Страница:
Туристическая фирма «Эол» римской группе выделила автобус позитивный, желтенький, с рисунком во весь бок: силуэты столичных крыш, а над ними – восходящее солнце. Красота неимоверная. Мини-группу сдали с рук на руки сопровождающему, чемоданы обрели свое законное место в широко распахнутом автобусном нутре, а Инга следом за Максом забралась внутрь. Там уже было людно, шумно, чьи-то дети кидались конфетами. Макс прошествовал в конец салона и уселся у окна.
Инга оценила: держится, но кто его знает, как дальше пойдет. Макс не любил толпу вокруг себя, людей в свою фирму подбирал похожих на себя – если внутри и эмоциональных, то умеющих прекрасно сдерживаться. Поэтому когда Инга пришла в «Эол» заказывать этот тур (услугами данной фирмы пользовались уже не первый год), то шокировала до глубины души добрую знакомую Зою, объявив, что на этот раз Максу Амлинскому не нужен сьют в отеле с закрытой территорией, подальше от любой цивилизации, на острове, где в лучшем случае три туземца и бананы, которые, как известно, общаться не умеют. И бизнес-класс ему не нужен. Нужна обычная туристическая поездка.
– Э-э… индивидуальный тур? – спросила Зоя осторожно. – А машину заказывать? Если Рим, то там есть прекрасная компания, подгоним лимузин…
– Никаких машин, – сказала Инга, – вместе со всеми, на автобусе.
– Макс Амлинский – на автобусе?!
Шеф был личностью достаточно примечательной, чтобы вопрос прозвучал очень, очень изумленно.
– Нам нужен простой народ, – усмехнулась Инга, – в этом задумка.
– Знаешь, некоторые у нас ездят в сафари на крокодилов, – протянула Зоя, – но эта затея мне кажется экстремальнее! Ладно, Ингуш, на твой страх и риск.
Риск был немаленький, но Макс являлся человеком слова. Если решился – значит, решился. И сейчас он вроде бы нормально отнесся к тому, что вокруг него множество неконтролируемых, незнакомых людей, с которыми придется провести несколько дней в непосредственном контакте.
Амлинский – это в некотором роде не человек, а ваза династии Мин. Что поделаешь.
– Ты же бывал в Риме, верно? – спросила Инга, пристраивая сумочку на полку и усаживаясь рядом с Максом.
– Мне было семнадцать, отец прилетел сюда на деловую встречу, и все, что я видел, – это отель и улицы из машины. Поэтому, конечно, Рим я знаю досконально.
– Сочувствую.
– А ты бывала, да? – вдруг спросил он.
Инга кивнула.
– Дважды. Первый раз с родителями, во второй – с сестрой и мамой. – Она знала, что ему это интересно, хотя вслух он вряд ли бы признался. Все то, что Макса не интересовало, он обрывал мгновенно или, если вежливость перевешивала, – как только изобретал предлог. – Мы тоже ездили с группами. У меня коммуникабельные родственники.
– Не представляю, как можно добровольно на это пойти. Наш с тобой случай особый.
– Твой случай особый, Максим.
– Не надо притворяться. Мы с тобой одной крови – ты и я. Давай держаться друг друга в этом царстве гиен и лиан.
Он уже шутил, а значит, начальственный гнев откатился, словно майская гроза. Инга немного расслабилась.
– Ты же знаешь, что это не так. Вернее…
– Я знаю, что ты скажешь, – оборвал ее Макс, – что ты на самом деле из другого социального слоя и ты сама себя сделала. Все так. Ты поднялась, не пожелав оставаться внизу. Я уважаю твою привязанность к семье, хотя и не всегда понимаю, однако в свое свободное время ты можешь делать что угодно. Если бы ты не хотела оттуда сбежать, ты бы так не работала. Поверь мне, я разбираюсь в людях, Инга.
Это было самое большое заблуждение Максима, его самая большая иллюзия, разрушить ее казалось Инге кощунством. Она готова была грудью на амбразуру лечь, лишь бы Макс никогда этой иллюзии не лишился – или обрел под нею настоящее основание. Но все шесть лет она работала на него, поддерживала его воздушный замок и его успешный бизнес не потому, что так уж хотела вырваться из мира, где родилась. Совсем не потому.
– А вот и последние, – сказала Инга, кивая на шествующую к автобусу очередную маленькую группу. – Скоро поедем.
– Надеюсь.
День выдался суматошный: сборы, перелет, теперь надо бы заселиться и поужинать – уже смеркается. Инга ощущала себя немного непривычно, хотя не в первый раз была с Максом в поездке, и сколько бы он ни настаивал на том, что это – деловая командировка, поверить в такое сложно. В командировку Инга собирала совсем другие вещи.
Автобус заурчал и тронулся с места, проплыли мимо стоящие рядками автобусы-братья, засновали деловитые машинки, и вот уже впереди сияет огнями шоссе, и обычное приятное предчувствие закрадывается в душу.
Инга любила этот момент – начало поездки. Его нельзя было упустить, нельзя ничем заменить, тем более если это такой город, как Рим.
Оказалось, что некоторые могут.
Макс достал айпад, включил и застучал по экрану.
– Приличного вай-фая нет…
– Максим Эдуардович, – сказала Инга, – вы позволите небольшое самоуправство?
– Что такое?
Она аккуратно взяла из его рук айпад, выключила, закрыла обложку, встала и сунула к себе в сумку.
– Это слишком, – произнес Макс холодно. Он ненавидел, когда без спросу трогают его вещи, и Инга об этом прекрасно знала, но приходилось идти на риск.
– Нет. – Она села и повернулась к Максу. Следовало вести разговор на языке его племени. – Максим Эдуардович, давайте договоримся. Вы доверились мне в организации этого мероприятия. Вы посчитали меня компетентным специалистом в этом вопросе. Вы мне доверяете как ассистенту. Я очень вас прошу постараться вникнуть в то, что я делаю и почему. Наша задача – познакомить вас с будущими потенциальными клиентами, вы желаете понять их, осознать их потребности и нужды до того, как проект будет запущен. Я это всецело поддерживаю и приложу все усилия, чтобы вы достигли цели. Пожалуйста, не мешайте мне. Я работаю для вашего блага и блага компании.
– Инга Михайловна, если мы перешли на «вы», значит, дело и вправду серьезное?
– Да, Максим Эдуардович.
Он подумал (действительно подумал!), Инга ему не мешала, затем кивнул:
– Хорошо. Я постараюсь не подозревать вас в злоупотреблении. Вы никогда этого не делали и, конечно же, не делаете сейчас. Просто… – он криво улыбнулся, – для меня это чуждая среда, я несколько… напряжен, но я постараюсь, Инга.
– Договорились, дорогой.
Макс странно на нее покосился, потом понял:
– А! Наша легенда.
– Обсудим ее в номере или за ужином. Сейчас посмотри в окно, пожалуйста.
Он повернулся к окну, а Инга тихонько выдохнула. Манипуляция – не зло, когда ты ведешь человека к добру и свету, правда же? Он просто не понимает. Когда Инга впервые оказалась там, где ходят суровые стражи небес, тоже чувствовала себя неуютно. Еще как! И ведь приспособилась, научилась скользить среди воинов, пирующих за громадными столами. Они посчитали ее своей. Они посчитали ее валькирией. А она предложила одному из них спуститься в Мидгард. Конечно, он хочет запустить в нее боевым молотом.
За окном проплывал вечерний Рим – еще только пригороды, залитые оранжевым сиянием фонарей, убегающие в освещенную даль улицы, крыши, четко вырисовывающиеся на фоне бледного неба, которое не подсластил удивительно скромный нынче закат, – но уже этого было достаточно для того, чтобы помолчать, просто глядя в окно. Автобус ехал по проспекту, застревал в пробках, выпутываясь на свою полосу, ожесточенно боролся за место на светофоре и давал возможность посмотреть на Рим – такой, каким он не притворяется перед приезжими. Живой, настоящий Рим.
Нет, Инга любила могучие крепости, исторические музеи и колоритные развалины. История сделала нас такими, какие мы есть, и глупо ее игнорировать. Древняя архитектура была интересна Инге также в силу профессии и рода занятий, хотя эту недвижимость никто продавать и покупать не собирался: исторические объекты давным-давно пригребло государство. Но все же история, к которой допускали по билетам, оставалась неживой, она застряла в прошлом, как насекомое в янтаре. А настоящий город – это живущие в нем люди. Надо как-нибудь объяснить это Максу, который сидит и честно смотрит в окно.
Гостиница располагалась в районе центрального железнодорожного вокзала – Термини. Ничего выдающегося: достаточно большая каменная коробка, способная вместить энное количество приезжих. По прибытии выяснилось, что у группы есть свой координатор, симпатичный мужчина лет сорока по имени Алексей. Он каким-то непостижимым образом умудрился всех выстроить в холле и заставить замолчать, после чего представился и изложил план действий.
Несколько человек засмеялось.
– Поэтому если вы намерены передвигаться по городу, но карта метро вам непонятна, возьмите такси. Можно заказать машину в отеле или дойти до стоянки, большой разницы в цене нет. Голосовать почти всегда бесполезно: водителям такси запрещается подбирать пассажиров у края дороги, но стоянок по городу множество. Цена зависит от того, куда вы отправитесь, и в ночное время тарифы повышаются. Поэтому рекомендую от дальних поездок до завтрашнего дня воздержаться… Сейчас вы все зарегистрируетесь, получите ключи от номеров. Как вы знаете, ужин не входит в стоимость тура, вам нужно найти ресторан самостоятельно или поесть здесь, в отеле, тут неплохое меню. Завтра состоится пешая обзорная экскурсия в Ватикан, собор Святого Петра, замок Сан-Анджело и далее по старой части города. Я – ваш координатор, сейчас раздам вам визитки с моим телефоном, по всем вопросам обращайтесь, пожалуйста, ко мне или к нашим гидам. Их двое: Анна будет вашим экскурсоводом завтра, Кристина – через два дня. У всех ли есть распечатка программы?.. Так, хорошо. Тогда, пожалуйста, подходите ко мне по очереди, я буду помогать вам с регистрацией и выдам карту города.
– То есть как это – нет ужина? – прогудела дородная мадам, сопровождаемая тщедушным мужичком. Какая классика, Инга даже залюбовалась. – Мы что, с голоду помирать должны? И так кучу денег отвалили!
– Я не понял! – тянул руку долговязый парень в очках. – А послезавтра у нас день ничем не занят, что ли? А если я раньше хочу пойти в Колизей?
– А завтраки здесь хорошие?
– Номера твин или дабл? Нам обещали, что будет твин!
Инга покосилась на Макса: тот стоял, смотрел не отрываясь и даже очки, съехавшие вниз, почти на кончик носа, не поправил.
– Неужели ты совсем дикий? – спросила его Инга. – Никогда не приходилось видеть такое в вестибюлях?
– Я проходил мимо, не задумываясь.
– Максим, ты инопланетянин.
– Угу, – согласился он рассеянно. – Я не хочу толкаться. Давай подождем.
Они отошли в сторону; Алексей в центре бурлящей толпы походил на скалу в штормовом море. Стоял он незыблемо, и потихоньку волны начинали расходиться, успокаиваться. Сотрудники отеля, привычные к массовым заездам, оперативно всех регистрировали и выдавали ключи. Алексей называл имена и фамилии. До Инги с Максом он дошел почти в самом конце – видимо, список был составлен по очереди бронирования тура, а Инга сделала это всего за пару недель.
– Амлинский и Литвина!
Они подошли к стойке, получили карту, два электронных ключа и еще раз – короткий инструктаж и покатили чемоданы к лифту.
– Номер триста тридцать три, – сказала Инга, державшая ключи. – Это на удачу.
– Суеверия – пережиток темных времен.
– Иногда можно.
Пришлось долго идти по коридору, попетлять немного, прежде чем искомый номер обнаружился. Цифры «333» латунно поблескивали на двери. Инга открыла ее, вошла и включила свет, сунув карточку в крепление на стене. Неплохо.
– О господи, – сказал у нее за спиной Макс, – здесь же развернуться негде!
Номер был довольно просторен и мил: большой коридор с платяным шкафом, сверкающая белизной и охрой ванная (естественно, на плитках античный орнамент), комната с двумя раздельными кроватями, телевизором и мини-баром. Для отеля такого уровня очень, очень прилично, особенно учитывая район и наплыв туристов.
На столе стоял небольшой и скромный букетик, при виде которого Макс чихнул.
– Я же просил – никаких цветов в номерах!
– Не в этом мире, – сказала Инга, поставила чемодан и взялась за вазу. – Цветы я уберу. Располагайся.
Она вышла из номера, прихватив ключ, и понесла вазу к дежурному. Милый жест со стороны отеля, конечно, однако не в данном случае. Макс – жесточайший аллергик, и, хотя проходил курс лечения, легче ему стало совсем ненамного. Аллергия у него была на все, что цветет и бегает: кошка, черепашка, милый одуванчик в полях или роскошный букет роз – Максу без разницы, а потому он ненавидел всю природу совершенно одинаково – справедливо.
Иногда он все-таки рисковал и возил своих случайных девушек на тропические острова, набив чемодан антигистаминными препаратами. Как ни странно, в тропиках аллергия немного отступала, не успевала, видимо, приспособиться к непривычным условиям: «Ой, хозяин, ты вывез меня на природу!» Естественно, в Москве этой природы днем с огнем не сыщешь. Может, поэтому Макс и жил в столице. Работа – в коробке из стекла и бетона, личная жизнь – точно в такой же, где даже завалящего кактуса не найдется, а из живности – очередная случайная девушка с ее капризами, длинными ногами и косметикой. На некоторую косметику и парфюмерию у Макса тоже была аллергия, и Инга вот уже пять лет в рабочее время пользовалась одними и теми же духами, которые совершенно точно не раздражали слизистую босса. На что не пойдешь ради карьеры!
Когда Инга возвратилась, объяснившись с дежурным и сдав вазу на хранение, Макс уже успел развернуть полевой штаб: включил ноутбук, подсоединил к сети планшет, выложил рядком мобильный телефон, зарядку для оного, молескин и электронную записную книжку и приготовился, кажется, провести время с пользой. Чемодан стоял нераспакованный.
– Максим Эдуардович, – сказал Инга.
– М-м?
– Нет.
– Что – нет?
– Нет, вы не будете отвечать на письма. И не станете звонить Илье и Рязанову. И заглядывать в Новомалеевку тоже не нужно. Вы переоденетесь, и мы пойдем ужинать.
– Минуточку…
– Нет.
– А, Инга, черт! Это же срочно. Ладно. Дай мне пятнадцать минут.
– Пять.
– Восемь.
– Договор скреплен.
Это была их секретная фраза – окончание спора, примирение, компромисс. За годы совместной работы выработалась лаконичная система, которая позволяла им друг друга понимать. Хорошо, когда есть желание идти навстречу; плохо, когда приходится брать нужное силой. Инге еще ни разу не приходилось переламывать Макса, как и ему – ее. Слишком велика была их взаимная заинтересованность в том, чтобы дело шло к успеху.
Все когда-то случается впервые.
Пока он работал, Инга переоделась в ванной, выбрав льняное платье до колен и босоножки на низком каблуке, заново расчесала волосы и собрала их в хвост. От офисной элегантности не удалось избавиться до конца, но Инга всегда была такая. Она иногда по-доброму завидовала сестре, которая могла носить безумные майки, бесформенные брюки, туфли на невообразимом каблуке, немыслимые дизайнерские платья и выглядеть при этом потрясающе. Холодный северный тип Инги, породой удавшейся в прибалтийскую бабушку, предполагал сдержанные тона и изящные фасоны, и даже в отпуске она не изменяла своей привычке. Этот стиль нравился ей, однако иногда она позволяла себе покупку глубоко сувенирной майки, которая развалится после третьей стирки, но в которой можно щеголять на участке в Савельеве – и никто не осудит.
Если бы Макс ее в таком увидел, он бы свой паркер проглотил.
Босс честно выполнил свою часть договоренности: ровно через восемь минут закрыл ноутбук, открыл чемодан, сменил рубашку на белую футболку и льняной пиджак и сказал, что готов. Инга его не пинала: хорошо хоть, запонки снял. Перед отъездом она составила для Максима специальный список одежды, кое-что Амлинский позволил ей купить, дабы не выделяться среди туристов. То, в чем обычно рассекал Макс, для поездки такого рода не годилось. В Европе все по-другому, а в Москве по одежке судят в первую очередь, и Макс чудесно знал правила игры. В общем-то, только их он и знал в совершенстве, во что одевался весь остальной мир, его не интересовало. Когда он выезжал за границу, то брал с собой одни костюмы, когда ездил по России – другие. Но все это было отменного качества, превосходного дизайна, и эти дорогие вещи никак нельзя было принять за купленные в магазинах среднего класса, никак и никогда. Инга отчетливо видела разницу.
Ей не было смешно ни минуты, когда дело касалось поведения Макса. Может быть, потому, что он не вел себя забавно, не рисовался, не капризничал, на самом-то деле. Макс не походил на ребенка – он был убийственно, по-взрослому серьезен всегда. Его недовольство – раздражение при столкновении с неприятным, его понимание жизни – единственно правильное, и никак иначе. Так полагал он сам и виртуозно убеждал в этом всех окружающих. Даже Ингу едва не убедил.
Хотелось на волю, гулять и есть. Есть даже больше. Инга еще раньше решила, что Макса следует загружать впечатлениями постепенно, и заранее выбрала место, где можно будет посидеть вечером.
3
Они вышли на улицу, полную чужих запахов и звуков; сигналили машины, ходили люди, и Макс поинтересовался:
– Возьмем такси?
– Нет, пройдемся так. Здесь совсем недалеко до площади Республики, а там есть ресторан, который тебе понравится.
– Хм. – Он не стал спорить, подставил локоть, и Инга положила свою ладонь на его руку.
Они неторопливо пошли в указанном ею направлении – обычная пара, которых кругом пруд пруди. Вечерний Рим пах щемяще и уже знакомо: остывающей брусчаткой, готовящейся едой, пылью. Район вокруг Термини заполняли в основном здания, переделанные под отели, и Макс заинтересовался вдруг, рассматривал фасады, приостанавливался, заглядывая в лобби. Инга его не торопила. Он художник, пускай своеобразный, но художник – она и рассчитывала, что боссу станет интересно.
– Cognosce stilum curiae romanae[3], – сказал наконец Макс. Иногда он говорил фразы на языках, которых Инга не знала, и наотрез отказывался переводить. – Помнишь особняк в Синей Роще? Вход был похоже сделан.
– Зато внутри – оскорбление всем римлянам, я полагаю. У хозяйки отсутствовало чувство меры.
– Римляне, к счастью, этого не видели… Хм. Прекрасный барельеф.
Максим отмечал детали, фиксировал их, как сыщик из мультфильма про Бременских музыкантов, – а нюх как у собаки, а глаз как у орла! Инге временами казалось, что у Макса действительно фотоаппараты в зрачках. Он прекрасно запоминал все, что касалось архитектуры, мог через несколько лет с точностью описать, какой дом видел однажды мельком у черта на куличках. Инга не сомневалась, что барельефы, фонари в кованых намордниках и арка над дверью в стиле ар-нуво, внезапно тут увиденная, тоже окажутся в бездонной копилке знаний и когда-нибудь пригодятся. Не ему, так кому-то еще. Например, проектировочному отделу, который в их компании давал будущим владельцам домов и квартир консультации по внутренней и внешней отделке.
Неторопливо дошли до площади Республики, аккуратно обойдя участок тротуара, где шло строительство (реставрировали старинный дом), и Инга потянула Макса налево.
– Здесь.
– Вот в этом отеле мы должны были жить, – сказал он с некоторой грустью, но уже без раздражения.
Здание плавно изгибалось, радуя глаз великолепной арочной аркадой; на той стороне площади подсвеченные древние стены и купол базилики, построенной на месте античных терм, словно открывали окно в другой мир, куда сегодня еще можно не заглядывать, но завтра – обязательно. Или послезавтра, как сложится. Инга не стала тянуть туда Макса, а повернула в отель, где и располагался уютный и просторный винный бар.
В баре было тихо, играла приятная музыка – кажется, что-то из американских хитов семидесятых. Официант провел Ингу и Макса к столику, стоявшему между двумя отделанными деревом колоннами, принес меню в солидной, хорошо пахнущей кожей обложке. Скатерти накрахмаленно хрустели, приборы были так чисты, словно их тут обронили ангелы. Макс едва заметно улыбался, выбирая блюда, заказал бутылку вина, ассорти закусок. Жизнь для него явно налаживалась.
Сейчас он уже совершенно точно шутил.
– Мы можем приходить сюда, если захочется, – заметила Инга, – однако нам надо завести знакомства, ты не забыл?
– Поверхностной оценки будет достаточно.
– Нет, Макс, не совсем. Ты профессионал, значит, доведешь дело до конца. Зачем я озвучиваю очевидное?
– Потому что мне нужно это услышать.
– Совершенно верно.
Принесли вино; Макс попробовал, одобрил, кивнул. Алая жидкость горела в бокалах рубиновой тайной, и Инга подумала вдруг, что в такое вино Борджиа подсыпали яды, дабы избавиться от неугодных. Может, то вино было темней и гуще, но светилось так же – виноградной кровью, обещанием забвения.
– Это того стоит, – произнес Макс задумчиво. – Не знаю, в чем заключался подвох, однако ты оказалась права. Смена обстановки и круга – достаточная встряска, чтобы я начал думать в нужном направлении, мозговой штурм будет построен на хорошем основании. К тому же я давно не испытывал культурного шока от соприкосновения с собственно культурой. В последний раз это был Гент.
Инга кивнула. Макс летал на деловую встречу, и внезапно рейс задержали на три часа, и он отправился пройтись по городу. Непрерывно слал ей снимки с планшета с пометками: «Это посоветовать Острогову», «Может, подкинем проектировщикам идею?», «Посмотри, какая феерическая ересь». Надо сейчас убрать куда-нибудь его планшет, в унитаз спустить, что ли? Чтобы полученные впечатления стали живыми, хрупкими, не пойманными в жесткие тиски кадра. Неповторимыми.
Максу не хватало как раз понимания быстротечности жизни. И Инга не знала, учатся ли такому.
Она собиралась просто показать ему Рим.
Они прекрасно посидели в ресторане и, закончив десертами и кофе, вышли в вестибюль отеля. Здесь шла такая привычная жизнь, что Инга даже пожалела на секунду о своей идее познакомить Макса с другой стороной вселенной. Все-таки в дорогих местах он смотрелся на месте.
– Максим! Это ты? Вот так встреча!
Голос был мелодичный, и принадлежать он мог только настоящей красавице. Инга медленно повернулась.
Эту девушку она знала – как и всех девушек Макса, которых, впрочем, за годы знакомства было немного. Он встречался с женщинами не очень долго, не брал на себя никаких обязательств и не стремился свить гнездышко. Выбирал в основном девушек своего круга, причем не гламурных дурочек с накачанными коллагеном губами, а образованных, сдержанных, неглупых. И Валерия была из таких.
Она шла к ним по сверкающему полу – в хрустальных туфельках, в элегантном платье нежного абрикосового цвета, с тщательно уложенными волосами, блиставшими оттенками шоколада и огня. Великолепная женщина, которая может достаться не каждому. Амлинский встречался с нею года два назад.
Инга оценила: держится, но кто его знает, как дальше пойдет. Макс не любил толпу вокруг себя, людей в свою фирму подбирал похожих на себя – если внутри и эмоциональных, то умеющих прекрасно сдерживаться. Поэтому когда Инга пришла в «Эол» заказывать этот тур (услугами данной фирмы пользовались уже не первый год), то шокировала до глубины души добрую знакомую Зою, объявив, что на этот раз Максу Амлинскому не нужен сьют в отеле с закрытой территорией, подальше от любой цивилизации, на острове, где в лучшем случае три туземца и бананы, которые, как известно, общаться не умеют. И бизнес-класс ему не нужен. Нужна обычная туристическая поездка.
– Э-э… индивидуальный тур? – спросила Зоя осторожно. – А машину заказывать? Если Рим, то там есть прекрасная компания, подгоним лимузин…
– Никаких машин, – сказала Инга, – вместе со всеми, на автобусе.
– Макс Амлинский – на автобусе?!
Шеф был личностью достаточно примечательной, чтобы вопрос прозвучал очень, очень изумленно.
– Нам нужен простой народ, – усмехнулась Инга, – в этом задумка.
– Знаешь, некоторые у нас ездят в сафари на крокодилов, – протянула Зоя, – но эта затея мне кажется экстремальнее! Ладно, Ингуш, на твой страх и риск.
Риск был немаленький, но Макс являлся человеком слова. Если решился – значит, решился. И сейчас он вроде бы нормально отнесся к тому, что вокруг него множество неконтролируемых, незнакомых людей, с которыми придется провести несколько дней в непосредственном контакте.
Амлинский – это в некотором роде не человек, а ваза династии Мин. Что поделаешь.
– Ты же бывал в Риме, верно? – спросила Инга, пристраивая сумочку на полку и усаживаясь рядом с Максом.
– Мне было семнадцать, отец прилетел сюда на деловую встречу, и все, что я видел, – это отель и улицы из машины. Поэтому, конечно, Рим я знаю досконально.
– Сочувствую.
– А ты бывала, да? – вдруг спросил он.
Инга кивнула.
– Дважды. Первый раз с родителями, во второй – с сестрой и мамой. – Она знала, что ему это интересно, хотя вслух он вряд ли бы признался. Все то, что Макса не интересовало, он обрывал мгновенно или, если вежливость перевешивала, – как только изобретал предлог. – Мы тоже ездили с группами. У меня коммуникабельные родственники.
– Не представляю, как можно добровольно на это пойти. Наш с тобой случай особый.
– Твой случай особый, Максим.
– Не надо притворяться. Мы с тобой одной крови – ты и я. Давай держаться друг друга в этом царстве гиен и лиан.
Он уже шутил, а значит, начальственный гнев откатился, словно майская гроза. Инга немного расслабилась.
– Ты же знаешь, что это не так. Вернее…
– Я знаю, что ты скажешь, – оборвал ее Макс, – что ты на самом деле из другого социального слоя и ты сама себя сделала. Все так. Ты поднялась, не пожелав оставаться внизу. Я уважаю твою привязанность к семье, хотя и не всегда понимаю, однако в свое свободное время ты можешь делать что угодно. Если бы ты не хотела оттуда сбежать, ты бы так не работала. Поверь мне, я разбираюсь в людях, Инга.
Это было самое большое заблуждение Максима, его самая большая иллюзия, разрушить ее казалось Инге кощунством. Она готова была грудью на амбразуру лечь, лишь бы Макс никогда этой иллюзии не лишился – или обрел под нею настоящее основание. Но все шесть лет она работала на него, поддерживала его воздушный замок и его успешный бизнес не потому, что так уж хотела вырваться из мира, где родилась. Совсем не потому.
– А вот и последние, – сказала Инга, кивая на шествующую к автобусу очередную маленькую группу. – Скоро поедем.
– Надеюсь.
День выдался суматошный: сборы, перелет, теперь надо бы заселиться и поужинать – уже смеркается. Инга ощущала себя немного непривычно, хотя не в первый раз была с Максом в поездке, и сколько бы он ни настаивал на том, что это – деловая командировка, поверить в такое сложно. В командировку Инга собирала совсем другие вещи.
Автобус заурчал и тронулся с места, проплыли мимо стоящие рядками автобусы-братья, засновали деловитые машинки, и вот уже впереди сияет огнями шоссе, и обычное приятное предчувствие закрадывается в душу.
Инга любила этот момент – начало поездки. Его нельзя было упустить, нельзя ничем заменить, тем более если это такой город, как Рим.
Оказалось, что некоторые могут.
Макс достал айпад, включил и застучал по экрану.
– Приличного вай-фая нет…
– Максим Эдуардович, – сказала Инга, – вы позволите небольшое самоуправство?
– Что такое?
Она аккуратно взяла из его рук айпад, выключила, закрыла обложку, встала и сунула к себе в сумку.
– Это слишком, – произнес Макс холодно. Он ненавидел, когда без спросу трогают его вещи, и Инга об этом прекрасно знала, но приходилось идти на риск.
– Нет. – Она села и повернулась к Максу. Следовало вести разговор на языке его племени. – Максим Эдуардович, давайте договоримся. Вы доверились мне в организации этого мероприятия. Вы посчитали меня компетентным специалистом в этом вопросе. Вы мне доверяете как ассистенту. Я очень вас прошу постараться вникнуть в то, что я делаю и почему. Наша задача – познакомить вас с будущими потенциальными клиентами, вы желаете понять их, осознать их потребности и нужды до того, как проект будет запущен. Я это всецело поддерживаю и приложу все усилия, чтобы вы достигли цели. Пожалуйста, не мешайте мне. Я работаю для вашего блага и блага компании.
– Инга Михайловна, если мы перешли на «вы», значит, дело и вправду серьезное?
– Да, Максим Эдуардович.
Он подумал (действительно подумал!), Инга ему не мешала, затем кивнул:
– Хорошо. Я постараюсь не подозревать вас в злоупотреблении. Вы никогда этого не делали и, конечно же, не делаете сейчас. Просто… – он криво улыбнулся, – для меня это чуждая среда, я несколько… напряжен, но я постараюсь, Инга.
– Договорились, дорогой.
Макс странно на нее покосился, потом понял:
– А! Наша легенда.
– Обсудим ее в номере или за ужином. Сейчас посмотри в окно, пожалуйста.
Он повернулся к окну, а Инга тихонько выдохнула. Манипуляция – не зло, когда ты ведешь человека к добру и свету, правда же? Он просто не понимает. Когда Инга впервые оказалась там, где ходят суровые стражи небес, тоже чувствовала себя неуютно. Еще как! И ведь приспособилась, научилась скользить среди воинов, пирующих за громадными столами. Они посчитали ее своей. Они посчитали ее валькирией. А она предложила одному из них спуститься в Мидгард. Конечно, он хочет запустить в нее боевым молотом.
За окном проплывал вечерний Рим – еще только пригороды, залитые оранжевым сиянием фонарей, убегающие в освещенную даль улицы, крыши, четко вырисовывающиеся на фоне бледного неба, которое не подсластил удивительно скромный нынче закат, – но уже этого было достаточно для того, чтобы помолчать, просто глядя в окно. Автобус ехал по проспекту, застревал в пробках, выпутываясь на свою полосу, ожесточенно боролся за место на светофоре и давал возможность посмотреть на Рим – такой, каким он не притворяется перед приезжими. Живой, настоящий Рим.
Нет, Инга любила могучие крепости, исторические музеи и колоритные развалины. История сделала нас такими, какие мы есть, и глупо ее игнорировать. Древняя архитектура была интересна Инге также в силу профессии и рода занятий, хотя эту недвижимость никто продавать и покупать не собирался: исторические объекты давным-давно пригребло государство. Но все же история, к которой допускали по билетам, оставалась неживой, она застряла в прошлом, как насекомое в янтаре. А настоящий город – это живущие в нем люди. Надо как-нибудь объяснить это Максу, который сидит и честно смотрит в окно.
Гостиница располагалась в районе центрального железнодорожного вокзала – Термини. Ничего выдающегося: достаточно большая каменная коробка, способная вместить энное количество приезжих. По прибытии выяснилось, что у группы есть свой координатор, симпатичный мужчина лет сорока по имени Алексей. Он каким-то непостижимым образом умудрился всех выстроить в холле и заставить замолчать, после чего представился и изложил план действий.
Термини – железнодорожный вокзал, за размеры и распахнутые громадные двери прозванный местными жителями «динозавром». Отсюда осуществляется сообщение с севером Италии и заальпийскими столицами, включая Париж и Вену. Здание облицовано травертином.– Для начала – для тех, кто хочет сегодня же передвигаться по Риму: помните, что метро открыто с половины шестого утра до половины двенадцатого вечера. Римское метро простое, всего две ветки, третья, музейная, пока еще достраивается. Билеты можно купить в автоматах, самый простой, на одну поездку, стоит полтора евро. В метро по этому проездному можно прокатиться только раз, а на остальной транспорт он действителен в течение ста минут с момента, когда вы его прокомпостировали. В первый раз не советую рисковать и пользоваться общественным транспортом, если только вы не ориентируетесь хорошо в незнакомом городе или уже бывали в Риме. В противном случае велика вероятность уехать в жилой район, выйти в незнакомом месте и тут же потеряться. Такие случаи бывали, я предупреждаю всех.
Несколько человек засмеялось.
– Поэтому если вы намерены передвигаться по городу, но карта метро вам непонятна, возьмите такси. Можно заказать машину в отеле или дойти до стоянки, большой разницы в цене нет. Голосовать почти всегда бесполезно: водителям такси запрещается подбирать пассажиров у края дороги, но стоянок по городу множество. Цена зависит от того, куда вы отправитесь, и в ночное время тарифы повышаются. Поэтому рекомендую от дальних поездок до завтрашнего дня воздержаться… Сейчас вы все зарегистрируетесь, получите ключи от номеров. Как вы знаете, ужин не входит в стоимость тура, вам нужно найти ресторан самостоятельно или поесть здесь, в отеле, тут неплохое меню. Завтра состоится пешая обзорная экскурсия в Ватикан, собор Святого Петра, замок Сан-Анджело и далее по старой части города. Я – ваш координатор, сейчас раздам вам визитки с моим телефоном, по всем вопросам обращайтесь, пожалуйста, ко мне или к нашим гидам. Их двое: Анна будет вашим экскурсоводом завтра, Кристина – через два дня. У всех ли есть распечатка программы?.. Так, хорошо. Тогда, пожалуйста, подходите ко мне по очереди, я буду помогать вам с регистрацией и выдам карту города.
С 2011 года взимается налог на проживание в Риме. Его размер зависит от звездности отеля и обычно составляет 2 – 3 € в день.Тут же, естественно, началось столпотворение.
Вырученные средства поступают в городской бюджет на развитие туризма.
– То есть как это – нет ужина? – прогудела дородная мадам, сопровождаемая тщедушным мужичком. Какая классика, Инга даже залюбовалась. – Мы что, с голоду помирать должны? И так кучу денег отвалили!
– Я не понял! – тянул руку долговязый парень в очках. – А послезавтра у нас день ничем не занят, что ли? А если я раньше хочу пойти в Колизей?
– А завтраки здесь хорошие?
– Номера твин или дабл? Нам обещали, что будет твин!
Инга покосилась на Макса: тот стоял, смотрел не отрываясь и даже очки, съехавшие вниз, почти на кончик носа, не поправил.
– Неужели ты совсем дикий? – спросила его Инга. – Никогда не приходилось видеть такое в вестибюлях?
– Я проходил мимо, не задумываясь.
– Максим, ты инопланетянин.
– Угу, – согласился он рассеянно. – Я не хочу толкаться. Давай подождем.
Они отошли в сторону; Алексей в центре бурлящей толпы походил на скалу в штормовом море. Стоял он незыблемо, и потихоньку волны начинали расходиться, успокаиваться. Сотрудники отеля, привычные к массовым заездам, оперативно всех регистрировали и выдавали ключи. Алексей называл имена и фамилии. До Инги с Максом он дошел почти в самом конце – видимо, список был составлен по очереди бронирования тура, а Инга сделала это всего за пару недель.
– Амлинский и Литвина!
Они подошли к стойке, получили карту, два электронных ключа и еще раз – короткий инструктаж и покатили чемоданы к лифту.
– Номер триста тридцать три, – сказала Инга, державшая ключи. – Это на удачу.
– Суеверия – пережиток темных времен.
– Иногда можно.
Пришлось долго идти по коридору, попетлять немного, прежде чем искомый номер обнаружился. Цифры «333» латунно поблескивали на двери. Инга открыла ее, вошла и включила свет, сунув карточку в крепление на стене. Неплохо.
– О господи, – сказал у нее за спиной Макс, – здесь же развернуться негде!
Номер был довольно просторен и мил: большой коридор с платяным шкафом, сверкающая белизной и охрой ванная (естественно, на плитках античный орнамент), комната с двумя раздельными кроватями, телевизором и мини-баром. Для отеля такого уровня очень, очень прилично, особенно учитывая район и наплыв туристов.
На столе стоял небольшой и скромный букетик, при виде которого Макс чихнул.
– Я же просил – никаких цветов в номерах!
– Не в этом мире, – сказала Инга, поставила чемодан и взялась за вазу. – Цветы я уберу. Располагайся.
Она вышла из номера, прихватив ключ, и понесла вазу к дежурному. Милый жест со стороны отеля, конечно, однако не в данном случае. Макс – жесточайший аллергик, и, хотя проходил курс лечения, легче ему стало совсем ненамного. Аллергия у него была на все, что цветет и бегает: кошка, черепашка, милый одуванчик в полях или роскошный букет роз – Максу без разницы, а потому он ненавидел всю природу совершенно одинаково – справедливо.
Иногда он все-таки рисковал и возил своих случайных девушек на тропические острова, набив чемодан антигистаминными препаратами. Как ни странно, в тропиках аллергия немного отступала, не успевала, видимо, приспособиться к непривычным условиям: «Ой, хозяин, ты вывез меня на природу!» Естественно, в Москве этой природы днем с огнем не сыщешь. Может, поэтому Макс и жил в столице. Работа – в коробке из стекла и бетона, личная жизнь – точно в такой же, где даже завалящего кактуса не найдется, а из живности – очередная случайная девушка с ее капризами, длинными ногами и косметикой. На некоторую косметику и парфюмерию у Макса тоже была аллергия, и Инга вот уже пять лет в рабочее время пользовалась одними и теми же духами, которые совершенно точно не раздражали слизистую босса. На что не пойдешь ради карьеры!
Когда Инга возвратилась, объяснившись с дежурным и сдав вазу на хранение, Макс уже успел развернуть полевой штаб: включил ноутбук, подсоединил к сети планшет, выложил рядком мобильный телефон, зарядку для оного, молескин и электронную записную книжку и приготовился, кажется, провести время с пользой. Чемодан стоял нераспакованный.
– Максим Эдуардович, – сказал Инга.
– М-м?
– Нет.
– Что – нет?
– Нет, вы не будете отвечать на письма. И не станете звонить Илье и Рязанову. И заглядывать в Новомалеевку тоже не нужно. Вы переоденетесь, и мы пойдем ужинать.
– Минуточку…
– Нет.
– А, Инга, черт! Это же срочно. Ладно. Дай мне пятнадцать минут.
– Пять.
– Восемь.
– Договор скреплен.
Это была их секретная фраза – окончание спора, примирение, компромисс. За годы совместной работы выработалась лаконичная система, которая позволяла им друг друга понимать. Хорошо, когда есть желание идти навстречу; плохо, когда приходится брать нужное силой. Инге еще ни разу не приходилось переламывать Макса, как и ему – ее. Слишком велика была их взаимная заинтересованность в том, чтобы дело шло к успеху.
Все когда-то случается впервые.
Пока он работал, Инга переоделась в ванной, выбрав льняное платье до колен и босоножки на низком каблуке, заново расчесала волосы и собрала их в хвост. От офисной элегантности не удалось избавиться до конца, но Инга всегда была такая. Она иногда по-доброму завидовала сестре, которая могла носить безумные майки, бесформенные брюки, туфли на невообразимом каблуке, немыслимые дизайнерские платья и выглядеть при этом потрясающе. Холодный северный тип Инги, породой удавшейся в прибалтийскую бабушку, предполагал сдержанные тона и изящные фасоны, и даже в отпуске она не изменяла своей привычке. Этот стиль нравился ей, однако иногда она позволяла себе покупку глубоко сувенирной майки, которая развалится после третьей стирки, но в которой можно щеголять на участке в Савельеве – и никто не осудит.
Если бы Макс ее в таком увидел, он бы свой паркер проглотил.
Босс честно выполнил свою часть договоренности: ровно через восемь минут закрыл ноутбук, открыл чемодан, сменил рубашку на белую футболку и льняной пиджак и сказал, что готов. Инга его не пинала: хорошо хоть, запонки снял. Перед отъездом она составила для Максима специальный список одежды, кое-что Амлинский позволил ей купить, дабы не выделяться среди туристов. То, в чем обычно рассекал Макс, для поездки такого рода не годилось. В Европе все по-другому, а в Москве по одежке судят в первую очередь, и Макс чудесно знал правила игры. В общем-то, только их он и знал в совершенстве, во что одевался весь остальной мир, его не интересовало. Когда он выезжал за границу, то брал с собой одни костюмы, когда ездил по России – другие. Но все это было отменного качества, превосходного дизайна, и эти дорогие вещи никак нельзя было принять за купленные в магазинах среднего класса, никак и никогда. Инга отчетливо видела разницу.
Ей не было смешно ни минуты, когда дело касалось поведения Макса. Может быть, потому, что он не вел себя забавно, не рисовался, не капризничал, на самом-то деле. Макс не походил на ребенка – он был убийственно, по-взрослому серьезен всегда. Его недовольство – раздражение при столкновении с неприятным, его понимание жизни – единственно правильное, и никак иначе. Так полагал он сам и виртуозно убеждал в этом всех окружающих. Даже Ингу едва не убедил.
Хотелось на волю, гулять и есть. Есть даже больше. Инга еще раньше решила, что Макса следует загружать впечатлениями постепенно, и заранее выбрала место, где можно будет посидеть вечером.
3
Государю нет необходимости обладать всеми добродетелями, но есть прямая необходимость выглядеть обладающим ими.
Они вышли на улицу, полную чужих запахов и звуков; сигналили машины, ходили люди, и Макс поинтересовался:
– Возьмем такси?
– Нет, пройдемся так. Здесь совсем недалеко до площади Республики, а там есть ресторан, который тебе понравится.
– Хм. – Он не стал спорить, подставил локоть, и Инга положила свою ладонь на его руку.
Они неторопливо пошли в указанном ею направлении – обычная пара, которых кругом пруд пруди. Вечерний Рим пах щемяще и уже знакомо: остывающей брусчаткой, готовящейся едой, пылью. Район вокруг Термини заполняли в основном здания, переделанные под отели, и Макс заинтересовался вдруг, рассматривал фасады, приостанавливался, заглядывая в лобби. Инга его не торопила. Он художник, пускай своеобразный, но художник – она и рассчитывала, что боссу станет интересно.
– Cognosce stilum curiae romanae[3], – сказал наконец Макс. Иногда он говорил фразы на языках, которых Инга не знала, и наотрез отказывался переводить. – Помнишь особняк в Синей Роще? Вход был похоже сделан.
– Зато внутри – оскорбление всем римлянам, я полагаю. У хозяйки отсутствовало чувство меры.
– Римляне, к счастью, этого не видели… Хм. Прекрасный барельеф.
Максим отмечал детали, фиксировал их, как сыщик из мультфильма про Бременских музыкантов, – а нюх как у собаки, а глаз как у орла! Инге временами казалось, что у Макса действительно фотоаппараты в зрачках. Он прекрасно запоминал все, что касалось архитектуры, мог через несколько лет с точностью описать, какой дом видел однажды мельком у черта на куличках. Инга не сомневалась, что барельефы, фонари в кованых намордниках и арка над дверью в стиле ар-нуво, внезапно тут увиденная, тоже окажутся в бездонной копилке знаний и когда-нибудь пригодятся. Не ему, так кому-то еще. Например, проектировочному отделу, который в их компании давал будущим владельцам домов и квартир консультации по внутренней и внешней отделке.
Неторопливо дошли до площади Республики, аккуратно обойдя участок тротуара, где шло строительство (реставрировали старинный дом), и Инга потянула Макса налево.
– Здесь.
– Вот в этом отеле мы должны были жить, – сказал он с некоторой грустью, но уже без раздражения.
Здание плавно изгибалось, радуя глаз великолепной арочной аркадой; на той стороне площади подсвеченные древние стены и купол базилики, построенной на месте античных терм, словно открывали окно в другой мир, куда сегодня еще можно не заглядывать, но завтра – обязательно. Или послезавтра, как сложится. Инга не стала тянуть туда Макса, а повернула в отель, где и располагался уютный и просторный винный бар.
В баре было тихо, играла приятная музыка – кажется, что-то из американских хитов семидесятых. Официант провел Ингу и Макса к столику, стоявшему между двумя отделанными деревом колоннами, принес меню в солидной, хорошо пахнущей кожей обложке. Скатерти накрахмаленно хрустели, приборы были так чисты, словно их тут обронили ангелы. Макс едва заметно улыбался, выбирая блюда, заказал бутылку вина, ассорти закусок. Жизнь для него явно налаживалась.
Базилика Санта-Мария-Дельи-Анджели-э-Деи-Мартири – действующая церковь, возведенная на руинах терм Диоклетиана, посвященная Богородице, ангелам и мученикам в Риме. Украшена античными колоннами и орнаментами. Часы работы: понедельник – суббота 7.00—18.30, воскресенье 7.00—19.30. Вход свободный.– Мне нравится это место, – сказал Макс, когда заказ был сделан. – Предлагаю переселиться.
Национальный музей Рима – расположен за базиликой и руинами терм. В нем находится одна из самых обширных в городе коллекций античной скульптуры, саркофаги, фрески и мозаики. По билетам в музей можно посетить также и сохранившиеся помещения терм Диоклетиана. Часы работы: вторник – воскресенье 9.00—19.45. Цена билета: 7 €.
Сейчас он уже совершенно точно шутил.
– Мы можем приходить сюда, если захочется, – заметила Инга, – однако нам надо завести знакомства, ты не забыл?
– Поверхностной оценки будет достаточно.
– Нет, Макс, не совсем. Ты профессионал, значит, доведешь дело до конца. Зачем я озвучиваю очевидное?
– Потому что мне нужно это услышать.
– Совершенно верно.
Принесли вино; Макс попробовал, одобрил, кивнул. Алая жидкость горела в бокалах рубиновой тайной, и Инга подумала вдруг, что в такое вино Борджиа подсыпали яды, дабы избавиться от неугодных. Может, то вино было темней и гуще, но светилось так же – виноградной кровью, обещанием забвения.
– Это того стоит, – произнес Макс задумчиво. – Не знаю, в чем заключался подвох, однако ты оказалась права. Смена обстановки и круга – достаточная встряска, чтобы я начал думать в нужном направлении, мозговой штурм будет построен на хорошем основании. К тому же я давно не испытывал культурного шока от соприкосновения с собственно культурой. В последний раз это был Гент.
Инга кивнула. Макс летал на деловую встречу, и внезапно рейс задержали на три часа, и он отправился пройтись по городу. Непрерывно слал ей снимки с планшета с пометками: «Это посоветовать Острогову», «Может, подкинем проектировщикам идею?», «Посмотри, какая феерическая ересь». Надо сейчас убрать куда-нибудь его планшет, в унитаз спустить, что ли? Чтобы полученные впечатления стали живыми, хрупкими, не пойманными в жесткие тиски кадра. Неповторимыми.
Максу не хватало как раз понимания быстротечности жизни. И Инга не знала, учатся ли такому.
Она собиралась просто показать ему Рим.
Они прекрасно посидели в ресторане и, закончив десертами и кофе, вышли в вестибюль отеля. Здесь шла такая привычная жизнь, что Инга даже пожалела на секунду о своей идее познакомить Макса с другой стороной вселенной. Все-таки в дорогих местах он смотрелся на месте.
– Максим! Это ты? Вот так встреча!
Голос был мелодичный, и принадлежать он мог только настоящей красавице. Инга медленно повернулась.
Эту девушку она знала – как и всех девушек Макса, которых, впрочем, за годы знакомства было немного. Он встречался с женщинами не очень долго, не брал на себя никаких обязательств и не стремился свить гнездышко. Выбирал в основном девушек своего круга, причем не гламурных дурочек с накачанными коллагеном губами, а образованных, сдержанных, неглупых. И Валерия была из таких.
Она шла к ним по сверкающему полу – в хрустальных туфельках, в элегантном платье нежного абрикосового цвета, с тщательно уложенными волосами, блиставшими оттенками шоколада и огня. Великолепная женщина, которая может достаться не каждому. Амлинский встречался с нею года два назад.