Страница:
В тот день Неро Тулип был поражен тем, что французский язык называет coup de foudre (внезапное безумное увлечение, которое ударяет подобно молнии). «Это по мне!», ― вскричал он с энтузиазмом. Он даже себе представить не мог, как можно сравнивать жизнь трейдера с какой-либо другой жизнью. Академия в его памяти вызывала образы тихих университетских офисов с грубыми секретарями, а бизнес представлялся тихим офисом, укомплектованным тугодумами и полутугодумами, которые выражаются полными предложениями.
Временное здравомыслие
MODUS OPERANDI[6]
Нет рабочей этики
Секреты существуют всегда
Высокодоходный трейдер Джон
Переплаченный провинциал
Раскаленное лето
Серотонин и случайность
Временное здравомыслие
Безумное увлечение, порожденное благодаря увиденной в Чикаго сцене, не оставляло его около пятнадцати лет после инцидента. Неро клянется, что никакая другая легальная профессия в наше время не может быть столь захватывающей, как профессия трейдера. Кроме того, хотя он еще и не практиковал пиратство в открытом море, однако убежден, что даже это занятие представлялось бы ему более унылым, чем работа трейдера.
Неро лучше всего охарактеризовать как человека, который беспорядочно (и внезапно) колеблется между речевыми манерами служителя церкви и устной бранью чикагского трейдера из биржевой ямы. Он может без колебания совершать сделки на сотни миллионов долларов и все же мучиться выбором между двумя закусками в меню, меняя свое решение взад-вперед и испытывая терпение официантов.
Неро имеет начальные степени образования в области древней литературы и математики, полученные в университете Кембриджа. Он зарегистрировал на Ph.D программу по статистике в университете Чикаго, но после завершения предварительной курсовой работы, а также большей части своей докторской диссертации переключился на философию. Научный руководитель по статистике предупреждал его о краткосрочности увлечения и предсказывал его возвращение назад. Сам Неро свое переключение назвал «моментом временного здравомыслия». Он написал диссертацию по философии, посвятив ее методологии статистических выводов в приложении к социальным наукам. Фактически его работа была трудно отличима от диссертации по математической статистике ― только серьезнее и вдвое длиннее.
Часто говорят, что философия не может кормить философов, хотя Неро оставил ее не по этой причине. Он ушел, потому что ему стало скучно. Сначала он начал сомневаться в полезности этой науки и вспомнил предупреждение научного руководителя по статистике. Затем философия перестала быть его увлечением и неожиданно стала походить на нудную работу. Как только он стал уставать от писания заметок о неких тайных деталях его более ранних статей, он покинул академию. Неро было нужно действие.
Под впечатлением сцены с трейдером, «преследуемым тигром», Неро нашел себе место стажера на Чикагской товарной бирже, где трейдеры проводят сделки, неистово крича и жестикулируя. Там он трудился на успешного, но эксцентричного местного трейдера, который обучал его работе в чикагском стиле. Неро взамен решал ему математические уравнения. Энергия, витавшая в воздухе биржи, вдохновляла Неро. И он быстро получил ранг независимого трейдера. Затем, когда ему надоело стоять в толпе и напрягать свои голосовые связки, решил поискать работу «наверху» ― торговать у стойки. Он переехал в Нью-Йорк и занял вакансию в инвестиционном доме.
Неро специализировался на финансовых продуктах, быстро преуспел, стал известен и востребован. Многие инвестиционные дома в Нью-Йорке и Лондоне предложили ему солидные гарантированные бонусы. И Неро провел пару лет, курсируя в дорогих костюмах между Лондоном и Нью-Йорком, посещая важные «митинги». Но вскоре публичность профессии стала его утомлять: дорожка славы на Уолл-Стрит не совсем соответствовала его характеру. Чтобы оставаться «действующим трейдером», необходимы некоторые организационные амбиции и жажда власти, которыми он, к счастью, не обладал. Он занимался этим только для забавы, а его представления о забаве не включали административную и организаторскую работу. Неро восприимчив к скуке зала заседаний и не способен разговаривать с бизнесменами. У него аллергия на словарь деловых переговоров, даже не только по эстетическим соображениям. Слова типа «план игры», «линия дна», «как добраться туда отсюда», «мы обеспечиваем наших клиентов решениями», «наша миссия» и другие банальные выражения, доминирующие на переговорах, в его представлении лишены точности и эмоциональной окраски ― того, что он предпочитает слышать. Он больше не хочет быть частью этого.
Итак, Неро сменил карьеру и стал заниматься «собственным трейдингом»[5]. Данное определение означает, что трейдеры организованы как независимые объекты внутри фонда с собственным распределением капитала. Они действуют автономно друг от друга и делают то, что считают нужным. Единственное условие ― результат должен удовлетворять руководителей фонда. Определение «собственный» подразумевает биржевую торговлю на деньги фирмы и получение в конце года от 7 до 12 % полученной прибыли. Собственный трейдер имеет все преимущества самозанятого работника и не занят никакой мелкой рутиной своего собственного бизнеса. Он может работать в любое время по своему желанию, реализовывая личные устремления. Такая деятельность ― рай для интеллектуалов, которые не любят монотонной работы и ценят неожиданные повороты. Неро трудился на этом поприще в течение десяти лет, причем на две разные инвестиционные фирмы.
Неро лучше всего охарактеризовать как человека, который беспорядочно (и внезапно) колеблется между речевыми манерами служителя церкви и устной бранью чикагского трейдера из биржевой ямы. Он может без колебания совершать сделки на сотни миллионов долларов и все же мучиться выбором между двумя закусками в меню, меняя свое решение взад-вперед и испытывая терпение официантов.
Неро имеет начальные степени образования в области древней литературы и математики, полученные в университете Кембриджа. Он зарегистрировал на Ph.D программу по статистике в университете Чикаго, но после завершения предварительной курсовой работы, а также большей части своей докторской диссертации переключился на философию. Научный руководитель по статистике предупреждал его о краткосрочности увлечения и предсказывал его возвращение назад. Сам Неро свое переключение назвал «моментом временного здравомыслия». Он написал диссертацию по философии, посвятив ее методологии статистических выводов в приложении к социальным наукам. Фактически его работа была трудно отличима от диссертации по математической статистике ― только серьезнее и вдвое длиннее.
Часто говорят, что философия не может кормить философов, хотя Неро оставил ее не по этой причине. Он ушел, потому что ему стало скучно. Сначала он начал сомневаться в полезности этой науки и вспомнил предупреждение научного руководителя по статистике. Затем философия перестала быть его увлечением и неожиданно стала походить на нудную работу. Как только он стал уставать от писания заметок о неких тайных деталях его более ранних статей, он покинул академию. Неро было нужно действие.
Под впечатлением сцены с трейдером, «преследуемым тигром», Неро нашел себе место стажера на Чикагской товарной бирже, где трейдеры проводят сделки, неистово крича и жестикулируя. Там он трудился на успешного, но эксцентричного местного трейдера, который обучал его работе в чикагском стиле. Неро взамен решал ему математические уравнения. Энергия, витавшая в воздухе биржи, вдохновляла Неро. И он быстро получил ранг независимого трейдера. Затем, когда ему надоело стоять в толпе и напрягать свои голосовые связки, решил поискать работу «наверху» ― торговать у стойки. Он переехал в Нью-Йорк и занял вакансию в инвестиционном доме.
Неро специализировался на финансовых продуктах, быстро преуспел, стал известен и востребован. Многие инвестиционные дома в Нью-Йорке и Лондоне предложили ему солидные гарантированные бонусы. И Неро провел пару лет, курсируя в дорогих костюмах между Лондоном и Нью-Йорком, посещая важные «митинги». Но вскоре публичность профессии стала его утомлять: дорожка славы на Уолл-Стрит не совсем соответствовала его характеру. Чтобы оставаться «действующим трейдером», необходимы некоторые организационные амбиции и жажда власти, которыми он, к счастью, не обладал. Он занимался этим только для забавы, а его представления о забаве не включали административную и организаторскую работу. Неро восприимчив к скуке зала заседаний и не способен разговаривать с бизнесменами. У него аллергия на словарь деловых переговоров, даже не только по эстетическим соображениям. Слова типа «план игры», «линия дна», «как добраться туда отсюда», «мы обеспечиваем наших клиентов решениями», «наша миссия» и другие банальные выражения, доминирующие на переговорах, в его представлении лишены точности и эмоциональной окраски ― того, что он предпочитает слышать. Он больше не хочет быть частью этого.
Итак, Неро сменил карьеру и стал заниматься «собственным трейдингом»[5]. Данное определение означает, что трейдеры организованы как независимые объекты внутри фонда с собственным распределением капитала. Они действуют автономно друг от друга и делают то, что считают нужным. Единственное условие ― результат должен удовлетворять руководителей фонда. Определение «собственный» подразумевает биржевую торговлю на деньги фирмы и получение в конце года от 7 до 12 % полученной прибыли. Собственный трейдер имеет все преимущества самозанятого работника и не занят никакой мелкой рутиной своего собственного бизнеса. Он может работать в любое время по своему желанию, реализовывая личные устремления. Такая деятельность ― рай для интеллектуалов, которые не любят монотонной работы и ценят неожиданные повороты. Неро трудился на этом поприще в течение десяти лет, причем на две разные инвестиционные фирмы.
MODUS OPERANDI[6]
Немного о методах Неро. Его можно считать настолько консервативным трейдером, насколько позволяют рамки такого бизнеса. В его прошлом можно выделить удачные годы и не очень удачные, однако действительно «плохих» лет у него никогда не было. В течение этого времени благодаря стабильным доходам в пределах от 300 000$ до 2 500 000$ (в пике) он строил себе гнездо. В среднем, он мог откладывать 500 000$ в год после уплаты налогов со среднего дохода порядка 1 000 000$. Эти деньги шли прямо на его сберегательный счет.
В 1993 году его деятельность нельзя было назвать удачной, в то время другие трейдеры действовали гораздо продуктивнее. Объем капитала, находившегося в распоряжении Неро, был уменьшен, а ему самому дали понять, что он нежелателен в этой фирме. Вскоре он подыскал себе такую же работу, но в другой фирме. А осенью 1994 года случился крах: конкурировавшие с ним более успешные трейдеры «сгорели» все разом во время всемирного краха рынка облигаций, причиной которого послужило неожиданное ужесточение ставок Федеральным резервным банком Соединенных Штатов. В настоящее время все они вне рынка и занимаются другими делами. Этот бизнес имеет высокую степень риска быть уничтоженным.
Почему Неро осторожничает и не стремится заработать сразу большее количество денег? Возможно, из-за принятого им стиля торговли и отвращения к риску. Цель Неро не столько в том, чтобы получить максимальную прибыль, сколько в стремлении не потерять увлекательное занятие делать деньги, которое называется трейдингом. Разорение для него означало бы возврат к скучной университетской жизни или жизни вне финансовых спекуляций. Каждый раз, когда он осознает, что сильно рискует, его воображение вызывает образ тихой прихожей в университете, скучного утра за рабочим столом, потраченного на пересмотр бумаг и разбавленного плохим кофе. Нет, он не хотел торчать в университетской библиотеке, которая надоела ему до слез. «Я рвусь к долговечности», ― привычно говорил он.
Неро видел множество взорвавшихся трейдеров и не хотел попасть в подобную ситуацию. На биржевом жаргоне взрыв означает не просто потерю денег, а потерю бо́льшего количества денег, чем можно было предположить, то есть потерю такого уровня, когда человек вылетает из бизнеса. Это можно сравнить с утратой врачом его лицензии или дисквалификацией адвоката. Неро взял за правило быстро выходить из сделки по достижении ранее определенного уровня убытка. Он никогда не продает «голые опционы» (стратегия, которая может привести к большим возможным убыткам). Также он тщательно отслеживает ситуации, когда он может потерять, скажем, 1 000 000$, независимо от вероятности такого события. Размер этой суммы постоянно варьируется в зависимости от накопленной прибыли за год. Отвращение к риску не дает ему возможности делать столько же денег, сколько зарабатывают другие трейдеры на Уолл-Стрит, которых часто называют «хозяевами вселенной». Фирмы, на которые он работал, обычно выделяли бульшие средства трейдерам с другим стилем торговли, например Джону, с которым мы скоро столкнемся.
Неро обладал таким темпераментом, что его не волновала потеря небольшой суммы. «Я люблю брать небольшие убытки», ― говорил он, ― мне просто нужно, чтобы мои выигрыши были крупнее». Ни при каких обстоятельствах он не хочет допустить возможности быть подверженным влиянию таких редких событий, как паника или внезапные крахи, которые «стирают» трейдера с лица земли в один момент. Напротив, он хочет заработать на них. Когда его спрашивают, почему он не держится за проигравших, он неизменно отвечает, что получил закалку у самого «большого цыпленка из всех них», чикагского трейдера Стево, который учил его бизнесу. Однако это неправда. Настоящая причина ― знание им теории вероятности и врожденный скептицизм.
Есть и другая причина, почему Неро не столь богат как другие в его ситуации. Его скептицизм не позволяет вкладывать ни копейки собственных денег куда-либо, кроме казначейских облигаций. Он упустил большой бычий рынок. Причина, как говорит он, в том, что рынок мог быстро развернуться и стать медвежьим, а значит ― западней. Неро подозревал, что рынок акций является некоей формой инвестиционного жульничества, и поэтому не приобретал акции. Кроме того, различие между ним и людьми, обогатившимися на рынке акций, состояло в том, что его денежный поток был положительным, хотя активы не раздувались вместе с остальной частью мира (его казначейские облигации едва изменялись в стоимости). Неро противопоставлял себя вновь образованным технологическим компаниям с отрицательным денежным потоком, которыми безумно увлекалась толпа. Толпа, благоприятно оценивая их акции, позволила некоторым владельцам таких компаний стать богатыми. Таким образом, выбор победителя рынка зависел от случайности.
Тактики Неро и его друзей ― инвесторов различного профиля отличались. Неро не зависел от бычьего рынка, и, соответственно, не должен был волноваться о медвежьем рынке вообще. Он не рискует своими сбережениями, инвестируя их в самые безопасные инструменты ― казначейские облигации. Он считает, что казначейские облигации безопасны, поскольку выпущены Правительством Соединенных Штатов, а правительства едва ли могут обанкротиться, так как вправе свободно печатать собственную валюту для погашения своих обязательств.
В 1993 году его деятельность нельзя было назвать удачной, в то время другие трейдеры действовали гораздо продуктивнее. Объем капитала, находившегося в распоряжении Неро, был уменьшен, а ему самому дали понять, что он нежелателен в этой фирме. Вскоре он подыскал себе такую же работу, но в другой фирме. А осенью 1994 года случился крах: конкурировавшие с ним более успешные трейдеры «сгорели» все разом во время всемирного краха рынка облигаций, причиной которого послужило неожиданное ужесточение ставок Федеральным резервным банком Соединенных Штатов. В настоящее время все они вне рынка и занимаются другими делами. Этот бизнес имеет высокую степень риска быть уничтоженным.
Почему Неро осторожничает и не стремится заработать сразу большее количество денег? Возможно, из-за принятого им стиля торговли и отвращения к риску. Цель Неро не столько в том, чтобы получить максимальную прибыль, сколько в стремлении не потерять увлекательное занятие делать деньги, которое называется трейдингом. Разорение для него означало бы возврат к скучной университетской жизни или жизни вне финансовых спекуляций. Каждый раз, когда он осознает, что сильно рискует, его воображение вызывает образ тихой прихожей в университете, скучного утра за рабочим столом, потраченного на пересмотр бумаг и разбавленного плохим кофе. Нет, он не хотел торчать в университетской библиотеке, которая надоела ему до слез. «Я рвусь к долговечности», ― привычно говорил он.
Неро видел множество взорвавшихся трейдеров и не хотел попасть в подобную ситуацию. На биржевом жаргоне взрыв означает не просто потерю денег, а потерю бо́льшего количества денег, чем можно было предположить, то есть потерю такого уровня, когда человек вылетает из бизнеса. Это можно сравнить с утратой врачом его лицензии или дисквалификацией адвоката. Неро взял за правило быстро выходить из сделки по достижении ранее определенного уровня убытка. Он никогда не продает «голые опционы» (стратегия, которая может привести к большим возможным убыткам). Также он тщательно отслеживает ситуации, когда он может потерять, скажем, 1 000 000$, независимо от вероятности такого события. Размер этой суммы постоянно варьируется в зависимости от накопленной прибыли за год. Отвращение к риску не дает ему возможности делать столько же денег, сколько зарабатывают другие трейдеры на Уолл-Стрит, которых часто называют «хозяевами вселенной». Фирмы, на которые он работал, обычно выделяли бульшие средства трейдерам с другим стилем торговли, например Джону, с которым мы скоро столкнемся.
Неро обладал таким темпераментом, что его не волновала потеря небольшой суммы. «Я люблю брать небольшие убытки», ― говорил он, ― мне просто нужно, чтобы мои выигрыши были крупнее». Ни при каких обстоятельствах он не хочет допустить возможности быть подверженным влиянию таких редких событий, как паника или внезапные крахи, которые «стирают» трейдера с лица земли в один момент. Напротив, он хочет заработать на них. Когда его спрашивают, почему он не держится за проигравших, он неизменно отвечает, что получил закалку у самого «большого цыпленка из всех них», чикагского трейдера Стево, который учил его бизнесу. Однако это неправда. Настоящая причина ― знание им теории вероятности и врожденный скептицизм.
Есть и другая причина, почему Неро не столь богат как другие в его ситуации. Его скептицизм не позволяет вкладывать ни копейки собственных денег куда-либо, кроме казначейских облигаций. Он упустил большой бычий рынок. Причина, как говорит он, в том, что рынок мог быстро развернуться и стать медвежьим, а значит ― западней. Неро подозревал, что рынок акций является некоей формой инвестиционного жульничества, и поэтому не приобретал акции. Кроме того, различие между ним и людьми, обогатившимися на рынке акций, состояло в том, что его денежный поток был положительным, хотя активы не раздувались вместе с остальной частью мира (его казначейские облигации едва изменялись в стоимости). Неро противопоставлял себя вновь образованным технологическим компаниям с отрицательным денежным потоком, которыми безумно увлекалась толпа. Толпа, благоприятно оценивая их акции, позволила некоторым владельцам таких компаний стать богатыми. Таким образом, выбор победителя рынка зависел от случайности.
Тактики Неро и его друзей ― инвесторов различного профиля отличались. Неро не зависел от бычьего рынка, и, соответственно, не должен был волноваться о медвежьем рынке вообще. Он не рискует своими сбережениями, инвестируя их в самые безопасные инструменты ― казначейские облигации. Он считает, что казначейские облигации безопасны, поскольку выпущены Правительством Соединенных Штатов, а правительства едва ли могут обанкротиться, так как вправе свободно печатать собственную валюту для погашения своих обязательств.
Нет рабочей этики
Сегодня, в возрасте 39 лет, после 14 лет занятий бизнесом, он может считать себя успешным деловым человеком. Его личный портфель содержит несколько миллионов долларов в облигациях казначейства среднего срока погашения. Этих средств достаточно, чтобы не волноваться о будущем. Больше всего в собственном трейдинге он ценит то, что такой род деятельности требует значительно меньшего количества времени, чем другие высокооплачиваемые профессии. Другими словами, такое занятие абсолютно совместимо с его этикой работы. Трейдинг заставляет усиленно думать. Те же, кто полагается только на упорный труд, обычно теряют «нюх» и интеллектуальную энергию. Кроме того, они утопают в случайности, сосредотачиваясь на шуме вместо сигнала (различие мы определили в Таблица 1).
Свободное время позволяет реализовать разнообразные личные потребности. Неро жадно читает и проводит значительное время в тренажерном зале и музеях. Он нашел время вернуться к статистике, где начинал свои докторские исследования, закончил докторантуру по статистике, переписал свою диссертацию. Неро занялся преподаванием, один раз в год ведет семинары на полсеместра под названием История Вероятностного Мышления на факультете математики Нью-йоркского университета, который выпускает превосходных аспирантов. У него достаточно денег, чтобы поддерживать свой образ жизни в будущем и иметь возможность в случае неожиданных обстоятельств удалиться на покой и писать популярные научно-литературные эссе на темы, касающиеся вероятности и недетерминизма. Однако все это заготовлено на случай, если в будущем какой-либо форс мажор закроет финансовые рынки.
Свободное время позволяет реализовать разнообразные личные потребности. Неро жадно читает и проводит значительное время в тренажерном зале и музеях. Он нашел время вернуться к статистике, где начинал свои докторские исследования, закончил докторантуру по статистике, переписал свою диссертацию. Неро занялся преподаванием, один раз в год ведет семинары на полсеместра под названием История Вероятностного Мышления на факультете математики Нью-йоркского университета, который выпускает превосходных аспирантов. У него достаточно денег, чтобы поддерживать свой образ жизни в будущем и иметь возможность в случае неожиданных обстоятельств удалиться на покой и писать популярные научно-литературные эссе на темы, касающиеся вероятности и недетерминизма. Однако все это заготовлено на случай, если в будущем какой-либо форс мажор закроет финансовые рынки.
Секреты существуют всегда
По-видимому, развить вероятностный самоанализ Неро помогло некоторое драматическое событие, произошедшее в его жизни, память о котором он хранит. Его жизнь не столь прозрачна, как это может показаться на первый взгляд. Проницательный наблюдатель наверняка смог обнаружить в Неро некоторые подозрительные побуждения. О секрете, который хранит Неро, поговорим в свое время.
Высокодоходный трейдер Джон
В 1990-ых на протяжении нескольких лет по соседству с Неро, через улицу, в огромном доме жил Джон. Джон был высокодоходным трейдером, его манеры и стиль работы отличались от тех, которые использовал Неро. Даже краткий профессиональный разговор с ним показал бы, что он обладает высоким интеллектом и поразительной точностью мышления. Бросалось в глаза, что Джон живет заметно лучше Неро или, по крайней мере, намеренно демонстрирует свое благосостояние. Так, он парковал два первоклассных немецких автомобиля у себя в гараже (свой и жены) в дополнение к двум кабриолетам, один из которых был коллекционным Ferrari. В то же время Неро ездил на своем фольксвагеновском кабриолете уже почти десять лет, и все еще продолжает пользоваться им.
Жены Джона и Неро познакомились в клубе здоровья, однако дружбы у них не случилось, так как жена Неро некомфортно чувствовала себя в такой компании. Она осознавала, что эта леди пытается не просто поразить или впечатлить ее, а выражала свое пренебрежение, считая ее ниже себя. В то время как дела Неро пошли в гору, и он стал соответствовать образу богатеющего трейдера, предпринимая настойчивые попытки превратиться в искушенного винного коллекционера и любителя оперы, его жена редко отказывала себе в новых покупках. Она относилась к тому типу людей, которые ощутив жало бедности в определенные моменты жизни, хотели наверстать упущенное, демонстрируя свои приобретения. «Единственная темная сторона бытия трейдером», ― часто говорит Неро, ― это вид денег, излившихся на неподготовленных людей, которые внезапно узнают, что Времена года Вивальди являются изысканной музыкой». Но его супруге было трудно почти ежедневно соперничать с соседкой, которая продолжала хвастаться новым декоратором, которого они только что наняли. Джон и его жена ничуть не страдали, что их библиотека была напичкана нетронутыми книгами маститых американских авторов в кожаном переплете, а чтение в клубе здоровья было ограничено журналом Пиплз Мэгэзин. Супруга Джона также продолжала обсуждать экзотические труднопроизносимые названия мест, где они собираются отдыхать, без малейшего понятия об их местоположении ― ей было бы трудно объяснить, на каком континенте расположены Сейшельские острова. Жена Неро была всего лишь человеком, хотя и продолжала говорить себе, что не хотела бы быть на месте жены Джона, она несколько зациклилась на жизненном соревновании. Так или иначе, но вскоре слова Неро стали неэффективны перед большим алмазом, огромным домом и коллекцией спортивных автомобилей.
Жены Джона и Неро познакомились в клубе здоровья, однако дружбы у них не случилось, так как жена Неро некомфортно чувствовала себя в такой компании. Она осознавала, что эта леди пытается не просто поразить или впечатлить ее, а выражала свое пренебрежение, считая ее ниже себя. В то время как дела Неро пошли в гору, и он стал соответствовать образу богатеющего трейдера, предпринимая настойчивые попытки превратиться в искушенного винного коллекционера и любителя оперы, его жена редко отказывала себе в новых покупках. Она относилась к тому типу людей, которые ощутив жало бедности в определенные моменты жизни, хотели наверстать упущенное, демонстрируя свои приобретения. «Единственная темная сторона бытия трейдером», ― часто говорит Неро, ― это вид денег, излившихся на неподготовленных людей, которые внезапно узнают, что Времена года Вивальди являются изысканной музыкой». Но его супруге было трудно почти ежедневно соперничать с соседкой, которая продолжала хвастаться новым декоратором, которого они только что наняли. Джон и его жена ничуть не страдали, что их библиотека была напичкана нетронутыми книгами маститых американских авторов в кожаном переплете, а чтение в клубе здоровья было ограничено журналом Пиплз Мэгэзин. Супруга Джона также продолжала обсуждать экзотические труднопроизносимые названия мест, где они собираются отдыхать, без малейшего понятия об их местоположении ― ей было бы трудно объяснить, на каком континенте расположены Сейшельские острова. Жена Неро была всего лишь человеком, хотя и продолжала говорить себе, что не хотела бы быть на месте жены Джона, она несколько зациклилась на жизненном соревновании. Так или иначе, но вскоре слова Неро стали неэффективны перед большим алмазом, огромным домом и коллекцией спортивных автомобилей.
Переплаченный провинциал
Неро тоже страдал от неоднозначного чувства к соседям. Он был весьма высокомерен к Джону, который воплощал в себе все, чем он не был сам, да и быть не хотел, но было социальное давление, которое начинало сказываться и на нем. Кроме того, он также хотел бы демонстрировать чрезмерное богатство. Ведь интеллектуальное презрение не контролирует личную зависть. Тот дом через улицу становился все больше и богаче, а с ним усугублялся дискомфорт Неро. Несмотря на то что Неро преуспел в делах даже сверх своих самых диких мечтаний, он стал считать, что где-то пропустил свой шанс. Появление таких типов как Джон в иерархии Уолл-Стрит означало, что он больше не считается успешным трейдером. И хотя это обычно его мало заботило, мысли о Джоне, его доме и автомобилях стали грызть Неро. Все было бы хорошо, если б Неро не видел этот злополучный особняк через улицу, раздражавший его каждое утро. Он вообразил себе, что размер дома Джона делал его мужчиной второго сорта. Еще хуже было осознание того, что Джон почти на пять лет моложе, и, несмотря на короткую карьеру, его доход, по крайней мере, превышал раз в десять доход Неро.
Когда они сталкивались друг с другом, Неро чувствовал желание Джона подавлять его, проявляя признаки снисходительности. Иногда Джон пытался избегать его, иногда ― полностью игнорировать. Если бы Джон был только символом, о котором Неро мог читать лишь в газетах, ситуация была бы другой. Но Джон был во плоти и крови, более того, ― его соседом. Ошибка Неро состояла в том, что как только он заговорил с ним, сработало правило социальной иерархии. Неро пробовал сгладить свой дискомфорт, выбрав поведение Свана ― персонажа Пруста в романе В поисках потерянного времени, изысканного торговца искусством и досужего человека. Хотя Сванн был накоротке с некоторыми людьми из высшего общества, например, его личным другом был тогдашний Принц Уэльский, он вел себя так, будто должен был что-то доказывать в присутствии представителей среднего класса. В то же время ему было намного легче смешиваться с аристократией, чем карабкавшемуся по социальной лестнице Вердуринсу (персонаж), также общавшемуся с представителями аристократии. Подобно последнему Неро пользовался уважением нескольких известных и успешных людей. Так, в Париже и Венеции он регулярно общался с ученым Нобелевского калибра (тип человека, которому уже ничего не надо доказывать), который сам искал с ним встреч. Весьма известный спекулянт-миллиардер регулярно звонил ему, чтобы узнать мнение об оценке деривативов на некоторые бумаги. В то же время Неро пытался заручиться уважением какого-то переплаченного выскочки с дешевым нью-джерсийским акцентом. (Если бы я был на месте Неро, то выказывал бы свое презрение Джону посредством языка тела, однако Неро ― не такой человек).
Ясно, что Джон не был столь образован, столь воспитан и физически тренирован, как Неро. Более того, он не казался таким интеллектуалом, как он. И это было еще не все! Он даже не был столь же толков в бизнесе с ценными бумагами. Неро встречал истинно одаренных людей в биржевых ямах Чикаго, которые показывали такую скорость мышления, до которой Джону было очень далеко. Неро был убежден, что этот человек самоуверен и пустоголов, а преуспел он только потому, что никогда не делал поправку на свою уязвимость. Иногда, когда Неро не мог подавить в себе зависть, он задавался вопросом: была ли его оценка Джона объективной, или к такому выводу приводили его чувства? Может быть, совсем не лучшим трейдером был именно Неро? Возможно, ему следовало прикладывать больше усилий и рисковать вместо «размышлений», писания статей и чтения запутанных бумаг? Может быть, ему следует быть вовлеченным в высокодоходный бизнес, где он блистал бы среди пустоголовцев, подобных Джону?
Дабы успокоить свою ревность, Неро пробовал исследовать правила социальной иерархии на рынке. Физиологи Канеман и Тверски показали, что большинство людей предпочитает делать 70 000$, когда другие вокруг них получают 60 000$, чем 80 000$, ― если соседи достигают уровня 90 000$. Однако никакой анализ не мог удержать Неро от оценки своего состояния в абсолютном виде, а не относительном. Применительно к Джону Неро чувствовал, что при всей своей интеллектуальной тренировке он был всего лишь одним из тех, кто предпочитает делать меньшее количество денег при условии, что другие сделают еще меньше.
Неро рассчитывал, что есть, по крайней мере, одно свидетельство, поддерживающее идею о простом везении Джона. Другими словами, Неро не было нужды переезжать от палаццо своего соседа, ведь оставалась надежда, что гибель Джона не за горами. Ему казалось, что Джон не осознает огромного скрытого риска, риска взрыва, который он не мог предвидеть в силу малого опыта работы на финансовом рынке. Более того, ему не хватило ума, чтобы изучить историю. Неро мучился вопросами: как иначе Джон с его грубыми мозгами мог делать так много денег? Ведь этот бизнес бросовых облигаций зависит от некоторого предвидения «шансов», вычисления вероятности редких или случайных событий. А что такие дураки могут знать о шансах? Такие трейдеры используют «количественные инструменты», которые иногда дают им шансы на победу, но Неро не согласен с используемыми методами. Высокодоходный рынок напоминает сон на железнодорожных рельсах: в какой-то момент неожиданный поезд переедет вас. Вы делаете деньги каждый месяц в течение долгого времени, а затем теряете большую часть совокупного дохода за несколько часов. Он видел подобное у продавцов опционов в 1987, 1989, 1992 и 1998 годах. Однажды их уводят из помещений биржи в сопровождении здоровенных охранников, и никто их больше не видит. Большой дом Джона ― это просто заем, он может закончить свою карьеру, продав роскошные автомобили где-нибудь в Нью-Джерси разбогатевшим парням, которые, без сомнения, могут повторить его судьбу.
Неро понимает, что ему «взрыв» не грозит, он ― владелец своего, хотя и небольшого дома с четырьмя тысячами книг. Никакой случай на финансовых рынках не может забрать это у него. Каждая из его потерь ограничена определенной суммой, и ничто никогда не будет угрожать его достоинству трейдера.
Джон в свою очередь думал о Неро как о снобе и умничающем неудачнике, полагая, что тот уже «взошел на свой холм». «Эти собственные трейдеры умирают», ― имел обыкновение говорить Джон, ― они думают, что умнее, чем кто-либо еще, но они устарели».
Когда они сталкивались друг с другом, Неро чувствовал желание Джона подавлять его, проявляя признаки снисходительности. Иногда Джон пытался избегать его, иногда ― полностью игнорировать. Если бы Джон был только символом, о котором Неро мог читать лишь в газетах, ситуация была бы другой. Но Джон был во плоти и крови, более того, ― его соседом. Ошибка Неро состояла в том, что как только он заговорил с ним, сработало правило социальной иерархии. Неро пробовал сгладить свой дискомфорт, выбрав поведение Свана ― персонажа Пруста в романе В поисках потерянного времени, изысканного торговца искусством и досужего человека. Хотя Сванн был накоротке с некоторыми людьми из высшего общества, например, его личным другом был тогдашний Принц Уэльский, он вел себя так, будто должен был что-то доказывать в присутствии представителей среднего класса. В то же время ему было намного легче смешиваться с аристократией, чем карабкавшемуся по социальной лестнице Вердуринсу (персонаж), также общавшемуся с представителями аристократии. Подобно последнему Неро пользовался уважением нескольких известных и успешных людей. Так, в Париже и Венеции он регулярно общался с ученым Нобелевского калибра (тип человека, которому уже ничего не надо доказывать), который сам искал с ним встреч. Весьма известный спекулянт-миллиардер регулярно звонил ему, чтобы узнать мнение об оценке деривативов на некоторые бумаги. В то же время Неро пытался заручиться уважением какого-то переплаченного выскочки с дешевым нью-джерсийским акцентом. (Если бы я был на месте Неро, то выказывал бы свое презрение Джону посредством языка тела, однако Неро ― не такой человек).
Ясно, что Джон не был столь образован, столь воспитан и физически тренирован, как Неро. Более того, он не казался таким интеллектуалом, как он. И это было еще не все! Он даже не был столь же толков в бизнесе с ценными бумагами. Неро встречал истинно одаренных людей в биржевых ямах Чикаго, которые показывали такую скорость мышления, до которой Джону было очень далеко. Неро был убежден, что этот человек самоуверен и пустоголов, а преуспел он только потому, что никогда не делал поправку на свою уязвимость. Иногда, когда Неро не мог подавить в себе зависть, он задавался вопросом: была ли его оценка Джона объективной, или к такому выводу приводили его чувства? Может быть, совсем не лучшим трейдером был именно Неро? Возможно, ему следовало прикладывать больше усилий и рисковать вместо «размышлений», писания статей и чтения запутанных бумаг? Может быть, ему следует быть вовлеченным в высокодоходный бизнес, где он блистал бы среди пустоголовцев, подобных Джону?
Дабы успокоить свою ревность, Неро пробовал исследовать правила социальной иерархии на рынке. Физиологи Канеман и Тверски показали, что большинство людей предпочитает делать 70 000$, когда другие вокруг них получают 60 000$, чем 80 000$, ― если соседи достигают уровня 90 000$. Однако никакой анализ не мог удержать Неро от оценки своего состояния в абсолютном виде, а не относительном. Применительно к Джону Неро чувствовал, что при всей своей интеллектуальной тренировке он был всего лишь одним из тех, кто предпочитает делать меньшее количество денег при условии, что другие сделают еще меньше.
Неро рассчитывал, что есть, по крайней мере, одно свидетельство, поддерживающее идею о простом везении Джона. Другими словами, Неро не было нужды переезжать от палаццо своего соседа, ведь оставалась надежда, что гибель Джона не за горами. Ему казалось, что Джон не осознает огромного скрытого риска, риска взрыва, который он не мог предвидеть в силу малого опыта работы на финансовом рынке. Более того, ему не хватило ума, чтобы изучить историю. Неро мучился вопросами: как иначе Джон с его грубыми мозгами мог делать так много денег? Ведь этот бизнес бросовых облигаций зависит от некоторого предвидения «шансов», вычисления вероятности редких или случайных событий. А что такие дураки могут знать о шансах? Такие трейдеры используют «количественные инструменты», которые иногда дают им шансы на победу, но Неро не согласен с используемыми методами. Высокодоходный рынок напоминает сон на железнодорожных рельсах: в какой-то момент неожиданный поезд переедет вас. Вы делаете деньги каждый месяц в течение долгого времени, а затем теряете большую часть совокупного дохода за несколько часов. Он видел подобное у продавцов опционов в 1987, 1989, 1992 и 1998 годах. Однажды их уводят из помещений биржи в сопровождении здоровенных охранников, и никто их больше не видит. Большой дом Джона ― это просто заем, он может закончить свою карьеру, продав роскошные автомобили где-нибудь в Нью-Джерси разбогатевшим парням, которые, без сомнения, могут повторить его судьбу.
Неро понимает, что ему «взрыв» не грозит, он ― владелец своего, хотя и небольшого дома с четырьмя тысячами книг. Никакой случай на финансовых рынках не может забрать это у него. Каждая из его потерь ограничена определенной суммой, и ничто никогда не будет угрожать его достоинству трейдера.
Джон в свою очередь думал о Неро как о снобе и умничающем неудачнике, полагая, что тот уже «взошел на свой холм». «Эти собственные трейдеры умирают», ― имел обыкновение говорить Джон, ― они думают, что умнее, чем кто-либо еще, но они устарели».
Раскаленное лето
Наконец, в сентябре 1998 года, Неро был отомщен. Однажды утром при отъезде на работу он увидел некурящего Джона с сигаретой в руке. Он был без обычного делового костюма, его обычная важность куда-то пропала. Неро сразу понял, что Джон потерял работу. Он даже не подозревал, что Джон лишился всего, что имел. Мы поговорим о потерях Джона в Главе 5.
Неро устыдился свого злорадства ― чувства, которое люди могут испытывать при неудаче своих конкурентов, но не смог подавить его. Радоваться чужой неудаче неблагородно, кроме того, это приносит неудачу, считают суеверные люди, но Неро был не из их числа. Тем более, веселье Неро проистекало не из-за того, что Джон вернулся на подобающее ему в жизни место, а оттого, что методы Неро, его вера в свой правильный выбор внезапно получили полное подтверждение. Чувство удовлетворения, захватившее Неро, проистекало от гордости за столь долгую приверженность выбранной стратегии, хотя ему и приходилось бороться со стремлением быть мужчиной первого плана. Больше он не будет подвергать сомнению свой стиль торговли, даже когда другие богатеют. Он уверен, что это временное явление, ведь они неправильно понимают структуру случайности и рыночных циклов.
Неро устыдился свого злорадства ― чувства, которое люди могут испытывать при неудаче своих конкурентов, но не смог подавить его. Радоваться чужой неудаче неблагородно, кроме того, это приносит неудачу, считают суеверные люди, но Неро был не из их числа. Тем более, веселье Неро проистекало не из-за того, что Джон вернулся на подобающее ему в жизни место, а оттого, что методы Неро, его вера в свой правильный выбор внезапно получили полное подтверждение. Чувство удовлетворения, захватившее Неро, проистекало от гордости за столь долгую приверженность выбранной стратегии, хотя ему и приходилось бороться со стремлением быть мужчиной первого плана. Больше он не будет подвергать сомнению свой стиль торговли, даже когда другие богатеют. Он уверен, что это временное явление, ведь они неправильно понимают структуру случайности и рыночных циклов.
Серотонин и случайность
Можем ли мы судить об успехе людей по их виду и личному богатству? Иногда можем, но не всегда. Мы увидим, как в любой момент времени большая часть бизнесменов с выдающимися отчетами о сделках будет генерировать результат не лучший, чем беспорядочно брошенные дротики для дартса. Любопытен тот факт, что из-за странного уклона будут преобладать случаи выигрышей у не самых квалифицированных бизнесменов. Однако им не хватит ума учитывать роль удачи в своей победе.
Удачливые дураки не переносят даже намека на подозрение, что могут считаться таковыми, хотя по определению принадлежат к этой категории. Они уверены, что именно они заслужили деньги. Успехи впрыскивают в них так много серотонина или другого подобного вещества, что даже сами заблуждаются по поводу своих способностей выигрывать у финансовых рынков (гормональная система человека не может знать, зависят ли успехи от случайности). Такие проявления можно заметить в их поведении: прибыльный трейдер будет активнее, он пышет энергией, стремится говорить громче проигрышного. Ученые выяснили, что серотонин отвечает за поведенческие реакции. Это вещество устанавливает положительную обратную связь, добродетельный цикл. В то же время из-за случайного внешнего толчка может спровоцировать обратное движение и вызвать порочный цикл. Доказано, что обезьяны, которым вводили серотонин, поднимались в социальной иерархии, что в свою очередь вызывало увеличение уровня этого вещества в крови. Так продолжалось до тех пор, пока добродетельный цикл не нарушался и не начинался порочный, во время которого неудача заставляет особь сползать по иерархической лестнице, провоцируя поведение, которое еще больше способствует падению в сложившемся порядке подчинения.
Удачливые дураки не переносят даже намека на подозрение, что могут считаться таковыми, хотя по определению принадлежат к этой категории. Они уверены, что именно они заслужили деньги. Успехи впрыскивают в них так много серотонина или другого подобного вещества, что даже сами заблуждаются по поводу своих способностей выигрывать у финансовых рынков (гормональная система человека не может знать, зависят ли успехи от случайности). Такие проявления можно заметить в их поведении: прибыльный трейдер будет активнее, он пышет энергией, стремится говорить громче проигрышного. Ученые выяснили, что серотонин отвечает за поведенческие реакции. Это вещество устанавливает положительную обратную связь, добродетельный цикл. В то же время из-за случайного внешнего толчка может спровоцировать обратное движение и вызвать порочный цикл. Доказано, что обезьяны, которым вводили серотонин, поднимались в социальной иерархии, что в свою очередь вызывало увеличение уровня этого вещества в крови. Так продолжалось до тех пор, пока добродетельный цикл не нарушался и не начинался порочный, во время которого неудача заставляет особь сползать по иерархической лестнице, провоцируя поведение, которое еще больше способствует падению в сложившемся порядке подчинения.