§4. Мечта о совершенстве
Навряд ли требует особых развернутых доказательств тот факт, что человек не удовлетворен полученным от природы организмом. В романе И. Лукодьянова и Е. Войскунского «Плеск звездных морей» в ходе диспута на эту тему один из ученых говорит: «Любой зверь нашего веса сильнее нас, лошадь быстрее, собака телепатичнее, летучая мышь в тысячи раз лучше разбирается в окружающих полях. Мы можем существовать в весьма узком диапазоне температур и давлений, наши желудки не переносят малейших изменений химизма привычной пищи. И вот я спрашиваю: есть ли у насоснования быть самодовольными?»
Фантасты разных стран и эпох приложили немало сил, чтобы на страницах своих произведений «усовершенствовать» человека, наделив возможностями, которыми мы не обладаем. Простейший вариант – оптимизация чисто внешних параметров, например, увеличение размеров тела и физической силы. Известно, что несколько десятилетий назад начался процесс т.н. «акселерация»: каждое следующее поколение вырастает крупнее и сильнее своих родителей. Если предположить, что, что акселерация будет продолжаться и впредь, то через 100—200 лет средний рост людей превысит 2 метра. Именно такими описаны земляне ХXV века в романе С.Снегова «Люди как боги», в утопических повестях Стругацких. Вместе с размерами тела увеличивается, естественно, сила и выносливость. Максим, главный герой повести Стругацких «Обитаемый остров» заведомо сильнее наших современников, не боится радиации, видит в темноте, обладает реакцией и и быстротой движений, значительно большими, чем у современного человека. Однако проходит всего 20 лет, и в «Жуке в муравейнике» сорокалетний Максим уже не способен соревноваться с новым поколением ни по силе, ни по скорости реакции.
Другая мечта людей всех времен – долгая жизнь, ведь природа отмерила нам слишком короткий срок. Стругацкие, Ефремов, Снегов, Азимов и многие другие фантасты предсказывают, что в будущем люди станут жить все дольше и дольше – 150, 200, 500 лет. Для достижения этой цели предлагаются самые разные способы: постепенная замена механическими протезами выходящих из строя органов (А. Казанцев «Сильнее времени»), стирание ненужных воспоминаний, чтобы в памяти хватило места для впечатлений долгой жизни (И. Варшавский «Тревожных симптомов нет»), генно-инженерная перестройка организма с целью продления молодости (А. Азимов «Роботы и Империя») и т д. Каждый из этих способов имеет свои положительные и отрицательные стороны, которые оживленно обсуждаются в десятках произведений.
Естественным развитием мечты о долголетии является идея о личном бессмертии. Способов достижения бессмертия фантасты предложили достаточно много – от специальных медицинских препаратов (К. Чапек «Средство Макролулоса») до случайного «поражения» бессмертием под влиянием неустановленных факторов космического полета (М. Пухов «Пилот экстра-класса»). К примеру, герой рассказа Ф. Брауна «Послание Фениксу» стал долгожителем, получив крупную дозу радиации во время атомной войны. Под действием облучения биологические процессы в его организме сильно затормозились, и он стареет за каждые 15000 лет всего на 1 год.
Теория бессмертия разработана фантастами достаточно скрупулезно. В большинстве случаев предполагается, что бессмертие избавляет человека только от естественной смерти, но не от насильственной. Абсолютно бессмертные, т е. не стареющие и неуязвимые, персонажи встречаются гораздо реже.
Много внимания писатели уделяли негативным последствиям бессмертия. Известен древнегреческий миф о том, как богиня Эос выпросила у Зевса бессмертие для своего мужа Титона, но забыла про вечную молодость, и бедняга был обречен жить вечно, постоянно дряхлея. К. Чапек в «Средстве Макропулоса» предостерегал, что бессмертные быстро пресытятся столь долгим существованием и что с некоторого возраста дальнейшая жизнь не будет представлять для них интереса. По мнению А. Азимова («Роботы и Империя») долгая жизнь затормозит социальный и научно-технический прогресс. Другой пример – главный герой рассказа М. Пухова «Пилот экстра-класса» бессмертен, но может погибнуть в результате несчастного случая, поэтому он невольно старается действовать как можно осторожнее, не рисковать. Автор ставит вопрос: не превратит ли перспектива бессмертия в трусов даже самых мужественных людей?
Обширный пласт научно-фантастических идей связан с экстрасенсорными способностями, среди которых наиболее известны телепатия (чтение и передача мыслей), телекинез (перемещение предметов усилием воли), левитация (полет при помощи сил собственного организма), телепортация (мгновенное перемещение в пространстве), биолокация (экстрасенсорное обнаружение спрятанных предметов). Многие фантастические персонажи обладают теми или иными из этих способностей. Некоторые персонажи превратились в телепатов или телекинетиков случайно, в результате спонтанной мутации, поэтому выглядят уродами на фоне «обычных» людей. В других произведениях появление экстрасенсорных свойств объясняется естественным процессом эволюции биологического вида «человек разумный» и оказывается промежуточной ступенью на пути превращения «homo sapiens» в более совершенный вид «super homo» или «homo futuris (человек будущего»). Такую картину нарисовали, например, братья Стругацкие в повести «Гадкие лебеди». Фантасты, использующие эту идею, полагают, что со временем экстрасенсами станет большинство людей. Наконец, в фантастике нередко встречается ситуация, когда человек обретает экстрасенсорные качества в результате каких-либо научных экспериментов, под воздействием радиации, медикаментов, других физико-химических факторов.
Высшая стадия физического и биологического совершенства, достигаемая людьми в фантастике – практическое всемогущество, эту стадию можно условно назвать «супер-хомо». Такими качествами обладают люди из рассказа А. Ван-Вогта «Чудовище»: после многих тысячелетий эволюции они достигли индивидуального бессмертия, они неуязвимы для большинства видов оружия, способны преодолевать энергетические защитные поля, они способны мгновенно перемещаться на десятки световых лет и управлять ядерными процессами при помощи мысленного усилия. Аналогичные способности получил в дар от галактической сверхцивилизации герой романа Ж. Клейна «Звездный гамбит».
Однако многие авторы не желают ждать сотни или тысячи лет, пока неторопливый шаг эволюции либо старшие братья но разуму облагодетельствуют людей всемогуществом. Герой повести П. Амнуэля «Взрыв» поставил над собой эксперимент по активизации скрытых генетических резервов человеческого организма и превращается в Супер-хомо. Отныне он владеет телепатией, подчиняет своей воле других лвдей, резко возросла мощь его интеллекта. Однако, он одинок – единственный Супер-хомо среди миллиардов «обычных» людей, которые не желают терпеть рядом с собой всемогущего монстра. Развязка – естественная для логики Хомо Сапиенсов – метко выпущенная крылатая ракета сжигает ядерным пламенем первого представителя следующего шага эволюции…
Усовершенствование человека, покорение космоса, встреча с иным разумом, путешествия во времени, преодоление экологического кризиса, перестройка и колонизация планет, создание могущественной техники для улучшения условий жизни человечества – эти темы всегда были и будут в центре внимания фантастики. Обостренный интерес авторов к таким проблемам отражает естественную мечту многих человеческих поколений о долгой, счастливой, обеспеченной и безопасной жизни. Фантасты всегда были разведчиками долгого пути, ведущего к могуществу как отдельного индивидуума, так и цивилизации в целом, и всегда стремились предугадать опасности, подстерегающие человечество на этой дороге.
Фантасты разных стран и эпох приложили немало сил, чтобы на страницах своих произведений «усовершенствовать» человека, наделив возможностями, которыми мы не обладаем. Простейший вариант – оптимизация чисто внешних параметров, например, увеличение размеров тела и физической силы. Известно, что несколько десятилетий назад начался процесс т.н. «акселерация»: каждое следующее поколение вырастает крупнее и сильнее своих родителей. Если предположить, что, что акселерация будет продолжаться и впредь, то через 100—200 лет средний рост людей превысит 2 метра. Именно такими описаны земляне ХXV века в романе С.Снегова «Люди как боги», в утопических повестях Стругацких. Вместе с размерами тела увеличивается, естественно, сила и выносливость. Максим, главный герой повести Стругацких «Обитаемый остров» заведомо сильнее наших современников, не боится радиации, видит в темноте, обладает реакцией и и быстротой движений, значительно большими, чем у современного человека. Однако проходит всего 20 лет, и в «Жуке в муравейнике» сорокалетний Максим уже не способен соревноваться с новым поколением ни по силе, ни по скорости реакции.
Другая мечта людей всех времен – долгая жизнь, ведь природа отмерила нам слишком короткий срок. Стругацкие, Ефремов, Снегов, Азимов и многие другие фантасты предсказывают, что в будущем люди станут жить все дольше и дольше – 150, 200, 500 лет. Для достижения этой цели предлагаются самые разные способы: постепенная замена механическими протезами выходящих из строя органов (А. Казанцев «Сильнее времени»), стирание ненужных воспоминаний, чтобы в памяти хватило места для впечатлений долгой жизни (И. Варшавский «Тревожных симптомов нет»), генно-инженерная перестройка организма с целью продления молодости (А. Азимов «Роботы и Империя») и т д. Каждый из этих способов имеет свои положительные и отрицательные стороны, которые оживленно обсуждаются в десятках произведений.
Естественным развитием мечты о долголетии является идея о личном бессмертии. Способов достижения бессмертия фантасты предложили достаточно много – от специальных медицинских препаратов (К. Чапек «Средство Макролулоса») до случайного «поражения» бессмертием под влиянием неустановленных факторов космического полета (М. Пухов «Пилот экстра-класса»). К примеру, герой рассказа Ф. Брауна «Послание Фениксу» стал долгожителем, получив крупную дозу радиации во время атомной войны. Под действием облучения биологические процессы в его организме сильно затормозились, и он стареет за каждые 15000 лет всего на 1 год.
Теория бессмертия разработана фантастами достаточно скрупулезно. В большинстве случаев предполагается, что бессмертие избавляет человека только от естественной смерти, но не от насильственной. Абсолютно бессмертные, т е. не стареющие и неуязвимые, персонажи встречаются гораздо реже.
Много внимания писатели уделяли негативным последствиям бессмертия. Известен древнегреческий миф о том, как богиня Эос выпросила у Зевса бессмертие для своего мужа Титона, но забыла про вечную молодость, и бедняга был обречен жить вечно, постоянно дряхлея. К. Чапек в «Средстве Макропулоса» предостерегал, что бессмертные быстро пресытятся столь долгим существованием и что с некоторого возраста дальнейшая жизнь не будет представлять для них интереса. По мнению А. Азимова («Роботы и Империя») долгая жизнь затормозит социальный и научно-технический прогресс. Другой пример – главный герой рассказа М. Пухова «Пилот экстра-класса» бессмертен, но может погибнуть в результате несчастного случая, поэтому он невольно старается действовать как можно осторожнее, не рисковать. Автор ставит вопрос: не превратит ли перспектива бессмертия в трусов даже самых мужественных людей?
Обширный пласт научно-фантастических идей связан с экстрасенсорными способностями, среди которых наиболее известны телепатия (чтение и передача мыслей), телекинез (перемещение предметов усилием воли), левитация (полет при помощи сил собственного организма), телепортация (мгновенное перемещение в пространстве), биолокация (экстрасенсорное обнаружение спрятанных предметов). Многие фантастические персонажи обладают теми или иными из этих способностей. Некоторые персонажи превратились в телепатов или телекинетиков случайно, в результате спонтанной мутации, поэтому выглядят уродами на фоне «обычных» людей. В других произведениях появление экстрасенсорных свойств объясняется естественным процессом эволюции биологического вида «человек разумный» и оказывается промежуточной ступенью на пути превращения «homo sapiens» в более совершенный вид «super homo» или «homo futuris (человек будущего»). Такую картину нарисовали, например, братья Стругацкие в повести «Гадкие лебеди». Фантасты, использующие эту идею, полагают, что со временем экстрасенсами станет большинство людей. Наконец, в фантастике нередко встречается ситуация, когда человек обретает экстрасенсорные качества в результате каких-либо научных экспериментов, под воздействием радиации, медикаментов, других физико-химических факторов.
Высшая стадия физического и биологического совершенства, достигаемая людьми в фантастике – практическое всемогущество, эту стадию можно условно назвать «супер-хомо». Такими качествами обладают люди из рассказа А. Ван-Вогта «Чудовище»: после многих тысячелетий эволюции они достигли индивидуального бессмертия, они неуязвимы для большинства видов оружия, способны преодолевать энергетические защитные поля, они способны мгновенно перемещаться на десятки световых лет и управлять ядерными процессами при помощи мысленного усилия. Аналогичные способности получил в дар от галактической сверхцивилизации герой романа Ж. Клейна «Звездный гамбит».
Однако многие авторы не желают ждать сотни или тысячи лет, пока неторопливый шаг эволюции либо старшие братья но разуму облагодетельствуют людей всемогуществом. Герой повести П. Амнуэля «Взрыв» поставил над собой эксперимент по активизации скрытых генетических резервов человеческого организма и превращается в Супер-хомо. Отныне он владеет телепатией, подчиняет своей воле других лвдей, резко возросла мощь его интеллекта. Однако, он одинок – единственный Супер-хомо среди миллиардов «обычных» людей, которые не желают терпеть рядом с собой всемогущего монстра. Развязка – естественная для логики Хомо Сапиенсов – метко выпущенная крылатая ракета сжигает ядерным пламенем первого представителя следующего шага эволюции…
Усовершенствование человека, покорение космоса, встреча с иным разумом, путешествия во времени, преодоление экологического кризиса, перестройка и колонизация планет, создание могущественной техники для улучшения условий жизни человечества – эти темы всегда были и будут в центре внимания фантастики. Обостренный интерес авторов к таким проблемам отражает естественную мечту многих человеческих поколений о долгой, счастливой, обеспеченной и безопасной жизни. Фантасты всегда были разведчиками долгого пути, ведущего к могуществу как отдельного индивидуума, так и цивилизации в целом, и всегда стремились предугадать опасности, подстерегающие человечество на этой дороге.
Глава 5.Поверим гармонию алгеброй
Любое искусство существует в виде специфических образов, посредством которых чувства и мысли автора воспринимаются потребителями. Образы эти могут выражаться в графической форме (литература), зрительной (кино и живопись), звуковой (музыка) – в любом случае сознание зрителя, читателя или слушателя трансформирует их в ощущения, которые воспринимаются и сопереживаются на интеллектуальном или эмоциональном уровнях.
Каждому жанру и виду искусства соответствует собственная система образов – в большей или меньшей степени условная, но принимая, как должное, в той культурной нише, на которую рассчитан данный жанр. Система идей и образов, на которых построена современная фантастика, создавалась веками, причем процесс этот не прекратился и сегодня, в конце XX столетия.
Принято считать, будто эти важнейшие для жанра компоненты рождаются спонтанно в результате неподконтрольных автору творческих озарений. В данной главе мы опытаемся показать, что возникновение и эволюция идей и образов подчиняются определенным закономерностям, которые поддаются строгой классификации.
Каждому жанру и виду искусства соответствует собственная система образов – в большей или меньшей степени условная, но принимая, как должное, в той культурной нише, на которую рассчитан данный жанр. Система идей и образов, на которых построена современная фантастика, создавалась веками, причем процесс этот не прекратился и сегодня, в конце XX столетия.
Принято считать, будто эти важнейшие для жанра компоненты рождаются спонтанно в результате неподконтрольных автору творческих озарений. В данной главе мы опытаемся показать, что возникновение и эволюция идей и образов подчиняются определенным закономерностям, которые поддаются строгой классификации.
§1 Социальный заказ
Важнейшее предназначение искусства – удовлетворить потребность общества в определенном наборе художественных образов. Меняются времена, меняются этические критерии, меняются социально-политические обстоятельства и запросы потребителей, а вместе с ними происходит коррекция идей, сюжетов и образов, которые являются актуальными на данном этапе истории данного общества. Соответственно общим для каждой социо-культурной группы (либо для человечества в целом) тенденциям, происходят изменения и в таком своеобразном жанре, как фантастика.
Эволюция ориентиров хорошо прослеживается во все периоды истории этого жанра. Как уже говорилось, фантастика – искусство мечты и предвидения, но в то же время фантастика – врата в мир несбыточного, куда стремятся эскаписты, стремящиеся бежать от не устраивающей их современности. Разумеется, на каждом этапе развития цивилизации люди мечтают о разном, нуждаются в разных формах предвидения, да и сбежать хотят в разные типы воображаемых миров. Отметим лишь, что миры для бегства всегда были примитивнее миров мечты и больше напоминали сказку для взрослых с неизменно счастливым финалом.
В любом случае, создаваемые авторами системы идей и образов не могут существенно выходить за рамки, определяемые текущими интересами массового сознания. Идея гиперпространственных коммуникаций никак не могла появиться в античную эпоху хотя бы потому, что в те времена просто не существовало таких понятий. Так же, наверное, в наши дни мало кого заинтересует страстное обличение уродливых сторон первобытно-общинного строя.
Очевидно, что на каждом этапе развития культуры – общечеловеческой либо национальной – существуют определенные направления общественного интереса, которые можно назвать социальным настроением. Почти наверняка популярными окажутся лишь произведения, отвечающие этим настроениям, овладевшим сознанием большого количества людей.
В прошлом такие настроения возникали спонтанно – рождались в умах мыслящей прослойки, а затем постепенно распространялись среди обывателей. Развитие массовых коммуникаций, появление телевидения, Интернета, PR-технологий сделали возможным тотальное промывание мозгов в глобальных масштабах. Теперь идеи, удобные для главных политических игроков, буквально вбиваются в слабо защищенное сознание «среднего человека», как правило неспособного отличить правду от умело состряпанной лжи… Впрочем, эта проблема несколько выходит за рамки наших вопросов. Резюмируем лишь, что социальные настроения могут – по тем или иным причинам – существенно меняться на протяжении некоторых промежутков времени.
В периоды прогресса – политического и научно-технического – для коллективного сознания характерна некоторая эйфория, широко распространяются надежды на перемены, которые резко улучшат жизнь каждого гражданина, сделают общественное устройство более справедливым, а государство – могущественным. В такие времена возникает интерес к произведениям о дальних путешествиях, великих открытиях, увлекательных приключениях, идеальных странах, сильных чувствах и чудесных машинах.
Великая эпоха пробуждает в людях готовность к подвигам во имя будущего. И в жизни, и в литературе востребованы активные личности, яркие характеры, способные совершать сильные самоотверженные поступки. Эпоха прогресса нуждается в героях, которые не боятся волевых усилий и чьи поступки ведут общество и всю цивилизацию к новым сияющим высотам.
Такой этап фантастика переживала, например, в середине XIX века, когда Жюль Верн и его последователи поразили читателей подводными лодками, полетом к Луне, стремительным – всего за 80 дней – кругосветным путешествием, мечтой о завоевании воздуха, вырастающими в пустынях и джунглях утопическими городами, а также – предостережением о безумцах, способных использовать новейшие технологии для завоевания власти над всем миром.
Другой период социального оптимизма пришелся на первые десятилетия после 2-й мировой войны. В мире происходили колоссальные перемены, обрушилась колониальная система, очередная волна научно-технического прогресса поражала воображение необозримыми перспективами, холодная война обострила войну идеологическую. Охваченные энтузиазмом (и немного напуганные) народы желали смотреть кино и читать книги о космических полетах, о роботах, о войнах звездных королей, о контактах с иным разумом. Общественное сознание требовало произведений, в которых говорится о результатах внедрения непрерывно происходящих научных открытий, а также – доказываются преимущества «нашего» строя, показаны его перспективы. Фантастика 50-60-х годов по мере сил и способностей пыталась удовлетворить эту потребность общества.
Эпоха прогресса и экспансии всегда сменяется стагнацией – временами застоя, ложно воспринимаемыми, как вожделенный «золотой век» всеобщего процветания. Это время, когда основная масса обывателей вполне удовлетворена условиями собственного бытия, а потому не видит смысла напрягать усилия, дабы что-либо усовершенствовать. Недалекому потребителю кажется, что жизнь стала идеальной, все цели достигнуты и нет надобности мечтать о чем-то принципиально лучшем. В такие времена и фантастика становится вялой и беззубой. Популярными делаются декадентские глупости: дескать, все инопланетяне готовы отказаться от своих сверхцивилизаций ради беззаботной жизни в американской или российской глубинке, наслаждаясь пасторально-буколическим примитивизмом.
Будущее неизменно описывается, как распухшая до галактических масштабов современность, да к тому же по принципу старой частушки: «Хороши у нас дела – все враги побиты». Фантасты старательно избегают раздражающих обленившегося потребителя глобальных конфликтов, поэтому «плохие парни» либо легко побеждаются, либо столь же легко перевоспитываются, трансформируясь в «хороших мальчиков». Становится естественным делом снисходительно поругивать прогресс, от которого-де не видать никакой пользы, окромя вреда – только зря деньги на науку тратим… Героизм и сами герои становятся не нужными – ведь от них одни неприятности.
Потребитель требует и, разумеется, получает от авторов однообразную убаюкивающую жвачку. В фантастике, как и в культуре вообще, господствуют безыдейность, бессюжетность и отупляющее мелкотемье. Персонажей такой фантастики трудно назвать героями – это глуповатые безвольные маски, которые добиваются успеха без малейших усилий, но при титанической помощи автора. Искусство таких времен противоречит элементарной логике, но массовый потребитель вконец обленился, утратив способность к рациональному мышлению.
Социальная апатия рождает эскапистские настроения – острое желание уйти (хотя бы временно отключиться) от скучной или пугающей реальности. Становятся популярными произведения, рисующие фантастические миры, основанные на упрощенных принципах, где даже самые сложные проблемы решаются максимально примитивным образом – как правило, применением грубой силы: ударом меча, общедоступным заклинанием или выстрелом из неизвестно как устроенного, но несложного в обращении всесокрушающего оружия. Главное в подобных произведениях – не заставлять потребителя думать, а не то разглядит логические нестыковки…
На смену застою неизбежно грядет кризис, когда рвутся прогнившие связи государства и общества. Способность жертвовать личным во имя всеобщего блага объявляется глупостью, а высшей доблестью считается умение урвать побольше для себя. В массовом сознании нарастает безумная склонность к разрушению установившегося порядка, который еще недавно казался пределом мечтаний.
Такую ситуацию переживали, к примеру, Соединенные Штаты во времена вьетнамской войны и Советский Союз в конце 80-х – начале 90-х годов. Обостряются конфликты между различными слоями общества, население требует перемен, не всегда осознавая, какие именно перемены необходимы для исправления ситуации. Следуя социальному заказу (как тот дурак, которого заставили молиться), искусство принимается бичевать реальные и вымышленные язвы существующей системы, изображая в самых мрачных красках прошлое своего народа и печальное настоящее отечества, а фантастика вдобавок рисует апокалиптические картины будущего.
В подобные периоды истории крайне важно, чтобы критика носила не огульно-разрушительный, но разумно-созидательный характер. От искусства требуется не брызгать керосином на тлеющие угли, а искать рациональные пути выхода из тяжелой ситуации. Иначе неизбежны кровавый хаос и трагедия национального масштаба.
Важно отметить, что в здоровом обществе не может господствовать единственная точка зрения на происходящее. Интересы различных классов, наций, профессиональных групп не обязательно совпадают – скорее, наоборот. Как следствие, стремясь удовлетворить социальные потребности, искусство должно выражать и анализировать все основные взгляды и настроения, существующие среди потенциальных читателей и кинозрителей. Пренебрежение этим правилом приводит к самым пагубным последствиям. СССР, в искусстве которого возобладало примитивное единомыслие («Политике перестройки нет альтернативы»), был разрушен. Напротив, плюралистичная Америка нашла силы побороть болезнь и стала еще могущественней. Впрочем, не будем забывать, что власти США не постеснялись вывести на городские улицы солдат, чтобы расстрелять воющие толпы погромщиков.
Почти все, сказанное до сих пор, относится к влиянию социальных процессов на общую тональность фантастики, как и всего искусства в целом. Вместе с тем циркулирующие в обществе настроения существенно влияют и на популярность тех или иных идей, образов и сюжетов. Приходит и уходит мода на космические путешествия, хроноклазмы, альтернативные войны, мелодрамы, трагедии, утопии, инопланетных пришельцах, звездные сражения, эзотерические цивилизации, черную магию, глобальные катастрофы и т п.
Колебания моды – феномен архисложный, не слишком изученный, а потому во многом загадочный. Вряд ли кто-нибудь способен внятно объяснить, почему массовый потребитель внезапно охладевает к любовным идиллиям и требует кровавых боевиков. Тем не менее, подобные процессы происходят постоянно, и фантастам поневоле приходится подстраивать свое творчество под переменчивый вкус читателя.
Другое дело, что по-настоящему яркий и талантливый писатель, кинорежиссер или художник способен (более того – обязан) воплотить и донести до потребителя волнующие его идеи и проблемы, причем сделать это независимо от капризов малоразумной толпы обывателей, пусть даже используя даже самые модные тенденции. Один из признаков истинного таланта – умение реализовать любую сверхзадачу, опираясь на любой тип сюжета и любые внешние атрибуты. Не плыть по течению, прогибаясь под перемечивость социальных настроений, но решительно навязывать передовые взгляды, ломать стереотипы, звать к прогрессу – таков благородный долг подлинного мастера.
Эволюция ориентиров хорошо прослеживается во все периоды истории этого жанра. Как уже говорилось, фантастика – искусство мечты и предвидения, но в то же время фантастика – врата в мир несбыточного, куда стремятся эскаписты, стремящиеся бежать от не устраивающей их современности. Разумеется, на каждом этапе развития цивилизации люди мечтают о разном, нуждаются в разных формах предвидения, да и сбежать хотят в разные типы воображаемых миров. Отметим лишь, что миры для бегства всегда были примитивнее миров мечты и больше напоминали сказку для взрослых с неизменно счастливым финалом.
В любом случае, создаваемые авторами системы идей и образов не могут существенно выходить за рамки, определяемые текущими интересами массового сознания. Идея гиперпространственных коммуникаций никак не могла появиться в античную эпоху хотя бы потому, что в те времена просто не существовало таких понятий. Так же, наверное, в наши дни мало кого заинтересует страстное обличение уродливых сторон первобытно-общинного строя.
Очевидно, что на каждом этапе развития культуры – общечеловеческой либо национальной – существуют определенные направления общественного интереса, которые можно назвать социальным настроением. Почти наверняка популярными окажутся лишь произведения, отвечающие этим настроениям, овладевшим сознанием большого количества людей.
В прошлом такие настроения возникали спонтанно – рождались в умах мыслящей прослойки, а затем постепенно распространялись среди обывателей. Развитие массовых коммуникаций, появление телевидения, Интернета, PR-технологий сделали возможным тотальное промывание мозгов в глобальных масштабах. Теперь идеи, удобные для главных политических игроков, буквально вбиваются в слабо защищенное сознание «среднего человека», как правило неспособного отличить правду от умело состряпанной лжи… Впрочем, эта проблема несколько выходит за рамки наших вопросов. Резюмируем лишь, что социальные настроения могут – по тем или иным причинам – существенно меняться на протяжении некоторых промежутков времени.
В периоды прогресса – политического и научно-технического – для коллективного сознания характерна некоторая эйфория, широко распространяются надежды на перемены, которые резко улучшат жизнь каждого гражданина, сделают общественное устройство более справедливым, а государство – могущественным. В такие времена возникает интерес к произведениям о дальних путешествиях, великих открытиях, увлекательных приключениях, идеальных странах, сильных чувствах и чудесных машинах.
Великая эпоха пробуждает в людях готовность к подвигам во имя будущего. И в жизни, и в литературе востребованы активные личности, яркие характеры, способные совершать сильные самоотверженные поступки. Эпоха прогресса нуждается в героях, которые не боятся волевых усилий и чьи поступки ведут общество и всю цивилизацию к новым сияющим высотам.
Такой этап фантастика переживала, например, в середине XIX века, когда Жюль Верн и его последователи поразили читателей подводными лодками, полетом к Луне, стремительным – всего за 80 дней – кругосветным путешествием, мечтой о завоевании воздуха, вырастающими в пустынях и джунглях утопическими городами, а также – предостережением о безумцах, способных использовать новейшие технологии для завоевания власти над всем миром.
Другой период социального оптимизма пришелся на первые десятилетия после 2-й мировой войны. В мире происходили колоссальные перемены, обрушилась колониальная система, очередная волна научно-технического прогресса поражала воображение необозримыми перспективами, холодная война обострила войну идеологическую. Охваченные энтузиазмом (и немного напуганные) народы желали смотреть кино и читать книги о космических полетах, о роботах, о войнах звездных королей, о контактах с иным разумом. Общественное сознание требовало произведений, в которых говорится о результатах внедрения непрерывно происходящих научных открытий, а также – доказываются преимущества «нашего» строя, показаны его перспективы. Фантастика 50-60-х годов по мере сил и способностей пыталась удовлетворить эту потребность общества.
Эпоха прогресса и экспансии всегда сменяется стагнацией – временами застоя, ложно воспринимаемыми, как вожделенный «золотой век» всеобщего процветания. Это время, когда основная масса обывателей вполне удовлетворена условиями собственного бытия, а потому не видит смысла напрягать усилия, дабы что-либо усовершенствовать. Недалекому потребителю кажется, что жизнь стала идеальной, все цели достигнуты и нет надобности мечтать о чем-то принципиально лучшем. В такие времена и фантастика становится вялой и беззубой. Популярными делаются декадентские глупости: дескать, все инопланетяне готовы отказаться от своих сверхцивилизаций ради беззаботной жизни в американской или российской глубинке, наслаждаясь пасторально-буколическим примитивизмом.
Будущее неизменно описывается, как распухшая до галактических масштабов современность, да к тому же по принципу старой частушки: «Хороши у нас дела – все враги побиты». Фантасты старательно избегают раздражающих обленившегося потребителя глобальных конфликтов, поэтому «плохие парни» либо легко побеждаются, либо столь же легко перевоспитываются, трансформируясь в «хороших мальчиков». Становится естественным делом снисходительно поругивать прогресс, от которого-де не видать никакой пользы, окромя вреда – только зря деньги на науку тратим… Героизм и сами герои становятся не нужными – ведь от них одни неприятности.
Потребитель требует и, разумеется, получает от авторов однообразную убаюкивающую жвачку. В фантастике, как и в культуре вообще, господствуют безыдейность, бессюжетность и отупляющее мелкотемье. Персонажей такой фантастики трудно назвать героями – это глуповатые безвольные маски, которые добиваются успеха без малейших усилий, но при титанической помощи автора. Искусство таких времен противоречит элементарной логике, но массовый потребитель вконец обленился, утратив способность к рациональному мышлению.
Социальная апатия рождает эскапистские настроения – острое желание уйти (хотя бы временно отключиться) от скучной или пугающей реальности. Становятся популярными произведения, рисующие фантастические миры, основанные на упрощенных принципах, где даже самые сложные проблемы решаются максимально примитивным образом – как правило, применением грубой силы: ударом меча, общедоступным заклинанием или выстрелом из неизвестно как устроенного, но несложного в обращении всесокрушающего оружия. Главное в подобных произведениях – не заставлять потребителя думать, а не то разглядит логические нестыковки…
На смену застою неизбежно грядет кризис, когда рвутся прогнившие связи государства и общества. Способность жертвовать личным во имя всеобщего блага объявляется глупостью, а высшей доблестью считается умение урвать побольше для себя. В массовом сознании нарастает безумная склонность к разрушению установившегося порядка, который еще недавно казался пределом мечтаний.
Такую ситуацию переживали, к примеру, Соединенные Штаты во времена вьетнамской войны и Советский Союз в конце 80-х – начале 90-х годов. Обостряются конфликты между различными слоями общества, население требует перемен, не всегда осознавая, какие именно перемены необходимы для исправления ситуации. Следуя социальному заказу (как тот дурак, которого заставили молиться), искусство принимается бичевать реальные и вымышленные язвы существующей системы, изображая в самых мрачных красках прошлое своего народа и печальное настоящее отечества, а фантастика вдобавок рисует апокалиптические картины будущего.
В подобные периоды истории крайне важно, чтобы критика носила не огульно-разрушительный, но разумно-созидательный характер. От искусства требуется не брызгать керосином на тлеющие угли, а искать рациональные пути выхода из тяжелой ситуации. Иначе неизбежны кровавый хаос и трагедия национального масштаба.
Важно отметить, что в здоровом обществе не может господствовать единственная точка зрения на происходящее. Интересы различных классов, наций, профессиональных групп не обязательно совпадают – скорее, наоборот. Как следствие, стремясь удовлетворить социальные потребности, искусство должно выражать и анализировать все основные взгляды и настроения, существующие среди потенциальных читателей и кинозрителей. Пренебрежение этим правилом приводит к самым пагубным последствиям. СССР, в искусстве которого возобладало примитивное единомыслие («Политике перестройки нет альтернативы»), был разрушен. Напротив, плюралистичная Америка нашла силы побороть болезнь и стала еще могущественней. Впрочем, не будем забывать, что власти США не постеснялись вывести на городские улицы солдат, чтобы расстрелять воющие толпы погромщиков.
Почти все, сказанное до сих пор, относится к влиянию социальных процессов на общую тональность фантастики, как и всего искусства в целом. Вместе с тем циркулирующие в обществе настроения существенно влияют и на популярность тех или иных идей, образов и сюжетов. Приходит и уходит мода на космические путешествия, хроноклазмы, альтернативные войны, мелодрамы, трагедии, утопии, инопланетных пришельцах, звездные сражения, эзотерические цивилизации, черную магию, глобальные катастрофы и т п.
Колебания моды – феномен архисложный, не слишком изученный, а потому во многом загадочный. Вряд ли кто-нибудь способен внятно объяснить, почему массовый потребитель внезапно охладевает к любовным идиллиям и требует кровавых боевиков. Тем не менее, подобные процессы происходят постоянно, и фантастам поневоле приходится подстраивать свое творчество под переменчивый вкус читателя.
Другое дело, что по-настоящему яркий и талантливый писатель, кинорежиссер или художник способен (более того – обязан) воплотить и донести до потребителя волнующие его идеи и проблемы, причем сделать это независимо от капризов малоразумной толпы обывателей, пусть даже используя даже самые модные тенденции. Один из признаков истинного таланта – умение реализовать любую сверхзадачу, опираясь на любой тип сюжета и любые внешние атрибуты. Не плыть по течению, прогибаясь под перемечивость социальных настроений, но решительно навязывать передовые взгляды, ломать стереотипы, звать к прогрессу – таков благородный долг подлинного мастера.
§2. Три волны
В разные исторические эпохи для фантастики были характерны особые системы образов, которые оптимально соответствовали доминанте массового сознания, отражали общественный интерес и, следовательно, позволяли жанру решать текущие и перспективные художественные задачи.
Вспомним, какими образами оперировала фольклорная фантастика. Мифы античных времен повествуют о рождении Вселенной по воле сверхъестественных существ – богов, либо демонов, олицетворяющих силы природы. Античная мифология создавала иерархию божеств, причем главным феноменам природы (гром и молния, океан, огонь, время, Солнце, Земля и т д.), а также основным общественным явлениям (война, любовь, плодородие, охота и т д.) были приписаны боги высшей категории. Так, во всех мифологических системах царем богов является бог-громовержец (Зевс, Юпитер, Вотан, Индра, Яхве, Перун), к которому приближены его дети или братья: бог войны, бог морей, богиня любви, богиня охоты и т д. Менее важным явлениям – таким, как реки, леса, ветры, отдельные виды искусства – отводились боги и демоны низких разрядов.
Боги активно вмешивались в события на земле, помогая одним людям и наказывая других. Естественно, добрые боги помогали хорошим людям и наказывали дурных, а злые – наоборот. Фольклор объяснял многие явления природного и общественного характера – войны, стихийные бедствия, затмения луны и солнца – именно действиями высших сил. Активности или пассивности богов приписывались крупнейшие события в жизни племен, народов и государств, рождение и поступки выдающихся исторических деятелей (героев, полководцев, правителей).
В дальнейшем, с установлением монотеизма, т.е. единобожия (что характерно для иудаизма, христианства, ислама), в фантастику приходят новые персонажи и явления – обладающие волшебными способностями, однако с богами непосредственно не связанные. Колдуны и ведьмы повелевали сверхъестественными силами, подчиняли себе волю других людей, управляя их поступками и желаниями. Сильные маги могли вызывать демонов потустороннего мира, тем или иным способом принуждая их выполнять свои желания. При этом магия подразделялась на «белую» (непосредственное управление силами природы) и «черную», подразумевающую связь с нечистой силой. Помимо волшебников, наделенных магическим знанием, в средневековой фантастике фигурируют волшебные предметы, пользоваться которыми мог, согласно распространенным представлениям, любой человек. Это – чудесное оружие, волшебная палочка, скатерть-самобранка, ковер-самолет, шапка-невидимка, сапоги-скороходы и т.п.
Здесь мы сталкиваемся с интересным явлением: магическими свойствами наделяются предметы, с которыми люди того времени повседневно сталкивались в быту. Шапка, скатерть, сапоги, ковер, тарелка – по существу, это предметы первой необходимости. Волшебной становится печь (сказка про Емелю), метла (летательное устройство ведьмы), а также зеркало, клубочек ниток, избушка – фантастика включает в свою сферу любые образы, привычные для читателей. Вплоть до XIX века для фантастики были характерны также животные и растения, обладающие разумом, членораздельной речью и даже магическими способностями: волк помогает сказочному герою добыть живую воду, щука выполняет желания Емели, коты и совы – постоянные спутники чернокнижников и ведьм, нередки также говорящие деревья и т.д. В фантастике того времени были также очень распространены вымышленные существа: драконы, грифоны, единороги, василиски.
С середины XIX в,, когда господствующим течением жанра становится научная фантастика, появляются принципиально новые образы, имеющие уже не мистическое, но технологическое происхождение. В этот период большинство авторов считало обязательным дать рациональное объяснение всем фантастическим компонентам произведения.
Франкенштейн, искусственный человек, создан вполне буднично – хирург сшил его, использовав фрагменты мертвых тел. Фантастические образы нового времени возникают в повседневной обстановке, буквально на глазах у читателя. Как правило, это необычные, особые машины, а мастерят их или изобретают вполне обычные люди – инженеры, механики, ученые.
Вспомним, какими образами оперировала фольклорная фантастика. Мифы античных времен повествуют о рождении Вселенной по воле сверхъестественных существ – богов, либо демонов, олицетворяющих силы природы. Античная мифология создавала иерархию божеств, причем главным феноменам природы (гром и молния, океан, огонь, время, Солнце, Земля и т д.), а также основным общественным явлениям (война, любовь, плодородие, охота и т д.) были приписаны боги высшей категории. Так, во всех мифологических системах царем богов является бог-громовержец (Зевс, Юпитер, Вотан, Индра, Яхве, Перун), к которому приближены его дети или братья: бог войны, бог морей, богиня любви, богиня охоты и т д. Менее важным явлениям – таким, как реки, леса, ветры, отдельные виды искусства – отводились боги и демоны низких разрядов.
Боги активно вмешивались в события на земле, помогая одним людям и наказывая других. Естественно, добрые боги помогали хорошим людям и наказывали дурных, а злые – наоборот. Фольклор объяснял многие явления природного и общественного характера – войны, стихийные бедствия, затмения луны и солнца – именно действиями высших сил. Активности или пассивности богов приписывались крупнейшие события в жизни племен, народов и государств, рождение и поступки выдающихся исторических деятелей (героев, полководцев, правителей).
В дальнейшем, с установлением монотеизма, т.е. единобожия (что характерно для иудаизма, христианства, ислама), в фантастику приходят новые персонажи и явления – обладающие волшебными способностями, однако с богами непосредственно не связанные. Колдуны и ведьмы повелевали сверхъестественными силами, подчиняли себе волю других людей, управляя их поступками и желаниями. Сильные маги могли вызывать демонов потустороннего мира, тем или иным способом принуждая их выполнять свои желания. При этом магия подразделялась на «белую» (непосредственное управление силами природы) и «черную», подразумевающую связь с нечистой силой. Помимо волшебников, наделенных магическим знанием, в средневековой фантастике фигурируют волшебные предметы, пользоваться которыми мог, согласно распространенным представлениям, любой человек. Это – чудесное оружие, волшебная палочка, скатерть-самобранка, ковер-самолет, шапка-невидимка, сапоги-скороходы и т.п.
Здесь мы сталкиваемся с интересным явлением: магическими свойствами наделяются предметы, с которыми люди того времени повседневно сталкивались в быту. Шапка, скатерть, сапоги, ковер, тарелка – по существу, это предметы первой необходимости. Волшебной становится печь (сказка про Емелю), метла (летательное устройство ведьмы), а также зеркало, клубочек ниток, избушка – фантастика включает в свою сферу любые образы, привычные для читателей. Вплоть до XIX века для фантастики были характерны также животные и растения, обладающие разумом, членораздельной речью и даже магическими способностями: волк помогает сказочному герою добыть живую воду, щука выполняет желания Емели, коты и совы – постоянные спутники чернокнижников и ведьм, нередки также говорящие деревья и т.д. В фантастике того времени были также очень распространены вымышленные существа: драконы, грифоны, единороги, василиски.
С середины XIX в,, когда господствующим течением жанра становится научная фантастика, появляются принципиально новые образы, имеющие уже не мистическое, но технологическое происхождение. В этот период большинство авторов считало обязательным дать рациональное объяснение всем фантастическим компонентам произведения.
Франкенштейн, искусственный человек, создан вполне буднично – хирург сшил его, использовав фрагменты мертвых тел. Фантастические образы нового времени возникают в повседневной обстановке, буквально на глазах у читателя. Как правило, это необычные, особые машины, а мастерят их или изобретают вполне обычные люди – инженеры, механики, ученые.