Началу К.. М. Я. Геллер

      167 Merimee P. Les Faux Demetrius. Episode de I'histoire de Russie. Paris, 1923. P. 34.
      168 Костомаров Н.И. Герои Смутного времени. С. 45.
      169 См.: Платонов С.Ф. Борис Годунов. С. 164; Billington J.H. Op. cit. P. 102.
      [272/273]
      домам своим и сородичам никакого бы попечения не имели и не мыслили»170.
      Катализатором всех движений, которые после смерти Ивана IV начали встряхивать фундамент Московского государства, стал голод. Он начался в 1601 г. и продолжался три года. В 1602 г. люди стали умирать тысячами и десятками тысяч. Только в Москве, по сведениям Жака Маржерета, умерло 120 тыс. голодных. Правительство делало все, что могло, но размеры бедствия, размеры территории, охваченной голодом, были слишком велики. Хлеба нельзя было ни купить, ни получить. Оставался только один путь - грабеж.
      Шайки разбойников свирепствуют на дорогах, подходят к самой Москве. В августе 1603 г. у ворот столицы происходит сражение между «разбоями», возглавляемыми Хлопко Косолапом, и царским войском под командованием Басманова, известного военачальника Ивана. В упорном бою погиб царский воевода, Хлопко был взят в плен и повешен, а его «армия» разбита и рассеяна.
      Советские историки до самого последнего времени единодушно рассматривали Смутное время прежде всего как время «антифеодальных народных восстаний», как крестьянскую войну. В связи с этим Хлопко Косолап именовался вождем повстанцев, предводителем народного движения171. Р. Скрынников, один из лучших знатоков эпохи, пишет: «Источники официального происхождения старались дискредитировать выступления низов, называя их «разбойными». Он, конечно, не мог не знать, что все «домарксистские» историки также говорили о разбойниках, описывая события Смуты. С. Платонов говорил, например, о «разбойничьей шайке старейшины» Хлопко, о том, что после поражения «шайка рассеялась»172. Биографию Бориса Годунова, из которой взята цитата, Р. Скрынников опубликовал в 1978 г. Десять лет спустя в биографии Григория Отрепьева историк позволяет себе усомниться. «Можно ли видеть в «выступлениях» разбойников борьбу угнетенных масс против феодализма?» - спрашивает Скрынников173. И приходит к выводу, что «трудно провести разграничительную черту между разбойными грабежами и
      170 Котошихин Г. О России в царствование Алексея Михайловича. СПб., 1895. С. 58.
      171 Буганов В.И. Крестьянские войны в России XVII-XVIII вв. М., 1976. С. 19.
      172 Платонов С.Ф. Борис Годунов. С. 256.
      173 Скрынников Р.Г. Самозванцы в России в начале XVII в.: Григорий Отрепьев. Новосибирск, 1987. С. 52.
      [273/274]
      голодными бунтами неимущих», имея в виду выступления 1602- 1603 гг.
      Настаивая на «антифеодальном» характере вооруженных движений эпохи Смуты, советские историки, во-первых, утверждали спорную теорию о существовании феодализма в России, что подтверждало правоту учения Маркса о движении истории, а, во-вторых, находили необходимых предков-большевиков. В то же время историки подчеркивают значение Юрьева дня, недели, в которой крестьяне могли переходить от помещика к помещику. В 1601 г., когда неурожай вызвал первую тревогу, Борис восстановил Юрьев день, оговорив закон множеством оговорок. Очень скоро, в 1603 г., он аннулировал собственный закон: Юрьев день был отменен окончательно. Существование возможности сменить помещика давало крестьянину ощущение свободы, ограничивая одновременно своеволие помещика. Исчезновение Юрьева дня означало полное закрепощение, порабощение крестьян. Им оставался единственный путь к свободе - бегство на юг, в Дикое поле.
      Происходил естественный отбор: бежали самые смелые, наиболее инициативные и вольнолюбивые. Особенно часто холопы, служившие в вооруженных боярских свитах, - боевые холопы. Они пополняли казачество, они составляли ядро разбойничьих шаек.
      Капитан Маржерет рассказывает, что слух о том, что царевич Дмитрий, Дмитрий Иванович, как он пишет, жив, появился в Москве в 1600 г. Затем стали распространяться вести о том, что в Литве или польской Украине чудом спасшийся царевич собирает войско, чтобы идти на Москву. Слухи о спасении Дмитрия появляются за два года до того, как Юрий Богданович Отрепьев, он же Григорий или Гришка Отрепьев, монах Чудова монастыря, находившегося в Кремле, бежал в Литву, чтобы превратиться в претендента на московский престол.
      Нужда в Самозванце появилась до того, как он объявился. Сама идея была недавно испробована. В 1561 г. критский грек Василид, выдававший себя за самосского герцога Гераклида, с помощью запорожских казаков захватил молдавский трон. Полтора десятилетия спустя казаки снова помогают самозванцам, ищущим власти в Молдавии. В начале XVII в. Самозванец появляется на Руси.
      До сих пор остается много загадок, связанных с первым русским самозванцем - Лжедмитрием. С одним согласны все - подлинный царевич Дмитрий умер: убит или погиб случайно. Большинство историков согласны с тем, что первый самозванец был беглый монах Григорий Отрепьев. Проспер Мериме в биографии
      [274/275]
      Лжедмитрия, написанной на основе серьезных исторических источников, перечисляет ряд неясностей, противоречий, которые позволяют ему сомневаться в распространенной версии. Он, например, отмечает очень хорошее знание самозванцем польского языка, его великолепное умение ездить верхом, его смелость. «…В каком монастыре, - пишет Мериме, - нашли монаха, который убивал медведя одним ударом ножа или вел в атаку эскадрон гусар?»174.
      Сегодня биография Лжедмитрия известна гораздо лучше, чем в XIX в. Обнаружены документы, свидетельствующие, что самозванцем был Григорий Отрепьев. Но и сегодня остается немало вопросов, на которые нет ответа. Тайна Лжедмитрия не выяснена до конца.
      Прежде всего поражают сроки. Появляется совсем молодой человек (предполагают, что он родился в 1582 г. и был ровесником царевича Дмитрия) и в течение полугода овладевает московским троном. Царствует одиннадцать месяцев без нескольких дней, гибнет, его прахом заряжают пушку, которая выстреливает в сторону запада. «Как сверкающий метеорит, он внезапно осветил тьму и исчез, не оставив следа», - это автор «Кармен» пишет о герое, который ему очень нравится. Он сравнивает Лжедмитрия с его современником Генрихом Наваррским, также «овладевшим наследственным троном»175.
      Не все были такого хорошего мнения о самозванце, как французский писатель. Церковь предала Гришку Отрепьева анафеме, его осуждали за переход в католичество (тайный), за связи с иезуитами, обвиняли в желании обратить в латинскую веру Москву.
      Василий Ключевский, по своему обыкновению, остроумно и лаконично объяснил происхождение самозванца: «Винили поляков, что они его подстроили; но он был только испечен в польской печке, а заквашен в Москве». Иначе говоря, изобрели Лжедмитрия в Москве, а реализовалось дело с помощью поляков. Это совершенно очевидно для Бориса, который, услыхав о появлении Лжедмитрия, заявил боярам: это вы подставили самозванца!
      Говоря о «закваске в Москве», В. Ключевский называл точное место: «В головах наиболее гонимого Борисом боярства с Романовыми во главе, по всей вероятности, и была высижена мысль о самозванце»176. В конце XIX в. историк мог уже писать о службе Григория Отрепьева у Романовых, но, как отмечает другой историк,
      174 Merimee P. Op. cit. P. 189.
      175 Там же. Р. 186.
      176 Ключевский В. Курс русской истории. Т. 3. С. 32.
      [275/276]
      во второй половине XX в., «в царствование Романовых было небезопасно или, во всяком случае, неприлично вспоминать этот факт из биографии вора и богоотступника»177. Сегодня, когда писать об этом стало совсем прилично, биограф Отрепьева рассказывает о службе Григория у Михаила Романова, а затем у его родственника князя Черкасского. Когда царь Борис послал в заточение великих бояр Федора Никитича Романова и Бориса Камбулатовича Черкасского, Отрепьев, еще носивший имя Юрий, постригся в монахи, чтобы избежать участи своих господ. И принял имя Григорий. Разгром дома Романовых и пострижение 20-летнего дворянина случилось в 1600 г. Григорий не только постригся в монахи, но и отправился служить в провинциальные монастыри, подальше от столицы. Но очень скоро он появляется в Москве: по рекомендации деда, Елизария Замятии, охранявшего порядок в центре Москвы, Григория принимают в Чудов монастырь, куда к этому времени удалился Замятия. Поздние летописцы, поражаясь способностям Григория Отрепьева, объясняли их возможными связями с нечистой силой. Р. Скрынников пишет: «Карьера Отрепьева на монашеском поприще казалась феерической. Сначала он оставался служкой у монаха Замятии, затем келейником архимандрита и дьяконом и, наконец, стал придворным патриарха». Взлет произошел всего за один год. Его причиной были незаурядные способности молодого человека: «В несколько месяцев он усваивал то, на что у других уходила вся жизнь»178.
      Затем начинаются тайны. Григорий Отрепьев бежит из монастыря. Он появляется в Троице-Печерской лавре в Киеве, оказывается в Запорожской сечи. Запорожцы помогают Григорию установить связи с донскими казаками. Он бродит по югу, как если бы имел план и знал, что делает. Ничего совершенно достоверного о подготовительном периоде деятельности самозванца не известно. Ключевский и историк Смутного времени С. Платонов считали, что идея самозванца родилась в кругу Романовых, современный биограф Годунова и Отрепьева возражает «…Самозванческая интрига родилась не на подворье Романовых, а в стенах Чудова монастыря»179, среди бродячих монахов. Польский историк Александр Гиршберг, автор «Дмитрия Самозванца» и «Марины Мнишек»180 доказывает, что самозванец -
      177 Скрынников Р.Г. Самозванцы в России… С. 22.
      178 Там же. С. 30.
      179 Там же. С. 38.
      180 Hirschberg A. Dymitr Samozwaniec. Lwow, 1898; Hirschberg A. Marina Mnichowna. Lwow, 1906.
      [276/277]
      «представление, рассчитанное на живую привязанность народа к исчезнувшей династии», был создан оппозицией Годунову, составленной крупнейшими московскими боярами, объединившимися с литовско-русскими магнатами, как правило, православными.
      Несомненно, и русские бояре (Романовы прежде всего), и литовские магнаты имели основания быть недовольными Борисом. Выше говорилось о конфликте Бориса Годунова с бывшими союзниками Романовыми. В конце XVI в. польско-литовские князья Острожские, Вишневецкие и Збаражские передвинули границы своих владений в глубь Червонной Руси, которая входила в состав коронных польских земель, значительно увеличив свое могущество. В киевском воеводстве Вишневецким принадлежало 38 тыс. крестьянских хозяйств с населением в 230 тыс. человек. Тогдашняя Швеция, начавшая в это время войну за превращение Балтики в шведское озеро, насчитывала менее 1 млн. жителей. Острожские и Вишневецкие выдвинули претензии на земли, которые принадлежали московскому царю.
      В числе «изобретателей» Лжедмитрия все исследователи называют иезуитов. И для этого также имеются основания. Папский нунций при польском дворе Клаудио Рангони присутствовал во время аудиенции, данной Сигизмундом III самозванцу, и деятельно способствовал реализации планов претендента на московский престол.
      Обилие вдохновителей, «изобретателей» не разъясняет до конца источника появления «идеи», рождения плана объявить Отрепьева чудом спасшимся царевичем Дмитрием.
      Документированная история Лжедмитрия начинается с 1601 г., когда он появляется при дворе князя Константина Острожского, ревностного защитника православия и активнейшего противника церковной унии. По неясным причинам князь Острожский приказал прогнать монаха-расстригу, который нашел себе убежище в Гоще, центре арианской секты. Протестанская секта ариан181, которых называли также антитринитарными (противниками Троицы) польскими братьями, играла важную роль в польской Реформации. Они признавали единого Бога, отвергали догмат Святой Троицы, признавали Христа не Богом, но боговдохновенным человеком, посредником между Богом и людьми, требовали безоговорочного соблюдения свободы совести. Пробыв некоторое
      181 Основатель движения и учения Арий, александрийский священник (256-336). После первоначальных успехов, арианство было осуждено церковью, но, несмотря на преследования, имело сторонников еще в XVI в.
      [277/278]
      время в арианской «школе свободомыслия», как выражается Н. Костомаров182, нахватавшись «верхов польского либерального воспитания», Григорий Отрепьев уходит на службу к врагу князя Острожского князю Адаму Вишневецкому.
      Константин Острожский, киевский воевода, один из самых горячих защитников православия в Литве, основатель теологической академии в Остроге, сыгравшей важную роль в оживлении православной жизни, издавшей первую печатную Библию на старом церковнославянском языке, непрерывно враждовал с Адамом Вишневецким, потомком Дымитра Вишневецкого, старосты каневского и черкасского, основателя первой Запорожской сечи, недавним католиком.
      Адаму Вишневецкому Григорий Отрепьев «открывает» свое царское происхождение, убеждает князя в том, что он сын Ивана Грозного. Насколько князь был убежден, неизвестно, но в письме гетману Яну Замойскому, командующему польскими войсками, князь Адам объясняет, что долго колебался, но поверил после того, как два десятка москвичей, приехавших к нему, «узнали» царевича. Вишневецкий просил оказать сыну Грозного всяческую поддержку. Замойский отвечал холодно и очень сдержанно. Москва энергично потребовала выдачи самозванца. Вишневецкий отказался. Царские войска вторглись во владения магната, сожгли несколько укрепленных городов. Вишневецкий ответил активной поддержкой самозванцу. Брат Адама Константин завез Дмитрия к своему тестю Юрию Мнишеку в Самбор. Там произошла встреча с дочерью хозяина Мариной. Дмитрий влюбляется в «гордую полячку», как назвал ее Пушкин. Странная любовная история немало способствовала популярности Лжедмитрия в глазах позднейших поэтов и драматургов. Сандомирский воевода Юрий Мнишек, входивший в круг приближенных Сигизмунда III, соблазнившись обещаниями самозванца поделиться легендарными богатствами московской короны, согласился отдать ему руку четвертой дочери Марины. Польский историк, называющий Лжедмитрия авантюристом, добавляет, что Марина, «обращавшая на себя внимание отталкивающей красотой, женщина холодная, честолюбивая, безжалостная как худший из ростовщиков»183, вполне ему подходила.
      Юрий Мнишек организует в конце марта 1604 г. встречу короля и самозванца в Кракове. Во время аудиенции присутствовал папский нунций Рангони, который убедил короля оказать поддержку претенденту на московский престол, обещавшему обратить
      182 Костомаров Н.И. Герои Смутного времени. С. 62.
      183 Jasienica P. Op. сit. P. 267.
      [278/279]
      Московское государство в истинную католическую веру. Король обещал Лжедмитрию пенсию в 40 тыс. злотых и пожелал успехов. Политика помощи самозванцу встретила решительное сопротивление сейма, выражавшего интересы большинства польско-литовской шляхты. С 1600 г. Речь Посполитая была втянута королем в войну со Швецией, которая будет тянуться более 60 лет. Крупнейшие польские полководцы Ян Замойский, Станислав Жулкевский, Ян Кароль Ходкевич были против войны с Москвой. Гетман литовский Ходкевич отвечал 19 марта 1604 г. королю, известившему его о разговоре с «царевичем»: «Оказия вкусная, но дело ненадежное, дома неспокойно, а к тому же речь идет о перемирии, которое, если будет нарушено, ничего хорошего не принесет»184. Гетман имел в виду перемирие с Москвой, подписанное два года назад. Войну с Москвой в поддержку «законного наследника» царского трона начал Юрий Мнишек, поддержанный Вишневецким, иезуитами и королем.
      Предварительно, однако, был подписан брачный контракт, по которому жених обещал невесте золото, драгоценности, а также Псков и Великий Новгород, будущему тестю он обещал миллион злотых, а также Смоленскую и Северскую земли (эти земли Лжедмитрий ранее обещал королю). «Царевич» принял (тайно!) католичество и обещал иезуитам всяческую помощь в обращении Руси.
      Вернувшись из Кракова, Лжедмитрий собирает войско для похода на Москву. Описание состава войска неразрывно связано с отношением историка к предприятию самозванца. Современный биограф Отрепьева Р.Г. Скрынников сообщает: «Среди тех, кто намеревался запродать свое оружие московскому «царевичу», можно было встретить и ветеранов Батория, и всякий сброд - мародеров и висельников»185. Польский историк, осуждающий авантюристские планы короля и иезуитов, перечисляет: «Частные магнатские полки, различные волонтеры, казаки и мечтавшая о грабежах голь - из них состояла армия самозванца»186. Николай Костомаров видит войска «названного Дмитрия», как он называет самозванца, иначе: «Все, что было в южной Руси буйного, удалого, отозвалось дружелюбно на воззвания названного московского царевича»187.
      Сергей Платонов, книга которого о Смуте сохраняет значение и сегодня, называет «команду самозванца» «сбродом», но добавляет,
      184 Там же. Р. 268.
      185 Скрынников Р.Г. Самозванцы в России… С. 65.
      186 Jasienica P. Op. cit. P. 268.
      187 Костомаров И.И. Герои Смутного времени. С. 67.
      [279/280]
      что «не в этом войске заключалась главная сила самозванца»188. По мнению историка, самозванцу удалось с помощью «прелестных писем» и посланников поднять народ против Бориса и за него, законного царевича. Было организовано, пишет С. Платонов, «против московского правительства восстание южных областей государства»189.
      Нет никакого сомнения в остром недовольстве низов политикой Бориса, возникшими надеждами на появление «доброго царя», сына «доброго Ивана Грозного», при котором существовал Юрьев день и крестьянин чувствовал себя свободно. Неясно, однако, какое «государство» имеет в виду Сергей Платонов. Точнее, совершенно ясно, что говорит о Московском государстве. Основная часть юга Руси не входила, однако, в состав Московского государства, Украина была польской. Но именно оттуда пришла главная поддержка армии самозванца - казаки. Р.Г. Скрынников приводит точные цифры. В начале сентября 1604 г., перед походом, «армия Мнишека» насчитывала около двух с половиной тысяч человек, в числе которых более половины - тысяча четыреста двадцать - составляли казаки190. Донские казаки хотели помешать неумолимому продвижению русских войск, строивших укрепленные города все глубже и глубже в «Диком поле», приближаясь к казачьим землям. Запорожские казаки с конца XVI в. оказывают все более решительное сопротивление польским магнатам, стремящимся их закабалить. В 1591 г. польский шляхтич Кшиштоф Косинский, обиженный князем Острожским, поднимает казачье восстание и два года «ходит по Киевщине и Волыни, разоряя польские имения». Но едва погиб Косинский, напавший на владения Вишневецкого, выступил против поляков Семен Наливайко, казачий атаман, еще недавно воевавший в рядах польских войск против Косинского. Для борьбы с Наливайко, который, по словам Грушевського, «два года ходил по Украине, громя панов»191, король послал гетмана Жулкевского. С большим трудом, в 1596 г., удалось разбить казачье войско атамана Наливайко, схваченного, отосланного в Варшаву и там казненного.
      Украина, которая еще не носила этого имени, бурлила, ожидая возможности освободиться от помещиков. Призывы Лжедмитрия нашли немедленный отклик, прежде всего у казаков. Их поддержка «царевичу» сыграла важнейшую роль в победе претендента
      188 Платонов С. Смутное время. С. 102.
      189 Там же. С. 103.
      190 Скрынников Р.Г. Самозванцы в России… С. 66.
      191 Грушевський М. Про стари часи на Украiнi: Коротка icтоpiя Украiнi (для первого початку). Киев, 1991. С. 36.

280

      на московский трон. Этого было бы, конечно, недостаточно, ибо московское войско обладало необходимой силой для разгрома сборной «армии Мнишека». Но предприятие Лжедмитрия не было военным единоборством.
      13 октября 1604 г. войско самозванца переходит русскую границу и начинает медленно продвигаться вперед. Известие о вторжении вызывает серьезную тревогу в Москве. Борис объявляет всеобщую мобилизацию, впервые после 13-летнего перерыва, и поручает командование если не самым лучшим, то безусловно, самым родовитым полководцам - Мстиславскому, Шуйскому, Трубецкому, Голицыну. 23 октября войско самозванца переправляется через Днепр, жители города дали необходимые перевозочные средства, в которых отказал киевский воевода Януш Острожский. Две армии медленно шли навстречу друг другу. Первое столкновение у стен Новгород-Северского произошло 21 декабря 1604 г. и закончилось неожиданной победой самозванца, несмотря на огромное численное превосходство противника. 1 января наемники, не получившие вовремя денег, подняли мятеж в лагере Лжедмитрия и ушли от него. 21 января 1605 г. армия самозванца потерпела поражение под Добриничами. Брошенный всеми, претендент на московский трон еле спасся, ускакав от победителей, еще раз проявив свои кавалерийские способности.
      Превратности военного счастья к этому времени как бы потеряли свое значение. Ушедших наемников заменили запорожцы и отряды донцов, в лагерь Лжедмитрия стекались крестьяне, жители городов открывали свои ворота самозванцу, принося ему нередко связанных царских воевод. Гетман Замойский, опытный полководец, сердился, когда ему говорили о походе «армии Мнишек», замечая, что надо будет бросить в огонь все летописи и изучать мемуары воеводы сандомирского, если его предприятие будет иметь хоть какой-нибудь успех. Замойский помнил, что Стефан Баторий, собравший в свою армию прославленную польскую кавалерию и знаменитую венгерскую пехоту, имевший столько денег, сколько ему было нужно, не смог сломить могущества Москвы. На что мог рассчитывать Лжедмитрий с горстью солдат, без денег?
      Рассуждения гетмана были бы как нельзя более логичны, если бы события знали, что им нужно подчиняться логике.
      П. Пирлинг, католический священник и французский историк, «ученый патер», как назвал его русский издатель, посвятил первый том монументального исследования «Россия и
      [281/282]
      Дмитрию Самозванцу192. Книга Пирлинга представляет собой особый интерес, ибо автор использовал неизвестные до него источники, хранящиеся в ватиканских архивах. Предприятие Лжедмитрия - одно из наиболее документированных событий русского Средневековья: самозванец регулярно посылал письма папскому нунцию в Варшаве Рангони и Мнишеку, о деятельности «царевича» докладывали иезуиты, находившиеся при самозванце, подробные рапорты папе посылал Рангони. Все это бережно собрано в Ватикане.
      Объясняя, почему ошибался гетман Замойский, П. Пирлинг пишет о «невероятной фантастичности московского похода», успех которого был результатом «фатального сцепления обстоятельств». Автор «Дмитрия Самозванца» перечисляет их перемены, происшедшие в социальном строе московского царства, тирания власти и соперничество бояр, смена династии и слухи, ходившие в народе, недавние аграрные законы, колебания старых нравов, честолюбие одних и ненависть других. Историк русско-ватиканских отношений называет главные причины смуты, ставя на первое место социальные перемены. Эта причина, особенно дорогая историкам-марксистам, несомненно очень важна. Появление Лжедмитрия на территории Московского государства вызвало восстание населения, которое во многом способствовало победе самозванца.
      Социальное движение было одним из моторов государственного кризиса. Василий Ключевский заметил, что «отличительной особенностью смуты является то, что в ней последовательно выступают все классы русского общества и выступают в том самом порядке, в каком они лежали в тогдашнем составе русского общества, как были размещены по своему сравнительному значению в государстве на социальной лестнице чинов». Историк категоричен: на вершине лестницы стояло боярство, оно и начало смуту193.
      Появление самозванца включило в смуту тех, кто занимал нижние ступени социальной лестницы. Но победа Лжедмитрия была обеспечена не социальным движением низов, а поддержкой, оказанной ему верхами. Одна идея объединяла все слои русского общества: все единодушно не хотели царя, который занимал московский трон. У каждого из этих слоев были свои причины, все были едины в отрицании его прав. У Пушкина
      192 Пирлинг П. Дмитрий Самозванец. М., 1912. С. 156-157. На французском языке книга вышла в Париже в 1878 г., озаглавленная. «Rome et Demetrius».
      193 Ключевский В. Курс русской истории. Т. 3. С 29.
      [282/283]
      Дмитрий Самозванец гордо заявляет: «Тень Грозного меня усыновила…» Поэт верно назвал главное оружие Лжедмитрия: вера в то, что явился, спасенный Божьим провидением, законный царь, влекла к нему народ, сомневавшийся в законности Бориса; еще важнее было то, что «царевич» был сыном Грозного, который оставался в памяти как «добрый царь». Неотразимая логика влекла к самозванцу, только законный царь может быть добрым царем, только добрый царь может быть законным. Если для высшего боярства законность «Дмитрия» имела второстепенное значение, ибо первостепенной целью было свержение Бориса, для низов законность, легитимность «царевича» была необходимым условием его «доброты».