Но с псом вдруг стало твориться что-то странное. Вместо того чтобы нестись по двору как можно дальше, он затормозил возле последней двери в подвал и удивленно принюхался. Потом сел на задние лапы, захлопнул пасть, и даже слюна больше не текла.
– Моня, – позвала Татьяна Петровна без надежды на успех, – иди сюда, паршивец!
Моня оглянулся, и Татьяна Петровна очень удивилась, никогда еще она не видела пса в таком состоянии. Загривок поднялся дыбом, глаза горели нехорошим огнем.
«Сбесился!» – неуверенно подумала Татьяна Петровна.
Моня встал и на полусогнутых лапах стал красться по ступенькам вниз. Татьяна Петровна опомнилась и, мучительно морщась и преодолевая боль в разбитой коленке, пошла следом за ним. Однако бульдог остановился, потом задом выбрался наверх, уселся поудобнее на верхней ступеньке и вдруг завыл.
Татьяна Петровна схватилась за сердце, никогда она не слышала таких душераздирающих звуков. Приковыляв к собаке, она первым делом схватила поводок и только потом поглядела вниз.
Внизу лежал человек. На нем был темный плащ, синие брюки и запачканные грязью ботинки.
– Нажрутся и спят где попало! – сказала Татьяна Петровна.
Однако поза мужчины показалась ей несколько неестественной.
– Эй! – позвала Татьяна Петровна. – Мужчина, вам плохо?
Мужчина не отозвался, зато Моня выл не переставая и выводил такие рулады, что голова у Татьяны Петровны шла кругом и в животе заурчало от ужаса.
– Да замолчишь ты, ирод! – Она шлепнула бульдога по морде.
К ее удивлению, Моня тут же замолчал, придвинулся поближе и прижался мокрым боком к ее ногам. Кажется, впервые в жизни он испугался.
Татьяна Петровна и сама была не в лучшей форме. Она оглянулась по сторонам, но эта часть двора и всегда-то была безлюдна, а уж сегодня, в такую ужасную погоду, и вовсе тут никого не было. Нужно было на что-то решаться.
Таща за собой упирающегося Моню, Татьяна Петровна спустилась по ступенькам и осторожно приблизилась к лежащему мужчине. Мужчина был ей незнаком, не из жильцов, во дворе она его точно никогда не видела. Вблизи было видно, что мужчина приличный, никакой не бомж и не алкаш – одет скромно, но дорого. Ботинки хоть и грязные, но итальянские, хорошей фирмы, у хозяина такие же, на брюках заглаживали стрелки не далее чем вчера – уж такие вещи опытный глаз Татьяны Петровна замечал сразу.
Мужчина был солидный, можно сказать, полный, лежал на боку, видны были коротко стриженные курчавые волосы и синева от пробивающейся щетины. Татьяна Петровна наклонилась и потрогала мужчину за плечо. Оно было каменным. Вообще весь он был такой неподвижный, что Татьяна Петровна решила считать его не живым человеком, а телом. Неужели стало плохо с сердцем, и он упал на ступеньках замертво?
Любопытный Моня полностью освоился и сунулся вслед за ней понюхать тело.
– Не смей! – прикрикнула Татьяна Петровна.
Бульдог отскочил, и за ним потянулись следы лап, вымазанных чем-то темным. Татьяна Петровна наклонилась еще ниже, и волосы ее зашевелились от ужаса: плащ на мужчине был не темным. Изначально он был светло-серый, а темным казался от того, что был мокрым. Мокрым от крови.
Крови натекла под телом большая лужа. Осознав сей непреложный факт, Татьяна Петровна ахнула и выпустила из рук Монин поводок. Бульдог отпрыгнул в сторону, Татьяне Петровне стало дурно, она оперлась рукой о перила, мечтая только не свалиться рядом с мертвым телом. Внезапно под другой рукой оказалось что-то мохнатое, это что-то легонько прихватило руку зубами и тянуло Татьяну Петровну наверх по ступенькам. Кое-как они выползли во двор, и Моня залился басовитым лаем. Слабыми от потрясения глазами Татьяна Петровна видела, что вдали показался сантехник Васильич. Она отчаянно замахала рукой, и Васильич свернул в их сторону. По дороге к нему присоединилась дворничиха Зинаида и вездесущая генеральша Недужная.
Люди шли на помощь, и успокоенная Татьяна Петровна позволила себе лишиться чувств.
Катерина просыпалась за ночь десять раз. А может быть, даже одиннадцать. Это было для нее совершенно не характерно: обычно она спала крепким здоровым сном, засыпая в ту же секунду, как голова касалась подушки, и с трудом просыпаясь по будильнику. Сны она видела творческие, высокохудожественные, и когда подруга Жанна, в очередной раз принимаясь за ее воспитание, говорила, что нужно меньше есть и меньше спать, Катя убежденно возражала ей, что здоровый десятичасовой сон – это для нее необходимость, часть творческого процесса, что именно во сне она увидела сюжет и композицию лучших своих панно, и приводила в пример великого английского поэта Кольриджа, который услышал во сне свою поэму «Кубла-хан», и не менее великого русского химика Менделеева, который во сне же увидел периодическую систему элементов. Или по крайней мере ее значительную часть.
Но этой ночью Катерина не могла спокойно спать, потому что беспокоилась о своем больном муже.
– Валик! – восклицала она, в очередной раз проснувшись в одинокой постели и прижимая к груди подушку, сохранившую запах мужа. – Валик! Как он там один, без меня?
При этом она забывала, что муж большую часть времени проводил гораздо дальше от нее, в пустынях и джунглях Африки. Правда, тогда он не болел пневмонией.
Наконец за окном засерел тусклый осенний рассвет, и Катя окончательно поднялась, чтобы тут же отправиться к мужу в больницу.
Состояние мужа так беспокоило Катерину, что она почти не позавтракала, удовлетворившись парой яиц всмятку и совсем небольшим бутербродом. Наскоро умывшись и облачившись в стеганое непромокаемое пальто блекло-зеленого цвета, она подошла к двери и тут вспомнила, что в больницу не принято приходить с пустыми руками. Конечно, при оформлении ее заверили, что кормят в мини-госпитале неплохо, а муж ее был человеком в еде чрезвычайно нетребовательным – лишь бы попадалось в меню что-нибудь вегетарианское, – однако все же он болен, а больным, как известно, нужны витамины и вообще разные деликатесы. Сейчас же рано, ближайший магазин на углу еще закрыт, да и, откровенно говоря, купить для больного человека там совершенно нечего – одни плавленые сырки да вареная колбаса сомнительной свежести. В супермаркет идти – много времени потеряешь.
Катя порыскала взглядом по кухне, и на глаза ей попался ананас, принесенный вчера подругой. Они чудно попили чаю с тортом. Торт оказался дивной вкусности – ведь может же Ирка выбрать, когда хочет! – и до ананаса дело не дошло. Катерина бурно обрадовалась, сунула ананас в авоську, выскочила на улицу и призывно замахала рукой проезжающим машинам.
Почти сразу возле нее остановился сверкающий красный автомобиль, за рулем которого сидел жгучий брюнет с длинными кавалерийскими усами.
– Вах, какая женщина! – воскликнул брюнет, распахивая перед Катериной дверцу своего экипажа. – Поедем в ресторан!
– Поедем в больницу, – строго ответила Катя. – В седьмую городскую, на улице Прапорщика Лампасова! Знаете такую?
– Седьмая истребительная? – Брюнет посерьезнел. – Кто там у тебя – муж?
– Муж, – подтвердила Катерина.
– Садись, красавица! В ресторан следующий раз поедем, когда муж поправится!
Однако когда Катя доехала до больницы и подошла к дверям мини-госпиталя, она увидела на этих дверях огромное грозное объявление: «В связи с эпидемией гриппа посещение больных временно запрещено. Администрация».
– Валик! – воскликнула Катя, и ее глаза моментально покраснели. – Валик! Неужели я тебя не увижу?
Она вытащила из сумочки огромный клетчатый платок и громко высморкалась.
В ту же секунду дверь мини-госпиталя приоткрылась, и оттуда выглянула строгая дама в наглухо застегнутом накрахмаленном халате. Судя по суровому и уверенному виду, под этим халатом имелся пуленепробиваемый жилет.
– В чем дело? – осведомилась старшая медсестра Варвара Францевна (а это была именно она).
– К мужу, – коротко ответила Катя, снова высморкавшись.
– А объявления мы не читаем? – язвительно ответствовала Варвара Францевна. – Или вы думаете, что это не для вас написано? Вы на себя посмотрите!
– А что такое? – испугалась Катерина и на всякий случай опустила глаза: она вдруг вообразила, что в спешке вышла из дома, забыв надеть юбку.
Нет, юбка была на месте.
– А то, что вы уже распространяете инфекцию! Вы уже несете нашим больным вирусы!
– Это не то, что вы подумали! – оправдывалась Катя, пряча платок. – Это я от расстройства!
– От расстройства или от радости, но на территорию мини-госпиталя я вас не допущу!
– Но могу я хотя бы узнать о состоянии своего мужа? – спросила Катерина, убедившись, что стража ей явно не по зубам.
– Можете! – смилостивилась Варвара Францевна. – Кто у нас муж?
– У вас – не знаю, а у меня – Валентин Петрович Кряквин… Как его состояние?
– Состояние удовлетворительное, – сообщила старшая сестра, сверившись со своим блокнотом.
– А температура?
– Температура нормальная, конкретно – тридцать шесть и восемь десятых…
– Ну слава Богу… – вздохнула Катя, снова всхлипнула и потянулась за платком.
Мегера в пуленепробиваемом халате захлопнула дверь. Катя снова высморкалась, горестно вздохнула и собралась уже уходить, но тут вспомнила, что принесла мужу замечательный ананас. Она робко постучала в дверь. Никто не отозвался, тогда Катя собралась с духом и постучала сильнее. Дверь отворил охранник. Не вчерашний – тот был симпатичный молодой парень с улыбчивым лицом, – а другой – постарше и посуровее на вид.
– В чем дело? – строго спросил он Катю. – Вам же сказали – посещение больных запрещено в связи с карантином по гриппу!
– Но я… но мне… – Катерина протянула охраннику авоську, но тут вдали показалась Варвара Францевна, которая так грозно на нее посмотрела, что Катя отпрыгнула от двери, как испуганный заяц. Если бы она не была так расстроена, то заметила бы, что охранник хмурый вовсе не по строгости характера и не с перепоя и что сестрички бегают заполошно вовсе не по причине карантина. Будь на ее месте Жанна или хотя бы Ирина, они сразу поняли бы, что в мини-госпитале что-то случилось и карантин тут ни при чем. Катя не знала, что нынешний охранник заступил на смену не по графику, потому что того, прежнего, нашли сегодня рано утром без сознания на полу возле двери. Оказали помощь на месте – больница все-таки! Привели в чувство и отправили на рентген, потому что охранник жаловался на сильные боли в животе – не иначе ему что-то там повредили. Не досчитались одного больного по фамилии Хоботов – именно под такой фамилией проходил у них профессор Кряквин с легкой руки легкомысленной и рассеянной медсестры Дашеньки. Так что Варвара Францевна была с Катей абсолютно честна, когда сообщила, что больной Кряквин чувствует себя удовлетворительно и температура нормальная.
– Моня, – позвала Татьяна Петровна без надежды на успех, – иди сюда, паршивец!
Моня оглянулся, и Татьяна Петровна очень удивилась, никогда еще она не видела пса в таком состоянии. Загривок поднялся дыбом, глаза горели нехорошим огнем.
«Сбесился!» – неуверенно подумала Татьяна Петровна.
Моня встал и на полусогнутых лапах стал красться по ступенькам вниз. Татьяна Петровна опомнилась и, мучительно морщась и преодолевая боль в разбитой коленке, пошла следом за ним. Однако бульдог остановился, потом задом выбрался наверх, уселся поудобнее на верхней ступеньке и вдруг завыл.
Татьяна Петровна схватилась за сердце, никогда она не слышала таких душераздирающих звуков. Приковыляв к собаке, она первым делом схватила поводок и только потом поглядела вниз.
Внизу лежал человек. На нем был темный плащ, синие брюки и запачканные грязью ботинки.
– Нажрутся и спят где попало! – сказала Татьяна Петровна.
Однако поза мужчины показалась ей несколько неестественной.
– Эй! – позвала Татьяна Петровна. – Мужчина, вам плохо?
Мужчина не отозвался, зато Моня выл не переставая и выводил такие рулады, что голова у Татьяны Петровны шла кругом и в животе заурчало от ужаса.
– Да замолчишь ты, ирод! – Она шлепнула бульдога по морде.
К ее удивлению, Моня тут же замолчал, придвинулся поближе и прижался мокрым боком к ее ногам. Кажется, впервые в жизни он испугался.
Татьяна Петровна и сама была не в лучшей форме. Она оглянулась по сторонам, но эта часть двора и всегда-то была безлюдна, а уж сегодня, в такую ужасную погоду, и вовсе тут никого не было. Нужно было на что-то решаться.
Таща за собой упирающегося Моню, Татьяна Петровна спустилась по ступенькам и осторожно приблизилась к лежащему мужчине. Мужчина был ей незнаком, не из жильцов, во дворе она его точно никогда не видела. Вблизи было видно, что мужчина приличный, никакой не бомж и не алкаш – одет скромно, но дорого. Ботинки хоть и грязные, но итальянские, хорошей фирмы, у хозяина такие же, на брюках заглаживали стрелки не далее чем вчера – уж такие вещи опытный глаз Татьяны Петровна замечал сразу.
Мужчина был солидный, можно сказать, полный, лежал на боку, видны были коротко стриженные курчавые волосы и синева от пробивающейся щетины. Татьяна Петровна наклонилась и потрогала мужчину за плечо. Оно было каменным. Вообще весь он был такой неподвижный, что Татьяна Петровна решила считать его не живым человеком, а телом. Неужели стало плохо с сердцем, и он упал на ступеньках замертво?
Любопытный Моня полностью освоился и сунулся вслед за ней понюхать тело.
– Не смей! – прикрикнула Татьяна Петровна.
Бульдог отскочил, и за ним потянулись следы лап, вымазанных чем-то темным. Татьяна Петровна наклонилась еще ниже, и волосы ее зашевелились от ужаса: плащ на мужчине был не темным. Изначально он был светло-серый, а темным казался от того, что был мокрым. Мокрым от крови.
Крови натекла под телом большая лужа. Осознав сей непреложный факт, Татьяна Петровна ахнула и выпустила из рук Монин поводок. Бульдог отпрыгнул в сторону, Татьяне Петровне стало дурно, она оперлась рукой о перила, мечтая только не свалиться рядом с мертвым телом. Внезапно под другой рукой оказалось что-то мохнатое, это что-то легонько прихватило руку зубами и тянуло Татьяну Петровну наверх по ступенькам. Кое-как они выползли во двор, и Моня залился басовитым лаем. Слабыми от потрясения глазами Татьяна Петровна видела, что вдали показался сантехник Васильич. Она отчаянно замахала рукой, и Васильич свернул в их сторону. По дороге к нему присоединилась дворничиха Зинаида и вездесущая генеральша Недужная.
Люди шли на помощь, и успокоенная Татьяна Петровна позволила себе лишиться чувств.
Катерина просыпалась за ночь десять раз. А может быть, даже одиннадцать. Это было для нее совершенно не характерно: обычно она спала крепким здоровым сном, засыпая в ту же секунду, как голова касалась подушки, и с трудом просыпаясь по будильнику. Сны она видела творческие, высокохудожественные, и когда подруга Жанна, в очередной раз принимаясь за ее воспитание, говорила, что нужно меньше есть и меньше спать, Катя убежденно возражала ей, что здоровый десятичасовой сон – это для нее необходимость, часть творческого процесса, что именно во сне она увидела сюжет и композицию лучших своих панно, и приводила в пример великого английского поэта Кольриджа, который услышал во сне свою поэму «Кубла-хан», и не менее великого русского химика Менделеева, который во сне же увидел периодическую систему элементов. Или по крайней мере ее значительную часть.
Но этой ночью Катерина не могла спокойно спать, потому что беспокоилась о своем больном муже.
– Валик! – восклицала она, в очередной раз проснувшись в одинокой постели и прижимая к груди подушку, сохранившую запах мужа. – Валик! Как он там один, без меня?
При этом она забывала, что муж большую часть времени проводил гораздо дальше от нее, в пустынях и джунглях Африки. Правда, тогда он не болел пневмонией.
Наконец за окном засерел тусклый осенний рассвет, и Катя окончательно поднялась, чтобы тут же отправиться к мужу в больницу.
Состояние мужа так беспокоило Катерину, что она почти не позавтракала, удовлетворившись парой яиц всмятку и совсем небольшим бутербродом. Наскоро умывшись и облачившись в стеганое непромокаемое пальто блекло-зеленого цвета, она подошла к двери и тут вспомнила, что в больницу не принято приходить с пустыми руками. Конечно, при оформлении ее заверили, что кормят в мини-госпитале неплохо, а муж ее был человеком в еде чрезвычайно нетребовательным – лишь бы попадалось в меню что-нибудь вегетарианское, – однако все же он болен, а больным, как известно, нужны витамины и вообще разные деликатесы. Сейчас же рано, ближайший магазин на углу еще закрыт, да и, откровенно говоря, купить для больного человека там совершенно нечего – одни плавленые сырки да вареная колбаса сомнительной свежести. В супермаркет идти – много времени потеряешь.
Катя порыскала взглядом по кухне, и на глаза ей попался ананас, принесенный вчера подругой. Они чудно попили чаю с тортом. Торт оказался дивной вкусности – ведь может же Ирка выбрать, когда хочет! – и до ананаса дело не дошло. Катерина бурно обрадовалась, сунула ананас в авоську, выскочила на улицу и призывно замахала рукой проезжающим машинам.
Почти сразу возле нее остановился сверкающий красный автомобиль, за рулем которого сидел жгучий брюнет с длинными кавалерийскими усами.
– Вах, какая женщина! – воскликнул брюнет, распахивая перед Катериной дверцу своего экипажа. – Поедем в ресторан!
– Поедем в больницу, – строго ответила Катя. – В седьмую городскую, на улице Прапорщика Лампасова! Знаете такую?
– Седьмая истребительная? – Брюнет посерьезнел. – Кто там у тебя – муж?
– Муж, – подтвердила Катерина.
– Садись, красавица! В ресторан следующий раз поедем, когда муж поправится!
Однако когда Катя доехала до больницы и подошла к дверям мини-госпиталя, она увидела на этих дверях огромное грозное объявление: «В связи с эпидемией гриппа посещение больных временно запрещено. Администрация».
– Валик! – воскликнула Катя, и ее глаза моментально покраснели. – Валик! Неужели я тебя не увижу?
Она вытащила из сумочки огромный клетчатый платок и громко высморкалась.
В ту же секунду дверь мини-госпиталя приоткрылась, и оттуда выглянула строгая дама в наглухо застегнутом накрахмаленном халате. Судя по суровому и уверенному виду, под этим халатом имелся пуленепробиваемый жилет.
– В чем дело? – осведомилась старшая медсестра Варвара Францевна (а это была именно она).
– К мужу, – коротко ответила Катя, снова высморкавшись.
– А объявления мы не читаем? – язвительно ответствовала Варвара Францевна. – Или вы думаете, что это не для вас написано? Вы на себя посмотрите!
– А что такое? – испугалась Катерина и на всякий случай опустила глаза: она вдруг вообразила, что в спешке вышла из дома, забыв надеть юбку.
Нет, юбка была на месте.
– А то, что вы уже распространяете инфекцию! Вы уже несете нашим больным вирусы!
– Это не то, что вы подумали! – оправдывалась Катя, пряча платок. – Это я от расстройства!
– От расстройства или от радости, но на территорию мини-госпиталя я вас не допущу!
– Но могу я хотя бы узнать о состоянии своего мужа? – спросила Катерина, убедившись, что стража ей явно не по зубам.
– Можете! – смилостивилась Варвара Францевна. – Кто у нас муж?
– У вас – не знаю, а у меня – Валентин Петрович Кряквин… Как его состояние?
– Состояние удовлетворительное, – сообщила старшая сестра, сверившись со своим блокнотом.
– А температура?
– Температура нормальная, конкретно – тридцать шесть и восемь десятых…
– Ну слава Богу… – вздохнула Катя, снова всхлипнула и потянулась за платком.
Мегера в пуленепробиваемом халате захлопнула дверь. Катя снова высморкалась, горестно вздохнула и собралась уже уходить, но тут вспомнила, что принесла мужу замечательный ананас. Она робко постучала в дверь. Никто не отозвался, тогда Катя собралась с духом и постучала сильнее. Дверь отворил охранник. Не вчерашний – тот был симпатичный молодой парень с улыбчивым лицом, – а другой – постарше и посуровее на вид.
– В чем дело? – строго спросил он Катю. – Вам же сказали – посещение больных запрещено в связи с карантином по гриппу!
– Но я… но мне… – Катерина протянула охраннику авоську, но тут вдали показалась Варвара Францевна, которая так грозно на нее посмотрела, что Катя отпрыгнула от двери, как испуганный заяц. Если бы она не была так расстроена, то заметила бы, что охранник хмурый вовсе не по строгости характера и не с перепоя и что сестрички бегают заполошно вовсе не по причине карантина. Будь на ее месте Жанна или хотя бы Ирина, они сразу поняли бы, что в мини-госпитале что-то случилось и карантин тут ни при чем. Катя не знала, что нынешний охранник заступил на смену не по графику, потому что того, прежнего, нашли сегодня рано утром без сознания на полу возле двери. Оказали помощь на месте – больница все-таки! Привели в чувство и отправили на рентген, потому что охранник жаловался на сильные боли в животе – не иначе ему что-то там повредили. Не досчитались одного больного по фамилии Хоботов – именно под такой фамилией проходил у них профессор Кряквин с легкой руки легкомысленной и рассеянной медсестры Дашеньки. Так что Варвара Францевна была с Катей абсолютно честна, когда сообщила, что больной Кряквин чувствует себя удовлетворительно и температура нормальная.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента