Страница:
Майкл Муркок
Глаза яшмового гиганта
(Хроники Элрика-3)
Десять тысяч лет владычествовала над миром Светлая Империя Мельнибонэ, славная своими волшебниками-правителями, драконьими полчищами и золочеными боевыми барками. Из Призрачного Города Иммрира, столицы острова Мельнибонэ, управляли человечеством Светлые Императоры. Однако в самих Мельнибонэйцах — высоких ростом, гордых, жестоких, таинственных, благородных, сведущих в колдовстве — ощущалось нечто чуждое человеческой природе. Им доводилось бывать в загадочных Вышних Мирах, а потому они знали, что с великолепием тех миров не идут в сравнение никакие чудеса Земли. На правителей Молодых Королевств Мельнибонэйцы смотрели с высокомерным презрением, а простолюдинов убивали или обращали в рабство.
Но миновала сотня веков, и власть Мельнибонэ начала ослабевать. Империю до самого основания сотрясали неурядицы, вызванные могучими руническими заклятиями. О былом величии напоминали только сам остров да его единственный город, Иммрир — по-прежнему неприступный, по-прежнему внушающий страх. Слава его гремела по свету уже не столь громко, но так или иначе город оставался торговой столицей мира.
И так могло бы продолжаться до скончания времен, если бы не вмешательство Судьбы.
В течение нескольких последующих веков, нареченных эпохой Молодых Королевств, возникло на краткий срок и кануло в небытие немало крошечных империй: Шигот, Мэйдагк, С'эелим, Илмиора и другие. А потом Земля и пространство над ней пришли в движение: на наковальне Судьбы ковались жребии людей и богов, повсюду бушевали ужасные войны и творились великие дела. В те годы мир узнал много славных воинов.
Главным же героем тех лет был Эльрик, последний правитель Мельнибонэ, владелец испещренного рунами Черного Клинка — Бурезова.
Впрочем, вряд ли стоит величать Эльрика героем, ибо не кто иной, как он предал свой род и возглавил войско Морских Владык, которое двинулось на Иммрир с территории Молодых Королевств. Битва закончилась разрушением города и гибелью нападавших. Однако Эльрика вела тогда рука Судьбы, хотя он долгие годы об этом и не подозревал. Эльрик Мельнибонэйский, гордый принц уничтоженной империи, последний правитель вымирающей расы, стал бродягой. При звуке его имени сердца жителей Молодых Королевств преисполнялись ужасом и ненавистью. Эльрик с Черным Мечом, колдун, убийца родичей и разрушитель своего дома, ведать не ведал о направлявшей его Судьбе…
…Жил когда-то в Пэн-Тэнге некий чародей, которого звали Телеб К'аэрна. Эльрик, всегда готовый отомстить за любую обиду (что причинило ему самому и другим немало горя), этого чародея ненавидел. На протяжении трех лет он тщетно гонялся за Телебом и наконец настиг его в Бакшаане, городе, что превосходил богатством все остальные поселения Северо-Востока. Именно в роскоши Бакшаана К'аэрна обрел свой последний приют.
Коренастый и рыжеволосый Хмурник, спутник Эльрика, хотел двинуться на юго-восток, в мирные земли Илмиоры, однако принца влекло на Южный континент. Там он провел зиму, проматывая в городах Аргимилиара остатки своих сокровищ и безуспешно стараясь забыться.
Из «Хроники Черного Клинка»
Глава 1
Чалал считался самым красивым из всех городов Молодых Королевств. Некоторые даже говорили, что он ровня Имрриру, призрачному городу Мельнибонэ, но те, кому довелось побывать в обоих, находили красоту Чалала более человечной.
Город Чалал раскинулся на обеих берегах реки Ча, стремившей свои воды через страну Пикарейд, правители которой, как повелось с их родоначальника, Морнира Первого, были не только королями, но и покровителями искусств. Широкие улицы города заполняли монументы и статуи. Ни один из домов не был похож на другие. В солнечный день глаза слепили блики солнца на белом мраморе, шлифованном граните и алебастре стен. Величайшие мастера Молодых Королевств вложили душу в создание чудесных парков и садов, фонтанов, скверов и лабиринтов. Чалал был величайшим из сокровищ Пикарейда, и страна долго отказывала себе во всем ради его творения.
Как-то весной в Чалале появились двое странного вида людей. Они медленно ехали по отделанной мрамором и ляпис-лазурью набережной реки на своих усталых шазарианских лошадях. Один, очень высокий, белокожий, с красными глазами и молочного цвета волосами, был перепоясан громадным мечом в ножнах. Второй, значительно ниже своего спутника, сардонически поглядывал по сторонам из-под копны рыжих волос. Он имел два меча, первый из которых был длинным и кривым, тогда как другой напоминал своим размером кинжал.
Люди эти явно прибыли издалека: одежды их запылились, лица несли следы усталости. Они были похожи на неудачливых купцов или на ландскнехтов, потерявших свою армию. Но горожане, видевшие их, узнали высокого человека и догадались, кто его спутник. А узнав, вряд ли обрадовались: об Эльрике Мельнибонэйском ходила дурная слава. Молва нарекла его убийцей, предателем и грабителем родичей, приносящим с собою лишь ужас и смерть.
Горожанин, которого путники встретили у одного из чудесных мостов через Ча, не пытался скрыть испуг и враждебность. Хмурник из Элуэра рассмеялся:
— По-моему, наше появление не вызывает особой радости, Эльрик.
Эльрик пожал плечами; на лице его появилась слабая улыбка.
— Можно ли их винить в том, что они желают покоя для своего города?
Запыленное лицо Хмурника исказила усмешка.
— А может, они заплатят нам, чтобы мы убрались отсюда? Из-за твоей расточительности наши кошельки пусты, как желудок голодной коровы. А в Чалале, говорят, есть такое правило: любой путник должен уплатить налог за лицезрение всей здешней красоты.
— Им придется потрудиться, чтобы получить налог с нас. Давай-ка поищем приют вон за тем мостом.
Лошади затрусили по гранитному мосту, украшенному статуями героев Пикарейда.
Вдруг Хмурник показал рукой вперед. К мосту мчались несколько всадников в сверкающих доспехах. На предводителе был шлем с алым плюмажем, забрало скрывало лицо. Эльрик со спутником направили своих лошадей в сторону, уступая дорогу. Предводитель отряда поблагодарил их, подняв руку в салюте, но вдруг, резко обернувшись, бросил взгляд на Эльрика. Всадники промчались по мосту и поскакали дальше по широкой улице, обсаженной каштанами, листья которых приветствовали весну.
— Должно быть, этот рыцарь видел тебя раньше, — заметил Хмурник. — Судя по оружию, он не из Чалала. Только бы он не оказался одним из тех, кто имеет на тебя зуб.
— Да, таких много, — беззаботно согласился Эльрик, — правда, никому еще не удалось отомстить мне.
— Глупцы, ведь у тебя Черный Меч. Они долго искали постоялый двор, но нигде их не приняли даже на ночь. В Чалале без тугого кошелька лучше было не появляться. Наступила ночь. Хмурник стал еще более угрюм. Наконец Эльрик спешился и подвел лошадь к огромному мраморному монументу, возвышавшемуся над лужайкой белых цветов. Лошадь принялась щипать цветы, а Эльрик уселся на землю, опершись спиной о пьедестал. — Я буду спать здесь. Ночь довольно теплая. — Завернувшись в свой потрепанный плащ, он закрыл глаза.
Хмурник повернул коня и поскакал к реке. Эльрик проснулся от холода. Облака закрыли луну, и в двух шагах уже ничего не было видно. Он встал и потянулся. Вдруг в ночи вспыхнули огоньки, около дюжины, и все они быстро приближались. Скоро Эльрик увидел фонари в руках всадников, одетых в кожаные короткие куртки и такие же шапочки. Кроме фонарей, у всадников были круглые щиты, мечи и пики.
Командир отряда взглянул на Эльрика, лицо которого скрывал капюшон.
— Что ты здесь делаешь, чужестранец?
— Пытаюсь заснуть, — отозвался Эльрик. — Но холод ночи и твое появление помешали мне.
— А почему ты не остановился на постоялом дворе?
— Это мне не по карману.
— А заплатил ли ты Налог Путника?
— Нет.
Воинственное лицо капитана стражи посуровело.
— Значит, ты уже нарушил два из немногих законов Чалала.
— Не спорю. А теперь прошу тебя: иди своей дорогой, а я все же попытаюсь заснуть.
— Перед тобой капитан стражи, — угрюмо произнес собеседник Эльрика. — В мои обязанности входит взимать Налог Путника и задерживать бродяг, оскорбляющих своим видом взоры тех, кто приехал в Чалал любоваться его красотой.
— Лучше бы ты забыл про свои обязанности, — посоветовал Эльрик. — Мне наплевать на все законы мира, а уж тем более — на здешние.
— Клянусь Валсаком, ты поплатишься за свою наглость! Может, я и отпустил бы тебя, согласись ты уйти, но теперь…
Эльрик сбросил с плеч плащ и положил ладонь на рукоять Бурезова. Меч тихонько заурчал.
— Советую тебе исчезнуть, — хмуро произнес принц. — Если я выну этот клинок, ты наверняка умрешь.
Капитан стражи улыбнулся и махнул рукой в сторону своего отряда.
— Не будь глупцом, чужестранец. Если ты не окажешь сопротивления, наказание будет легким. Но если ты убьешь хотя бы одного, тебя ждет пожизненная каторга в каменоломнях.
— Если этот клинок появится на свет, то смерть настигнет вас всех, — перебил его Эльрик. — Знай, перед тобой Эльрик, принц Мельнибонэйский, и в руках у него Черный Клинок!
Багровое лицо капитана побледнело. Но отступить он уже не мог:
— Кто бы ты ни был, я должен выполнить свой долг. Эй, стража!..
— Что за перебранка? Капитан, ты понимаешь, что обращаешься к моему другу принцу Эльрику?
Капитан с видимым облегчением обернулся к внезапно появившемуся всаднику. Это был рыцарь лет сорока, с квадратным лицом, в сверкающих доспехах, полуприкрытых белым плащом, в шлеме с алым плюмажем. Тот самый, которому Эльрик уступил дорогу на мосту.
— Он не заплатил Налог Путника, господин, — произнес капитан. — Поэтому я обязан…
Всадник отцепил от пояса небольшой кошелек и швырнул его на землю.
— Здесь нужная сумма, да и кое-что сверх того. Капитан нагнулся и поднял кошелек:
— Благодарю, господин. Пошли, ребята! Стражники канули в темноту, оставив Эльрика одного с незнакомцем.
— Благодарю тебя, — сказал Эльрик. — У меня не было никакого желания убивать их.
— Сочту за честь предложить тебе кров в своем доме.
— Я не из тех, кто просит милостыню.
— Я знаю, принц. Это я прошу твоей помощи. Вот уже несколько месяцев я ищу тебя.
— Что тебе нужно от меня?
— Может, ты позволишь мне рассказать об этом за столом в доме, который я снял в Чалале? Это недалеко отсюда.
Помедлив, принц согласился. Он вскочил в седло, и двое всадников тронулись в путь. Вскоре они достигли здания, окруженного низкой стеной, заросшей виноградной лозой и плющом. Проехав через ворота, они очутились во дворе; грум принял коней. Войдя в дом, они прошли коротким коридором и очутились в теплой хорошо освещенной комнате, где уже стоял накрытый стол. Почувствовав запах горячей пищи, Эльрик осознал, насколько он проголодался. За столом уже сидел человек. Увидев Эльрика, он ухмыльнулся и встал.
— Хмурник!
— Привет, Эльрик. Слуги этого господина сказали, что я найду тебя здесь. Однако жду я уже целый час! Когда гости уселись, хозяин произнес:
— Позвольте назвать и свое имя, принц: я герцог Эван Эстран из Старого Хролмара, что в Вилмире.
— Я слышал о тебе, — Эльрик налег на салат, принесенный слугой. Герцог Эван Эстран был известен как искатель приключений. — Мне рассказывали о твоих странствиях.
Герцог Эван улыбнулся.
— Да, я жил в твоем Мельнибонэ, а на востоке добирался до родных краев мастера Хмурника — Элуэра и Неизвестных Королевств. Я бывал в Миирхне, где живут Крылатые Люди, доходил до Края Света и надеюсь, что однажды загляну и за Край. Но никогда я не пересекал Кипучего Моря и знаю лишь узенькую полоску побережья Западного Континента, которая не имеет названия. Кажется, ты там бывал?
— Один раз, когда Морские Владыки собирались в свой роковой поход.
Эльрик бросил взгляд на Хмурника, лицо которого вдруг напряглось и стало тревожным.
— Ты никогда не бывал в глубине Западного Континента? — продолжал свои расспросы герцог Эван.
— Нет.
— Но как ты знаешь, есть свидетельства, что твои предки пришли в наш мир именно оттуда.
— Свидетельства? Несколько ветхих легенд, вот и все.
— Одна из этих легенд рассказывает о городе, который старше призрачного Иммрира, но существует до сих пор в непроходимых лесах на западе.
— Ты имеешь в виду Р'лин К'рен A'a? — Эльрик попытался изобразить безразличие.
— Да. Странное название. И странно ты его произнес…
— Оно означает «Где встречаются Высшие». Это древний язык Мельнибонэ. Но города нет.
— Есть. На карте, которую мне удалось раздобыть.
Неторопливо, разжевав мясо, Эльрик проглотил кусок.
— Несомненно, это фальшивка.
— Возможно. Ты помнишь что-нибудь еще из легенды о Р'лин К'рен A'a?
— Еще я слышал про Обреченного на Жизнь, — Эльрик отодвинул тарелку и налил себе вина. — Говорят, будто город получил свое название из-за того, что однажды там собрались Владыки Вышних Миров, чтобы обсудить правила Космической Битвы. Их разговор подслушал один из жителей города, который остался в нем, когда другие в страхе бежали. Когда Владыки обнаружили его, то в наказание присудили ему вечную жизнь и устрашающее знание…
— Я тоже слышал эту историю. Но больше всего меня заинтересовало, что обитатели Р'лин К'рен A'a так никогда и не вернулись в свой город. Вместо этого они двинулись на север и пересекли море. Некоторые осели на острове, который мы теперь называем Колдовским; а других сильным штормом занесло на большой остров, населенный драконами, — на Мельнибонэ.
— И ты хочешь проверить, правда ли это. Значит, твой интерес — просто любопытство книгочея?
— Отчасти. Но основная причина, скажем так, более прозаическая. Твои предки оставили там громадные сокровища. Они бросили даже идола Эриоха, Владыки Хаоса, — чудовищную статую, вырезанную из яшмы, глаза которой — два огромных драгоценных камня, равных которым по величине и чистоте нет. Камни из другой плоскости бытия. Говорят, они способны открыть многие тайны Вышних Миров, поднять занавес над прошлым и будущим, указать дорогу в инобытие…
— У всех народов есть подобные легенды.
— Но Мельнибонэйцы — особая раса! Ты ведь прекрасно знаешь, что они не совсем люди. Силы их велики, знания безмерны.
— Все это было давно, — перебил Эльрик. — У меня нет ни подобных сил, ни обширных знаний. Я лишь частичка былого.
— Я искал тебя в Бакшаане и позднее в Джадмере не для того, чтобы ты подтвердил услышанное мной. Мне нужен был единственный человек, который способен стать моим спутником в поисках истины.
Эльрик осушил кубок с вином.
— Из того, что мне довелось слышать о герцоге Эване, он не тот человек, которому нужна поддержка. — Герцог Эван рассмеялся снова.
— Я пошел один в Элуэр, когда мои люди бросили меня в Плачущей Пустыне. Я мало чего боюсь на этом свете, принц. Но в живых я оставался потому, что всегда тщательно готовил свои предприятия. В этом путешествии я могу столкнуться с опасностями, которые мне не по плечу, — колдовством, например. Мне нужен союзник, имеющий опыт подобных схваток. Ты ведь такой же бродяга, как и я, принц Эльрик. Если бы не твоя склонность странствовать, твой кузен вряд ли бы захватил в твое отсутствие Рубиновый Престол Мельнибонэ…
— Хватит, — с горечью произнес Эльрик. — Где карта?
— Ты отправишься со мной?
— Покажи карту.
Герцог вытащил из кармана платья свиток.
— Где ты ее взял?
— На Мельнибонэ.
— Ты недавно был там? — Эльрик почувствовал нарастающий гнев. Эван поднял руку.
— Многие бродят по развалинам Иммрира, милорд. Многие ищут сокровища. Я же искал знания. Я обнаружил ларец, запечатанный так, словно он должен был храниться вечно. В том ларце оказалась карта.
Герцог развернул свиток. Эльрик узнал язык — древний Высший Язык Мельнибонэ. Это была карта части Западного Континента. Территории, изображенной на ней, он не видел ни на одной другой карте. Большая река проникала, извиваясь, в глубь материка миль на сто или даже больше. Судя по рисунку, река эта проходила через лес и разветвлялась на два рукава, которые впоследствии соединялись снова. На островке между двумя рукавами черной краской был нарисован кружок. Возле него затейливым древним шрифтом было начертано: Р'лин К'рен A'a.
Эльрик внимательно разглядывал свиток. На фальшивку не похоже.
— Больше там ничего не нашли? — спросил он.
— Свиток тоже был запечатан, и из его печати мы извлекли вот это, — герцог Эван протянул Эльрику небольшой рубин такого густого красного цвета, что сперва он показался Эльрику черным, но, повернув камень так, чтобы на него падал свет, принц увидел в центре рубина рисунок идола и узнал его. Он нахмурился, затем произнес:
— Я соглашаюсь на твое предложение, герцог Эван. Можешь ты мне оставить этот камень?
— Ты знаешь, что это такое?
— Нет. Но, похоже, могу выяснить.
— Ну что ж, бери. Себе я оставлю карту.
— Когда ты предполагаешь отплыть?
— На побережье отправимся завтра. Мой корабль готов. Мы двинемся вдоль южного берега в Кипучее Море.
— Немногие вернулись из плавания по тем водам, — пробормотал с иронией Эльрик. Он поглядел на Хмурника: взгляд того умолял не соглашаться на предложение герцога. Эльрик улыбнулся приятелю.
— Это приключение как раз по мне. Хмурник с несчастным видом пожал плечами.
Город Чалал раскинулся на обеих берегах реки Ча, стремившей свои воды через страну Пикарейд, правители которой, как повелось с их родоначальника, Морнира Первого, были не только королями, но и покровителями искусств. Широкие улицы города заполняли монументы и статуи. Ни один из домов не был похож на другие. В солнечный день глаза слепили блики солнца на белом мраморе, шлифованном граните и алебастре стен. Величайшие мастера Молодых Королевств вложили душу в создание чудесных парков и садов, фонтанов, скверов и лабиринтов. Чалал был величайшим из сокровищ Пикарейда, и страна долго отказывала себе во всем ради его творения.
Как-то весной в Чалале появились двое странного вида людей. Они медленно ехали по отделанной мрамором и ляпис-лазурью набережной реки на своих усталых шазарианских лошадях. Один, очень высокий, белокожий, с красными глазами и молочного цвета волосами, был перепоясан громадным мечом в ножнах. Второй, значительно ниже своего спутника, сардонически поглядывал по сторонам из-под копны рыжих волос. Он имел два меча, первый из которых был длинным и кривым, тогда как другой напоминал своим размером кинжал.
Люди эти явно прибыли издалека: одежды их запылились, лица несли следы усталости. Они были похожи на неудачливых купцов или на ландскнехтов, потерявших свою армию. Но горожане, видевшие их, узнали высокого человека и догадались, кто его спутник. А узнав, вряд ли обрадовались: об Эльрике Мельнибонэйском ходила дурная слава. Молва нарекла его убийцей, предателем и грабителем родичей, приносящим с собою лишь ужас и смерть.
Горожанин, которого путники встретили у одного из чудесных мостов через Ча, не пытался скрыть испуг и враждебность. Хмурник из Элуэра рассмеялся:
— По-моему, наше появление не вызывает особой радости, Эльрик.
Эльрик пожал плечами; на лице его появилась слабая улыбка.
— Можно ли их винить в том, что они желают покоя для своего города?
Запыленное лицо Хмурника исказила усмешка.
— А может, они заплатят нам, чтобы мы убрались отсюда? Из-за твоей расточительности наши кошельки пусты, как желудок голодной коровы. А в Чалале, говорят, есть такое правило: любой путник должен уплатить налог за лицезрение всей здешней красоты.
— Им придется потрудиться, чтобы получить налог с нас. Давай-ка поищем приют вон за тем мостом.
Лошади затрусили по гранитному мосту, украшенному статуями героев Пикарейда.
Вдруг Хмурник показал рукой вперед. К мосту мчались несколько всадников в сверкающих доспехах. На предводителе был шлем с алым плюмажем, забрало скрывало лицо. Эльрик со спутником направили своих лошадей в сторону, уступая дорогу. Предводитель отряда поблагодарил их, подняв руку в салюте, но вдруг, резко обернувшись, бросил взгляд на Эльрика. Всадники промчались по мосту и поскакали дальше по широкой улице, обсаженной каштанами, листья которых приветствовали весну.
— Должно быть, этот рыцарь видел тебя раньше, — заметил Хмурник. — Судя по оружию, он не из Чалала. Только бы он не оказался одним из тех, кто имеет на тебя зуб.
— Да, таких много, — беззаботно согласился Эльрик, — правда, никому еще не удалось отомстить мне.
— Глупцы, ведь у тебя Черный Меч. Они долго искали постоялый двор, но нигде их не приняли даже на ночь. В Чалале без тугого кошелька лучше было не появляться. Наступила ночь. Хмурник стал еще более угрюм. Наконец Эльрик спешился и подвел лошадь к огромному мраморному монументу, возвышавшемуся над лужайкой белых цветов. Лошадь принялась щипать цветы, а Эльрик уселся на землю, опершись спиной о пьедестал. — Я буду спать здесь. Ночь довольно теплая. — Завернувшись в свой потрепанный плащ, он закрыл глаза.
Хмурник повернул коня и поскакал к реке. Эльрик проснулся от холода. Облака закрыли луну, и в двух шагах уже ничего не было видно. Он встал и потянулся. Вдруг в ночи вспыхнули огоньки, около дюжины, и все они быстро приближались. Скоро Эльрик увидел фонари в руках всадников, одетых в кожаные короткие куртки и такие же шапочки. Кроме фонарей, у всадников были круглые щиты, мечи и пики.
Командир отряда взглянул на Эльрика, лицо которого скрывал капюшон.
— Что ты здесь делаешь, чужестранец?
— Пытаюсь заснуть, — отозвался Эльрик. — Но холод ночи и твое появление помешали мне.
— А почему ты не остановился на постоялом дворе?
— Это мне не по карману.
— А заплатил ли ты Налог Путника?
— Нет.
Воинственное лицо капитана стражи посуровело.
— Значит, ты уже нарушил два из немногих законов Чалала.
— Не спорю. А теперь прошу тебя: иди своей дорогой, а я все же попытаюсь заснуть.
— Перед тобой капитан стражи, — угрюмо произнес собеседник Эльрика. — В мои обязанности входит взимать Налог Путника и задерживать бродяг, оскорбляющих своим видом взоры тех, кто приехал в Чалал любоваться его красотой.
— Лучше бы ты забыл про свои обязанности, — посоветовал Эльрик. — Мне наплевать на все законы мира, а уж тем более — на здешние.
— Клянусь Валсаком, ты поплатишься за свою наглость! Может, я и отпустил бы тебя, согласись ты уйти, но теперь…
Эльрик сбросил с плеч плащ и положил ладонь на рукоять Бурезова. Меч тихонько заурчал.
— Советую тебе исчезнуть, — хмуро произнес принц. — Если я выну этот клинок, ты наверняка умрешь.
Капитан стражи улыбнулся и махнул рукой в сторону своего отряда.
— Не будь глупцом, чужестранец. Если ты не окажешь сопротивления, наказание будет легким. Но если ты убьешь хотя бы одного, тебя ждет пожизненная каторга в каменоломнях.
— Если этот клинок появится на свет, то смерть настигнет вас всех, — перебил его Эльрик. — Знай, перед тобой Эльрик, принц Мельнибонэйский, и в руках у него Черный Клинок!
Багровое лицо капитана побледнело. Но отступить он уже не мог:
— Кто бы ты ни был, я должен выполнить свой долг. Эй, стража!..
— Что за перебранка? Капитан, ты понимаешь, что обращаешься к моему другу принцу Эльрику?
Капитан с видимым облегчением обернулся к внезапно появившемуся всаднику. Это был рыцарь лет сорока, с квадратным лицом, в сверкающих доспехах, полуприкрытых белым плащом, в шлеме с алым плюмажем. Тот самый, которому Эльрик уступил дорогу на мосту.
— Он не заплатил Налог Путника, господин, — произнес капитан. — Поэтому я обязан…
Всадник отцепил от пояса небольшой кошелек и швырнул его на землю.
— Здесь нужная сумма, да и кое-что сверх того. Капитан нагнулся и поднял кошелек:
— Благодарю, господин. Пошли, ребята! Стражники канули в темноту, оставив Эльрика одного с незнакомцем.
— Благодарю тебя, — сказал Эльрик. — У меня не было никакого желания убивать их.
— Сочту за честь предложить тебе кров в своем доме.
— Я не из тех, кто просит милостыню.
— Я знаю, принц. Это я прошу твоей помощи. Вот уже несколько месяцев я ищу тебя.
— Что тебе нужно от меня?
— Может, ты позволишь мне рассказать об этом за столом в доме, который я снял в Чалале? Это недалеко отсюда.
Помедлив, принц согласился. Он вскочил в седло, и двое всадников тронулись в путь. Вскоре они достигли здания, окруженного низкой стеной, заросшей виноградной лозой и плющом. Проехав через ворота, они очутились во дворе; грум принял коней. Войдя в дом, они прошли коротким коридором и очутились в теплой хорошо освещенной комнате, где уже стоял накрытый стол. Почувствовав запах горячей пищи, Эльрик осознал, насколько он проголодался. За столом уже сидел человек. Увидев Эльрика, он ухмыльнулся и встал.
— Хмурник!
— Привет, Эльрик. Слуги этого господина сказали, что я найду тебя здесь. Однако жду я уже целый час! Когда гости уселись, хозяин произнес:
— Позвольте назвать и свое имя, принц: я герцог Эван Эстран из Старого Хролмара, что в Вилмире.
— Я слышал о тебе, — Эльрик налег на салат, принесенный слугой. Герцог Эван Эстран был известен как искатель приключений. — Мне рассказывали о твоих странствиях.
Герцог Эван улыбнулся.
— Да, я жил в твоем Мельнибонэ, а на востоке добирался до родных краев мастера Хмурника — Элуэра и Неизвестных Королевств. Я бывал в Миирхне, где живут Крылатые Люди, доходил до Края Света и надеюсь, что однажды загляну и за Край. Но никогда я не пересекал Кипучего Моря и знаю лишь узенькую полоску побережья Западного Континента, которая не имеет названия. Кажется, ты там бывал?
— Один раз, когда Морские Владыки собирались в свой роковой поход.
Эльрик бросил взгляд на Хмурника, лицо которого вдруг напряглось и стало тревожным.
— Ты никогда не бывал в глубине Западного Континента? — продолжал свои расспросы герцог Эван.
— Нет.
— Но как ты знаешь, есть свидетельства, что твои предки пришли в наш мир именно оттуда.
— Свидетельства? Несколько ветхих легенд, вот и все.
— Одна из этих легенд рассказывает о городе, который старше призрачного Иммрира, но существует до сих пор в непроходимых лесах на западе.
— Ты имеешь в виду Р'лин К'рен A'a? — Эльрик попытался изобразить безразличие.
— Да. Странное название. И странно ты его произнес…
— Оно означает «Где встречаются Высшие». Это древний язык Мельнибонэ. Но города нет.
— Есть. На карте, которую мне удалось раздобыть.
Неторопливо, разжевав мясо, Эльрик проглотил кусок.
— Несомненно, это фальшивка.
— Возможно. Ты помнишь что-нибудь еще из легенды о Р'лин К'рен A'a?
— Еще я слышал про Обреченного на Жизнь, — Эльрик отодвинул тарелку и налил себе вина. — Говорят, будто город получил свое название из-за того, что однажды там собрались Владыки Вышних Миров, чтобы обсудить правила Космической Битвы. Их разговор подслушал один из жителей города, который остался в нем, когда другие в страхе бежали. Когда Владыки обнаружили его, то в наказание присудили ему вечную жизнь и устрашающее знание…
— Я тоже слышал эту историю. Но больше всего меня заинтересовало, что обитатели Р'лин К'рен A'a так никогда и не вернулись в свой город. Вместо этого они двинулись на север и пересекли море. Некоторые осели на острове, который мы теперь называем Колдовским; а других сильным штормом занесло на большой остров, населенный драконами, — на Мельнибонэ.
— И ты хочешь проверить, правда ли это. Значит, твой интерес — просто любопытство книгочея?
— Отчасти. Но основная причина, скажем так, более прозаическая. Твои предки оставили там громадные сокровища. Они бросили даже идола Эриоха, Владыки Хаоса, — чудовищную статую, вырезанную из яшмы, глаза которой — два огромных драгоценных камня, равных которым по величине и чистоте нет. Камни из другой плоскости бытия. Говорят, они способны открыть многие тайны Вышних Миров, поднять занавес над прошлым и будущим, указать дорогу в инобытие…
— У всех народов есть подобные легенды.
— Но Мельнибонэйцы — особая раса! Ты ведь прекрасно знаешь, что они не совсем люди. Силы их велики, знания безмерны.
— Все это было давно, — перебил Эльрик. — У меня нет ни подобных сил, ни обширных знаний. Я лишь частичка былого.
— Я искал тебя в Бакшаане и позднее в Джадмере не для того, чтобы ты подтвердил услышанное мной. Мне нужен был единственный человек, который способен стать моим спутником в поисках истины.
Эльрик осушил кубок с вином.
— Из того, что мне довелось слышать о герцоге Эване, он не тот человек, которому нужна поддержка. — Герцог Эван рассмеялся снова.
— Я пошел один в Элуэр, когда мои люди бросили меня в Плачущей Пустыне. Я мало чего боюсь на этом свете, принц. Но в живых я оставался потому, что всегда тщательно готовил свои предприятия. В этом путешествии я могу столкнуться с опасностями, которые мне не по плечу, — колдовством, например. Мне нужен союзник, имеющий опыт подобных схваток. Ты ведь такой же бродяга, как и я, принц Эльрик. Если бы не твоя склонность странствовать, твой кузен вряд ли бы захватил в твое отсутствие Рубиновый Престол Мельнибонэ…
— Хватит, — с горечью произнес Эльрик. — Где карта?
— Ты отправишься со мной?
— Покажи карту.
Герцог вытащил из кармана платья свиток.
— Где ты ее взял?
— На Мельнибонэ.
— Ты недавно был там? — Эльрик почувствовал нарастающий гнев. Эван поднял руку.
— Многие бродят по развалинам Иммрира, милорд. Многие ищут сокровища. Я же искал знания. Я обнаружил ларец, запечатанный так, словно он должен был храниться вечно. В том ларце оказалась карта.
Герцог развернул свиток. Эльрик узнал язык — древний Высший Язык Мельнибонэ. Это была карта части Западного Континента. Территории, изображенной на ней, он не видел ни на одной другой карте. Большая река проникала, извиваясь, в глубь материка миль на сто или даже больше. Судя по рисунку, река эта проходила через лес и разветвлялась на два рукава, которые впоследствии соединялись снова. На островке между двумя рукавами черной краской был нарисован кружок. Возле него затейливым древним шрифтом было начертано: Р'лин К'рен A'a.
Эльрик внимательно разглядывал свиток. На фальшивку не похоже.
— Больше там ничего не нашли? — спросил он.
— Свиток тоже был запечатан, и из его печати мы извлекли вот это, — герцог Эван протянул Эльрику небольшой рубин такого густого красного цвета, что сперва он показался Эльрику черным, но, повернув камень так, чтобы на него падал свет, принц увидел в центре рубина рисунок идола и узнал его. Он нахмурился, затем произнес:
— Я соглашаюсь на твое предложение, герцог Эван. Можешь ты мне оставить этот камень?
— Ты знаешь, что это такое?
— Нет. Но, похоже, могу выяснить.
— Ну что ж, бери. Себе я оставлю карту.
— Когда ты предполагаешь отплыть?
— На побережье отправимся завтра. Мой корабль готов. Мы двинемся вдоль южного берега в Кипучее Море.
— Немногие вернулись из плавания по тем водам, — пробормотал с иронией Эльрик. Он поглядел на Хмурника: взгляд того умолял не соглашаться на предложение герцога. Эльрик улыбнулся приятелю.
— Это приключение как раз по мне. Хмурник с несчастным видом пожал плечами.
Глава 2
Берег Лормира исчез в теплом тумане. Вилмирианская шхуна, грациозно разрезая носом волны, двинулась на запад, к Кипучему Морю.
Однажды Эльрик уже видел его: тогда он пролетал над ним на птице, сделанной из золота, серебра и меди, разыскивая мрачный остров, на котором стоял волшебный дворец Эшаналуна — дворец Майшеллы. Сейчас, стоя на полуюте и глядя на клубящийся впереди туман, Эльрик старался не думать о Майшелле, не вспоминать былых чувств. Он отер пот с лица, повернулся и увидел встревоженное лицо Хмурника.
— Потерпи меня еще, мастер Хмурник. Твои опасения всегда оправданны, однако я не обращаю на них внимания. Интересно, почему?
Хмурник мрачным взглядом окинул туго натянутые паруса шхуны.
— Потому что ты ищешь опасности, как другие ищут любви или выпивки, — ведь в опасностях ты забываешься.
— Да? Немногие же из тех опасностей, которым мы вместе смотрели в лицо, помогли мне забыться. Скорее они укрепили мою память, изменили мою скорбь. — Эльрик глубоко, с печалью, вздохнул. — Я иду за опасностью, потому что думаю, будто там может скрываться ответ, причина всей этой трагедии. И в то же время я знаю, что ответа мне не найти.
— Тем не менее ты ведь за ним и плывешь в Р'лин К'рен А'а? Найти его у своих далеких предков?
— Этот город — миф. Даже если карта не врет, мы обнаружим лишь развалины. Имррир простоял десять тысяч лет, а основан был по крайней мере через два века после того, как мой народ перебрался на Мельнибонэ. Время расправилось с Р'лин К'рен А'а.
— А Яшмовый Идол?
— Если статуя и существовала, за прошедшие сотни веков она наверняка разрушилась.
— А Обреченный на Жизнь?
— Легенда.
— Но ты надеешься, что если все обстоит так, как утверждает герцог Эван…
— Нет, Хмурник, я боюсь, что все обстоит так.
Ветер дул порывами, и шхуна продвигалась медленно. Духота нарастала. Команда опасливо переговаривалась; на лицах матросов застыл испуг. Только герцог Эван как будто сохранил присутствие духа. Он призывал своих людей приободриться, обещая всем скорое богатство. Матросы приготовили весла и разделись, чтобы удобнее было грести.
Море пузырилось и ревело вокруг корабля; туман затруднял видимость, и держать курс приходилось по грубым навигационным инструментам. Однажды из моря выскочила какая-то зеленая тварь: она поглядела на корабль и рухнула обратно в воду.
Путники мало ели и мало спали; Эльрик практически не уходил с полуюта. Хмурник молчаливо терпел удушающую жару; герцог Эван поспевал везде, подбадривая людей, и, казалось, не испытывал особого неудобства.
— В конце концов, — сказал он Хмурнику, — мы ведь пересекаем только залив этого моря. Попробуй представить, что происходит в центре.
— Нет уж, хватит с меня и этого. Мне кажется, я сварюсь заживо к концу дня. Эван ухмыльнулся.
— Выше нос, мастер Хмурник. Если верить моим картам, то через пару дней мы очутимся у берегов Западного Континента.
— Мне от этого будет не легче, — пробормотал Хмурник и отправился искать свою каюту.
Но скоро море стало менее неистовым, туман начал рассеиваться, жара чуть спала — и наконец судно очутилось в спокойных водах, под голубым небом, на котором сверкало золотое солнце. Команда повеселела. На маленьком песчаном островке, где похоронили троих, не выдержавших испытания, матросы обнаружили фрукты и родничок. Герцог Эван позвал Эльрика к себе в каюту и показал ему древнюю карту.
— Гляди. Вот здесь наш островок. Еще три дня, и мы окажемся в устье реки. Эльрик кивнул.
— Разумнее будет остаться ненадолго здесь и полностью восстановить силы. Должны быть какие-то причины того, что никто в течение веков не пытался пройти через тот лес.
— Там наверняка дикари, кое-кто утверждал даже, что они не люди. Убежден, что с этим препятствием мы справимся. Но сделаем так, как ты предлагаешь.
На четвертый день их стоянки у острова задул сильный восточный ветер, и решено было поднять якорь. Шхуна резво двинулась вперед, команда увидела в этом добрый знак.
— Глупцы, — заявил Хмурник, стоя рядом с Эльриком на носу корабля. — Придет время, когда они пожелают оказаться снова в Кипучем Море, лишь бы подальше от тех мест. Это путешествие не принесет выгоды никому из нас, Эльрик. Пусть даже мы отыщем все сокровища Р'лин К'рен А'а.
Эльрик не ответил. Его захлестнули воспоминания. Его отец и мать были последними законными правителями Светлой Империи — гордые, беспечные, жестокие. Они лелеяли надежду, что их сын восстановит былую славу Мельнибонэ. Вместо этого он уничтожил последние остатки славы. Родители его, как и он сам, были лишними в новой эпохе, эпохе Молодых Королевств, но отказывались признать это. Путешествие на Западный Континент, на землю предков, имело для Эльрика особый смысл. Там не было новых народов. Континент ничуть не изменился с тех пор, как жители покинули Р'лин К'рен А'а. Лес — это тот же лес, по которому бродили его предки, земля — та же земля, что дала рождение его расе, сплавив в единое целое характер народа, его мрачные развлечения, его печальные искусства и темные восторги. Чувствовали ли предки эту агонию, эту безысходность от одного лишь горького знания, что существование не имеет смысла, цели, надежды? Эльрик знал, что многие интеллектуалы Молодых Королевств жалеют могучий народ Мельнибонэ — жалеют, как юродивых. Но если они были юродивыми и если они обрушили на мир безумие, длившееся сотню веков, зачем они сделали это? Возможно, Р'лин К'рен А'а позволит разгадать тайну, скрываемую лесом и глубокой рекой, издавна несущей свои воды. Может быть, там наконец он найдет покой.
Эльрик провел пятерней по своим мелочнобелым волосам; взгляд его алых глаз выразил муку. Он последний в своем роду — и ни на кого не похожий. Хмурник ошибался. Эльрик знал, что все сущее имеет свою противоположность. В войне он сможет найти мир. И, естественно, в мире таится битва. Почему-то больше всего истины — в парадоксах. Поэтому процветают философы и прорицатели. В совершенном мире для них не нашлось бы места. В мире несовершенном тайны всегда неразрешимы, и потому всегда есть большой выбор решений.
На утро третьего дня показался берег. Пройдя мимо песчаных отмелей, шхуна бросила якорь в устье темной безымянной реки.
Однажды Эльрик уже видел его: тогда он пролетал над ним на птице, сделанной из золота, серебра и меди, разыскивая мрачный остров, на котором стоял волшебный дворец Эшаналуна — дворец Майшеллы. Сейчас, стоя на полуюте и глядя на клубящийся впереди туман, Эльрик старался не думать о Майшелле, не вспоминать былых чувств. Он отер пот с лица, повернулся и увидел встревоженное лицо Хмурника.
— Потерпи меня еще, мастер Хмурник. Твои опасения всегда оправданны, однако я не обращаю на них внимания. Интересно, почему?
Хмурник мрачным взглядом окинул туго натянутые паруса шхуны.
— Потому что ты ищешь опасности, как другие ищут любви или выпивки, — ведь в опасностях ты забываешься.
— Да? Немногие же из тех опасностей, которым мы вместе смотрели в лицо, помогли мне забыться. Скорее они укрепили мою память, изменили мою скорбь. — Эльрик глубоко, с печалью, вздохнул. — Я иду за опасностью, потому что думаю, будто там может скрываться ответ, причина всей этой трагедии. И в то же время я знаю, что ответа мне не найти.
— Тем не менее ты ведь за ним и плывешь в Р'лин К'рен А'а? Найти его у своих далеких предков?
— Этот город — миф. Даже если карта не врет, мы обнаружим лишь развалины. Имррир простоял десять тысяч лет, а основан был по крайней мере через два века после того, как мой народ перебрался на Мельнибонэ. Время расправилось с Р'лин К'рен А'а.
— А Яшмовый Идол?
— Если статуя и существовала, за прошедшие сотни веков она наверняка разрушилась.
— А Обреченный на Жизнь?
— Легенда.
— Но ты надеешься, что если все обстоит так, как утверждает герцог Эван…
— Нет, Хмурник, я боюсь, что все обстоит так.
Ветер дул порывами, и шхуна продвигалась медленно. Духота нарастала. Команда опасливо переговаривалась; на лицах матросов застыл испуг. Только герцог Эван как будто сохранил присутствие духа. Он призывал своих людей приободриться, обещая всем скорое богатство. Матросы приготовили весла и разделись, чтобы удобнее было грести.
Море пузырилось и ревело вокруг корабля; туман затруднял видимость, и держать курс приходилось по грубым навигационным инструментам. Однажды из моря выскочила какая-то зеленая тварь: она поглядела на корабль и рухнула обратно в воду.
Путники мало ели и мало спали; Эльрик практически не уходил с полуюта. Хмурник молчаливо терпел удушающую жару; герцог Эван поспевал везде, подбадривая людей, и, казалось, не испытывал особого неудобства.
— В конце концов, — сказал он Хмурнику, — мы ведь пересекаем только залив этого моря. Попробуй представить, что происходит в центре.
— Нет уж, хватит с меня и этого. Мне кажется, я сварюсь заживо к концу дня. Эван ухмыльнулся.
— Выше нос, мастер Хмурник. Если верить моим картам, то через пару дней мы очутимся у берегов Западного Континента.
— Мне от этого будет не легче, — пробормотал Хмурник и отправился искать свою каюту.
Но скоро море стало менее неистовым, туман начал рассеиваться, жара чуть спала — и наконец судно очутилось в спокойных водах, под голубым небом, на котором сверкало золотое солнце. Команда повеселела. На маленьком песчаном островке, где похоронили троих, не выдержавших испытания, матросы обнаружили фрукты и родничок. Герцог Эван позвал Эльрика к себе в каюту и показал ему древнюю карту.
— Гляди. Вот здесь наш островок. Еще три дня, и мы окажемся в устье реки. Эльрик кивнул.
— Разумнее будет остаться ненадолго здесь и полностью восстановить силы. Должны быть какие-то причины того, что никто в течение веков не пытался пройти через тот лес.
— Там наверняка дикари, кое-кто утверждал даже, что они не люди. Убежден, что с этим препятствием мы справимся. Но сделаем так, как ты предлагаешь.
На четвертый день их стоянки у острова задул сильный восточный ветер, и решено было поднять якорь. Шхуна резво двинулась вперед, команда увидела в этом добрый знак.
— Глупцы, — заявил Хмурник, стоя рядом с Эльриком на носу корабля. — Придет время, когда они пожелают оказаться снова в Кипучем Море, лишь бы подальше от тех мест. Это путешествие не принесет выгоды никому из нас, Эльрик. Пусть даже мы отыщем все сокровища Р'лин К'рен А'а.
Эльрик не ответил. Его захлестнули воспоминания. Его отец и мать были последними законными правителями Светлой Империи — гордые, беспечные, жестокие. Они лелеяли надежду, что их сын восстановит былую славу Мельнибонэ. Вместо этого он уничтожил последние остатки славы. Родители его, как и он сам, были лишними в новой эпохе, эпохе Молодых Королевств, но отказывались признать это. Путешествие на Западный Континент, на землю предков, имело для Эльрика особый смысл. Там не было новых народов. Континент ничуть не изменился с тех пор, как жители покинули Р'лин К'рен А'а. Лес — это тот же лес, по которому бродили его предки, земля — та же земля, что дала рождение его расе, сплавив в единое целое характер народа, его мрачные развлечения, его печальные искусства и темные восторги. Чувствовали ли предки эту агонию, эту безысходность от одного лишь горького знания, что существование не имеет смысла, цели, надежды? Эльрик знал, что многие интеллектуалы Молодых Королевств жалеют могучий народ Мельнибонэ — жалеют, как юродивых. Но если они были юродивыми и если они обрушили на мир безумие, длившееся сотню веков, зачем они сделали это? Возможно, Р'лин К'рен А'а позволит разгадать тайну, скрываемую лесом и глубокой рекой, издавна несущей свои воды. Может быть, там наконец он найдет покой.
Эльрик провел пятерней по своим мелочнобелым волосам; взгляд его алых глаз выразил муку. Он последний в своем роду — и ни на кого не похожий. Хмурник ошибался. Эльрик знал, что все сущее имеет свою противоположность. В войне он сможет найти мир. И, естественно, в мире таится битва. Почему-то больше всего истины — в парадоксах. Поэтому процветают философы и прорицатели. В совершенном мире для них не нашлось бы места. В мире несовершенном тайны всегда неразрешимы, и потому всегда есть большой выбор решений.
На утро третьего дня показался берег. Пройдя мимо песчаных отмелей, шхуна бросила якорь в устье темной безымянной реки.
Глава 3
Наступил вечер. Тени деревьев удлинились. Из сумеречного леса доносились крики зверей и птиц. Воздух был пряным от лесных испарений. Эльрику не терпелось двинуться дальше. О сне — и обычно-то не очень желанном — теперь не было и речи. Эльрик недвижно стоял у борта, как будто ожидая какого-то события. Глаза его были полуприкрыты, и вряд ли он о чем-либо думал. Эльрику хотелось, чтобы лес поглотил его. Он мечтал стать одним целым с деревьями, с кустами, с лесным зверьем. Принц глубоко вдохнул пряный воздух, словно это могло помочь его желанию. Жужжание насекомых звало его в самую глубь древнего леса. Но он не шевельнулся, не смог ответить на зов. Наконец на палубу поднялся Хмурник. Он коснулся плеча Эльрика, позвал его, и принц безвольно сошел в свою каюту, завернулся в плащ и пролежал так всю ночь, прислушиваясь к голосу леса.
Утром следующего дня они подняли якорь и двинулись на веслах вверх по реке наперекор ленивому течению. Даже герцог Эван выглядел немного озабоченным. Путникам казалось, что солнечный свет остался позади вместе с морем. Ветви деревьев нависали над их головами, образуя огромный сумрачный туннель. Усыпанные яркими цветами лианы свешивались с ветвей и цеплялись за корабельные мачты. По деревьям шныряли похожие на крыс зверушки, с любопытством глазевшие на шхуну. Река сделала поворот, и море окончательно пропало из вида. Солнечные лучи иногда пробивались сквозь листву, приобретая зеленоватый оттенок. Эльрик с настороженностью разглядывал лес и темную реку, над которой вились похожие на клочки тумана стаи мошкары, а по воде плыли цветы, похожие на капли крови среди чернил. Отовсюду доносились шорохи, всплески, бульканье и всхлипы — рыбы или речные животные гонялись за вспугнутой веслами добычей. Весла, вспарывая воду, поднимали из глубины громадные плети водорослей вместе с прятавшейся там водяной живностью.
Утром следующего дня они подняли якорь и двинулись на веслах вверх по реке наперекор ленивому течению. Даже герцог Эван выглядел немного озабоченным. Путникам казалось, что солнечный свет остался позади вместе с морем. Ветви деревьев нависали над их головами, образуя огромный сумрачный туннель. Усыпанные яркими цветами лианы свешивались с ветвей и цеплялись за корабельные мачты. По деревьям шныряли похожие на крыс зверушки, с любопытством глазевшие на шхуну. Река сделала поворот, и море окончательно пропало из вида. Солнечные лучи иногда пробивались сквозь листву, приобретая зеленоватый оттенок. Эльрик с настороженностью разглядывал лес и темную реку, над которой вились похожие на клочки тумана стаи мошкары, а по воде плыли цветы, похожие на капли крови среди чернил. Отовсюду доносились шорохи, всплески, бульканье и всхлипы — рыбы или речные животные гонялись за вспугнутой веслами добычей. Весла, вспарывая воду, поднимали из глубины громадные плети водорослей вместе с прятавшейся там водяной живностью.