Наталья Александрова. Хранитель Чаши Грааля

   – Вы были правы, – сказал Старыгин, невольно понижая голос, – здесь и вправду в древности была тюрьма, где мавры держали христианских пленников, вот почему тот проход со стеной нельзя открыть изнутри. Мавры боялись, что узники сбегут. Хотя как можно отсюда сбежать, не представляю.
   Мария боязливо держалась к нему поближе. Фонарь освещал ниши одну за другой, не все их обитатели сохранились в приличном, если так можно выразиться, виде. Кое-где валялась просто кучка костей, иногда скелеты были прикованы цепями.
   – Ужасно! – Мария зябко поежилась. – Тут самое настоящее кладбище!
   Старыгин верно понял ее состояние: не следовало бы им нарушать покой мертвых. Однако Педро Мендес для чего-то хотел, чтобы они сюда попали…
   Он подхватил Марию под руку и зашагал быстрее. Коридор тянулся вглубь, изредка от него отходили в стороны ответвления, заполненные такими же нишами.
   «Просто равелин Петропавловской крепости!» – раздраженно подумал Старыгин.
   Вскоре коридор расширился, перешел в просторный зал, где сохранились грубо вырубленные подобия каменного стола и скамьи. На полу валялись несколько скелетов, тускло блеснули доспехи.
   Старыгин поднял кривой клинок, изъеденный ржавчиной, другой меч лежал рядом, без рукоятки.
   – Это тюремщики, – сообразил он, кивая на кучу скелетов, потом прошел вперед, – так вот в чем дело…
   Широкий когда-то проход, через который, надо полагать, входили и выходили стражники подземной тюрьмы и вводили узников, оказался завален камнями.
   – Очевидно, это единственный выход, – сказала Мария. – Случился обвал, а изнутри они тот проход открыть никак не могли.
   – Испанцы захватили Ронду, люди, знавшие, как пройти в тюрьму, погибли или сбежали, и узники вместе со стражей умерли тут от голода… Но мы-то что тут делаем?
   – Что это? – проговорила вдруг Мария, настороженно прислушиваясь к тишине подземелья.
   – Вы что-то слышали? – удивленно спросил Старыгин. – Кроме нас с вами, здесь есть только эти несчастные, а они давно уже молчат… – Он окинул взглядом скелеты узников.
   – Помолчите и вы! – оборвала его девушка, подняв палец. – Неужели и теперь не слышите?
   Старыгин прислушался, и на этот раз он тоже уловил какие-то странные звуки, доносившиеся с той стороны, откуда они только что пришли. Он не мог понять природу этих звуков, тем более что подземелье рождало гулкое и странное эхо, искажавшее любой звук. Однако в этом загадочном шуме было что-то зловещее.
   – Он приближается! – испуганно прошептала Мария и схватила Старыгина за руку.
   Таинственный шум действительно приближался, и теперь уже можно было отчетливо расслышать звуки тяжелых шагов, от которых сотрясалась почва, и еще какой-то низкий, рокочущий звук, напоминающий отдаленную грозу.
   – Господи, что это?! – воскликнул Дмитрий Алексеевич, вглядываясь в темноту.
   В конце прямого туннеля, предшествующего подземной тюрьме, показались два зеленых огня. Они приближались с угрожающей быстротой, и теперь было уже отчетливо слышно глухое грозное рычание, хриплое дыхание и тяжелые прыжки неизвестного создания. Старыгин направил в его сторону свет фонаря, но в этом свете только ярче засверкали зеленые глаза чудовища, разглядеть же его не удалось.
   – Что это?! – повторила Мария, вцепившись в руку своего спутника. – Это какой-то зверь?
   – Да уж точно – не человек! – выкрикнул Старыгин, бросаясь наутек и волоча за собой трясущуюся от страха Марию. – Бежим, пока не поздно!
   – От него не убежишь! – пробормотала девушка, но тем не менее припустила изо всех сил. – Да что же это такое?! Это какое-то исчадие ада! Такого просто не бывает! Разбудите меня! Я, наверное, сплю!..
   Старыгин не ответил, он берег дыхание и силы. Они свернули в боковой проход, забранных решетками камер тут не было, скелеты валялись прямо на полу.
   – Нам не уйти! – задыхаясь, сказала Мария.
   Она была права – жуткое чудовище явно нагоняло беглецов, их разделяли теперь лишь несколько метров.
   – Бегите вперед! – крикнул Старыгин, выпустив руку Марии, и повернулся навстречу приближающемуся ужасу.
   Теперь расстояние между ними настолько сократилось, что в свете фонаря Дмитрий Алексеевич смог разглядеть это кошмарное порождение тьмы.
   Впрочем, это ничего ему не дало. Он увидел только круглые, светящиеся злобным зеленым огнем глаза, огромную распахнутую пасть с торчащими из нее кривыми желтыми клыками…
   Еще одна секунда, еще один прыжок – и все будет кончено, страшные клыки сомкнутся на горле Старыгина…
   – Бегите! – раздался у него за спиной взволнованный голос Марии.
   Слишком близко… она слишком близко, и чудовище нагонит ее, расправившись со Старыгиным…
   Он не думал – на это просто не было времени. Включились какие-то древние, первобытные инстинкты, сохранившиеся еще с тех давних пор, когда отдаленные предки Старыгина, вооруженные каменным топором или примитивным копьем, охотились на диких зверей или защищали от них себя и свою семью.
   Старыгин схватил один из истлевших скелетов – останки несчастного узника подземной тюрьмы – и швырнул их в морду своего жуткого преследователя.
   Ужасное создание грозно зарычало, прижало скелет к полу пещеры тяжелой когтистой лапой и склонилось над ним. Послышался леденящий душу хруст костей – чудовище одним движением челюстей разгрызло позвоночник мертвеца…
   Воспользовавшись секундной заминкой монстра, Старыгин развернулся и бросился прочь, вслед за Марией.
   Она не убежала далеко и поджидала его в нескольких метрах от подземной тюрьмы, там, где подземелье сужалось, переходя в новый коридор.
   – Бегите! – выдохнул Старыгин, поравнявшись с девушкой. – Я постараюсь его задержать!
   – Бесполезно! – отмахнулась Мария. – Смотрите, может быть, мы сможем опустить эту решетку!
   Действительно, в том месте, где заканчивалась средневековая тюрьма, под потолком подземелья была закреплена древняя заржавленная решетка. Старыгин подпрыгнул, ухватился за прутья и повис на них. В первый момент решетка не поддалась, ее механизм заржавел за многие столетия, но Старыгин раскачался, стараясь сдвинуть ее с места. Под его весом решетка со страшным скрипом поддалась и вдруг поехала вниз по каменным направляющим. Старыгин едва успел спрыгнуть и откатиться назад, к Марии. Решетка обрушилась вниз и с тяжелым лязгом заперла выход из тюрьмы.
   Буквально в ту же секунду жуткое создание, успевшее расправиться с останками несчастного узника, устремилось вперед и с размаху налетело на железную решетку.
   От этого удара, казалось, вздрогнула сама земля, но средневековая решетка устояла.
   – На совесть делали мавры! – восхитился Старыгин. – Умели работать!
   Чудовище бесновалось по ту сторону решетки, бросалось на нее всем своим весом, грызло толстые прутья страшными зубами.
   Старыгин попытался рассмотреть его. Узкий луч фонаря не позволял разглядеть существо целиком – он выхватывал из мрака то одну, то другую часть монстра.
   Старыгин увидел мощное, гибкое тело хищника, огромную круглую голову, зубастую пасть… Все это больше напоминало порождение ночного кошмара, чем живое существо.
   – Что же это такое? – прошептала Мария, как завороженная разглядывая беснующегося за решеткой зверя. – Это существо обитает здесь, под землей?
   – Не думаю, – с сомнением отозвался Старыгин. – Наверняка всему этому есть какое-то разумное объяснение.
   – Интересно, долго ли выдержит решетка такой напор? – пробормотала Мария, невольно вздрогнув.
   Действительно: страшное создание раз за разом бросалось на железные прутья всем своим весом, и казалось, что перед его силищей никакая преграда долго не устоит.
   – Лучше бы нам находиться в другом месте, когда это произойдет! – проговорил Старыгин и зашагал по коридору прочь от подземной тюрьмы и ее страшного обитателя.
   – А как мы потом отсюда выйдем? – осведомилась Мария, нагоняя его.
   – Давайте решать вопросы по мере их поступления, – отмахнулся Старыгин. – Создатели подземелья должны были предусмотреть запасной выход…
   – Тогда бы все эти люди не умерли тут от голода…
   Старыгин понял, что сморозил глупость.
   – В крайнем случае мы подождем, а потом вернемся к решетке и через подземную тюрьму проберемся к тому проходу. Не вечно же этот монстр будет ее стеречь! Вы же не думаете, что это – мифический подземный страж подземелья!
   – Я уж не знаю, что и думать, – испуганно проговорила девушка, – но, кажется, это не призрак, а чудовище из плоти и крови, то есть ему надо чем-то питаться, а тут, кроме скелетов, нет ничего… Может быть, оттого он на нас так и набросился?
   Старыгину и самому приходила в голову эта мысль, но он постарался ее прогнать.
   Они молча шли несколько минут.
   Позади время от времени раздавались глухие тяжелые удары – чудовище все еще бросалось на решетку, надеясь раньше или позже сокрушить ее.
   Вскоре коридор свернул налево, а затем перешел в каменную лестницу, спускавшуюся еще ниже, в самые глубины подземелья.
   – Не нравится мне все это… – проговорила Мария, взглянув в глубину коридора.
   – А еще больше мне не нравится упорство нашего зубастого друга! – ответил Старыгин и решительно зашагал вперед.
   Мария признала его довод убедительным и двинулась следом.
   Свет фонаря едва разгонял глубокий мрак, освещая ступени. К счастью, лестница оказалась не очень длинной и снова перешла в прямой коридор. Он был ниже и у́же прежних тоннелей. По стенам его стекали темные капли, собираясь на полу в небольшие лужицы.
   – Что это за странный запах? – Мария дотронулась до плеча Старыгина.
   Дмитрий Алексеевич замедлил шаги, дотронулся до влажной стены и удивленно проговорил:
   – Это нефть! Подземелье проходит через нефтеносный слой, и нефть буквально сочится из стен!
   – Вот обрадуются городские власти! – усмехнулась Мария. – Если, конечно, они об этом узнают…
   – Не волнуйтесь, мы скоро выберемся, – поспешил успокоить ее Старыгин.
   Девушка в ответ промолчала.
   Неожиданно коридор расширился, и Старыгин с Марией оказались в круглой пещере, свод которой уходил во мрак. Кое-где этот свод подпирали толстые деревянные опоры. В стороне от входа на полу темнела обширная нефтяная лужа.
   – Что это? – прошептала Мария, показывая на бесформенную темную груду в углу помещения.
   Старыгин направил туда свет фонаря, и они разглядели еще один скелет, точнее – самую настоящую мумию, у которой сохранились еще высохшие ткани тела и даже лица. Иссохшее лицо сложилось в чудовищную, уродливую улыбку, словно мертвец, перешагнув границу жизни и смерти, узнал по ту ее сторону что-то удивительно смешное и теперь издевается над живыми.
   – Господи! – вскрикнула Мария, разглядев оскал мертвеца. – Это еще один узник мавританской тюрьмы?
   – Не думаю, – тихо отозвался Старыгин. – Этот труп пролежал здесь гораздо меньше, судя по состоянию его тканей… а также по остаткам одежды!
   Действительно, на мертвеце была еще полуистлевшая одежда – матерчатая куртка, клетчатая рубашка и джинсы.
   – Скорее всего, этот человек проник в подземелье, как и мы, в поисках хранящейся здесь тайны, и здесь нашел свою смерть. Судя по одежде, это случилось не больше сорока лет назад… примерно тогда в Европе появились первые джинсы…
   – Спасибо за очень уместную лекцию! – огрызнулась Мария. – Нас вполне может ожидать такой же конец!
   – Ну, зачем же смотреть в будущее так мрачно… – ответил Старыгин, но в голосе его не было прежней уверенности.
   Он постепенно осматривал всю пещеру, освещая ее лучом фонаря, и вдруг издал удивленный возглас:
   – Вы видите это?!
   – Что вы там нашли? – проворчала Мария. – Еще один труп?
   – Нет, что-то куда более интересное! Посмотрите сюда…
   Он направил луч фонаря в глубокую нишу, выдолбленную рукой человека или силами природы в стене пещеры.
   Свод этой ниши поддерживали несколько опор. Но не это привлекло внимание реставратора.
   Посреди ниши, на небольшом каменном возвышении, как на алтаре, лежала книга.
   С первого взгляда было ясно, что этой книге много веков. В твердой обложке из тисненой кожи, с коваными золотыми застежками, с арабской вязью на обложке, книга покоилась на каменном алтаре, словно ожидая своих читателей.
   – Вот ради чего Педро вел нас сюда, рассыпав по всей Андалусии зашифрованные указания! – взволнованно проговорил Дмитрий Алексеевич, осторожно открывая книгу.
   Пергаментные листы были покрыты бегущей справа налево изящной вязью арабских букв. Текст был написан от руки, и тушь, которой пользовался средневековый писец, до сих пор прекрасно сохранилась. Кое-где страницы украшали затейливые цветные узоры – не изображения людей и животных, птиц и цветов, как в христианской книге, а сложный, тщательно выписанный орнамент.
   – Какая жалость, что я не читаю по-арабски! – вздохнул Старыгин, бережно проводя рукой по странице. – Конечно, мы найдем специалиста, но как хотелось бы уже сейчас понять, что это за книга! Ведь Педро повидал в своей жизни множество редчайших манускриптов, и ни одному из них он не придавал такого значения, как этой книге! Наверняка это какой-то очень важный трактат…
   – Вам не придется долго искать специалиста, – отозвалась Мария, разглядывая книгу. – Я довольно хорошо читаю по-арабски. Ведь в Андалусии вся история, вся культура страны тесно связана с маврами, и невозможно заниматься изучением и реставрацией старинных книг, не владея хоть в какой-то степени арабским языком!
   – Замечательно! – воскликнул Старыгин. – Может быть, вы попробуете прочесть и перевести хотя бы несколько страниц, чтобы понять, что это за манускрипт…
   – Вы считаете, сейчас подходящее время для чтения? – спросила Мария. – Вместо того чтобы срочно искать выход…
   – Передохнем немного, – Старыгин умоляюще улыбнулся, – а потом, со свежими силами…
   Дмитрий Алексеевич малость покривил душой, изображая усталость. То есть он, конечно, утомился, бегая по подземным коридорам, но не настолько, чтобы упасть без сил. Просто ему очень хотелось узнать, что же такое написано в книге, к которой Педро Гарсия Мендес подводил его таким сложным путем.
 
   – Первых страниц нет, – проговорила Мария, внимательно разглядывая книгу. – Видимо, они утрачены за прошедшие века. Текст начинается буквально с половины фразы.
   – «…где на лошадях, а где и пешком. Пройдя от той реки два дня по степи, начали мы страдать без воды, и громкие жалобы наши огласили окрестности. И тут, по неизреченной мудрости Аллаха, оказывающего свои милости кому захочет из рабов своих, встретили мы кочующих по степи куманов. Куманы – суть исконные жители тех пустынных краев, иначе называемые кыпчаки, отчего и вся эта обширная местность носит имя Дешт-и-Кыпчак…»
   – Дешт-и-Кыпчак! – воскликнул Старыгин. – Половецкая степь! А куманы и кыпчаки – это другие названия кочевого племени, которое русские называли половцами…
   – Вы так обрадовались, словно обнаружили выход из этого подземелья! – проговорила Мария.
   – Но это действительно очень важная находка, – смущенно ответил Старыгин. – Должно быть, это записки какого-то арабского путешественника, посетившего степи Южной Руси и Северного Причерноморья в одиннадцатом или двенадцатом веке. Эта книга может пролить свет на взаимоотношения русских князей и половцев…
   – Лучше бы она пролила свет на эти подземные лабиринты! – прервала его Мария. – Скоро аккумулятор фонаря разрядится, и мы останемся в полной темноте!
   – Пока этого не случилось, прочтите еще немного! – попросил Дмитрий Алексеевич. – А я тем временем подумаю, как выбраться из этой подземной тюрьмы.
   Мария пожала плечами и продолжила читать, переводя текст с арабского:
   – «Увидев кибитки куманов, или кыпчаков, мы невольно пришли в изумление и вознесли молитву Аллаху, который в неизреченной мудрости своей создал людей столь разнообразными. Я повидал много земель, много стран, за что люди прозвали меня джаувала, то есть – неутомимый путешественник, и в каждой земле, где побывал, оставил я часть своей бессмертной души, хотя один Аллах властен над нею. В этих странствиях провел я многие и многие годы, но по-прежнему не перестаю удивляться безграничной мудрости Аллаха и удивительной красоте и многообразию его творений.
   Прежде еще, чем показались перед нами их кочевые кибитки, услышали мы громкое мычание быков, ржание коней, блеяние бесчисленных овец и столь же громкий скрип тележных осей. Кроме того, к самому небу поднимались многочисленные дымы, как будто в степи рядом с нами появился многолюдный город. Потом уже над высокой пожухлой травой показались развевающиеся на ветру знамена куманских всадников. Знамена эти, или бунчуки, являют собой конские или волчьи хвосты, укрепленные на кончиках длинных пик. После тех бунчуков показались над травой верхушки юрт, высоких, как настоящие дома.
   Куманы, в отличие от прочих кочевых народов, не разбирают свои юрты при переездах. Их юрты стоят на удивительно больших деревянных повозках, каждую из которых волокут по степи более двадцати быков. Ширина этих повозок составляет более десяти локтей. Когда движется род куманов, кажется, что по степи едет целый городок. Если же кочует большой род, или орда – можно подумать, что едет огромный город. Куманские всадники гарцуют вокруг повозок на своих лошадях, а их жены тем временем в юртах готовят обед или шьют одежду, словно и не путешествуют по степи, а спокойно живут на одном месте. Там, где прошел род куманов, степь укатана колесами повозок и вытоптана копытами бесчисленных коней и овец. Потому куманы кочуют по разным местам, возвращаясь на то же место только через десять лет, когда там заново нарастет трава, давая прокорм их скоту.
   Следует сказать немного и о верованиях куманов, или кыпчаков. Перед ними еще не открылся свет истинной веры. Хотя они и слышали о несказанном величии Аллаха и мудрости Мухаммеда, они до сих пор глухи к словам Истины. Большая часть кыпчаков, как и русы, поклоняется пророку Исе, которого они называют Иисусом. Оттого часто их цари роднятся с князьями русов. Цари кыпчаков выдают своих дочерей за княжеских сыновей, и если в том приходит нужда, поспешают на помощь новому родичу со своей конницей.
   Хотя они веруют в того же бога, что и русы, есть в их вере и различия, которым и те и другие придают большое значение. Русы считают, что бог их един в трех лицах, и почитают наравне с Исой и мать его, Марию, называя ее Матерь Бога. Кыпчаки же признают у бога только два лица и не называют Марию Божьей Матерью, ибо считают, что она родила простого человека, который потом уже стал богом…»
   – Значит, половцы были христианами-несторианами! – воскликнул Старыгин. – Я слышал о таком предположении, но в этих записках оно несомненно подтверждается! Вот почему Педро придавал этой книге такое большое значение…
   – Не думаю, что для сеньора Педро такую важную роль играла религия какого-то забытого кочевого племени… – проворчала Мария и продолжила перевод.