– Привет, Роберта Стаут, – лениво протянул он низким голосом. Она заметила, как в его глазах загорелись искорки.
– Привет, – ответила она, размышляя над тем, действует ли его улыбка на все женские сердца в радиусе сотни миль или только на ее одно.
– Как вы себя чувствуете?
– Как будто меня только что переехал грузовик.
Он хрипловато рассмеялся.
– Хорошо, что вы такая крутая.
– Да? Мне никто не говорил такого раньше.
Именно в этот момент в ее палату решил заглянуть врач. Кивнув Юджину, он подошел к кровати, взял из прикрепленного на спинке кармана карту пациентки и прочитал ее.
– Доброе утро, молодая леди. Как вы сегодня?
– Лучше, – ответила Роберта. Она всегда чувствовала себя не в своей тарелке с врачами. Она даже не могла вспомнить его имя.
– Я подожду за дверью. – Юджин повернулся, чтобы выйти.
– Нет-нет, молодой человек, все в порядке, вы можете остаться. – Доктор подошел к Роберте и поднял ее руку. – Вам повезло. Пуля прошла навылет, иначе нам пришлось бы выковыривать ее. Но все же давайте оставим вас здесь на ночь. На всякий случай.
– На какой случай? – Роберта насторожилась.
– У вас небольшая температура. Я хочу убедиться, что рана не воспалится и что у вас нет отрицательной реакции на лекарственные препараты. – Он внимательно посмотрел на нее сквозь очки в круглой роговой оправе и улыбнулся, пытаясь взбодрить ее. – Не беспокойтесь. К утру вы будете чувствовать себя лучше. Попытайтесь немного отдохнуть. Попозже я еще раз зайду проведать вас.
Отечески потрепав ее по плечу, он вышел. Юджин снова вернулся к своему посту возле ее кровати.
– Похоже, вам отсюда сегодня не сбежать, – сказал он сочувственно.
– Да, похоже на то. – В ее широко раскрытых глазах светилась тихая грусть.
– Действительно, следует воспользоваться этим случаем и отдохнуть.
– Наверное.
– Ну тогда мне надо оставить вас, чтобы вы могли воспользоваться этой возможностью.
Роберте нравилось, как он растягивает гласные.
– Юджин?
– Да? – Он смотрел на нее, вспоминая, какой хрупкой и незащищенной была она в его объятиях прошлой ночью.
– Спасибо вам… за то, что вы спасли мне жизнь. Я знаю, вы подвергали себя опасности. Я вам очень благодарна. – На короткое мгновение их взгляды встретились и утонули друг в друге. Его глаза, казалось, читали все секреты ее души. Роберта еще раз задала себе вопрос, почему ее так сильно волнует присутствие этого мужчины.
– Всегда пожалуйста. – Он снова улыбнулся. – Просто я не могу устоять перед хорошенькими женщинами. – Он чувствовал, как его неудержимо влечет к ней. Это же чувство он испытал прошлой ночью.
Потом он вспомнил, почему находится здесь.
– У меня есть для вас кое-что. – Он выловил из кармана джинсов ключи и протянул ей.
– Мои ключи!
– Вы обронили их, когда упали.
– То есть когда вы сбили меня с ног, не так ли? – Она слегка усмехнулась.
Он смутился.
– Извините, что так получилось. Я не собирался действовать столь грубо.
– Вам совершенно не за что извиняться. Вы действовали очень храбро. Если бы не вы, я сейчас не разговаривала бы с вами. Еще несколько дюймов и… – Ее передернуло.
Юджин переступил с ноги на ногу.
Роберта заерзала в постели.
Они изучали друг друга – как двое людей, которых помимо воли влекло друг к другу и которые ничего не могли с этим поделать.
– Отдыхайте, – приказал он не терпящим возражений тоном. – Я приду позже. – Он дошел до двери и обернулся. – Между прочим, Хосе шлет вам свою любовь. – Его глаза смеялись.
– Конечно, так я вам и поверила. – Роберта улыбнулась.
Она проводила его глазами до двери. Почему он ничего не спросил о Конраде? Проявил профессионализм или человеческий такт? Она видела в его глазах озабоченность. Он по-настоящему беспокоился о ней. Она испугалась, осознав, что мечтает о большем. Юджин очень привлекательный мужчина, опасно привлекательный. И очень смелый. Если бы он не шел по следу ее брата… Она заставила себя не думать об этом. Конрад, его безопасность, его будущее – ее главная забота.
Отсутствующим взглядом она еще долго смотрела в опустевший дверной проем, потом отвернулась и оглядела комнату. Стены были окрашены в скучные мрачные тона, и молчание висело в них подобно густому туману.
Роберта постаралась расслабиться, но это становилось труднее с каждой минутой по мере того, как она пыталась разобраться в своих чувствах.
До сих пор ее жизнь была сосредоточена на работе, а работа не оставляла ей свободного времени. Но сейчас, здесь, у нее оказалось слишком много свободного времени, и она невольно задумалась. А если бы ее убили? Что люди вспомнили бы о ней? Оценили бы ее профессиональные качества и достижения? Возможно. Но вспомнит ли кто-нибудь, что ей нравится йогурт из морозилки, что она любила ласковый весенний дождик?.. Нет, никто не вспомнит, потому что она никого не подпускала к себе так близко. Пустить кого-то в свою жизнь означало бы открыть свое сердце боли. Потеря семьи научила ее этому.
Ее взгляд остановился на горшке с цветком на ночном столике. Этот цветок принесла коллега, которую она едва знала. Сейчас растение выглядело таким красивым. Но когда она отнесет его домой… Роберта тяжело вздохнула. Она не успевала следить даже за своими цветами, и все они рано или поздно засыхали.
Ее мысли вернулись к Юджину. На мгновение она забыла, что он собирается арестовать ее брата. Он вел себя как старый друг. Казалось, он действительно беспокоится о ней. Теперь их связывает невидимая нить – они вдвоем стояли на грани смерти. Она обязана ему жизнью. Роберта вздохнула. Но тут же в голове у нее забурлили совсем другие мысли. Дурочка, думала она, он пытается умаслить тебя, чтобы ты стала более сговорчивой, чтобы через тебя добраться до Конни. Он использует на тебе старый-престарый трюк – сначала завоевывает доверие, а затем добивается своего.
Еще одна мысль беспокоила ее. Кто в нее стрелял? И почему? Ходили слухи, что Болдуин разбогател за счет мафии и что сам он один из мафиози. Если это так, то каким образом здесь замешан ее брат? Кому нужно убивать ее? А может, мишенью был Юджин? Учитывая его профессию, у него наверняка есть враги. В конце концов, ее ранили, когда он сбил ее с ног, – возможно, что целились в него.
Роберта слабо улыбнулась и вздохнула, вспомнив, как глупо она вела себя с Юджином. Возможно, так на нее подействовало болеутоляющее, которое ей дала медсестра. Нет, сказала она себе, я не заплачу. Она включила телевизор и натянула одеяло до самого носа. Рекламировали шампунь. Роберта переключила телевизор на другой канал. И замерла.
На экране была фотография Конрада. А спустя мгновение она сменилась ее собственной фотографией, где она была запечатлена рядом с братом. Камера увеличивала изображение во весь экран. Потом репортер сообщил, что в нее стреляли и что сейчас Роберта находится в госпитале в критическом состоянии. В критическом состоянии! Но почему? Каким образом пресса получила информацию о происшедшем инциденте? И во имя чего, ради всех святых, репортер сказал, что она в критическом состоянии? Он добавил, что в нее стреляли после ее встречи с братом, которого полиция подозревает в причастности к убийству Говарда Болдуина. Дальше в репортаже говорилось уже только о благотворительных делах покойного господина Болдуина.
Ее пальцы сжались в кулаки. Наверняка здесь постарались этот мексиканец-полицейский и этот… этот… ковбой! Заявление для телевидения – их рук дело. Кроме них некому. Она села, но слишком быстро – ей пришлось сжать зубы, чтобы не закричать от пульсирующей боли в руке.
Будь он проклят! Ей нужно было догадаться. На телевидении сегодня праздник.
Роберта все еще кипела от негодования, когда часом позже к ней в палату ворвался Алан Шервуд, ее шеф, – высокий, шести футов, мужчина с крепким телосложением футбольного нападающего и пышной шевелюрой, слегка присыпанной сединой, которая ему очень шла.
Его лицо было хмурым.
– Что, черт возьми, случилось? – начал он с порога.
Пока Роберта рассказывала ему в подробностях, что с ней случилось, он в нетерпении мерил большими шагами палату. Он всегда так вышагивал, если что-то обдумывал. Когда она закончила рассказ, он остановился, посмотрел на нее темными гипнотизирующими глазами и задал ей тот же вопрос, который Рамирес задал Юджину несколько часов назад.
– Думаешь, это был один из ребят?
– Не имею понятия, – ответила она. – Но хотела бы знать, почему лгал тот телерепортер. Если Конни слышал эти новости, он, наверное, теперь с ума сходит от беспокойства. Когда я доберусь до этого репортера, я ему шею сверну.
– Полегче, Бетти, ты разбередишь рану. Расслабься.
Она упала на подушку и взволнованно уставилась в потолок.
– О господи, я этим только и занимаюсь последнее время! Я хочу выбраться отсюда, сейчас.
– Ты не можешь. Успокойся.
– Алан, что тебе известно об убийстве Болдуина?
Он провел ладонью по волосам.
– Мы ждем отчета полицейского управления, но эти черти тянут. В понедельник я пошлю туда одного из наших людей.
– Пошли меня. Я хочу пойти туда, – почти умоляюще попросила Роберта.
Он махнул рукой.
– Ты знаешь, что не можешь это сделать, Бетти.
Твой брат – подозреваемый. Все, что касается твоего расследования, могут назвать конфликтом интересов.
Она помрачнела.
– Я должна найти его. Прошлой ночью Конни убежал от калифорнийского рейнджера. Понимаешь, могут подумать, что он виновен.
– Возможно. Но самое лучшее для тебя сейчас – как можно скорее поправиться, а это тебе не удастся, если ты будешь так беспокоиться. Ты хоть ешь что-нибудь?
– Да. – Она не хотела говорить о еде.
– Постарайся отдохнуть, Бетти. Мы обсудим все позже. – Он повернулся к выходу.
– Алан!
Замерев в дверях, он обернулся.
– Мой брат не убивал этого человека.
Он задумчиво посмотрел на нее.
– Надеюсь, что нет, солнышко. Ради тебя надеюсь, что нет.
Когда Юджин вечером вошел в палату, Роберта даже не пыталась скрыть раздражение. Она смотрела на него обвиняюще.
– Похоже, у вас не заняло много времени сообщить новости телерепортерам, не так ли?
Он смерил ее долгим взглядом, в котором не было уже ни сочувствия, ни нежности – только твердость. Сейчас перед ней стоял человек, явившийся сюда с определенной целью, для которого дело было всем.
– Я не давал им никакой информации.
Его слова не убедили Роберту.
– Тогда кто? Мой бог, мы были там одни! Кто еще мог об этом знать?
Юджйн пожал плечами.
– Не представляю. – Он стоял рядом с ее постелью.
Ее щеки заалели.
– Как это не представляете? Это явно кто-то из полиции. Кто-то, кому вы все рассказали.
– Не обязательно, – отмахнулся он. – Когда вас привезли в больницу, я постарался добиться того, чтобы врачи сразу занялись вами. В приемной в то время, как обычно по пятницам, было полно народу. Может, кто-то узнал вас. Возможно даже, это был кто-нибудь из тех, кто видел вас в суде.
Она нахмурилась.
– Возможно. Но если вы не давали никакой информации, тогда кто дал? Репортер сказал, что я встречалась с Конрадом прошлой ночью. Откуда он мог узнать об этом?
– У них свои информаторы, – ответил Юджин. – Даже кретин, который стрелял в вас, мог позвонить им. Может быть, он следил за нами от самой харчевни и, доставив себе маленькую радость тем, что выстрелил в вас, хотел еще и прочитать о себе в газете. Кто знает? Такое случается.
– Но не со мной, – почти выкрикнула Роберта. —
У вас сплошные предположения, а я имею дело с фактами и хочу знать ответы!
Ее грудь нервно вздымалась под покрывалом.
– Я тоже. Поэтому для начала сам хочу задать несколько вопросов. Вы можете хотя бы предположительно назвать кого-то, кто хотел бы застрелить вас?
Она подумала минуту.
– Нет.
– Вы уверены? Может быть, ревнивый любовник?
– У меня нет ревнивых любовников.
– А как насчет дружка? – настаивал Юджин.
– Человек, с которым я встречаюсь, просто не обладает таким темпераментом, чтобы убить меня в припадке ревности, – ответила Роберта с холодной старомодной чопорностью и тут же подумала о Гилберте. Они встречались изредка вот уже полгода. Просто встречались. Может, ему и хотелось большего, но она не торопилась переводить их отношения в более серьезную стадию.
– Другие жертвы тоже так говорят, однако это случается. – Губы Юджина дрогнули в сухой усмешке.
– Я думаю, что неплохо разбираюсь в людях. – Ее проницательный взгляд, казалось, пронзил его. – Кроме того, Гилберта сейчас нет в городе. Мы хорошие друзья и обычно с удовольствием проводим время в обществе друг друга. Мы даже никогда не ссорились.
Он приподнял бровь.
– Звучит довольно скучно. А как насчет тех, кого вы сажали? Вдруг кто-то захотел сквитаться с вами, может, даже не сам, а кто-то из его родственников?
Она глубоко вздохнула и медленно выдохнула.
– Я не знаю. Полагаю, это возможно в принципе, но мне никто не угрожал.
– А мог это быть кто-нибудь из знакомых вашего брата, который хочет свести с ним счеты через вас?
– С тех пор как Конрад поступил в колледж, я не часто встречалась с его друзьями. Мне хватало своей работы. – Роберта почувствовала укол совести. Хороша, ничего не скажешь. Слишком занята, чтобы поговорить с братом или его друзьями. Этакая холодная, равнодушная ко всем статуя. Она с трудом сглотнула. – С чего бы это кто-то из знакомых Конрада захотел меня застрелить?
Юджин задумчиво смотрел на нее.
– Есть ряд причин. Ваш брат мог быть замешан в деле с наркотиками, или у него могли быть игорные долги.
– Но даже если так, почему кто-то должен хотеть убить меня, а не самого Конрада?
– Его они не могут достать, а вас могут. Вы стали ближней мишенью в настоящий момент. Возможно также, что таким способом они хотят кое-что сообщить Конраду.
– Вы думаете, стрелял один из тех мальчишек в автомобиле?
Он неопределенно пожал плечами.
– Трудно сказать. Было слишком темно, чтобы разглядеть. Сейчас я не располагаю достаточной информацией. Нам известны только цвет и марка машины. Я проверил, не была ли такая машина украдена, но и тут нам не повезло. Возможно, что мальчишки оказались там случайно, а стрелял в вас кто-то еще.
– А почему вы так уверены, что стреляли именно в меня? – спросила Роберта. – В конце концов, вы офицер федеральных сил. Готова поспорить, что у вас есть двое или даже трое врагов, отирающихся где-нибудь поблизости.
– Если бы снайпер целился в меня, он сделал бы это в более удобное время и при более благоприятных обстоятельствах. – Юджин покачал головой. – Нет, я думаю, целились в вас. Поэтому сегодня на ночь я поставлю охрану возле вашей двери.
Она подняла голову и посмотрела ему в глаза.
– Этот охранник должен будет обеспечивать мою безопасность или поджидать моего брата, если он здесь появится?
– И то и другое, – признался Юждин. – Но я действительно не могу допустить, чтобы какой-нибудь маньяк довел до конца то, что ему не удалось с первого раза. Я хочу, чтобы вы были в безопасности.
Ее брови сошлись на переносице.
– Вы ведь не думаете, что Конрад в самом деле появится здесь? Это место слишком многолюдно.
– А вы ведь не думаете, что он не попытается проведать вас, узнав, что в вас стреляли и что вы в критическом состоянии?
Роберта отвела глаза от его прощупывающего взгляда.
– Я так не считаю, – ответил Юджин сам себе.
– И вы рассчитываете на это, так?
– Если Конрад в городе, я его найду.
Она сжала кулаки под одеялом. Ее взгляд уперся в значок рейнджера на его рубашке, поднялся выше, наконец она посмотрела ему в глаза.
– Со всем моим уважением, Юджин, катитесь вы к черту!
– Я там уже побывал, Бетти. – Он коснулся пальцами шляпы. – Увидимся завтра.
Она села на постели.
– Завтра меня здесь не будет. Я покину больницу.
– Знаю. Я отвезу вас домой.
– В этом нет необходимости, – быстро ответила она. – Моя машина здесь.
Он остановился в дверях и улыбнулся.
– Нет, ее здесь нет. Я оставил ее возле вашего дома, прежде чем привез вам ключи.
– Кто-нибудь еще отвезет меня домой.
Но он уже вышел за дверь, и Роберта откинулась на подушку, закрыв глаза. Только теперь она вспомнила, что он ответил ей, когда она послала его к черту. Что он имел в виду?
Звук шагов Юджина гулко раздавался по коридору, когда он шел к лифту. Навстречу ему с противоположной стороны коридора шел священник, и он поприветствовал его почтительным кивком.
В ожидании лифта он думал о своих только что сказанных словах. Да, он уже побывал в аду. Причем дважды. Впервые – когда убили его отца, второй раз – когда он вел дело, очень похожее на это. Когда случилась первая трагедия, его чуть не убило чувство вины, во втором случае – предательство.
В конце концов, их с Робертой биографии не так уж и отличались друг от друга. На ней почти с детства лежала ответственность за воспитание брата, а на нем после смерти отца – забота о матери и сестре Силле. Он не мог винить Роберту в том, что она всеми силами пытается помочь брату, но и не мог позволить своим личным чувствам каким-либо образом помешать выполнению своего долга – задержанию Конрада. К тому же он совсем не хотел, чтобы его влечение к этой женщине стало еще сильнее. Одно то, что она ему нравилась, было и так уже плохо.
Он должен был закончить это дело до Дня Благодарения.
Юджин ощущал приближение новогодних праздников как тяжелую тучу, надвигающуюся на него. Тучу, несущую горькие воспоминания, сожаление. И чувство вины. Его отец был убит накануне Дня Благодарения. Юджин вздохнул при мысли о том, что в этом году ему придется поехать домой на праздники. Вот уже несколько лет он старался держаться подальше от дома, потому что там его одолевала боль воспоминаний и чувство вины. И все же тяга к дому, к семье была сильнее.
Он снова подумал о Роберте. Почему жизнь так сложна? Почему он не может просто сказать ей: ты мне нравишься, и я думаю, что нравлюсь тебе. Почему бы нам не соединиться? Но жизнь никогда не была такой простой. Вот и сейчас. Они с Робертой нравятся друг другу, но, когда это дело будет закончено, он ее больше не увидит.
Дверь лифта открылась, и Юджин вошел внутрь. По крайней мере, сегодняшнюю ночь она проведет в безопасности в своей постели, подумал он.
Лежа на больничной койке, Роберта дала себе слово, что завтра она первым делом разыщет Конрада, а потом уж докажет его невиновность. Поставив перед собой эту цель, она взяла с ночного столика книгу в бумажном переплете, которую ей оставила одна из навестивших ее коллег. Это был любовный роман. На обложке женщина и мужчина слились в объятиях, страстно глядя друг другу в глаза. Мужчина был высокий, смуглый, красивый. Совсем как Юджин.
Усевшись поудобнее в постели, она начала читать. Через несколько минут она так увлеклась книгой, что не заметила, как открылась дверь. Не видела она и посетителя, пока тот не подошел к ее кровати.
Услышав рядом с собой шорох, она испуганно откинула голову и увидела священника среднего роста, с седыми волосами, аккуратно спускающимися на воротничок. Черная сутана облегала худощавую фигуру.
Словно это было для него привычным делом, священник наклонился и поцеловал Роберту в щеку. Выпрямившись, он посмотрел на нее сверху вниз и улыбнулся.
4
– Привет, – ответила она, размышляя над тем, действует ли его улыбка на все женские сердца в радиусе сотни миль или только на ее одно.
– Как вы себя чувствуете?
– Как будто меня только что переехал грузовик.
Он хрипловато рассмеялся.
– Хорошо, что вы такая крутая.
– Да? Мне никто не говорил такого раньше.
Именно в этот момент в ее палату решил заглянуть врач. Кивнув Юджину, он подошел к кровати, взял из прикрепленного на спинке кармана карту пациентки и прочитал ее.
– Доброе утро, молодая леди. Как вы сегодня?
– Лучше, – ответила Роберта. Она всегда чувствовала себя не в своей тарелке с врачами. Она даже не могла вспомнить его имя.
– Я подожду за дверью. – Юджин повернулся, чтобы выйти.
– Нет-нет, молодой человек, все в порядке, вы можете остаться. – Доктор подошел к Роберте и поднял ее руку. – Вам повезло. Пуля прошла навылет, иначе нам пришлось бы выковыривать ее. Но все же давайте оставим вас здесь на ночь. На всякий случай.
– На какой случай? – Роберта насторожилась.
– У вас небольшая температура. Я хочу убедиться, что рана не воспалится и что у вас нет отрицательной реакции на лекарственные препараты. – Он внимательно посмотрел на нее сквозь очки в круглой роговой оправе и улыбнулся, пытаясь взбодрить ее. – Не беспокойтесь. К утру вы будете чувствовать себя лучше. Попытайтесь немного отдохнуть. Попозже я еще раз зайду проведать вас.
Отечески потрепав ее по плечу, он вышел. Юджин снова вернулся к своему посту возле ее кровати.
– Похоже, вам отсюда сегодня не сбежать, – сказал он сочувственно.
– Да, похоже на то. – В ее широко раскрытых глазах светилась тихая грусть.
– Действительно, следует воспользоваться этим случаем и отдохнуть.
– Наверное.
– Ну тогда мне надо оставить вас, чтобы вы могли воспользоваться этой возможностью.
Роберте нравилось, как он растягивает гласные.
– Юджин?
– Да? – Он смотрел на нее, вспоминая, какой хрупкой и незащищенной была она в его объятиях прошлой ночью.
– Спасибо вам… за то, что вы спасли мне жизнь. Я знаю, вы подвергали себя опасности. Я вам очень благодарна. – На короткое мгновение их взгляды встретились и утонули друг в друге. Его глаза, казалось, читали все секреты ее души. Роберта еще раз задала себе вопрос, почему ее так сильно волнует присутствие этого мужчины.
– Всегда пожалуйста. – Он снова улыбнулся. – Просто я не могу устоять перед хорошенькими женщинами. – Он чувствовал, как его неудержимо влечет к ней. Это же чувство он испытал прошлой ночью.
Потом он вспомнил, почему находится здесь.
– У меня есть для вас кое-что. – Он выловил из кармана джинсов ключи и протянул ей.
– Мои ключи!
– Вы обронили их, когда упали.
– То есть когда вы сбили меня с ног, не так ли? – Она слегка усмехнулась.
Он смутился.
– Извините, что так получилось. Я не собирался действовать столь грубо.
– Вам совершенно не за что извиняться. Вы действовали очень храбро. Если бы не вы, я сейчас не разговаривала бы с вами. Еще несколько дюймов и… – Ее передернуло.
Юджин переступил с ноги на ногу.
Роберта заерзала в постели.
Они изучали друг друга – как двое людей, которых помимо воли влекло друг к другу и которые ничего не могли с этим поделать.
– Отдыхайте, – приказал он не терпящим возражений тоном. – Я приду позже. – Он дошел до двери и обернулся. – Между прочим, Хосе шлет вам свою любовь. – Его глаза смеялись.
– Конечно, так я вам и поверила. – Роберта улыбнулась.
Она проводила его глазами до двери. Почему он ничего не спросил о Конраде? Проявил профессионализм или человеческий такт? Она видела в его глазах озабоченность. Он по-настоящему беспокоился о ней. Она испугалась, осознав, что мечтает о большем. Юджин очень привлекательный мужчина, опасно привлекательный. И очень смелый. Если бы он не шел по следу ее брата… Она заставила себя не думать об этом. Конрад, его безопасность, его будущее – ее главная забота.
Отсутствующим взглядом она еще долго смотрела в опустевший дверной проем, потом отвернулась и оглядела комнату. Стены были окрашены в скучные мрачные тона, и молчание висело в них подобно густому туману.
Роберта постаралась расслабиться, но это становилось труднее с каждой минутой по мере того, как она пыталась разобраться в своих чувствах.
До сих пор ее жизнь была сосредоточена на работе, а работа не оставляла ей свободного времени. Но сейчас, здесь, у нее оказалось слишком много свободного времени, и она невольно задумалась. А если бы ее убили? Что люди вспомнили бы о ней? Оценили бы ее профессиональные качества и достижения? Возможно. Но вспомнит ли кто-нибудь, что ей нравится йогурт из морозилки, что она любила ласковый весенний дождик?.. Нет, никто не вспомнит, потому что она никого не подпускала к себе так близко. Пустить кого-то в свою жизнь означало бы открыть свое сердце боли. Потеря семьи научила ее этому.
Ее взгляд остановился на горшке с цветком на ночном столике. Этот цветок принесла коллега, которую она едва знала. Сейчас растение выглядело таким красивым. Но когда она отнесет его домой… Роберта тяжело вздохнула. Она не успевала следить даже за своими цветами, и все они рано или поздно засыхали.
Ее мысли вернулись к Юджину. На мгновение она забыла, что он собирается арестовать ее брата. Он вел себя как старый друг. Казалось, он действительно беспокоится о ней. Теперь их связывает невидимая нить – они вдвоем стояли на грани смерти. Она обязана ему жизнью. Роберта вздохнула. Но тут же в голове у нее забурлили совсем другие мысли. Дурочка, думала она, он пытается умаслить тебя, чтобы ты стала более сговорчивой, чтобы через тебя добраться до Конни. Он использует на тебе старый-престарый трюк – сначала завоевывает доверие, а затем добивается своего.
Еще одна мысль беспокоила ее. Кто в нее стрелял? И почему? Ходили слухи, что Болдуин разбогател за счет мафии и что сам он один из мафиози. Если это так, то каким образом здесь замешан ее брат? Кому нужно убивать ее? А может, мишенью был Юджин? Учитывая его профессию, у него наверняка есть враги. В конце концов, ее ранили, когда он сбил ее с ног, – возможно, что целились в него.
Роберта слабо улыбнулась и вздохнула, вспомнив, как глупо она вела себя с Юджином. Возможно, так на нее подействовало болеутоляющее, которое ей дала медсестра. Нет, сказала она себе, я не заплачу. Она включила телевизор и натянула одеяло до самого носа. Рекламировали шампунь. Роберта переключила телевизор на другой канал. И замерла.
На экране была фотография Конрада. А спустя мгновение она сменилась ее собственной фотографией, где она была запечатлена рядом с братом. Камера увеличивала изображение во весь экран. Потом репортер сообщил, что в нее стреляли и что сейчас Роберта находится в госпитале в критическом состоянии. В критическом состоянии! Но почему? Каким образом пресса получила информацию о происшедшем инциденте? И во имя чего, ради всех святых, репортер сказал, что она в критическом состоянии? Он добавил, что в нее стреляли после ее встречи с братом, которого полиция подозревает в причастности к убийству Говарда Болдуина. Дальше в репортаже говорилось уже только о благотворительных делах покойного господина Болдуина.
Ее пальцы сжались в кулаки. Наверняка здесь постарались этот мексиканец-полицейский и этот… этот… ковбой! Заявление для телевидения – их рук дело. Кроме них некому. Она села, но слишком быстро – ей пришлось сжать зубы, чтобы не закричать от пульсирующей боли в руке.
Будь он проклят! Ей нужно было догадаться. На телевидении сегодня праздник.
Роберта все еще кипела от негодования, когда часом позже к ней в палату ворвался Алан Шервуд, ее шеф, – высокий, шести футов, мужчина с крепким телосложением футбольного нападающего и пышной шевелюрой, слегка присыпанной сединой, которая ему очень шла.
Его лицо было хмурым.
– Что, черт возьми, случилось? – начал он с порога.
Пока Роберта рассказывала ему в подробностях, что с ней случилось, он в нетерпении мерил большими шагами палату. Он всегда так вышагивал, если что-то обдумывал. Когда она закончила рассказ, он остановился, посмотрел на нее темными гипнотизирующими глазами и задал ей тот же вопрос, который Рамирес задал Юджину несколько часов назад.
– Думаешь, это был один из ребят?
– Не имею понятия, – ответила она. – Но хотела бы знать, почему лгал тот телерепортер. Если Конни слышал эти новости, он, наверное, теперь с ума сходит от беспокойства. Когда я доберусь до этого репортера, я ему шею сверну.
– Полегче, Бетти, ты разбередишь рану. Расслабься.
Она упала на подушку и взволнованно уставилась в потолок.
– О господи, я этим только и занимаюсь последнее время! Я хочу выбраться отсюда, сейчас.
– Ты не можешь. Успокойся.
– Алан, что тебе известно об убийстве Болдуина?
Он провел ладонью по волосам.
– Мы ждем отчета полицейского управления, но эти черти тянут. В понедельник я пошлю туда одного из наших людей.
– Пошли меня. Я хочу пойти туда, – почти умоляюще попросила Роберта.
Он махнул рукой.
– Ты знаешь, что не можешь это сделать, Бетти.
Твой брат – подозреваемый. Все, что касается твоего расследования, могут назвать конфликтом интересов.
Она помрачнела.
– Я должна найти его. Прошлой ночью Конни убежал от калифорнийского рейнджера. Понимаешь, могут подумать, что он виновен.
– Возможно. Но самое лучшее для тебя сейчас – как можно скорее поправиться, а это тебе не удастся, если ты будешь так беспокоиться. Ты хоть ешь что-нибудь?
– Да. – Она не хотела говорить о еде.
– Постарайся отдохнуть, Бетти. Мы обсудим все позже. – Он повернулся к выходу.
– Алан!
Замерев в дверях, он обернулся.
– Мой брат не убивал этого человека.
Он задумчиво посмотрел на нее.
– Надеюсь, что нет, солнышко. Ради тебя надеюсь, что нет.
Когда Юджин вечером вошел в палату, Роберта даже не пыталась скрыть раздражение. Она смотрела на него обвиняюще.
– Похоже, у вас не заняло много времени сообщить новости телерепортерам, не так ли?
Он смерил ее долгим взглядом, в котором не было уже ни сочувствия, ни нежности – только твердость. Сейчас перед ней стоял человек, явившийся сюда с определенной целью, для которого дело было всем.
– Я не давал им никакой информации.
Его слова не убедили Роберту.
– Тогда кто? Мой бог, мы были там одни! Кто еще мог об этом знать?
Юджйн пожал плечами.
– Не представляю. – Он стоял рядом с ее постелью.
Ее щеки заалели.
– Как это не представляете? Это явно кто-то из полиции. Кто-то, кому вы все рассказали.
– Не обязательно, – отмахнулся он. – Когда вас привезли в больницу, я постарался добиться того, чтобы врачи сразу занялись вами. В приемной в то время, как обычно по пятницам, было полно народу. Может, кто-то узнал вас. Возможно даже, это был кто-нибудь из тех, кто видел вас в суде.
Она нахмурилась.
– Возможно. Но если вы не давали никакой информации, тогда кто дал? Репортер сказал, что я встречалась с Конрадом прошлой ночью. Откуда он мог узнать об этом?
– У них свои информаторы, – ответил Юджин. – Даже кретин, который стрелял в вас, мог позвонить им. Может быть, он следил за нами от самой харчевни и, доставив себе маленькую радость тем, что выстрелил в вас, хотел еще и прочитать о себе в газете. Кто знает? Такое случается.
– Но не со мной, – почти выкрикнула Роберта. —
У вас сплошные предположения, а я имею дело с фактами и хочу знать ответы!
Ее грудь нервно вздымалась под покрывалом.
– Я тоже. Поэтому для начала сам хочу задать несколько вопросов. Вы можете хотя бы предположительно назвать кого-то, кто хотел бы застрелить вас?
Она подумала минуту.
– Нет.
– Вы уверены? Может быть, ревнивый любовник?
– У меня нет ревнивых любовников.
– А как насчет дружка? – настаивал Юджин.
– Человек, с которым я встречаюсь, просто не обладает таким темпераментом, чтобы убить меня в припадке ревности, – ответила Роберта с холодной старомодной чопорностью и тут же подумала о Гилберте. Они встречались изредка вот уже полгода. Просто встречались. Может, ему и хотелось большего, но она не торопилась переводить их отношения в более серьезную стадию.
– Другие жертвы тоже так говорят, однако это случается. – Губы Юджина дрогнули в сухой усмешке.
– Я думаю, что неплохо разбираюсь в людях. – Ее проницательный взгляд, казалось, пронзил его. – Кроме того, Гилберта сейчас нет в городе. Мы хорошие друзья и обычно с удовольствием проводим время в обществе друг друга. Мы даже никогда не ссорились.
Он приподнял бровь.
– Звучит довольно скучно. А как насчет тех, кого вы сажали? Вдруг кто-то захотел сквитаться с вами, может, даже не сам, а кто-то из его родственников?
Она глубоко вздохнула и медленно выдохнула.
– Я не знаю. Полагаю, это возможно в принципе, но мне никто не угрожал.
– А мог это быть кто-нибудь из знакомых вашего брата, который хочет свести с ним счеты через вас?
– С тех пор как Конрад поступил в колледж, я не часто встречалась с его друзьями. Мне хватало своей работы. – Роберта почувствовала укол совести. Хороша, ничего не скажешь. Слишком занята, чтобы поговорить с братом или его друзьями. Этакая холодная, равнодушная ко всем статуя. Она с трудом сглотнула. – С чего бы это кто-то из знакомых Конрада захотел меня застрелить?
Юджин задумчиво смотрел на нее.
– Есть ряд причин. Ваш брат мог быть замешан в деле с наркотиками, или у него могли быть игорные долги.
– Но даже если так, почему кто-то должен хотеть убить меня, а не самого Конрада?
– Его они не могут достать, а вас могут. Вы стали ближней мишенью в настоящий момент. Возможно также, что таким способом они хотят кое-что сообщить Конраду.
– Вы думаете, стрелял один из тех мальчишек в автомобиле?
Он неопределенно пожал плечами.
– Трудно сказать. Было слишком темно, чтобы разглядеть. Сейчас я не располагаю достаточной информацией. Нам известны только цвет и марка машины. Я проверил, не была ли такая машина украдена, но и тут нам не повезло. Возможно, что мальчишки оказались там случайно, а стрелял в вас кто-то еще.
– А почему вы так уверены, что стреляли именно в меня? – спросила Роберта. – В конце концов, вы офицер федеральных сил. Готова поспорить, что у вас есть двое или даже трое врагов, отирающихся где-нибудь поблизости.
– Если бы снайпер целился в меня, он сделал бы это в более удобное время и при более благоприятных обстоятельствах. – Юджин покачал головой. – Нет, я думаю, целились в вас. Поэтому сегодня на ночь я поставлю охрану возле вашей двери.
Она подняла голову и посмотрела ему в глаза.
– Этот охранник должен будет обеспечивать мою безопасность или поджидать моего брата, если он здесь появится?
– И то и другое, – признался Юждин. – Но я действительно не могу допустить, чтобы какой-нибудь маньяк довел до конца то, что ему не удалось с первого раза. Я хочу, чтобы вы были в безопасности.
Ее брови сошлись на переносице.
– Вы ведь не думаете, что Конрад в самом деле появится здесь? Это место слишком многолюдно.
– А вы ведь не думаете, что он не попытается проведать вас, узнав, что в вас стреляли и что вы в критическом состоянии?
Роберта отвела глаза от его прощупывающего взгляда.
– Я так не считаю, – ответил Юджин сам себе.
– И вы рассчитываете на это, так?
– Если Конрад в городе, я его найду.
Она сжала кулаки под одеялом. Ее взгляд уперся в значок рейнджера на его рубашке, поднялся выше, наконец она посмотрела ему в глаза.
– Со всем моим уважением, Юджин, катитесь вы к черту!
– Я там уже побывал, Бетти. – Он коснулся пальцами шляпы. – Увидимся завтра.
Она села на постели.
– Завтра меня здесь не будет. Я покину больницу.
– Знаю. Я отвезу вас домой.
– В этом нет необходимости, – быстро ответила она. – Моя машина здесь.
Он остановился в дверях и улыбнулся.
– Нет, ее здесь нет. Я оставил ее возле вашего дома, прежде чем привез вам ключи.
– Кто-нибудь еще отвезет меня домой.
Но он уже вышел за дверь, и Роберта откинулась на подушку, закрыв глаза. Только теперь она вспомнила, что он ответил ей, когда она послала его к черту. Что он имел в виду?
Звук шагов Юджина гулко раздавался по коридору, когда он шел к лифту. Навстречу ему с противоположной стороны коридора шел священник, и он поприветствовал его почтительным кивком.
В ожидании лифта он думал о своих только что сказанных словах. Да, он уже побывал в аду. Причем дважды. Впервые – когда убили его отца, второй раз – когда он вел дело, очень похожее на это. Когда случилась первая трагедия, его чуть не убило чувство вины, во втором случае – предательство.
В конце концов, их с Робертой биографии не так уж и отличались друг от друга. На ней почти с детства лежала ответственность за воспитание брата, а на нем после смерти отца – забота о матери и сестре Силле. Он не мог винить Роберту в том, что она всеми силами пытается помочь брату, но и не мог позволить своим личным чувствам каким-либо образом помешать выполнению своего долга – задержанию Конрада. К тому же он совсем не хотел, чтобы его влечение к этой женщине стало еще сильнее. Одно то, что она ему нравилась, было и так уже плохо.
Он должен был закончить это дело до Дня Благодарения.
Юджин ощущал приближение новогодних праздников как тяжелую тучу, надвигающуюся на него. Тучу, несущую горькие воспоминания, сожаление. И чувство вины. Его отец был убит накануне Дня Благодарения. Юджин вздохнул при мысли о том, что в этом году ему придется поехать домой на праздники. Вот уже несколько лет он старался держаться подальше от дома, потому что там его одолевала боль воспоминаний и чувство вины. И все же тяга к дому, к семье была сильнее.
Он снова подумал о Роберте. Почему жизнь так сложна? Почему он не может просто сказать ей: ты мне нравишься, и я думаю, что нравлюсь тебе. Почему бы нам не соединиться? Но жизнь никогда не была такой простой. Вот и сейчас. Они с Робертой нравятся друг другу, но, когда это дело будет закончено, он ее больше не увидит.
Дверь лифта открылась, и Юджин вошел внутрь. По крайней мере, сегодняшнюю ночь она проведет в безопасности в своей постели, подумал он.
Лежа на больничной койке, Роберта дала себе слово, что завтра она первым делом разыщет Конрада, а потом уж докажет его невиновность. Поставив перед собой эту цель, она взяла с ночного столика книгу в бумажном переплете, которую ей оставила одна из навестивших ее коллег. Это был любовный роман. На обложке женщина и мужчина слились в объятиях, страстно глядя друг другу в глаза. Мужчина был высокий, смуглый, красивый. Совсем как Юджин.
Усевшись поудобнее в постели, она начала читать. Через несколько минут она так увлеклась книгой, что не заметила, как открылась дверь. Не видела она и посетителя, пока тот не подошел к ее кровати.
Услышав рядом с собой шорох, она испуганно откинула голову и увидела священника среднего роста, с седыми волосами, аккуратно спускающимися на воротничок. Черная сутана облегала худощавую фигуру.
Словно это было для него привычным делом, священник наклонился и поцеловал Роберту в щеку. Выпрямившись, он посмотрел на нее сверху вниз и улыбнулся.
4
Прижимая одеяло к груди и наблюдая, как священник снимает очки, Роберта постаралась придать своему лицу выражение легкого любопытства.
Неожиданно ее сердце так подпрыгнуло, что чуть не выскочило из груди. На нее смотрели глаза такого же зеленого цвета, как ее собственные.
– Конни? – Ее голос дрогнул.
– Бетти, – прошептал он. – Как ты, сестренка?
– Боже мой, это действительно ты! – выдохнула она с облегчением. – Конни, я так беспокоилась. Где ты был? Объясни мне…
– Тсс… Не так громко. – Он посмотрел на дверь и прижал палец к губам, потом присел на постель и обнял ее, стараясь не задеть раненую руку.
Роберта чуть не задохнулась от слез, горячо обняв его в ответ. Ей не хотелось выпускать его из своих объятий. Ей внезапно вспомнился тот страшный день, когда погибли их родители и старший брат. Тогда они с Конрадом проплакали всю ночь, прижавшись друг к другу, а потом поклялись любить и защищать друг друга до конца своих дней. До сих пор она чувствовала себя полностью ответственной за брата. Эти последние дни, когда она поняла, что с Конни может что-то случиться, стали для нее сущим потрясением. Она не выживет, если потеряет его.
Конрад наклонился к ней. На его лице промелькнула тревога.
– Что с тобой случилось, Бетти? Когда я увидел тебя по телевизору и репортер сказал, что в тебя стреляли… Боже, я не знал, что и думать!
– Я до сих пор до конца не поняла, что произошло. Я шла к моей машине, и вдруг в меня кто-то выстрелил. Но со мной все в порядке, Конни. Давай лучше поговорим о тебе.
Он встал.
– Извини, Бетти.
– За то, что заставил меня страшно волноваться? Да, тебе следовало извиниться. – Она еле сдерживала слезы.
– За то, что убежал, когда ты нуждалась во мне.
– Но почему ты это сделал? Я от волнения с ума сходила.
– Знаю. Поэтому я и хотел повидаться с тобой. Я тоже очень испугался после той передачи. – В его глазах отразилась боль. – Послушай, Бетти, у меня не много времени, но ты должна поверить мне – я не убивал Болдуина.
Ее сердце буквально рванулось ему навстречу.
– Я никогда так не думала.
Конрад пододвинул стул к кровати и сел. Глядя на дверь, он заговорил приглушенным голосом:
– Я действительно видел Болдуина в ту ночь, когда он умер. Я пошел к нему, чтобы сказать, что хочу выйти из дела.
– Какого дела? – Ее сердце тревожно забилось.
– Я был ему должен. У него имелась моя расписка за карточный долг. Но я не мог сразу отдать деньги и попросил отсрочки. Тогда он сказал мне, что я могу свой долг отработать.
– О, Конни! Почему ты не пришел ко мне? Я бы помогла тебе.
Он вскинул голову.
– Я сам вляпался в это, сестренка, и сам решил выбраться. Кроме того, если бы ты узнала, что я снова играл… В общем, мне этого не хотелось.
В глазах у Роберты заблестели слезы, она безрезультатно пыталась их спрятать.
– И как же он предложил тебе отработать долг?
– Предложил доставлять для него кое-что время от времени. А также от него.
Она нахмурилась.
– Доставлять что?
Он покачал головой.
– Не знаю точно. И вот я отвез небольшой кейс, не знаю, что там было. Я отвез его на частный аэродром, тот, что возле старой фермы Данлонов. Но клянусь, я сделал это только раз. А потом решил отказаться и пошел к нему той ночью. Мне все это не понравилось.
– И что он сказал? – спросила Роберта мрачно.
– В том-то и дело, что я не смог поговорить с ним. Когда я вошел к нему в комнату, он лежал на полу, уже мертвый. Кто-то закричал. Я испугался и убежал.
– А кому ты отдал тот кейс? Как он выглядел? – допытывалась Роберта.
– Болдуин не назвал имени человека, которому я должен был его отдать, но он был тощим и лысым. А когда он взял кейс, то что-то записал в маленьком блокноте.
Она кивнула, запоминая.
– Хорошо, мы проверим это. Я позвоню Шервуду и…
– Нет, ты не можешь это сделать! – возразил он быстро. – Я пришел сюда не для того, чтобы сдаваться. Я только хотел увидеть, в каком ты состоянии. Как только я где-нибудь остановлюсь, сразу позвоню тебе. Обещаю.
Тоскливое предчувствие сжало ее сердце. Она боялась за него.
– Конни, ты в большой опасности. Ты должен сдаться властям. Я помогу тебе, ты же знаешь, я не оставлю тебя.
В его взгляде промелькнула тень сомнения и мгновенно исчезла. Он с грустью покачал головой:
– Да, я знаю. Но подумай, Бетти. Я был ему должен и не смог отдать долг. Кто-то, возможно слуга, видел меня той ночью. Скажи честно, ты думаешь, кто-нибудь поверит, что я невиновен?
Он быстро поднялся и подошел к окну.
– Я верю тебе. – Роберта закрыла глаза, чувствуя себя ужасно несчастной.
– Спасибо. Ты, возможно, единственная, кто мне верит, – с горечью ответил он, не поворачиваясь от окна. – Этот рейнджер доставляет тебе много неприятностей?
– Ничего такого, с чем бы я не справилась, – солгала она.
– На этот раз я вляпался в дерьмо основательно, да?
– Ничего, Конни, выпутаемся. Вместе. – Она помолчала, ожидая, что он согласится.
Конрад раздвинул жалюзи пошире, чтобы лучше разглядеть из окна улицу.
– Я еще не все тебе сказал.
Страх сжал ее сердце.
– Что еще?
– Я думаю, меня подставили.
Роберта застыла, кровь бросилась ей в лицо.
– Подставили?
Конрад рассеянно провел ладонью по волосам.
– Сначала я случайно появляюсь в доме Болдуина сразу после того, как его убили. И тут же обо мне начинают говорить как об убийце.
– Ничего еще не доказано. Кто, кроме Болдуина, знал, что ты собирался к нему тем вечером?
– Никто, насколько мне известно. По крайней мере, я никому об этом не говорил. Той ночью я позвонил ему из таксофона, значит, кто-то был у него и узнал, что я должен прийти. – Конрад сжал зубы. – Знаешь, Бетти, я боюсь, здорово боюсь. Но еще больше меня разбирает злость. Кто-то использовал меня, я это чувствую.
Неожиданно ее сердце так подпрыгнуло, что чуть не выскочило из груди. На нее смотрели глаза такого же зеленого цвета, как ее собственные.
– Конни? – Ее голос дрогнул.
– Бетти, – прошептал он. – Как ты, сестренка?
– Боже мой, это действительно ты! – выдохнула она с облегчением. – Конни, я так беспокоилась. Где ты был? Объясни мне…
– Тсс… Не так громко. – Он посмотрел на дверь и прижал палец к губам, потом присел на постель и обнял ее, стараясь не задеть раненую руку.
Роберта чуть не задохнулась от слез, горячо обняв его в ответ. Ей не хотелось выпускать его из своих объятий. Ей внезапно вспомнился тот страшный день, когда погибли их родители и старший брат. Тогда они с Конрадом проплакали всю ночь, прижавшись друг к другу, а потом поклялись любить и защищать друг друга до конца своих дней. До сих пор она чувствовала себя полностью ответственной за брата. Эти последние дни, когда она поняла, что с Конни может что-то случиться, стали для нее сущим потрясением. Она не выживет, если потеряет его.
Конрад наклонился к ней. На его лице промелькнула тревога.
– Что с тобой случилось, Бетти? Когда я увидел тебя по телевизору и репортер сказал, что в тебя стреляли… Боже, я не знал, что и думать!
– Я до сих пор до конца не поняла, что произошло. Я шла к моей машине, и вдруг в меня кто-то выстрелил. Но со мной все в порядке, Конни. Давай лучше поговорим о тебе.
Он встал.
– Извини, Бетти.
– За то, что заставил меня страшно волноваться? Да, тебе следовало извиниться. – Она еле сдерживала слезы.
– За то, что убежал, когда ты нуждалась во мне.
– Но почему ты это сделал? Я от волнения с ума сходила.
– Знаю. Поэтому я и хотел повидаться с тобой. Я тоже очень испугался после той передачи. – В его глазах отразилась боль. – Послушай, Бетти, у меня не много времени, но ты должна поверить мне – я не убивал Болдуина.
Ее сердце буквально рванулось ему навстречу.
– Я никогда так не думала.
Конрад пододвинул стул к кровати и сел. Глядя на дверь, он заговорил приглушенным голосом:
– Я действительно видел Болдуина в ту ночь, когда он умер. Я пошел к нему, чтобы сказать, что хочу выйти из дела.
– Какого дела? – Ее сердце тревожно забилось.
– Я был ему должен. У него имелась моя расписка за карточный долг. Но я не мог сразу отдать деньги и попросил отсрочки. Тогда он сказал мне, что я могу свой долг отработать.
– О, Конни! Почему ты не пришел ко мне? Я бы помогла тебе.
Он вскинул голову.
– Я сам вляпался в это, сестренка, и сам решил выбраться. Кроме того, если бы ты узнала, что я снова играл… В общем, мне этого не хотелось.
В глазах у Роберты заблестели слезы, она безрезультатно пыталась их спрятать.
– И как же он предложил тебе отработать долг?
– Предложил доставлять для него кое-что время от времени. А также от него.
Она нахмурилась.
– Доставлять что?
Он покачал головой.
– Не знаю точно. И вот я отвез небольшой кейс, не знаю, что там было. Я отвез его на частный аэродром, тот, что возле старой фермы Данлонов. Но клянусь, я сделал это только раз. А потом решил отказаться и пошел к нему той ночью. Мне все это не понравилось.
– И что он сказал? – спросила Роберта мрачно.
– В том-то и дело, что я не смог поговорить с ним. Когда я вошел к нему в комнату, он лежал на полу, уже мертвый. Кто-то закричал. Я испугался и убежал.
– А кому ты отдал тот кейс? Как он выглядел? – допытывалась Роберта.
– Болдуин не назвал имени человека, которому я должен был его отдать, но он был тощим и лысым. А когда он взял кейс, то что-то записал в маленьком блокноте.
Она кивнула, запоминая.
– Хорошо, мы проверим это. Я позвоню Шервуду и…
– Нет, ты не можешь это сделать! – возразил он быстро. – Я пришел сюда не для того, чтобы сдаваться. Я только хотел увидеть, в каком ты состоянии. Как только я где-нибудь остановлюсь, сразу позвоню тебе. Обещаю.
Тоскливое предчувствие сжало ее сердце. Она боялась за него.
– Конни, ты в большой опасности. Ты должен сдаться властям. Я помогу тебе, ты же знаешь, я не оставлю тебя.
В его взгляде промелькнула тень сомнения и мгновенно исчезла. Он с грустью покачал головой:
– Да, я знаю. Но подумай, Бетти. Я был ему должен и не смог отдать долг. Кто-то, возможно слуга, видел меня той ночью. Скажи честно, ты думаешь, кто-нибудь поверит, что я невиновен?
Он быстро поднялся и подошел к окну.
– Я верю тебе. – Роберта закрыла глаза, чувствуя себя ужасно несчастной.
– Спасибо. Ты, возможно, единственная, кто мне верит, – с горечью ответил он, не поворачиваясь от окна. – Этот рейнджер доставляет тебе много неприятностей?
– Ничего такого, с чем бы я не справилась, – солгала она.
– На этот раз я вляпался в дерьмо основательно, да?
– Ничего, Конни, выпутаемся. Вместе. – Она помолчала, ожидая, что он согласится.
Конрад раздвинул жалюзи пошире, чтобы лучше разглядеть из окна улицу.
– Я еще не все тебе сказал.
Страх сжал ее сердце.
– Что еще?
– Я думаю, меня подставили.
Роберта застыла, кровь бросилась ей в лицо.
– Подставили?
Конрад рассеянно провел ладонью по волосам.
– Сначала я случайно появляюсь в доме Болдуина сразу после того, как его убили. И тут же обо мне начинают говорить как об убийце.
– Ничего еще не доказано. Кто, кроме Болдуина, знал, что ты собирался к нему тем вечером?
– Никто, насколько мне известно. По крайней мере, я никому об этом не говорил. Той ночью я позвонил ему из таксофона, значит, кто-то был у него и узнал, что я должен прийти. – Конрад сжал зубы. – Знаешь, Бетти, я боюсь, здорово боюсь. Но еще больше меня разбирает злость. Кто-то использовал меня, я это чувствую.