Страница:
И она бухнула в кастрюлю полбанки. Истеричная каша, тут же улезла опять куда-то вглубь, и больше не пыталась производить подпольных вылазок.
— Ха, будешь знать, с кем воевать!
С этими словами девушка старательно перемешала гремучую смесь и разложила ее в три глубоких тарелки. Результат умилил ее до крайности. Прямо настоящей хозяйкой стала.
— Эх, видела бы меня мама. Ну да ладно, где эта голодная семейка?
Голодная семейка сидела на втором этаже и скромно ждала то ли завтрака, то ли обеда, когда в дверях появилась довольная Алена с подносом в руках. На подносе стояло три тарелки с чем-то коричнево-черным внутри, увенчанное сверху большим куском сливочного масла, которое отыскалось в подполе.
— Ну-с, прошу к столу.
— И чем же это ты решилась нас отравить, — поинтересовалась Гризелла, критически принюхиваясь.
— Мамочка, мамочка, а эта дрянь и вправду выздоровела, тогда можно я, наконец, расскажу ей на кого она похожа, — влезла Анастасия.
— И на кого же, — обнажив все 32 зуба, грозно переспросила Аля у Анастасии.
— На девушку легкого поведения, вот! — торжественно возвестила та, не почуяв угрозы.
Аля уже примеривалась поднятой тарелкой к ее физиономии, как встала мачеха.
— Девочки, девочки, помните о своем воспитании, следите за выражениями. А ты Золушка быстрее подавай на стол, а то уже пол часа торчишь, как столб, на пороге.
Аля все-таки умудрилась сдержаться и, лелея мечту о скором возмездии, расставила кашу, скромно отойдя к двери. Все трое чинно расселись за столом, взяли в руки приборы и приступили. А так как в отсутствие настоящей Золушки они почти что голодали, не умея толком готовить, и жалея денег на слуг, то теперь каждая зачерпнула по полной ложке и начала активно уничтожать плоды ее трудов…
Мачеха икнула и схватилась за живот уже второй ложке. Анастасия с Гризеллой позеленели чуть позже. Кто-то завыл.
Аля, быстро подсчитав сколько соли она бросила в кастрюли, и, вспомнив, что каша после этого уже не выкипала, довольно четко представила себе свое мрачное будущее. А так как дорогая маменька уже пыталась встать из-за стола, то очень быстро сдала все позиции, и, брякнув что-то о кипящем чайнике, быстренько вылетела за дверь, для надежности подперев его ближайшим креслом. Почти сразу же в дверь с той стороны что-то жахнуло.
— Так, только спокойно.
Бух!
— Все под контролем!
Бух!
— Ой, дверь шатается, похоже я ее разозлила не на шутку, надо же — шуток не понимает.
Бух. Бух. Бух.
— Ну, все!
И она, отодвинув кресло, рванула дверь на себя, отскочив в сторону. В то же мгновенье мимо что-то пролетело, натолкнулось на перила, споткнулось о первую ступеньку лестницы и кубарем слетело вниз, затихнув у ее подножия.
Алена подошла к перилам и взглянула вниз. Да, там было что посмотреть: среди гор юбок лежала взрослая женщина. Одна ее нога лежала на ступенях, другая опиралась на перила, а руки — разбросаны в стороны. На лице — выражение великомученицы, взгляд летаргически блуждает по потолку.
— Ты убила маму. — Прошептал кто-то сзади. По голосу — Анастасия.
— Да нет, вроде еще дышит, — задумчиво возразила Гризелла. — В любом случае надо проверить, кстати, как дом делить будем? Могу тебе уступить чердак, там отличный вид.
— Ну, вот еще, сама лезь туда, а я жить хочу и вообще я старшая дочь, так что по закону…
— А чего это ты старшая, это еще доказать надо, в любом случае все оставшиеся украшения мои.
— Подавишься, да ты вообще тут приживалкой будешь по моей милости!
— Я приживалкой?!!
— Пусти, щас в нос дам…
— Ах ты, дрянь, ну держись!
— Убью-у-у-у!!!..
Аля в прострации обернулась, и увидела двух сестер, дерущихся за наследство при еще живой матушке. Она даже отошла подальше, давая простор боевым действиям. Вроде бы Гризелла отжевывала Анастасии ухо, пока та вполне целеустремленно снимала с нее скальп.
Но тут в самый пиковый момент очнулась всеми забытая мачеха и со стоном начала подниматься на ноги.
— Маменька, — хором крикнули сестренки, и, расцепившись, понеслись вниз.
— Добивать, что ль, — предположила немного очумевшая Аля.
Но ничего такого девушки предпринимать не стали, напротив, на их лицах сияла лишь глубокая дочерняя любовь.
Аля еще минутку поглядела вниз, и решилась на экстренные меры. Набрав максимальную скорость, она пронеслась по лестнице, затем мимо перепуганной и уже ко всему готовой троицы, ворвалась на кухню, схватила первую попавшуюся кастрюлю, и, рявкнув, что пора бы сходить за хлебом, кинулась во двор. Отбежав метров двадцать от дома, она, наконец, остановилась, пытаясь отдышаться, и, уверившись, что никто за ней не гонится, с интересом взглянула на уворованный трофей.
Это была та самая кастрюля, на половину заполненная злополучной кашей. Объемом она была литров на 6–5, так что как с ней Аленка умудрилась еще и бежать, сейчас было совершенно не понятно.
— Гм, интересно, а с кастрюлями на рынок ходят, или я — первая буду. — Задумалась девушка, опасливо оглянувшись на недавно столь поспешно покинутый дом.
Тут недалеко кто-то хрюкнул. Девушка рефлекторно обернулась и вскрикнула от ужаса.
Передней на задних лапках сидели 2 свиньи, точнее их скелетики, обтянутые серо-желтоватой кожей. Из глаз у них бежали натуральные слезы, размером с яйцо каждая, а носы настороженно принюхивались к содержимому кастрюли.
— Свиньи-людоеды, — в шоке всхлипнула Аля, пытаясь пятиться, но свиньи следовали за ней, при чем на задних лапках. — Мама, да что же это за мир такой сумасшедший, может им кашки дать?..
Но тут она наткнулась пяткой на какое-то корыто и рухнула туда, вместе с кастрюлей каши. Свиньи с воинственным хрюком кинулись следом, уже открывая алчные рты. Вскоре послышалось довольное чавканье. Алена сидела с закрытыми глазами и тряслась. Через минуту, поняв, что ее никто не жует, она приоткрыла левый глаз. Потом, удивлено, открыла оба. Свиньи ели кашу!!! Которая вывалилась при падении в корыто.
— Так, ну и кто тут у нас недавно кричал, что такое жрать нельзя? — возмутилась Аля, — Поклеп! Вон свинки жрут и при чем кушают с удовольствием. А эти-то фифы нос воротили, на лестницы выбрасывались, вот не буду им ничего готовить, тогда узнают. Они еще меня умолять будут!..
Ворча, она кое-как поднялась на ноги и осмотрела себя. Результат плачевный: вся юбка была перемазана кашей, начиная с талии.
— Что же делать! Караул! Хотя, где-то тут я видела веревку с сохнущей одеждой, пока улепетывала из дома. Ага, ну вот же она. И платьице голубенькое.
Не долго думая, она стащила наряд и переоделась в ближайшем сарае.
— Чувствуется все тот же фасон. Просто, скромно, облегающее. Теперь расстегнем некоторые пуговки. Думаю, семи хватит, ниже — как-то не удобно, а так ниче, если не наклоняться и не прыгать. Ну, где тут моя кастрюля.
Кастрюля, начисто вылизанная, нашлась все там же — в корыте. Разомлевшие свиньи лежали в ближайшей луже, лениво лакая мутную воду и изредка перехрюкиваясь.
Алена умилилась, взяла железную утварь и, волоча ее за собой, поплелась на рынок, который уже виднелся вдалеке, судя по отдаленному людскому гомону.
Тропинка была узкой и все время петляла. Аля начала что-то напевать себе под нос. На голубом небе светило ласковое солнышко, пели птички. Точнее птичка, да и не пела она, а просто громко каркала из соседнего куста. Аленка заинтересовалась и полезла поглядеть на нахалку. Ворона продолжала надрываться. Наконец кусты раздвинулись, и она ее увидела. Ворона лежала на земле, распятая рыжей плутовкой, которая обеими лапами придавила крылья и задумчиво решала с чего начать — с нежного брюшка или орущего клюва. С одной стороны брюшко — вкуснее, а с другой — ворона ее уже достала своим карканьем, и с этим надо было что-то делать.
Как раз когда вопрос был решен в пользу головы, из кустов вынырнула орущая не менее громко Аленка и, размахивая длинной палкой, попыталась огреть лисицу. Та струхнула, схватила добычу за крыло и драпанула в лес. Но не тут-то было, ненормальная девчонка не отставала, и вскоре у лисы уже основательно звенело в голове от обоюдного крика перепуганной вороны и бегущей следом девчонки. Закончилось все плачевно — лису начало шатать, и она просто не вписалась в следующий поворот, со всего размаху врезавшись в ближайшее дерево. Алена подбежала чуть позже, разжала разбойнице челюсти и извлекла оттуда изрядно потрепанное воронье крыло. Та пока молчала, пытаясь прийти в себя.
Девушка устало села, прислонившись все к тому же дереву. Ворона ходила неподалеку, грустно рассматривая крыло. Наконец она повернулась к Але и заявила.
— Ну, и кто тебя просил?! Я бы и сама справилась.
Минута молчания.
— Ты говоришь?!!
— А что, не заметно? Я еще и петь могу. Только летать теперь не умею.
Ворона всхлипнула, села на землю и зарыдала.
— Так, меня зовут Алена, я из 2003 года, встретила джина и нахожусь в сказке. Галлюцинациями не страдала, у психиатра не проверялась. Иду на рынок за продуктами, а говорящих ворон не бывает, я просто переутомилась. Сейчас вот отдохну в тенечке и все глюки исчезнут. Птичка просто каркнула.
Ворона, с интересом за ней наблюдавшая, заволновалась.
— Эй, эй, я не глюк, ты мне тут прекрати обзываться. Я вполне порядочная птица, если хочешь знать.
Аля тихо застонала.
Ворона забралась ей на колени, заглянула в глаза и ласково поинтересовалась: «Ты чего, никогда говорящих птиц не встречала?»
— Не-ет.
— Ну что ж, все когда-то происходит в первый раз. — Рассудительно кивнуло пернатое чудо природы.
Затем она вновь слезла на землю, показала язык приоткрывшей глаз лисе, и сунула голову в валявшуюся неподалеку кастрюлю. Там было пусто.
— Нда. Ты, кажется, на рынок шла, что ж поли вместе, — сказала, подумав, ворона, потом взглянула на все еще симулировавшую обморок лису, и добавила, — нам как раз по пути.
С этими словами она залезла на плечо Алене и клюнула ту в шею.
— Ай, ты бы поосторожнее. А вообще чего я страдаю? Если бывают выпивающие джины, то, наверное, встречаются и говорящие вороны.
— Не встречаются, — назидательно заявила ворона, устраиваясь поудобнее, — я одна такая, меня один колдун поймал, опыты ставил, издевался как мог, а я сбежала, но разговаривать выучилась, кстати, кастрюлю не забудь. А зачем она тебе на рынке, продать хочешь?
Алена засопела и решила не отвечать на поставленный вопрос.
А когда они ушли, лиса, с трудом поднялась, фыркнула им вслед, и шмыгнула в заросли, зарекшись на будущее ловить ворон, особенно волшебных.
— Так, тут все стоит от одной до ста монет, не больше. И где же мне их взять?
Ворона, до этого задумчиво рассматривавшая блестящие украшения в ближайшей палатке, взглянула на девушку.
— Ну, ты красивая… — за что тут же схлопотала пощечину и улетела за прилавок.
— В каком смысле?!! — взревела Аля.
Ворона, кряхтя, вылезла из-под прилавка, кое-как взлетела ей на плечо и, поправив яркий браслет на шее, укоризненно взглянула ей в глаза.
Аля опомнилась, ей стало стыдно, хотя, в голове уже сверкала какая-то мысль. И, пока хозяин настороженно рассматривал птицу, пытаясь вспомнить, где же он видел подобный браслетик, девушка уже изобрела вполне приличный план заработка быстрых денег.
Торговец, уже краснея, открыл рот, что бы что-то сказать, как вдруг Алена спросила:
— У тебя нож есть?
Тот удивленно задумался, но ответил:
— Ну, эсть, а что, птичку рэзат будэшь? Тогда на.
Аля взяла то ли маленькую саблю, то ли большой кинжал, нагнулась и распорола сбоку юбку до бедра.
Торговец окосел, забыв о вороне. И взирал на выставленную из разреза абалденно стройную ножку.
— По-моему разрез все же маловат, ну да ладно.
С этими словами она повернулась, подхватила деревянную палку у входа в лавку, с табличкой «Украшения» в одну руку, кастрюлю — в другую и, походкой от бедра, пошла на центральную площадь. Торговец икнул, быстро бросил на товар деревяшку с надписью: «Скоро буду», и побежал следом, как и многие другие, просто полюбопытствовать, благо его жены рядом не было.
Алена вышла на площадь, воткнула в землю палку, вытащила из-за пояса губную помаду — то единственное, с чем не расставалась никогда, даже когда пошла выносить мусор, и на оборотной стороне таблички четко написана ярко алыми буквами: за один поцелуй — 5 монет. Толпа, к этому времени собравшаяся на площади на значительном расстоянии от девушки, дружно ахнула. А Алена поставила рядом кастрюлю, выставила вперед изящную, обнаженную до колена ножку и громко поинтересовалась.
— Ну, кто первый?
Затем намазала губы ярко алым цветом и грозно уставилась на толпу.
— Ты сума сошла, — тихонько каркнула ворона.
— Не лезь, сама разберусь, у меня этих гавриков перецелованных раньше целый полк был.
У вороны отвисла челюсть.
— Да, не боись, я девушка порядочная, а поцелуй — еще не свадьба, — шепнула Лека.
Но тут их прервал первый претендент. Это был здоровенный детина, очень красный и смущенный он шел через площадь, усиленно вытирая губы о рукава рубахи. Дойдя до девушки, он остановился, хмыкнул, кинул в кастрюлю пятак и вытянул губы, закрыв глаза.
Алена вздохнула, подошла поближе, и, вспомнив похожую рекламу, чмокнула детину в щечку, поднявшись на цыпочки. Тот тут же открыл глаза и, с радостно-обалделым видом пошел к друзьям. А на щеке его пламенел след губной помады.
Народ вздохнул еще раз, а за тем…
Не буду утомлять подробностями, но через два часа кастрюля была заполнена доверху, а к Алене выстроилась агромадная очередь на весь рынок. Торговля была забыта, новое развлечение поголовно захватило все ближайшее мужское население. У некоторых было аж по пять следов поцелуев на лице. У кого-то красным оказался даже глаз. И вообще того, кто ходил без удивительных отметин остальные просто презирали, радостно похваляясь своими. Изредка в очереди происходили потасовки, но в целом все было довольно мирно.
— Знаешь, Алена, — сказала запыхавшаяся ворона, летавшая куда-то на разведку. — Предлагаю тебе сматываться домой.
— А что такое?
— Да так, через пять минут, пардон, через четыре, здесь будут жены и матери большинства мужиков. Они сейчас очень организованной толпой идут в сторону рынка.
— Нда-а-а?! Ой, ну мне пора, ребятки, кстати, вот ты понесешь корзину за мной. Ты не против, нет? Вот и чудесно. Чао, мальчики, всем привет. — Резко заторопилась девушка, прекрасно понимая чем может закончиться этот вечер, и хватая все того же первого поцелованного детину за край рубахи, второй рукой указала ему на кастрюлю до четверти заполненную монетами.
По дороге она похватала с ближайших прилавков кое-какой провиант, ну там сыр, хлеб, колбаса, в умеренных количествах и отчалила к «родному дому». Ее сопровождал все тот же первый парень на деревне, которого она поцеловала в сумме около восьми раз, сияя счастливой улыбкой и тупым выражением на всю физиономию.
Уже подходя к дверям, она услышала позади нарастающий шум. Оглянувшись, она увидела медленно поднимающееся над рынком облако пыли, гул шел оттуда.
— Да, вовремя я смоталась, и если бы не ворона! Хм…
— Да уж, если бы не я… но долг платежом красен, так что ты мне должна. — Вовремя среагировала птичка, все еще сидевшая на ее левом плече и чистившая перья.
— Что-о-о?! да я тебе жизнь спасла. — Попыталась возмутиться девушка.
— Ничего не знаю, у меня память короткая, да я бы и сама спаслась, и крыло было бы цело. — Отрезала каркуша, упрямо глядя в ярко зеленые сверкающие глаза Алены.
Назревавшую драку прервал все тот же парень. Он тупо кивал на ворону и все повторял:
— Ворона говорящая, говорящая!!!
Повторяя эти слова, он понесся в обратную сторону, бросив на пыльную дорогу кастрюлю с деньгами. По пути он пугал окрестности то ли криком, то ли ревом, вломился в чащу, налетел на лису, только-только поймавшую воробышка, и, споткнувшись, полетел с ней в заросли, потом вскочил и побежал дальше, не забывая орать по пути.
Воробей с ближайшей ветки радостно глядел на изрядно помятую лису, с трудом выползающую из кустов.
— Да, что бы я еще раз… да никогда.… — переживала бедная лиса, хромая на все четыре лапы. — И вообще уйду я отсюда в северные леса, там, говорят ворон мало, и воробьи не такие наглые.
С этими словами лиса поковыляла прочь, а воробей нагло чирикнул ей вслед и полетел в другую сторону по своим воробьиным делам.
— Дорогая мачеха, и вы, любимые сестры (надеюсь меня не поразит молния за вранье), я сегодня кое-что заработала, и спешу с подношением к вашим ногам (не слишком пафосно?), уж простите вы меня дуру грешную, не виноватая я, он сам… Э-э-э-э, о чем это я, ах да, ну вот, в общем-то и все.
— По-моему ты все же перегнула палку, — шепнула ворона.
— Ниче, ниче, в самый раз будет, да они меня уже и не слушают. — Возразила девушка, отходя назад.
Анастасия первая подбежала к кастрюле и с визгом пыталась засунуть в нее руки, ее оттолкнула Гризелла, завязалась драка, которую изо всех сил пыталась разнять мачеха, но объединившиеся сестры к кастрюле маменьку не подпускали.
Аля скромно их обошла и шмыгнула в дверь, захлопнув ее за собой.
Ох уж эти английские замки, или как их там. Аля не заметила, как щеколда, вздрогнув, опустилась на место, и пошла спокойно спать, держа под мышкой сумку с продуктами, и споря с вороной о количестве еды «на брата»: ворона требовала все делить пополам, а Аля отвечала, что, дескать, жирно будет ей одной и пол батона.
А на улице остались три женщины, грустно смотрящие на запертую дверь. Вечерело.
Мачеха ходила из стороны в сторону, упорно решая проблему.
— Ах, вот она какая, мы с ней,… а она нам.… Да, я ее, я ей… Мама-а-а-а, я не хочу спать на земле! А вдруг она нас никогда не впустит. Что же дела-а-ать?!! — Анастасия всхлипнула.
Гризелла в это время сидела верхом на пресловутой кастрюле и задумчиво пересыпала деньги из одной руки в другую. По ее задумчивой физиономии, чувствовалась, что девушка наконец-то счастлива.
Анастасия вдруг прекратила причитать и куда-то побежала. Мачеха продолжала расхаживать из стороны в сторону, Гризелла так же не отреагировала.
— Сюда, скорее сюда! Я нашла, я нашла — послышалось из-за соседского дома.
Мать встрепенулась, взглянула на вторую дочь, что-то злобно буркнула и побежала на голос.
Анастасия стояла около небольшой пустой будки, упорно пытаясь ее куда-то тащить.
— Что ты делаешь?
— помнишь, я вчера разбила окно, ну там, где лужа. Так вот, если подтащить под него эту будку, то можно будет…
— Я все поняла, ну-ка, взяли. Ой, тяжелая! Да не копайся там, неси прямо.
— Ай, моя нога!
— Сама виновата, вперед, уже не долго, да, кстати, а где хозяин конуры. Ну, пес?!
— Да не знаю я, наверное сдох давно, или бегает где-то. — Ответила красная от натуги девушка.
Маменьке это где-то очень не понравилось, но — делать нечего.
Вскоре они установили будку под окном. Она и вправду оказалась достаточно высока.
Анастасия полезла первая, пока мачеха пыталась отобрать у Гризеллы деньги. Но не тут-то было. Апатия девушки тут же сменилась дикой злобой, она даже кусаться пыталась, прицельно. И никакие уговоры, обещания, угрозы и пощечины здесь не помогали. Возможно, кто-то из них бы и победил, но тут из темноты выскочил хозяин будки.
Скажите, только честно, если в сумерках вы увидите полутораметровую псину, с рычанием несущуюся на вас, что вы сделаете? Вот, вот, обе спорщицы поступили аналогично. Уже через минуту Гризелла с кастрюлей и Анастасией была в комнате, причем Анастасия еще и помогала маменьке забраться в окно со двора. Все визжали.
Когда мачеха, наконец, оказалась в комнате, то у нее отсутствовала задняя часть юбки и изрядная доля самоуверенности.
Еще минуту все отдыхали, сидя на полу, а потом пошли спать. Сил на разборки уже не было.
— Понимаешь, меня здесь не любят.
— Я заметила.
— Не перебивай. Но это ладно, без их любви я еще как-то обойдусь. Но завтра вечером — балл. И что?
— Что? — Сонно поинтересовалось пернатое.
— А то, что мне нужно подготовиться, но как это сделать, если они все время мешают. Эй, ты куда?
Ворона тем временем залезла под кровать и, чем-то там пошурудив, вытащила здоровенную бутыль с чем-то бордовым.
— Говоришь ты по сценарию — святая? Ну, тогда тебе — не дам.
— Это что? — поразилась Аленка.
— Да так, винцо, — чпок, и крышка куда-то улетела, Алена оценила профессионализм действия, — ты отвернись, тебе низя, а я существо приземленное. Бульк, бульк.
— А ну-ка дай, — возмутилась Аля, — ишь присосалась. Я тоже хочу. Мммм, вкусно, интересно какой это год?
Короче, примерно на пол часа разговор смолк, пришло наслаждение. Вино было хорошим, не слишком крепким. Но по пол литра на брата (или на «сестру»? а, не важно), так что они немного окосели, хотя все еще достаточно хорошо соображали.
— Итак, о чем это я, ах да, ик, значит, слушай мою команду, мы щас им покажем, где раки зимуют, я им покажу, как девочек разбойникам скармливать, рабовладельцы, скоты, феодалы недобитые!..
Сочувственный взгляд пошатывающейся вороны вернул ее к действительности.
— Ну, да. Значит так. Где-то тут я видела стопку простыней, ик, мы их будем резать на ленты и связывать в полосы.
— Побег, — вспыхнули глаза вороны, — а это опасно?
— Не перебивай, у меня уже два раза мысль ускользнула, ик-к задолбалась ее ловить. Так, о чем это я, ах да, ленты ты будешь привязывать к железным балкам на потолке, они там веером расходятся вокруг люстры. Будет очень таинственно и бело.
— А чего это я должна привязывать. У меня, между прочим, крыло помято. — Вклинилась ворона, разглядывая свое отражение в бутылке, заодно оценивая оставшееся количество вина.
— Не прибедняйся, кто у нас сегодня на разведку летал, пока я всех мужиков перечмокала? — заявила Аля, отбирая бутыль у упиравшейся птички.
— Так, ну… ведь для пользы дела, — пристыжено замялась ворона, упираясь и не отдавая сосуд.
— И тут польза будет, при чем великая, я тебя после свадьбы придворной вороной сделаю, хочешь? — уламывала ее Аленка, на секунду ослабляя хватку, за что и поплатилась — вино вернулось к вороне, она снова целеустремленно забулькала, но потом, подумав, сказала:
— И титул, титул не забудь.
Аля на секунду задумалась, а потом махнула рукой, отобрала, наконец, бутылку, допила вино и заявила.
— А, ладно, сделаем из тебя графиню… Воронцову. Ну, как, идет?
Ворона задумалась, склонила голову на бок, попробовала титул на вкус, и жутко раздулась от гордости, продефилировав по комнате и держась при этом за стенку. Ходила она немного боком и не всегда по прямой, но это мелочи.
Затем они еще немного пошептались, хихикая и уточняя план боевых действии, пожали друг другу руки (то есть крылья, или, ай, ладно..), и ползком отправились на операцию «зета», как назвала ее Аля.
Первым делом они отправились в кладовку, которая была одновременно прачечной, где часа три у них ушло на поиск простыней, (при чем искали в полной темноте, чтобы не рассекретиться, как сказала Алена), их разрыв на полосы и связывание длинных лент, при свете единственной свечи, так как проделать это совсем в темноте они уже не могли, и так по пути к заветным простыням опрокинули несколько полок с продуктами, произведя кучу секретного шума. Каждую из лент ворона брала в клюв и лично прицепляла к балкам потолка, взлетая к ним по спирали (по стеночке, так сказать, а не то — шатало, да не ее, стены). Длинные ленты спускались до самого пола, таинственно колышась в лунном свете из окон.
Когда все было сделано, Аля принесла из подпола мешки с мукой, установила их на третьем этаже, на лестнице ведущей на чердак, и доверила вороне посыпать все вокруг мукой. А сама пока мастерила приведение: в последней уцелевшей простыне было проделано отверстие, и ее водрузили на вешалку, за тем на небольшой наволочке остатками помады была нарисована веселая физиономия истерического приведения, наволочка была набита пухом из какой-то подушки, и надета в виде головы на вешалку. С верху она привязала длинную веревку и обсыпала все это художество все той же мукой.
Веревка от «привидения» была отдана уже белой, а не черной птице, и она совершила круг почета под потолком, держа веревку от самодельного пугала в руках.
Эффект вышел потрясающий: внизу летало бледное приведение в развевающихся одеждах из простыни: один глаз у него был много выше второго, рот страшно перекосило, и в придачу, за ним поднимался шлейф из муки, сыпавшейся ото всюду: с вороны, с веревок, понатыканных так густо, что среди них уже ничего больше не было видно, ну и с самого «призрака». Под конец Аля взяла железный лист, свернутый рупором и завыла. Звук отразился от стен, усиливая и без того громкое эхо. Все было готово для запугивания несчастной семейки.
— Ха, будешь знать, с кем воевать!
С этими словами девушка старательно перемешала гремучую смесь и разложила ее в три глубоких тарелки. Результат умилил ее до крайности. Прямо настоящей хозяйкой стала.
— Эх, видела бы меня мама. Ну да ладно, где эта голодная семейка?
Голодная семейка сидела на втором этаже и скромно ждала то ли завтрака, то ли обеда, когда в дверях появилась довольная Алена с подносом в руках. На подносе стояло три тарелки с чем-то коричнево-черным внутри, увенчанное сверху большим куском сливочного масла, которое отыскалось в подполе.
— Ну-с, прошу к столу.
— И чем же это ты решилась нас отравить, — поинтересовалась Гризелла, критически принюхиваясь.
— Мамочка, мамочка, а эта дрянь и вправду выздоровела, тогда можно я, наконец, расскажу ей на кого она похожа, — влезла Анастасия.
— И на кого же, — обнажив все 32 зуба, грозно переспросила Аля у Анастасии.
— На девушку легкого поведения, вот! — торжественно возвестила та, не почуяв угрозы.
Аля уже примеривалась поднятой тарелкой к ее физиономии, как встала мачеха.
— Девочки, девочки, помните о своем воспитании, следите за выражениями. А ты Золушка быстрее подавай на стол, а то уже пол часа торчишь, как столб, на пороге.
Аля все-таки умудрилась сдержаться и, лелея мечту о скором возмездии, расставила кашу, скромно отойдя к двери. Все трое чинно расселись за столом, взяли в руки приборы и приступили. А так как в отсутствие настоящей Золушки они почти что голодали, не умея толком готовить, и жалея денег на слуг, то теперь каждая зачерпнула по полной ложке и начала активно уничтожать плоды ее трудов…
Мачеха икнула и схватилась за живот уже второй ложке. Анастасия с Гризеллой позеленели чуть позже. Кто-то завыл.
Аля, быстро подсчитав сколько соли она бросила в кастрюли, и, вспомнив, что каша после этого уже не выкипала, довольно четко представила себе свое мрачное будущее. А так как дорогая маменька уже пыталась встать из-за стола, то очень быстро сдала все позиции, и, брякнув что-то о кипящем чайнике, быстренько вылетела за дверь, для надежности подперев его ближайшим креслом. Почти сразу же в дверь с той стороны что-то жахнуло.
— Так, только спокойно.
Бух!
— Все под контролем!
Бух!
— Ой, дверь шатается, похоже я ее разозлила не на шутку, надо же — шуток не понимает.
Бух. Бух. Бух.
— Ну, все!
И она, отодвинув кресло, рванула дверь на себя, отскочив в сторону. В то же мгновенье мимо что-то пролетело, натолкнулось на перила, споткнулось о первую ступеньку лестницы и кубарем слетело вниз, затихнув у ее подножия.
Алена подошла к перилам и взглянула вниз. Да, там было что посмотреть: среди гор юбок лежала взрослая женщина. Одна ее нога лежала на ступенях, другая опиралась на перила, а руки — разбросаны в стороны. На лице — выражение великомученицы, взгляд летаргически блуждает по потолку.
— Ты убила маму. — Прошептал кто-то сзади. По голосу — Анастасия.
— Да нет, вроде еще дышит, — задумчиво возразила Гризелла. — В любом случае надо проверить, кстати, как дом делить будем? Могу тебе уступить чердак, там отличный вид.
— Ну, вот еще, сама лезь туда, а я жить хочу и вообще я старшая дочь, так что по закону…
— А чего это ты старшая, это еще доказать надо, в любом случае все оставшиеся украшения мои.
— Подавишься, да ты вообще тут приживалкой будешь по моей милости!
— Я приживалкой?!!
— Пусти, щас в нос дам…
— Ах ты, дрянь, ну держись!
— Убью-у-у-у!!!..
Аля в прострации обернулась, и увидела двух сестер, дерущихся за наследство при еще живой матушке. Она даже отошла подальше, давая простор боевым действиям. Вроде бы Гризелла отжевывала Анастасии ухо, пока та вполне целеустремленно снимала с нее скальп.
Но тут в самый пиковый момент очнулась всеми забытая мачеха и со стоном начала подниматься на ноги.
— Маменька, — хором крикнули сестренки, и, расцепившись, понеслись вниз.
— Добивать, что ль, — предположила немного очумевшая Аля.
Но ничего такого девушки предпринимать не стали, напротив, на их лицах сияла лишь глубокая дочерняя любовь.
Аля еще минутку поглядела вниз, и решилась на экстренные меры. Набрав максимальную скорость, она пронеслась по лестнице, затем мимо перепуганной и уже ко всему готовой троицы, ворвалась на кухню, схватила первую попавшуюся кастрюлю, и, рявкнув, что пора бы сходить за хлебом, кинулась во двор. Отбежав метров двадцать от дома, она, наконец, остановилась, пытаясь отдышаться, и, уверившись, что никто за ней не гонится, с интересом взглянула на уворованный трофей.
Это была та самая кастрюля, на половину заполненная злополучной кашей. Объемом она была литров на 6–5, так что как с ней Аленка умудрилась еще и бежать, сейчас было совершенно не понятно.
— Гм, интересно, а с кастрюлями на рынок ходят, или я — первая буду. — Задумалась девушка, опасливо оглянувшись на недавно столь поспешно покинутый дом.
Тут недалеко кто-то хрюкнул. Девушка рефлекторно обернулась и вскрикнула от ужаса.
Передней на задних лапках сидели 2 свиньи, точнее их скелетики, обтянутые серо-желтоватой кожей. Из глаз у них бежали натуральные слезы, размером с яйцо каждая, а носы настороженно принюхивались к содержимому кастрюли.
— Свиньи-людоеды, — в шоке всхлипнула Аля, пытаясь пятиться, но свиньи следовали за ней, при чем на задних лапках. — Мама, да что же это за мир такой сумасшедший, может им кашки дать?..
Но тут она наткнулась пяткой на какое-то корыто и рухнула туда, вместе с кастрюлей каши. Свиньи с воинственным хрюком кинулись следом, уже открывая алчные рты. Вскоре послышалось довольное чавканье. Алена сидела с закрытыми глазами и тряслась. Через минуту, поняв, что ее никто не жует, она приоткрыла левый глаз. Потом, удивлено, открыла оба. Свиньи ели кашу!!! Которая вывалилась при падении в корыто.
— Так, ну и кто тут у нас недавно кричал, что такое жрать нельзя? — возмутилась Аля, — Поклеп! Вон свинки жрут и при чем кушают с удовольствием. А эти-то фифы нос воротили, на лестницы выбрасывались, вот не буду им ничего готовить, тогда узнают. Они еще меня умолять будут!..
Ворча, она кое-как поднялась на ноги и осмотрела себя. Результат плачевный: вся юбка была перемазана кашей, начиная с талии.
— Что же делать! Караул! Хотя, где-то тут я видела веревку с сохнущей одеждой, пока улепетывала из дома. Ага, ну вот же она. И платьице голубенькое.
Не долго думая, она стащила наряд и переоделась в ближайшем сарае.
— Чувствуется все тот же фасон. Просто, скромно, облегающее. Теперь расстегнем некоторые пуговки. Думаю, семи хватит, ниже — как-то не удобно, а так ниче, если не наклоняться и не прыгать. Ну, где тут моя кастрюля.
Кастрюля, начисто вылизанная, нашлась все там же — в корыте. Разомлевшие свиньи лежали в ближайшей луже, лениво лакая мутную воду и изредка перехрюкиваясь.
Алена умилилась, взяла железную утварь и, волоча ее за собой, поплелась на рынок, который уже виднелся вдалеке, судя по отдаленному людскому гомону.
Тропинка была узкой и все время петляла. Аля начала что-то напевать себе под нос. На голубом небе светило ласковое солнышко, пели птички. Точнее птичка, да и не пела она, а просто громко каркала из соседнего куста. Аленка заинтересовалась и полезла поглядеть на нахалку. Ворона продолжала надрываться. Наконец кусты раздвинулись, и она ее увидела. Ворона лежала на земле, распятая рыжей плутовкой, которая обеими лапами придавила крылья и задумчиво решала с чего начать — с нежного брюшка или орущего клюва. С одной стороны брюшко — вкуснее, а с другой — ворона ее уже достала своим карканьем, и с этим надо было что-то делать.
Как раз когда вопрос был решен в пользу головы, из кустов вынырнула орущая не менее громко Аленка и, размахивая длинной палкой, попыталась огреть лисицу. Та струхнула, схватила добычу за крыло и драпанула в лес. Но не тут-то было, ненормальная девчонка не отставала, и вскоре у лисы уже основательно звенело в голове от обоюдного крика перепуганной вороны и бегущей следом девчонки. Закончилось все плачевно — лису начало шатать, и она просто не вписалась в следующий поворот, со всего размаху врезавшись в ближайшее дерево. Алена подбежала чуть позже, разжала разбойнице челюсти и извлекла оттуда изрядно потрепанное воронье крыло. Та пока молчала, пытаясь прийти в себя.
Девушка устало села, прислонившись все к тому же дереву. Ворона ходила неподалеку, грустно рассматривая крыло. Наконец она повернулась к Але и заявила.
— Ну, и кто тебя просил?! Я бы и сама справилась.
Минута молчания.
— Ты говоришь?!!
— А что, не заметно? Я еще и петь могу. Только летать теперь не умею.
Ворона всхлипнула, села на землю и зарыдала.
— Так, меня зовут Алена, я из 2003 года, встретила джина и нахожусь в сказке. Галлюцинациями не страдала, у психиатра не проверялась. Иду на рынок за продуктами, а говорящих ворон не бывает, я просто переутомилась. Сейчас вот отдохну в тенечке и все глюки исчезнут. Птичка просто каркнула.
Ворона, с интересом за ней наблюдавшая, заволновалась.
— Эй, эй, я не глюк, ты мне тут прекрати обзываться. Я вполне порядочная птица, если хочешь знать.
Аля тихо застонала.
Ворона забралась ей на колени, заглянула в глаза и ласково поинтересовалась: «Ты чего, никогда говорящих птиц не встречала?»
— Не-ет.
— Ну что ж, все когда-то происходит в первый раз. — Рассудительно кивнуло пернатое чудо природы.
Затем она вновь слезла на землю, показала язык приоткрывшей глаз лисе, и сунула голову в валявшуюся неподалеку кастрюлю. Там было пусто.
— Нда. Ты, кажется, на рынок шла, что ж поли вместе, — сказала, подумав, ворона, потом взглянула на все еще симулировавшую обморок лису, и добавила, — нам как раз по пути.
С этими словами она залезла на плечо Алене и клюнула ту в шею.
— Ай, ты бы поосторожнее. А вообще чего я страдаю? Если бывают выпивающие джины, то, наверное, встречаются и говорящие вороны.
— Не встречаются, — назидательно заявила ворона, устраиваясь поудобнее, — я одна такая, меня один колдун поймал, опыты ставил, издевался как мог, а я сбежала, но разговаривать выучилась, кстати, кастрюлю не забудь. А зачем она тебе на рынке, продать хочешь?
Алена засопела и решила не отвечать на поставленный вопрос.
А когда они ушли, лиса, с трудом поднялась, фыркнула им вслед, и шмыгнула в заросли, зарекшись на будущее ловить ворон, особенно волшебных.
* * *
Рынок бурлил и кипел. Чего там только не было от кричащих торговцев сластями до палаток с заморскими диковинками. Там можно было найти многое, а можно было просто пройти мимо, за неимением денег. И, кстати, данный вопрос, наконец, остро встал перед девушкой.— Так, тут все стоит от одной до ста монет, не больше. И где же мне их взять?
Ворона, до этого задумчиво рассматривавшая блестящие украшения в ближайшей палатке, взглянула на девушку.
— Ну, ты красивая… — за что тут же схлопотала пощечину и улетела за прилавок.
— В каком смысле?!! — взревела Аля.
Ворона, кряхтя, вылезла из-под прилавка, кое-как взлетела ей на плечо и, поправив яркий браслет на шее, укоризненно взглянула ей в глаза.
Аля опомнилась, ей стало стыдно, хотя, в голове уже сверкала какая-то мысль. И, пока хозяин настороженно рассматривал птицу, пытаясь вспомнить, где же он видел подобный браслетик, девушка уже изобрела вполне приличный план заработка быстрых денег.
Торговец, уже краснея, открыл рот, что бы что-то сказать, как вдруг Алена спросила:
— У тебя нож есть?
Тот удивленно задумался, но ответил:
— Ну, эсть, а что, птичку рэзат будэшь? Тогда на.
Аля взяла то ли маленькую саблю, то ли большой кинжал, нагнулась и распорола сбоку юбку до бедра.
Торговец окосел, забыв о вороне. И взирал на выставленную из разреза абалденно стройную ножку.
— По-моему разрез все же маловат, ну да ладно.
С этими словами она повернулась, подхватила деревянную палку у входа в лавку, с табличкой «Украшения» в одну руку, кастрюлю — в другую и, походкой от бедра, пошла на центральную площадь. Торговец икнул, быстро бросил на товар деревяшку с надписью: «Скоро буду», и побежал следом, как и многие другие, просто полюбопытствовать, благо его жены рядом не было.
Алена вышла на площадь, воткнула в землю палку, вытащила из-за пояса губную помаду — то единственное, с чем не расставалась никогда, даже когда пошла выносить мусор, и на оборотной стороне таблички четко написана ярко алыми буквами: за один поцелуй — 5 монет. Толпа, к этому времени собравшаяся на площади на значительном расстоянии от девушки, дружно ахнула. А Алена поставила рядом кастрюлю, выставила вперед изящную, обнаженную до колена ножку и громко поинтересовалась.
— Ну, кто первый?
Затем намазала губы ярко алым цветом и грозно уставилась на толпу.
— Ты сума сошла, — тихонько каркнула ворона.
— Не лезь, сама разберусь, у меня этих гавриков перецелованных раньше целый полк был.
У вороны отвисла челюсть.
— Да, не боись, я девушка порядочная, а поцелуй — еще не свадьба, — шепнула Лека.
Но тут их прервал первый претендент. Это был здоровенный детина, очень красный и смущенный он шел через площадь, усиленно вытирая губы о рукава рубахи. Дойдя до девушки, он остановился, хмыкнул, кинул в кастрюлю пятак и вытянул губы, закрыв глаза.
Алена вздохнула, подошла поближе, и, вспомнив похожую рекламу, чмокнула детину в щечку, поднявшись на цыпочки. Тот тут же открыл глаза и, с радостно-обалделым видом пошел к друзьям. А на щеке его пламенел след губной помады.
Народ вздохнул еще раз, а за тем…
Не буду утомлять подробностями, но через два часа кастрюля была заполнена доверху, а к Алене выстроилась агромадная очередь на весь рынок. Торговля была забыта, новое развлечение поголовно захватило все ближайшее мужское население. У некоторых было аж по пять следов поцелуев на лице. У кого-то красным оказался даже глаз. И вообще того, кто ходил без удивительных отметин остальные просто презирали, радостно похваляясь своими. Изредка в очереди происходили потасовки, но в целом все было довольно мирно.
— Знаешь, Алена, — сказала запыхавшаяся ворона, летавшая куда-то на разведку. — Предлагаю тебе сматываться домой.
— А что такое?
— Да так, через пять минут, пардон, через четыре, здесь будут жены и матери большинства мужиков. Они сейчас очень организованной толпой идут в сторону рынка.
— Нда-а-а?! Ой, ну мне пора, ребятки, кстати, вот ты понесешь корзину за мной. Ты не против, нет? Вот и чудесно. Чао, мальчики, всем привет. — Резко заторопилась девушка, прекрасно понимая чем может закончиться этот вечер, и хватая все того же первого поцелованного детину за край рубахи, второй рукой указала ему на кастрюлю до четверти заполненную монетами.
По дороге она похватала с ближайших прилавков кое-какой провиант, ну там сыр, хлеб, колбаса, в умеренных количествах и отчалила к «родному дому». Ее сопровождал все тот же первый парень на деревне, которого она поцеловала в сумме около восьми раз, сияя счастливой улыбкой и тупым выражением на всю физиономию.
Уже подходя к дверям, она услышала позади нарастающий шум. Оглянувшись, она увидела медленно поднимающееся над рынком облако пыли, гул шел оттуда.
— Да, вовремя я смоталась, и если бы не ворона! Хм…
— Да уж, если бы не я… но долг платежом красен, так что ты мне должна. — Вовремя среагировала птичка, все еще сидевшая на ее левом плече и чистившая перья.
— Что-о-о?! да я тебе жизнь спасла. — Попыталась возмутиться девушка.
— Ничего не знаю, у меня память короткая, да я бы и сама спаслась, и крыло было бы цело. — Отрезала каркуша, упрямо глядя в ярко зеленые сверкающие глаза Алены.
Назревавшую драку прервал все тот же парень. Он тупо кивал на ворону и все повторял:
— Ворона говорящая, говорящая!!!
Повторяя эти слова, он понесся в обратную сторону, бросив на пыльную дорогу кастрюлю с деньгами. По пути он пугал окрестности то ли криком, то ли ревом, вломился в чащу, налетел на лису, только-только поймавшую воробышка, и, споткнувшись, полетел с ней в заросли, потом вскочил и побежал дальше, не забывая орать по пути.
Воробей с ближайшей ветки радостно глядел на изрядно помятую лису, с трудом выползающую из кустов.
— Да, что бы я еще раз… да никогда.… — переживала бедная лиса, хромая на все четыре лапы. — И вообще уйду я отсюда в северные леса, там, говорят ворон мало, и воробьи не такие наглые.
С этими словами лиса поковыляла прочь, а воробей нагло чирикнул ей вслед и полетел в другую сторону по своим воробьиным делам.
* * *
Внезапно парадная дверь замка скрипнула и отворилась. Вы не поверите, кто стоял на пороге. Правильно, это было все то же незабвенное трио, с недавних пор решившее везде появляться вместе, а уж перед лицом такой опасности, как Золушка, и подавно.— Дорогая мачеха, и вы, любимые сестры (надеюсь меня не поразит молния за вранье), я сегодня кое-что заработала, и спешу с подношением к вашим ногам (не слишком пафосно?), уж простите вы меня дуру грешную, не виноватая я, он сам… Э-э-э-э, о чем это я, ах да, ну вот, в общем-то и все.
— По-моему ты все же перегнула палку, — шепнула ворона.
— Ниче, ниче, в самый раз будет, да они меня уже и не слушают. — Возразила девушка, отходя назад.
Анастасия первая подбежала к кастрюле и с визгом пыталась засунуть в нее руки, ее оттолкнула Гризелла, завязалась драка, которую изо всех сил пыталась разнять мачеха, но объединившиеся сестры к кастрюле маменьку не подпускали.
Аля скромно их обошла и шмыгнула в дверь, захлопнув ее за собой.
Ох уж эти английские замки, или как их там. Аля не заметила, как щеколда, вздрогнув, опустилась на место, и пошла спокойно спать, держа под мышкой сумку с продуктами, и споря с вороной о количестве еды «на брата»: ворона требовала все делить пополам, а Аля отвечала, что, дескать, жирно будет ей одной и пол батона.
А на улице остались три женщины, грустно смотрящие на запертую дверь. Вечерело.
* * *
— Так, Анастасия, прекрати дергать дверь, она все равно не откроется. Надо что-то придумать.Мачеха ходила из стороны в сторону, упорно решая проблему.
— Ах, вот она какая, мы с ней,… а она нам.… Да, я ее, я ей… Мама-а-а-а, я не хочу спать на земле! А вдруг она нас никогда не впустит. Что же дела-а-ать?!! — Анастасия всхлипнула.
Гризелла в это время сидела верхом на пресловутой кастрюле и задумчиво пересыпала деньги из одной руки в другую. По ее задумчивой физиономии, чувствовалась, что девушка наконец-то счастлива.
Анастасия вдруг прекратила причитать и куда-то побежала. Мачеха продолжала расхаживать из стороны в сторону, Гризелла так же не отреагировала.
— Сюда, скорее сюда! Я нашла, я нашла — послышалось из-за соседского дома.
Мать встрепенулась, взглянула на вторую дочь, что-то злобно буркнула и побежала на голос.
Анастасия стояла около небольшой пустой будки, упорно пытаясь ее куда-то тащить.
— Что ты делаешь?
— помнишь, я вчера разбила окно, ну там, где лужа. Так вот, если подтащить под него эту будку, то можно будет…
— Я все поняла, ну-ка, взяли. Ой, тяжелая! Да не копайся там, неси прямо.
— Ай, моя нога!
— Сама виновата, вперед, уже не долго, да, кстати, а где хозяин конуры. Ну, пес?!
— Да не знаю я, наверное сдох давно, или бегает где-то. — Ответила красная от натуги девушка.
Маменьке это где-то очень не понравилось, но — делать нечего.
Вскоре они установили будку под окном. Она и вправду оказалась достаточно высока.
Анастасия полезла первая, пока мачеха пыталась отобрать у Гризеллы деньги. Но не тут-то было. Апатия девушки тут же сменилась дикой злобой, она даже кусаться пыталась, прицельно. И никакие уговоры, обещания, угрозы и пощечины здесь не помогали. Возможно, кто-то из них бы и победил, но тут из темноты выскочил хозяин будки.
Скажите, только честно, если в сумерках вы увидите полутораметровую псину, с рычанием несущуюся на вас, что вы сделаете? Вот, вот, обе спорщицы поступили аналогично. Уже через минуту Гризелла с кастрюлей и Анастасией была в комнате, причем Анастасия еще и помогала маменьке забраться в окно со двора. Все визжали.
Когда мачеха, наконец, оказалась в комнате, то у нее отсутствовала задняя часть юбки и изрядная доля самоуверенности.
Еще минуту все отдыхали, сидя на полу, а потом пошли спать. Сил на разборки уже не было.
* * *
«Золушка» сидела в коморке при свете единственной свечи и разговаривала с вороной. Обе они уже изрядно наелись довольно сытных бутербродов, и пребывали в отличном настроении. Алена, кстати уже рассказала о своих прежних приключениях, чем совершенно собеседницу не удивила. Та после опытов колдуна, по ее словам, удивляться разучилась.— Понимаешь, меня здесь не любят.
— Я заметила.
— Не перебивай. Но это ладно, без их любви я еще как-то обойдусь. Но завтра вечером — балл. И что?
— Что? — Сонно поинтересовалось пернатое.
— А то, что мне нужно подготовиться, но как это сделать, если они все время мешают. Эй, ты куда?
Ворона тем временем залезла под кровать и, чем-то там пошурудив, вытащила здоровенную бутыль с чем-то бордовым.
— Говоришь ты по сценарию — святая? Ну, тогда тебе — не дам.
— Это что? — поразилась Аленка.
— Да так, винцо, — чпок, и крышка куда-то улетела, Алена оценила профессионализм действия, — ты отвернись, тебе низя, а я существо приземленное. Бульк, бульк.
— А ну-ка дай, — возмутилась Аля, — ишь присосалась. Я тоже хочу. Мммм, вкусно, интересно какой это год?
Короче, примерно на пол часа разговор смолк, пришло наслаждение. Вино было хорошим, не слишком крепким. Но по пол литра на брата (или на «сестру»? а, не важно), так что они немного окосели, хотя все еще достаточно хорошо соображали.
— Итак, о чем это я, ах да, ик, значит, слушай мою команду, мы щас им покажем, где раки зимуют, я им покажу, как девочек разбойникам скармливать, рабовладельцы, скоты, феодалы недобитые!..
Сочувственный взгляд пошатывающейся вороны вернул ее к действительности.
— Ну, да. Значит так. Где-то тут я видела стопку простыней, ик, мы их будем резать на ленты и связывать в полосы.
— Побег, — вспыхнули глаза вороны, — а это опасно?
— Не перебивай, у меня уже два раза мысль ускользнула, ик-к задолбалась ее ловить. Так, о чем это я, ах да, ленты ты будешь привязывать к железным балкам на потолке, они там веером расходятся вокруг люстры. Будет очень таинственно и бело.
— А чего это я должна привязывать. У меня, между прочим, крыло помято. — Вклинилась ворона, разглядывая свое отражение в бутылке, заодно оценивая оставшееся количество вина.
— Не прибедняйся, кто у нас сегодня на разведку летал, пока я всех мужиков перечмокала? — заявила Аля, отбирая бутыль у упиравшейся птички.
— Так, ну… ведь для пользы дела, — пристыжено замялась ворона, упираясь и не отдавая сосуд.
— И тут польза будет, при чем великая, я тебя после свадьбы придворной вороной сделаю, хочешь? — уламывала ее Аленка, на секунду ослабляя хватку, за что и поплатилась — вино вернулось к вороне, она снова целеустремленно забулькала, но потом, подумав, сказала:
— И титул, титул не забудь.
Аля на секунду задумалась, а потом махнула рукой, отобрала, наконец, бутылку, допила вино и заявила.
— А, ладно, сделаем из тебя графиню… Воронцову. Ну, как, идет?
Ворона задумалась, склонила голову на бок, попробовала титул на вкус, и жутко раздулась от гордости, продефилировав по комнате и держась при этом за стенку. Ходила она немного боком и не всегда по прямой, но это мелочи.
Затем они еще немного пошептались, хихикая и уточняя план боевых действии, пожали друг другу руки (то есть крылья, или, ай, ладно..), и ползком отправились на операцию «зета», как назвала ее Аля.
Первым делом они отправились в кладовку, которая была одновременно прачечной, где часа три у них ушло на поиск простыней, (при чем искали в полной темноте, чтобы не рассекретиться, как сказала Алена), их разрыв на полосы и связывание длинных лент, при свете единственной свечи, так как проделать это совсем в темноте они уже не могли, и так по пути к заветным простыням опрокинули несколько полок с продуктами, произведя кучу секретного шума. Каждую из лент ворона брала в клюв и лично прицепляла к балкам потолка, взлетая к ним по спирали (по стеночке, так сказать, а не то — шатало, да не ее, стены). Длинные ленты спускались до самого пола, таинственно колышась в лунном свете из окон.
Когда все было сделано, Аля принесла из подпола мешки с мукой, установила их на третьем этаже, на лестнице ведущей на чердак, и доверила вороне посыпать все вокруг мукой. А сама пока мастерила приведение: в последней уцелевшей простыне было проделано отверстие, и ее водрузили на вешалку, за тем на небольшой наволочке остатками помады была нарисована веселая физиономия истерического приведения, наволочка была набита пухом из какой-то подушки, и надета в виде головы на вешалку. С верху она привязала длинную веревку и обсыпала все это художество все той же мукой.
Веревка от «привидения» была отдана уже белой, а не черной птице, и она совершила круг почета под потолком, держа веревку от самодельного пугала в руках.
Эффект вышел потрясающий: внизу летало бледное приведение в развевающихся одеждах из простыни: один глаз у него был много выше второго, рот страшно перекосило, и в придачу, за ним поднимался шлейф из муки, сыпавшейся ото всюду: с вороны, с веревок, понатыканных так густо, что среди них уже ничего больше не было видно, ну и с самого «призрака». Под конец Аля взяла железный лист, свернутый рупором и завыла. Звук отразился от стен, усиливая и без того громкое эхо. Все было готово для запугивания несчастной семейки.