Нина Петровна заведовала парткабинетом на Московском электроламповом заводе. На работу она ездила, как и большинство трудящихся, на трамвае и не признавалась сослуживцам, чья она жена. С работы Нина возвращалась поздно, и с детьми, особенно маленькой Радой, которая родилась в 1929 году, возился большей частью дедушка Сергей Никанорович. Он был уже в летах и болел туберкулезом – работа в шахтах не прошла даром. Любила внуков и Ксения Ивановна. Когда в 1935-м родился Сергей, а в 1937-м Елена, Нине Петровне все же пришлось с головой погрузиться в дела семейные. Она оставила работу и стала просто женой и матерью.
   А тем временем «Москва ситцевая» превращалась в «Москву индустриальную». Строились заводы, берега соединяли новые мосты, но главным чудом стало метро. Сначала строительство курировал Каганович, затем он переложил эту заботу на плечи Хрущёва и Булганина. «Со строительством метро дело обстоит плохо, – сказал он Хрущёву. – Вам придется, как бывшему шахтеру, заниматься детальным наблюдением за ним… Сходите на какие-то метрошахты, а Булганин пойдет на другие. Побудьте там несколько дней и ночей, посмотрите на все, изучайте с тем, чтобы можно было руководить по существу и знать свое дело». Вскоре «руководить по существу» и отчитываться перед Кагановичем Хрущёву пришлось в одиночку – Булганин в метрошахтах простудился и заболел ишиасом.
   Любопытно, что Никите Сергеевичу принадлежит ряд полезных технических изобретений. Участник строительства И. Кучеренко вспоминал: «Он первым подал мысль о горизонтальной проходке под сжатым воздухом. Сидим мы с ним в забое 17-й шахты. Он и говорит: «Кучеренко, а нельзя ли, чтобы ящики не так шли, а горизонтальным порядком?» – «Подумаю, Никита Сергеевич». Подумал. Попробовал. И таким образом его мысль дала толчок горизонтальной проходке под сжатым воздухом». Благодаря предложенной Никитой Сергеевичем гидромеханизации рабочие освободились от вредного труда в кессонных камерах, и, кроме того, снизилась себестоимость кессонных работ. Кузов вагона метро был тоже сконструирован при участии Хрущёва.
   15 мая 1935 г. года была открыта первая очередь Московского метрополитена. Столицу украсили «подземные дворцы» – таких не было нигде в мире. Советский Союз демонстрировал, что пролетарское государство не лишено вкуса.
   За строительство метро Хрущёв получил орден Ленина. Своим детищем Никита Сергеевич очень гордился: «У нас метро работает прекрасно, – говорил он в одном из выступлений в 1937 году, когда начали строить уже третью очередь метрополитена. – Напрасно каркало все это буржуазное воронье и их глашатай Уэллс. Когда он был здесь, не спустился в метро, говорит, «завалится». А теперь они вынуждены говорить, что наше метро лучше английского. Товарищ Булганин был в Англии, они говорят, что некоторые станции они перестроят по образцу наших московских».
   Был и еще один новый вид транспорта – троллейбус. Хрущёв вспоминал, что потратил на его внедрение много сил. Противником троллейбуса был сам Сталин. Опасаясь, что троллейбус перевернется, он в последний момент запретил испытание уже готовой линии. Но опоздал – троллейбус уже испытали. Сталин смирился, его убедили, что троллейбус – транспорт прогрессивный: не шумит и не загрязняет воздух. Так в 1934 году появился первый троллейбус. Но позже, когда Хрущёв сотоварищи купили двухэтажный троллейбус, Сталин категорически запретил использовать это чудо техники.
   Приходилось Хрущёву решать и вопросы, связанные с постройкой канала Москва – Волга. Любопытно, что соединить эти две реки собирался еще Петр Первый. В 1721–1722 годах были разработаны три плана его сооружения. В XIX веке к этой идее вернулись, и в 1844 году был даже построен участок канала между Истрой и Сестрой, но на этом все и закончилось. И наконец, уже в веке XX канал построили.
   Отвечало за работы НКВД во главе с Г. Ягодой, а затем Н. Ежовым – сейчас хорошо известно, что при строительстве этой водной магистрали массово использовался труд заключенных. Москва же обеспечивала стройку техникой. Помимо этого, обкому, который возглавлял Хрущёв, а также Моссовету пришлось решать в связи с этой грандиозной затеей вопросы сооружения водопроводных станций, строительства и реконструкции мостов и набережных. Канал открыли 15 июля 1937 года. Он связал Москву с Белым, Каспийским и Балтийским морями, а кроме того, решил важнейшую проблему снабжения города водой.
   Облик столицы изменился, однако «образцовый социалистический город» при Хрущёве лишился нескольких памятников архитектуры, в том числе храма Христа Спасителя, Красных ворот и Сухаревой башни. Как известно, репрессировали не только памятники архитектуры. В 1935 году из Москвы и Ленинграда выслали в провинцию десятки тысяч семей – бывших дворян, купцов и фабрикантов. Громили и бывших оппозиционеров. Весной 1937 года начались чистки среди руководящих кадров.
   На пленумах обкома Хрущёв призывал к повышению бдительности. Вот отрывок из одной его речи: «Нужно уничтожать этих негодяев. Уничтожая одного, двух, десяток, мы делаем дело миллионов. Поэтому нужно, чтобы не дрогнула рука, нужно переступить через трупы врагов на благо народа». Известно, что в те годы коммунисты, которые, пытаясь спастись, обращались к Хрущёву, в большинстве случаев поддержки не находили.
   Когда репрессии коснулись горкомов и райкомов, был арестован друг Хрущёва секретарь МГК ВКП(б) С. Корытный. В Москву его в свое время перевез Никита Сергеевич (он же после смерти Сталина вытянул из лагеря семью Корытного). Арестованы были многие знакомые Хрущёва по работе в Москве – директора предприятий и руководители Метростроя. Никита Сергеевич позже писал, что он долго верил в то, что осужденные действительно были врагами Советского государства: «Когда Сталин разоблачал «врагов», я считал, что он прозорлив, он видит врагов. А я? Вокруг меня столько было врагов, столько арестовано людей, с которыми я ежедневно общался и не замечал, что они враги…»
   Послушание Хрущёва, по мнению большинства историков, и стало пропуском в высшие эшелоны власти. Позже он будет вспоминать те годы с ужасом. «А ты знаешь, у меня руки в крови, – сказал он много лет спустя своему фотографу Петру Кримерману. – Сталин на заседаниях пускал бумаги вкруговую, чтобы подписали все. Если бы я отказался, мы бы с тобой тут не сидели».
   В конце 1937-го Хрущёв стал депутатом Верховного Совета СССР. С 12 по 16 января 1938 года проходила сессия Верховного Совета, во время которой П. Постышева сняли с поста кандидата в члены Политбюро и на его место избрали Никиту Сергеевича. Он стал одним из десяти самых влиятельных партийных деятелей Советского Союза.
   Было ясно, что Постышев, которого сменил Хрущёв, обречен. Так же, как Косиор – генеральный секретарь Компартии Украины.
   Поскольку во время репрессий 1937 года в Украине пострадали почти все члены Политбюро ЦК КП(б)У и было арестовано около 150 тысяч членов партии, руководящие должности должны были занять новые лица – «верные сталинцы». Во главе Украинского ЦК вождь решил поставить преданного человека – Хрущёва. Никита Сергеевич не хотел возвращаться в Украину, поскольку, как он пояснял Сталину, не считал себя столь компетентным, как Косиор. Особенно беспокоили Хрущёва вопросы национальной политики. Но Сталин был категоричен: «Хватит перечить. Ты едешь на Украину». Так 29 января 1938 года Никита Хрущёв стал исполняющим обязанности первого секретаря ЦК КП(б)У, а в июне его официально изберут на этот пост.

«ОКО» СТАЛИНА В УКРАИНЕ

   После доклада Хрущёва на XX съезде ему кто-то крикнул из зала:
   – А почему вы молчали?
   Хрущёв:
   – Кто спрашивает?
   Молчание.
   – Кто спрашивает?
   Молчание.
   – Молчите? Вот и мы молчали.
Анекдот

   Биографы Хрущёва сходятся в том, что уцелеть физически и не сломаться морально ему помогло то, что три года до войны и пять лет после нее он находился вдали от вождя, в Украине.
   От Украины, как житницы и промышленной базы, зависел весь Советский Союз. Поэтому Сталин и делал республике реверансы – например, в Украине и только в Украине было свое Политбюро. Конечно, на самом деле Украина не была автономной и ее руководство подчинялось Сталину, однако пребывание в Киеве, а не в Москве позволило Хрущёву существенно сэкономить нервные клетки. Одно дело знать, что хозяин есть, другое дело ежедневно перед ним пресмыкаться, как это приходилось делать кремлевской верхушке.
   Хрущёв этническим украинцем не был, но Украину любил всей душой. Вышиванки он носил до старости – одевал их и в Москве, и за рубежом, если не требовалась более официальная одежда. Сталин в шутку называл Хрущёва Микитой. Так звали его и многие украинские знакомые. Преданность Украине Хрущёв докажет не раз. Но мог ли «Микита» Сергеевич помочь ей в 1930-х? Голод 1932–1933 годов он не застал. В мемуарах Хрущёв пишет, что сначала он ничего не знал, а когда в Москву стали просачиваться сведения о положении в Украине, не представлял, как такое могло случиться: «Когда я уезжал в 1929 г., Украина находилась в приличном состоянии по обеспеченности продуктами питания. А в 1926 г. мы вообще жили по стандарту довоенного времени, то есть 1913 г., а тогда продуктов питания на Украине имелось много и все продукты были дешевые: фунт мяса стоил 14 коп., у овощей была буквально копеечная цена. В 1926 г. мы достигли довоенного уровня, и после упадка хозяйства в результате войны и разрухи мы гордились этим успехом. И вдруг – голод!» Но Никита Сергеевич честно признает, что если бы и знал, то нашел бы объяснение: саботаж, контрреволюция, кулацкие проделки и т. д.
   Безусловно, большая часть процессов над «врагами народа» пришлась не на правление Хрущёва. «Сталинский террор» в Украине, как мы его теперь называем, связан не столько с Хрущёвым, сколько с Косиором и Постышевым. Известно, что Сталин давил на украинское руководство, требуя изобличать все больше и больше троцкистов, бухаринцев и националистов. Постановление ЦК ВКП(б) от 13 января 1937 года «О неудовлетворительном партийном руководстве Киевского обкома КП(б)У и недостатки в работе ЦК КП(б)У» прямо свидетельствует об этом. В конце концов жертвами карательной машины оказались сами «нерадивые» борцы за генеральную линию партии – Постышев и Косиор. Поэтому, направляя Хрущёва в Украину (куда, следует отметить, на этот раз Никита Сергеевич вовсе не стремился), Сталин дал ему задание взяться за дело с удвоенной энергией и даже выслал «подкрепление»: в феврале 1938 года в Киев приехал Ежов. Наркомом внутренних дел УССР был его ставленник Успенский, которому Ежов тут же дал указание расстрелять еще «тысяч тридцать» неугодных. И если верить документам НКВД, в Украине произошел «коренной перелом в разгроме вражеских формирований и троцкистского подполья». Уже при Хрущёве было сфабриковано множество дел: в руководстве «Польской организацией войсковой» обвинили Станислава Косиора и его брата Казимира, а в основании «право-троцкистского центра» – бывшего секретаря ЦК КП(б)У М. Попова и экс-наркома внутренних дел В. Балицкого. Можно вспомнить также «Военно-националистическую организацию», «Священный союз партизан», «Организацию молодой генерации украинских националистов». Следует ли винить Хрущёва? Отчасти – ведь, как известно, НКВД неформально стоял над партией, подчиняясь лишь Сталину. Более того, Иосиф Виссарионович и сам НКВД побаивался – периодически менял руководство всесильного комиссариата и чистил его ряды. Карая палачей, которые действовали, в сущности, по его указанию, Сталин поступал логично: сохранилось множество свидетельств об интригах Ягоды и Ежова против вождя. Кроме того, на НКВД можно было списать «перегибы», что и сделал Сталин, убрав Ежова.
   Конечно, выступления Никиты Сергеевича – хоть при Ежове, хоть во время ликвидации «ежовщины», полны характерной патетики: «Уничтожая врагов народа, мы нанесли удар польской, немецкой, японской и другим разведкам, что равно выигрышу большой войны», или: «Успешная борьба за коммунизм не должна ослаблять нашу волю, нашу закалку в борьбе с врагами. Мы должны сурово помнить слова великого Сталина о капиталистическом окружении. Наши успехи должны еще больше заострить нашу бдительность и отточить наше оружие для нещадного уничтожения врагов». А вот отрывок из резолюции XIV съезда КП(б)У на отчет Никиты Сергеевича (когда Ежова уже убрали): «Подлые враги народа, что орудовали на Украине, в некоторых партийных организациях, все делали для того, чтобы… задерживать исправление ошибок, сеять неуверенность и подозрительность в партийных рядах, перебить большевистские кадры…»
   Аресты шли своим чередом, и, конечно, Хрущёв опять подписывал нужные бумаги. Страх? Вероятно. Вера в «правое дело»? Возможно, она еще сохранилась. Но вдали от вождя Никита Сергеевич все же пытался разобраться, кто «враг народа», а кто нет. Известен такой эпизод. Отправляя Хрущёва в Киев, Сталин советовал ему обратить внимание на одну очень бдительную гражданку по фамилии Николаенко и сотрудничать с ней. Эта дама уже сдала множество своих знакомых соответствующим органам. Когда Николаенко явилась к Хрущёву, она произвела на него впечатление человека неадекватного: «Ну это был просто какой-то бред сумасшедшей: она всех украинцев считала националистами, все в ее глазах были петлюровцами, врагами народа, и всех их надо арестовывать», – вспоминал Хрущёв. Он осторожно выпроводил посетительницу, понимая, что будь он с ней грубее, она тут же «настучит» и на него. Николаенко приходила к нему еще много раз, рассказывала о «врагах народа». Когда Никита Сергеевич прямо сказал Сталину, что Николаенко не в своем уме, тот заявил, что к ней надо прислушиваться и принимать меры, даже если в ее словах 10 % правды. Но Хрущёв по наветам Николаенко никого не арестовал и стал ей открыто говорить, что ее заявления не имеют никаких оснований. Обиженная Николаенко написала бумагу в Москву: дескать, покрывает генеральный секретарь украинского ЦК врагов народа и националистов. Этому документу, правда, хода не дали, но Хрущёв очень рисковал – конечно, дело было не в навете Николаенко, а в том, что он посмел ослушаться вождя.
   Как мы увидим дальше, Никита Сергеевич «покажет зубы» еще не раз: заступится за поэтов Рыльского и Бажана, откажется клеветать на бывшего секретаря Московского обкома Попова. И тем не менее, «рубаха-парень» Хрущёв будет держаться так просто и непосредственно, так наивно болеть за дело коммунизма, что Сталину и в голову не придет заподозрить в нем будущего преемника и «могильщика культа личности». А пока вождь продвигал Хрущёва еще выше: после XVIII съезда партии Никита Сергеевич стал членом Политбюро ЦК ВКП(б).
   В августе 1939 года СССР и Германия подписали договор о ненападении, который вошел в историю как пакт Молотова – Риббентропа. Никита Сергеевич знал о наличии секретного протокола, прилагавшегося к нему. Он писал в мемуарах, что сам по себе союз с нацистами был ему неприятен, но такова была необходимость: только так можно было стравить Англию и Францию – союзников Польши – с Германией. А что касается самой Польши, то это, по мнению Хрущёва, ее правительство виновато – не захотело вместе с Советским Союзом бороться против Гитлера. Как член военного совета Киевского Особого военного округа (КОВО) Хрущёв участвовал в приготовлениях к разделу Польши. Десятки дивизий придвинули к польской границе, чтобы 17 сентября перейти ее и занять территории Западной Украины и Западной Белоруссии.
   Никита Сергеевич до конца своих дней не сомневался в том, что «воссоединение украинских земель» было исторической необходимостью. Однако в мемуарах он честно признается, что в отношении коммунистов на завоеванных территориях Сталин был неправ. Компартии Западной Украины и Белоруссии были распущены по решению Исполкома Коминтерна, как и Компартия Польши. В октябре 1942 года Политбюро ЦК КП(б)У по инициативе Хрущёва приняло постановление «О фактах неправильного отношения к бывшим членам КП Польши», которое отменило «огульное политическое недоверие» к ним.
   Конечно, будучи генеральным секретарем ЦК КП(б)У, Хрущёв занимался не только идеологическими и военными проблемами. Отправляя его в Украину, Сталин сказал: «Я знаю, что у тебя есть УПОДОБАННЯ к городам и промышленности, так что я хотел бы предупредить тебя – не ограничиваться управлением промышленностью и городским хозяйством и не пренебрегать своими обязанностями касательно сельского хозяйства. А особенно постарайся не проводить все время в Донбассе. В промышленности не будет столько проблем, сколько в сельском хозяйстве. И запомни хорошо: сельское хозяйство Украины имеет огромное значение для Советского Союза. Постарайся сделать все, чтобы более эффективно организовать там наше земледелие».
   Никита Сергеевич с поручением справился: экономика Украины в годы, предшествовавшие Великой Отечественной войне, успешно развивалась. На востоке республики в магазинах, на колхозных рынках можно было недорого купить муку, мясо, молочные продукты, и в этом была заслуга Хрущёва.
   В Западной Украине ситуация была особой: как после революции, советская власть национализировала промышленность и банки, ликвидировала помещичьи хозяйства, создавала колхозы. Множество неугодных было депортировано в восточные и северные районы СССР. Согласно архивным данным, к ноябрю 1940 года было выслано 1 млн 173 тыс. 170 человек.
   Как и большинство членов советского руководства, Хрущёв не верил, что войны с Германией не будет. Вместе с командующим КОВО генералом М. П. Кирпоносом он ездил в пограничные районы, следил за строительством оборонительных сооружений. В распоряжение округа передали крупные военные соединения из других районов. Но Хрущёв понимал, что Украина к войне не готова…

ПЯТЬ ФРОНТОВ, НЕ СЧИТАЯ ТРУДОВОГО

   Хрущёв был человеком энергичным, смелым, постоянно бывал в войсках, никогда не засиживался в штабах и на командных пунктах, стремился видеться и разговаривать с людьми, и, надо сказать, люди его любили.
Маршал А. Василевский

   22 июня 1941 года в Киеве должны были открыть стадион имени Хрущёва. На 5 часов вечера намечался грандиозный спортивный праздник. Предполагалось, что он начнется выступлением известных киевских гимнастов, чемпионов СССР – Аджата Ибадулаева и Таисии Демиденко. В этот день должен был состояться футбольный матч на первенство СССР между киевским «Динамо» и московским ЦДКА. Но началась война, и праздник пришлось отменить. Зрителям сказали, что по купленным билетам они смогут прийти на стадион после победы над врагом. В освобожденном Киеве действительно состоялся матч, на который пришли болельщики, сохранившие свои билеты. Правда, этот матч прошел на стадионе «Динамо»…
   Когда началась война, в Киевском военном округе не было даже достаточного количества винтовок, чтобы вооружить людей, призванных в армию. Хрущёв позвонил Маленкову и попросил помочь. Маленков ответил, что это невозможно – винтовок нет, те, что были, отправили в Ленинград. «Вооружайтесь сами», – сказал он. Паниковать было нельзя, и Хрущёв в кратчайшие сроки организовал производство оружия и боеприпасов. Подступы к Киевскому укрепленному району окружили противотанковыми рвами, создали народное ополчение.
   Летом 1941 года Советский Союз терпел неудачи. На Южном фронте 16 июля немецкие и румынские войска заняли Кишинев.
   Пришлось отступить за Днестр – здесь планировалось создать новую линию обороны. На Юго-Западном фронте Красную армию тоже ждало поражение: укрепленные районы на бывшей границе не задержали немцев, и 30 июня они заняли Львов, 7 июля – Бердичев, а уже 11-го танковая группа генерала Клейста прорвалась к Киевскому укрепленному району. Маршал Баграмян вспоминал о том, как напряженно работал в эти дни Хрущёв: «Я помню, какую огромную политическую и организационную работу вел в период напряженных боев на подступах к Киеву Н. С. Хрущёв. Постоянно находясь то в цехах заводов, то на передовых позициях, Н. С. Хрущёв, пользовавшийся огромным доверием киевлян и войск, умело направлял их действия на достижение победы».
   В июле и августе 1941-го немецкие войска Киев не заняли. Они обошли город и двинулись в восточном направлении, а в линии фронта образовался так называемый Киевский выступ. Чтобы спасти южное направление, начальник Генштаба Жуков предложил Сталину сдать Киев, отвести Юго-Западный фронт за Днепр и создать новую линию обороны на путях к Харькову и Донбассу. Его поддержали командующий юго-западным направлением Буденный, Кирпонос, который возглавлял штаб Юго-Западного фронта, и Хрущёв. Однако сдавать столицу Украины Сталин категорически запретил. Он отправил Хрущёву телеграмму: «Получены достоверные сведения, что вы все, от командующего Юго-Западным фронтом до членов Военного Совета, настроены панически и намерены произвести отвод войск на левый берег Днепра.
   Предупреждаю вас, что если вы сделаете хоть один шаг в сторону отвода войск на левый берег Днепра, не будете до последней возможности защищать районы Уров [укрепрайонов. – Н. Л.] на правом берегу Днепра, вас всех постигнет жестокая кара, как трусов и дезертиров. Председатель Государственного Комитета Обороны (И.Сталин), 11/VII.41».
   Жуков из-за этого конфликта потерял должность начальника Генерального штаба, однако «паникеры» оказались правы: несмотря на сопротивление Красной армии, немцы город взяли, и, более того, 21 сентября большая группировка советских войск попала под Киевом в окружение, выйти из которого почти никому не удалось. Погиб почти весь штаб Юго-Западного фронта, генерал Кирпонос застрелился. В плен попало 665 тысяч человек – в мировой истории это было самое большое количество пленных, захваченных в одном сражении. Хрущёв и Буденный находились вне кольца, но ничем помочь не могли – у них было недостаточно войск, чтобы исправить положение.
   Немцы продвигались по Левобережной Украине все дальше и дальше. Харьков, куда перенесли ставку Хрущёва, Красная армия сдала без боя, и войска отступили в район Воронежа и Курска. Но весной 1942 года советское командование попыталось исправить положение. Войска Юго-Западного фронта под командованием Тимошенко и Южного фронта под командованием Малиновского начали наступательную операцию в районе Харькова. Однако в Харьковской операции участвовало слишком мало войск: Красная армия прорвала оборону немцев, но не успела продвинуться вперед и на сотню километров, как противник перешел в контрнаступление и окружил советские части.
   Хрущёв пытался предотвратить катастрофу. Он позвонил заместителю начальника Генштаба Василевскому и попросил его доложить Сталину реальную обстановку. Никита Сергеевич надеялся, что Сталин разрешит прекратить наступление, но Василевский говорить с вождем отказался, мотивируя это тем, что Сталин уже все решил. Тогда Хрущёв позвонил на дачу Сталина. К телефону подошел Маленков. «Я говорю товарищу Маленкову, что звоню с фронта и хочу лично доложить Сталину о тяжелом положении, создавшемся у нас на фронте, – рассказывал потом Хрущёв на XX съезде. – Но Сталин не счел нужным взять трубку, а еще раз подтвердил, чтобы я говорил с ним через Маленкова, хотя до телефона пройти несколько шагов.
   «Выслушав» таким образом нашу просьбу, Сталин сказал:
   – Оставить все по-прежнему!»
   Правда, Жуков в своих мемуарах опровергает рассказ Хрущёва. Он утверждал, что Сталин не считал нужным отменять Харьковскую операцию, так как продолжать наступление хотело само командование Юго-Западного фронта. Георгий Константинович писал, что Сталин лично звонил Хрущёву и предупреждал об угрозе с левого фланга, которая, собственно, и погубила операцию. По мнению Никиты Сергеевича, эту версию придумал не сам Жуков, а генералы-штабисты, которые отредактировали его воспоминания. Большинство военных историков считает, что виноват был все-таки Сталин. Кроме того, Хрущёв в речи на XX съезде апеллировал к Василевскому, и тот подтвердил его слова.
   В конце июня 1942 года немецкая армия начала наступление южнее Курска. Немцы прорвали оборону на стыке Брянского и Юго-Западного фронтов и двинулись на Кавказ и Волгу. Хрущёва назначили членом Военного совета очень важного в тот момент Сталинградского фронта. Занимая фактически должность политработника, Хрущёв решал и военные вопросы. Так, он участвовал в разработке планов контрнаступления советских войск под Сталинградом и окружения армии Паулюса. По воспоминаниям современников, Никита Сергеевич не любил сидеть на месте. Хрущёв ездил по передовой и лично проверял боеспособность войск. Генералом он был толковым.
   Семья во время войны была в эвакуации в Куйбышеве. Младший сын Хрущёва, Сергей, очень болел. У мальчика был костный туберкулез, который тогда практически не умели лечить. Немцы были совсем близко, но из Куйбышева Никита Сергеевич уезжать не советовал – уверял, что за Волгу они не пройдут.
   Когда после освобождения города Сталинградский фронт расформировали, Хрущёв был переведен на Южный. В результате зимнего наступления 1942–1943 годов войска Южного фронта освободили Ростов-на-Дону и юго-восточные районы Украины. После этого Хрущёв стал одним из руководителей Юго-Западного фронта, а когда в ходе зимней кампании Красная армия взяла Ворошиловград и Харьков, Никиту Сергеевича назначили на Воронежский фронт – как и прежде, членом Военного совета.
   
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента