Натали Гагарина. Брак по-арабски. Моя невероятная жизнь в Египте

   Я подошла выбрать что-нибудь из ряда. Карина скорчила такую гримасу, что я не только отдернула руки от колбас, но буквально отскочила в сторону, будто пойманная на чем-то неприличном. «Ю вонт мит? Мит?»^[3] – спрашивала она меня на нашем общем искаженном английском. Я закивала, и она за руку отвела меня в лавку, где стояла большая клетка с живыми курами. Большие, откормленные птицы теснились в клетке, возмущенно кудахтая.
   Карина объяснила что-то продавцу по-арабски, показывая руками, чего она хочет: двумя ладошками прихлопывая перед его носом, будто лепит котлетки. Так малыши лепят пирожки из песка.
   То, что я увидела потом, врезалось в мою память на всю жизнь. Я даже представить себе не могла, что такое возможно!
   Продавец – красивый египтянин лет тридцати – открыл клетку с курами, достал одну, положил ее на огромный каменный стол, а голову – на доску, будто на эшафот, и махнул широким ножом. Фонтан хлынувшей крови куриный палач замотал махровой тряпкой, подозрительно грязной, видимо, многоразовой. Трепыхающуюся безголовую тушку продавец бросил своему напарнику – совсем еще мальчишке, сидевшему за его спиной. Тот, зажав курицу между коленями, начал ощипывать ее так быстро и профессионально, что я не успевала следить за его руками. Он работал, как автомат. Не успела я прийти в себя, как обработанная чистая тушка уже лежала опять на столе, и продавец резал ее на части. Секунда – нет бедра, еще секунда – нет второго бедра. Через пять секунд ровные части лежали на столе, а продавец нарезал грудку на тонкие ломтики. Уложив их в пластиковый поддонник и упаковав тонкой пленкой, он с улыбкой подал его Карине. Она отсчитала деньги и поблагодарила продавца. Тот стоял довольный и счастливый, что угодил нам, и потому, что такие красивые девушки купили мясо именно у него, а не в соседней лавке.
   Я стояла в полном ступоре, не в силах пошевелиться. «Гоу, гоу, Наташ-ша», – Карина за руку вывела меня из лавки и подала мне пакет с мясом.
   Придя домой, я положила еще теплые куски курицы на сковороду, и через пять минут еда была готова.

* * *

   Тогда для меня это было жутким стрессом! Несмотря на то что это мясо просто таяло во рту и было вкуснейшим, я не смогла проглотить ни кусочка. Со временем я привыкла и покупала только такую курицу: зарубленную и ощипанную на моих глазах. В ее свежести я была уверена на сто процентов.

* * *

   Что мне сразу не понравилось в Карине, так это ее отношение к матери Алекса, Зейнаб. Моя подруга при одном только упоминании имени свекрови корчила недовольную гримаску и изображала кого-то важного и надменного. Мне не приходило в голову, что Карина пытается враждебно настроить меня по отношении к свекрови. «Что делать, – пожимала я плечами. – Не сложится – разъедемся».

* * *

   Про Карину я хочу рассказать наособицу – все-таки четыре года прошло, могу говорить о ней более-менее объективно.
   Она настоящая «освобожденная женщина Востока», образованная мусульманка со свободными, независимыми взглядами. Она слушает Мадонну и Шакиру, смотрит американские боевики по спутниковой антенне, ходит в ночные клубы и обожает шопинг в европейских бутиках.

* * *

   В доме, где жил Алекс, было пять квартир. Соседи никогда не вторгались в частную жизнь друг друга, но при встрече всегда здоровались и улыбались.
   Карине было двадцать пять, когда она, окончив учиться, стала работать зубным врачом в одной из стоматологических клиник Каира. До того она нарабатывала практику, бесплатно обслуживая школьников в детских поликлиниках – и там и приметила Алекса Юсеффа, молодого терапевта. А переехав и увидев его в соседях, Карина поняла: это судьба. Красивый образованный мусульманин из благородной семьи, состоятельный и хорошо воспитанный, был завидной партией для любой девушки.
   Алекс тоже посматривал на Карину, которая и не думала отводить взгляда. Наоборот, она всячески старалась привлечь парня – своей яркой внешностью, нарядами, манерой двигаться. Вроде и одевалась она, как принято, в длинную черную галабию, носила перчатки, хиджаб... Но внимательному взгляду сразу становилась видна ее дивная фигура. Когда Алекс был рядом, Карина старалась принять такую позу, чтобы показать крутое бедро, изгиб талии, бугорки грудей. Доставая корреспонденцию из своего почтового ящика, она умела так выгнуться, что даже под черным одеянием четко угадывалась эротическая поза.
   Ее хиджаб был оторочен тесьмой с крошечными бубенчиками – они тихо и мелодично звенели, так, что это можно было услышать, только стоя близко-близко.
   Ее скромные туфли на маленьком каблучке были изящно вырезаны спереди – открывался только кончик большого пальца; но, заметив ярко накрашенный ноготь, можно было представить себе стройные ножки с педикюром.
   Тонкие перчатки не столько скрывали, сколько подчеркивали изящество ее рук.
   Хиджаб плотно облегал голову, скрывая, по-видимому, очень роскошные волосы, но открывал лицо.
   Египтянки всех возрастов делают очень яркий макияж. Темные брови и ресницы они красят, делая их еще чернее. Глаза и губы обводят так ярко, что лица порой похожи на маски фараонов.
   Карина пользовалась только хорошей дорогой французской косметикой. Подведенные глаза и удлиненные ресницы приковывали к себе внимание любого, а стеснительно-кокетливый взгляд дополнял картинку. Мужчины не могли устоять. Карина знала магическую силу своего взгляда и умела ею пользоваться.
   Не имея личного автомобиля, она тем не менее пешком никогда не ходила и общественным транспортом не пользовалась. За ней приезжали и ее привозили очень дорогие машины. Однако никто в доме не замечал, чтобы Карину провожали до квартиры. И выходила она тоже всегда одна. Но машины ждали ее внизу, и мужская рука, каждый раз разная, изнутри салона всегда открывала дверцу авто.
   Каждый раз встречая Алекса у дома или в подъезде, Карина мысленно связывала себя с ним. Он нравился ей все больше. Она думала о нем днем на работе, она грезила о нем ночью, лаская свое тело. Вскоре Карина поняла, что влюбилась. Она использовала любой предлог, чтобы побыть с ним хоть мгновение, чтобы лишний раз пройти мимо, зайти к нему, сделать для него что-то полезное.
   Алексу было приятно внимание девушки, и он принимал его.