– Благодарю вас, эльмиты. Благодарю вас, Старшины, – самодовольно сказал Сильные Руки, поднимаясь на ноги и охорашиваясь.
   – Рыцарь Сильные Руки! Согласен ли ты идти в подземное царство Мрачного ярла, чтобы спасти несчастную пленницу и отвести беду, нависшую над нашим народом? – спросил Светлый Маг.
   Окинув быстрым взглядом толпу и мгновенно сообразив, что отказ будет расценен как низость и трусость, рыцарь величественным жестом прижал ладони к груди.
   – Моя сила и мое сердце служат добру, – с пафосом произнес он. – Я готов выйти на бой против Мрачного!
   – Твоим товарищем будет рыцарь-Поэт, – продолжал знахарь, указывая на юношу в алом плаще.
   Сильные Руки пренебрежительно смерил взглядом худощавую фигуру спутника и недвусмысленно скривил губы.
   Тем временем на площади появился победитель состязаний в ловкости и смекалке. Это был невысокий молодой мужчина с тренированным телом гимнаста. Узкие, чуть раскосые глаза его хитровато смотрели из-под рыжеватых бровей, не скрывая торжества. Только что он выполнил сложные упражнения на канате, первым выбрался из каменного лабиринта, без единого ожога прошел полосу огня и правильно определил среди незнакомых плодов съедобные. Кроме того, ему пришлось решать логические задачи, разводить огонь, не имея никаких приспособлений, и ловить чрезвычайно пугливую ящерицу нинао, живущую в густых папоротниках.
   По установленным правилам самый ловкий получил в награду золотистый плащ и топазовый аграф-звезду, древний эльмитский символ мудрости. Вручая боевой браслет, Старшина наделил победителя новым именем – рыцарь Звезды.
   Узнав о предстоящем подвиге, рыцарь Звезды не колебался ни секунды. Горделиво выпрямившись, он с воодушевлением поклялся отдать всю силу ума, а если потребуется – и жизнь для блага своего народа.
   Через час в мужском Доме Собраний напутствовали трех рыцарей. Все, кто знал хоть что-нибудь о стране Мрачного ярла, а также о землях, которые предстояло пересечь отважным путникам, рассказывали об удивительных растениях, гнилых болотах, неприступных скалах и ни на что не похожих существах, с которыми им предстояло встретиться.
   На закате жители Большого города провожали рыцарей. Нарядные эльмиты вышли далеко в поля, чтобы как можно дольше видеть своих героев. Три яркие фигуры – алая, синяя и золотая, – удаляясь, становились все меньше и меньше, пока не превратились в крошечные точки и не скрылись за лесом.

Глава четвертая
Затянувшийся отдых

   Но что застрял без толку я среди подобной чепухи?
   Ведь не монах я, не судья, чтоб у других считать грехи!
   У самого дела плохи.
Франсуа Вийон

   Набираясь сил перед дальней дорогой, Роман бродил по окрестностям. Защитный легкий скафандр для работ в реакторе из предосторожности он все же почти не снимал. Каждый день приносил массу интересного и неожиданного. То Роман натыкался на съедобные плоды, цветом и формой напоминавшие баклажаны, но висевшие на колючем безлистном дереве; то, бредя по течению ручья, он находил тихую заводь, в которой не хватало разве что стрекоз и кувшинок, и, сбросив скафандр, с удовольствием купался; то, гуляя по лесу и собирая растения, он вспугивал каких-то мелких зверюшек, которых ни разу даже не разглядел как следует: так быстро они исчезали в зарослях...
   Но больше всего ему нравились летающие цветы. В первое утро своей робинзонады Роман увидел, как, согретые встающим солнцем, цветы разворачиваются, плавно поднимаются в небо и парят, слегка покачиваясь, и счел их здешними бабочками. Но нет – прелестные создания оказались все же растениями. Они не пугались протянутой руки, не разлетались, если Роман шел по поляне... В полдень цветы еле виднелись, порхая выше деревьев, а к вечеру постепенно опускались, словно утомленные долгим полетом, сворачивались в серые комочки и покрывали землю точно россыпь горошин. Они никогда не перелетали на другие поляны, и это было странно – ведь сильному ветру ничего не стоило забросить их далеко от родного места; но цветы с поразительным упорством держались своей территории.
   «Не мешало бы наконец познакомиться с аборигенами, – изредка напоминал себе Роман, валяясь на песке и жуя очередной кисло-сладкий «баклажан». – Глядишь, и помогут чем-нибудь».
   Но не было сил сбросить дремотное оцепенение, владевшее им после аварии.
   – Скоро я превращусь в кустик, – лениво предполагал вслух потерпевший. – Обрасту листиками, зацвету, а там, может быть, и плодоносить начну. Укоренюсь, в общем. Как вы считаете, господа, могу я здесь укорениться?
   «Господа» молча шевелили ветвями, и понять это шевеление можно было по-разному: и как утвердительный ответ, и как полное несогласие.
   – Заманить бы сюда кого-нибудь из жителей, – мечтал Роман все так же вслух. – В корабле стационарный лингвист, каюта, уютная коечка...
   Однажды ему в голову пришла первая здравая мысль, и это означало, что бездействие надоело окончательно. Среди груза для Ригеля-14 должны были находиться «жаворонки» – многофункциональные летающие разведчики.
   – Хватит разлагаться! – решительно скомандовал Роман. – Подъем!..

Глава пятая
Отступник

   – Клевета, предательство, трусость!
   Когда-нибудь я сделаю скульптурную группу из этих трех чудовищ, и на нее страшно будет взглянуть.
Александр Дюма

   Если бы ему самому позволили выбирать попутчиков, рыцарь-Поэт никогда не остановился бы на тех, кого послала судьба. Спору нет – обоих по праву назвали первыми. Но что касается чисто человеческих качеств – доброжелательности, дружелюбия, простой вежливости, наконец, – тут рыцарю Сильные Руки и рыцарю Звезды похвастаться было нечем. Казалось бы, что им делить? Три победителя, каждый в своем виде состязаний; все трое получили награды; всем троим поручено одно и то же дело. Так нет же: двое дружно презирали третьего – слабейшего, как они считали.
   – Зачем нам навязали этого заморыша, рыцарь? – спросил Сильные Руки, нарочито игнорируя присутствие рыцаря-Поэта.
   – Он будет досадной помехой, – согласился рыцарь Звезды. – Что он может? Только распевать песенки да сочинять стишки! А нам нужны ловкость, сила, отвага! Какой толк от боевого меча, если он слишком тяжел для этой тощей руки. Впрочем, я надеюсь, что при первой же опасности сей менестрель покажет нам свою хилую спину и удалится, оставив поле боя тем, кто умеет держать оружие. Не правда ли, мой юный друг? – обратился он с издевательски-изысканным поклоном к молчавшему юноше.
   В ответ рыцарь-Поэт лишь сильнее стиснул зубы.
   – Он не смеет ответить, уста его скованы и запечатаны испугом, – насмехался рыцарь Звезды. – Если он молчит даже с нами, то что же будет, когда перед ним окажется настоящий противник?
   – Ты ведешь себя недостойно, рыцарь, – еле сдерживая гнев, ответил юноша. Рука его судорожно стиснула рукоять меча. – Не годится оскорблять того, кто не желает отвечать тем же. Для ссор сейчас не время.
   – Наш юный друг недоволен, – тем же тоном продолжал рыцарь Звезды. – Он сердится. А почему, позволь спросить тебя, ты не желаешь ссоры?
   – Да неужели ты не видишь, рыцарь, – пробасил Сильные Руки, – что менестрель уже хватается за меч? Неужели ты не боишься, что он смело вызовет тебя на поединок? На твоем месте я бы не рисковал дразнить нашего умудренного опытом друга!..
   – Нас троих послали спасать пленницу, – не обращая внимания на издевку, резко произнес рыцарь-Поэт. – Когда девушка окажется в безопасности, я готов сразиться с каждым из вас в любое время и любым оружием. А до тех пор, рыцари, не следует ссориться.
   – Да кто ты такой, чтобы указывать нам, что мы должны делать, а чего не должны? – разозлился Сильные Руки. – Будь благодарен судьбе и Старшинам, что тебе дозволено идти с нами. А когда мы вдвоем приведем девчонку домой, можешь спеть под ее окном серенаду! Да не забудь сложить балладу о наших подвигах во имя справедливости.
   – Да, это единственное, что ты можешь сделать без ущерба для здоровья, – подхватил рыцарь Звезды.
   – Благодарю за совет. Я не премину им воспользоваться, – сдержанно ответил юноша, и рыцарь Звезды негодующе фыркнул.
   – Ну и соратник, нечего сказать! – воскликнул он, обращаясь к рыцарю Сильные Руки. – Он даже не способен оскорбиться, как подобает мужчине.
   Рыцарь-Поэт чуть замедлил шаг и отстал. Он по-прежнему слышал грубый смех, но слов уже не разбирал. Уязвленная гордость боролась в нем с чувством долга. Проучить оскорбителя дело чести, это так. Но что скажет несчастный отец, узнав, что вместо освобождения девушки рыцари затеяли распри? Рыцарь-Поэт решил, что пошлет вызов обоим своим недругам, когда сдержит клятву.
   К вечеру следующего дня рыцарям надоело издеваться над юношей. Забредя в первую попавшуюся деревню, они отыскали Приют путников и расположились в саду, потребовав подать вяленое мясо, фрукты и перебродивший сок черного яблока. Развалившись на циновках, они пустились в громогласные воспоминания о турнирах – и вскоре вокруг них собрались любопытные, чего, собственно, фанфароны и добивались. Подзадоренные общим вниманием, Сильные Руки и рыцарь Звезды хвастались напропалую, вызывая удивление неискушенных слушателей.
   – А отчего же молчит ваш спутник? – спросил кто-то, когда языки рассказчиков начали заплетаться. – Может быть, ему тоже есть что поведать?
   Сильные Руки обидно захохотал.
   – Ему похвалиться нечем, – объявил он. – Вот разве что своими песенками?
   – Но я вижу на его плечах плащ победителя, – настаивал спросивший.
   Взгляды всех обратились на рыцаря-Поэта, который неторопливо прихлебывал отвар трав.
   – Как твое имя, благородный рыцарь, если ты соблаговолишь открыть его? – задал вопрос хозяин Приюта путников.
   – Я рыцарь-Поэт, – ответил юноша. – Если уважаемое собрание пожелает меня слушать, я готов отплатить за гостеприимство и спеть.
   – Не тот ли ты рыцарь, который два года назад исполнял на празднике балладу о дочери Озерного короля, а вслед за тем победил самых опытных воинов?
   – Тот самый, – подтвердил юноша.
   Толпа вокруг двух хвастунов мгновенно рассеялась; каждый стремился протиснуться поближе к знаменитому певцу. Раздосадованные исчезновением слушателей, рыцари с новыми силами набросились на еду, сопровождая ее обильными возлияниями.
   Убедительная победа над соперниками польстила оскорбленному самолюбию певца. Он достал тингури и, дождавшись тишины, запел ту самую балладу, которая принесла ему успех. За ней последовала вторая, потом третья... Как только певец замолкал, поселяне кричали: «Еще, еще!..» Наконец рыцарь-Поэт отложил инструмент.
   – Да простит мне уважаемое собрание – я немного устал, – объяснил он извиняющимся тоном.
   Довольные жители разошлись по домам, не обращая больше внимания на совершенно захмелевших рыцарей, которые темпераментно продолжали говорить, не слушая друг друга.
   Возле рыцаря-Поэта остался хозяин Приюта. Он принес для гостя новое блюдо тушеного мяса и чашу свежего отвара.
   – Благодарю тебя, любезный хозяин, – сказал юноша. – Твоя забота смущает меня.
   – Это я должен благодарить тебя, славный рыцарь, – учтиво ответил хозяин. – Ты оказал нам большую честь своим приходом и доставил не сравнимую ни с чем радость, согласившись показать свое искусство. Наше отдаленное селение не могло даже предполагать, что когда-нибудь прославленный рыцарь-Поэт посетит нас. Смею ли я спросить, что привело тебя в эти края?
   – Я и... мои спутники, – чуть запнувшись, объяснил юноша, – идем в страну Мрачного ярла.
   – Не стану спрашивать о причинах, заставляющих вас идти своей волей в логово негодяя, – заметил хозяин, – наверняка они очень важны, но я обязан предостеречь тебя. В полудне пути отсюда лежит долина Шепчущих Голосов. Ее легко узнать – это высохшее русло реки, поросшее низкой желтой травой. Опасайтесь ее: долина – страшное место.
   – В чем же заключается опасность, добрый хозяин? И не проще ли пойти другой дорогой, если долина так ужасна, как ты говоришь?
   – Долина Шепчущих Голосов тянется в обе стороны на много дней пути. В нашем селении жил старик, который пришел с той стороны... До конца дней своих он вел бессвязные речи о зовущих голосах, о земле, кричащей под ногами, о жутком шепоте, преследовавшем его даже здесь. Но я слышал, что человек со смелым сердцем может пересечь долину – нужно только не отступать и не говорить ни слова, пока идешь по желтой траве.
   – Благодарю, добрый хозяин, – повторил юноша. – Может статься, ты спасаешь нам жизнь.
   – Мой долг – предупредить, – ответствовал хозяин не менее учтиво. – Тем более такого дорогого гостя.
   Рыцарь-Поэт встал и подошел к примолкшим хвастунам.
   – Каковы ваши намерения, рыцари? – спросил он. – Отправимся ли мы в дорогу теперь же или остановимся на отдых до утренней зари?
   Сильные Руки, зычно всхрапывая, не реагировал на вопрос; рыцарь Звезды с трудом разлепил опухшие веки.
   – Дерзкий мальчишка, – пробормотал он, тщетно силясь подняться, – мы не нуждаемся в отдыхе и сейчас же выходим! Эй, друг, пробудись...
   Он попытался растолкать спящего, но, потеряв равновесие, повалился рядом с ним. Промямлив что-то совершенно невразумительное, он моментально уснул.
   – Значит, остаемся до утра, – подытожил юноша, брезгливо отворачиваясь.
 
   Утром рыцарь-Поэт вынужден был изнурительно долго ждать пробуждения спутников. Он давно позавтракал, а рыцари все не могли поднять головы с циновок. Потом они без конца требовали то одно, то другое и придирались к хозяину, упрекая его в негостеприимстве.
   Наконец рыцари тронулись в путь. Сегодня они не зубоскалили и не потешались над юношей, а шли угрюмо, то и дело хватаясь за гудящие головы и растирая помятые лица.
   На полпути к долине рыцарь-Поэт рассказал попутчикам то, что узнал от хозяина. Рыцари слушали его сначала вполуха, пренебрежительно, но потом посерьезнели.
   – Шепот... Голоса... Нашел чем пугать! – завел было старую песню Сильные Руки, но рыцарь Звезды оборвал его:
   – Ну-ну, друг мой. Пусть в словах мальчишки только ничтожная доля правды, но пренебрегать осторожностью не следует.
   Рыцарь-Поэт отметил про себя, что тон рыцаря Звезды резко изменился – из насмешливого стал озабоченным.
   Едва изумрудное солнце, пройдя опаляющий зенит, покатилось к равнине, долина Шепчущих Голосов открылась путникам во всем своем пугающем великолепии. Впечатлительному рыцарю-Поэту почудилось, будто поперек дороги разлеглась гигантская плоская, покрытая желтым мехом змея. Она словно дышала, чуть заметно раздувая бока, и следила подслеповатым полузакрытым глазом за остановившимися путешественниками.
   – Кто пойдет первым? – спросил Сильные Руки, облизывая почему-то пересохшие губы. – Может быть, ты, рыцарь Звезды?
   – Когда нужна сила, мудрость молчит, – возразил рыцарь Звезды, не выражая желания трогаться с места. – Кто знает, чем опасна долина. Мне кажется, твоя сила сейчас надежнее моей хитрости.
   Они препирались бы бесконечно, но рыцарю-Поэту стало невыносимо стыдно за них, таких заносчивых и хорохорящихся на публике и таких жалких здесь, перед лицом неведомой опасности.
   – Разрешите мне, рыцари, – сказал он, и оба спорщика воззрились на него с недоумением, словно к ним обратился придорожный камень. – Вы называли меня обузой – так я не хочу быть ею. И помните – ни слова, ни звука!
   Юноша отвернулся и, не дожидаясь согласия, зашагал вперед. Поступь его изменилась: она стала мягче и бесшумнее. Рыцари переглянулись и, снисходительно пожав плечами, двинулись следом. Сильные Руки украдкой перевел дыхание.
   Когда до края долины осталось не более тридцати рук шагов, послышались странные звуки: тихие, похожие на женские, мужские и детские голоса, произносившие невнятные слова на неизвестном языке. Одни рассерженно шипели, другие торопливо жаловались на горькую обиду, третьи успокаивающе лепетали и звали за собой, удаляясь... Точно племя гигантов скрывалось на дне пересохшей реки в гуще вялой травы.
   С каждым пройденным шагом шепот усиливался, раздавались вздохи, вскрики, стоны и даже, казалось, истерические рыдания. Рыцарю-Поэту хотелось зажать уши; ему чудилось, что лучше оглохнуть навсегда – лишь бы не слышать голоса, рвущие нервы в клочья. Оглянувшись на спутников, юноша понял, что и они чувствуют себя не лучше: рыцарь Звезды зажимал себе рот ладонью, а Сильные Руки, полиловев и вытаращив помутневшие глаза, дико озирался по сторонам, то и дело вздрагивая. А ведь они еще только приближались к краю долины...
   Первый же шаг рыцаря-Поэта вниз по склону едва не стал последним. Земля под сапогом дико вскрикнула, и юноша еле удержался на ногах. Чудом не закричав, он перевел дыхание и шагнул второй раз. Склон отозвался глухим ревом. Третий шаг – и от пронзительного визга едва не лопнули барабанные перепонки. Казалось, ноги ступают по обнаженным телам пытаемых мучеников.
   Дальше стало еще хуже. Три пары ног вызывали такую непереносимую какофонию, что рыцари остановились и обмотали свернутыми плащами головы, оставив открытыми лишь глаза. Идти стало немного легче, особенно когда они добрались до дна долины: здесь голоса звучали почему-то слабее.
   Рыцарь-Поэт и рыцарь Звезды понемногу осваивались. Что же, пусть земля рычит – ведь это всего лишь звук! Но Сильные Руки не выдержал испытания. Как только его спутники ступили на склон, ведущий вверх, вновь раздались жуткие протяжные вопли, и вслед за ними закричал силач.
   Рыцари обернулись: их соратник карабкался туда, откуда они только что спустились. Сорванный с головы плащ победителя волочился за ним, как ненужная тряпка. Сильные Руки, обезумев, выкрикивал только одно слово: «Не-е-ет!..», и густой бас его срывался на визг, а обрадованные голоса громогласно повторяли за ним на разные лады: «Нет, нет, нет!» Каждое такое «нет» точно кнутом подстегивало насмерть перепуганного рыцаря.
   Два путника, сжав зубы до хруста, с трудом сдерживались, чтобы не последовать за беглецом. Вот в последний раз мелькнули его огромные сапоги – и наступила тишина. Она была так неожиданна, что оглушала не меньше голосов. Не чуя под собой ног, рыцари выбрались наверх – они не слышали даже собственных шагов. Только отойдя на порядочное расстояние, они обернулись. Далеко-далеко на равнине виднелась темная фигурка – Сильные Руки все еще бежал, подгоняемый собственным криком.
   – Невероятно... – выдохнул рыцарь-Поэт, разматывая плащ. – Действительно, можно лишиться разума.
   Рыцарь Звезды долго дергал золотистую ткань непослушными пальцами, прежде чем она поддалась усилиям. Лицо его казалось белее цветов лахуа, губы совершенно посинели.
   – Уйдем отсюда поскорее, – даже не сказал, а прошелестел он.
   Рыцарь-Поэт не имел ничего против.
   – Теперь нас только двое, – заметил он немного погодя.
   – Трусишь, мальчишка? – злорадно рассмеялся опомнившийся рыцарь Звезды. – Может, желаешь вернуться? Беги, не смею задерживать. Вся слава достанется мне одному, и песни будут слагать только обо мне!
   Рыцарь-Поэт с досадой вздохнул. Пережитый страх ни на зернышко не изменил его спутника.

Глава шестая
Предательство

   Но, кровью облитый, страдая от боли,
   Сын Ганги не бросил военное поле.
   Зажглись его стрелы, как молний зарницы,
   И громом был грохот его колесницы...
Бхагавад-гита

   Перелопатив вручную три десятка ящиков, Роман откопал заветные футляры с птичкой на клапане. Вытащив один «жаворонок», он настроил его на большой экран в рубке и установил радиус действия триста километров.
   – Лети, мой орел! – напутствовал он «жаворонка». Когда разведчик скрылся за деревьями, Роман поспешил к экрану.
   Первоначально пейзаж был знаком: продолжительные прогулки дали пилоту представление об округе. Сплошной лес, разрезанный на куски ручьями и речушками, да кое-где небольшие лужайки. Почти все они пестрели цветами, и только на трех не росло ничего – ни былинки, ни цветочка, – лишь голая рыжая земля. Роман машинально отметил, что даже окружающие деревья отворачивали ветви в сторону, предпочитая простору тесноту. На одной такой проплешине почти в центре выделялось темно-коричневое пятно. Роман опустил «жаворонка» пониже и рассмотрел мертвую птицу. Видимо, она уже давно лежала тут – оперение местами полиняло, а сама она высохла и превратилась в мумию.
   – С этим разберемся потом, – пробормотал Роман, посылая «жаворонка» дальше.
   И снова на экране чередовались поляны, ручьи... Постепенно лес поредел, появились протоптанные дороги, которые петляли по перелескам и опушкам, не забираясь в глухие чащи.
   – Дороги – это хорошо... Пахнет цивилизацией. Значит, скоро отыщется и местное население. Стоп, стоп! Что там за Мамаево побоище?
   Роман впился взглядом в экран и повел «жаворонка» круто вниз. В том месте, где дорога сворачивала, огибая купу развесистых кряжистых деревьев, дрались семеро.
   Двое мужчин в развевающихся алом и желтом плащах отбивались мечами от наседающей пятерки оборванцев с дубинами и топорами. Роман даже протер глаза – защищавшиеся словно сошли с иллюстраций учебников истории: мечи, латы, кольчуги... Строго говоря, это были не совсем латы и не совсем кольчуги, но предназначались они явно для защиты от холодного оружия. Уж в этом-то Роман разбирался – недаром несколько лет в колледже занимался в группе «Русские витязи», возрождавшей старинные боевые искусства. «Витязи» сами клепали себе в мастерских доспехи – от рейтарских до снаряжения римских легионеров, ковали оружие – преимущественно сабли, мечи и даги-кинжалы, изучали приемы. Так что для Романа слова «кираса», «экзерциции с клинком» и стойка «манир об един палаш» были не пустым звуком. Бой на поляне он мог оценить как специалист.
   – Сражаются всерьез, а силы неравны. Вдобавок, кажется, красавчик в желтом увиливает...
   Воины действительно сражались по-разному. Молодой мужчина в алом плаще не прятался за спину своего союзника – даже наоборот, успевал парировать некоторые удары, тому предназначавшиеся. Совершенно иначе вел себя «желтый». Он расчетливо подставлял «алого» и не раз прикрывался им от нападавших, хотя освященный веками бой спина к спине был бы намного безопаснее.
   Роману страстно хотелось помочь «алому», и он проклинал свой грузовой корабль, не имеющий скоростного флигера. Сотню километров до места схватки он отмахал бы за десять минут! Руки просто чесались от желания почувствовать упругий взмах клинка, плечи заныли, припомнив тяжесть зерцального доспеха. Но ему оставалось лишь смотреть.
   Ситуация на экране изменилась. Один из атакующей пятерки, потеряв топор, скорчился у ног сразившего его «алого». Обладатель самой сучковатой дубины, воспользовавшись оплошностью «желтого», нанес ему мощный удар, по счастью скользящий. Тот отскочил и, упав наземь, быстро-быстро пополз в кусты. Убедившись, что его никто не преследует и враги заняты напарником, «желтый» вскочил на ноги и пустился наутек, то и дело суетливо оглядываясь.
   – Бросил! Сбежал! – вознегодовал Роман, подскочив на месте.
   Оставшийся на поле брани юноша (по крайней мере Роману казалось, что боец очень молод) сражался теперь с четырьмя, и, надо сказать, весьма успешно. Второй противник, выронив дубину, схватился за разрубленное плечо и рухнул. «Алый» отскочил к дереву и не подпускал оборванцев: меч в его руке крутился восьмеркой, образовав неодолимую преграду. Улучив момент, он выхватил из-за пояса кинжал (во всяком случае, Роман счел таковым металлическую полосу с заостренным концом, упором для ладони и тремя кольцами для пальцев) и ударил того, что наступал на него слева. Выпустив рукоятку топора, нападавший прижал руки к ране и мучительно медленно, качаясь из стороны в сторону, осел на землю.
   Юноша в алом плаще, очевидно, порядком устал, движения его становились менее уверенными и точными. Вот он оступился, покачнулся – и тут же дубина опустилась на его голову. Юноша зашатался, беспомощно уронив руки, и двое с яростными воплями ринулись вперед, чтобы добить жертву. Роман в отчаянии привстал и стиснул край пульта – но тут «алый» пригнулся и стрелой метнулся между противниками. Через несколько шагов он остановился – уже безоружный – и обернулся. А двое, хрипя и выплевывая кровь, пытались извлечь глубоко вонзившиеся клинки. Но удары были нанесены опытной рукой, и вскоре на поляне остался стоять лишь победитель; его окружали пять неподвижных тел.
   – Вот это боец! Ну и парень! – в восторге вскричал Роман.
   Юноша тем временем устало стер кровь со лба и выдернул свое оружие из тел убитых. Несколько раз воткнув в землю лезвия, он счистил с них следы крови и тщательно протер пучком травы. Внимательно оглядев место, где исчез «желтый», и побродив среди кустов, он нахмурился, посмотрел вдаль, точно надеялся увидеть там трусливого товарища, и зашагал прочь.
   Роман осторожно поднял «жаворонка» и повел его следом. Юноша в алом шел по прямой, никуда не сворачивая, и Роман с невольной радостью приметил, что путь его лежит мимо разбитого корабля.
   – Но сидеть и ждать мы не будем, не так ли? – строго спросил Роман свое отражение в стекле экрана и подмигнул ему. – Пожалуй, имеет смысл встретить его в пути, в привычной ему обстановке.