Мусаниф Сергей. Осина и серебро

   Дверь открыла Ольга, едва я всунул ключ в замочную скважину. Она стояла на пороге, одетая в голубые потертые джинсы и клетчатую рубашку. Очевидно, не успела переодеться, сначала примчавшись ко мне, а после звонка ей вообще стало не до того. Как я и ожидал, выглядела она устало.
   - Проходи, - сказала она и захлопнула за мной дверь. - У тебя вся куртка в крови.
   Точно, ведь я же вел машину этого идиота, а водительское сиденье было просто залито этой пачкающейся субстанцией. И как я сразу об этом не подумал? Наверное, сказывается возраст, или долгое отсутствие практики...
   - Это не моя кровь, - сказал я.
   - Знаю, что не твоя. Раздевайся.
   Я стянул джинсы, которые тоже оказались покрытыми пятнами крови, куртку и бросил их на пол в ванной. После короткой ревизии в кучу отправилась и рубашка. Я надел домашний халат, а Ольга заперлась в ванной, пытаясь, видимо, затереть отметины хотя бы на черной коже.
   Удивлен, что она вообще до сих пор здесь.
   Я прошел на кухню, включил электрочайник, заварил себе травяного чая и уселся почитать вчерашние газеты. Ничего выдающегося.
   Минут через пятнадцать вошла Ольга с предательски красными глазами, налила себе кофе (Мне тоже требуются стимуляторы, чтобы поддерживать себя днем в работоспособном состоянии.) и села напротив меня. Газеты я сразу же отложил.
   - Итак, - сказала она. - Ты это сделал.
   Это был не вопрос. Это было утверждение.
   - Да, - сказал я.
   - Я знала, что это когда-нибудь произойдет.
   - Я тоже.
   - Но все равно оказалась неготовой. Я не знаю, что мне делать теперь.
   - Вряд ли я что-то могу посоветовать, - сказал я. - Это твой выбор.
   - Знаешь, - сказала она. - Когда я не застала тебя дома, я сразу поняла, где ты и чем занимаешься, и первым моим порывом было уйти отсюда и никогда не возвращаться. Но я для этого слишком устала. Да, кстати, на тот случай, если я все-таки решу уйти: я отменяю свое приглашение приходить ко мне в дом в любое время.
   - Хорошо, - кивнул я.
   - Тебя это остановит?
   - Я дал тебе слово...
   - Я не о том, - перебила она. - Может ли это остановить тебя чисто технически?
   Я покачал головой.
   - Я так и знала. Все эти суеверия и бабушкины сказки... Половина в них вранье.
   - Зато другая половина - чистая правда.
   - Чушь, - сказала она. - Правда в том, что ты - вампир.
   Я промолчал. Не в моих правилах отрицать собственную сущность.
   - Вурдалак, - продолжила она. - Нежить, монстр, ночной кошмар, убийца...
   - Повелитель Ночи, - подсказал я. - Этот список можно продолжать бесконечно.
   - И самая большая проблема в том, что несмотря на все это, и все, что я о тебе знаю, ты мне нравишься.
   - С этим я ничего поделать не могу.
   - Я тоже, к сожалению.
   И мы замолчали. Это был тупик.
   Наверное, здесь я должен сделать признание, которое прольет свет на некоторые события, часть из которых уже произошла, и часть которых только должна произойти по ходу нашего повествования.
   Да, я - вампир, монстр, действительно пьющий людскую кровь и получающий от этого удовольствие, убивающий и не умирающий, проклинаемый и ненавидимый многими, и еще большим числом забытый. Понимаю, что современному, так называемому, "цивилизованному" человеку куда легче смириться с верой в маленьких зеленых человечков с Плутона, прилетевших на Землю с экстремистскими намерениями, или злобных мутантов, расплодившихся в результате секретных армейских экспериментов, а отнюдь не в старые, поросшие мхом суеверия, однако факт моего существования от этого не перестает быть фактом. Я живу в двадцатом веке и я - вампир.
   Родом я не из Венгрии, в гробу уже давно не сплю, и девственницами не интересуюсь. Вампиры больше не живут в зловещих и при первом же взгляде на них пробуждающих самые мрачные предчувствия замках и не терроризируют жителей окрестных деревень. Они затаились и ушли в тень больших городов. Большая часть мифов про наше племя так и осталась мифами. Но кое-какие факты все же верны.
   - Так, все-таки, сколько тебе лет?
   - Так много, что я не помню.
   - И за всю свою жизнь ты никогда с подобным не сталкивался? - спросила она.
   - С подобным тебе? Нет.
   - С подобным нынешней ситуации, - отрезала она, явно не склонная выслушивать сомнительные комплименты.
   - Лично, нет. Но кое-что слышал от своего приятеля.
   - И как он решил вопрос?
   - Там дело было не с ним, скорее, со знакомым его знакомого...
   - Это частности, - сказала она. - Они нашли решение?
   - Нашли, - неохотно признал я. - Но оно тебе не понравится.
   - Почему?
   - Он был безумно влюблен в смертную женщину, и когда пропасть между их мирами стала слишком большой, он перенес ее в свой мир.
   - То есть, сделал ее вампиршей?
   - В общих чертах, да.
   - Ты прав, - сказала она. - Мне это не нравится.
   - Не волнуйся, - сказал я. - Я же обещал тебе...
   - Но могу ли я верить тебе на слово?
   - Почему бы нет? Разве я когда-нибудь давал тебе повод усомниться в моем слове?
   - Пока нет, - признала она. - Но ты же...
   - Монстр, - подсказал я.
   Она промолчала. Просто не нашла слов.
   Я отхлебнул еще чая и закурил сигарету. Дурная привычка, приобретенная у смертных. Правда, рак легких мне не грозит. Курю я уже четыреста с лишним лет, и одним этим фактом мог бы зарабатывать миллионы долларов на рекламе табачных изделий. В отличие от "ковбоя Мальборо", загнувшегося от вышеупомянутого рака на пятом десятке.
   По сосредоточенному лицу Ольги было видно, что она собирается с силами, накручивает себя. По идее, сейчас она должна выпалить какую-нибудь гневную тираду.
   Я в последний раз затянулся и потушил окурок в пепельнице.
   - Да, ты монстр, - выпалила Ольга. - Ты очень правильно себя назвал! Ты чудовище, убивающее людей!
   - Вряд ли моего сегодняшнего оппонента можно отнести к их числу, - сказал я.
   - "Оппонента!" - фыркнула она. - Ты, с твоими бредовыми идеями и дурацким кодексом чести! Ты говоришь, что дал ему шанс!
   - Как обычно, - сказал я. - Осиновый кол и серебряный кинжал, не моя вина, что он выбрал неправильно.
   Вбить осиновый кол в грудь вампира, коли вампир не спит, дело более, нежели просто сложное, и под силу только Ван Хельсингу или кому-то из его ближайших сподвижников. Серебром же меня убить нельзя, но можно нанести тяжелые раны, которые отвлекли бы меня от мыслей об охоте и спасли бы жизнь этого недостойного субъекта. Но с фольклором он был незнаком, а даже если бы и знаком, то в большинстве случаев фольклор ничем не мог бы ему помочь. Потому что в большинстве случаев фольклор лжет.
   - Даже если бы он выбрал правильно, - сказала Ольга. - Даже если бы вместо кинжала у него был двуручный меч, разве это могло бы ему помочь справиться с тобой? Какие у него были шансы против тебя? Против бессмертного?
   - Даже сопливый новичок способен выйти на поединок против отъявленного бретера и уложить его случайной пулей, - сказал я. - Ты же не станешь отрицать, что такой возможности не существует? Так и я не говорю, что наши шансы были равны, но хоть какой-то шанс у него же был, не так ли?
   - Какой? Один из миллиона?
   - Но все же это шанс, - сказал я.
   - И твоя совесть чиста, потому что ты соблюдаешь собой же придуманный дуэльный кодекс?
   - Я - вампир, - напомнил я. - Еще не факт, что у меня должна быть совесть.
   - Да, к сожалению, - вздохнул она. - Я все время пытаюсь к тебе подойти со своей человеческой меркой... Ты знаешь, кто тебя заказал?
   - Понятия не имею. Мне казалось, что антикварный бизнес - дело довольно-таки спокойное. Ну, понимаешь, кто-нибудь хоть когда-то слышал о разборке антикваров?
   - Я не слышала. На тебя никто не наезжал?
   - Если и наезжали, то мне об этом неизвестно.
   - Ни у кого ценности на аукционе не перехватывал?
   - Ольга, антиквары - это не олигархи. Вряд ли они нанимают киллеров из-за стульев екатерининской эпохи.
   - Но кто-то же его нанял, так?
   - Ага, - согласился я.
   - И если дело не в бизнесе, может быть, дело в тебе самом?
   - Исключено, - сказал я. - Если бы он все обо мне знал, ни за что не выбрал бы в качестве оружия пистолет.
   - Его могли не посвящать в подробности.
   - Тогда у него тем более не было ни единого шанса, - сказал я. - Деньги на ветер. Он лажанулся, а стрелков нанимают не для того, чтобы они лажались.
   - А может, тебя хотели предупредить? Знаешь, что-то вроде объявления войны...
   - Дохлая рыба и палочки, вымазанные человеческой кровью? Я вижу, "Крестный отец" сильно на тебя повлиял.
   - Я серьезно! Возможно, что кто-то хочет тебе отомстить!
   - Я тоже серьезно. Кроме того, о вендетте я знаю больше тебя. Месть - это блюдо, которое следует подавать холодным.
   Я испанец по происхождению, граф по титулу и истинный вампир по сущности. Чтобы сделать меня вампиром, меня не нужно было кусать, я вампиром родился. Вампирами родились мои папа и мама. Возможно, что их родители тоже были вампирами, но мои познания нашего генеалогического древа не простираются так далеко. Точнее, если быть абсолютно корректным, я могу перечислить двенадцать поколений моих предков вплоть до короля Испании Карлоса Второго, но подтвержденной информации, что все они были вампирами, у меня нет.
   Рожденный вампир имеет огромное преимущество перед вампиром сотворенным. Чтобы вам было более понятно, приведу сравнение. Это все равно что убитая "копейка" семьдесят четвертого года выпуска и новехонький шестисотый "мерседес". Или, теперь правильнее говорить, "даймлер-крайслер"? Даже после нескольких веков практики и тренировок, а как правило, сотворенные вампиры не часто отличаются столь долгими сроками жизни, творение не может сравниться с создателем. Конечно, я не хочу сказать, что вампирами не становятся, это выглядело бы глупо, нелепо и шло бы вразрез с общепринятой точкой зрения, но истинными вампирами все-таки рождаются.
   В канун моего двенадцатилетия отец позвал меня с собой на охоту, и там, в тиши нашего охотничьего домика, оставшись со мной один на один, рассказал мне о моей истинной сущности. Конечно, любой из современных психиатров скажет вам, что для двенадцатилетнего ребенка такое известие должно было послужить шоком и наградить глубокой эмоциональной травмой на всю оставшуюся жизнь, сколь бы долгой та ни была, а моя жизнь была очень долгой, но, примите во внимание тот факт, что я был дворянином. Меня с самого младенчества воспитывали с мыслью о собственном превосходстве, о том, что я не такой, как все, и что жизнь дворянина может быть сурова, но должна быть достойна, и поскольку мой род присягал на верность самому королю, тот в любой момент мог потребовать любой жертвы от своего вассала.
   Так что, может быть, это и было шоком, но не таким уж тяжелым. А потом отец рассказал мне о преимуществах моего положения.
   Бессмертие! Кто из вас отказался бы от него, тем более, в глубоком детстве, когда наибольший шок ты испытываешь от сообщения родителей, что лишен этого блага. Организм, неподдающийся болезням, защищенный от любых вирусов и инфекций! Огромная сила, скорость, сверхчеловеческая мощь! Не зря мой отец слыл самым опасным клинком Короны! Возможность контролировать сознания людей! Возможность управлять телами мелких животных! И многое, многое другое.
   И все это в обмен на несколько убийств, для которых можно подобрать людей, излишне отягощающих земную поверхность. Всего и делов-то: не ввязываться ни в какие заговоры против Короны, ибо единственное, что могло лишить меня всех моих способностей, вкупе с жизнью, это смертная казнь через отсечение головы, положенная уличенному в измене аристократу.