Страница:
Юлия Набокова
Деда Мороза вызывали?
Посвящается моей любимой мамочке, с благодарностью за все новогоднее волшебство моего детства и поддержку во взрослой жизни
1
Деду Морозу от силы исполнилось двадцать. Кончик носа алел, подведенный женской помадой, молодые глаза весело сверкали над ватной бородой, непослушный каштановый вихор выбился из-под шапки с белыми как снег накладными кудряшками. Красный кафтан был ему великоват, но ничто не могло испортить настроения Деду Морозу. Точнее – студенту Паше Молодцову, подрабатывающему при торговом центре «Сказка», как он это называл, «носильщиком костюмов». За последние три месяца Паша побывал и Смешариком, и Губкой Бобом, и Йогуртом. Хуже всего оказалась роль Розового Зайца – все показывали на него пальцем и смеялись. Паша давно бы бросил нелепую работу, если бы не дурацкое пари. Проиграл в бильярд однокурснику Максиму исполнение желания. Надеялся выиграть, и тогда приказал бы Максу отступиться от Динки, но проиграл сам, и теперь Динка приходит в компании Макса посмеяться над ним. Ну и пусть, эти двое друг друга заслуживают! Зато на Пашку сегодня запала классная девчонка с промоакции шампанского, которая проходит в супермаркете на нулевом уровне. Девочка заглянула в подсобку, как раз когда Паша надел кафтан Деда Мороза и любовался на себя в зеркало (впервые повезло с костюмом!). Вика сразу проявила интерес к «Деду Морозу», достала тюбик помады и помогла нарисовать красный нос. А когда парень в шутку назвал ее Снегурочкой, разрумянилась от удовольствия и стала еще красивее. Так что Пашка сейчас обойдет три этажа торгового центра – и сразу к Вике, пригласит после работы выпить кофе в здешней кафешке. Паша так размечтался, что не сразу заметил двух дамочек, которые бросились ему навстречу.
– Дед Мороз! Можно с вами сфотографироваться? – Он и ответить ничего не успел, как бойкая брюнетка с модной стрижкой и ярким макияжем уже повисла у него на локте и старательно заулыбалась в объектив.
Начитанный Паша мысленно окрестил даму Кармен, а ее подругу, симпатичную, но бледную шатенку, на какую не обратишь внимания в толпе, – Мальвиной из-за застенчивой улыбки и больших голубых глаз. Мальвина навела видоискатель мобильного телефона. Паша горделиво распрямил плечи для памятного кадра и широко оскалился под ватной бородой.
– А у нас, знаете, традиция такая! – защебетала брюнетка, обегая Пашу с другой стороны и меняя позу. – Надо сфоткаться с двенадцатью Дедами, тогда желание исполнится. Давай еще разок! – скомандовала она подруге и замерла для снимка.
– И какой я у вас по счету? – иронически хмыкнул Паша. Надо же, с виду взрослая женщина, а все верит в волшебную силу Дедов Морозов!
– В этом году – первый. – Кармен игриво подмигнула, и Паша густо покраснел под бородой.
Сделав еще тройку кадров, неутомимая дамочка наконец отцепилась от него, но Паша обрадовался рано. Отобрав мобильный у Мальвины, Кармен подтолкнула подругу к Деду Морозу. Та робко запротестовала, но Паша уже шагнул к ней, обнял за плечи и изобразил доброго дедушку.
– Спасибо, – тихо поблагодарила та.
И Паша отправился восвояси, не дожидаясь, пока к нему выстроится очередь из желающих сфотографироваться.
– Телефон у тебя какой классный, Насть! – бурно восторгалась тем временем брюнетка. – Последний писк техники.
– Это мне Вадим подарил, – улыбнулась Настя.
– На Новый год?
– Нет, просто так.
– Счастливая! – Брюнетка пощелкала кнопками и показала подруге свежий снимок:
– Смотри, как здорово получилось! Уже придумала, какое желание загадаешь? Еще одиннадцать отловленных Дедов Морозов, и оно сбудется!
– Мое желание уже сбылось и без двенадцати Дедов Морозов, – улыбнулась Настя.
– Ну да! У тебя же теперь есть Вадим! – закатила глаза брюнетка.
– И чего ты вспомнила про нашу старую традицию, Свет? – удивилась Настя.
Девушки подружились еще в девятом классе школы, когда семья Светы переехала в новый район. Они оказались абсолютно разными, но тем интереснее им было друг с другом. Неугомонная, озорная Света постоянно втягивала Настю в приключения, на которые та никогда бы не решилась без подруги. То подбила ее записаться в кружок фламенко, то затащила на кастинг реалити-шоу, то привела на «Мосфильм», чтобы сняться в массовке. Настя же Свету привлекала спокойным характером, рассудительностью и начитанностью, и девочки много времени проводили вместе.
В новогодние каникулы в одиннадцатом классе они как-то гуляли по центру Москвы, фотографировали нарядные елки и поймали в объектив симпатичного Деда Мороза, который зазывал народ в салон мобильной связи. Бойкая Света немедленно атаковала его, чтобы сфотографироваться, а потом подтолкнула к нему Настю. Сделав памятные снимки, девушки двинулись дальше и вскоре встретили еще одного Деда Мороза – каждый магазин или ресторан, чтобы завлечь к себе клиентов, в эти праздничные дни разорился на личного волшебника с бородой. Тогда-то Света и объявила, что если они сегодня встретят двенадцать Дедов Морозов и сфотографируются с каждым из них, то заветные желания обеих подруг исполнятся. «Почему двенадцать?» – смеясь, уточнила тогда Настя. «Потому что двенадцать месяцев в году! И потому что Новый год наступает в двенадцать часов ночи!» – с ходу придумала объяснение Света. На самом же деле ей просто нравилось флиртовать с переодетыми мужчинами, вгонять в краску тех, кто поскромнее, и перемигиваться с теми, кто посмелее. Чем больше Дедов Морозов – тем интереснее.
Традиция просуществовала три года подряд. С некоторыми из Дедов Морозов Света потом, уже будучи в институте, встречалась и скромницу Настю все порывалась сосватать. «Морозова, тебе с твоей фамилией судьба выйти замуж за Деда Мороза!» – повторяла она на все возражения Насти. «Только после того, как ты выйдешь замуж за лиса!» – отшучивалась Настя, намекая на фамилию Светы – Лисичкина. Но Света замуж не вышла, а на третьем курсе института без памяти влюбилась в парня своей однокурсницы. У однокурсницы не было шанса против напора Светки Лисичкиной, и Новый год Света отправилась встречать на дачу с компанией своего бойфренда. В те праздники, а затем и в следующие, и в последующие ей было не до Дедов Морозов, хотя бойфренды всякий раз менялись…
За последние девять лет Света впервые осталась на Новый год «свободной и независимой», как она сама повторяла. Тогда как Настя, пережив три скоротечных романа и парочку незначительных увлечений, почти все новогодние праздники отмечала в одиночку и всякий раз загадывала: встретить в новом году мужчину своей мечты. Видимо, год назад высшие силы услышали ее отчаянные мольбы и послали ей Вадима, в котором соединилось все, о чем Настя мечтала: привлекательность, ум, обаяние, веселый нрав, щедрость и забота. Они встречались с июля, и к зиме отношения окрепли настолько, что в новогоднюю ночь Настя собиралась представить Вадима своим родителям за праздничным ужином у себя дома. И сегодня вместе со Светкой, неожиданно позвонившей накануне, ходила по магазинам в поисках подарков, в том числе и самого важного – Вадиму.
– Уж больно хорош был Дед Мороз! – хихикнула Света, продолжая разглядывать фотографии. – Так бы и забрала к себе домой. А то вон худющий какой!
Она указала на кадр, на котором стояла в обнимку с Дедом Морозом.
– Света! – осадила подругу Настя. – Ему хоть восемнадцать-то есть?
– А вот это совершенно бестактно с твоей стороны – напоминать мне о моем возрасте! – парировала Света, не отрывая взгляда от мобильного Насти и продолжая листать фотки. – Между прочим, тебе тоже тридцатник через месяц стукнет. О, новая фотка? – Она так и прильнула к экрану телефона. – Шикарно смотритесь вместе!
– Спасибо, – улыбнулась Настя, глядя на фотографию. – Это мы в итальянском ресторане.
– Кого-то мне твой Вадим напоминает… О, точно, Тома Круза! Увидеть бы уже твоего мужчину мечты воочию, потрогать и убедиться, что такие бывают!
– Ты себе не представляешь, как этого ждет моя мама.
– Почему же? – ухмыльнулась Света. – Зная Тамару Петровну, очень даже представляю.
В торговом центре было шумно и суетно, как обычно в предпоследний день Нового года. Между этажами, подвешенные к потолку, парили ажурные белые снежинки, каждая размером с колесо. На первом этаже стояла пушистая высокая елка, украшенная вместо шаров блестящими подарочными коробочками. «Не забудь купить подарок!» – словно говорила она всем своим сверкающим видом. В витринах магазинов стояли елочки поменьше: традиционные зеленые, нарядные белые, необычные красные, украшенные шарами, бусами, разноцветными карамельками, мерцающими звездами – ни одна не была похожа на другую, и Настя невольно замедляла шаг, чтобы разглядеть каждую из них. В воздухе витало ощущение чудес и грандиозных перемен, на лицах посетителей цвели улыбки, в голосах звенела радость. Сегодня никто никого не толкал, никто ни на кого не ругался. Приближение праздника и предчувствие новой прекрасной жизни сделали всех добрее и терпимее друг к другу.
Подружки завернули в магазин подарков «Розовые мечты», в фойе которого красовалась гламурная розовая елочка, и принялись бродить между полок со статуэтками, вазочками и прочими безделушками.
– Послушать тебя, Настена, так твой Вадим – просто ангел с крыльями! – заметила Света, беря с полки фарфоровую фигурку ангела. – Красивый, умный, щедрый, добрый! А ну колись, какие у него недостатки! Храпит?
Света всхрапнула так громко, что на них обернулись две подружки-школьницы, разглядывавшие полку с чашками. Настя рассмеялась.
– Что, не угадала? – не смутилась Света. – А, знаю! Он не расстается с компьютером! Это чума XXI века, я об этом недавно даже статью писала! Мужиков от Интернета и стрелялок даже стриптизом в живом исполнении не оторвешь.
– И снова мимо, – улыбнулась Настя. – Вадим так устает от компьютера на работе, что дома его и не включает.
– О, женщина! Ты даже не представляешь, как тебе повезло! – с пафосом воскликнула Света. – Что же тогда? Может, он платит алименты троим детям?
Живое воображение Насти мигом нарисовало такую картину: лето, Парк Горького, Вадим в окружении трех детишек от четырех до семи лет стоит у лотка с сахарной ватой, покупает и вручает каждому по лакомству. Один из детей отрывает кусок липкой ваты и бросает в Настю. Вата прилипает к ее волосам, девушка тщетно пытается снять ее. Вадим с добродушной улыбкой грозит шалуну пальцем.
Настя потрясла головой, отгоняя видение. Она порядком наслушалась жалоб от подруг, встречавшихся с разведенными мужчинами и вынужденных проводить время с их детьми от другого брака. Редко кому удавалось подружиться с маленькими сорванцами. Обычно они оказывались большими ревнивцами и норовили выставить новую подругу отца в невыгодном свете. К счастью, у Вадима не было ни бывших жен, ни малых детей, о чем Настя и поведала Свете.
– Не было? – усомнилась та. – Это в тридцать один год-то? О, подруга, с ним что-то не так!
– Перестань, Света! Нам самим почти по тридцать.
– Мы – другое дело, – парировала подруга и выдала очередную версию. – Я поняла! Он – жуткий ревнивец! Угадала?
– И снова мимо, – рассмеялась Настя. – Вадим ни разу не устраивал мне сцен ревности. Да я никогда и не давала ему повода.
– Значит, он бабник? – не сдавалась Света. – Заглядывается на других девушек, когда вы вместе.
– Никогда не замечала, – разочаровала ее Настя. – Пойми ты, Вадим – серьезный и воспитанный мужчина.
– Нет, чувствую, что-то здесь не так! Может, он слушает шансон? «Владимирский централ, ветер северный», – фальшиво напела Лисичкина, снова обратив на себя внимание покупателей – двух тетушек необъятных размеров.
– Хватит! – зашипела на нее Настя. – Вадим – человек интеллигентный.
– Понятно, слушает только радио «Классика» и симфонии Чайковского, – хмыкнула Света, бросив взгляд на тетушек, и выдала очередную версию: – А может, он тайно посещает шоу толстушек?
Настя, смеясь, отобрала у нее фигурку ангела, которой размахивала подруга.
– Да нет у него никаких недостатков, уймись!
– Знакомство с Тамарой Петровной покажет, есть или нет, – заметила та, беря с полки фигурку оскалившегося тигра. – Ох, не завидую твоему Вадиму! Я твою маму до сих пор побаиваюсь, хотя школу давно закончила. Поверишь, иногда еще снится ее грозный рев. «Лисичкина, к доске!» – прорычала она, потрясая тигром.
Подружки рассмеялись, Света вернула фигурку на место, а Настя остановилась у полки с куклами ручной работы. Нарядные, с завитыми волосами и застывшими улыбками, миниатюрные красавицы в красивых платьях сидели рядами в ожидании своих новых хозяек. Внимание девушки привлекла кукла с именем Скарлетт, в лице которой угадывались изящные черты актрисы Вивьен Ли.
– Твоя получилась в сто раз лучше! – заявила Света, и Настя робко улыбнулась:
– Ты действительно так считаешь?
– Ну конечно! – подтвердила подруга. – Сколько раз еще повторить: у тебя настоящий талант! И чего ты гробишь себя в нашей конторе? Ведь вижу же, что радости тебе от этого никакой. А могла бы радовать и себя, и людей своими куклами.
Изготовление кукол было Настиным хобби и отдушиной от однообразной работы корректора в скандально знаменитой газете «Сплетница». Самым интересным было придать куклам портретное сходство с людьми. В Настиной квартире жило шестнадцать кукольных двойников. Куклы любимых актрис – Риз Уизерспун в образе блондинки в законе, Вивьен Ли в зеленом бархатном платье Скарлетт О’Хара и Барбары Брыльски в коричневом платье из «Иронии судьбы». Куклы Киану Ривза в черном плаще из «Матрицы» и Джорджа Клуни в элегантном костюме авантюриста Оушена.
Делала Настя и кукол с лицами знакомых, потом им же и дарила. На свадьбу подруге вдобавок к конверту с деньгами преподнесла куколки жениха и невесты в свадебных костюмах. Молодые были в восторге, и все гости подходили посмотреть на кукол и фотографировали их. На день рождения Светы месяц назад Настя вручила ей куколку-двойника, подруга радовалась ей больше, чем любимым духам от Диора. А потом растрезвонила знакомым про Настин талант, и накануне Нового года на девушку свалилось три заказа. Две куклы она сделала по фотографиям и видео людей, которых раньше не видела, а прообразом для третьей послужил вампир Эдвард Каллен в популярном фильме «Сумерки» – соседка Светы решила сделать подарок своей племяннице, увлеченной вампирской сагой и молодым актером. Вампир получился до того бледный и болезный, что Насте было страшно смотреть на творение рук своих. Но племянница, по словам Светы, пришла в экстаз и с тех пор повсюду таскала игрушечного «Эдварда» с собой – на зависть одноклассницам. А Света с тех пор убеждала подругу заняться куклами всерьез.
– Ты же знаешь, это несерьезно, – в который раз возразила Настя.
– Кто это сказал, Тамара Петровна? – мгновенно взорвалась Лисичкина. – Насть, ты уже не маленькая. Пора набраться смелости и начать жить своей жизнью!
– Давай не будем сейчас об этом… – попросила Настя и направилась к выходу из магазина.
– Девушка, вашей матери зять не нужен? – Какой-то парень в шапке Санта-Клауса подскочил к ней, и Настя непонимающе подняла на него глаза.
– Ее мать – школьный завуч по кличке Мегера. – Света решительно оттеснила парня от подруги. – Вы все еще полны решимости жениться?
Претендент разом растерял всю самоуверенность и поспешил скрыться в толпе.
– Моя мама вовсе не Бармалей, чтобы пугать ею детей! – шутливо укорила Настя.
– Неблагодарная! Я только что спасла тебя от совращения несовершеннолетним! – пожурила Света. – И ведь насчет Мегеры не соврала!
Мама Насти, Тамара Петровна Морозова, преподавала химию и была завучем вот уже долгих семнадцать лет. Учеников она гоняла нещадно, не делая исключения даже для собственной дочери. Благодаря страху, в котором она держала всю школу, к праздникам Тамара Петровна получала самый богатый урожай шоколада и цветов. Спорить с Тамарой Петровной было себе дороже. Поэтому Настя послушно поступила в педагогический институт, правда, к неудовольствию матери, на филологический, а не на химический факультет. Получив диплом с отличием, так же безропотно пришла работать в родную школу. Но продержалась там всего год. Мать все время давила на нее своим многолетним опытом, ругала за то, что Настя слишком добра к детям, а те на ней «ездят», требовала быть строже и жестче. Одним словом, в дочери Тамара Петровна желала видеть продолжение себя, тогда как Настя пошла характером в отца – мягкого, уступчивого и добродушного. Работать с матерью девушке было невыносимо, и в конце учебного года на стол директора легло заявление об уходе. Это был первый серьезный бунт в жизни Насти, который Тамара Петровна позднее окрестит «предательством», а Света по-научному провозгласит инициацией, или, проще говоря, взрослением. Подруга же и помогла Насте устроиться корректором в газету «Сплетница», в которой сама трудилась журналистом. Газета была насквозь желтой, с выдуманными сенсациями, лживыми интервью и снятыми скрытой камерой мутными фотографиями. К таким изданиям Настя всегда относилась с презрением, но за предложение Светы ухватилась, чтобы у матери не оставалось шансов переубедить дочь. Уж лучше «Сплетница», чем очередной учебный год под командованием мамы-завуча. Пожертвовав долгожданными летними каникулами и отпуском у моря, Настя отправилась на новую работу. Корректура сплетен оплачивалась гораздо выше знаний, которые она давала ученикам. Уже через год Настя смогла накопить достаточно денег и переехала от родителей в небольшую съемную квартиру – на другой конец Москвы, зато в шаговой доступности от редакции.
С «предательством» дочери Тамара Петровна хоть не сразу, но смирилась. Но вскоре озаботилась тем, что Насте двадцать пять, а она еще не замужем. Стоило ей узнать о свадьбе очередной Настиной одноклассницы, Тамара Петровна начинала терзать дочь: «А ты-то когда?» Когда у Насти появлялся поклонник, мать с пристрастием прокурора выспрашивала: «У вас это серьезно? Он жениться-то собирается? Смотри, дочка, не теряй зря времени! Годы-то идут». Вот только Насте не хотелось «серьезно». Хотелось по-настоящему, однажды и на всю жизнь. Чтобы в сравнении с ее любовью померкли самые знаменитые кинофильмы. Чтобы от счастья воспарить выше радуги. Чтобы весь мир вокруг в один миг сделался ярким и прекрасным. Матери она, конечно, об этом не говорила. Только с лучшей подругой Светой и могла поделиться. На что Светка цинично отвечала, что Настя путает любовь с оргазмом, и вечной любви, как и вечных оргазмов, не бывает. Сама Лисичкина кавалеров меняла легко, обновляя каждый сезон заодно с гардеробом. А Настя все ждала, к кому прикипеть душой, и не желала размениваться на короткие увлечения.
Конечно, не монашкой была. Случались в ее жизни мужчины, целых три, с которыми все было почти серьезно. С ровесником Димкой она еще в институте съездила в отпуск в Крым. Димка тогда обещал небо в алмазах, а заставил варить макароны с сосисками на тесной кухоньке квартиры, одну комнату которой они снимали. «Ты хоть на море-то бываешь? – сочувствовала девушке молодая хозяйка. – Как ни приду – ты все время у плиты!» За кулинарные Настины труды Дима один раз за всю поездку сводил ее в кафе на набережной, где угостил мороженым и бокалом муската, а потом долго и мелочно спорил с официантом, который вписал свои чаевые в счет. В завершение чудного вечера кавалер затащил упирающуюся Настю в террариум и завороженно застыл у аквариума, где большой удав лениво пожирал живую белую мышку. Девушка могла простить Димке макароны, но мышь так и не смогла. По возвращении в Москву они расстались, на радость Тамаре Петровне, которая в те годы еще не была озабочена замужеством Насти и нещадно браковала всех кавалеров дочери.
Другой роман случился у Насти с писателем Пригожиным, с которым она познакомилась у друзей. Настя с терпением и заботой музы выхаживала литературного гения после тяжелого развода, читала его романы и превозносила его талант в минуты пригожинского творческого кризиса. Да так удачно выходила и вернула к жизни, что тот взял да и помирился с экс-супругой, даже в ЗАГС второй раз отвел. И новый роман, который читала и правила в рукописи Настя, посвятил жене, вот неблагодарный! «И слава богу! – твердила Тамара Петровна, когда Настя пришла поделиться с ней своим горем. – Избавились от тунеядца! Тоже мне, писатель! Разве это занятие для нормального мужика!»
В третий раз Настя чуть не получила предложение руки и сердца. На 8 Марта аспирант Олежек, с которым она встречалась к тому времени два месяца и пригласила к себе домой отметить праздник, торжественно вручил ей красную бархатную коробочку. Коробочка была слишком велика, чтобы Настя успела размечтаться об обручальном кольце, но умещалась в руке и вполне обещала красивый подарок вроде браслета или цепочки. Настя открыла ее и обомлела. Внутри лежал потемневший от времени и поцарапанный ключ с брелком в виде сердца. «Это ключ от моей квартиры», – волнуясь, пояснил Олежек. «Мог бы хоть новый ключ сделать», – успела подумать Настя, прежде чем броситься Олежке на шею. Никто раньше не делал ей таких подарков. Однако Настина радость не продлилась долго. Раньше времени вернулась из гостей Тамара Петровна, устроила Олежеку строжайший допрос и выяснила, что в квартире, ключ от которой был подарен Насте, кроме самого Олега живут его мама и младший брат и что потенциальный жених был бы не прочь поселиться у Насти. На вопросы о женитьбе Олежек отвечал вяло, на будущую тещу поглядывал с ужасом и скоропостижно сбежал, сославшись на то, что надо успеть купить тюльпаны для мамы. «Возьми эти!» – великодушно предложила Настя, махнув рукой на подаренный Олежеком чахлый букетик. Она не ожидала, что кавалер согласится. А он так обрадовался! «В мужчинах лучше разочаровываться до свадьбы, – прокомментировала Тамара Петровна уход «жениха». – Кстати, с тобой хочет познакомиться один интересный молодой человек…»
Надо сказать, как только Настя оставалась одна, Тамара Петровна бросала клич по всем знакомым и принималась сватать дочь с энтузиазмом Наполеона, идущего на штурм Ватерлоо. По мотивам свиданий с сыновьями материных подруг можно было снять кинокомедию. Но Насте оказалось не до смеха. Она хотела сама быть режиссером собственной жизни, тогда как мать настойчиво набивалась в продюсеры.
Совсем тяжело стало после свадьбы Вероники: двоюродная сестра, которая была моложе Насти на три года, вышла замуж в двадцать четыре года за владельца фитнес-клуба – мужчину с внешностью Джеймса Бонда. Свадебное платье Вероники в придачу с обручальным кольцом стоили как автомобиль, торжество проходило в дорогом ресторане, а в свадебное путешествие молодые укатили на Канарские острова. И это в разгар кризиса! В тот год даже у Тамары Петровны резко упал цветочно-шоколадный поток презентов от учеников, а Насте убавили зарплату, так что денег хватило только на подарок молодоженам, но не на новое платье. Вероника не преминула позлорадствовать по этому поводу и наступила на больную мозоль: при Тамаре Петровне пообещала подарить Насте кое-что из своей одежды, намекнув, что во время беременности поправится и не сможет носить прежние вещи. Тамара Петровна потом весь банкет обсуждала, какая Вероника молодец – не стала тянуть ни со свадьбой, ни с ребенком, и все толкала Настю к другу жениха – занудному аналитику, который мог говорить только об автомобилях. Этот недостаток еще получилось бы стерпеть, будь аналитик Брэдом Питтом или на худой конец Жан-Полем Бельмондо. Но тот оказался похож на старшего брата Перельмана, поэтому Настя сбежала с банкета, не дождавшись свадебного торта. А аналитик ей еще несколько раз звонил, приглашая то на выставку ретроавтомобилей, то на лекцию в Политехнический музей. Тамара Петровна, давшая ему Настин телефон, на жалобы дочери только философски отозвалась: «Зато гулять не будет! Чем плохой муж?»
Со дня свадьбы Вероники прошло два года, и с каждым часом желание матери выдать Настю замуж становилось все навязчивей. Хорошо еще, Вероника пока не родила, а то Насте бы вообще жизни не стало! Прошлый Новый год девушка встречала с родными и уже не удивилась, увидев среди приглашенных пожилую женщину с уставшими глазами – терапевта из поликлиники и ее сорокалетнего сына-хирурга. У хирурга были руки мясника и пронизывающий взгляд Ганнибала Лектора, а Тамара Петровна все твердила, какой он интересный мужчина и как повезет его жене. Терапевт несмело поддакивала и с надеждой поглядывала на Настю. Чего Насте стоило сохранять приветливую улыбку и не сорваться! Открывая шампанское за минуту до Нового года, мясник умудрился, выстрелив пробкой в настенные часы, разбить стекло, ливанул шампанского в Настину тарелку, а затем опрокинул салатник с оливье. Но даже это не поколебало решимости Тамары Петровны видеть его своим зятем. Глотая дешевое безвкусное шампанское – подарок «жениха», под бой курантов Настя пожелала, чтобы этот кошмар закончился, чтобы она встретила замечательного мужчину, который ровно через год сидел бы за столом рядом с ней и смотрел на нее с любовью. Он бы ловко открыл бутылку шампанского, разлил бы его по бокалам, не уронив ни капли на скатерть, и Тамара Петровна с гордостью любовалась бы им, одобряя выбор дочери. А он сам любовался бы ею, Настей. Они бы выпили шампанское, глядя в глаза друг другу и загадав одно на двоих желание: быть вместе навсегда. А потом он бы поцеловал ее так, что закружилась бы голова…
– Дед Мороз! Можно с вами сфотографироваться? – Он и ответить ничего не успел, как бойкая брюнетка с модной стрижкой и ярким макияжем уже повисла у него на локте и старательно заулыбалась в объектив.
Начитанный Паша мысленно окрестил даму Кармен, а ее подругу, симпатичную, но бледную шатенку, на какую не обратишь внимания в толпе, – Мальвиной из-за застенчивой улыбки и больших голубых глаз. Мальвина навела видоискатель мобильного телефона. Паша горделиво распрямил плечи для памятного кадра и широко оскалился под ватной бородой.
– А у нас, знаете, традиция такая! – защебетала брюнетка, обегая Пашу с другой стороны и меняя позу. – Надо сфоткаться с двенадцатью Дедами, тогда желание исполнится. Давай еще разок! – скомандовала она подруге и замерла для снимка.
– И какой я у вас по счету? – иронически хмыкнул Паша. Надо же, с виду взрослая женщина, а все верит в волшебную силу Дедов Морозов!
– В этом году – первый. – Кармен игриво подмигнула, и Паша густо покраснел под бородой.
Сделав еще тройку кадров, неутомимая дамочка наконец отцепилась от него, но Паша обрадовался рано. Отобрав мобильный у Мальвины, Кармен подтолкнула подругу к Деду Морозу. Та робко запротестовала, но Паша уже шагнул к ней, обнял за плечи и изобразил доброго дедушку.
– Спасибо, – тихо поблагодарила та.
И Паша отправился восвояси, не дожидаясь, пока к нему выстроится очередь из желающих сфотографироваться.
– Телефон у тебя какой классный, Насть! – бурно восторгалась тем временем брюнетка. – Последний писк техники.
– Это мне Вадим подарил, – улыбнулась Настя.
– На Новый год?
– Нет, просто так.
– Счастливая! – Брюнетка пощелкала кнопками и показала подруге свежий снимок:
– Смотри, как здорово получилось! Уже придумала, какое желание загадаешь? Еще одиннадцать отловленных Дедов Морозов, и оно сбудется!
– Мое желание уже сбылось и без двенадцати Дедов Морозов, – улыбнулась Настя.
– Ну да! У тебя же теперь есть Вадим! – закатила глаза брюнетка.
– И чего ты вспомнила про нашу старую традицию, Свет? – удивилась Настя.
Девушки подружились еще в девятом классе школы, когда семья Светы переехала в новый район. Они оказались абсолютно разными, но тем интереснее им было друг с другом. Неугомонная, озорная Света постоянно втягивала Настю в приключения, на которые та никогда бы не решилась без подруги. То подбила ее записаться в кружок фламенко, то затащила на кастинг реалити-шоу, то привела на «Мосфильм», чтобы сняться в массовке. Настя же Свету привлекала спокойным характером, рассудительностью и начитанностью, и девочки много времени проводили вместе.
В новогодние каникулы в одиннадцатом классе они как-то гуляли по центру Москвы, фотографировали нарядные елки и поймали в объектив симпатичного Деда Мороза, который зазывал народ в салон мобильной связи. Бойкая Света немедленно атаковала его, чтобы сфотографироваться, а потом подтолкнула к нему Настю. Сделав памятные снимки, девушки двинулись дальше и вскоре встретили еще одного Деда Мороза – каждый магазин или ресторан, чтобы завлечь к себе клиентов, в эти праздничные дни разорился на личного волшебника с бородой. Тогда-то Света и объявила, что если они сегодня встретят двенадцать Дедов Морозов и сфотографируются с каждым из них, то заветные желания обеих подруг исполнятся. «Почему двенадцать?» – смеясь, уточнила тогда Настя. «Потому что двенадцать месяцев в году! И потому что Новый год наступает в двенадцать часов ночи!» – с ходу придумала объяснение Света. На самом же деле ей просто нравилось флиртовать с переодетыми мужчинами, вгонять в краску тех, кто поскромнее, и перемигиваться с теми, кто посмелее. Чем больше Дедов Морозов – тем интереснее.
Традиция просуществовала три года подряд. С некоторыми из Дедов Морозов Света потом, уже будучи в институте, встречалась и скромницу Настю все порывалась сосватать. «Морозова, тебе с твоей фамилией судьба выйти замуж за Деда Мороза!» – повторяла она на все возражения Насти. «Только после того, как ты выйдешь замуж за лиса!» – отшучивалась Настя, намекая на фамилию Светы – Лисичкина. Но Света замуж не вышла, а на третьем курсе института без памяти влюбилась в парня своей однокурсницы. У однокурсницы не было шанса против напора Светки Лисичкиной, и Новый год Света отправилась встречать на дачу с компанией своего бойфренда. В те праздники, а затем и в следующие, и в последующие ей было не до Дедов Морозов, хотя бойфренды всякий раз менялись…
За последние девять лет Света впервые осталась на Новый год «свободной и независимой», как она сама повторяла. Тогда как Настя, пережив три скоротечных романа и парочку незначительных увлечений, почти все новогодние праздники отмечала в одиночку и всякий раз загадывала: встретить в новом году мужчину своей мечты. Видимо, год назад высшие силы услышали ее отчаянные мольбы и послали ей Вадима, в котором соединилось все, о чем Настя мечтала: привлекательность, ум, обаяние, веселый нрав, щедрость и забота. Они встречались с июля, и к зиме отношения окрепли настолько, что в новогоднюю ночь Настя собиралась представить Вадима своим родителям за праздничным ужином у себя дома. И сегодня вместе со Светкой, неожиданно позвонившей накануне, ходила по магазинам в поисках подарков, в том числе и самого важного – Вадиму.
– Уж больно хорош был Дед Мороз! – хихикнула Света, продолжая разглядывать фотографии. – Так бы и забрала к себе домой. А то вон худющий какой!
Она указала на кадр, на котором стояла в обнимку с Дедом Морозом.
– Света! – осадила подругу Настя. – Ему хоть восемнадцать-то есть?
– А вот это совершенно бестактно с твоей стороны – напоминать мне о моем возрасте! – парировала Света, не отрывая взгляда от мобильного Насти и продолжая листать фотки. – Между прочим, тебе тоже тридцатник через месяц стукнет. О, новая фотка? – Она так и прильнула к экрану телефона. – Шикарно смотритесь вместе!
– Спасибо, – улыбнулась Настя, глядя на фотографию. – Это мы в итальянском ресторане.
– Кого-то мне твой Вадим напоминает… О, точно, Тома Круза! Увидеть бы уже твоего мужчину мечты воочию, потрогать и убедиться, что такие бывают!
– Ты себе не представляешь, как этого ждет моя мама.
– Почему же? – ухмыльнулась Света. – Зная Тамару Петровну, очень даже представляю.
В торговом центре было шумно и суетно, как обычно в предпоследний день Нового года. Между этажами, подвешенные к потолку, парили ажурные белые снежинки, каждая размером с колесо. На первом этаже стояла пушистая высокая елка, украшенная вместо шаров блестящими подарочными коробочками. «Не забудь купить подарок!» – словно говорила она всем своим сверкающим видом. В витринах магазинов стояли елочки поменьше: традиционные зеленые, нарядные белые, необычные красные, украшенные шарами, бусами, разноцветными карамельками, мерцающими звездами – ни одна не была похожа на другую, и Настя невольно замедляла шаг, чтобы разглядеть каждую из них. В воздухе витало ощущение чудес и грандиозных перемен, на лицах посетителей цвели улыбки, в голосах звенела радость. Сегодня никто никого не толкал, никто ни на кого не ругался. Приближение праздника и предчувствие новой прекрасной жизни сделали всех добрее и терпимее друг к другу.
Подружки завернули в магазин подарков «Розовые мечты», в фойе которого красовалась гламурная розовая елочка, и принялись бродить между полок со статуэтками, вазочками и прочими безделушками.
– Послушать тебя, Настена, так твой Вадим – просто ангел с крыльями! – заметила Света, беря с полки фарфоровую фигурку ангела. – Красивый, умный, щедрый, добрый! А ну колись, какие у него недостатки! Храпит?
Света всхрапнула так громко, что на них обернулись две подружки-школьницы, разглядывавшие полку с чашками. Настя рассмеялась.
– Что, не угадала? – не смутилась Света. – А, знаю! Он не расстается с компьютером! Это чума XXI века, я об этом недавно даже статью писала! Мужиков от Интернета и стрелялок даже стриптизом в живом исполнении не оторвешь.
– И снова мимо, – улыбнулась Настя. – Вадим так устает от компьютера на работе, что дома его и не включает.
– О, женщина! Ты даже не представляешь, как тебе повезло! – с пафосом воскликнула Света. – Что же тогда? Может, он платит алименты троим детям?
Живое воображение Насти мигом нарисовало такую картину: лето, Парк Горького, Вадим в окружении трех детишек от четырех до семи лет стоит у лотка с сахарной ватой, покупает и вручает каждому по лакомству. Один из детей отрывает кусок липкой ваты и бросает в Настю. Вата прилипает к ее волосам, девушка тщетно пытается снять ее. Вадим с добродушной улыбкой грозит шалуну пальцем.
Настя потрясла головой, отгоняя видение. Она порядком наслушалась жалоб от подруг, встречавшихся с разведенными мужчинами и вынужденных проводить время с их детьми от другого брака. Редко кому удавалось подружиться с маленькими сорванцами. Обычно они оказывались большими ревнивцами и норовили выставить новую подругу отца в невыгодном свете. К счастью, у Вадима не было ни бывших жен, ни малых детей, о чем Настя и поведала Свете.
– Не было? – усомнилась та. – Это в тридцать один год-то? О, подруга, с ним что-то не так!
– Перестань, Света! Нам самим почти по тридцать.
– Мы – другое дело, – парировала подруга и выдала очередную версию. – Я поняла! Он – жуткий ревнивец! Угадала?
– И снова мимо, – рассмеялась Настя. – Вадим ни разу не устраивал мне сцен ревности. Да я никогда и не давала ему повода.
– Значит, он бабник? – не сдавалась Света. – Заглядывается на других девушек, когда вы вместе.
– Никогда не замечала, – разочаровала ее Настя. – Пойми ты, Вадим – серьезный и воспитанный мужчина.
– Нет, чувствую, что-то здесь не так! Может, он слушает шансон? «Владимирский централ, ветер северный», – фальшиво напела Лисичкина, снова обратив на себя внимание покупателей – двух тетушек необъятных размеров.
– Хватит! – зашипела на нее Настя. – Вадим – человек интеллигентный.
– Понятно, слушает только радио «Классика» и симфонии Чайковского, – хмыкнула Света, бросив взгляд на тетушек, и выдала очередную версию: – А может, он тайно посещает шоу толстушек?
Настя, смеясь, отобрала у нее фигурку ангела, которой размахивала подруга.
– Да нет у него никаких недостатков, уймись!
– Знакомство с Тамарой Петровной покажет, есть или нет, – заметила та, беря с полки фигурку оскалившегося тигра. – Ох, не завидую твоему Вадиму! Я твою маму до сих пор побаиваюсь, хотя школу давно закончила. Поверишь, иногда еще снится ее грозный рев. «Лисичкина, к доске!» – прорычала она, потрясая тигром.
Подружки рассмеялись, Света вернула фигурку на место, а Настя остановилась у полки с куклами ручной работы. Нарядные, с завитыми волосами и застывшими улыбками, миниатюрные красавицы в красивых платьях сидели рядами в ожидании своих новых хозяек. Внимание девушки привлекла кукла с именем Скарлетт, в лице которой угадывались изящные черты актрисы Вивьен Ли.
– Твоя получилась в сто раз лучше! – заявила Света, и Настя робко улыбнулась:
– Ты действительно так считаешь?
– Ну конечно! – подтвердила подруга. – Сколько раз еще повторить: у тебя настоящий талант! И чего ты гробишь себя в нашей конторе? Ведь вижу же, что радости тебе от этого никакой. А могла бы радовать и себя, и людей своими куклами.
Изготовление кукол было Настиным хобби и отдушиной от однообразной работы корректора в скандально знаменитой газете «Сплетница». Самым интересным было придать куклам портретное сходство с людьми. В Настиной квартире жило шестнадцать кукольных двойников. Куклы любимых актрис – Риз Уизерспун в образе блондинки в законе, Вивьен Ли в зеленом бархатном платье Скарлетт О’Хара и Барбары Брыльски в коричневом платье из «Иронии судьбы». Куклы Киану Ривза в черном плаще из «Матрицы» и Джорджа Клуни в элегантном костюме авантюриста Оушена.
Делала Настя и кукол с лицами знакомых, потом им же и дарила. На свадьбу подруге вдобавок к конверту с деньгами преподнесла куколки жениха и невесты в свадебных костюмах. Молодые были в восторге, и все гости подходили посмотреть на кукол и фотографировали их. На день рождения Светы месяц назад Настя вручила ей куколку-двойника, подруга радовалась ей больше, чем любимым духам от Диора. А потом растрезвонила знакомым про Настин талант, и накануне Нового года на девушку свалилось три заказа. Две куклы она сделала по фотографиям и видео людей, которых раньше не видела, а прообразом для третьей послужил вампир Эдвард Каллен в популярном фильме «Сумерки» – соседка Светы решила сделать подарок своей племяннице, увлеченной вампирской сагой и молодым актером. Вампир получился до того бледный и болезный, что Насте было страшно смотреть на творение рук своих. Но племянница, по словам Светы, пришла в экстаз и с тех пор повсюду таскала игрушечного «Эдварда» с собой – на зависть одноклассницам. А Света с тех пор убеждала подругу заняться куклами всерьез.
– Ты же знаешь, это несерьезно, – в который раз возразила Настя.
– Кто это сказал, Тамара Петровна? – мгновенно взорвалась Лисичкина. – Насть, ты уже не маленькая. Пора набраться смелости и начать жить своей жизнью!
– Давай не будем сейчас об этом… – попросила Настя и направилась к выходу из магазина.
– Девушка, вашей матери зять не нужен? – Какой-то парень в шапке Санта-Клауса подскочил к ней, и Настя непонимающе подняла на него глаза.
– Ее мать – школьный завуч по кличке Мегера. – Света решительно оттеснила парня от подруги. – Вы все еще полны решимости жениться?
Претендент разом растерял всю самоуверенность и поспешил скрыться в толпе.
– Моя мама вовсе не Бармалей, чтобы пугать ею детей! – шутливо укорила Настя.
– Неблагодарная! Я только что спасла тебя от совращения несовершеннолетним! – пожурила Света. – И ведь насчет Мегеры не соврала!
Мама Насти, Тамара Петровна Морозова, преподавала химию и была завучем вот уже долгих семнадцать лет. Учеников она гоняла нещадно, не делая исключения даже для собственной дочери. Благодаря страху, в котором она держала всю школу, к праздникам Тамара Петровна получала самый богатый урожай шоколада и цветов. Спорить с Тамарой Петровной было себе дороже. Поэтому Настя послушно поступила в педагогический институт, правда, к неудовольствию матери, на филологический, а не на химический факультет. Получив диплом с отличием, так же безропотно пришла работать в родную школу. Но продержалась там всего год. Мать все время давила на нее своим многолетним опытом, ругала за то, что Настя слишком добра к детям, а те на ней «ездят», требовала быть строже и жестче. Одним словом, в дочери Тамара Петровна желала видеть продолжение себя, тогда как Настя пошла характером в отца – мягкого, уступчивого и добродушного. Работать с матерью девушке было невыносимо, и в конце учебного года на стол директора легло заявление об уходе. Это был первый серьезный бунт в жизни Насти, который Тамара Петровна позднее окрестит «предательством», а Света по-научному провозгласит инициацией, или, проще говоря, взрослением. Подруга же и помогла Насте устроиться корректором в газету «Сплетница», в которой сама трудилась журналистом. Газета была насквозь желтой, с выдуманными сенсациями, лживыми интервью и снятыми скрытой камерой мутными фотографиями. К таким изданиям Настя всегда относилась с презрением, но за предложение Светы ухватилась, чтобы у матери не оставалось шансов переубедить дочь. Уж лучше «Сплетница», чем очередной учебный год под командованием мамы-завуча. Пожертвовав долгожданными летними каникулами и отпуском у моря, Настя отправилась на новую работу. Корректура сплетен оплачивалась гораздо выше знаний, которые она давала ученикам. Уже через год Настя смогла накопить достаточно денег и переехала от родителей в небольшую съемную квартиру – на другой конец Москвы, зато в шаговой доступности от редакции.
С «предательством» дочери Тамара Петровна хоть не сразу, но смирилась. Но вскоре озаботилась тем, что Насте двадцать пять, а она еще не замужем. Стоило ей узнать о свадьбе очередной Настиной одноклассницы, Тамара Петровна начинала терзать дочь: «А ты-то когда?» Когда у Насти появлялся поклонник, мать с пристрастием прокурора выспрашивала: «У вас это серьезно? Он жениться-то собирается? Смотри, дочка, не теряй зря времени! Годы-то идут». Вот только Насте не хотелось «серьезно». Хотелось по-настоящему, однажды и на всю жизнь. Чтобы в сравнении с ее любовью померкли самые знаменитые кинофильмы. Чтобы от счастья воспарить выше радуги. Чтобы весь мир вокруг в один миг сделался ярким и прекрасным. Матери она, конечно, об этом не говорила. Только с лучшей подругой Светой и могла поделиться. На что Светка цинично отвечала, что Настя путает любовь с оргазмом, и вечной любви, как и вечных оргазмов, не бывает. Сама Лисичкина кавалеров меняла легко, обновляя каждый сезон заодно с гардеробом. А Настя все ждала, к кому прикипеть душой, и не желала размениваться на короткие увлечения.
Конечно, не монашкой была. Случались в ее жизни мужчины, целых три, с которыми все было почти серьезно. С ровесником Димкой она еще в институте съездила в отпуск в Крым. Димка тогда обещал небо в алмазах, а заставил варить макароны с сосисками на тесной кухоньке квартиры, одну комнату которой они снимали. «Ты хоть на море-то бываешь? – сочувствовала девушке молодая хозяйка. – Как ни приду – ты все время у плиты!» За кулинарные Настины труды Дима один раз за всю поездку сводил ее в кафе на набережной, где угостил мороженым и бокалом муската, а потом долго и мелочно спорил с официантом, который вписал свои чаевые в счет. В завершение чудного вечера кавалер затащил упирающуюся Настю в террариум и завороженно застыл у аквариума, где большой удав лениво пожирал живую белую мышку. Девушка могла простить Димке макароны, но мышь так и не смогла. По возвращении в Москву они расстались, на радость Тамаре Петровне, которая в те годы еще не была озабочена замужеством Насти и нещадно браковала всех кавалеров дочери.
Другой роман случился у Насти с писателем Пригожиным, с которым она познакомилась у друзей. Настя с терпением и заботой музы выхаживала литературного гения после тяжелого развода, читала его романы и превозносила его талант в минуты пригожинского творческого кризиса. Да так удачно выходила и вернула к жизни, что тот взял да и помирился с экс-супругой, даже в ЗАГС второй раз отвел. И новый роман, который читала и правила в рукописи Настя, посвятил жене, вот неблагодарный! «И слава богу! – твердила Тамара Петровна, когда Настя пришла поделиться с ней своим горем. – Избавились от тунеядца! Тоже мне, писатель! Разве это занятие для нормального мужика!»
В третий раз Настя чуть не получила предложение руки и сердца. На 8 Марта аспирант Олежек, с которым она встречалась к тому времени два месяца и пригласила к себе домой отметить праздник, торжественно вручил ей красную бархатную коробочку. Коробочка была слишком велика, чтобы Настя успела размечтаться об обручальном кольце, но умещалась в руке и вполне обещала красивый подарок вроде браслета или цепочки. Настя открыла ее и обомлела. Внутри лежал потемневший от времени и поцарапанный ключ с брелком в виде сердца. «Это ключ от моей квартиры», – волнуясь, пояснил Олежек. «Мог бы хоть новый ключ сделать», – успела подумать Настя, прежде чем броситься Олежке на шею. Никто раньше не делал ей таких подарков. Однако Настина радость не продлилась долго. Раньше времени вернулась из гостей Тамара Петровна, устроила Олежеку строжайший допрос и выяснила, что в квартире, ключ от которой был подарен Насте, кроме самого Олега живут его мама и младший брат и что потенциальный жених был бы не прочь поселиться у Насти. На вопросы о женитьбе Олежек отвечал вяло, на будущую тещу поглядывал с ужасом и скоропостижно сбежал, сославшись на то, что надо успеть купить тюльпаны для мамы. «Возьми эти!» – великодушно предложила Настя, махнув рукой на подаренный Олежеком чахлый букетик. Она не ожидала, что кавалер согласится. А он так обрадовался! «В мужчинах лучше разочаровываться до свадьбы, – прокомментировала Тамара Петровна уход «жениха». – Кстати, с тобой хочет познакомиться один интересный молодой человек…»
Надо сказать, как только Настя оставалась одна, Тамара Петровна бросала клич по всем знакомым и принималась сватать дочь с энтузиазмом Наполеона, идущего на штурм Ватерлоо. По мотивам свиданий с сыновьями материных подруг можно было снять кинокомедию. Но Насте оказалось не до смеха. Она хотела сама быть режиссером собственной жизни, тогда как мать настойчиво набивалась в продюсеры.
Совсем тяжело стало после свадьбы Вероники: двоюродная сестра, которая была моложе Насти на три года, вышла замуж в двадцать четыре года за владельца фитнес-клуба – мужчину с внешностью Джеймса Бонда. Свадебное платье Вероники в придачу с обручальным кольцом стоили как автомобиль, торжество проходило в дорогом ресторане, а в свадебное путешествие молодые укатили на Канарские острова. И это в разгар кризиса! В тот год даже у Тамары Петровны резко упал цветочно-шоколадный поток презентов от учеников, а Насте убавили зарплату, так что денег хватило только на подарок молодоженам, но не на новое платье. Вероника не преминула позлорадствовать по этому поводу и наступила на больную мозоль: при Тамаре Петровне пообещала подарить Насте кое-что из своей одежды, намекнув, что во время беременности поправится и не сможет носить прежние вещи. Тамара Петровна потом весь банкет обсуждала, какая Вероника молодец – не стала тянуть ни со свадьбой, ни с ребенком, и все толкала Настю к другу жениха – занудному аналитику, который мог говорить только об автомобилях. Этот недостаток еще получилось бы стерпеть, будь аналитик Брэдом Питтом или на худой конец Жан-Полем Бельмондо. Но тот оказался похож на старшего брата Перельмана, поэтому Настя сбежала с банкета, не дождавшись свадебного торта. А аналитик ей еще несколько раз звонил, приглашая то на выставку ретроавтомобилей, то на лекцию в Политехнический музей. Тамара Петровна, давшая ему Настин телефон, на жалобы дочери только философски отозвалась: «Зато гулять не будет! Чем плохой муж?»
Со дня свадьбы Вероники прошло два года, и с каждым часом желание матери выдать Настю замуж становилось все навязчивей. Хорошо еще, Вероника пока не родила, а то Насте бы вообще жизни не стало! Прошлый Новый год девушка встречала с родными и уже не удивилась, увидев среди приглашенных пожилую женщину с уставшими глазами – терапевта из поликлиники и ее сорокалетнего сына-хирурга. У хирурга были руки мясника и пронизывающий взгляд Ганнибала Лектора, а Тамара Петровна все твердила, какой он интересный мужчина и как повезет его жене. Терапевт несмело поддакивала и с надеждой поглядывала на Настю. Чего Насте стоило сохранять приветливую улыбку и не сорваться! Открывая шампанское за минуту до Нового года, мясник умудрился, выстрелив пробкой в настенные часы, разбить стекло, ливанул шампанского в Настину тарелку, а затем опрокинул салатник с оливье. Но даже это не поколебало решимости Тамары Петровны видеть его своим зятем. Глотая дешевое безвкусное шампанское – подарок «жениха», под бой курантов Настя пожелала, чтобы этот кошмар закончился, чтобы она встретила замечательного мужчину, который ровно через год сидел бы за столом рядом с ней и смотрел на нее с любовью. Он бы ловко открыл бутылку шампанского, разлил бы его по бокалам, не уронив ни капли на скатерть, и Тамара Петровна с гордостью любовалась бы им, одобряя выбор дочери. А он сам любовался бы ею, Настей. Они бы выпили шампанское, глядя в глаза друг другу и загадав одно на двоих желание: быть вместе навсегда. А потом он бы поцеловал ее так, что закружилась бы голова…