Страница:
Евпраксии было 12 лет, когда скончалась ее мать, но девочка старалась подвизаться подобно взрослым сестрам. Сначала она принимала пищу только раз в день, а потом один раз в 2–3 дня и наконец только раз в неделю. Со смирением и даже охотой она исправляла самые низкие работы в монастыре, никогда не жаловалась на тяжесть и непосильность работ, забыв о своих юных годах и своем происхождении. Желая испытать послушание Евпраксии, настоятельница велела ей перенести на другое место груду камней, которые с трудом могли переворачивать две сестры. Но девочка даже не подумала, что это выше ее сил, так она спешила исполнить приказание. И делала это впоследствии не единожды…
Любимая и уважаемая всеми сестрами, Евпраксия и сама любила всех – даже тех, кто доставлял ей неприятности. Когда в сонном видении настоятельнице было открыто, что через 10 дней Евпраксия скончается, та с трепетом приняла это известие. Зная только свои немощи, она с горькими слезами просила настоятельницу испросить для нее у Бога еще только один год жизни, чтобы можно было покаяться. Настоятельница стала призывать Евпраксию к твердости и преданности воле Божией, а между тем у той открылась горячка. Ее внесли в церковь, где весь день с нею попеременно сидели сестры. Скончалась Евпраксия на 30-м году жизни.
Так подвизались в Египте святые жены. Когда в Александрии было воздвигнуто гонение на христиан, злоба врагов Иисуса Христа пала и на девственниц. Их подвергали поруганию, истязаниям, убивали и даже не позволяли погребать погибших. Таким образом, «золотой век» египетского монашества продолжался недолго, а начавшаяся в VII в. арабская экспансия и вовсе прервала традиции преподобных Антония и Пахомия.
ВАСИЛИЙ ВЕЛИКИЙ – ПАТРИАРХ ВОСТОЧНЫХ МОНАХОВ
КОПТСКИЙ МОНАСТЫРЬ СВЯТОГО МАКАРИЯ
Любимая и уважаемая всеми сестрами, Евпраксия и сама любила всех – даже тех, кто доставлял ей неприятности. Когда в сонном видении настоятельнице было открыто, что через 10 дней Евпраксия скончается, та с трепетом приняла это известие. Зная только свои немощи, она с горькими слезами просила настоятельницу испросить для нее у Бога еще только один год жизни, чтобы можно было покаяться. Настоятельница стала призывать Евпраксию к твердости и преданности воле Божией, а между тем у той открылась горячка. Ее внесли в церковь, где весь день с нею попеременно сидели сестры. Скончалась Евпраксия на 30-м году жизни.
Так подвизались в Египте святые жены. Когда в Александрии было воздвигнуто гонение на христиан, злоба врагов Иисуса Христа пала и на девственниц. Их подвергали поруганию, истязаниям, убивали и даже не позволяли погребать погибших. Таким образом, «золотой век» египетского монашества продолжался недолго, а начавшаяся в VII в. арабская экспансия и вовсе прервала традиции преподобных Антония и Пахомия.
ВАСИЛИЙ ВЕЛИКИЙ – ПАТРИАРХ ВОСТОЧНЫХ МОНАХОВ
Василия Великого, епископа Кесарийского, Церковь считает истинно евангельским епископом. Народу он был отцом, бедным и бедствующим – другом, в вере – непреклонный, в благотворении – неистощимый. В богослужении в день его памяти (1 января) говорится, что святой Василий Великий собрал в себе добродетели всех святых: «кротость Моисея, ревность Илии, исповедание Петра, богословие Иоанна». «Великий из великих учителей» православия, «одна улыбка которого была похвалой, а молчание укоризной». Его милосердие простиралось на всех – на христиан, на иудеев, на язычников, и вся жизнь святого Василия Великого была выполнением апостольской заповеди – «радоваться с радующимися, плакать с плачущими».
Святой Василий никогда и ничего не делал наполовину, и когда он решился предать себя Богу, то отдался своему решению всецело и вполне сознательно. Монастыри тогда были еще неизвестны в Малой Азии, и он отправился в Египет, чтобы своими глазами посмотреть на монашеские общежития в пустыне. Изучив жизнь в египетских, сирийских и палестинских пустынях и на основании собственного подвижнического опыта, он составил идеал христианского подвижника. И захотел прийти на помощь каппадокийским и понтийским одиночкам, создав для них правила истинного монашеского жития.
Василий Великий
Из своих странствий Василий Великий вынес два плодотворных убеждения: что люди не должны жить в полном одиночестве и что им необходимы определенные правила, чтобы удержать самобичевание и умерщвление плоти в разумных границах. Он остановился на киновии как самой совершенной форме иночества.
Вернувшись из Египта, святой Василий Великий поселился в Аннези – живописном и уединенном месте на берегу Ириса. Оно было богато водой и лесом, и здесь, при небольшом усилии со стороны человека, произрастали всевозможные плоды. К тому же оно было очень спокойно, и Василий Великий даже захотел завершить здесь свой земной путь. Отрешившись от всех забот житейских, он проводил жизнь, подражая подвигам тех великих людей, которых видел в Египте и Сирии.
В Аннези святой Василий вел жизнь весьма суровую, из имущества оставил только одежду, которую носил на себе. Днем это были туника и плащ, а ночью – во вретище. Спал на голой земле, но часто бодрствовал и в ночное время; питался только хлебом с солью, запивая его водой. Занятиями его были труд и размышления.
Необходимы были крепкая вера и даже религиозный энтузиазм, чтобы переносить такие тяготы: «хижину, лишенную кровли и дверей; очаг, лишенный огня и дыма; стены, высушенные зноем; грязь, среди которой они (монахи. – Н. И.) жили и которая капала на них так, что они уподоблялись Танталу, жаждавшему воды». Но Василий Великий говорил о жизни в Аннези с большим воодушевлением, а цель монашеской жизни видел в спокойствии духа, чтобы устремлять свои взоры на то, что более всего нужно человеку, и не рассеиваться на мирские заботы, добывание средств к существованию, суетные споры и т. д. Василий Великий не вполне сочувствовал и пустынножителям, которых считал слишком себялюбивыми и углубленными только в себя, а потому лишенными братского примера и взаимного исправления и не имеющими возможности проявлять и упражнять высокие чувства сострадания. И он обратил внимание на живших неподалеку от него пустынников, которые подвизались в уединении, никак не связанные друг с другом. Он решил их собрать вокруг себя и объяснить, как невыгодна отшельническая жизнь и какую пользу может принести киновийное житье – как для них самих, так и для других.
Прежде всего, он объяснил им, что жизнь отшельническая хоть и имела своих знаменитых представителей, но это было исключением. Поэтому она не может быть правилом для всех вступающих на путь служения Богу. Как разные члены в организме человека не могут жить сами по себе, так и в одинокой жизни человек не может приобрести то, что не имеет: не может сделать благо другому и т. д. «Поэтому Создатель и определил, чтобы мы имели нужду друг в друге и через то вступали друг с другом в единение».
Разумные и убедительные поучения Василия Великого привели к тому, что он недолго оставался один и вскоре вокруг него собралось много отшельников. Времена были тяжелые, даже страшные: военная служба была трудной, в городах и деревнях царили нищета и бедность. Сирот и детей родственники сами приносили в святые обители и отдавали на воспитание монахам. Да и богатые люди отпускали своих рабов, чтобы те вели иноческую жизнь. Слава о высоком подвижничестве и мудрых советах Василия Великого разнеслась далеко по округе, и вскоре многие потянулись к нему для беседы духовной, а кто-то оставался у него навсегда.
Впрочем, следует отметить, что монашеству сочувствовали не везде, и языческие писатели (в частности, Зосим) говорили, что для блага бедных монахи низвели на степень нищенства большую часть человечеств. Даже христиане спрашивали, почему монахи не могут жить чистой и счастливой жизнью в мире, подобно многим священникам и епископам? На это Григорий Назианзин (друг святого Василия Великого) отвечал небольшой притчей:
– Ласточки смеялись над одинокой жизнью лебедей и над тем, что они так редко поют, тогда как они, ласточки, щебечут в городе над каждым домом.
– Легкомысленные создания! – возразили им лебеди. – Чтобы слышать наше пение, люди готовы идти даже в пустыню, ибо мы уносимся далеко при дыхании зефира. Мы поем немного и для немногих, но мы любим настоящую музыку и не смешиваем ее с болтовней и шумом.
Мало-помалу в Аннези вокруг Василия Великого собралось большое число подвижников и образовалась обитель. Руководство монастырем и всей собравшейся братией он взял на себя. Когда братии было немного, он руководил ими своим примером и частными наставлениями. Когда же число послушников стало умножаться, он говорил им и общие поучения, в которых подробно толковал о монастырской жизни. Из поучений Василия Великого до нас дошло четыре – и все под названием «Слово о подвижничестве».
Когда стали устраиваться монастыри (как мужские, так и женские) в городах и других обитаемых местах, советы и инструкции Василия Великого своим монахам сделались на всем христианском Востоке правилами монастырской общины. Желающим испытать себя в жизни иноческой он советует прежде всего приучить себя терпеть скорби духовные и телесные, чтобы, не обнаружив в себе сил противостоять испытаниям, не возвратиться со стыдом к тому, от чего бежал. Если же такие «беглецы» для успокоения своей совести говорят, что они и в миру могут угождать Богу добрыми делами, то Василий Великий это мнимое угождение Богу считает невозможным.
«Кто в жизни безгрешной, по ее неразвлеченности, не имел сил выдержать борьбу с врагом, тот в жизни многогрешной и им самим управляемой – без всякого руководства со стороны мудрого и опытного наставника – может ли преуспеть в какой-либо деятельности?»
К тому же некоторые, слишком высоко ценя свой ум и привыкнув к своеволию, не одобряют монашеский обет послушания, потому что он (по их мнению) унижает один из величайших даров Божьих – свободу воли. Убеждая тех, кто хочет посвятить себя иноческой жизни и отречься от собственной воли, Василий Великий советует:
Если по благости Божьей… найдешь учителя добрых дел, наблюдай за собой, чтобы не делать тебе чего вопреки воли учителя. Ибо все, что делается без него, есть некое хищение и святотатство, ведущие к смерти, а не к пользе, хотя бы дело твое казалось тебе добрым».
Во втором «Слове о подвижничестве» Василий Великий разъясняет, каким должен быть монах в келье и вне ее. Так как мы, говорил он, порабощенные страстями своими, утратили общение с Богом, то возвращение к блаженной жизни в Боге возможно только при достижении совершенного бесстрастия.
Употребим попечение свое на то, чтобы душа наша никогда не обладала бы никакой страстью, а напротив того, чтобы мысль наша при нападении искушений оставалась непоколебимой и чтобы через то соделались мы причастниками Божьего блаженства».
Более всего достижению бесстрастия отвечает девство, но Василий Великий говорит также, что девственная жизнь не в том только состоит, чтобы воздерживаться от плотских желаний. Весь образ жизни и нравы должны стать девственными.
Можно и словом сблудить, и оком прелюбодействовать, и слухом оскверняться, и в сердце принять нечистоту, и неумеренностью в пище и питье преступить законы целомудрия. Поэтому… будем внимать себе, чтобы, поступая в чем-нибудь недостойно обета, не подпасть одному суду с Ананией»[9].
Единственная цель религиозной жизни, согласно «Правилам» Василия Великого, – работать для собственного спасения. «Все, что может вести к этой цели, должно быть соблюдаемо со страхом, как заповедь Божья… Монах, который часто выходит и переходит из монастыря в монастырь, мало-помалу теряет сосредоточение своих мыслей и набожность и погибает в грехах. Между тем случается иногда, что выход, позволенный кстати (вовремя. – Н. И.), возбуждает новое усердие к новым подвигам».
По «Правилам» Василия Великого монашеству и работы приличны такие, которые не нарушают сосредоточения мысли и внутреннего спокойствия, не ведут к опасному и бесполезному хождению в монастырь женщин и других светских лиц. К тому же в производстве вещей следует ограничиться предметами простыми, недорогими и никогда не возбуждающими человеческих страстей. Если ткутся материи – пусть они будут самыми обыкновенными, а не такими, чтобы привлекать взоры молодых людей.
Зодчество, столярные и кузнечные работы – очень полезные и необходимые занятия. Но если они будут производить в монастыре смуту и расточительность, то не нужно их допускать. Более всего с требованиями монашеской жизни согласовывались полевые работы. Хлебопашество было необходимо монахам для их прокормления, зодчество – для строительства жилья, ткачество – для изготовления одежды. Но в монастырь допускалась и медицина, которая, по словам Василия Великого, много способствует соблюдению воздержания: «Она – враг пресыщения, разнообразия в пище, очень изысканных приправ, – всего, что разжигает страсти. Она смотрит на бедность, как на мать здоровья (если будет правильно применяться)».
«Правила монашеской жизни» святого Василия Великого заключали в себе и наказания за нарушение их. Человеческая натура такова, что человек не может всегда оставаться верным своим обязательствам. И монах, хоть и принимал постриг, не лишался своей человеческой природы, поэтому также был подвержен греху и падению. Но когда он падал, его не предоставляли самому себе. «Правила» святого Василия Великого (а потом и монашеские законы Юстиниана) считали в таком случае необходимым для провинившегося наказанием, которое должно не только исправить его, но еще в большей степени искупить оскорбление, нанесенное Богу. Истинный монах самые строгие наказания переносит с радостью и должен питать к наказывающему его благодарность, как больной к врачу, даже если тот и предлагает ему горькие лекарства или как сын к отцу, желающему ему добра.
Согласно «Правилам», первое наказание – это отделение от общины. Провинившийся не имел с ней ничего общего во все время наказания: он молился один, ел один, работал один. И даже плоды его труда не смешивались с трудами других монахов и не использовались в монастыре. Следующее наказание – отлучение на некоторое время от Святых Даров; затем – лишение епископского благословения, которое давалось монаху несколько раз в день. Лишались благословения те из иноков, кто приносил в монастырь какую-нибудь вещь для себя или других, кто работал без кукуля, кто говорил без разрешения, кто брал и прятал чужое, кто самовольно вмешивался в работы других, кто упрямо спорил о Священном Писании, кто занимался пустой болтовней, кто спал в саду, кто оставался в больнице без нужды и т. д.
Но киновийное житие святого Василия Великого не могло сразу упрочиться и вытеснить собой другие виды подвижничества. В киновии была «исключена собственность имущества, изгнана противоположность расположений, в которой с корнем истреблены всякие смятения, споры и ссоры; все общее – и души, и расположения, и телесные силы, и что нужно к питанию силы и на служению ему; в которой один общий Бог… общее спасение, общие подвиги, общие труды, общие венцы; в которой многие составляют одно, и один не единственен, но во многих».
Идея такой киновии слабо прививалась у восточных иноков, поэтому общежительство даже в самой Каппадокии долгое время существовало как исключение в ряду других форм подвижничества. После Василия Великого увеличили или смягчили строгость монашеских наказаний святые Иоанн Златоуст, Иоанн Постник, Николай Грамматик, Феодор Студит и др., однако и с установлением новых правил монашеского жития инструкции святого Василия Великого не утратили своего практического значения. Он хорошо знал слабости человеческой природы и проступки, которым были подвержены монахи всех времен. «Правила монашеской жизни» святого Василия Великого остались образцом для других; про них говорили, что это был «свет, осветивший весь свет».
Святой Василий никогда и ничего не делал наполовину, и когда он решился предать себя Богу, то отдался своему решению всецело и вполне сознательно. Монастыри тогда были еще неизвестны в Малой Азии, и он отправился в Египет, чтобы своими глазами посмотреть на монашеские общежития в пустыне. Изучив жизнь в египетских, сирийских и палестинских пустынях и на основании собственного подвижнического опыта, он составил идеал христианского подвижника. И захотел прийти на помощь каппадокийским и понтийским одиночкам, создав для них правила истинного монашеского жития.
Василий Великий
Из своих странствий Василий Великий вынес два плодотворных убеждения: что люди не должны жить в полном одиночестве и что им необходимы определенные правила, чтобы удержать самобичевание и умерщвление плоти в разумных границах. Он остановился на киновии как самой совершенной форме иночества.
Вернувшись из Египта, святой Василий Великий поселился в Аннези – живописном и уединенном месте на берегу Ириса. Оно было богато водой и лесом, и здесь, при небольшом усилии со стороны человека, произрастали всевозможные плоды. К тому же оно было очень спокойно, и Василий Великий даже захотел завершить здесь свой земной путь. Отрешившись от всех забот житейских, он проводил жизнь, подражая подвигам тех великих людей, которых видел в Египте и Сирии.
В Аннези святой Василий вел жизнь весьма суровую, из имущества оставил только одежду, которую носил на себе. Днем это были туника и плащ, а ночью – во вретище. Спал на голой земле, но часто бодрствовал и в ночное время; питался только хлебом с солью, запивая его водой. Занятиями его были труд и размышления.
Необходимы были крепкая вера и даже религиозный энтузиазм, чтобы переносить такие тяготы: «хижину, лишенную кровли и дверей; очаг, лишенный огня и дыма; стены, высушенные зноем; грязь, среди которой они (монахи. – Н. И.) жили и которая капала на них так, что они уподоблялись Танталу, жаждавшему воды». Но Василий Великий говорил о жизни в Аннези с большим воодушевлением, а цель монашеской жизни видел в спокойствии духа, чтобы устремлять свои взоры на то, что более всего нужно человеку, и не рассеиваться на мирские заботы, добывание средств к существованию, суетные споры и т. д. Василий Великий не вполне сочувствовал и пустынножителям, которых считал слишком себялюбивыми и углубленными только в себя, а потому лишенными братского примера и взаимного исправления и не имеющими возможности проявлять и упражнять высокие чувства сострадания. И он обратил внимание на живших неподалеку от него пустынников, которые подвизались в уединении, никак не связанные друг с другом. Он решил их собрать вокруг себя и объяснить, как невыгодна отшельническая жизнь и какую пользу может принести киновийное житье – как для них самих, так и для других.
Прежде всего, он объяснил им, что жизнь отшельническая хоть и имела своих знаменитых представителей, но это было исключением. Поэтому она не может быть правилом для всех вступающих на путь служения Богу. Как разные члены в организме человека не могут жить сами по себе, так и в одинокой жизни человек не может приобрести то, что не имеет: не может сделать благо другому и т. д. «Поэтому Создатель и определил, чтобы мы имели нужду друг в друге и через то вступали друг с другом в единение».
Разумные и убедительные поучения Василия Великого привели к тому, что он недолго оставался один и вскоре вокруг него собралось много отшельников. Времена были тяжелые, даже страшные: военная служба была трудной, в городах и деревнях царили нищета и бедность. Сирот и детей родственники сами приносили в святые обители и отдавали на воспитание монахам. Да и богатые люди отпускали своих рабов, чтобы те вели иноческую жизнь. Слава о высоком подвижничестве и мудрых советах Василия Великого разнеслась далеко по округе, и вскоре многие потянулись к нему для беседы духовной, а кто-то оставался у него навсегда.
Впрочем, следует отметить, что монашеству сочувствовали не везде, и языческие писатели (в частности, Зосим) говорили, что для блага бедных монахи низвели на степень нищенства большую часть человечеств. Даже христиане спрашивали, почему монахи не могут жить чистой и счастливой жизнью в мире, подобно многим священникам и епископам? На это Григорий Назианзин (друг святого Василия Великого) отвечал небольшой притчей:
– Ласточки смеялись над одинокой жизнью лебедей и над тем, что они так редко поют, тогда как они, ласточки, щебечут в городе над каждым домом.
– Легкомысленные создания! – возразили им лебеди. – Чтобы слышать наше пение, люди готовы идти даже в пустыню, ибо мы уносимся далеко при дыхании зефира. Мы поем немного и для немногих, но мы любим настоящую музыку и не смешиваем ее с болтовней и шумом.
Мало-помалу в Аннези вокруг Василия Великого собралось большое число подвижников и образовалась обитель. Руководство монастырем и всей собравшейся братией он взял на себя. Когда братии было немного, он руководил ими своим примером и частными наставлениями. Когда же число послушников стало умножаться, он говорил им и общие поучения, в которых подробно толковал о монастырской жизни. Из поучений Василия Великого до нас дошло четыре – и все под названием «Слово о подвижничестве».
Когда стали устраиваться монастыри (как мужские, так и женские) в городах и других обитаемых местах, советы и инструкции Василия Великого своим монахам сделались на всем христианском Востоке правилами монастырской общины. Желающим испытать себя в жизни иноческой он советует прежде всего приучить себя терпеть скорби духовные и телесные, чтобы, не обнаружив в себе сил противостоять испытаниям, не возвратиться со стыдом к тому, от чего бежал. Если же такие «беглецы» для успокоения своей совести говорят, что они и в миру могут угождать Богу добрыми делами, то Василий Великий это мнимое угождение Богу считает невозможным.
«Кто в жизни безгрешной, по ее неразвлеченности, не имел сил выдержать борьбу с врагом, тот в жизни многогрешной и им самим управляемой – без всякого руководства со стороны мудрого и опытного наставника – может ли преуспеть в какой-либо деятельности?»
К тому же некоторые, слишком высоко ценя свой ум и привыкнув к своеволию, не одобряют монашеский обет послушания, потому что он (по их мнению) унижает один из величайших даров Божьих – свободу воли. Убеждая тех, кто хочет посвятить себя иноческой жизни и отречься от собственной воли, Василий Великий советует:
Если по благости Божьей… найдешь учителя добрых дел, наблюдай за собой, чтобы не делать тебе чего вопреки воли учителя. Ибо все, что делается без него, есть некое хищение и святотатство, ведущие к смерти, а не к пользе, хотя бы дело твое казалось тебе добрым».
Во втором «Слове о подвижничестве» Василий Великий разъясняет, каким должен быть монах в келье и вне ее. Так как мы, говорил он, порабощенные страстями своими, утратили общение с Богом, то возвращение к блаженной жизни в Боге возможно только при достижении совершенного бесстрастия.
Употребим попечение свое на то, чтобы душа наша никогда не обладала бы никакой страстью, а напротив того, чтобы мысль наша при нападении искушений оставалась непоколебимой и чтобы через то соделались мы причастниками Божьего блаженства».
Более всего достижению бесстрастия отвечает девство, но Василий Великий говорит также, что девственная жизнь не в том только состоит, чтобы воздерживаться от плотских желаний. Весь образ жизни и нравы должны стать девственными.
Можно и словом сблудить, и оком прелюбодействовать, и слухом оскверняться, и в сердце принять нечистоту, и неумеренностью в пище и питье преступить законы целомудрия. Поэтому… будем внимать себе, чтобы, поступая в чем-нибудь недостойно обета, не подпасть одному суду с Ананией»[9].
Единственная цель религиозной жизни, согласно «Правилам» Василия Великого, – работать для собственного спасения. «Все, что может вести к этой цели, должно быть соблюдаемо со страхом, как заповедь Божья… Монах, который часто выходит и переходит из монастыря в монастырь, мало-помалу теряет сосредоточение своих мыслей и набожность и погибает в грехах. Между тем случается иногда, что выход, позволенный кстати (вовремя. – Н. И.), возбуждает новое усердие к новым подвигам».
По «Правилам» Василия Великого монашеству и работы приличны такие, которые не нарушают сосредоточения мысли и внутреннего спокойствия, не ведут к опасному и бесполезному хождению в монастырь женщин и других светских лиц. К тому же в производстве вещей следует ограничиться предметами простыми, недорогими и никогда не возбуждающими человеческих страстей. Если ткутся материи – пусть они будут самыми обыкновенными, а не такими, чтобы привлекать взоры молодых людей.
Зодчество, столярные и кузнечные работы – очень полезные и необходимые занятия. Но если они будут производить в монастыре смуту и расточительность, то не нужно их допускать. Более всего с требованиями монашеской жизни согласовывались полевые работы. Хлебопашество было необходимо монахам для их прокормления, зодчество – для строительства жилья, ткачество – для изготовления одежды. Но в монастырь допускалась и медицина, которая, по словам Василия Великого, много способствует соблюдению воздержания: «Она – враг пресыщения, разнообразия в пище, очень изысканных приправ, – всего, что разжигает страсти. Она смотрит на бедность, как на мать здоровья (если будет правильно применяться)».
«Правила монашеской жизни» святого Василия Великого заключали в себе и наказания за нарушение их. Человеческая натура такова, что человек не может всегда оставаться верным своим обязательствам. И монах, хоть и принимал постриг, не лишался своей человеческой природы, поэтому также был подвержен греху и падению. Но когда он падал, его не предоставляли самому себе. «Правила» святого Василия Великого (а потом и монашеские законы Юстиниана) считали в таком случае необходимым для провинившегося наказанием, которое должно не только исправить его, но еще в большей степени искупить оскорбление, нанесенное Богу. Истинный монах самые строгие наказания переносит с радостью и должен питать к наказывающему его благодарность, как больной к врачу, даже если тот и предлагает ему горькие лекарства или как сын к отцу, желающему ему добра.
Согласно «Правилам», первое наказание – это отделение от общины. Провинившийся не имел с ней ничего общего во все время наказания: он молился один, ел один, работал один. И даже плоды его труда не смешивались с трудами других монахов и не использовались в монастыре. Следующее наказание – отлучение на некоторое время от Святых Даров; затем – лишение епископского благословения, которое давалось монаху несколько раз в день. Лишались благословения те из иноков, кто приносил в монастырь какую-нибудь вещь для себя или других, кто работал без кукуля, кто говорил без разрешения, кто брал и прятал чужое, кто самовольно вмешивался в работы других, кто упрямо спорил о Священном Писании, кто занимался пустой болтовней, кто спал в саду, кто оставался в больнице без нужды и т. д.
Но киновийное житие святого Василия Великого не могло сразу упрочиться и вытеснить собой другие виды подвижничества. В киновии была «исключена собственность имущества, изгнана противоположность расположений, в которой с корнем истреблены всякие смятения, споры и ссоры; все общее – и души, и расположения, и телесные силы, и что нужно к питанию силы и на служению ему; в которой один общий Бог… общее спасение, общие подвиги, общие труды, общие венцы; в которой многие составляют одно, и один не единственен, но во многих».
Идея такой киновии слабо прививалась у восточных иноков, поэтому общежительство даже в самой Каппадокии долгое время существовало как исключение в ряду других форм подвижничества. После Василия Великого увеличили или смягчили строгость монашеских наказаний святые Иоанн Златоуст, Иоанн Постник, Николай Грамматик, Феодор Студит и др., однако и с установлением новых правил монашеского жития инструкции святого Василия Великого не утратили своего практического значения. Он хорошо знал слабости человеческой природы и проступки, которым были подвержены монахи всех времен. «Правила монашеской жизни» святого Василия Великого остались образцом для других; про них говорили, что это был «свет, осветивший весь свет».
КОПТСКИЙ МОНАСТЫРЬ СВЯТОГО МАКАРИЯ
Одним из учеников святого Антония Великого был преподобный Макарий (301–390), который, перегоняя однажды свой караван верблюдов, остановился на ночлег возле скита Антония. Встреча с отшельником полностью изменила его жизнь, и вскоре он присоединился к нему. А после его смерти отправился в пустыню в поисках подходящего места для поселения монахов. Такое место было найдено в Вади-Натрун (Нитрийской пустыне), которое входит в северо-восточную часть Сахары и представляет собой обширную впадину-равнину, лежащую ниже уровня моря – между Каиром и Александрией.
В те далекие времена, когда не было дорог и жизнь сосредотачивалась только по берегам Нила и его рукавов, Вади-Натрун была надежно изолирована. И десятки тысяч монахов и монахинь спокойно подвизались в местных монастырях. Сегодня здесь расположен центр коптского монашества – четыре больших мужских монастыря: Святого Макария, Святого Бишоя, Суриан и Барамос. В окрестностях сохраняются скиты, в которых живут отшельники.
Старейший из монастырей был основан преподобным Макарием в 360 г., и с тех пор никогда не пустовал. Но Александрийская церковь только первые 400 лет своего существования была едина со всей христианской Церковью, а после Халкидонского собора она разделилась на собственно коптскую и греческую (мелкитскую, т. е. «царскую»). Политическим поводом к разделению стало недовольство египтян притязаниями Византийской империи, а религиозным – спор о природе Иисуса Христа.
Колодец в коптском монастыре
В 451 г. в городе Халкидоне, при византийском императоре Маркиане, был созван четвертый Вселенский собор – против лжеучения архимандрита одного из константинопольских монастырей Евтихия. Отвергая человеческую природу в Господе нашем Иисусе Христе и защищая Его Божественное достоинство, он сам впал в крайность и учил, что в Спасителе человеческое естество было совершенно поглощено Божеством, поэтому в Нем и следует признавать только одно Божеское начало. Это лжеучение называется монофизитством, а его последователи – монофизитами.
На Соборе ересь Евтихия была осуждена и был провозглашен догмат «О соединении двух естеств Иисуса Христа в одной Божественной ипостаси». Но некоторые из присутствующих епископов (в том числе и египетские) заподозрили своих собратьев в несторианстве и отделились от них… Этот догмат они стали выражать словами святых Афанасия Великого и Кирилла Александрийского: «Исповедуем едино естество (в смысле ипостаси. – Н. И.) Слова воплощенного». Таким образом, их разделила буква, но не сущность этого догмата.
Деятельность византийского императора Юстиниана почти привела к исчезновению этой ереси, но у архимандрита Евтихия нашлись последователи. Черноризец Иаков Бародаи, ставший потом епископом города Эдесса, собрал разрозненных монофизитов Сирии и Месопотамии, воздвиг для них клир и епископские кафедры, после чего это вероучение снова возродилось к жизни. Последователей Иакова Бародаи стали называть яковитами, и название это перешло и на коптов[10].
Коптские епископы не подписались под решениями Собора и, возвратившись из Халкидона, избрали патриархом монофизита Тимофея Элура. А патриарха Протерия, присланного из Константинополя, после жестоких истязаний убили в 457 г. С тех пор Коптская монофизитская церковь совершенно обособилась от Вселенской, хотя у коптов тоже существует культ святых и блаженных, почитание святых икон и мощей.
Копты тоже соблюдают семь Таинств (Причастие, Крещение и др.), но христиане они особые; например, на левом запястье у них сделана татуировка в виде креста, но крестятся они слева направо указательным пальцем. Говорят копты по-арабски, но богослужение совершают на коптском языке, который является остатком древнеегипетского.
Коптская церковь относится к восточной (православной) ветви христианства, но в Египте и Эфиопии копты составляют особую Церковь и имеют своего патриарха. Различаясь в учении Святой веры, копты в исполнении многих своих обрядов согласны с православной церковью. Коптские праздники практически совпадают с православными, только живут копты по собственному календарю, в котором летосчисление ведется от 284 г. – от начала правления императора Диоклетиана. Таким образом, у коптов сейчас идет 1721 год.
Организационно монофизитство оформилось в Египте, когда был избран первый коптский патриарх, резиденция которого до наших дней находится в Александрии. Этот город еще в языческую эпоху процветал и славился во всем мире науками, своей знаменитой библиотекой, учеными мужами и т. д. В Александрии коптам принадлежит собор, возведенный во имя святого апостола и евангелиста Марка, которого копты считают основателем своей церкви. Он проповедовал в Александрии в царствование императора Нерона (сер. I в.), потом был схвачен язычниками и подвергнут мучительной казни. На том месте, где святой принял мученическую смерть и был потом погребен, и был воздвигнут собор, где в мраморной раке хранится честная глава святого Марка. А мощи его в 815 г. были перевезены в Венецию и несколько столетий хранились в соборе Святого Марка, но в 1968 г. Папа Римский вернул драгоценную святыню египтянам. И теперь они почивают в соборе тоже Святого Марка, но уже в Александрии.
Последние 40 лет коптское монашество переживает «вторую молодость». Реконструируются и расширяются старые монастыри, возводятся новые. В 1970 г., когда в монастыре святого Макария началась реконструкция, в нем жили всего 6 монахов, а к концу ХХ в. их было уже более 100 человек. Монахом может стать любой копт, завершивший образование и службу в армии. Для новичков установлен испытательный срок в 4 месяца, но и его выдерживают не все. Впрочем, монах может покинуть обитель в любое время, хотя подобный поступок считается ошибкой. Но желающих оставить мирскую жизнь в Египте так много, что во второй половине ХХ в. пришлось строить несколько новых монастырей (например, обитель Святого Менаса – к западу от Александрии).
Среди однообразия песков монастырь Святого Макария возвышается как крепостная стена округлых очертаний с высокой колокольнеймаяком. Вдоль стен, внутри которых расположены монашеские кельи для монахов и комнаты для паломников, в два яруса идут круглые, как на кораблях, окна-иллюминаторы – символика Ноева ковчега. Практическое же назначение окон – вентиляция помещений: внутренние окна выходят в сад, а внешние открывают вид на пустыню.
В настоящее время большинство монахов – это молодые люди с университетским образованием: врачи, учителя, агрономы, архитекторы, инженеры – все они находят применение своим знаниям и опыту в деятельности обители. У монастыря Святого Макария обширное хозяйство (одной земли 800 га), которое не облагается налогами. О результатах сельскохозяйственной деятельности иноков можно судить по тому, что на бесплодном ранее песке они выращивают финиковые пальмы и оливки, цитрусовые и миндаль, инжир и овощи. Здесь же содержится большое количество скота и птицы, но сами иноки не работают. За них это делают около 500 наемных рабочих, среди которых есть и мусульмане. Сами же монахи трудятся в типографии, оснащенной современными компьютерами.
Современное жилище монаха трудно назвать кельей. При возведении новых монастырских помещений были спланированы просторные, хорошо проветриваемые 2-комнатные кельи с балконом и кухней, водопроводом и ванной европейских размеров. Вместе монахи питаются лишь один раз в день, в трапезной берут себе еду на весь остаток дня. Вместо черных монашеских одежд носят теперь коричневые рубахи-галабеи.
Насельники монастыря Святого Макария изучают иностранные языки, в обители постоянно действуют курсы английского, французского и немецкого языков; впоследствии было начато изучение древнегреческого языка, чтобы иметь возможность знакомиться с подлинниками древних текстов.
Самой древней и просторной частью монастыря является церковь святого Макария, в которой покоятся его мощи. Основана она была в IV в., но от тех времен от нее ничего не осталось. Самая старая ее часть – круглый кирпичный купол, сооруженный над алтарем. Того же возраста и резные деревянные алтарные врата. Во время последней реконструкции церковь расширили, старую деревянную крышу заменили железобетонной. А когда монахи стали убирать с пола культурный слой толщиной в метр, то увидели кирпичный склеп с полукруглой крышей. В нем были найдены мощи четырнадцати человек, причем у одного не было головы. Из старинных манускриптов известно, что тело обезглавленного Иоанна Предтечи в свое время перенесли в Вади-Натрун. И коптские монахи уверены, что он – один из этих четырнадцати человек. Их извлекли из склепа и положили в красивую раку.
Напротив церкви Святого Макария расположилась другая старинная церковь, но меньших размеров. Она посвящена похороненным там 49 монахам, принявшим в V в. мученическую смерть от кочевников. Служба в ней проходит лишь один раз в году – 3 февраля (в день их памяти).
В те далекие времена, когда не было дорог и жизнь сосредотачивалась только по берегам Нила и его рукавов, Вади-Натрун была надежно изолирована. И десятки тысяч монахов и монахинь спокойно подвизались в местных монастырях. Сегодня здесь расположен центр коптского монашества – четыре больших мужских монастыря: Святого Макария, Святого Бишоя, Суриан и Барамос. В окрестностях сохраняются скиты, в которых живут отшельники.
Старейший из монастырей был основан преподобным Макарием в 360 г., и с тех пор никогда не пустовал. Но Александрийская церковь только первые 400 лет своего существования была едина со всей христианской Церковью, а после Халкидонского собора она разделилась на собственно коптскую и греческую (мелкитскую, т. е. «царскую»). Политическим поводом к разделению стало недовольство египтян притязаниями Византийской империи, а религиозным – спор о природе Иисуса Христа.
Колодец в коптском монастыре
В 451 г. в городе Халкидоне, при византийском императоре Маркиане, был созван четвертый Вселенский собор – против лжеучения архимандрита одного из константинопольских монастырей Евтихия. Отвергая человеческую природу в Господе нашем Иисусе Христе и защищая Его Божественное достоинство, он сам впал в крайность и учил, что в Спасителе человеческое естество было совершенно поглощено Божеством, поэтому в Нем и следует признавать только одно Божеское начало. Это лжеучение называется монофизитством, а его последователи – монофизитами.
На Соборе ересь Евтихия была осуждена и был провозглашен догмат «О соединении двух естеств Иисуса Христа в одной Божественной ипостаси». Но некоторые из присутствующих епископов (в том числе и египетские) заподозрили своих собратьев в несторианстве и отделились от них… Этот догмат они стали выражать словами святых Афанасия Великого и Кирилла Александрийского: «Исповедуем едино естество (в смысле ипостаси. – Н. И.) Слова воплощенного». Таким образом, их разделила буква, но не сущность этого догмата.
Деятельность византийского императора Юстиниана почти привела к исчезновению этой ереси, но у архимандрита Евтихия нашлись последователи. Черноризец Иаков Бародаи, ставший потом епископом города Эдесса, собрал разрозненных монофизитов Сирии и Месопотамии, воздвиг для них клир и епископские кафедры, после чего это вероучение снова возродилось к жизни. Последователей Иакова Бародаи стали называть яковитами, и название это перешло и на коптов[10].
Коптские епископы не подписались под решениями Собора и, возвратившись из Халкидона, избрали патриархом монофизита Тимофея Элура. А патриарха Протерия, присланного из Константинополя, после жестоких истязаний убили в 457 г. С тех пор Коптская монофизитская церковь совершенно обособилась от Вселенской, хотя у коптов тоже существует культ святых и блаженных, почитание святых икон и мощей.
Копты тоже соблюдают семь Таинств (Причастие, Крещение и др.), но христиане они особые; например, на левом запястье у них сделана татуировка в виде креста, но крестятся они слева направо указательным пальцем. Говорят копты по-арабски, но богослужение совершают на коптском языке, который является остатком древнеегипетского.
Коптская церковь относится к восточной (православной) ветви христианства, но в Египте и Эфиопии копты составляют особую Церковь и имеют своего патриарха. Различаясь в учении Святой веры, копты в исполнении многих своих обрядов согласны с православной церковью. Коптские праздники практически совпадают с православными, только живут копты по собственному календарю, в котором летосчисление ведется от 284 г. – от начала правления императора Диоклетиана. Таким образом, у коптов сейчас идет 1721 год.
Организационно монофизитство оформилось в Египте, когда был избран первый коптский патриарх, резиденция которого до наших дней находится в Александрии. Этот город еще в языческую эпоху процветал и славился во всем мире науками, своей знаменитой библиотекой, учеными мужами и т. д. В Александрии коптам принадлежит собор, возведенный во имя святого апостола и евангелиста Марка, которого копты считают основателем своей церкви. Он проповедовал в Александрии в царствование императора Нерона (сер. I в.), потом был схвачен язычниками и подвергнут мучительной казни. На том месте, где святой принял мученическую смерть и был потом погребен, и был воздвигнут собор, где в мраморной раке хранится честная глава святого Марка. А мощи его в 815 г. были перевезены в Венецию и несколько столетий хранились в соборе Святого Марка, но в 1968 г. Папа Римский вернул драгоценную святыню египтянам. И теперь они почивают в соборе тоже Святого Марка, но уже в Александрии.
Последние 40 лет коптское монашество переживает «вторую молодость». Реконструируются и расширяются старые монастыри, возводятся новые. В 1970 г., когда в монастыре святого Макария началась реконструкция, в нем жили всего 6 монахов, а к концу ХХ в. их было уже более 100 человек. Монахом может стать любой копт, завершивший образование и службу в армии. Для новичков установлен испытательный срок в 4 месяца, но и его выдерживают не все. Впрочем, монах может покинуть обитель в любое время, хотя подобный поступок считается ошибкой. Но желающих оставить мирскую жизнь в Египте так много, что во второй половине ХХ в. пришлось строить несколько новых монастырей (например, обитель Святого Менаса – к западу от Александрии).
Среди однообразия песков монастырь Святого Макария возвышается как крепостная стена округлых очертаний с высокой колокольнеймаяком. Вдоль стен, внутри которых расположены монашеские кельи для монахов и комнаты для паломников, в два яруса идут круглые, как на кораблях, окна-иллюминаторы – символика Ноева ковчега. Практическое же назначение окон – вентиляция помещений: внутренние окна выходят в сад, а внешние открывают вид на пустыню.
В настоящее время большинство монахов – это молодые люди с университетским образованием: врачи, учителя, агрономы, архитекторы, инженеры – все они находят применение своим знаниям и опыту в деятельности обители. У монастыря Святого Макария обширное хозяйство (одной земли 800 га), которое не облагается налогами. О результатах сельскохозяйственной деятельности иноков можно судить по тому, что на бесплодном ранее песке они выращивают финиковые пальмы и оливки, цитрусовые и миндаль, инжир и овощи. Здесь же содержится большое количество скота и птицы, но сами иноки не работают. За них это делают около 500 наемных рабочих, среди которых есть и мусульмане. Сами же монахи трудятся в типографии, оснащенной современными компьютерами.
Современное жилище монаха трудно назвать кельей. При возведении новых монастырских помещений были спланированы просторные, хорошо проветриваемые 2-комнатные кельи с балконом и кухней, водопроводом и ванной европейских размеров. Вместе монахи питаются лишь один раз в день, в трапезной берут себе еду на весь остаток дня. Вместо черных монашеских одежд носят теперь коричневые рубахи-галабеи.
Насельники монастыря Святого Макария изучают иностранные языки, в обители постоянно действуют курсы английского, французского и немецкого языков; впоследствии было начато изучение древнегреческого языка, чтобы иметь возможность знакомиться с подлинниками древних текстов.
Самой древней и просторной частью монастыря является церковь святого Макария, в которой покоятся его мощи. Основана она была в IV в., но от тех времен от нее ничего не осталось. Самая старая ее часть – круглый кирпичный купол, сооруженный над алтарем. Того же возраста и резные деревянные алтарные врата. Во время последней реконструкции церковь расширили, старую деревянную крышу заменили железобетонной. А когда монахи стали убирать с пола культурный слой толщиной в метр, то увидели кирпичный склеп с полукруглой крышей. В нем были найдены мощи четырнадцати человек, причем у одного не было головы. Из старинных манускриптов известно, что тело обезглавленного Иоанна Предтечи в свое время перенесли в Вади-Натрун. И коптские монахи уверены, что он – один из этих четырнадцати человек. Их извлекли из склепа и положили в красивую раку.
Напротив церкви Святого Макария расположилась другая старинная церковь, но меньших размеров. Она посвящена похороненным там 49 монахам, принявшим в V в. мученическую смерть от кочевников. Служба в ней проходит лишь один раз в году – 3 февраля (в день их памяти).