому же местного епископа!
Мартен рассказывает о голосовании, проведенном по правилам, в котором, однако, анализ результатов производился счетчиками голосов весьма странным образом. Объявив имена победителей на выборах, публично разобрав достоинства и добродетели каждого из них, они перечислили и имена тех, кто выказал свое предпочтение тому или иному, анализируя причины выбора и личные качества избирателей. Легко представить, до каких крайностей можно дойти ради заботы об общем благе в ходе публичных разоблачений, какие раны можно нанести подобной практикой.
Всегда ли выборы были свободными и регулярными? Всегда ли удачным оказывался выбор руководства? Разумеется, до совершенства было далеко. Как и нет нужды далеко ходить за примерами: Жиль де Мюизи рассматривает выборы? отмеченные завистью, притязаниями и гордыней, чего не было, возможно, у нищенствующих орденов ("потому что они умели скрывать свои дела лучше других"). Многое указывает на то, что в монастырях случалось и соперничество, и столкновение амбиций, еще более непримиримых из-за того, что они должны были сдерживаться и подавляться.
С другой стороны, жесткое давление на монастыри очень скоро начал оказывать внешний мир, проявляя свои аппетиты и жажду власти. Крайняя тщательность и формализм избирательных процедур монашества большей частью объясняются именно желанием избежать такого внешнего давления. Монахи отчаянно сопротивлялись этому губительному для их сообщества вмешательству, хитря, торопясь, окружая себя множеством предосторожностей, дабы не оказаться застигнутыми врасплох перед уже свершившимся фактом. Это удавалось им с большим или меньшим успехом. Аббатства были центрами могущества и часто богатства. Монашеские ордена простирали свое влияние на всю Европу. А разве дворянство не стремилось пристроить в монастырь кого-нибудь из своих? И как избежать того, чтобы соседние соперничающие ордена, епископы одной епархии, коммуны не повели себя наподобие современных "групп давления"? Какой резон королю и папе отказываться от своего права надзора над внутренними делами аббатств?
В конце XIII века король Англии прибегает к помощи Рима, чтобы властью папы аннулировать избрание епископа. И он добивается своего. Избран монах придворный чиновник! Монахи, коих надлежащим образом "просветили" и "пожурили", провели выборы "ко всеобщему одобрению". Подтасованные выборы.
Настоятель
Многочисленные тома написаны о том, что должен делать настоятель монастыря, каким должен быть его нравственный облик, полномочия, источники его авторитета, его личные качества, его отношения с братией, которой он руководит и за которую несет ответственность.
Согласно св. Бенедикту, аббат является викарием ("заместителем") самого Христа, отцом всего монастыря, и вся братия должна уповать на него, ведь он - врачеватель и пастырь душ, наставник и организатор жизни в обители. В каждой главе устава мы найдем слова: арбитр, наставник, заступник, принимающий решения. И они ясно подчеркивают, что руководство монастыря было "персональным", все находилось в руках аббата. В таких условиях естественно, что послушание братии оценивается как первейшая, главная добродетель монаха (на протяжении веков она станет добродетелью верного члена Церкви, женщины, ребенка, солдата, подчиненного...). Кроме того, сама повседневная жизнь, церемониал, богослужения постоянно подчеркивали превосходство настоятеля: монах встает и кланяется, когда мимо него проходит аббат. Питается настоятель отдельно, приглашая того или иного монаха за свой стол, что считается большой честью, от которой отказываться нельзя. Своих гостей он принимает в отдельном, специально подготовленном для этого помещении. Он не спит в общей спальне. Он совершает отдельную мессу вместе со своими капелланами. У него свои доходы, он имеет свой герб, а некоторые аббаты носят жезл. Настоятели нередко бывали благородного происхождения, а уже в силу этого они привыкли повелевать. С другой стороны, большое число подчиненных привыкли повиноваться и не представляли себе, что может быть иначе. Добавим также, что подчас в таком руководстве проступали следы садизма. Элио рассказывает об одном аббате из конгрегации Фульда, который не умел соединять "милосердие и мягкость со справедливой твердостью". Он третировал своих монахов за малейшую оплошность и выгонял в какой-нибудь приорат, подчиненный аббатству, "не учитывая ни возраст, ни достоинства монахов". И наоборот, некоторые монахи, "рьяные в своем подчинении", желающие прежде всего раствориться в служении Богу при посредничестве своего настоятеля, проявляли определенный мазохизм по отношению к телу и душе.
Однако было бы вовсе нежелательно, чтобы в памяти читателей запечатлелась именно эта картина взаимоотношений аббата и монахов. Какими бы властными полномочиями ни обладал настоятель, все равно они были не абсолютными (в главе LXIII Устава св. Бенедикта в словах "quasi libera... potestate": "как бы неограниченная власть" самым главным является словечко "квази" - "как бы"). Поскольку жизнь монахов находится в распоряжении отца-настоятеля, то совершенно очевидно, что он сам должен вести себя в соответствии с уставом, в духе умеренности, обдуманности, "discretio" (в дальнейшем мы увидим, что означает это ключевое слово), а все эти понятия умеряют и ограничивают его власть. В день Страшного суда именно аббат будет давать отчет перед Богом о вверенных его попечению душах, а также, как прибавляет текст, "несомненно, и о своей собственной душе".
Многие другие факторы тоже способствовали ограничению аббатского "абсолютизма", и прежде всего христианское смирение, которое должно присутствовать как в душе настоятеля, так и в душах его братии. Св. Бонавентура после назначения генеральным пастором францисканского ордена признался в своих слабостях:
"Благо, я осознаю свою немощь для несения этого бремени по причине слабости здоровья, духовных изъянов, неопытности в действиях и моего нежелания взять на себя эту ответственность..."
Возможно, в этих словах есть доля вымысла (странно слышать нечто подобное из уст Бонавентуры), но кто из современных руководителей когда-нибудь представлялся подобным образом?
Второй фактор "умеренности" - это устав, тот самый устав, в котором закреплены полномочия аббата и который все равно стоит над ним. Аббат - не источник закона. Он подчиняется уставу, и монах не обязан повиноваться аббату, если тот не соблюдает устав. Устав - это не декларация прав аббата, а декларация прав и обязанностей как аббата, так и монахов. Одного перед другими и наоборот. Огромные (хотя и небеспредельные) права аббата уравновешены столь же огромными обязанностями. Он выдвинут на этот пост, чтобы лучше служить своим подчиненным и помочь им лучше служить Богу. Св. Августин говорит по поводу настоятелей: "Они первые, но не для того, чтобы первенствовать, а для того, чтобы служить". В подобных условиях послушание приобретается только тогда, когда аббат руководит на благо своих подчиненных и ордена в целом в соответствии с уставом, говорят францисканцы и уточняют при этом, повторяя слова Франциска Ассизского: если он не противоречит совести.
Печать
В те отдаленные века, которые тем не менее не были столь уж темными и мрачными, владение печатью означало обладание властью. У аббатов была своя печать, а позднее она появилась и у генерального капитула. Правда, любую печать можно подделать. Так, секретарь св. Бернара из Клерво обманывал его много раз, и тот был вынужден заменить анонимную печать с надписью: "Печать аббата Клерво", которой пользовался до сих пор, на другую: "Печать аббата Бернара". Аббат или приор, освобождаясь от обязанностей, должен был отдать печать капитулу. После смерти аббата его печать бережно сохранял генеральный капитул. Позднее, во избежание злоупотреблений, капитул постановил уничтожать печать покойного во время выборов нового аббата, причем эта процедура осуществлялась в присутствии визитатора.
В аббатстве Эйнсхем монастырская печать бережно хранилась в ларце под тремя замками. Ключи от двух замков ларца доверялись двум весьма энергичным монахам (способным противостоять незаконным требованиям аббата). А третий ключ от самой коробочки, в которой лежала печать, был у аббата (или приора). Что же касается большой печати, "sigillum", то она хранилась под двумя замками: один ключ - у аббата, а второй - у монаха, избранного капитулом.
На символику печати оказывали влияние различные события. Так, после захвата Иерусалима неверными папа повелел отказаться от белого воска. Генеральному аббату Сито, Жану де Понтуаз, который решительно примкнул к папе Бонифацию VIII в его борьбе против Филиппа Красивого и за это был заключен в тюрьму, папа пожаловал две привилегии: первое - ставить свою печать на белом воске, как папа римский, и второе - выгравировать на печати свое изображение в виде сидящего прелата. При этом папа сказал: "Поскольку ты был единственным, кто поддержал меня, то ты будешь единственным, кто имеет право сидеть в моем присутствии".
Служители
Аббатство или приорат, каким бы ни было их значение, - это сложные организации, осуществляющие различные виды деятельности, поэтому они должны быть, в общем-то, самодостаточными. Один английский автор сравнил их с военным кораблем. Несколько необычная ассоциация, но она объясняет наличие множества служителей ("офицеров", от французского слова "officier"), назначаемых аббатом или приором.
В Уставе св. Бенедикта мы найдем истоки того, что со временем разовьется в организацию такого типа, как аббатства Клюни или Сито: должности аббата, приора, келаря и наставника новициев. Посмотрим, чем стали они с течением веков.