Ну... Ну, во-первых, они были не всегда - после Празников, скажем, их совсем не было. А во-вторых, Лес-то был Волшебный!
Ну, а в-третьих, хотя алкогольные напитки в Лесу действительно имелись, но имелись они в отнюдь (иногда говорят отдюнь - что то же самое, но ярче) не неограниченном количестве. А как раз наоборот - в ограниченном. То есть их было ровно столько, чтобы Все не могли перейти ту зыбкую грань, за которой лютует Белочка, вырывая ряды шеренгами. А возможно, не перейти, а перепить.
Теперь же Белочка лютовала.
Может, это было связано с тем, что Ё, будучи ослом мрачным, довольно часто ходил на Станцию. На Станции же были другие законы. Другой миропорядок.
Там, чтобы просто выпить, надо было обязательно что-то продать, украсть или, на худой конец, заработать, поднося ящики у Магазина. Впрочем, еще можно было пропить детское пособие или примазаться к компании, сев на хвост.
Есть подозрение, что последним Ё и занимался, привлекая пьяных Мужиков исполнением конкретных милицейских песен, а также напивалок Винни-Буха, которые он выдавал за свои. Он пел, сев на хвост. Ему наливали.
В результате баланс, сложившийся в Лесу, был нарушен.
Хрупкая лесная алкосистема была подорвана.
Если осел хорошо набирался на Станции, то его собственное все, что, как по волшебству, появлялось в Лесу, приходилось выпивать кому-то другому. Или оно оставалось на завтра, что тоже дисбаланс.
Но кто бросит камень в старого серого осла? Он сам бросит половинкой красного кирпича в кого угодно.
- Хя!.. Это надо остановить, - сказал Бух, вновь крякая и бухая стаканом об стол.
- Это Это - что? - спросил Питачок, ставя свою стопочку.
- Белочка.
- Разве она - оно?
- Если бы была оно, то была бы Белочко. Украинк... цом. Но она, оно какая разница! Надо остановить. Надо, - твердо сказал Бух. - И я знаю как.
- Правильно, Винни! Надо выпить все!
- И?
- И ничего не останется!
- И?
- И все! - сказал Питачок. - И Белочка уйдет. Ускачет.
- Всю водку выпить нельзя, - сказал Бух.
- Почему же нельзя? Если что-то есть, то значит, этого может не быть. Значит, где-то этого нет. И если чего-то нет, то, значит, это есть - где-то.
Питачок явно начинал припоминать свой Девиз, который, кажется, когда-то звучал так: ВСЕ - ВЕЗДЕ! НИЧТО - НИГДЕ! Он продолжил рассуждение:
- Вот снег. Посмотри в окно. Он есть. Зимой. А весной его нет. И летом нет. Значит, в данном случае это где-то, где нет, - весна и лето. И осень.
- Ну, осенью снег бывает. И весной, как я сам сейчас видел, - сказал Винни, вернувшись от окна. - У меня другой план, - добавил он, опустошив очередной стакан (Хя!).
- Но летом-то снега нет! - не менее твердо заявил Питачок.
- Это смотря где, - загадочно ответил Винни. - Вот тебе другой план. Вот, Питачок, скажи, на что идет Белая Белочка?
- На алкоголь. На беленькую, в основном. На ризлинг идет плохо.
- Правильно. А если весь алкоголь вместе собрать...
- В себя? - радостно вскрикнул Питачок. - Я ведь же это я же и придумал!
- Нет, собрать не в себя, а отдельно. То есть все, что в Лесу есть, собрать все и составить все это все вместе. Как думаешь, куда тогда придет Белочка? Ну, прискачет?..
- Все составить... А себе ничего не оставить?
- Ни-че-го!
- Смело! Глупо, но смело.
- Охота на Белочек требует изрядной смелости, - ответил Бух.
- А такому маленькому существу, как я, нельзя оставить хоть маленькую бутылочку ризлингу? Просто для храбрости?
- Храбрость - это смелость трусов, - зачем-то сказал Бух вдохновляюще-непонятное, и Питачок понял, что нельзя.
- Глупость - в трусах храбрецов, - обидчиво ответил он непонятным на непонятное. И был понят. То есть Винни стало ясно, что Питачок нехотя согласен. Хотя почему-то эти трусы получились для него довольно обидными.
Тут они еще выпили, а оставшееся (почти ничего не осталось) сложили в тележку.
Тележка! Вот что по-настоящему обидно. Тележка - это та же Тачка, это Труд. Из живых обязаны трудиться только Люди (Мужики - не обязаны), а также специально обученные Людьми Животные. Больше никто не трудится. У всех остальных жизнь - рок-н-ролл.
Слава Богу (или богу, как написал бы атеист (и алкоголик) Кролик-алкоголик), ни сам Кролик, ни Сава к обученным животным не относились и никогда не трудились. А вот Ё однажды получил в подарок на День Рождения тележку. Тележку!
Вы бы хотели?
Ё тогда был еще Не Совсем Уж Старым Серым Ослом, а Кристофер Робин был мальчиком. Несколько дней после подарка он запрягал осла и даже возил на нем (запряженным в тележку) что-то неважное, после чего осел тот достиг высших пределов мрачности - и остался в дальнейшем эдаким хайлендером. Ну, дикие скалы там, ледники, водопады, камнепады.
Мальчику игрушечная тележка скоро надоела, он ее забросил, и Винни со своим другом поросенком поскорее откатили ее в подклеть. От греха. Ни одно живое существо на Всем Белом Свете не знает, что есть такое (или было таким) - подклеть.
И вот теперь они ее выкатили, позвякивая на дне всем немногим, что у них оставалось. Весело домчали тележку до Норы, где всего было немеряно, весело запрягали Ё, и так же весело Винни таскал бутылки из-под земли, а Питачок стряхивал с него остававшихся после подземных визитов чертенков. Белочка, вереща (знать, чуяла свою погибель), носилась по ветвям (а может, веткам) окрестных деревьев (дерев).
Осел легко поддался труду. Труду! Он тупо шел вперед, таща тележку, и время от времени диким голосом орал:
- Осторожно, двери закрываются! Следующая станция - Коньяк!
А потом:
- Осторожно, двери закрываются! Следующая станция - Портвейн!
А потом:
- Осторожно, двери закрываются! Следующая станция - Водка!
Потом:
- Осторожно, двери закрываются! Следующая станция - Пиво!
А потом он начал повторяться, как будто возил свою тележку по маленькому подземному кольцу из всего четырех станций. При этом он ни разу не останавливался. Уже никто не слушал, что он там кричит. Попутно друзья произвели реквизицию у Савы. Это она сама так сказала - рисквизиция. А еще обозвала их продотрядовцами.
Когда они вышли из дома Савы, мимо как раз проходила банда из двенадцати красногвардейцев. Люди в черных кожаных тужурках при трехлинейках с примкнутыми штыками. Они были настроены миролюбиво. Только один, приотстав, кольнул Ё штыком в зад. Осел вздрогнул.
- Не любишь, падла, - констатировал красногвардеец и побежал догонять отряд.
- Осторожно, двери закрываются! Следующая станция - Кабздец! почему-то произнес осел, но дальше он не сбился с обычного перечисления: Портвейн, Водка, Пиво, Коньяк, Портвейн, Водка, Пиво, Коньяк, Портвейн, Водка, Пиво, Коньяк, etc.
У DJ Gra они смогли отобрать только полбутылки пива. Причем тот не хотел отдавать.
- Вот и все, - сказал Бух. - Больше алкоголя в Лесу нет.
- Нам больше и не надо, - мечтательно сказал Питачок.
- Коньяк, Портвейн, Водка, Пиво, - сказал, перебивая это закрывающимися дверями, Ё.
Они сидели в засаде под невысоким песчаным обрывом неподалеку от Трех Сосен. Из-за спины от нагревшегося за день чистого речного песка веяло теплом. Все имевшиеся в Лесу бутылки были составлены у их ног. Было тихо.
Даже Ё, остановившись, перестал подражать метрополитену имени Ленина и орать истошным голосом названия несуществующих станций.
Впрочем, может, они уже существуют, просто их не успели переименовать. Ведь есть же в метрополитене имени Ленина станция Пьянь мерзкая -- на Филевской линии. И в Питере тоже есть - на 2-й.
Кстати, осла забыли распрячь.
- Думаешь, придет? - спросил Питачок.
- Уверен, - ответил Бух.
- А если она придет, что мы будем делать?
- Мы скажем АГА, блин, - ответил неизвестно откуда припледшийся (на самом деле известно - из Норы, откуда же еще?) Кролик.
- Ага, - сказал Питачок неуверенно. - Блин.
Было тихо и тепло. Закатное предвесеннее солнце все еще не превратилось в розовый холодный помидорчик. Оно сияло. А надгробие в виде пышного злато-голубого театрального занавеса, укрывающего могильный холм, ярко блестело в его лучах. Могильный памятник был выполнен в виде объемной мозаики, и золотые кусочки смальты просто резали глаза.
Бух был уверен, что минуту назад никакого надгробия поблизости от их песчаного обрывчика не было.
- Рудольф Нуреев, - сказал вдруг Ё. - А Бунин здесь же, неподалеку.
Неподалеку по набережной как раз прошел Бунин - с палкой, в котелке и еще с бородкой. Приятный господин.
- А меня по дороге сюда чуть чечены не захватили, - сказала Сава, садясь рядом. Она опять была с забинтованным крылом. - Бородатые, чисто звери. Перехватывали управление на металлургическом комбинате и меня чуть еще не перехватили. Еле ушла. Летать-то пока не могу.
- Плоть времени разрывается, Питачок, - сказал Бух. - Вот.
- Да ладно, Винни, прорвемся, - тревожно ответил Питачок.
- Уже прорвались, - сказал Бух. - Плоть времени разрывается, тьма наползает. Это как у Толкина. А откуда я знаю про Толкина? Прорыв. Или обрыв.
С песчаного обрывчика у них за спинами скатился DJ Gra.
- Толкин - атом! - сказал он и сел рядом. - Чума! Ленин! Круче Пелевина! Круче Матрицы!
- Хуз зе фак из пелевин? Энд вот зе фак из мейтрикс? - ответила Сава, и повисло молчание.
И так Все сидели (действительно Все, потому что подтянулись родственники и знакомые Кролика) и слушали рассуждения Буха.
- Когда я еще не был медведем... Да, когда я еще был медвежонком, я был уверен, что нет ничего, что есть. То есть мир кончается за теми вон деревьями, что закрывают горизонт, сам горизонт - кем-то нарисован, родители просто успевают вернуться в кровать, когда я захожу к ним в спальню, а если резко обернуться, то ничего не увидишь. Я был идеалистом.
- И я, - сказал Ё, но его никто не слушал.
- Идеализм - это когда думаешь обо Всех хорошо, - сказал Питачок, но Все его тоже не слушали.
Теперь уж действительно Все, потому что оказалось, что в сидячей толпе знакомых родственников Кролика сидит и Белая Белочка. И поднимающийся вечерний ветерок поигрывает седыми пушинками ее хвоста.
- Став старым пьющим медведем, - продолжал Бух, - я не переставал думать, почему я им стал. Я наблюдал за другими пьяницами и за собой тоже. И сделал вывод о том, что опьянение - это попытка вернуть себя в счастливое младенческое состояние. Кстати, если есть безалкогольное пиво, значит, бывает и безалкогольное пьянство?
- Блин! Он опять начал задавать вопросы! - вскричал Кролик.
- Да он, е-мое, костоеда какая-то, - проворчал Ё.
- Точнее - Кастанеда, - резюмировала Сава.
- Ви не дадавйт касподин медвет сказат, - сказала Белая Белочка удивительно неприятным резким голосом.
Все замолчали. Довольно долго молчал и господин медведь.
- А потом я понял, что все не совсем так, - наконец, заговорил он. - То есть все совсем не так. Не так все обстоит. А если точнее, то ничего вообще не обстоит. Ничего нет! То есть все есть, но в виде иллюзии. Иллюзия держится во времени, как картинка из диапроектора держится на простыне. Но плоть времени протирается, дырявится и разрывается, и в картинке появляются новые детали.
И Бух опять замолчал.
- Винни, я конечно, согласен, что ничего нет, - сказал Питачок. - Но при чем тут выпивон?
- В том-то и дело, мой друг Питачок, что ни при чем! - ту же секунду отозвался Бух. - Пьянство - это не следствие. И уж тем более не причина. Это лишь форма протирания времени!
Все замерли, пытаясь осмыслить это Изречение. И только Белочка сказала про себя (очень резким и неприятным голосом):
- Дас ист гроссе идеа фикс...
И тогда Бух сказал:
- АГА!
И все сказали:
- АГА!
И набросились на все, что было составлено.
И скоро уже Волшебный Лес и окрестности оглашались нестройным хором. Хор выводил самую любимую напивалку Винни-Буха:
Отчего от кочегара
Мощный факел перегара?
Оттого, что кочегар
Много знает про угар.
Отчего от журналиста
Запашок идет нечистый?
Оттого, что журналист
Пьющ, курящ, да и нечист.
Отчего от мильярдера
Как из бочки прет мадерой?
Оттого, что он богат
И всю бочку выдул, гад.
Отчего у Винни-Буха
Так под утро в горле сухо?
Оттого, что Вини-Бух
Сильно с вечера набух.
...Где-то в середине веселья (а может, чуть сбоку) Петр Борисович Фаренгейт (он был жучок) заполз на самый край недопитого стакана и соскользнул вниз.
Другая глава девятая (фрагменты)...
...В КОТОРОЙ ВСЕ ПРОЩАЮТСЯ С ПЕТРОМ БОРИСОВИЧЕМ, А МЫ ПРОЩАЕМСЯ СО ВСЕМИ :(
- Упал боец.
Ему кабздец. На церковно-славянском это называется эпитафией, - сказал Бух вместо эпитафии. - Или латинско-греческом. А, может, и на греко-римском... ой.
x x x
С ужасом и стыдом мы приступаем к изложению последней главы последних приключений Винни-Буха. С ужасным стыдом. Со стыдным ужасом.
x x x
- Ну, за Борис Петровича! - закричали Все.
- Не чокаясь, не чокаясь! - закричали Все.
x x x
После того, как Петр Борисыч кончил счеты, все стали вспоминать, как его зовут. Звали. И сразу собрались на поминки.
Леонид Петрович?
Нет.
Петр Леонидыч?
Тоже не то.
Борис Леонидыч?
Совсем не так.
А как же? Как же? Как?
Но вспомнили, вроде...
x x x
И собрались на поминки все-все-все: Гарри Портер, Чебурашка (маленькая), Пьяноккио, Похмели Пулэн, Бритни Спилс, Хемингуэй, Веничка, Твардовский, Исаковский (это такой советский поэт - но супер (и Долматовский (этот самую пьяную песню написал - Комсомольцы-Добровольцы))), Коля Рубцов в шарфике, Костя Кинчев в джинсовой курточке,
................ .... впишите своих друзей и знакомых ................................
.......................................................................
.......................................................................
.......................................................................
.......................................................................
.......................................................................
.......................................................................
.......................................................................
и себя ................................................................
и другие...
x x x
- Вот, грят, кончил счеты. Ну, е-мое! Счеты они вон какие - большие, деревянные, с костяшками. Железные тетивы еще. А он - букашка. Был. Ну как он мог?
Ё по-прежнему оставался запряжен в тележку.
x x x
- А что, ребят, это у вас здесь на халяву наливают?
- Ты - Крыс?!
- Нет, я Кристофер Робин.
- Крыстофер Робин?!
x x x
- А я - Крыс. Слышь, плесни балтийцу. По-быстренькому.
x x x
Печальная причина, собравшая Всех, вскоре была забыта. Собственно, никто и не собирался, как сидели, так и сидели. Просто Повод добавился. Сначала печальный, а потом Все развеселились. Вскоре уже пели синькаразина.
x x x
На последнем синькаразин!
x x x
Неподалеку, положив в рядок на больничных койках, душили императора Павла I, мужика Распутина и генералиссимуса Иосифа Сталина. А хоронили, наоборот, только Брежнева и Ганди (Махатму).
Тут же, поблизости, постоянно взрывали по два дома в Москве и Нью-Йорке: только по два, а больше не взрывали. Бум-бум. И по две водородных бомбы - в Индии и в Пакистане. Бам-бам. В Бразилии сама взорвалась (бам) но катастрофа случилась во время карнавала, так что никто и не заметил, так что не считается. Однако самый любимый бразильцами танец стал после этого называться бамба.
После гексогена или залитых горючим боингов остаются фрагменты, а после водорода - только пар. Что гуманнее - неизвестно. В гуманизме сложно соревноваться. Кто гуманнее - Брежнев или Ганди?
x x x
...Не-е-ет! Сперва подумать было надо!
x x x
Кстати, повсюду вокруг по кучам щебня бродили большеголовые большеглазые инопланетяне и лазерами высасывали у Всех мозги.
Правда, Сава успела привязать миску голове, и у нее ничего не высосали. А как к Винни-Буху пристроились - так только поперхнулись. Ну, опилками. А если б у Савы высосали - тоже б поперхнулись.
x x x
Зеленоватые голые инопланетяне ходили и, посвечивая своими лазерами, как фонариками, синхронно напевали на мотив гимна Советского Союза:
Мы к вам прилетели на наших тарелках,
Не надо бояться, мы вам не враги,
Мы скажем вам, в чем состоит смысл жизни,
За это мы высосем ваши мозги!
x x x
Тут Кристофер Робин вдруг начал орать сильным сиплым голосом:
Мы спутник уже никогда не запустим
И будем в балете плясать от и до
И теннис мы тоже, конечно, запустим,
Но где победим, так уж точно в дзюдо!
Но вот уж где точно победим, блин, так это в дзюдо!
x x x
За столом никто у нас не лишний,
А кто лишний - тот не за столом,
скрипуче затянула Белая Белочка на другой мотив.
Молодым везде у нас дорога,
Старикам нигде дороги нет.
Но сурово брови мы насупим,
Если враг посмеет нас сломайт.
Ничего другого мы не сможем,
Ведь уже сломайт нас подлый враг.
x x x
И пока инопланетяне так ходили, у них были очень маленькие рожки и маленькие вонючие хвостики. И сами они были очень маленькие. И они, конечно, ходили, но очень походили на обычных белочкиных чертенят.
x x x
- Вот брошу пить, сразу похудею, - сказал Винни.
- А зачем? - спросил Кристофер Робин. Сам он был довольно грузен.
- Столько можно выпивать только при моей комплекции.
- А при моей, блин, сколько? - раздалось рядом.
Странно, но Кролик-алкоголик действительно пил как Лошадь, а был худ.
x x x
Петр Борисович вылез из перевернутого чьей-то нетрезвой рукой или лапой стакана и спросил:
- Сегодня пятница или среда?
- Среда, - уверенно ответил Питачок. - А может, пятница. Ой, он воскрес!
- Талифа куми, - сказала Сава, но, кажется, поздновато.
- А что вы все такие печальные? - сказал Жучков. - Это мне печалиться надо - опять домой не попал.
Но его никто больше не слушал, Все пели мороз-мороз и плакали.
x x x
Все даже слегка расстроились, что покойный воскрес. Поминки - это поминки. Повод. А так - просто пьянка.
x x x
Кстати бывший покойный в реальности не имел не имени, ни отчества. У него была только фамилия, причем другая - Жучков.
Дело в том, что его папа производил по сто шестьдесят тысяч детей два раза в год, и имен (любых) на всех не хватало. На Хабибулле Этгатовиче, как правило, все заканчивалось. Не хватило имени-отчества и папиному папе (дедушке Жучкова), потому что его папа (прадедушка) был столь же плодовит. Так что покойник был просто Жучков.
- Ну, жена мне задаст, - сказал он.
Задаст-не задаст - неважно.
Будущее все равно за Жучковыми.
x x x
- Кристофер Робин! Ты стал Мужик! - горестно воскликнул Винни-Бух.
- А я он и есть. Костя Малиновкин я. Слыхал о таком?
- Отродясь.
x x x
- А я слышал, Винни, ты стихи сочиняешь. Почитал бы.
- Ну, стихами бы я это не назвал. Так, песенки.
- А я вот сочинил. Вот:
ВОЗВРАЩЕНИЕ В ФЕРАПОНТОВО
Здесь водку покупал Рубцов,
Хлебал ушицу Дионисий.
И должен я в конце концов
Здесь и осесть, себя возвысив.
Я дом куплю здесь у воды
Большой, красивый и опрятный,
И будут все мои труды
Легки, обильны и приятны.
Или не будут. Может быть,
Под женин ропоток старуший
Я буду просто водку пить
Варить уху и бить баклуши.
Здесь осенен был Ферапонт!
Сюда приедет даже Путин!
Не стану я как он и он,
Мне и не надо этой мути.
- На припивалку или выпивалку не похоже. Это какая-то прорицалка. Мне сложно оценить.
- А вот еще послушай...
ВОЗВРАЩЕНИЕ В САН-СЕБАСТЬЯН
Почему каждый раз по пьяни
Я говорю о Севере Испании?
Там есть город Сан-Себастьян,
Там всегда я был пьян.
Там разгуливают гордые баски,
Это вам не Пупкины Васьки!
Там загорают девушки без лифчиков,
Открывая прелести для всех счастливчиков
И еще там проходит кинофестиваль,
На который собирается всякая шваль...
- Ну этого я вообще не понимаю. Заграница, Испания, - сказал Винни. Как можно писать стихи в загранице?
x x x
- Ну, Бродский, положим, писал, - сказала Сава.
- Ну, Бродский, положим, не Рубцов, - сказал кто-то. Этот кто-то был я. Я просто проходил мимо. Как кинофестиваль.
x x x
- Если есть безалкогольное пиво, значит, есть и безалкогольное похмелье?
- А-а, - сказали Все.
- Как Адольф Гитлер относился к алкоголикам?
- А-а-а, - сказали Все.
- Если бросить пить, что будет?
- А-А-А!!!
x x x
А что такое алкоголь? Алкоголь - это такие специальные маленькие прозрачные тараканчики, которые заползают тебе в мозг и превращают тебя в растение, в злак. В пшеницу, рожь, ячмень, виноград, а в основном, в картофель. В общем, во все, из чего добывается алкоголь. А алкоголь - это такие специальные прозрачные тараканчики, которые превращают в злак.
x x x
- Понимаешь, Винни, произошло следующее. Но потом следующее стало предыдущим.
А было это так...
После Школы, куда он ушел из Леса, К.Р. учился в Оксбридже. Ему хорошо давались языки. Талибский - как родной, американский - как родной, советский - как родной.
Но после Оксбриджа он не поехал ни в Афган, ни в Юсан, а поехал он в Советский Союз - совсем секретным агентом под именем Малиновкин К.
Но КГБ (а именно, двести пятнадцатое Управление (это перое упоминание о нем в открытой печати (ранее было известно только двести четырнадцатое Управление (превращение любых взрывчатых веществ, что порох, то плутоний - в цветы (в пионы! Идиоты...))))), видя... Не, так продолжать невозможно.
Начнем сначала. Итак, КГБ... а именно, его двести пятнадцатое Управление... видя, как мягко и легко молодой журналист-англофил Малиновкин входит в контакт с британцами, включая ихнего посла-сэра, выкрало его (Малиновкина, не сэра) и за три дня в подмосковном пансионате обработало, обучило английскому языку и заслало в Англию.
Взад.
Причем Костя даже не знал, что он не англичанин. И уж тем более, что англичанин. Несколько раз он никогда еще не был так близок к провалу например, когда перед камином в Адмиралтействе пел Степь широкую или рожал.
А вы еще не были в Адмиралтействе? Нет? Значит, вы не британские шпионы. И не советские! Будете в Лондоне, обязательно зайдите, осмотритесь.
Проходя в своей компании рутинные психологические тесты и проверки на полиграфе, Кристофер Робин попал в поле зрения сверхсекретной службы МИ-217 (естественно, это первое упоминание о ней в открытой печати, а о том, что творила в годы холодной войны МИ-216, лучше не задумываться), которая...
x x x
Щязз!
x x x
...Просто бывший мальчик из книжки в своей взрослой, а значит, не очень счастливой жизни начал выпивать, а потом все больше и больше, все больше и больше...
x x x
- Никогда я не вернусь в Ферапонтово!
Он плакал - веки намокли.
- Сломала меня подлая жизнь!
x x x
- А меня?
- А меня?
- А меня?
- А меня?
- А меня?
- А миня? - пискнул Питачок.
x x x
- А че у вас все не как у людей? - сказал Крыс. - Пили-пили... Попели. А подраться?
x x x
И все они набросились на него и начали его рвать.
Ну, а в-третьих, хотя алкогольные напитки в Лесу действительно имелись, но имелись они в отнюдь (иногда говорят отдюнь - что то же самое, но ярче) не неограниченном количестве. А как раз наоборот - в ограниченном. То есть их было ровно столько, чтобы Все не могли перейти ту зыбкую грань, за которой лютует Белочка, вырывая ряды шеренгами. А возможно, не перейти, а перепить.
Теперь же Белочка лютовала.
Может, это было связано с тем, что Ё, будучи ослом мрачным, довольно часто ходил на Станцию. На Станции же были другие законы. Другой миропорядок.
Там, чтобы просто выпить, надо было обязательно что-то продать, украсть или, на худой конец, заработать, поднося ящики у Магазина. Впрочем, еще можно было пропить детское пособие или примазаться к компании, сев на хвост.
Есть подозрение, что последним Ё и занимался, привлекая пьяных Мужиков исполнением конкретных милицейских песен, а также напивалок Винни-Буха, которые он выдавал за свои. Он пел, сев на хвост. Ему наливали.
В результате баланс, сложившийся в Лесу, был нарушен.
Хрупкая лесная алкосистема была подорвана.
Если осел хорошо набирался на Станции, то его собственное все, что, как по волшебству, появлялось в Лесу, приходилось выпивать кому-то другому. Или оно оставалось на завтра, что тоже дисбаланс.
Но кто бросит камень в старого серого осла? Он сам бросит половинкой красного кирпича в кого угодно.
- Хя!.. Это надо остановить, - сказал Бух, вновь крякая и бухая стаканом об стол.
- Это Это - что? - спросил Питачок, ставя свою стопочку.
- Белочка.
- Разве она - оно?
- Если бы была оно, то была бы Белочко. Украинк... цом. Но она, оно какая разница! Надо остановить. Надо, - твердо сказал Бух. - И я знаю как.
- Правильно, Винни! Надо выпить все!
- И?
- И ничего не останется!
- И?
- И все! - сказал Питачок. - И Белочка уйдет. Ускачет.
- Всю водку выпить нельзя, - сказал Бух.
- Почему же нельзя? Если что-то есть, то значит, этого может не быть. Значит, где-то этого нет. И если чего-то нет, то, значит, это есть - где-то.
Питачок явно начинал припоминать свой Девиз, который, кажется, когда-то звучал так: ВСЕ - ВЕЗДЕ! НИЧТО - НИГДЕ! Он продолжил рассуждение:
- Вот снег. Посмотри в окно. Он есть. Зимой. А весной его нет. И летом нет. Значит, в данном случае это где-то, где нет, - весна и лето. И осень.
- Ну, осенью снег бывает. И весной, как я сам сейчас видел, - сказал Винни, вернувшись от окна. - У меня другой план, - добавил он, опустошив очередной стакан (Хя!).
- Но летом-то снега нет! - не менее твердо заявил Питачок.
- Это смотря где, - загадочно ответил Винни. - Вот тебе другой план. Вот, Питачок, скажи, на что идет Белая Белочка?
- На алкоголь. На беленькую, в основном. На ризлинг идет плохо.
- Правильно. А если весь алкоголь вместе собрать...
- В себя? - радостно вскрикнул Питачок. - Я ведь же это я же и придумал!
- Нет, собрать не в себя, а отдельно. То есть все, что в Лесу есть, собрать все и составить все это все вместе. Как думаешь, куда тогда придет Белочка? Ну, прискачет?..
- Все составить... А себе ничего не оставить?
- Ни-че-го!
- Смело! Глупо, но смело.
- Охота на Белочек требует изрядной смелости, - ответил Бух.
- А такому маленькому существу, как я, нельзя оставить хоть маленькую бутылочку ризлингу? Просто для храбрости?
- Храбрость - это смелость трусов, - зачем-то сказал Бух вдохновляюще-непонятное, и Питачок понял, что нельзя.
- Глупость - в трусах храбрецов, - обидчиво ответил он непонятным на непонятное. И был понят. То есть Винни стало ясно, что Питачок нехотя согласен. Хотя почему-то эти трусы получились для него довольно обидными.
Тут они еще выпили, а оставшееся (почти ничего не осталось) сложили в тележку.
Тележка! Вот что по-настоящему обидно. Тележка - это та же Тачка, это Труд. Из живых обязаны трудиться только Люди (Мужики - не обязаны), а также специально обученные Людьми Животные. Больше никто не трудится. У всех остальных жизнь - рок-н-ролл.
Слава Богу (или богу, как написал бы атеист (и алкоголик) Кролик-алкоголик), ни сам Кролик, ни Сава к обученным животным не относились и никогда не трудились. А вот Ё однажды получил в подарок на День Рождения тележку. Тележку!
Вы бы хотели?
Ё тогда был еще Не Совсем Уж Старым Серым Ослом, а Кристофер Робин был мальчиком. Несколько дней после подарка он запрягал осла и даже возил на нем (запряженным в тележку) что-то неважное, после чего осел тот достиг высших пределов мрачности - и остался в дальнейшем эдаким хайлендером. Ну, дикие скалы там, ледники, водопады, камнепады.
Мальчику игрушечная тележка скоро надоела, он ее забросил, и Винни со своим другом поросенком поскорее откатили ее в подклеть. От греха. Ни одно живое существо на Всем Белом Свете не знает, что есть такое (или было таким) - подклеть.
И вот теперь они ее выкатили, позвякивая на дне всем немногим, что у них оставалось. Весело домчали тележку до Норы, где всего было немеряно, весело запрягали Ё, и так же весело Винни таскал бутылки из-под земли, а Питачок стряхивал с него остававшихся после подземных визитов чертенков. Белочка, вереща (знать, чуяла свою погибель), носилась по ветвям (а может, веткам) окрестных деревьев (дерев).
Осел легко поддался труду. Труду! Он тупо шел вперед, таща тележку, и время от времени диким голосом орал:
- Осторожно, двери закрываются! Следующая станция - Коньяк!
А потом:
- Осторожно, двери закрываются! Следующая станция - Портвейн!
А потом:
- Осторожно, двери закрываются! Следующая станция - Водка!
Потом:
- Осторожно, двери закрываются! Следующая станция - Пиво!
А потом он начал повторяться, как будто возил свою тележку по маленькому подземному кольцу из всего четырех станций. При этом он ни разу не останавливался. Уже никто не слушал, что он там кричит. Попутно друзья произвели реквизицию у Савы. Это она сама так сказала - рисквизиция. А еще обозвала их продотрядовцами.
Когда они вышли из дома Савы, мимо как раз проходила банда из двенадцати красногвардейцев. Люди в черных кожаных тужурках при трехлинейках с примкнутыми штыками. Они были настроены миролюбиво. Только один, приотстав, кольнул Ё штыком в зад. Осел вздрогнул.
- Не любишь, падла, - констатировал красногвардеец и побежал догонять отряд.
- Осторожно, двери закрываются! Следующая станция - Кабздец! почему-то произнес осел, но дальше он не сбился с обычного перечисления: Портвейн, Водка, Пиво, Коньяк, Портвейн, Водка, Пиво, Коньяк, Портвейн, Водка, Пиво, Коньяк, etc.
У DJ Gra они смогли отобрать только полбутылки пива. Причем тот не хотел отдавать.
- Вот и все, - сказал Бух. - Больше алкоголя в Лесу нет.
- Нам больше и не надо, - мечтательно сказал Питачок.
- Коньяк, Портвейн, Водка, Пиво, - сказал, перебивая это закрывающимися дверями, Ё.
Они сидели в засаде под невысоким песчаным обрывом неподалеку от Трех Сосен. Из-за спины от нагревшегося за день чистого речного песка веяло теплом. Все имевшиеся в Лесу бутылки были составлены у их ног. Было тихо.
Даже Ё, остановившись, перестал подражать метрополитену имени Ленина и орать истошным голосом названия несуществующих станций.
Впрочем, может, они уже существуют, просто их не успели переименовать. Ведь есть же в метрополитене имени Ленина станция Пьянь мерзкая -- на Филевской линии. И в Питере тоже есть - на 2-й.
Кстати, осла забыли распрячь.
- Думаешь, придет? - спросил Питачок.
- Уверен, - ответил Бух.
- А если она придет, что мы будем делать?
- Мы скажем АГА, блин, - ответил неизвестно откуда припледшийся (на самом деле известно - из Норы, откуда же еще?) Кролик.
- Ага, - сказал Питачок неуверенно. - Блин.
Было тихо и тепло. Закатное предвесеннее солнце все еще не превратилось в розовый холодный помидорчик. Оно сияло. А надгробие в виде пышного злато-голубого театрального занавеса, укрывающего могильный холм, ярко блестело в его лучах. Могильный памятник был выполнен в виде объемной мозаики, и золотые кусочки смальты просто резали глаза.
Бух был уверен, что минуту назад никакого надгробия поблизости от их песчаного обрывчика не было.
- Рудольф Нуреев, - сказал вдруг Ё. - А Бунин здесь же, неподалеку.
Неподалеку по набережной как раз прошел Бунин - с палкой, в котелке и еще с бородкой. Приятный господин.
- А меня по дороге сюда чуть чечены не захватили, - сказала Сава, садясь рядом. Она опять была с забинтованным крылом. - Бородатые, чисто звери. Перехватывали управление на металлургическом комбинате и меня чуть еще не перехватили. Еле ушла. Летать-то пока не могу.
- Плоть времени разрывается, Питачок, - сказал Бух. - Вот.
- Да ладно, Винни, прорвемся, - тревожно ответил Питачок.
- Уже прорвались, - сказал Бух. - Плоть времени разрывается, тьма наползает. Это как у Толкина. А откуда я знаю про Толкина? Прорыв. Или обрыв.
С песчаного обрывчика у них за спинами скатился DJ Gra.
- Толкин - атом! - сказал он и сел рядом. - Чума! Ленин! Круче Пелевина! Круче Матрицы!
- Хуз зе фак из пелевин? Энд вот зе фак из мейтрикс? - ответила Сава, и повисло молчание.
И так Все сидели (действительно Все, потому что подтянулись родственники и знакомые Кролика) и слушали рассуждения Буха.
- Когда я еще не был медведем... Да, когда я еще был медвежонком, я был уверен, что нет ничего, что есть. То есть мир кончается за теми вон деревьями, что закрывают горизонт, сам горизонт - кем-то нарисован, родители просто успевают вернуться в кровать, когда я захожу к ним в спальню, а если резко обернуться, то ничего не увидишь. Я был идеалистом.
- И я, - сказал Ё, но его никто не слушал.
- Идеализм - это когда думаешь обо Всех хорошо, - сказал Питачок, но Все его тоже не слушали.
Теперь уж действительно Все, потому что оказалось, что в сидячей толпе знакомых родственников Кролика сидит и Белая Белочка. И поднимающийся вечерний ветерок поигрывает седыми пушинками ее хвоста.
- Став старым пьющим медведем, - продолжал Бух, - я не переставал думать, почему я им стал. Я наблюдал за другими пьяницами и за собой тоже. И сделал вывод о том, что опьянение - это попытка вернуть себя в счастливое младенческое состояние. Кстати, если есть безалкогольное пиво, значит, бывает и безалкогольное пьянство?
- Блин! Он опять начал задавать вопросы! - вскричал Кролик.
- Да он, е-мое, костоеда какая-то, - проворчал Ё.
- Точнее - Кастанеда, - резюмировала Сава.
- Ви не дадавйт касподин медвет сказат, - сказала Белая Белочка удивительно неприятным резким голосом.
Все замолчали. Довольно долго молчал и господин медведь.
- А потом я понял, что все не совсем так, - наконец, заговорил он. - То есть все совсем не так. Не так все обстоит. А если точнее, то ничего вообще не обстоит. Ничего нет! То есть все есть, но в виде иллюзии. Иллюзия держится во времени, как картинка из диапроектора держится на простыне. Но плоть времени протирается, дырявится и разрывается, и в картинке появляются новые детали.
И Бух опять замолчал.
- Винни, я конечно, согласен, что ничего нет, - сказал Питачок. - Но при чем тут выпивон?
- В том-то и дело, мой друг Питачок, что ни при чем! - ту же секунду отозвался Бух. - Пьянство - это не следствие. И уж тем более не причина. Это лишь форма протирания времени!
Все замерли, пытаясь осмыслить это Изречение. И только Белочка сказала про себя (очень резким и неприятным голосом):
- Дас ист гроссе идеа фикс...
И тогда Бух сказал:
- АГА!
И все сказали:
- АГА!
И набросились на все, что было составлено.
И скоро уже Волшебный Лес и окрестности оглашались нестройным хором. Хор выводил самую любимую напивалку Винни-Буха:
Отчего от кочегара
Мощный факел перегара?
Оттого, что кочегар
Много знает про угар.
Отчего от журналиста
Запашок идет нечистый?
Оттого, что журналист
Пьющ, курящ, да и нечист.
Отчего от мильярдера
Как из бочки прет мадерой?
Оттого, что он богат
И всю бочку выдул, гад.
Отчего у Винни-Буха
Так под утро в горле сухо?
Оттого, что Вини-Бух
Сильно с вечера набух.
...Где-то в середине веселья (а может, чуть сбоку) Петр Борисович Фаренгейт (он был жучок) заполз на самый край недопитого стакана и соскользнул вниз.
Другая глава девятая (фрагменты)...
...В КОТОРОЙ ВСЕ ПРОЩАЮТСЯ С ПЕТРОМ БОРИСОВИЧЕМ, А МЫ ПРОЩАЕМСЯ СО ВСЕМИ :(
- Упал боец.
Ему кабздец. На церковно-славянском это называется эпитафией, - сказал Бух вместо эпитафии. - Или латинско-греческом. А, может, и на греко-римском... ой.
x x x
С ужасом и стыдом мы приступаем к изложению последней главы последних приключений Винни-Буха. С ужасным стыдом. Со стыдным ужасом.
x x x
- Ну, за Борис Петровича! - закричали Все.
- Не чокаясь, не чокаясь! - закричали Все.
x x x
После того, как Петр Борисыч кончил счеты, все стали вспоминать, как его зовут. Звали. И сразу собрались на поминки.
Леонид Петрович?
Нет.
Петр Леонидыч?
Тоже не то.
Борис Леонидыч?
Совсем не так.
А как же? Как же? Как?
Но вспомнили, вроде...
x x x
И собрались на поминки все-все-все: Гарри Портер, Чебурашка (маленькая), Пьяноккио, Похмели Пулэн, Бритни Спилс, Хемингуэй, Веничка, Твардовский, Исаковский (это такой советский поэт - но супер (и Долматовский (этот самую пьяную песню написал - Комсомольцы-Добровольцы))), Коля Рубцов в шарфике, Костя Кинчев в джинсовой курточке,
................ .... впишите своих друзей и знакомых ................................
.......................................................................
.......................................................................
.......................................................................
.......................................................................
.......................................................................
.......................................................................
.......................................................................
и себя ................................................................
и другие...
x x x
- Вот, грят, кончил счеты. Ну, е-мое! Счеты они вон какие - большие, деревянные, с костяшками. Железные тетивы еще. А он - букашка. Был. Ну как он мог?
Ё по-прежнему оставался запряжен в тележку.
x x x
- А что, ребят, это у вас здесь на халяву наливают?
- Ты - Крыс?!
- Нет, я Кристофер Робин.
- Крыстофер Робин?!
x x x
- А я - Крыс. Слышь, плесни балтийцу. По-быстренькому.
x x x
Печальная причина, собравшая Всех, вскоре была забыта. Собственно, никто и не собирался, как сидели, так и сидели. Просто Повод добавился. Сначала печальный, а потом Все развеселились. Вскоре уже пели синькаразина.
x x x
На последнем синькаразин!
x x x
Неподалеку, положив в рядок на больничных койках, душили императора Павла I, мужика Распутина и генералиссимуса Иосифа Сталина. А хоронили, наоборот, только Брежнева и Ганди (Махатму).
Тут же, поблизости, постоянно взрывали по два дома в Москве и Нью-Йорке: только по два, а больше не взрывали. Бум-бум. И по две водородных бомбы - в Индии и в Пакистане. Бам-бам. В Бразилии сама взорвалась (бам) но катастрофа случилась во время карнавала, так что никто и не заметил, так что не считается. Однако самый любимый бразильцами танец стал после этого называться бамба.
После гексогена или залитых горючим боингов остаются фрагменты, а после водорода - только пар. Что гуманнее - неизвестно. В гуманизме сложно соревноваться. Кто гуманнее - Брежнев или Ганди?
x x x
...Не-е-ет! Сперва подумать было надо!
x x x
Кстати, повсюду вокруг по кучам щебня бродили большеголовые большеглазые инопланетяне и лазерами высасывали у Всех мозги.
Правда, Сава успела привязать миску голове, и у нее ничего не высосали. А как к Винни-Буху пристроились - так только поперхнулись. Ну, опилками. А если б у Савы высосали - тоже б поперхнулись.
x x x
Зеленоватые голые инопланетяне ходили и, посвечивая своими лазерами, как фонариками, синхронно напевали на мотив гимна Советского Союза:
Мы к вам прилетели на наших тарелках,
Не надо бояться, мы вам не враги,
Мы скажем вам, в чем состоит смысл жизни,
За это мы высосем ваши мозги!
x x x
Тут Кристофер Робин вдруг начал орать сильным сиплым голосом:
Мы спутник уже никогда не запустим
И будем в балете плясать от и до
И теннис мы тоже, конечно, запустим,
Но где победим, так уж точно в дзюдо!
Но вот уж где точно победим, блин, так это в дзюдо!
x x x
За столом никто у нас не лишний,
А кто лишний - тот не за столом,
скрипуче затянула Белая Белочка на другой мотив.
Молодым везде у нас дорога,
Старикам нигде дороги нет.
Но сурово брови мы насупим,
Если враг посмеет нас сломайт.
Ничего другого мы не сможем,
Ведь уже сломайт нас подлый враг.
x x x
И пока инопланетяне так ходили, у них были очень маленькие рожки и маленькие вонючие хвостики. И сами они были очень маленькие. И они, конечно, ходили, но очень походили на обычных белочкиных чертенят.
x x x
- Вот брошу пить, сразу похудею, - сказал Винни.
- А зачем? - спросил Кристофер Робин. Сам он был довольно грузен.
- Столько можно выпивать только при моей комплекции.
- А при моей, блин, сколько? - раздалось рядом.
Странно, но Кролик-алкоголик действительно пил как Лошадь, а был худ.
x x x
Петр Борисович вылез из перевернутого чьей-то нетрезвой рукой или лапой стакана и спросил:
- Сегодня пятница или среда?
- Среда, - уверенно ответил Питачок. - А может, пятница. Ой, он воскрес!
- Талифа куми, - сказала Сава, но, кажется, поздновато.
- А что вы все такие печальные? - сказал Жучков. - Это мне печалиться надо - опять домой не попал.
Но его никто больше не слушал, Все пели мороз-мороз и плакали.
x x x
Все даже слегка расстроились, что покойный воскрес. Поминки - это поминки. Повод. А так - просто пьянка.
x x x
Кстати бывший покойный в реальности не имел не имени, ни отчества. У него была только фамилия, причем другая - Жучков.
Дело в том, что его папа производил по сто шестьдесят тысяч детей два раза в год, и имен (любых) на всех не хватало. На Хабибулле Этгатовиче, как правило, все заканчивалось. Не хватило имени-отчества и папиному папе (дедушке Жучкова), потому что его папа (прадедушка) был столь же плодовит. Так что покойник был просто Жучков.
- Ну, жена мне задаст, - сказал он.
Задаст-не задаст - неважно.
Будущее все равно за Жучковыми.
x x x
- Кристофер Робин! Ты стал Мужик! - горестно воскликнул Винни-Бух.
- А я он и есть. Костя Малиновкин я. Слыхал о таком?
- Отродясь.
x x x
- А я слышал, Винни, ты стихи сочиняешь. Почитал бы.
- Ну, стихами бы я это не назвал. Так, песенки.
- А я вот сочинил. Вот:
ВОЗВРАЩЕНИЕ В ФЕРАПОНТОВО
Здесь водку покупал Рубцов,
Хлебал ушицу Дионисий.
И должен я в конце концов
Здесь и осесть, себя возвысив.
Я дом куплю здесь у воды
Большой, красивый и опрятный,
И будут все мои труды
Легки, обильны и приятны.
Или не будут. Может быть,
Под женин ропоток старуший
Я буду просто водку пить
Варить уху и бить баклуши.
Здесь осенен был Ферапонт!
Сюда приедет даже Путин!
Не стану я как он и он,
Мне и не надо этой мути.
- На припивалку или выпивалку не похоже. Это какая-то прорицалка. Мне сложно оценить.
- А вот еще послушай...
ВОЗВРАЩЕНИЕ В САН-СЕБАСТЬЯН
Почему каждый раз по пьяни
Я говорю о Севере Испании?
Там есть город Сан-Себастьян,
Там всегда я был пьян.
Там разгуливают гордые баски,
Это вам не Пупкины Васьки!
Там загорают девушки без лифчиков,
Открывая прелести для всех счастливчиков
И еще там проходит кинофестиваль,
На который собирается всякая шваль...
- Ну этого я вообще не понимаю. Заграница, Испания, - сказал Винни. Как можно писать стихи в загранице?
x x x
- Ну, Бродский, положим, писал, - сказала Сава.
- Ну, Бродский, положим, не Рубцов, - сказал кто-то. Этот кто-то был я. Я просто проходил мимо. Как кинофестиваль.
x x x
- Если есть безалкогольное пиво, значит, есть и безалкогольное похмелье?
- А-а, - сказали Все.
- Как Адольф Гитлер относился к алкоголикам?
- А-а-а, - сказали Все.
- Если бросить пить, что будет?
- А-А-А!!!
x x x
А что такое алкоголь? Алкоголь - это такие специальные маленькие прозрачные тараканчики, которые заползают тебе в мозг и превращают тебя в растение, в злак. В пшеницу, рожь, ячмень, виноград, а в основном, в картофель. В общем, во все, из чего добывается алкоголь. А алкоголь - это такие специальные прозрачные тараканчики, которые превращают в злак.
x x x
- Понимаешь, Винни, произошло следующее. Но потом следующее стало предыдущим.
А было это так...
После Школы, куда он ушел из Леса, К.Р. учился в Оксбридже. Ему хорошо давались языки. Талибский - как родной, американский - как родной, советский - как родной.
Но после Оксбриджа он не поехал ни в Афган, ни в Юсан, а поехал он в Советский Союз - совсем секретным агентом под именем Малиновкин К.
Но КГБ (а именно, двести пятнадцатое Управление (это перое упоминание о нем в открытой печати (ранее было известно только двести четырнадцатое Управление (превращение любых взрывчатых веществ, что порох, то плутоний - в цветы (в пионы! Идиоты...))))), видя... Не, так продолжать невозможно.
Начнем сначала. Итак, КГБ... а именно, его двести пятнадцатое Управление... видя, как мягко и легко молодой журналист-англофил Малиновкин входит в контакт с британцами, включая ихнего посла-сэра, выкрало его (Малиновкина, не сэра) и за три дня в подмосковном пансионате обработало, обучило английскому языку и заслало в Англию.
Взад.
Причем Костя даже не знал, что он не англичанин. И уж тем более, что англичанин. Несколько раз он никогда еще не был так близок к провалу например, когда перед камином в Адмиралтействе пел Степь широкую или рожал.
А вы еще не были в Адмиралтействе? Нет? Значит, вы не британские шпионы. И не советские! Будете в Лондоне, обязательно зайдите, осмотритесь.
Проходя в своей компании рутинные психологические тесты и проверки на полиграфе, Кристофер Робин попал в поле зрения сверхсекретной службы МИ-217 (естественно, это первое упоминание о ней в открытой печати, а о том, что творила в годы холодной войны МИ-216, лучше не задумываться), которая...
x x x
Щязз!
x x x
...Просто бывший мальчик из книжки в своей взрослой, а значит, не очень счастливой жизни начал выпивать, а потом все больше и больше, все больше и больше...
x x x
- Никогда я не вернусь в Ферапонтово!
Он плакал - веки намокли.
- Сломала меня подлая жизнь!
x x x
- А меня?
- А меня?
- А меня?
- А меня?
- А меня?
- А миня? - пискнул Питачок.
x x x
- А че у вас все не как у людей? - сказал Крыс. - Пили-пили... Попели. А подраться?
x x x
И все они набросились на него и начали его рвать.