Эльрик взглянул вверх. Он был потрясен тем, что в битве выжило всего несколько драконов. Один из них снижался, на его спине сидел всадник, но из-за расстояния Эльрик не мог разглядеть, кто это именно из его друзей. Он побежал к тому месту, где опустился дракон.
Он слышал треск и грохот, как будто бы шедшие от земли, он слышал жуткие вопли, неразборчивые проклятья и крики, а потом ничего.
Он пробивал себе путь в воинах Хаоса, как будто бы ножом в мясорубке, и никто не мог противиться ему, пока, наконец, не пробился к упавшему дракону. На земле рядом с ним лежало изрубленное тело, но не было никаких следов рунного меча. Тот исчез.
Это было тело Дайвима Слорма, его последнего родича.
Не было времени для оплакивания. Эльрик, Мунглум и несколько уцелевших драконов не могли бороться против сил Ягрина Лерна, которые были собраны, построены и сконцентрированы для атаки. Стоя возле тела своего кузена, Эльрик достал Рог Судьбы, поднес его к губам, набрал в грудь воздуха и дунул. Ясная, печальная нота Рога поднялась над полем битвы и понеслась во всех направлениях, через все измерения и существования, через всю бесконечность к концу самого времени.
Нота долго висела в воздухе, прежде чем исчезла. И когда она, наконец, исчезла где-то вдалеке, и опустилась абсолютная тишина над всем миром, а также в миллионах и миллионах других миров, воздух застыл в ожидании.
И тогда пришли Белые Лорды…
Глава 5
Глава 6
Он слышал треск и грохот, как будто бы шедшие от земли, он слышал жуткие вопли, неразборчивые проклятья и крики, а потом ничего.
Он пробивал себе путь в воинах Хаоса, как будто бы ножом в мясорубке, и никто не мог противиться ему, пока, наконец, не пробился к упавшему дракону. На земле рядом с ним лежало изрубленное тело, но не было никаких следов рунного меча. Тот исчез.
Это было тело Дайвима Слорма, его последнего родича.
Не было времени для оплакивания. Эльрик, Мунглум и несколько уцелевших драконов не могли бороться против сил Ягрина Лерна, которые были собраны, построены и сконцентрированы для атаки. Стоя возле тела своего кузена, Эльрик достал Рог Судьбы, поднес его к губам, набрал в грудь воздуха и дунул. Ясная, печальная нота Рога поднялась над полем битвы и понеслась во всех направлениях, через все измерения и существования, через всю бесконечность к концу самого времени.
Нота долго висела в воздухе, прежде чем исчезла. И когда она, наконец, исчезла где-то вдалеке, и опустилась абсолютная тишина над всем миром, а также в миллионах и миллионах других миров, воздух застыл в ожидании.
И тогда пришли Белые Лорды…
Глава 5
Это выглядело, как будто бы какое-то гигантское солнце, в тысячи раз большее, чем земное, испустило пульсирующие лучи света сквозь космос, снеся непрочные барьеры Времени и Пространства, обрушив их на гигантское поле битвы. И вслед за ними явилась, сотворенная необъятной мощью Рога, тропа, по которой прошли величественные Лорды Закона. Их земные воплощения были настолько прекрасными, что они смутили здравомыслие Эльрика, его разум не мог вместить их вид в себя. Они прибыли верхом, подобно лордам Хаоса, на странных существах, но не на конях. Удивительно гармонировали между собой зеркально-ясные доспехи и складчатые накидки, несущие изображение единственной стрелы Закона.
Вел их Донблас, Создатель Справедливости, с улыбкой на совершенных губах. Он нес в правой руке совершенный меч, который был настолько прям и остер, что походил на луч света.
Эльрик начал быстро двигаться, помчавшись туда, где поджидал его Огнезуб, и поднял гигантскую рептилию в воздух.
Огнезуб двигался не так проворно, как прежде, и Эльрик не мог понять, из-за того ли это, что дракон ранен, или из-за влияния Закона, отягощающего его, так как дракон, как и все они, был созданием Хаоса. Но наконец, он добрался до Мунглума и, оглянувшись, увидел, что оставшиеся драконы собрались в стаю и отправились назад, на Запад. Остались только их драконы. Возможно, последние драконы почувствовали, что они сыграли свою роль, и отправились, чтобы вновь погрузиться в сон в Драконьих пещерах. Эльрик и Мунглум неотрывно следили за происходящим, но они не разговаривали, потому что происходящее было настолько невероятным, что отпадало всякое желание говорить.
Свет, белый и мерцающий, изошел от центра группы Лордов Закона. Луч, на котором они явились, стал гаснуть, и они направились к тому месту, где Чадрос Косец, Мабелод Безликий, Слортар Старый и меньшие Лорды Хаоса собрались, готовые к великой битве.
Как только Белые Лорды прошли через орды туземцев Ада и оскверненных людей, эти создания стали с воплями разбегаться, падая и вновь вставая, там, где их касалась сияющая радиация. Местность была без труда очищена, но реальная сила Хаоса — Герцоги Ада и Ягрин Лерн — остались незатронутыми.
Хотя в этот момент Лорды Закона казались лишь немногим выше обычных людей, они явно уменьшали себя, и даже Эльрик, который был довольно высоким, чувствовал себя не больше, чем муха.
Но это происходило не из-за размеров, а было следствием огромной мощи, которую они принесли в этот мир с собой.
Крылья Огнезуба непрерывно били по воздуху, когда он облетал вокруг этой сцены. Все небо вокруг было темным и полным светящихся облаков мягких форм.
Лорды Закона достигли того места, где собрались их извечные противники, и Эльрик услышал голос Лорда Донбласа, донесшийся до него.
— Вы, из Хаоса, нарушили Закон Космического Равновесия и пожелали полностью подчинить себе эту планету. Судьба призывает вас — земная жизнь должна существовать, и существовать в новых формах, в которых ваше влияние будет минимальным.
Грубый насмешливый голос раздался из рядов Хаоса. Это говорил Слортар Старый.
— Ты много болтаешь, братец. Судьба Земли не может быть полностью предрешена. Наша встреча будет иметь продолжением наш спор — ничего иного. Если мы победим, то пусть правит Хаос, если вы изгоните нас, тогда жалкий закон получит шанс стать влиятельным. Но победим мы, хотя бы Судьба и сетовала.
— Тогда пусть это будет решено, — сказал Лорд Донблас, и Эльрик увидел, как сияющие Лорды Закона направились прямо к своим темным противникам.
Казалось, небо вздрогнуло, когда они сошлись. Воздух гремел, и земля начала крошиться. Все создания меньшего ранга бросились бежать в разные стороны, толкая друг друга от места битвы, и звук, подобный гудению миллиона струн арфы, каждая из которых неуловимо меняла высоту тона, стал исходить от борющихся богов. Эльрик увидел Ягрина Лерна, покинувшего ряды Герцогов Ада и скачущего прочь в своих алых доспехах. Он понял, что его покровители скоро будут преданы смерти.
Эльрик направил Огнезуба вниз, к земле, выкрикивая имя Теократа и посылая ему вызов для схватки.
Ягрин Лерн оглянулся, но в этот раз он не стал смеяться, он пришпорил своего скакуна, так как заметил Эльрика и понял, для чего тот за ним гонится. Земля извергла из себя бешено вращающиеся клубы черного и пурпурного газа, как бы пытаясь избавиться от остатков атмосферы.
Ягрин Лерн остановил скакуна, лишенного шерсти, и снял боевой топор с пояса. Он поднял полыхающее забрало, которое, подобно шлему Эльрика, защищало владельца от всех видов заколдованного оружия.
Дракон круто снизился к земле, заставив Эльрика задохнуться от невероятной скорости спуска. Он опустился в нескольких ярдах от Ягрина Лерна, остановившего свою жуткую лошадь и спокойно ожидавшего атаки Эльрика. Возможно, он чувствовал, что его схватка будет подобна той, что разворачивалась вокруг них, что ее результат будет зеркальным отражением. Кроме того, в нем не было обычной издевки и задиристости, он ждал в полном молчании.
Не заботясь о том, будет ли нападать Ягрин Лерн, или нет, Эльрик спешился и сказал Огнезубу:
— Теперь, Огнезуб, возвращайся назад. Назад в свое царство.
Возвращайся в любом случае, сумею ли я победить, или буду побежден. Ты сделал свое дело.
Огнезуб зашевелился, задвигался, повернул громадную морду, посмотрев прямо в лицо Эльрику, а в это время другой дракон снизился неподалеку. Мунглум спешился и стал пробираться сквозь пурпурный и черный туман. Эльрик крикнул ему:
— Я не хочу твоей помощи в этом деле, Мунглум!
— Я не вмешиваюсь. Но доставь мне удовольствие, забери у него жизнь и душу!
Эльрик взглянул на Ягрина Лерна, лицо которого казалось непроницаемым.
Крылья Огнезуба забили по воздуху, он взмыл в небо и вскоре исчез, другой дракон последовал за ним. Они не вернутся.
Эльрик приблизился к Теократу с поднятым щитом и мечом наизготовку.
Затем он с удивлением увидел, что Ягрин Лерн спускается со своего гротескного скакуна и отсылает это существо прочь. Ягрин Лерн стоял, поджидая, чуть сутулясь, в положении, определяемом, как «верхнеплечевая изготовка». Его длинное темное лицо было напряжено, глаза пристально следили за приближающимся Эльриком, неуловимая улыбка пробежала по его искривленным губам, и глаза заблестели.
Эльрик остановился перед поединком со своим врагом.
— Ягрин Лерн, ты стремился подготовить свои преступления против меня и всего мира?
— Готовил? Преступления? Ты удивляешь меня, Эльрик. Я вижу, ты попал в полную зависимость от придирок своих новых союзников. В своих завоеваниях я находил целью устранить твоих новых друзей, которые пытались препятствовать мне. Но этого и надо было ожидать. Я делал то, что должен был делать, или, во всяком случае, пытался делать. Если я сейчас погибну, потерплю поражение, то я не буду раскаиваться. Раскаяние — это глупая бессмысленная эмоция. Случилось так, что моя жена пострадала независимо от меня. Будешь ли ты торжествовать, если победишь меня?
Эльрик покачал головой:
— Моя цель изменилась, Ягрин Лерн. Мы, мельнибонийцы, очень злопамятны, поэтому я жажду мщения!
— Да, я понимаю тебя, — Ягрин Лерн изменил позу и перевел топор в положение для защиты. — Я готов. Эльрик прыгнул на него. Буреносец с визгом вспорол воздух и обрушился на алое забрало, затем вновь нанес удар. Три удара нанес Эльрик прежде, чем топор Ягрина Лерна нащупал брешь в его защите, и Эльрик отклонил его движением Щита Хаоса. Топор только слегка коснулся его руки возле плеча, Щит Эльрика лязгнул, ударившись о доспехи Ягрина Лерна, и Эльрик попытался, преодолевая вес Теократа, оттолкнуть его назад, в то же время пытаясь между краями сцепленных щитов пробить защиту своего противника.
На несколько мгновений они застыли в этом положении, пока музыка битвы звучала вокруг них, и земля, казалось, проваливалась под ними. Она выбрасывала столбы переливающегося различными цветами газа, похожего на разные растения, расцветающие повсюду. Затем Ягрин Лерн отскочил назад, задетый Эльриком. Альбинос рванулся вперед, пригнулся и полоснул Теократа по ноге около колена — и промахнулся. Топор взвился над ним и рухнул вниз — Эльрик уклонился, быстро развернувшись. Увлекаемый силой удара, Ягрин Лерн споткнулся, Эльрик отскочил и слегка толкнул Теократа сзади. Тот упал, разбросав руки в стороны и выпустив рукоять топора и ремни щита, так как пытался сделать много движений сразу, но из этого ничего не получилось. Эльрик поставил ногу на шею Теократу и прижал его к земле. Буреносец с жадным нетерпением дрожал над распростертым врагом.
Ягрин Лерн пытался перевернуться, чтобы увидеть Эльрика. Он внезапно побледнел, его глаза застыли при виде черного меча, и он хрипло проговорил:
— Прикончи меня сейчас! Нет места моей душе в этой вечности, и ни в какой другой. Я должен уйти в преисподнюю. Так прикончи меня!
Эльрик был вынужден отвести Буреносца назад от перепуганного Теократа и спрятать его за спину, что далось ему с трудом. Рунный меч дрожал от нетерпения и дергал его за руку.
— Нет, — сказал Эльрик медленно, — я не хочу тебя, Ягрин Лерн. Я не буду загрязнять свою душу твоей душой. Мунглум!
Его друг подбежал к нему.
— Мунглум, дай мне твой меч.
Молча Мунглум повиновался. Эльрик убрал сопротивляющегося Буреносца, говоря ему:
— Это первый раз, когда я остановил твою жадность. И что же ты будешь делать теперь?
Затем Эльрик взял клинок Мунглума и вонзил его в скулы Ягрина Лерна, сделав два глубоких длинных разреза, которые сразу же стали наполняться кровью. Теократ закричал:
— Нет, Эльрик! Убей меня!
С рассеянной улыбкой Эльрик распорол ему другую скулу. Окровавленное лицо Ягрина Лерна исказилось, он закричал, чувствуя смерть, но Эльрик продолжал мщение с отрешенной улыбкой, а затем мягко сказал:
— Ты пытался подражать Императорам Мельнибонэ, не так ли? Ты издевался над Эльриком из этого рода, ты пытал его и изуродовал его жену.
Ты придал ее телу дьявольские формы, которые ты пытался придать остальному миру. Ты убил друзей Эльрика и имел наглость бросить ему вызов. Но ты ничто, ты только пешка. Теперь, ничтожество, ты узнаешь, как народ Мельнибонэ наказывал выскочек в те дни, когда он правил миром!
Ягрин Лерн принял смерть через час и только потому, что Мунглум упросил Эльрика прикончить Теократа побыстрее.
Эльрик вернул Мунглуму его меч, предварительно вытерев его о клок ткани, которая была когда-то частью одежды Теократа. Он взглянул вниз, на расчлененное тело, и отшвырнул ногой эти кровавые куски. Затем глянул туда, где бились Лорды Высших Миров. Он страшно устал от боя, а также от сопротивления Буреносца, не желавшего возвращаться в ножны, но он сразу же забыл об этом, увидев зрелище грандиозной битвы.
Как Лорда Закона, так и Лорды Хаоса стали громадными, и в тумане, которым покрылась громадная часть земли, продолжали битву в обличьи людей. Они были подобны полуреальным гигантам, борющимся повсюду — под землей, на земле. Далеко за краем горизонта он увидел Донбласа, Создателя Справедливости, схватившегося с Чадросом Косцом, их контуры колебались и расплывались, мелькал блестящий меч, и свистела гигантская коса. Неспособный принять участие в битве, не зная, какая из сторон побеждает, Эльрик и Мунглум видели, как напряжение схватки усиливается, и вместе с ним медленно тают земные проявления богов. Борьба разворачивалась не только на земле. Она, казалось, пронизывала все измерения в космосе, и как бы в унисон с трансформацией богов, земля начала терять свою форму, до тех пор, пока Эльрик и Мунглум не повисли в бесформенной мешанине земли, огня, воздуха, воды.
Земля исчезла — и Лорды Высших Миров бились без нее.
Субстанция Земли осталась. Но лишенная формы. Ее компоненты существовали, но их новые формы были неопределенны. Борьба продолжалась. Победители получат преимущество пересоздания Земли.
Вел их Донблас, Создатель Справедливости, с улыбкой на совершенных губах. Он нес в правой руке совершенный меч, который был настолько прям и остер, что походил на луч света.
Эльрик начал быстро двигаться, помчавшись туда, где поджидал его Огнезуб, и поднял гигантскую рептилию в воздух.
Огнезуб двигался не так проворно, как прежде, и Эльрик не мог понять, из-за того ли это, что дракон ранен, или из-за влияния Закона, отягощающего его, так как дракон, как и все они, был созданием Хаоса. Но наконец, он добрался до Мунглума и, оглянувшись, увидел, что оставшиеся драконы собрались в стаю и отправились назад, на Запад. Остались только их драконы. Возможно, последние драконы почувствовали, что они сыграли свою роль, и отправились, чтобы вновь погрузиться в сон в Драконьих пещерах. Эльрик и Мунглум неотрывно следили за происходящим, но они не разговаривали, потому что происходящее было настолько невероятным, что отпадало всякое желание говорить.
Свет, белый и мерцающий, изошел от центра группы Лордов Закона. Луч, на котором они явились, стал гаснуть, и они направились к тому месту, где Чадрос Косец, Мабелод Безликий, Слортар Старый и меньшие Лорды Хаоса собрались, готовые к великой битве.
Как только Белые Лорды прошли через орды туземцев Ада и оскверненных людей, эти создания стали с воплями разбегаться, падая и вновь вставая, там, где их касалась сияющая радиация. Местность была без труда очищена, но реальная сила Хаоса — Герцоги Ада и Ягрин Лерн — остались незатронутыми.
Хотя в этот момент Лорды Закона казались лишь немногим выше обычных людей, они явно уменьшали себя, и даже Эльрик, который был довольно высоким, чувствовал себя не больше, чем муха.
Но это происходило не из-за размеров, а было следствием огромной мощи, которую они принесли в этот мир с собой.
Крылья Огнезуба непрерывно били по воздуху, когда он облетал вокруг этой сцены. Все небо вокруг было темным и полным светящихся облаков мягких форм.
Лорды Закона достигли того места, где собрались их извечные противники, и Эльрик услышал голос Лорда Донбласа, донесшийся до него.
— Вы, из Хаоса, нарушили Закон Космического Равновесия и пожелали полностью подчинить себе эту планету. Судьба призывает вас — земная жизнь должна существовать, и существовать в новых формах, в которых ваше влияние будет минимальным.
Грубый насмешливый голос раздался из рядов Хаоса. Это говорил Слортар Старый.
— Ты много болтаешь, братец. Судьба Земли не может быть полностью предрешена. Наша встреча будет иметь продолжением наш спор — ничего иного. Если мы победим, то пусть правит Хаос, если вы изгоните нас, тогда жалкий закон получит шанс стать влиятельным. Но победим мы, хотя бы Судьба и сетовала.
— Тогда пусть это будет решено, — сказал Лорд Донблас, и Эльрик увидел, как сияющие Лорды Закона направились прямо к своим темным противникам.
Казалось, небо вздрогнуло, когда они сошлись. Воздух гремел, и земля начала крошиться. Все создания меньшего ранга бросились бежать в разные стороны, толкая друг друга от места битвы, и звук, подобный гудению миллиона струн арфы, каждая из которых неуловимо меняла высоту тона, стал исходить от борющихся богов. Эльрик увидел Ягрина Лерна, покинувшего ряды Герцогов Ада и скачущего прочь в своих алых доспехах. Он понял, что его покровители скоро будут преданы смерти.
Эльрик направил Огнезуба вниз, к земле, выкрикивая имя Теократа и посылая ему вызов для схватки.
Ягрин Лерн оглянулся, но в этот раз он не стал смеяться, он пришпорил своего скакуна, так как заметил Эльрика и понял, для чего тот за ним гонится. Земля извергла из себя бешено вращающиеся клубы черного и пурпурного газа, как бы пытаясь избавиться от остатков атмосферы.
Ягрин Лерн остановил скакуна, лишенного шерсти, и снял боевой топор с пояса. Он поднял полыхающее забрало, которое, подобно шлему Эльрика, защищало владельца от всех видов заколдованного оружия.
Дракон круто снизился к земле, заставив Эльрика задохнуться от невероятной скорости спуска. Он опустился в нескольких ярдах от Ягрина Лерна, остановившего свою жуткую лошадь и спокойно ожидавшего атаки Эльрика. Возможно, он чувствовал, что его схватка будет подобна той, что разворачивалась вокруг них, что ее результат будет зеркальным отражением. Кроме того, в нем не было обычной издевки и задиристости, он ждал в полном молчании.
Не заботясь о том, будет ли нападать Ягрин Лерн, или нет, Эльрик спешился и сказал Огнезубу:
— Теперь, Огнезуб, возвращайся назад. Назад в свое царство.
Возвращайся в любом случае, сумею ли я победить, или буду побежден. Ты сделал свое дело.
Огнезуб зашевелился, задвигался, повернул громадную морду, посмотрев прямо в лицо Эльрику, а в это время другой дракон снизился неподалеку. Мунглум спешился и стал пробираться сквозь пурпурный и черный туман. Эльрик крикнул ему:
— Я не хочу твоей помощи в этом деле, Мунглум!
— Я не вмешиваюсь. Но доставь мне удовольствие, забери у него жизнь и душу!
Эльрик взглянул на Ягрина Лерна, лицо которого казалось непроницаемым.
Крылья Огнезуба забили по воздуху, он взмыл в небо и вскоре исчез, другой дракон последовал за ним. Они не вернутся.
Эльрик приблизился к Теократу с поднятым щитом и мечом наизготовку.
Затем он с удивлением увидел, что Ягрин Лерн спускается со своего гротескного скакуна и отсылает это существо прочь. Ягрин Лерн стоял, поджидая, чуть сутулясь, в положении, определяемом, как «верхнеплечевая изготовка». Его длинное темное лицо было напряжено, глаза пристально следили за приближающимся Эльриком, неуловимая улыбка пробежала по его искривленным губам, и глаза заблестели.
Эльрик остановился перед поединком со своим врагом.
— Ягрин Лерн, ты стремился подготовить свои преступления против меня и всего мира?
— Готовил? Преступления? Ты удивляешь меня, Эльрик. Я вижу, ты попал в полную зависимость от придирок своих новых союзников. В своих завоеваниях я находил целью устранить твоих новых друзей, которые пытались препятствовать мне. Но этого и надо было ожидать. Я делал то, что должен был делать, или, во всяком случае, пытался делать. Если я сейчас погибну, потерплю поражение, то я не буду раскаиваться. Раскаяние — это глупая бессмысленная эмоция. Случилось так, что моя жена пострадала независимо от меня. Будешь ли ты торжествовать, если победишь меня?
Эльрик покачал головой:
— Моя цель изменилась, Ягрин Лерн. Мы, мельнибонийцы, очень злопамятны, поэтому я жажду мщения!
— Да, я понимаю тебя, — Ягрин Лерн изменил позу и перевел топор в положение для защиты. — Я готов. Эльрик прыгнул на него. Буреносец с визгом вспорол воздух и обрушился на алое забрало, затем вновь нанес удар. Три удара нанес Эльрик прежде, чем топор Ягрина Лерна нащупал брешь в его защите, и Эльрик отклонил его движением Щита Хаоса. Топор только слегка коснулся его руки возле плеча, Щит Эльрика лязгнул, ударившись о доспехи Ягрина Лерна, и Эльрик попытался, преодолевая вес Теократа, оттолкнуть его назад, в то же время пытаясь между краями сцепленных щитов пробить защиту своего противника.
На несколько мгновений они застыли в этом положении, пока музыка битвы звучала вокруг них, и земля, казалось, проваливалась под ними. Она выбрасывала столбы переливающегося различными цветами газа, похожего на разные растения, расцветающие повсюду. Затем Ягрин Лерн отскочил назад, задетый Эльриком. Альбинос рванулся вперед, пригнулся и полоснул Теократа по ноге около колена — и промахнулся. Топор взвился над ним и рухнул вниз — Эльрик уклонился, быстро развернувшись. Увлекаемый силой удара, Ягрин Лерн споткнулся, Эльрик отскочил и слегка толкнул Теократа сзади. Тот упал, разбросав руки в стороны и выпустив рукоять топора и ремни щита, так как пытался сделать много движений сразу, но из этого ничего не получилось. Эльрик поставил ногу на шею Теократу и прижал его к земле. Буреносец с жадным нетерпением дрожал над распростертым врагом.
Ягрин Лерн пытался перевернуться, чтобы увидеть Эльрика. Он внезапно побледнел, его глаза застыли при виде черного меча, и он хрипло проговорил:
— Прикончи меня сейчас! Нет места моей душе в этой вечности, и ни в какой другой. Я должен уйти в преисподнюю. Так прикончи меня!
Эльрик был вынужден отвести Буреносца назад от перепуганного Теократа и спрятать его за спину, что далось ему с трудом. Рунный меч дрожал от нетерпения и дергал его за руку.
— Нет, — сказал Эльрик медленно, — я не хочу тебя, Ягрин Лерн. Я не буду загрязнять свою душу твоей душой. Мунглум!
Его друг подбежал к нему.
— Мунглум, дай мне твой меч.
Молча Мунглум повиновался. Эльрик убрал сопротивляющегося Буреносца, говоря ему:
— Это первый раз, когда я остановил твою жадность. И что же ты будешь делать теперь?
Затем Эльрик взял клинок Мунглума и вонзил его в скулы Ягрина Лерна, сделав два глубоких длинных разреза, которые сразу же стали наполняться кровью. Теократ закричал:
— Нет, Эльрик! Убей меня!
С рассеянной улыбкой Эльрик распорол ему другую скулу. Окровавленное лицо Ягрина Лерна исказилось, он закричал, чувствуя смерть, но Эльрик продолжал мщение с отрешенной улыбкой, а затем мягко сказал:
— Ты пытался подражать Императорам Мельнибонэ, не так ли? Ты издевался над Эльриком из этого рода, ты пытал его и изуродовал его жену.
Ты придал ее телу дьявольские формы, которые ты пытался придать остальному миру. Ты убил друзей Эльрика и имел наглость бросить ему вызов. Но ты ничто, ты только пешка. Теперь, ничтожество, ты узнаешь, как народ Мельнибонэ наказывал выскочек в те дни, когда он правил миром!
Ягрин Лерн принял смерть через час и только потому, что Мунглум упросил Эльрика прикончить Теократа побыстрее.
Эльрик вернул Мунглуму его меч, предварительно вытерев его о клок ткани, которая была когда-то частью одежды Теократа. Он взглянул вниз, на расчлененное тело, и отшвырнул ногой эти кровавые куски. Затем глянул туда, где бились Лорды Высших Миров. Он страшно устал от боя, а также от сопротивления Буреносца, не желавшего возвращаться в ножны, но он сразу же забыл об этом, увидев зрелище грандиозной битвы.
Как Лорда Закона, так и Лорды Хаоса стали громадными, и в тумане, которым покрылась громадная часть земли, продолжали битву в обличьи людей. Они были подобны полуреальным гигантам, борющимся повсюду — под землей, на земле. Далеко за краем горизонта он увидел Донбласа, Создателя Справедливости, схватившегося с Чадросом Косцом, их контуры колебались и расплывались, мелькал блестящий меч, и свистела гигантская коса. Неспособный принять участие в битве, не зная, какая из сторон побеждает, Эльрик и Мунглум видели, как напряжение схватки усиливается, и вместе с ним медленно тают земные проявления богов. Борьба разворачивалась не только на земле. Она, казалось, пронизывала все измерения в космосе, и как бы в унисон с трансформацией богов, земля начала терять свою форму, до тех пор, пока Эльрик и Мунглум не повисли в бесформенной мешанине земли, огня, воздуха, воды.
Земля исчезла — и Лорды Высших Миров бились без нее.
Субстанция Земли осталась. Но лишенная формы. Ее компоненты существовали, но их новые формы были неопределенны. Борьба продолжалась. Победители получат преимущество пересоздания Земли.
Глава 6
Наконец, хотя Эльрик и не знал, как, вихри тьмы дали дорогу свету, а затем пришел шум — космический рев ненависти и разочарования — и он понял, что Лорды Хаоса побеждены и изгнаны. Лорды Закона победили, план Судьбы был осуществлен, хотя требовалась последняя нота Рога, чтобы привести новый мир к окончательному состоянию.
И Эльрик понял, что ему не хватит сил, чтобы дунуть в Рог в третий раз.
Мир принимал свои новые окончательные формы. Они увидели, что стоят на равнине, окруженной горами, и вдали сияли вершины новых гор, пурпурные на фоне темно-синего неба.
Затем Земля начала двигаться. Она вращалась все быстрее и быстрее.
День уступал место ночи с нарастающей скоростью, а затем скорость стала замедляться до тех пор, пока солнце опять не замерло неподвижно на небе, двигаясь со своей обычной незаметной скоростью.
Произошли изменения. Теперь здесь управлял Закон, хотя Лорды Закона ушли отсюда, не ожидая благодарности.
И хотя Закон правил, он не мог изменить что-либо без последнего звука Рога.
— Итак, все, — пробормотал Мунглум. — Все исчезло. Эльхиор, место моего рождения, Каарлаак и Плачущая Пустыня, Бакшаан. Даже Город Мечты, Мельнибонэ. Они больше не существуют, они больше не возродятся. И этот новый мир создан Законом. И во многом он мне кажется таким же, как старый. Эльрик также ощущал чувство потери, зная, что все места, близкие ему, даже целые континенты, исчезли, и возникли совершенно новые. Это походило на расставание с детством. Возможно, это так и было — уход детства Земли. Он пожал плечами, отгоняя сомнения, и улыбнулся.
— Мне трудно протрубить в последний раз в Рог, чтобы началась новая земная жизнь. У меня нет сил. Возможно, Судьба из-за этого не расстроится? Мунглум странно взглянул на него:
— Я надеюсь, что нет, друг. Эльрик вздохнул.
— Мы — последние спасшиеся, Мунглум, ты и я. Это значит, что самые мощные силы не смогли разрушить нашу дружбу и разлучить нас. Ты был единственным другом, чье общество было для меня выносимо, единственным, кому я доверял.
Мунглум улыбнулся в полумраке своей знакомой задорной улыбкой.
— И когда мы попадали в разные ситуации, я обычно выигрывал, если ты проигрывал, партнерство было взаимным. Я до сих пор не знаю, почему я решил разделить с тобой твою судьбу. Возможно, это нужно было Судьбе, а не мне, для некоего финального акта дружбы, как я догадываюсь.
Эльрик размышлял над словами Мунглума, когда ровный голос раздался позади него.
— Я доставил два послания. Одно — благодарность от Лордов Закона. Другое — от более могучей силы.
— Сепириту! — Эльрик повернулся к своему наставнику. — Я думаю, ты удовлетворен моей работой?
— О, полностью, — лицо Сепириту было печальным, он смотрел на Эльрика с глубокой симпатией. — Ты преуспел во всем. Но последнее, что ты должен сделать, — это протрубить третий раз в Рог Судьбы. Благодаря тебе мир узнает прогресс, и его новые люди получат счастливый шанс продвинуться на шаг вперед по сравнению с предыдущим миром.
— Но что все это значит? — спросил Эльрик. — Почему я не могу понять полностью?
— А кто может? Кто может знать, почему существует космическое равновесие, почему существует Судьба, Лорды Высших Миров? Почему всегда должен существовать защитник, принимающий участие в подобных битвах? Здесь существует бесконечное время, пространство и возможности. Может существовать бесконечное число существований, одно над другим, которые могут привести к конечной цели, хотя она может являться финальной только относительно. Возможно, жизнь — это только цикл, качание маятника, чтобы мир прогрессировал, он должен качаться вновь и вновь до тех пор, пока не состарится и не погибнет. Смысл, Эльрик? Не ищи его, на этом пути лежит безумие.
— Нет смысла, нет цели. Тогда зачем я страдаю от всего этого?
— Возможно, даже боги ищут смысл и цель, а это лишь одна из попыток найти их. Взгляни, — он провел рукой, показывая только что созданную землю. — Все это есть плоть, она создана логикой. Возможно, логика будет направлять новых людей. Возможно, что эта меняющаяся сила разрушит эту логику. Боги экспериментируют. Космическое равновесие направляет судьбу Земли, люди борются и верят богам, что те знают, почему те борются. Но дело в том, знают ли боги?
— Ты глубоко расстроил меня, я хотел получить успокоение, — вздохнул Эльрик. — Я потерял жену и весь мир, и не знаю, почему.
— Извини. Я пришел проститься с тобой, друг! Делай, что должен.
— Ах, я увижу тебя опять?
— Нет. Мы оба обречены умереть, наше время на исходе.
Сепириту, казалось, закрутился в воздухе и исчез.
А холодная тишина осталась.
— Ты должен протрубить в Рог, Эльрик. Пусть это значит ничего или все, но ты должен протрубить в него и покончить с этим делом навсегда.
— Как? У меня еле хватает сил, чтобы стоять на ногах.
— Я решил, что ты это сделаешь. Убей меня Буреносцем, возьми мою душу и мою жизненную силу — тогда тебе вполне хватит энергии для этого дела.
— Убить тебя, Мунглум! Ты остался один, мой настоящий друг! Ты бредишь?
— Я сознаю, что говорю, больше ничего не остается делать. В дальнейшем нам здесь нет места, и вскоре тем или иным способом мы должны умереть. Ты рассказал мне, как Зарозиния отдала тебе свою душу. Отлично, сделай так же и со мной.
— Я не могу!
Мунглум подошел к нему и, потянувшись к рукояти Буреносца, наполовину вытащил его из ножен.
— Нет, Мунглум!
Но теперь меч стал вылезать из ножен по собственной воле. Эльрик отбросил руку Мунглума и ухватился за рукоять. Он не смог остановить меч. Клинок выдвигался, увлекая за собой руку Эльрика и готовясь к удару. Мунглум стоял, прижав руки к бокам, его лицо было бесстрастно, хотя Эльрику показалось, что он заметил в глазах своего друга искорки страха. Эльрик попытался перебороть меч, но понял, что это бесполезно.
— Пусть он сделает свое дело, Эльрик!
Клинок выскочил и пронзил сердце Мунглума.
Кровь его хлынула наружу и закапала вниз. Его глаза помутнели и наполнились ужасом.
— Ах, нет, я не ждал этого!
Окаменев, Эльрик не мог выдернуть меч из груди друга. Энергия Мунглума потекла и стала насыщать тело Эльрика до тех пор, пока вся жизненная сила Мунглума не была поглощена. Эльрик застыл глядя на труп друга до тех пор, пока слезы не потекли из его потемневших красных глаз, и громогласные рыдания не сотрясли его. Затем клинок легко вышел.
Эльрик отшвырнул меч от себя. Меч не упал со стуком на твердую каменистую землю, а рухнул, будто подрубленное тело. Затем Эльрику показалось, что меч шевельнулся, направившись к нему, но замер. И Эльрик подумал, что это движение ему померещилось.
Он взял Рог и приложил его к губам. Он протрубил зов в ночь новой земли. Ночь, предшествующую новому рассвету. Звук Рога был торжествующим, но Эльрик не торжествовал. Он стоял, полный бесконечной тоски и бесконечной скорби, голова его была откинута назад, извлекая звуки из горна. И когда звук стал гаснуть, переходя от торжества к умирающему эху, которое несло в себе нечто от переполнявшего Эльрика горя, громадный контур стал проясняться в небе над землей, будто бы вызванный силой Рога. Это было очертание гигантского коромысла ручных весов, и, как заметил Эльрик, балансир стал двигаться вправо сам до тех пор, пока равновесие было восстановлено.
И это как бы облегчило тоску Эльрика, и он почувствовал, как крепко сжимает Рог Судьбы.
— Это в конце концов нечто, — сказал он. — И если это иллюзия, то она все же успокаивает.
Он повернул голову и увидел, что клинок покинул поверхность Земли, взмыл в воздух и летит прямо в него.
— Буреносец! — закричал он, затем дьявольское оружие пробило ему грудь. Он почувствовал остро заточенный конец меча около своего сердца, схватил его пальцами, пытаясь вырвать, почувствовал, как судороги скручивают его тело, как истекает душа из самых глубин его сущности. Почувствовал, как вся его личность поглощается клинком. Он знал, что конец его жизни будет связан с рунным мечом, что тот всегда был его роком, и понимал, что умрет именно таким образом. Этим мечом он убивал друзей и любимых, похищал их души, чтобы придать силу своей. Это было, как будто бы меч использовал его для своих целей в самом конце, что он и был в самом деле воплощением Буреносца, и что то, что было помещено в этом теле, теперь возвращается назад в то, что по сути своей никогда не было мечом. Он умирал и вновь плакал, понимая, что это уходит часть полной души меча, души, никогда не знающей покоя, но созданной бессмертной и обреченной к вечной борьбе.
Эльрик из Мельнибонэ, последний из Светлых Императоров, закричал, и затем его тело сжалось, скорчилось на земле рядом с телом его друга, и он лежал под изображением гигантских весов, которые все еще висели в небе. Затем формы Буреносца стали меняться, корчась и разбухая около тела альбиноса, пока окончательно он не поднялся над ним.
Существо, которое было Буреносцем, последнее воплощение Хаоса, который должен был остаться в новом мире, когда тот будет расти, взглянуло на труп Эльрика из Мельнибонэ и улыбнулось.
— Прощай, друг! Я был в тысячу раз большим злом, чем ты!
Затем он взмыл над землей и рванулся вверх, его дикий голос издевательски насмехался над космическим равновесием, наполняя Вселенную своей жуткой радостью.
И Эльрик понял, что ему не хватит сил, чтобы дунуть в Рог в третий раз.
Мир принимал свои новые окончательные формы. Они увидели, что стоят на равнине, окруженной горами, и вдали сияли вершины новых гор, пурпурные на фоне темно-синего неба.
Затем Земля начала двигаться. Она вращалась все быстрее и быстрее.
День уступал место ночи с нарастающей скоростью, а затем скорость стала замедляться до тех пор, пока солнце опять не замерло неподвижно на небе, двигаясь со своей обычной незаметной скоростью.
Произошли изменения. Теперь здесь управлял Закон, хотя Лорды Закона ушли отсюда, не ожидая благодарности.
И хотя Закон правил, он не мог изменить что-либо без последнего звука Рога.
— Итак, все, — пробормотал Мунглум. — Все исчезло. Эльхиор, место моего рождения, Каарлаак и Плачущая Пустыня, Бакшаан. Даже Город Мечты, Мельнибонэ. Они больше не существуют, они больше не возродятся. И этот новый мир создан Законом. И во многом он мне кажется таким же, как старый. Эльрик также ощущал чувство потери, зная, что все места, близкие ему, даже целые континенты, исчезли, и возникли совершенно новые. Это походило на расставание с детством. Возможно, это так и было — уход детства Земли. Он пожал плечами, отгоняя сомнения, и улыбнулся.
— Мне трудно протрубить в последний раз в Рог, чтобы началась новая земная жизнь. У меня нет сил. Возможно, Судьба из-за этого не расстроится? Мунглум странно взглянул на него:
— Я надеюсь, что нет, друг. Эльрик вздохнул.
— Мы — последние спасшиеся, Мунглум, ты и я. Это значит, что самые мощные силы не смогли разрушить нашу дружбу и разлучить нас. Ты был единственным другом, чье общество было для меня выносимо, единственным, кому я доверял.
Мунглум улыбнулся в полумраке своей знакомой задорной улыбкой.
— И когда мы попадали в разные ситуации, я обычно выигрывал, если ты проигрывал, партнерство было взаимным. Я до сих пор не знаю, почему я решил разделить с тобой твою судьбу. Возможно, это нужно было Судьбе, а не мне, для некоего финального акта дружбы, как я догадываюсь.
Эльрик размышлял над словами Мунглума, когда ровный голос раздался позади него.
— Я доставил два послания. Одно — благодарность от Лордов Закона. Другое — от более могучей силы.
— Сепириту! — Эльрик повернулся к своему наставнику. — Я думаю, ты удовлетворен моей работой?
— О, полностью, — лицо Сепириту было печальным, он смотрел на Эльрика с глубокой симпатией. — Ты преуспел во всем. Но последнее, что ты должен сделать, — это протрубить третий раз в Рог Судьбы. Благодаря тебе мир узнает прогресс, и его новые люди получат счастливый шанс продвинуться на шаг вперед по сравнению с предыдущим миром.
— Но что все это значит? — спросил Эльрик. — Почему я не могу понять полностью?
— А кто может? Кто может знать, почему существует космическое равновесие, почему существует Судьба, Лорды Высших Миров? Почему всегда должен существовать защитник, принимающий участие в подобных битвах? Здесь существует бесконечное время, пространство и возможности. Может существовать бесконечное число существований, одно над другим, которые могут привести к конечной цели, хотя она может являться финальной только относительно. Возможно, жизнь — это только цикл, качание маятника, чтобы мир прогрессировал, он должен качаться вновь и вновь до тех пор, пока не состарится и не погибнет. Смысл, Эльрик? Не ищи его, на этом пути лежит безумие.
— Нет смысла, нет цели. Тогда зачем я страдаю от всего этого?
— Возможно, даже боги ищут смысл и цель, а это лишь одна из попыток найти их. Взгляни, — он провел рукой, показывая только что созданную землю. — Все это есть плоть, она создана логикой. Возможно, логика будет направлять новых людей. Возможно, что эта меняющаяся сила разрушит эту логику. Боги экспериментируют. Космическое равновесие направляет судьбу Земли, люди борются и верят богам, что те знают, почему те борются. Но дело в том, знают ли боги?
— Ты глубоко расстроил меня, я хотел получить успокоение, — вздохнул Эльрик. — Я потерял жену и весь мир, и не знаю, почему.
— Извини. Я пришел проститься с тобой, друг! Делай, что должен.
— Ах, я увижу тебя опять?
— Нет. Мы оба обречены умереть, наше время на исходе.
Сепириту, казалось, закрутился в воздухе и исчез.
А холодная тишина осталась.
* * *
Поток мыслей Эльрика был нарушен Мунглумом.— Ты должен протрубить в Рог, Эльрик. Пусть это значит ничего или все, но ты должен протрубить в него и покончить с этим делом навсегда.
— Как? У меня еле хватает сил, чтобы стоять на ногах.
— Я решил, что ты это сделаешь. Убей меня Буреносцем, возьми мою душу и мою жизненную силу — тогда тебе вполне хватит энергии для этого дела.
— Убить тебя, Мунглум! Ты остался один, мой настоящий друг! Ты бредишь?
— Я сознаю, что говорю, больше ничего не остается делать. В дальнейшем нам здесь нет места, и вскоре тем или иным способом мы должны умереть. Ты рассказал мне, как Зарозиния отдала тебе свою душу. Отлично, сделай так же и со мной.
— Я не могу!
Мунглум подошел к нему и, потянувшись к рукояти Буреносца, наполовину вытащил его из ножен.
— Нет, Мунглум!
Но теперь меч стал вылезать из ножен по собственной воле. Эльрик отбросил руку Мунглума и ухватился за рукоять. Он не смог остановить меч. Клинок выдвигался, увлекая за собой руку Эльрика и готовясь к удару. Мунглум стоял, прижав руки к бокам, его лицо было бесстрастно, хотя Эльрику показалось, что он заметил в глазах своего друга искорки страха. Эльрик попытался перебороть меч, но понял, что это бесполезно.
— Пусть он сделает свое дело, Эльрик!
Клинок выскочил и пронзил сердце Мунглума.
Кровь его хлынула наружу и закапала вниз. Его глаза помутнели и наполнились ужасом.
— Ах, нет, я не ждал этого!
Окаменев, Эльрик не мог выдернуть меч из груди друга. Энергия Мунглума потекла и стала насыщать тело Эльрика до тех пор, пока вся жизненная сила Мунглума не была поглощена. Эльрик застыл глядя на труп друга до тех пор, пока слезы не потекли из его потемневших красных глаз, и громогласные рыдания не сотрясли его. Затем клинок легко вышел.
Эльрик отшвырнул меч от себя. Меч не упал со стуком на твердую каменистую землю, а рухнул, будто подрубленное тело. Затем Эльрику показалось, что меч шевельнулся, направившись к нему, но замер. И Эльрик подумал, что это движение ему померещилось.
Он взял Рог и приложил его к губам. Он протрубил зов в ночь новой земли. Ночь, предшествующую новому рассвету. Звук Рога был торжествующим, но Эльрик не торжествовал. Он стоял, полный бесконечной тоски и бесконечной скорби, голова его была откинута назад, извлекая звуки из горна. И когда звук стал гаснуть, переходя от торжества к умирающему эху, которое несло в себе нечто от переполнявшего Эльрика горя, громадный контур стал проясняться в небе над землей, будто бы вызванный силой Рога. Это было очертание гигантского коромысла ручных весов, и, как заметил Эльрик, балансир стал двигаться вправо сам до тех пор, пока равновесие было восстановлено.
И это как бы облегчило тоску Эльрика, и он почувствовал, как крепко сжимает Рог Судьбы.
— Это в конце концов нечто, — сказал он. — И если это иллюзия, то она все же успокаивает.
Он повернул голову и увидел, что клинок покинул поверхность Земли, взмыл в воздух и летит прямо в него.
— Буреносец! — закричал он, затем дьявольское оружие пробило ему грудь. Он почувствовал остро заточенный конец меча около своего сердца, схватил его пальцами, пытаясь вырвать, почувствовал, как судороги скручивают его тело, как истекает душа из самых глубин его сущности. Почувствовал, как вся его личность поглощается клинком. Он знал, что конец его жизни будет связан с рунным мечом, что тот всегда был его роком, и понимал, что умрет именно таким образом. Этим мечом он убивал друзей и любимых, похищал их души, чтобы придать силу своей. Это было, как будто бы меч использовал его для своих целей в самом конце, что он и был в самом деле воплощением Буреносца, и что то, что было помещено в этом теле, теперь возвращается назад в то, что по сути своей никогда не было мечом. Он умирал и вновь плакал, понимая, что это уходит часть полной души меча, души, никогда не знающей покоя, но созданной бессмертной и обреченной к вечной борьбе.
Эльрик из Мельнибонэ, последний из Светлых Императоров, закричал, и затем его тело сжалось, скорчилось на земле рядом с телом его друга, и он лежал под изображением гигантских весов, которые все еще висели в небе. Затем формы Буреносца стали меняться, корчась и разбухая около тела альбиноса, пока окончательно он не поднялся над ним.
Существо, которое было Буреносцем, последнее воплощение Хаоса, который должен был остаться в новом мире, когда тот будет расти, взглянуло на труп Эльрика из Мельнибонэ и улыбнулось.
— Прощай, друг! Я был в тысячу раз большим злом, чем ты!
Затем он взмыл над землей и рванулся вверх, его дикий голос издевательски насмехался над космическим равновесием, наполняя Вселенную своей жуткой радостью.