Мычко Е. Н.. Поведение собаки

   Таким образом, фундаментом охотничьего поведения, по-видимому, служат эти шесть особенностей, три из которых проявляются в одиночных играх и три – в групповых. Все остальные черты охотничьего поведения взрослых животных формируются за счет обучения и передачи опыта родителей на основе высокоразвитой рассудочной деятельности, характерной для всех волчьих (С.А. Корытин, Д.И. Бибиков, 1985).
   В играх щенков присутствует и много приемов, связанных с нападением на жертву и ее убийством. Во время борьбы щенки имитируют укусы в область шеи, плеч и реже – живота и конечностей.
   В стаях собак-охотниц человек должен был уничтожать доминантов, беря их роль на себя и оставляя животных более низкого ранга, выполнявших роль лидеров.
   Приспособить охотничье поведение псовых к нуждам человека оказалось возможно посредством трансформации всего комплекса, когда одни элементы гипертрофировались, другие угашались или искажались, а третьи заимствовались из иных комплексов и начинали работать уже в ином качестве.
   Отметим попутно, что часть элементов охотничьего поведения стала использоваться в иных контекстах, где о добыче пищи не идет речи. Так, поведение поиска, оказавшись оторванным от охотничьего поведения, легло в основу розыскной и спасательной служб (существует и иная трактовка: проявление собакой, высокосоциализированной с человеком, внутристайного альтруизма). Стремление остановить жертву, сбить стадо, заставить его двигаться по кругу стало основой пастушеского поведения, и у наиболее древних пастушеских пород эти корни просматриваются весьма четко. Так, анатолийский карабаш, управляя стадом, может достаточно грубо прикусывать скот, по сути, это частично блокированная атака на жертву, тогда как келпи – одна из лучших пород овчарок – управляет нежными мериносами очень тонко и точно.
   Многие приемы убийства жертвы используются и при борьбе с врагом. Разумеется, общей схемы тут нет, но знание, что есть места уязвимые, а есть защищенные, что нападение в лоб невыгодно и так далее, вполне применимо в любой боевой ситуации. Нельзя однозначно сказать, что первично: способы умерщвления жертвы или приемы борьбы с врагом.
   Ни один из компонентов охотничьего поведения не является чисто врожденным, каждый требует довольно сложного обучения. Часть охотничьих навыков щенок приобретает в игре, велика роль подражания взрослым собакам.
   Запечатление образа добычи и развитие некоторых других элементов охотничьего поведения имеют критические периоды. У разных пород есть своя специфика, но, если собака не попадает в поле, на охоту до окончания критического периода, охотничьей ей не стать. Даже если она будет реагировать на добычу, присущий породе комплекс охотничьего поведения полностью не развернется. Так, у борзой, вовремя не притравленной по зайцу (кролику), не включается комплекс умерщвления добычи. В поле она будет догонять дичь и игриво прыгать вокруг, не пытаясь умертвить. Именно поэтому и разработаны сложные системы нагонок, натасок, притравок.

Изменения, внесенные человеком

   Прежде всего, у всех охотничьих собак в определенной мере блокирован завершающий элемент охотничьего поведения – раздел туши и поедание ее. Это понятно, при сохранении его человеку в буквальном смысле оставались бы рожки да ножки.
   Охотничье поведение обогатилось новыми приемами за счет расширения спектра добычи. Для диких псовых, например, взрослая птица, куньи, белка, как правило, не входят в число привычных жертв.
   Мало искажен комплекс у норных собак, например терьеров. Наиболее интересна классическая работа с лисицей или барсуком, ее можно трактовать и как чисто охотничье поведение, и как агрессию на вид-конкурент, последнее представляется более вероятным.
   У гончих поведение изменено весьма сильно. Стадия поиска гипертрофирована: гончая обязана распутать след и побудить зверя двигаться, при этом животные, которые «мастерят» и идут наперерез, пытаясь ловить самостоятельно, нежелательны. Самостоятельная поимка не входит в задачу гончей, она должна идти по следу, не давая зверю залечь, уйти в крепи. Из-под гончей зверя либо стреляет охотник, либо ловит борзая.
   Среди борзых, особенно западных, отбор велся в сторону сужения комплекса поиска – они должны обнаруживать зверя только с помощью зрения. Предпочтение отдавали собакам с коротким стремительным броском, быстро ловивших добычу.
   Обязательным требованием является поимка без порчи шкурки добычи, иначе охотничье поведение восстанавливается в полном объеме – борзая приобретает привычку съедать пойманного зайца.
   Селекция восточных борзых шла по несколько иному пути. Поиск сохранен почти без изменений – собака пользуется всеми органами чувств, преследование длительное, зачастую жертву загоняют. Бросок есть, но не столь стремительный, как у западных.
   У лаек гипертрофировано поведение поиска. С возрастом собаки приобретают такое мастерство в поиске, такое «чутье», что даже при значительном ослаблении слуха и зрения умудряются по ветру находить белок и куниц высоко на деревьях. Собака должна отвлекать внимание добычи на себя.
   Часть собак специализируется на охоте на такую опасную добычу, как кабан и медведь, при этом в задачу лаек входит не только поиск, но и удержание зверя на месте до подхода охотника.
   Еще раз подчеркнем, что выслеживание и удержание опасной для самого четвероногого охотника добычи – поведение, не адаптивное для собаки, поддерживаемое человеком. Волки рискуют атаковывать медведя лишь при очень большом численном перевесе, малом опыте или плохой физической форме своего конкурента и обязательно при наличии лидера в своей стае.
   Ретриверы. В их охотничьем поведении были произведены капитальные изменения. Все, что осталось – это поиск по свежему следу, выпугивание птицы под выстрел и подноска охотнику. Аппортирует ретривер очень аккуратно и только по приказанию охотника.
   Спаниели и эпаньоли. По своему охотничьему поведению близки к ретриверам, однако, от них требуют умерщвления подранков.
   Легавые. Из всех элементов охотничьего поведения селекционеры максимум внимания уделяли поведению поиска, который обязательно завершается стойкой. Часто от легавой требуется способность приносить подбитую дичь.

Сигналы, адресованные человеку

   У разных пород в комплекс охотничьего поведения включены элементы, удобные для человека.
   Так, среди гончих предпочтение отдавалось собакам, идущим по следу с голосом. Хищник-загонщик, перевозбудившись во время преследования, вполне может взлаивать, однако непрекращающийся монотонный лай мешает собаке бежать с большой скоростью. Зато для человека подобная манера преследования очень удобна: всегда понятно, где дичь; если смолкла – значит, потеряла след. Группа молчаливых, или немых гончих – это явление вторичное, результат селекции для весьма специфических целей.
   Лай лаек имеет ту же природу – избыточное возбуждение. Охотник знает, где собака, какую дичь она нашла (куницу, соболя, глухаря). Кроме этого, с помощью лая собака отвлекает внимание добычи, задерживает ее на месте.
   Охотничье поведение легавых обогатилось таким элементом, как стойка. По сути – это тоническая иммобилизация на фоне крайне высокого возбуждения, по функции – сигнальная демонстрация, адресованная охотнику.

Специфика охотничьего поведения собаки

   Пожалуй, самое интересное в охотничьих мотивациях у собаки то, что они оказались оторванными от своей первоначальной потребности. Собака не только не удовлетворяет голод за счет охоты, в отличие от других хищников, она может и хочет охотиться, будучи вполне сытой. Стремление охотников везти собак на охоту голодными только частично связано с меньшей активностью сытых животных. Полный желудок мешает охоте в первую очередь физически, а не психически.
   Охотничья мотивация существует на фоне сильнейших положительных эмоций. Сам процесс поиска, выслеживания, миг прикосновения к добыче дают такой мощный эмоциональный заряд, что мотивация оказывается «закольцованной» на самое себя. Ее осуществление оказывается настолько приятным, что уже может не служить удовлетворению никакой биологической потребности, если не считать потребностью само получение приятных ощущений.
   Произошло частичное переключение данной мотивации на иные потребности. Так, стремительная скачка борзых вполне может обслуживать потребность в физическом движении. «Засидевшаяся» борзая, особенно молодая, оказавшись на свободе, носится с предельной скоростью, закладывая виражи и с азартом играя в «пятнашки» и «догонялки» с другими собаками. Бег за зверем, даже механическим зайцем, приносит ей еще большее удовольствие, вызывает массу положительных эмоций. Для других пород охота может удовлетворять потребность в информации, ведь коль скоро существует сложнейший аппарат для ее сбора и обработки, то он должен функционировать. Раз уж уходят от незадачливых владельцев, распутывая заинтересовавшие их следы, бассет-хаунды, в жизни не видавшие настоящей охоты, то как же должно увлекать это занятие рабочую гончую!
   Часто собаки работают и для того, чтобы доставить удовольствие хозяину, они следуют за доминантам и рады выполнять свою роль помощников в охоте.
   Подчеркнем, что у собак охотничьих пород данный поведенческий комплекс является одной из приоритетных потребностей. В связи с этим содержание охотничьей собаки только в качестве домашнего любимца зачастую плохо действует на ее психику, возможны значительные проблемы поведения, например плохое послушание, неконтролируемая возбудимость, стремление убегать от хозяина и т. д.

ПАСТУШЕСКОЕ ПОВЕДЕНИЕ

   Это, похоже, единственный случай, когда человеку удалось создать на базе уже существовавших новый поведенческий комплекс. Речь идет не о некоем наборе навыков, а именно о сложном комплексе, как обусловленном генетически, так и передающемся с традициями семьи, вырабатываемом при дрессировке. При этом для дикой собаки данный комплекс поведения не имеет никакого биологического смысла.
   Мы говорили о том, что охотничье поведение в ходе селекции древних пород претерпело ряд модификаций, то же можно сказать и о территориальном, легшем в основу сторожевого использования собак, – эти комплексы существовали не только у предковых форм, есть они и у ныне живущих родственных видов. Часто говорится, что пастушеское поведение является видоизменением охотничьего, это верно лишь отчасти. Чтобы убедиться в этом, придется рассмотреть исторически существовавшие варианты взаимодействия собак с домашним скотом и формы поведения, связанные с ними.
   Существуют три различные формы взаимодействия собак со скотом и соответственно три функциональные группы пород: волкодавы, гуртогоны и истинные овчарки.

ВОЛКОДАВЫ

   Одна из древнейших профессий собак, изначально относившихся к сторожевым широкого профиля. Волкодавов использовали все кочевые и оседлые скотоводческие народы в местах с высокой плотностью волка. Сильнее всего в защите от волков нуждались овцы, поскольку крупный рогатый скот и лошади до определенной степени способны защититься от хищников самостоятельно. Овцеводство изначально было только отгонным, при этом кочевки могли быть как на равнинах, так и в горах.
   В этих условиях овцам нужно задать направление, заставить двигаться и не позволить им разбегаться, особенно при нападении хищников. Собака могла пользоваться достаточно грубыми приемами, сбивая овец в отару и вынуждая их двигаться. Оба приема корнями уходят в охотничье поведение: хищники, прежде чем напасть на стадо, кружат вокруг него, затем делают броски, вынуждающие копытных бежать. Завершающий элемент – нападение на отбившихся – у волкодава заблокирован, но не окончательно. Отбившуюся овцу иногда возвращают в стадо, даже прихватывая зубами.
   Однако работа волкодава не исчерпывается только усеченным охотничьим поведением. Охрана стада от посягательств хищников и чужих людей имеет совершенно иное происхождение – это проявление территориальности. У волкодавов, вынужденных вести кочевой образ жизни, в принципе противоречащий самой идее территории, произошло весьма интересное видоизменение этого понятия. В ходе третьего этапа социализации территория воспринимается не только, как место обитания «своей» стаи, но и как некое сочетание объектов и животных, принадлежащих ей.
   Таким образом, защищая овец, волкодав защищает не только их самих – он не дает чужим проникнуть на территорию стаи, следит за неприкосновенностью ее границ. Современный волкодав с такой же самоотдачей «пасет» машину хозяина, с какой его давний предок оберегал отару в Великой степи.
   Подобный сплав охотничье-территориального поведения передается из поколения в поколение врожденно и посредством обучения щенков на примере действий родителей. Чабаны в обучение вмешиваются мало.

ГУРТОГОНЫ

   Это не менее древнее направление использования. Гуртогоны были неотъемлемой частью отгонного мясного скотоводства, объектом их заботы являлся исключительно крупный рогатый скот. Исторически большие стада крупного рогатого скота появились значительно раньше мелкого. Пастьба его никакого особого искусства не требовала, а вот перегон стада с места на место, особенно на бойню, нуждался в определенной помощи собак – без них для этого понадобилось бы слишком большое количество людей.
   Собаки должны всех коров и бычков, отбивающихся от стада, возвращать на место, не давая стаду разбежаться. Для такой работы годились не самые большие, но верткие, выносливые, сильные и упорные животные. Охрана была мало актуальна, поскольку, повторимся, редкая стая волков рискнет напасть на большое стадо крупного рогатого скота.
   Поведение гуртогона является классическим примером усеченного охотничьего поведения. Собака бежит рядом со стадом и кусает за ноги любое животное, вышедшее из общей массы. Похожая реакция на отбившееся от стада животное существует и у очень многих пород совсем иного использования. При селекции гуртогонов предпочтение отдавали именно «кусачим» собакам, никакого вежливого обращения с их подопечными не требовалось. Собаки вполне могли обходиться врожденными реакциями, оттачивая умение по ходу дела, необязательна даже передача традиций семьи. Хотя гуртогонов обычно при стаде несколько, все же их работа не требует тонкой кооперации и большого числа участников, как это происходит у волкодавов.
   С изменением хозяйственного уклада – с появлением овцеводства и молочного скотоводства – потребность в специальных гуртогонных собаках резко снизилась. Ныне к истинным гуртогонам можно отнести очень небольшой круг пород. Это вельш-корги, сохранившиеся в пестующей свои культурные традиции Великобритании как память о тех временах, когда основой национального благосостояния еще не была овца. В Южной Америке отгонное мясное скотоводство существует и поныне, и местные породы мастифов – аргентинский дог и фила бразилейро, – помимо всего прочего, еще и хорошие гуртогоны. Значительная же часть гуртогонов в свое время растворилась в истинных овчарках.

ИСТИННЫЕ ОВЧАРКИ

   Изменение сельского хозяйства, в частности животноводства, в Европе потребовало появления совершенно новой собаки. С ростом народонаселения, с увеличением числа городов, площади обработанных земель, с массовым появлением овцы потребовалось умение управлять стадом. Задача была двоякой: с одной стороны, надо было заставить стадо овец пастись именно на том клочке земли, который был для этого предназначен, с другой стороны, делать это надо было аккуратно – изменилась сама овца. На смену крупным и грубым мясным овцам пришли гораздо более нежные овцы шерстного направления. Их собаки не могли не то что кусать, нельзя было пугать овец, поскольку, начав метаться, они могли попортить, свалять свое тонкое руно. Для такой задачи не подходили ни волкодавы, ни тем более гуртогоны.
   В результате скрещивания пород разных групп, обитавших в то время в Европе, возникла принципиально новая группа пород – истинные овчарки. Все они отличались аккуратным обращением с овцами, тонкой работой с отарой. Овчарки производили самые различные манипуляции как со всем стадом, так и с его частями и отдельными животными.
   Подобный принцип работы требует сложного обучения, и никакие традиции семьи не обеспечивают передачу всех необходимых навыков. Обучением овчарки должен заниматься пастух. Отбор вели на легко обучающихся собак с достаточно низким уровнем самостоятельности. Овчарка обязана работать в основном по команде.
   Интересно, что эволюция данной группы наиболее интенсивно идет со второй половины XIX в. Тонкорунное овцеводство – интенсивно развивающаяся отрасль, и группа овчарок процветает, приобретая все большую специализацию. Собаки утрачивают крупный рост, становятся скорее средних и даже мелких размеров, что позволяет им легко маневрировать и очень много двигаться. Идет отбор в сторону все большей дрессируемости и повышения контактности с человеком.
   Комплекс пастушеского поведения истинных овчарок имеет немного общего с охотничьим, за исключением самых общих элементов, свойственных и прочим породам.
   Самые сложные элементы данного поведения являются приобретенными, но обучение путем подражания малоэффективно, необходима специальная дрессировка. Повысить легкость дрессировки удалось интересным образом: овчарка высокосоциальна, но ее социальность обращена прежде всего на человека. По сути, отбор настроил овчарку на вполне определенную социальную роль – она по природе является младшим членом лояльного союза. Неслучайно за немецкой овчаркой закрепился не очень точный имидж универсальной породы. Подразумевается здесь не то, что овчарка делает любую работу на высшем уровне, а то, что она готова делать эту любую работу для своего хозяина. Ей действительно все равно: пасти овец или разыскивать преступников – лишь бы ее хозяин дал ей соответствующее обучение и приказал.
   Достаточно часто при содержании в условиях питомников, где контакт собаки и человека недостаточен, овчарки показывают себя не самыми надежными работниками. Персонал питомников при этом утверждает, что овчаркам вообще присуща слабая нервная система, любители породы говорят, что факты фальсифицированы либо конкретные собаки являются исключением из правил. На самом деле в подобных условиях овчарка просто не может работать полноценно, даже минимальная социальная депривация приводит к эмоциональному стрессу.

ОСОБЕННОСТИ ПАСТЬБЫ ПУГЛИВЫХ ЖИВОТНЫХ

   Стоит отдельно рассмотреть вопрос, как именно добивались максимально бережного обращения с нежными животными в различных условиях. Таких способов оказалось несколько, и все они интересны по-своему.
   Так, венгерские овцеводы пошли по пути использования особенностей импринтинга у собаки. Мы неоднократно говорили, что собака запечатлевает не только свой вид (породу), но и человека. Оказалось, что возможен импринтинг и на овец. Собаки в течение всей жизни обитают бок о бок с овцами, в кошаре рождаются и щенки. К овцам собаки относятся очень бережно, как к слабым членам стаи, нуждающимся в защите.
   В результате такой социализации получается очень хорошая пастушеская собака с прекрасными охранными качествами. Те, кому приходилось видеть в действии коммондора, были поражены его буквально любовными отношениями к овцам и хозяину и яростью при нападении на врагов. Аналогичным образом выращивают пуми, пули.
   Второй путь – создание собак с очень высокой дрессируемостью. Яркий пример таких пород овчарок – келпи, австралийская овчарка. Хорошо обученная собака выполняет несколько десятков команд, виртуозно управляя стадом и при необходимости отдельными животными. Благодаря своим небольшим размерам и весу келпи может перемещаться с одной стороны стада на другую по спинам овец. Делает она это столь быстро и ловко, что не пугает животных.
   Третий вариант пастьбы пугливых и нежных животных – это северное оленеводство – исторически молодая и весьма экзотическая отрасль животноводства. Функцию овчарок взяли на себя мелкие разновидности ездовых самоедов. Эти подвижные шпицы управляют стадом практически так же, как гуртогоны, – заставляя оленей держаться вместе. Отбивающихся от стада облаивают, щиплют, беспокоят до тех пор, пока они не вернутся обратно, при этом они физически не могут причинить серьезный вред оленям.
   Главная сложность в том, что шпицы – очень энергичные и даже азартные собаки, однако стельных оленух и оленят слишком быстро гонять нельзя. На Ямале был найден интересный вариант – полное сохранение поведенческого портрета при снижении физических возможностей. На время отелов стадо оленух пасут коротконогие разновидности оленегонок. Они столь же азартные в работе и демонстрируют такой же комплекс усеченного охотничьего поведения, но короткие ноги не позволяют им бегать так быстро и долго, чтобы собаки могли всерьез беспокоить рассредоточенно держащихся на время отела важенок.

АГРЕССИЯ

   Еще один из важнейших феноменов поведения, не столкнуться с которым, обзаведясь собакой, просто невозможно, – это агрессия. Вот уж какая сторона жизни собаки обросла легендами и домыслами, точно днище корабля ракушками! Что только с этой пресловутой агрессией не делают: ее развивают, подавляют, переключают, о ней говорят и, само собой, пишут, теперь ее еще тестируют (именно ее, так же как столь же пресловутую ВНД)! Вот только беда, что пользы от всей этой кипучей деятельности несоизмеримо мало по сравнению с затрачиваемыми усилиями. Самое занятное, что исследователи, равно как и практики, до сих пор не выдали определения, которое четко описывало бы данное явление и было бы удобно для практического использования. А ведь не поставив некие границы, явление невозможно изучить и понять: рассмотрение объекта, их не имеющего, в точности соответствует задачке из старых сказок: пойди туда, не знаю куда, и принеси то, не знаю что.

ОПРЕДЕЛЕНИЕ

   Пожалуй, ни одна форма поведения не привлекает к себе столь пристального внимания, как агрессия. Описанием ее форм, выяснением механизма явления занимались многие видные физиологи и исследователи поведения, в том числе К. Лоренц, Л.В. Крушинский, Л. Лейхаузен, тем не менее исчерпывающего определения найдено не было. Парадоксально, что, о каком феномене идет речь, понятно не только ученым, но и любому здравомыслящему человеку, наделенному хотя бы толикой наблюдательности. Тем не менее на вопрос, что такое агрессия, К. Лоренц в фундаментальной работе «Об агрессии» дает определение: «Инстинкт борьбы, направленный против собратьев по виду», – очерчивающее весьма обширный круг действия, но не объясняющее их сути.
   Биологический энциклопедический словарь определяет агрессию как «действия животного, адресованные другой особи и приводящие к ее запугиванию, подавлению или нанесению ей физических травм. Обычно агрессивное поведение рассматривается как составная часть внутривидового агонистического поведения, но иногда говорят и об агрессивности хищника по отношению к жертве и т. п.». Оставим пока охотничье поведение в стороне и обратимся к агонистическому поведению, которое есть соответственно «сложный комплекс действий, наблюдаемый во время конфликтов между особями одного вида и включающий взаимные угрозы, нападения на соперника, бегство от него, преследования и демонстрации подчинения». Таким образом, агрессия – часть агонистического поведения, которое сводится к агрессии и бегству.
   Словарь физиологических терминов дает следующее определение: «Агрессивное поведение – общение людей и животных друг с другом с целью нанесения повреждений или страданий». Непонятно, какую потребность может удовлетворять причинение страдания?
   Обратимся к трехъязычному Этологическому словарю. На основе обобщения основных работ К. Лоренца, Дж. Хакера, Плака и Холловея дано определение: «Агрессия – это физическое действие или угроза одной особи другой, которые ограничивают свободу или генетическую приспособленность последней». Это вполне корректное определение, хотя и оно не исчерпывает полностью круг явлений и не объясняет механизм.
   Среди практиков, занимающихся дрессировкой, агрессия рассматривается как синоним злобы, отсюда есть собаки добрые и злые. По сути, проблема с биологического уровня переводится на философский – получается, что существуют некие внесущностные категории добра и зла, и конкретная собака может быть носителем одной из них. Иными словами, некоторые собаки и даже целые породы от природы злы, а другие – добры. Показательны термины, возникшие в первой половине века в серьезных физиологических лабораториях, а затем ставшие достоянием кинологов: пассивно– и активно-оборонительная реакции. Эти термины ничего не говорят о природе агрессии, сообщая лишь о ее знаке и о степени выраженности.