Страница:
Я поставила будильник на восемь часов и легла спать. На следующее утро мы должны были снова лететь в Питер.
Глава 3
В воскресенье весь город был окутан сероватым туманом, а известный мистик и гуру снова появился у дверей своего подъезда в 10.45 – в плаще, с большим клетчатым зонтом в руках. И его загорелое, улыбчивое лицо по-прежнему казалось совершенно неуместным среди мелкого дождя и холодного ветра.
Козаков сложил свой зонт, поставил саквояж в багажник и уселся рядом со мной. Его глаза сияли и казались почти прозрачными, а воздух мгновенно наполнился еле заметным ароматом восточных благовоний.
– Вы нашли билет? – спросил он вместо приветствия.
– Да, спасибо. Правда, я не могу понять, зачем вы его спрятали. Мы же взрослые люди, можно было просто сказать, что не хотите ехать, и не устраивать цирк.
– Это не цирк, дорогая Анжелика. Это был порыв. Поток, который меня подхватил и понес, а я позволил этому случиться. – Голос мистика был глубоким и искренним, как будто полный зал почитателей уже собрался у его ног. – Другими словами, я понятия не имею, зачем сделал это. Так вышло. Еще вопросы?
– Почему ваша байка про алмаз показалась мне такой знакомой?
Козаков усмехнулся.
– Не байка, душа моя, а даосская притча. Я спер ее у кого-то из буддистов. Удивительно, но вы первая, кто поймал меня с поличным.
Я не стала возражать, но, в сущности, здесь нет ничего удивительного: пока мужчины и женщины, рожденные привлекать, занимались друг другом, ничто не мешало мне читать буддийские притчи.
– А сейчас, если вы не против, мне нужно сконцентрироваться на выступлении.
Козаков расстегнул верхнюю пуговицу плаща и положил руки на колени ладонями вверх.
При этом глаза у него были добрые-добрые.
Нет ничего нового в этом мире под солнцем. И даже сюрпризы, которые здесь могут преподнести, украдены у живших когда-то.
В зале было холодно и недостаточно светло, но все места оказались заняты еще за двадцать минут до начала. Ровно в шесть Козаков открыл боковую дверь и не спеша прошел по рваной красной дорожке к сцене. На нем были обычные джинсы и свитер неопределенного оттенка, но мое внимание привлекло совсем другое. Первое, что я увидела, – это его босые ступни идеальной формы. Не глядя под ноги и не заботясь о том, на что он мог бы наступить в этом не слишком чистом зале, мистик поднялся по ступенькам и сел за старенький стол, похожий на обычную школьную парту. Затем налил из бутылки немного воды в стеклянный стакан и выпил.
– Я желаю вам добра, – без всякого вступления начал Козаков.
И хотя скрипучий микрофон старого ДК не мог передать глубины и силы его бархатного голоса, по залу пронесся восхищенный вздох.
– Заметьте, что я не желаю вам здравствовать, потому что физическое здоровье – это всего лишь иллюзия. Я не желаю вам быть богатыми, потому что богатство – точно такая же иллюзия, как и здоровье. Я не желаю вам счастья, ведь и это иллюзия. Тем более я не желаю вам любви, потому что получить или потерять ее невозможно: она живет внутри каждого из нас. А тот, кто думает иначе, всего лишь тешит себя самой главной иллюзией из всех, придуманных людьми. Я желаю вам добра… Но и добро – это не больше, чем иллюзия, разве не так? Человеку, который это понимает, совершенно не нужны мои пожелания. Но раз вы здесь, значит, вам все-таки чтото от меня нужно. Что же это? Задавайте вопросы, я готов на них ответить.
После этого он снова налил себе воды. А в темном и холодном зале начали медленно подниматься руки, и я спустилась к зрителям, чтобы собрать записки с вопросами.
Если мне не изменяет память, я была на пятидесяти трех сессиях политических дебатов. Я сто восемнадцать раз стояла за камерой во время прямого телеэфира и даже присутствовала (вместе с кандидатом в губернаторы) при спасении из горящей квартиры трех младенцев ангельского вида. С популярным телеведущим я регулярно посещала православный храм по воскресеньям и синагогу по субботам – с преуспевающим бизнесменом. Но никогда прежде мне не случалось видеть на лицах людей такой непобедимой надежды, как в холодном и не слишком чистом зале старенького ДК.
Автор кармических теорий знал все на свете. Он мог правдоподобно объяснить, почему болеют дети, отчего уходят мужья и какие высшие законы управляют любыми человеческими желаниями. Он шутил и рассказывал истории. Сдвигал брови и просил недостойных незамедлительно покинуть зал. Уверял, что любовь в сердце – это единственное сокровище, которое нужно беречь, и строил глазки девушке в третьем ряду. При этом его бархатный голос вил коконы, баюкал и хранил от непогоды, а его руки неподвижно лежали на столе ладонями вверх.
Ровно в восемь Козаков допил последний глоток воды и, не прощаясь, поднялся. Он не спеша спустился со сцены и босиком прошел по старой грязно-красной дорожке к боковой двери.
Его глаза были красными и воспаленными, на лбу выступил пот и даже издалека было заметно, что мистик дрожит.
– Вы с ума сошли, – сказала я ему. – Почему вы сидели босиком в таком холоде?
– Это ничего, – очень тихо ответил Козаков, и его голос больше не был ни бархатным, ни глубоким, не вил коконы и не хранил от непогоды – он сам молил о защите.
– Как это ничего?! Вы заболеете.
– Я всегда практикую босиком… И никогда от этого не болею. У вас есть полотенце или платок? Извините, я не предупредил, что это может понадобиться.
– Бумажная салфетка подойдет?
Он промокнул салфеткой лоб, и от этого его волосы стали взъерошенными, а выражение лица сделалось необыкновенно трогательным.
– Пожалуйста, давайте поедем как можно скорее, – попросил он.
– Конечно. Вам вызвать врача?
– Не надо. Я не заболею. Как-нибудь я вам об этом расскажу подробнее.
Козаков улыбнулся, надел носки, ботинки, плащ, взял в руки свой большой клетчатый зонт, и мы вышли в туман и дождь.
– Ваш единственный недостаток, дорогая Анжелика, – задумчиво произнес мистик, пока мы ждали такси, которое вот-вот должно было подъехать, – состоит в том, что вы не можете водить машину.
– Совершенно с вами согласна, – коротко ответила я.
Но если быть совсем точной, мистик был неправ: я могу водить машину. Я просто ее не вожу, и у меня есть на то причины.
Автомобили проносились мимо, обдавая нас брызгами. Дождь нещадно сыпал ледяными каплями. Козаков раскрыл надо мной свой клетчатый зонт, и именно тогда я впервые за много лет пожалела о том, что не была рождена привлекать. Вполне возможно, что, будь у меня чуть меньше здравого смысла, я опустилась бы перед ним на колени и тоже просила бы немного той самой надежды, которая заставляет ходить горы.
Когда мы подъехали к гостинице, туман стал густым и молочно-белым, а контуры домов проступали из него, как силуэты затерянных замков. В вестибюле было тихо и пусто, но как только мы вошли, от стены беззвучно отделилась женщина.
– Алексей Алексеевич, я к вам. У вас есть минутка?
– Да. Поднимайтесь на шестой этаж, – без всякого выражения ответил мистик, а потом обернулся ко мне: – Анжелика, предупредите, пожалуйста, администратора, чтобы пропускал ко мне других.
– Будут и другие?
– Будут, можете не сомневаться…
– А как же ужин? Я могу заказать вам его в номер.
– Не надо. Я никогда не практикую на полный желудок, – устало улыбнулся Козаков и двинулся к лифту.
Его волосы все еще были влажными, лицо – загорелым и очень красивым. К счастью, тот, кто все это придумал, сполна оделил меня здравым смыслом. Я прекрасно понимала, что он идет через вестибюль гостиницы именно так, как положено знаменитому мистику, – плавно, неторопливо и очень легко.
И не думайте, что я не заметила, как, проходя мимо зеркала, автор кармических теорий внимательно посмотрел на свое отражение. Не сомневаюсь, что он остался доволен увиденным.
Я поднялась по лестнице на шестой этаж и бесшумно прикрыла за собой дверь номера. Город за окном был залит молочно-белым туманом, и где-то внизу проносились машины, далекие и призрачные, как кометы. Их водителям и пассажирам не было никакого дела ни до знаменитого мистика, ни тем более до меня. И от этого на душе было легко и спокойно. Может быть, это и есть идеальное человеческое счастье – знать, что все лишнее проносится мимо, не задевая тебя и не расстраивая. Но об этом наверняка гораздо больше меня знал автор кармических теорий, чей глубокий голос, приглушенный тонкими стенами, иногда долетал до меня из соседнего номера.
Я зажгла желтоватую лампу над столом, достала из сумки блокнот и раскрыла его на странице, подписанной «21 мая, воскресенье». Я помнила всё наизусть, да и список на сегодня был совсем коротким:
– 23.00 – забрать конверт внизу.
– Завтрак для Козакова (вегетарианский).
– Выезд завтра – в 12.00. Такси.
Я закрыла блокнот и с удовольствием потянулась. Возможно, мистик планировал спасать страждущих до самого утра – это его право. А меня ждал двухчасовой массаж, заказанный еще из Москвы, и вкусный ужин с хорошим вином. В глубине моего просторного номера стоял массажный столик, и я знала, что в проигрыватель уже вставлен диск со звуками текущей воды – мой любимый.
Я родилась уродиной, и многие из вас смотрят сквозь меня, но это совершенно не значит, что я лишена удовольствий. В сущности, мне доступны все радости этого мира, которые можно купить за деньги. Я много работаю и стою очень дорого, но у меня нет ни ребенка, ни мужчины, которые могли бы разделить со мной материальные блага. Так стоит ли отказывать себе в том, что продается?
Стрелки часов указали половину девятого, и почти сразу в дверь тихо постучали.
– Добрый вечер, Анжелика. Очень рад вас видеть снова, – сказал массажист, и я ни на секунду не усомнилась в его искренности: чаевые, которые я оставляю, – это вполне существенный повод для радости.
Я уже шесть раз останавливалась в этом отеле, а мои предпочтения остаются неизменными: массажист был молод, высок и очень хорош собой.
Я легла на столик, укрытый душистым полотенцем. А потом по моей спине потекло теплое масло, которое пахло южными травами, и заскользили сильные руки мужчины, рожденного привлекать. Я медленно провалилась в невесомое облако, сотканное из самых сладких человеческих удовольствий, которые можно купить за деньги в городе Санкт-Петербурге.
Через два часа мне был подан ужин: маленькие золотистые рыбки дорадо и овощи, запеченные на гриле, два бокала отличного розового вина, шоколадный торт и кофе на десерт.
Я не спеша поела в своем номере. В поездках я всегда поступаю именно так. Ведь меня нет смысла переодевать в вечернее платье и с шиком демонстрировать компаньонам, а потому те, с кем я работаю, предпочитают ужинать без меня.
И даже когда поблизости нет коллег, мое общество с успехом заменяют женщинами, рожденными привлекать. Мне известны все мои сильные стороны, но умение скрасить досуг усталого мужчины вряд ли возможно считать одной из них.
Одиночество за ресторанным столиком, строго говоря, ничем не отличается от одиночества в номере. А от одиночества в собственном теле нам и вовсе никуда не уйти.
По крайней мере, тот, кто все это придумал, наградил меня прекрасным метаболизмом.
В соседнем номере беспрестанно открывалась и закрывалась дверь, а бархатный голос Козакова перемежался с женскими и – очень редко – мужскими репликами. Но все это ничуть не помешало мне с удовольствием поесть.
Ровно в одиннадцать я сняла телефонную трубку. Конверт уже ждал меня внизу, и я вышла в коридор, бесшумно прикрыв за собой дверь. В нескольких метрах от меня стояла женщина, прислонившись плечом к стене, опустив голову и закрыв лицо руками. Еще одна встретилась мне возле лифта – ее глаза лихорадочно горели, а пальцы на руках торопливо двигались, как будто она про себя перечисляла что-то очень важное. Третья с потерянным видом сидела на диване в вестибюле – это была та самая, которую Козаков пригласил к себе сразу после выступления.
– Может быть, вам нужна помощь? – спросила я, и, медленно возвращаясь из небытия, она подняла на меня глаза.
– Он и так мне помог, вы просто не представляете! За полчаса изменилась вся моя жизнь! Все по-другому, я и подумать о таком не могла! Спасибо вам и ему спасибо. А за меня не волнуйтесь, за мной сейчас сестра приедет…
Подумать только, полчаса – и вся жизнь до сегодняшнего дня выглядит совсем по-другому. По сравнению с этим любые удовольствия, которые можно купить за деньги, кажутся просто ничтожными. Что он там с ними делает? Лечит наложением рук?
Я подошла к стойке администратора, возле которой сидел молодой человек настолько неприметной внешности, что большинство проходивших мимо наверняка смотрели сквозь него. Но только не я. Я увидела его сразу. Он улыбнулся, показав кривые зубы, и дал мне конверт с крупной надписью печатными буквами «А. КОЗАКОВ».
– Что в нем? – спросила я. – Меня об этом не предупредили.
– Деньги, как обычно, – ответил парень.
– Деньги?
– Ну да, за выступление. До свидания. После этого он ушел, а я достала из сумки блокнот, записала «деньги в конверте» и подчеркнула двумя жирными чертами. Вне зависимости от того, что думает существование по тому или иному поводу, я считаю такую форму оплаты совершенно неприемлемой. Я подошла к стойке.
– Я хочу заказать завтрак в номер шестьсот восемь. Пожалуйста, вегетарианский.
– Минутку, я проверю, – отозвалась девушка-администратор, как и положено, глядя сквозь меня. – Гость из шестьсот восьмого уже заказал в свой номер завтрак на двоих. Но он не просил вегетарианский. Вы хотите, чтобы я перезвонила ему и уточнила?
Должна признаться, что вопрос прозвучал достаточно ехидно. Но чтобы меня расстроить, нужно что-то несомненно большее, чем отказ от вегетарианства.
– Спасибо. Не надо, – без всякого выражения ответила я. – Просто вызовите для нас такси в аэропорт на двенадцать.
Я поднялась на шестой этаж пешком. Коридор был пуст. Спасенные женщины отправились по домам, а может быть, и непосредственно к своему глубинному «я» – кажется, именно так называлось у Козакова обретение покоя. Вокруг было тихо, приглушенные лампы неохотно освещали мягкий ковер и идеально выкрашенные нежно-розовые стены. Последователь кармических теорий наверняка сказал бы, что в этом призрачном свете воздух звенел и вибрировал, но я скажу иначе: кто-то очень сообразительный трудился здесь над освещением и звукоизоляцией. Кто-то, чья работа стоит очень дорого, можете мне поверить.
Оглянувшись по сторонам, я быстро приложила ухо к двери Козакова: в первые несколько секунд из его комнаты не доносилось ни шороха. А потом воздух прорезал глубокий и страстный женский стон. Мне это показалось или он на самом деле жарким вихрем пронесся по коридору, заглянув в каждый уголок, забравшись под каждую дверь?
Вот вам и наложение рук.
Я зашла к себе, разделась и легла в постель. В сущности, удовольствия Козакова отличаются от моих только тем, что ему все достается бесплатно. Я закрыла глаза, и невесомое облако, сотканное из человеческих радостей, постепенно снова сомкнулось вокруг меня, принося с собой разноцветные легкие сны. И если ночью другие стоны проносились по коридору, разрезая воздух и вселяя беспокойство в умы честных граждан, то я их не слышала.
Утром ровно в одиннадцать я набрала номер Козакова – он не ответил. Что ж, времени до отъезда было вполне достаточно. Я не спеша сложила вещи в мой ярко-зеленый чемоданчик, выпила чашку чая и спустилась вниз.
Ни в 11.45, ни в 12.00 мобильный мистика не отвечал, а в 12.15 оказался выключен.
– К телефону в номере он тоже не подходит, – растерянно улыбнулась девушка-администратор. – Но из отеля не выходил, это точно! Давайте я отправлю к нему кого-нибудь из наших сотрудников.
Сотрудник вернулся через несколько минут, сообщив, что дверь ему не открыли, но в довольно резких выражениях предложили спуститься вниз и спокойно ждать.
А еще через четверть часа Козаков вышел из лифта в лобби отеля с большим зонтом и дорогим кожаным саквояжем в руках. Его лицо было усталым и очень красивым, а маленькие морщинки в уголках губ стали похожи на четкие штрихи, которые рисуют на щеках грустных клоунов.
– Доброе утро, Анжелика, – процедил он. – Должен вам сказать, у меня еще никогда не было такой назойливой секретарши.
– Я не секретарша, – начала было я, но он меня перебил, раздраженно дернув плечом.
– Знаю, знаю, персональный помощник. Мы уже можем ехать или будем выяснять отношения до бесконечности?
С этими словами он вышел на улицу, сел в такси и с шумом захлопнул дверцу. Зонтик и саквояж он положил рядом с собой на сиденье, так что мне пришлось разместиться впереди.
Если таким образом Козаков хотел задеть меня, у него ничего не вышло: по части оскорбительных выходок мистик явно не дотягивал до успешного бизнесмена и даже близко не стоял рядом с ведущим популярной телепередачи.
В полной тишине мы доехали до аэропорта и прошли регистрацию в последний момент. А едва оказавшись в самолете, автор кармических теорий достал из кармана темные очки.
– Спокойной ночи, Анжелика, – проговорил он. – И будьте любезны, проследите, чтобы меня никто не будил. Это не слишком унизительное поручение для персонального помощника?
– Совсем нет, – ответила я.
– Ну и прекрасно.
Он надел очки и откинулся на спинку сиденья. До того момента, как самолет приземлился в Москве, знаменитый мистик ни разу не пошевелил и пальцем – можете мне поверить, я следила за ним очень внимательно.
Настоящая Змея встречала нас в зале прилета. Она была с ног до головы одета в черное, ее длинные волосы струились по спине. Нежно обнимая автора кармических теорий, она сверкнула на меня глазищами из-под пушистых ресниц, и, должна признаться, этот взгляд не предвещал ничего хорошего.
– Выглядишь ужасно, – констатировала она, пробежав пальцами по лицу Козакова. – Не спал, не ел и толком не отдохнул. Надо было взять меня с собой, и все вышло бы по-другому.
Если бы не десять лет профессиональной практики, я бы, наверное, усмехнулась: настолько точными оказались слова глазастой Змеи. Будь она с нами, все и правда могло бы выйти совсем иначе, вот только вряд ли ей стоит знать о деталях путешествия.
– Это все Анжелика виновата, – не глядя на меня, бросил мистик. – Не смогла найти билет!
– Я сделала все возможное, но времени было слишком мало, – очень спокойно произнесла я, и в ту же секунду мистик быстро взглянул на меня, а в его светлых глазах вспыхнула и погасла стремительная яркая искра.
– А при первой встрече обещала мне буквально луну подать на тарелочке… Эх, женщины…
– Что делать, Алексей. Вы тоже не сказали мне, что станете терять билеты, опаздывать и выключать телефон.
– Вам наверняка сказали об этом в издательстве, – улыбнулся мистик и обнял свою Змею. – «Доктор странствий», книга первая, страница восемьдесят семь.
– О чем это вы? – спросила я.
– Читайте и поймете, – ответил Козаков, и голос его при этом был тягучим и бархатным. – Теперь мы можем идти или снова будем выяснять отношения до бесконечности?
Не дожидаясь ответа, он пошел прочь, а Змея плавно двинулась с ним рядом. Козаков остановился у самых дверей и обернулся ко мне:
– Иринушка за рулем. Вы хотите, чтобы мы подбросили вас домой, Анжелика?
– Спасибо. Я прекрасно доберусь сама.
В Москве было ясно. Ласковый ветер шелестел ярко-зеленой листвой и приводил в беспорядок прически. Как только я дошла до стоянки такси и уселась в машину, мимо промчался красный кабриолет. Настоящая Змея одной рукой держала руль, а другой отчаянно жестикулировала, пытаясь в чем-то убедить знаменитого мистика. Он смотрел в сторону, а морщинки, которые делали его похожим на грустного клоуна, стали еще более четкими.
Дома я поставила мой ярко-зеленый чемоданчик в прихожей, повесила на крючок куртку и открыла первую часть «Доктора странствий» на странице восемьдесят семь. Правую сторону разворота украшало довольно безвкусное изображение пышного венка, в котором переплелись розы, гвоздики и лавровые ветви. На левой стороне была небольшая главка, которая называлась так:
«Человек, который опоздал на свои собственные похороны».
«– Этот человек опаздывал всегда, – начал Доктор, и все вокруг засмеялись, потому что каждый подумал о ком-то знакомом. – Его завтрак превращался в обед, а обед – в ужин. Его лето начиналось осенью, а осень – зимой. У него не было детей, потому что ни одна женщина ни разу не дождалась встречи с ним. У него не было друзей, потому что ни один мужчина не мог дождаться, когда он попросит о помощи, а без этого – какая дружба? И вот однажды этот человек умер. На его похоронах собрались женщины, которые могли бы родить его детей, и мужчины, которые хотели бы предложить ему свою помощь. Самого усопшего там не было, но поскольку все привыкли, что он опаздывает, никто не удивился. Гости ели и пили без него, и, между нами говоря, без покойника им было гораздо веселее.
– Значит, этот человек не умер? – спросили Доктора.
– С чего вы взяли? – удивился он.
– Но как же он мог опоздать на свои похороны?!
Глава 3
В воскресенье весь город был окутан сероватым туманом, а известный мистик и гуру снова появился у дверей своего подъезда в 10.45 – в плаще, с большим клетчатым зонтом в руках. И его загорелое, улыбчивое лицо по-прежнему казалось совершенно неуместным среди мелкого дождя и холодного ветра.
Козаков сложил свой зонт, поставил саквояж в багажник и уселся рядом со мной. Его глаза сияли и казались почти прозрачными, а воздух мгновенно наполнился еле заметным ароматом восточных благовоний.
– Вы нашли билет? – спросил он вместо приветствия.
– Да, спасибо. Правда, я не могу понять, зачем вы его спрятали. Мы же взрослые люди, можно было просто сказать, что не хотите ехать, и не устраивать цирк.
– Это не цирк, дорогая Анжелика. Это был порыв. Поток, который меня подхватил и понес, а я позволил этому случиться. – Голос мистика был глубоким и искренним, как будто полный зал почитателей уже собрался у его ног. – Другими словами, я понятия не имею, зачем сделал это. Так вышло. Еще вопросы?
– Почему ваша байка про алмаз показалась мне такой знакомой?
Козаков усмехнулся.
– Не байка, душа моя, а даосская притча. Я спер ее у кого-то из буддистов. Удивительно, но вы первая, кто поймал меня с поличным.
Я не стала возражать, но, в сущности, здесь нет ничего удивительного: пока мужчины и женщины, рожденные привлекать, занимались друг другом, ничто не мешало мне читать буддийские притчи.
– А сейчас, если вы не против, мне нужно сконцентрироваться на выступлении.
Козаков расстегнул верхнюю пуговицу плаща и положил руки на колени ладонями вверх.
При этом глаза у него были добрые-добрые.
Нет ничего нового в этом мире под солнцем. И даже сюрпризы, которые здесь могут преподнести, украдены у живших когда-то.
В зале было холодно и недостаточно светло, но все места оказались заняты еще за двадцать минут до начала. Ровно в шесть Козаков открыл боковую дверь и не спеша прошел по рваной красной дорожке к сцене. На нем были обычные джинсы и свитер неопределенного оттенка, но мое внимание привлекло совсем другое. Первое, что я увидела, – это его босые ступни идеальной формы. Не глядя под ноги и не заботясь о том, на что он мог бы наступить в этом не слишком чистом зале, мистик поднялся по ступенькам и сел за старенький стол, похожий на обычную школьную парту. Затем налил из бутылки немного воды в стеклянный стакан и выпил.
– Я желаю вам добра, – без всякого вступления начал Козаков.
И хотя скрипучий микрофон старого ДК не мог передать глубины и силы его бархатного голоса, по залу пронесся восхищенный вздох.
– Заметьте, что я не желаю вам здравствовать, потому что физическое здоровье – это всего лишь иллюзия. Я не желаю вам быть богатыми, потому что богатство – точно такая же иллюзия, как и здоровье. Я не желаю вам счастья, ведь и это иллюзия. Тем более я не желаю вам любви, потому что получить или потерять ее невозможно: она живет внутри каждого из нас. А тот, кто думает иначе, всего лишь тешит себя самой главной иллюзией из всех, придуманных людьми. Я желаю вам добра… Но и добро – это не больше, чем иллюзия, разве не так? Человеку, который это понимает, совершенно не нужны мои пожелания. Но раз вы здесь, значит, вам все-таки чтото от меня нужно. Что же это? Задавайте вопросы, я готов на них ответить.
После этого он снова налил себе воды. А в темном и холодном зале начали медленно подниматься руки, и я спустилась к зрителям, чтобы собрать записки с вопросами.
Если мне не изменяет память, я была на пятидесяти трех сессиях политических дебатов. Я сто восемнадцать раз стояла за камерой во время прямого телеэфира и даже присутствовала (вместе с кандидатом в губернаторы) при спасении из горящей квартиры трех младенцев ангельского вида. С популярным телеведущим я регулярно посещала православный храм по воскресеньям и синагогу по субботам – с преуспевающим бизнесменом. Но никогда прежде мне не случалось видеть на лицах людей такой непобедимой надежды, как в холодном и не слишком чистом зале старенького ДК.
Автор кармических теорий знал все на свете. Он мог правдоподобно объяснить, почему болеют дети, отчего уходят мужья и какие высшие законы управляют любыми человеческими желаниями. Он шутил и рассказывал истории. Сдвигал брови и просил недостойных незамедлительно покинуть зал. Уверял, что любовь в сердце – это единственное сокровище, которое нужно беречь, и строил глазки девушке в третьем ряду. При этом его бархатный голос вил коконы, баюкал и хранил от непогоды, а его руки неподвижно лежали на столе ладонями вверх.
Ровно в восемь Козаков допил последний глоток воды и, не прощаясь, поднялся. Он не спеша спустился со сцены и босиком прошел по старой грязно-красной дорожке к боковой двери.
Его глаза были красными и воспаленными, на лбу выступил пот и даже издалека было заметно, что мистик дрожит.
– Вы с ума сошли, – сказала я ему. – Почему вы сидели босиком в таком холоде?
– Это ничего, – очень тихо ответил Козаков, и его голос больше не был ни бархатным, ни глубоким, не вил коконы и не хранил от непогоды – он сам молил о защите.
– Как это ничего?! Вы заболеете.
– Я всегда практикую босиком… И никогда от этого не болею. У вас есть полотенце или платок? Извините, я не предупредил, что это может понадобиться.
– Бумажная салфетка подойдет?
Он промокнул салфеткой лоб, и от этого его волосы стали взъерошенными, а выражение лица сделалось необыкновенно трогательным.
– Пожалуйста, давайте поедем как можно скорее, – попросил он.
– Конечно. Вам вызвать врача?
– Не надо. Я не заболею. Как-нибудь я вам об этом расскажу подробнее.
Козаков улыбнулся, надел носки, ботинки, плащ, взял в руки свой большой клетчатый зонт, и мы вышли в туман и дождь.
– Ваш единственный недостаток, дорогая Анжелика, – задумчиво произнес мистик, пока мы ждали такси, которое вот-вот должно было подъехать, – состоит в том, что вы не можете водить машину.
– Совершенно с вами согласна, – коротко ответила я.
Но если быть совсем точной, мистик был неправ: я могу водить машину. Я просто ее не вожу, и у меня есть на то причины.
Автомобили проносились мимо, обдавая нас брызгами. Дождь нещадно сыпал ледяными каплями. Козаков раскрыл надо мной свой клетчатый зонт, и именно тогда я впервые за много лет пожалела о том, что не была рождена привлекать. Вполне возможно, что, будь у меня чуть меньше здравого смысла, я опустилась бы перед ним на колени и тоже просила бы немного той самой надежды, которая заставляет ходить горы.
Когда мы подъехали к гостинице, туман стал густым и молочно-белым, а контуры домов проступали из него, как силуэты затерянных замков. В вестибюле было тихо и пусто, но как только мы вошли, от стены беззвучно отделилась женщина.
– Алексей Алексеевич, я к вам. У вас есть минутка?
– Да. Поднимайтесь на шестой этаж, – без всякого выражения ответил мистик, а потом обернулся ко мне: – Анжелика, предупредите, пожалуйста, администратора, чтобы пропускал ко мне других.
– Будут и другие?
– Будут, можете не сомневаться…
– А как же ужин? Я могу заказать вам его в номер.
– Не надо. Я никогда не практикую на полный желудок, – устало улыбнулся Козаков и двинулся к лифту.
Его волосы все еще были влажными, лицо – загорелым и очень красивым. К счастью, тот, кто все это придумал, сполна оделил меня здравым смыслом. Я прекрасно понимала, что он идет через вестибюль гостиницы именно так, как положено знаменитому мистику, – плавно, неторопливо и очень легко.
И не думайте, что я не заметила, как, проходя мимо зеркала, автор кармических теорий внимательно посмотрел на свое отражение. Не сомневаюсь, что он остался доволен увиденным.
Я поднялась по лестнице на шестой этаж и бесшумно прикрыла за собой дверь номера. Город за окном был залит молочно-белым туманом, и где-то внизу проносились машины, далекие и призрачные, как кометы. Их водителям и пассажирам не было никакого дела ни до знаменитого мистика, ни тем более до меня. И от этого на душе было легко и спокойно. Может быть, это и есть идеальное человеческое счастье – знать, что все лишнее проносится мимо, не задевая тебя и не расстраивая. Но об этом наверняка гораздо больше меня знал автор кармических теорий, чей глубокий голос, приглушенный тонкими стенами, иногда долетал до меня из соседнего номера.
Я зажгла желтоватую лампу над столом, достала из сумки блокнот и раскрыла его на странице, подписанной «21 мая, воскресенье». Я помнила всё наизусть, да и список на сегодня был совсем коротким:
– 23.00 – забрать конверт внизу.
– Завтрак для Козакова (вегетарианский).
– Выезд завтра – в 12.00. Такси.
Я закрыла блокнот и с удовольствием потянулась. Возможно, мистик планировал спасать страждущих до самого утра – это его право. А меня ждал двухчасовой массаж, заказанный еще из Москвы, и вкусный ужин с хорошим вином. В глубине моего просторного номера стоял массажный столик, и я знала, что в проигрыватель уже вставлен диск со звуками текущей воды – мой любимый.
Я родилась уродиной, и многие из вас смотрят сквозь меня, но это совершенно не значит, что я лишена удовольствий. В сущности, мне доступны все радости этого мира, которые можно купить за деньги. Я много работаю и стою очень дорого, но у меня нет ни ребенка, ни мужчины, которые могли бы разделить со мной материальные блага. Так стоит ли отказывать себе в том, что продается?
Стрелки часов указали половину девятого, и почти сразу в дверь тихо постучали.
– Добрый вечер, Анжелика. Очень рад вас видеть снова, – сказал массажист, и я ни на секунду не усомнилась в его искренности: чаевые, которые я оставляю, – это вполне существенный повод для радости.
Я уже шесть раз останавливалась в этом отеле, а мои предпочтения остаются неизменными: массажист был молод, высок и очень хорош собой.
Я легла на столик, укрытый душистым полотенцем. А потом по моей спине потекло теплое масло, которое пахло южными травами, и заскользили сильные руки мужчины, рожденного привлекать. Я медленно провалилась в невесомое облако, сотканное из самых сладких человеческих удовольствий, которые можно купить за деньги в городе Санкт-Петербурге.
Через два часа мне был подан ужин: маленькие золотистые рыбки дорадо и овощи, запеченные на гриле, два бокала отличного розового вина, шоколадный торт и кофе на десерт.
Я не спеша поела в своем номере. В поездках я всегда поступаю именно так. Ведь меня нет смысла переодевать в вечернее платье и с шиком демонстрировать компаньонам, а потому те, с кем я работаю, предпочитают ужинать без меня.
И даже когда поблизости нет коллег, мое общество с успехом заменяют женщинами, рожденными привлекать. Мне известны все мои сильные стороны, но умение скрасить досуг усталого мужчины вряд ли возможно считать одной из них.
Одиночество за ресторанным столиком, строго говоря, ничем не отличается от одиночества в номере. А от одиночества в собственном теле нам и вовсе никуда не уйти.
По крайней мере, тот, кто все это придумал, наградил меня прекрасным метаболизмом.
В соседнем номере беспрестанно открывалась и закрывалась дверь, а бархатный голос Козакова перемежался с женскими и – очень редко – мужскими репликами. Но все это ничуть не помешало мне с удовольствием поесть.
Ровно в одиннадцать я сняла телефонную трубку. Конверт уже ждал меня внизу, и я вышла в коридор, бесшумно прикрыв за собой дверь. В нескольких метрах от меня стояла женщина, прислонившись плечом к стене, опустив голову и закрыв лицо руками. Еще одна встретилась мне возле лифта – ее глаза лихорадочно горели, а пальцы на руках торопливо двигались, как будто она про себя перечисляла что-то очень важное. Третья с потерянным видом сидела на диване в вестибюле – это была та самая, которую Козаков пригласил к себе сразу после выступления.
– Может быть, вам нужна помощь? – спросила я, и, медленно возвращаясь из небытия, она подняла на меня глаза.
– Он и так мне помог, вы просто не представляете! За полчаса изменилась вся моя жизнь! Все по-другому, я и подумать о таком не могла! Спасибо вам и ему спасибо. А за меня не волнуйтесь, за мной сейчас сестра приедет…
Подумать только, полчаса – и вся жизнь до сегодняшнего дня выглядит совсем по-другому. По сравнению с этим любые удовольствия, которые можно купить за деньги, кажутся просто ничтожными. Что он там с ними делает? Лечит наложением рук?
Я подошла к стойке администратора, возле которой сидел молодой человек настолько неприметной внешности, что большинство проходивших мимо наверняка смотрели сквозь него. Но только не я. Я увидела его сразу. Он улыбнулся, показав кривые зубы, и дал мне конверт с крупной надписью печатными буквами «А. КОЗАКОВ».
– Что в нем? – спросила я. – Меня об этом не предупредили.
– Деньги, как обычно, – ответил парень.
– Деньги?
– Ну да, за выступление. До свидания. После этого он ушел, а я достала из сумки блокнот, записала «деньги в конверте» и подчеркнула двумя жирными чертами. Вне зависимости от того, что думает существование по тому или иному поводу, я считаю такую форму оплаты совершенно неприемлемой. Я подошла к стойке.
– Я хочу заказать завтрак в номер шестьсот восемь. Пожалуйста, вегетарианский.
– Минутку, я проверю, – отозвалась девушка-администратор, как и положено, глядя сквозь меня. – Гость из шестьсот восьмого уже заказал в свой номер завтрак на двоих. Но он не просил вегетарианский. Вы хотите, чтобы я перезвонила ему и уточнила?
Должна признаться, что вопрос прозвучал достаточно ехидно. Но чтобы меня расстроить, нужно что-то несомненно большее, чем отказ от вегетарианства.
– Спасибо. Не надо, – без всякого выражения ответила я. – Просто вызовите для нас такси в аэропорт на двенадцать.
Я поднялась на шестой этаж пешком. Коридор был пуст. Спасенные женщины отправились по домам, а может быть, и непосредственно к своему глубинному «я» – кажется, именно так называлось у Козакова обретение покоя. Вокруг было тихо, приглушенные лампы неохотно освещали мягкий ковер и идеально выкрашенные нежно-розовые стены. Последователь кармических теорий наверняка сказал бы, что в этом призрачном свете воздух звенел и вибрировал, но я скажу иначе: кто-то очень сообразительный трудился здесь над освещением и звукоизоляцией. Кто-то, чья работа стоит очень дорого, можете мне поверить.
Оглянувшись по сторонам, я быстро приложила ухо к двери Козакова: в первые несколько секунд из его комнаты не доносилось ни шороха. А потом воздух прорезал глубокий и страстный женский стон. Мне это показалось или он на самом деле жарким вихрем пронесся по коридору, заглянув в каждый уголок, забравшись под каждую дверь?
Вот вам и наложение рук.
Я зашла к себе, разделась и легла в постель. В сущности, удовольствия Козакова отличаются от моих только тем, что ему все достается бесплатно. Я закрыла глаза, и невесомое облако, сотканное из человеческих радостей, постепенно снова сомкнулось вокруг меня, принося с собой разноцветные легкие сны. И если ночью другие стоны проносились по коридору, разрезая воздух и вселяя беспокойство в умы честных граждан, то я их не слышала.
Утром ровно в одиннадцать я набрала номер Козакова – он не ответил. Что ж, времени до отъезда было вполне достаточно. Я не спеша сложила вещи в мой ярко-зеленый чемоданчик, выпила чашку чая и спустилась вниз.
Ни в 11.45, ни в 12.00 мобильный мистика не отвечал, а в 12.15 оказался выключен.
– К телефону в номере он тоже не подходит, – растерянно улыбнулась девушка-администратор. – Но из отеля не выходил, это точно! Давайте я отправлю к нему кого-нибудь из наших сотрудников.
Сотрудник вернулся через несколько минут, сообщив, что дверь ему не открыли, но в довольно резких выражениях предложили спуститься вниз и спокойно ждать.
А еще через четверть часа Козаков вышел из лифта в лобби отеля с большим зонтом и дорогим кожаным саквояжем в руках. Его лицо было усталым и очень красивым, а маленькие морщинки в уголках губ стали похожи на четкие штрихи, которые рисуют на щеках грустных клоунов.
– Доброе утро, Анжелика, – процедил он. – Должен вам сказать, у меня еще никогда не было такой назойливой секретарши.
– Я не секретарша, – начала было я, но он меня перебил, раздраженно дернув плечом.
– Знаю, знаю, персональный помощник. Мы уже можем ехать или будем выяснять отношения до бесконечности?
С этими словами он вышел на улицу, сел в такси и с шумом захлопнул дверцу. Зонтик и саквояж он положил рядом с собой на сиденье, так что мне пришлось разместиться впереди.
Если таким образом Козаков хотел задеть меня, у него ничего не вышло: по части оскорбительных выходок мистик явно не дотягивал до успешного бизнесмена и даже близко не стоял рядом с ведущим популярной телепередачи.
В полной тишине мы доехали до аэропорта и прошли регистрацию в последний момент. А едва оказавшись в самолете, автор кармических теорий достал из кармана темные очки.
– Спокойной ночи, Анжелика, – проговорил он. – И будьте любезны, проследите, чтобы меня никто не будил. Это не слишком унизительное поручение для персонального помощника?
– Совсем нет, – ответила я.
– Ну и прекрасно.
Он надел очки и откинулся на спинку сиденья. До того момента, как самолет приземлился в Москве, знаменитый мистик ни разу не пошевелил и пальцем – можете мне поверить, я следила за ним очень внимательно.
Настоящая Змея встречала нас в зале прилета. Она была с ног до головы одета в черное, ее длинные волосы струились по спине. Нежно обнимая автора кармических теорий, она сверкнула на меня глазищами из-под пушистых ресниц, и, должна признаться, этот взгляд не предвещал ничего хорошего.
– Выглядишь ужасно, – констатировала она, пробежав пальцами по лицу Козакова. – Не спал, не ел и толком не отдохнул. Надо было взять меня с собой, и все вышло бы по-другому.
Если бы не десять лет профессиональной практики, я бы, наверное, усмехнулась: настолько точными оказались слова глазастой Змеи. Будь она с нами, все и правда могло бы выйти совсем иначе, вот только вряд ли ей стоит знать о деталях путешествия.
– Это все Анжелика виновата, – не глядя на меня, бросил мистик. – Не смогла найти билет!
– Я сделала все возможное, но времени было слишком мало, – очень спокойно произнесла я, и в ту же секунду мистик быстро взглянул на меня, а в его светлых глазах вспыхнула и погасла стремительная яркая искра.
– А при первой встрече обещала мне буквально луну подать на тарелочке… Эх, женщины…
– Что делать, Алексей. Вы тоже не сказали мне, что станете терять билеты, опаздывать и выключать телефон.
– Вам наверняка сказали об этом в издательстве, – улыбнулся мистик и обнял свою Змею. – «Доктор странствий», книга первая, страница восемьдесят семь.
– О чем это вы? – спросила я.
– Читайте и поймете, – ответил Козаков, и голос его при этом был тягучим и бархатным. – Теперь мы можем идти или снова будем выяснять отношения до бесконечности?
Не дожидаясь ответа, он пошел прочь, а Змея плавно двинулась с ним рядом. Козаков остановился у самых дверей и обернулся ко мне:
– Иринушка за рулем. Вы хотите, чтобы мы подбросили вас домой, Анжелика?
– Спасибо. Я прекрасно доберусь сама.
В Москве было ясно. Ласковый ветер шелестел ярко-зеленой листвой и приводил в беспорядок прически. Как только я дошла до стоянки такси и уселась в машину, мимо промчался красный кабриолет. Настоящая Змея одной рукой держала руль, а другой отчаянно жестикулировала, пытаясь в чем-то убедить знаменитого мистика. Он смотрел в сторону, а морщинки, которые делали его похожим на грустного клоуна, стали еще более четкими.
Дома я поставила мой ярко-зеленый чемоданчик в прихожей, повесила на крючок куртку и открыла первую часть «Доктора странствий» на странице восемьдесят семь. Правую сторону разворота украшало довольно безвкусное изображение пышного венка, в котором переплелись розы, гвоздики и лавровые ветви. На левой стороне была небольшая главка, которая называлась так:
«Человек, который опоздал на свои собственные похороны».
«– Этот человек опаздывал всегда, – начал Доктор, и все вокруг засмеялись, потому что каждый подумал о ком-то знакомом. – Его завтрак превращался в обед, а обед – в ужин. Его лето начиналось осенью, а осень – зимой. У него не было детей, потому что ни одна женщина ни разу не дождалась встречи с ним. У него не было друзей, потому что ни один мужчина не мог дождаться, когда он попросит о помощи, а без этого – какая дружба? И вот однажды этот человек умер. На его похоронах собрались женщины, которые могли бы родить его детей, и мужчины, которые хотели бы предложить ему свою помощь. Самого усопшего там не было, но поскольку все привыкли, что он опаздывает, никто не удивился. Гости ели и пили без него, и, между нами говоря, без покойника им было гораздо веселее.
– Значит, этот человек не умер? – спросили Доктора.
– С чего вы взяли? – удивился он.
– Но как же он мог опоздать на свои похороны?!
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента