Муркок Майкл. В поисках Танелорна

Муркок Майкл
В поисках Танелорна

   Майкл МУРКОК
   В ПОИСКАХ ТАНЕЛОРНА
   Часть первая
   БЕЗУМНЫЙ МИР. ВОИТЕЛЬ ГРЕЗ
   Глава 1
   СТАРЫЙ ДРУГ В ЗАМКЕ БРАСС
   - Значит, они пропали?
   - О да.
   - Но ведь это всего лишь твои видения, Хоукмун. Просто видения. Их больше не существует. Это звучало так трогательно...
   - Не думаю.
   Граф Брасс отвернулся от окна, луч света озарил изможденное лицо Хоукмуна.
   - О, как я хотел иметь внуков! Как я мечтал о них. Возможно, со временем...
   Этот разговор повторялся уже много раз и превратился почти в ритуал. Граф Брасс не любил чудес и загадок и не испытывал к ним ни малейшего почтения.
   - У нас были сын и дочь, - Хоукмун по-прежнему был не вполне здоров, однако безумие окончательно оставило его. - Их звали Манфред и Ярмила. Мальчик был очень похож на вас.
   - Мы уже говорили тебе, отец, - Иссельда, стоявшая у огромного камина, вышла из тени и скрестила руки на груди. На ней было длинное зеленое платье, отороченное горностаем по манжетам и вороту. Гладко зачесанные волосы подчеркивали бледность ее лица. Вот уже месяц, как они вернулись с Хоукмуном в замок Брасс, но она по-прежнему оставалась все так же бледна. Мы говорили тебе об этом... И нам необходимо их отыскать.
   Граф провел руками по рыжей седеющей шевелюре и нахмурил брови.
   - Одному Хоукмуну я верить не хотел, но вам обоим поверить вынужден, хотя и против воли. Иссельда тронула графа за локоть.
   - Именно поэтому ты так часто споришь с нами, отец.
   - Ноблио сумел бы разъяснить мне все эти парадоксы... Возможно, продолжил тот. - Однако никто другой, пожалуй, не сможет найти нужные слова, которые были бы понятны простому солдату вроде меня, который терпеть не может всяких заумных рассуждений. Вы пытаетесь убедить меня, будто я вернулся из загробного мира. Но я ничего не помню об этом. Иссельда, по вашим словам, пребывала в иных мирах, а сам я пал при штурме Лондры. А теперь вы говорите о детях, которые тоже находятся где-то там, в неведомых измерениях. Одна мысль об этом ужасает меня. Бедные крошки, им должно быть так страшно. О нет, лучше даже не думать об этом.
   - Однако мы обязаны об этом думать, граф Брасс, - возразил Хоукмун с уверенностью человека, которому не раз приходилось одерживать победу над собственным разумом. - Именно поэтому мы должны сделать все возможное, чтобы отыскать их. И поэтому сегодня же мы отправимся в Лондру, в надежде, что королева Флана и ее ученые сумеют нам помочь.
   Граф Брасс пригладил свои густые рыжие усы. При упоминании о Лондре на лице его возникло какое-то странное выражение. Он откашлялся.
   И Иссельда с лукавой улыбкой обратилась к отцу:
   - Может быть, ты хочешь, чтобы мы что-то передали от тебя королеве Флане? Граф пожал плечами.
   - Ну, все обычные добрые пожелания, разумеется. Я даже хотел бы ей написать. Может быть, еще успею передать вам письмо.
   - Она была бы счастлива увидеть тебя лично, - и Иссельда бросила многозначительный взгляд на Хоукмуна, который стоял, потирая затылок. - Она пишет, как была рада твоему последнему визиту, отец. Ей очень пригодились твои мудрые советы и здравый смысл, с которым ты наставлял ее в вопросах управления государством. Она даже намекает, что была бы рада предложить тебе должность при дворе.
   Суровое лицо графа залилось краской.
   - Да, об этом и впрямь шла речь. Но я не собираюсь больше ехать в Лондру.
   - Конечно, тебе незачем становиться ее советником, - подтвердила Иссельда. - Однако твоя поддержка... В прежние времена королева увлекалась мужчинами, но смерть д'Аверка нанесла ей такой удар... Она навсегда отказалась от мысли о браке. До меня дошли слухи, что она много размышляла над тем, что ей необходим наследник, но лишь один-единственный мужчина на свете, по ее словам, может сравниться с Гьюламом д'Аверком. И этот мужчина... О, я выражаюсь так неловко.
   - И не нужно продолжать, дочь моя. Я все прекрасно понимаю. А у тебя хватает и иных забот. Но, я тронут тем участием, которое ты проявляешь к делам старика-отца, - с ласковой улыбкой граф потрепал Иссельду по руке. Но я слишком стар, чтобы помышлять о браке, хотя не мог бы и вообразить для себя лучшей супруги, чем Флана. И к тому же вот уже много лет, как я принял решение навсегда поселиться в Камарге, и не намерен от этого отступать. У меня есть определенные обязанности по отношению к своему народу, и я никогда не смогу его покинуть.
   - Мы могли бы взять эти обязанности на себя, как в те времена, когда ты был... Она осеклась.
   - Мертв? - граф нахмурился. - По счастью, я не сохранил подобных воспоминаний, Иссельда. И когда ты оказалась здесь, после моего возвращения из Лондры, я не требовал никаких объяснений. Мое счастье было безгранично и ничем не омрачено. Достаточно того, что ты жива. Правда, я своими глазами видел, что ты погибла несколько лет назад в бою, но был счастлив усомниться в том, насколько верна моя память. Однако хранить воспоминания о детях... Постоянно думать о них, терзаться мыслью, что они живы и находятся где-то вдалеке и испытывают страх... Это и впрямь ужасно.
   - Этот ужас нам привычен, - заметил Хоукмун. - Но мы все же надеемся их отыскать и надеемся, что они ничего не знают обо всем происходящем, что где-то в другом мире они здоровы и счастливы.
   Внезапно в дверь кабинета постучали, и граф суровым голосом отозвался:
   - Войдите!
   На пороге показался капитан Джозеф Ведла, Он закрыл за собой дверь и несколько мгновений стоял молча. На старом вояке была одежда, которую он для себя именовал "гражданской": замшевая рубаха, камзол, кожаные штаны и поношенные, но начищенные до блеска сапоги из черной кожи. На поясе висел длинный охотничий кинжал, совершенно бесполезный в мирное время, однако капитан не мыслил себя без оружия.
   - Орнитоптер почти готов, - объявил он наконец. - Он доставит вас прямо в Карли. А там пересечете Серебряный мост, который, по счастью, уже восстановили во всей своей прежней красе, и сможете отправиться в Дю-Вер.
   - Спасибо, капитан. Я буду счастлив проделать в обратном направлении тот же самый путь, которым некогда впервые в жизни прибыл в Камарг.
   По-прежнему одной рукой поддерживая отца за локоть, другую руку Иссельда протянула мужу. Взор ее задержался на липе Хоукмуна, и она стиснула его пальцы. Он глубоко вздохнул.
   - Ну что же, в путь.
   - У меня есть и другие новости... - Джозеф Ведла замялся.
   - Другие новости?
   - Да, это касается всадника, которого заметили наши стражи, мессир. Только что мы получили сообщение по гелиографу. Он направляется к городу...
   - Он заявил о себе на границе? - полюбопытствовал граф Брасс.
   - Вот это и есть самое странное, сударь. Его там никто не видел. Его заметили, лишь когда он оказался уже в Камарге.
   - Вот это и впрямь поразительно. Обычно наши стражи куда более бдительны.
   - И сегодняшний день не исключение. Просто этот человек ехал по неизвестным нам дорогам.
   - Ну что ж, полагаю, у нас будет возможность расспросить его, как ему это удалось, - невозмутимо заметила Иссельда. - В конце концов, это всего лишь всадник, а не целая армия.
   Хоукмун засмеялся, и ощущение тревоги, охватившее всех четверых, ненадолго рассеялось.
   - Поезжайте ему навстречу, капитан Ведла, и пригласите в замок.
   Ведла откланялся.
   Хоукмун вновь подошел к окну и устремил свой взор поверх крыш Эгморта на поля и лагуны, что простирались до самого горизонта. Под ясным бледно-голубым небом поблескивала вода далеких озер и болот. Зимний ветер пригибал к земле тростник. Ему показалось, будто он видит какое-то движение на белой дороге, что вела к городу через болота. По ней впрямь приближался всадник, державшийся в седле уверенно и с достоинством И силуэт показался Хоукмуну знакомым. Однако, не желая напрягать зрение, он отвернулся от окна и предпочел подождать, чтобы человек приблизился на такое расстояние, когда его легко будет рассмотреть.
   - Старый друг... Или враг, - промолвил он. - Его гордая посадка мне кажется знакомой.
   - Никто не потрудился предупредить нас, - граф Брасс пожал плечами. Впрочем, сейчас времена куда более мирные, чем в прошлом.
   - Не для всех, - вздохнул Хоукмун, но тут же подосадовал, что опять предается жалости к себе. Слишком часто в прошлом он был игрушкой подобных эмоций. Теперь он избавился от них, но очень боялся возвращения своей прежней душевной болезни. Именно поэтому теперь он воспитывал в себе душевную стойкость, которая, несомненно, радовала окружающих, за исключением тех людей, которые хорошо знали герцога и питали к нему безграничную любовь. Иссельда, словно угадав мысли супруга, легонько провела пальчиками по его губам, а потом по щеке. Он с благодарной улыбкой обернулся к ней и привлек к себе, нежно целуя в лоб.
   - Я пойду готовиться к отъезду, - промолвила она. Сам Хоукмун уже был в дорожном костюме. - А вы с отцом, видимо, станете дожидаться гостя?
   Он кивнул.
   - Думаю, что да. Хочется надеяться, что...
   - Не слишком на это рассчитывай, любимый. Едва ли он принесет нам вести от Манфреда и Ярмилы.
   - Ты права, И, улыбнувшись отцу, Иссельда вышла из комнаты.
   Граф Брасс подошел к столу из полированного дуба, на котором стоял поднос, и взял в руки кувшин с вином.
   - Не желаете ли выпить со мной напоследок, Хоукмун?
   - С удовольствием.
   Хоукмун принял из рук графа резной деревянный кубок. Он с удовольствием сделал первый глоток вина, удерживаясь от искушения вновь подойти к окну и попытаться разглядеть всадника.
   - Сейчас, как никогда, я сожалею о том, что с нами нет Ноблио, который мог бы дать добрый совет, - промолвил граф. - Все эти разговоры об иных мирах и плоскостях, о разных возможностях и покойных друзьях, которые могут по-прежнему быть живы, - все это попахивает оккультизмом. Я всегда относился презрительно к подобным суевериям и терпеть не мог всякие псевдофилософские умствования. Но, увы, у меня не тот склад ума, который позволяет с легкостью отличить шарлатанские бредни от подлинной метафизики.
   - Надеюсь, вы не усмотрите в моих словах насмешки или разыгравшегося воображения, но у меня есть все основания надеяться, что однажды Ноблио вновь окажется с нами.
   - В этом и состоит разница между нами, полагаю, - заметил граф Брасс. - Даже когда острота ума вернулась к вам, вы продолжаете питать надежду. Я же давно отказался от подобного утешения... По крайней мере, сознательно. Вы же, Хоукмун, не устаете искать подтверждении вашей веры в лучшее.
   - О да, на протяжении многих жизней.
   - Простите, что?
   - Я говорю о своих видениях, об этих странных грезах, в которых я имел множество различных воплощений. Я думал, все это плоды безумия, но теперь я в этом уже не уверен. Вы знаете, они ведь по-прежнему приходят ко мне.
   - Однако с того дня, как вы вернулись сюда с Иссельдой, вы об этом и словом не обмолвились.
   - Дело в том, что они больше не мучают меня, как прежде, но от этого не сделались менее реальны.
   - Каждую ночь?
   - Да. Каждую. Элрик, Эрекозе, Корум - это самые частые из имен, но есть и другие. И порой я вижу там Рунный Посох, а иногда - Черный Меч. Все это имеет какой-то смысл. А когда я остаюсь один, особенно выезжая на прогулку на болота, мне случается встретить их и наяву. Лица, знакомые и незнакомые, являются перед моим внутренним взором. Я слышу обрывки слов и чаще всего одно выражение, которое почему-то особенно пугает меня. Это Вечный Воитель... В былые времена я мог бы поклясться, что лишь безумец может считать себя полубогом.
   - И я тоже, - подтвердил граф, наливая Хоукмуну еще вина. - Однако разве не бывает так, что герои становятся полубогами? Может быть, миру просто больше не нужны герои?
   - Нормальный мир наверняка мог бы без них обойтись.
   - Мне сдается, что нормальным мир может быть только тогда, когда в нем нет людей, - граф Брасс невесело усмехнулся. - Полагаю, именно мы делаем его таким, какой он есть.
   - Если человек способен исцелиться, тогда то же самое должно быть справедливо и по отношению ко всему роду людскому, - возразил Хоукмун. - И если, как вы говорите, у меня и впрямь есть какая-то вера, граф Брасс, то именно эта мысль и укрепляет ее.
   - Желал бы я разделить вашу веру. Однако я убежден, что человек обречен на самоуничтожение, и моя единственная надежда в том, что это случится как можно позднее, что найдется какой-то способ положить конец самым безумным деяниям человечества, что удастся сохранить хоть какое-то равновесие.
   - Равновесие. Именно эту концепцию символизируют Космические Весы и сам Рунный Посох. Говорил ли я вам, что был момент, когда я усомнился в этой философии? Я решил, что подобного равновесия недостаточно... По крайней мере, в том смысле, в каком мы это понимаем. Но у человека должна быть гармония между потребностями тела и духа. Именно к этой цели и следует стремиться. Однако возможно ли такое во всем мире? Или мы слишком упрощаем проблему?
   - Я перестал понимать смысл ваших слов, мой друг. - Граф Брасс расхохотался. - Я никогда не считал себя слишком осторожным человеком в обычном значении этого слова, но теперь состарился и чувствую себя утомленным. Возможно, и вам усталость внушила подобные мысли.
   - Скорее, злость, - возразил Хоукмун. - Мы верно служили Рунному Посоху, и нам это дорого обошлось. Многие отдали жизнь ради него, иные познали ужасные страдания и погрузились в бездны отчаяния. Нам было сказано, что если потребуется, мы будем вправе воззвать к его помощи. И что же?
   - Может быть, нужда наша пока недостаточно велика?
   Хоукмун мрачно усмехнулся.
   - Если вы и правы, то не хотел бы я увидеть будущее, в котором эта нужда станет достаточно сильной.
   И тут внезапно озарение настигло его, и он устремился к окну.
   - Я знаю, кто этот всадник.
   Но на дороге уже не было ни души. Человек миновал городские ворота, и из замка его было не разглядеть.
   И вновь стук в дверь. Хоукмун широко распахнул ее.
   И вот он здесь. Высокий, горделивый, одна рука на бедре, другая - на рукояти длинного меча. В дорожном плаще, небрежно наброшенном на правое плечо. В лихо заломленном на затылок берете. На раскрасневшейся физиономии сияет знакомая ухмылка. Человек с Оркнейских островов, брат Рыцаря-в-Черном-и-Золотом. Перед ними был Орланд Фанк, служитель Рунного Посоха.
   - Приветствую вас, герцог Кельнский! Хоукмун встретил его, нахмурившись, с невеселой улыбкой.
   - Приветствую и вас, мессир Фанк. Пришли просить нас о какой-то милости?
   - Мы на Оркнейских островах не привыкли ни о чем просить.
   - И все же, что нужно Рунному Посоху? Орланд Фанк вошел в комнату, и капитан Ведла последовал за ним. Подойдя к камину, Фанк протянул руки к огню, окинул комнату и людей, стоящих рядом, насмешливым взглядом, словно забавлялся тем, как ему удалось их удивить.
   - Спасибо, что прислали мне приглашение в замок Брасс, - и Фанк подмигнул капитану, который ответил смущенным поклоном. - Я не был уверен в радушном приеме.
   - И правильно делали, мессир Фанк. - Теперь Хоукмун взирал на гостя с таким же саркастическим выражением. - Припоминаю некую клятву, которую вы дали мне, когда мы расставались. С тех пор мы сталкивались с опасностями ничуть не меньшими, чем в те времена, когда служили Рунному Посоху... Но он так и не соизволил объявиться. Фанк нахмурился.
   - Это верно. Но не осуждайте ни меня, ни Рунный Посох. Те силы, которые действуют на вас и ваших близких, воздействуют также и на него. Он покинул этот мир, Хоукмун Кельнский. Я искал его в Амареке, в Красной Азии, по всем землям нашего мира. Тогда-то я и услышал о вашем безумии и обо всех странностях, творившихся в Камарге, и устремился сюда из самой Московии, чтобы встретиться с вами и спросить, можете ли вы мне хоть как-то объяснить события прошлого года?
   - Чтобы вы.., оракул Рунного Посоха.., пришли узнать у нас последние новости? - граф Брасс расхохотался, хлопая себя по бедрам. - Нет, мир и впрямь вывернулся наизнанку.
   - Но у меня есть кое-что для вас взамен. Оркнеец развернулся лицом к графу, хотя по-прежнему не снимал руки с меча, и внезапно всякая веселость оставила его. Хоукмун заметил следы глубокой усталости на его лице и во взгляде.
   Он плеснул в кубок вина и протянул Фанку, который принял его с благодарностью. Граф Брасс, сожалея о своей несдержанности, подошел к гостю.
   - Прошу простить меня, мессир Фанк. Я скверный хозяин.
   - Это я скверный гость, граф. Судя по тому, какая суматоха во дворе вашего замка, кто-то готовится к отъезду.
   - Мы с Иссельдой собираемся в Лондру, - пояснил Хоукмун.
   - С Иссельдой? Так это правда? Я слышал еще кое-какие слухи... Что она умерла и что граф тоже погиб... Я никак не мог понять, правда это или ложь, поскольку память нередко подводит меня. Собственным воспоминаниям я не могу доверять.
   - То же самое можно сказать и о каждом из нас, - и с этими словами Хоукмун вкратце поведал ему о событиях последних месяцев и о своих приключениях, которые ему самому начали казаться какими-то нереальными, И о своих снах, которые, напротив, делались все более овеществленными. Фанк по-прежнему стоял перед очагом, заложив руки за спину и опустив голову на грудь, впитывая каждое слово герцога, Время от времени он кивал головой, что-то ворчал себе под нос, порой переспрашивал и задавал наводящие вопросы. Во время рассказа в комнату вошла Иссельда в теплой дорожной одежде и молча присела у окна, в ожидании, когда ее супруг доскажет свою историю.
   - Все так и было, - промолвила она наконец. - Сны кажутся истинными, а реальность все больше похожа на грезы. Можете ли вы объяснить это, мессир Фанк?
   Гость хмыкнул и почесал переносицу.
   - Существует множество реальностей, любезная госпожа. Поговаривают, что наши сны являются отражением событий, которые происходят в иных мирах. Не столь давно обнаружилась большая прореха в ткани мироздания, но не думаю, чтобы виной тому были эксперименты Калана и Тарагорма. На мой взгляд, хотя они и приняли в этом участие, но теперь нанесенный ими ущерб практически восполнен. Они лишь воспользовались последствиями этого великого потрясения и, скорее всего, лишь ненамного ухудшили ситуацию. Их собственные попытки манипулировать временем были столь ничтожны, что не могли привести к тем последствиям, что мы наблюдаем сегодня и в которых я усматриваю отражение куда более значительного противостояния. Сдается мне, здесь действуют силы столь огромные и пугающие, что даже Рунному Посоху пришлось исчезнуть из нашего мира для участия в битве, лишь слабые отголоски которой мы улавливаем. Последствия этого сражения будут ощущаться во всех аспектах мироздания столь долгий период времени, что многим он покажется вечностью. Я говорю сейчас о вещах, которых и сам почти не понимаю, друзья мои. Я лишь слышал когда-то выражение "Совмещение миллионов плоскостей мироздания" из уст одного философа, которого нашел умирающим в горах Красной Азии. Вам это что-то говорит?
   Хоукмуну доводилось слышать нечто подобное, однако никакого объяснения этому он никогда не слышал, даже во сне. Так он и ответил Фанку.
   - А я-то надеялся, что вы знаете об этом больше моего, герцог Дориан. Для нас для всех, полагаю, происходящее имеет особое значение. А теперь вы говорите, что разыскиваете своих детей, которых утратили в то же самое время, когда я пустился на поиски Рунного Посоха. Говорит ли вам что-нибудь такое название, как Танелорн?
   - Это город, - отозвался Хоукмун. - Название города.
   - О да. Так я и понял. Однако в нашем мире я не нашел ничего похожего. Должно быть, он находится в иной плоскости. Наверное, именно там мы и отыщем Рунный Посох.
   - А может быть, мы найдем там и наших детей?
   - В Танелорне?
   - В Танелорне.
   Глава 2
   НА СЕРЕБРЯНОМ МОСТУ
   Орланд Фанк решил на какое-то время остаться в замке Брасс, тогда как Хоукмун с Иссельдой заняли места в утепленной кабине большого орнитоптера. Впереди, в небольшом открытом отсеке, находился пилот, занятый последними приготовлениями к отлету.
   В дверях замка Фанк с графом Брассом наблюдали за первыми подрагиваниями тяжелых широких крыльев, сопровождавшимися урчанием загадочного механизма внутри летательного аппарата. Наконец, орнитоптер взмахнул крыльями с серебряными перьями, покрытыми эмалью. Ветер взъерошил рыжую шевелюру графа, а Фанку пришлось придержать свой берет, и летательный аппарат, наконец, взмыл в воздух.
   Граф Брасс помахал им рукой. Слегка наклонившись, машина поднялась над желтыми и красными черепичными крышами, затем сделала вираж, избегая столкновения со стаей гигантских фламинго, внезапно взлетевших с мелководья, и начала набирать высоту. С каждым новым взмахом крыльев скорость и высота полета возрастали. Земля осталась далеко внизу, и вскоре Хоукмун с Иссельдой устремились в бескрайнее ледяное небо.
   ***
   После беседы с Орландом Фанком Хоукмун пребывал в глубокой задумчивости, и Иссельда, понимая молчание мужа, не пыталась заговорить с ним. Но вот он сам повернулся к жене и ласково улыбнулся ей.
   - Лондра по-прежнему город мудрецов, - промолвил Хоукмун. - У королевы при дворе множество ученых и философов. Возможно, они помогут нам.
   - Ты что-то знаешь об этом Тэнелорне, о котором говорил Фанк? спросила она.
   - Ничего, кроме названия. Но мне кажется, об этом следует узнать побольше. Почему-то у меня такое впечатление, что я уже был там, по крайней мере однажды, а может быть, и несколько раз, хотя мы с тобой точно знаем, что на самом деле я никогда там не был.
   - Может быть, во сне, Дориан? Ты отправлялся туда в своих грезах? Он пожал плечами.
   - Порой мне кажется, словно в своих видениях я побывал повсюду... Во всех временах и во множестве миров. Теперь я убежден, что существуют тысячи других планет, похожих на нашу Землю, тысячи иных галактик и что все события нашего мира отражаются в иных мирах. Одни и те же судьбы разыгрываются как по нотам, лишь с незначительными вариациями. Однако я по-прежнему не ведаю, способны ли мы сами управлять своей судьбою, или нами управляют высшие силы. Существуют ли боги на самом деле. Что ты скажешь на это, Иссельда?
   - Их создают сами люди. Ноблио как-то сказал, что дух человеческий столь силен, что способен придать реальность всему тому, в чем мы нуждаемся.
   - Но тогда, возможно, и все эти иные миры реальны лишь потому, что в какой-то момент они стали необходимы большому количеству людей. Возможно, именно так и были созданы параллельные вселенные.
   Она пожала плечами.
   - Об этом ни ты, ни я никогда не узнаем наверняка и не увидим доказательств, сколько ни думай об этом.
   Не сговариваясь, они оставили эту тему и принялись любоваться великолепным пейзажем, который проносился внизу за иллюминаторами кабины орнитоптера. Машина уносила их все дальше к северному побережью. Вскоре они уже пролетали над сверкающими башнями Париса, хрустального города, лишь недавно восстановленного в своей былой красе и славе. Солнце играло в бесчисленных гранях стекла и кристаллов, преломлялось в них снопами радужных искр, брызжущих во все стороны, отражалось радугой над призмами и спиралями домов, построенных забытым ныне способом древними строителями в незапамятные времена. Самые старые дома по-прежнему поражали воображение не только материалом и размером, но и ювелирной точностью форм и пропорций, точно все они, прежде чем оказаться на своих местах, побывали в лавке ювелира, который огранил их и придал форму октаэдров, декаэдров или даже додекаэдров.
   Наполовину ослепленные сказочно неповторимым зрелищем, путешественники отодвинулись от иллюминаторов. Глаз отдыхал на пастельных переливах голубого неба. А снизу по-прежнему доносился хрустальный звон стекла и кристаллов, которыми жители Париса украшали свои улицы, выложенные кварцевой плиткой. Даже свирепые военачальники Империи Мрака, убийцы с руками, обагренными кровью, не устояли перед волшебной красотой хрустального города и пощадили его, не тронув ни одного здания. Ходили слухи, будто дети, рожденные в нем, оставались слепыми до трех лет, пока их глаза не становились способными воспринимать эту сверкающую красоту, в которой обречены были ежедневно находиться все горожане.
   Миновав Парис, они оказались в плену огромной серой тучи. Пилот, который согревался во время полета не столько за счет теплого радиатора, расположенного в носу машины, сколько за счет толстого стеганого комбинезона, попытался подняться вверх, надеясь отыскать просвет в облаках. Но поскольку никакого просвета не было, он предпочел не рисковать понапрасну и, снизившись до трехсот футов, повел аппарат над унылой зимней равниной, окружавшей Карли. Мелкий моросящий дождь вскоре перешел в настоящий ливень. Быстро смеркалось, но они уже почти достигли цели. Вскоре впереди зажглись огоньки, и вдали показался город. Описав широкий круг над живописными крышами, крытыми либо светло-серой, либо темно-красной черепицей, они снизились и приземлились в широкой низине, заросшей зеленой травой, вокруг которой раскинулся город. Для орнитоптера, который никогда не отличался особым комфортом, посадка получилась довольно мягкой, тем не менее Хоукмун с Иссельдой были вынуждены изо всех сил цепляться за привязные ремни, пока пилот с последним судорожным взмахом крыльев аппарата не повернул к ним залитое дождем лицо и не дал знак, что они могут покинуть кабину. Дождь разошелся и вовсю молотил по крыше, так что путешественники вынуждены были с головой накрыться накидками, захваченными в дорогу.
   Согнувшись в три погибели, люди бежали против ветра, таща за собой экипаж. Хоукмун дождался, пока экипаж подгонят поближе к орнитоптеру, и лишь после этого открыл дверь и выпрыгнул наружу. Подхватив Иссельду, он помог ей как можно скорее забраться в экипаж. Едва лишь они заняли места, как мотор машины громко зачихал, она резко развернулась и помчалась в город, откуда ее только что доставили.