В воздухе витал странный запах – запах сухой пыли, увядающих цветов и еще чего-то неуловимо знакомого…
В квартире, безусловно, никого не было, в ней царила та особенная тишина, которая бывает только в пустом, безлюдном жилище – не льется из крана вода, не скрипит паркет под чьими-то легкими шагами, не шумит на кухне закипающий чайник.
Оглядев прихожую, Людмила прошла дальше и оказалась в гостиной. Здесь царил порядок – ни разбросанных книг, ни кое-как повешенной на спинку стула одежды. Вообще ничего лишнего. Два невысоких комода из черного дерева, светлый диван, несколько стульев. На стене напротив двери висела картина маслом в деревянной раме – натюрморт, букет полевых цветов в глиняном кувшине. И, словно перекликаясь с этим натюрмортом, посреди круглого стола в вазе синего стекла стоял букет полуувядших роз. Именно он, этот букет, наполнил квартиру встретившим Людмилу печальным запахом увядания.
Но одновременно с ним здесь витал какой-то другой, удивительно знакомый запах, который отчего-то беспокоил Людмилу.
Она обошла гостиную, внимательно осмотрела ее.
Обстановка комнаты ничего не говорила ей о хозяйке квартиры – пожалуй, только то, что эта женщина была аккуратна…
Из этой картины выбивалась лишь одна деталь.
Обойдя гостиную и оказавшись напротив двери, Людмила заметила на полу под комодом книгу. Вернувшись, она подняла ее. Это был модный роман, она сама начала его читать примерно месяц назад, но заскучала на двадцатой странице и бросила. Людмила на всякий случай перелистала книгу – вдруг между страницами завалялась какая-нибудь записка, хоть что-то важное…
Никакой записки она не нашла, но заметила загнутый уголок страницы.
Двадцатой страницы.
Она сама точно так же загибает уголки страниц, когда откладывает их, рассчитывая дочитать позднее. И у той книги она загнула уголок именно двадцатой страницы. Точно так же загнула…
Да нет, бред какой-то! Многие люди загибают страницы книг, вместо того чтобы пользоваться закладкой. И нет ничего удивительного, что Юлия читала ту же книгу, что она, и отложила ее на том же самом месте.
Да, бред. Но тот запах, который преследовал Людмилу в этой квартире, усилился, когда она взяла в руки книгу.
Людмила положила книгу на комод, вышла из гостиной, толкнула следующую дверь.
Это была ванная комната.
Довольно просторная, хорошо оборудованная. Большая розовая ванна, душевая кабинка. На полочке возле раковины – приличная французская косметика, баночки крема, бутылочки и флакончики.
А вот это интересно…
Отдельно, чуть в стороне, стояло несколько баночек и флаконов, которыми пользуются мужчины – крем для бритья, лосьон, одеколон… значит, Юлия не одна жила в этой квартире…
И тут Людмила наконец поняла, что за запах преследовал ее в этом жилище.
Одеколон. Дорогой швейцарский одеколон «Горная лаванда». Точно таким же одеколоном пользовался Антон.
Спокойно, сама себе сказала Людмила, спокойно! Антон – не единственный мужчина, который пользуется… то есть пользовался этим одеколоном. Вполне может быть, что любовник Юлии предпочитал эту же марку…
Ну да, возразил ей противный и занудный внутренний голос, ну да, допустим, ее любовник пользовался таким же одеколоном, как Антон, – но ведь Юлия пришла к тебе, чтобы сказать, что знает что-то о смерти самого Антона… это как – простое совпадение?
– Совпадение! – на этот раз Людмила произнесла это слово вслух, и собственный голос, прозвучавший в пустой квартире, испугал ее.
– Совпадение… – повторила она тихо и неуверенно, и, выйдя из ванной, вошла в следующую дверь.
Это была спальня.
Стены выкрашены в нежно-голубой цвет, широкая кровать застелена серебристо-серым шелковым покрывалом. Над кроватью – картина: цветущий куст сирени.
Возле стены – белый зеркальный шкаф, напротив – такой же комод.
И тут тоже едва уловимо пахло горной лавандой.
Людмила выдвинула верхний ящик комода.
Обычные женские мелочи, дорогое красивое белье, чулки и колготки.
Рыться во всем этом Людмиле было неприятно, она задвинула ящик, выдвинула следующий…
И тут ей на глаза попалась кое-что, от чего земля едва не ушла у нее из-под ног. Ей даже пришлось ухватиться обеими руками за комод, чтобы устоять на ногах.
В ящике, поверх какой-то дамской ерунды, лежал галстук.
Синий итальянский шелковый галстук с темно-красным и золотым рисунком. Галстук ручной работы.
Этот галстук она сама в прошлом году купила Антону в маленькой, очень дорогой лавочке рядом с площадью Святого Марка в Венеции. Они тогда долго гуляли вдоль канала, дул пронизывающий ветер поздней осени, Людмила куталась в короткую шубку. Потом они зашли в ресторанчик, где им подали горячее вино и свинину с сыром, а после заглянули в эту лавочку. Хозяин – высокий, с густыми бровями и мощным лысым черепом, с гордостью говорил о том, что эту лавку унаследовал от своего деда, а тот – от своего, и так до пятнадцатого века. Она сама выбрала этот галстук для Антона, и хозяин заверил, что другого такого галстука нет и не будет ни у кого на свете…
И вот теперь этот галстук она нашла в комоде мертвой женщины.
Уж это никак не спишешь на совпадение!
Людмила несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула, чтобы справиться с головокружением. Она спрятала галстук в свою сумку и хотела продолжить поиски. Людмила по-прежнему не знала, что ищет, но не сомневалась, что ее ждут еще сюрпризы.
Но в этот самый миг ее слух уловил доносящиеся из прихожей звуки.
Эти звуки ни с чем нельзя было спутать.
Кто-то открывал входную дверь квартиры.
Людмила схватилась за лицо, заметалась по комнате. Хотела выскочить в коридор, но поняла, что это – худшее, что она могла сделать. Входная дверь уже открылась, и незнакомец, кто бы он ни был, вошел в квартиру.
Осталась последняя надежда.
Она отодвинула зеркальную дверцу стенного шкафа и юркнула туда. Застыв между платьями и костюмами Юлии, скромно висящими на плечиках, она торопливо задвинула дверцу.
В коридоре раздались шаги.
Шаги были мужские, и на какой-то безумный миг Людмила вообразила, что это шаги Антона: ведь он, несомненно, бывал в этой квартире, не просто бывал – он оставил здесь свой крем для бритья, свой галстук, вся квартира пропиталась запахом его одеколона…
Но в следующее мгновение она вспомнила его бледное, безжизненное лицо, санитаров с носилками и виноватый голос Леопольда Давидовича: «Мы сделали все, что могли…»
Нет, это может быть кто угодно, только не Антон.
Она вслушалась в шаги незнакомца и поняла, что он ходит по этой квартире не как человек, который живет в ней и чувствует себя комфортно, уверенно. Он шел медленно, осторожно, рассчитывая каждый шаг, как на минном поле. Этот человек проник сюда так же, как она, – не имея на это права. Но в отличие от нее он далеко не первый раз проделывал что-то подобное, знал, как поступать в случае опасности, и был уверен в своих силах. Короче говоря, это был опасный человек.
Шаги затихли – должно быть, как и Людмила, он начал осмотр с гостиной.
Людмила решила, что сейчас – единственный шанс выбраться из квартиры, единственный шанс спастись бегством. Пока незнакомец осматривает гостиную, нужно выскочить из укрытия, пробежать несколько шагов по коридору, открыть дверь и выбежать на лестничную площадку. Дальше – лифт, подъезд и свобода…
Она вылезла из шкафа, не дыша, подкралась к двери спальни…
И снова услышала шаги в коридоре.
Они приближались.
Значит, незнакомец не задержался в гостиной и направляется сюда, в спальню…
В диком ужасе Людмила бросилась обратно, в шкаф, задвинула дверцу и замерла, пытаясь отдышаться и унять сердцебиение.
Дверь спальни скрипнула, открываясь… и только теперь девушка заметила, что неплотно закрыла за собой дверцу шкафа, осталась щель, через которую пробивался свет и через которую она могла видеть узкую полоску комнаты.
Вот сквозь эту щелку она увидела плечо в черном плаще, загорелую шею, щеку с трехдневной щетиной… незнакомец прошел мимо шкафа, подошел к комоду, выдвинул ящик, как она сама несколько минут назад… неужели прошло всего несколько минут?
Неожиданно Людмила вспомнила детство.
Она жила на даче и с соседскими детьми играла в прятки.
Маленькая Люда, как и сейчас, забралась в платяной шкаф. Соседский мальчик Леша громко считал:
– Восемь, девять, десять… я иду искать!
Он ходил по комнате, заглядывал за шторы, в сундуки, и с каждым шагом приближался к Людиному тайнику.
И с каждой секундой в ее душе рос непонятный, необъяснимый страх.
Чего она тогда боялась? Трудно сказать, этот страх выполз из каких-то темных глубин подсознания.
Вот сейчас… сейчас у ее страха была вполне реальная причина. Если этот незнакомец найдет ее в шкафу – что он с ней сделает?
Ясно, что ничего хорошего.
Мужчина тем временем с шумом задвинул верхний ящик комода, выдвинул следующий, стал перерывать его содержимое.
Людмила порадовалась, что спрятала галстук Антона: ей не хотелось бы, чтобы этот человек трогал его своими руками…
Тут же она удивилась, что способна радоваться, причем радоваться по такому, в общем, пустячному поводу.
А он задвинул второй ящик и уже рылся в третьем…
Девушка понимала, что неизбежный миг приближается: закончив с комодом, незнакомец перейдет к шкафу…
В квартире, безусловно, никого не было, в ней царила та особенная тишина, которая бывает только в пустом, безлюдном жилище – не льется из крана вода, не скрипит паркет под чьими-то легкими шагами, не шумит на кухне закипающий чайник.
Оглядев прихожую, Людмила прошла дальше и оказалась в гостиной. Здесь царил порядок – ни разбросанных книг, ни кое-как повешенной на спинку стула одежды. Вообще ничего лишнего. Два невысоких комода из черного дерева, светлый диван, несколько стульев. На стене напротив двери висела картина маслом в деревянной раме – натюрморт, букет полевых цветов в глиняном кувшине. И, словно перекликаясь с этим натюрмортом, посреди круглого стола в вазе синего стекла стоял букет полуувядших роз. Именно он, этот букет, наполнил квартиру встретившим Людмилу печальным запахом увядания.
Но одновременно с ним здесь витал какой-то другой, удивительно знакомый запах, который отчего-то беспокоил Людмилу.
Она обошла гостиную, внимательно осмотрела ее.
Обстановка комнаты ничего не говорила ей о хозяйке квартиры – пожалуй, только то, что эта женщина была аккуратна…
Из этой картины выбивалась лишь одна деталь.
Обойдя гостиную и оказавшись напротив двери, Людмила заметила на полу под комодом книгу. Вернувшись, она подняла ее. Это был модный роман, она сама начала его читать примерно месяц назад, но заскучала на двадцатой странице и бросила. Людмила на всякий случай перелистала книгу – вдруг между страницами завалялась какая-нибудь записка, хоть что-то важное…
Никакой записки она не нашла, но заметила загнутый уголок страницы.
Двадцатой страницы.
Она сама точно так же загибает уголки страниц, когда откладывает их, рассчитывая дочитать позднее. И у той книги она загнула уголок именно двадцатой страницы. Точно так же загнула…
Да нет, бред какой-то! Многие люди загибают страницы книг, вместо того чтобы пользоваться закладкой. И нет ничего удивительного, что Юлия читала ту же книгу, что она, и отложила ее на том же самом месте.
Да, бред. Но тот запах, который преследовал Людмилу в этой квартире, усилился, когда она взяла в руки книгу.
Людмила положила книгу на комод, вышла из гостиной, толкнула следующую дверь.
Это была ванная комната.
Довольно просторная, хорошо оборудованная. Большая розовая ванна, душевая кабинка. На полочке возле раковины – приличная французская косметика, баночки крема, бутылочки и флакончики.
А вот это интересно…
Отдельно, чуть в стороне, стояло несколько баночек и флаконов, которыми пользуются мужчины – крем для бритья, лосьон, одеколон… значит, Юлия не одна жила в этой квартире…
И тут Людмила наконец поняла, что за запах преследовал ее в этом жилище.
Одеколон. Дорогой швейцарский одеколон «Горная лаванда». Точно таким же одеколоном пользовался Антон.
Спокойно, сама себе сказала Людмила, спокойно! Антон – не единственный мужчина, который пользуется… то есть пользовался этим одеколоном. Вполне может быть, что любовник Юлии предпочитал эту же марку…
Ну да, возразил ей противный и занудный внутренний голос, ну да, допустим, ее любовник пользовался таким же одеколоном, как Антон, – но ведь Юлия пришла к тебе, чтобы сказать, что знает что-то о смерти самого Антона… это как – простое совпадение?
– Совпадение! – на этот раз Людмила произнесла это слово вслух, и собственный голос, прозвучавший в пустой квартире, испугал ее.
– Совпадение… – повторила она тихо и неуверенно, и, выйдя из ванной, вошла в следующую дверь.
Это была спальня.
Стены выкрашены в нежно-голубой цвет, широкая кровать застелена серебристо-серым шелковым покрывалом. Над кроватью – картина: цветущий куст сирени.
Возле стены – белый зеркальный шкаф, напротив – такой же комод.
И тут тоже едва уловимо пахло горной лавандой.
Людмила выдвинула верхний ящик комода.
Обычные женские мелочи, дорогое красивое белье, чулки и колготки.
Рыться во всем этом Людмиле было неприятно, она задвинула ящик, выдвинула следующий…
И тут ей на глаза попалась кое-что, от чего земля едва не ушла у нее из-под ног. Ей даже пришлось ухватиться обеими руками за комод, чтобы устоять на ногах.
В ящике, поверх какой-то дамской ерунды, лежал галстук.
Синий итальянский шелковый галстук с темно-красным и золотым рисунком. Галстук ручной работы.
Этот галстук она сама в прошлом году купила Антону в маленькой, очень дорогой лавочке рядом с площадью Святого Марка в Венеции. Они тогда долго гуляли вдоль канала, дул пронизывающий ветер поздней осени, Людмила куталась в короткую шубку. Потом они зашли в ресторанчик, где им подали горячее вино и свинину с сыром, а после заглянули в эту лавочку. Хозяин – высокий, с густыми бровями и мощным лысым черепом, с гордостью говорил о том, что эту лавку унаследовал от своего деда, а тот – от своего, и так до пятнадцатого века. Она сама выбрала этот галстук для Антона, и хозяин заверил, что другого такого галстука нет и не будет ни у кого на свете…
И вот теперь этот галстук она нашла в комоде мертвой женщины.
Уж это никак не спишешь на совпадение!
Людмила несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула, чтобы справиться с головокружением. Она спрятала галстук в свою сумку и хотела продолжить поиски. Людмила по-прежнему не знала, что ищет, но не сомневалась, что ее ждут еще сюрпризы.
Но в этот самый миг ее слух уловил доносящиеся из прихожей звуки.
Эти звуки ни с чем нельзя было спутать.
Кто-то открывал входную дверь квартиры.
Людмила схватилась за лицо, заметалась по комнате. Хотела выскочить в коридор, но поняла, что это – худшее, что она могла сделать. Входная дверь уже открылась, и незнакомец, кто бы он ни был, вошел в квартиру.
Осталась последняя надежда.
Она отодвинула зеркальную дверцу стенного шкафа и юркнула туда. Застыв между платьями и костюмами Юлии, скромно висящими на плечиках, она торопливо задвинула дверцу.
В коридоре раздались шаги.
Шаги были мужские, и на какой-то безумный миг Людмила вообразила, что это шаги Антона: ведь он, несомненно, бывал в этой квартире, не просто бывал – он оставил здесь свой крем для бритья, свой галстук, вся квартира пропиталась запахом его одеколона…
Но в следующее мгновение она вспомнила его бледное, безжизненное лицо, санитаров с носилками и виноватый голос Леопольда Давидовича: «Мы сделали все, что могли…»
Нет, это может быть кто угодно, только не Антон.
Она вслушалась в шаги незнакомца и поняла, что он ходит по этой квартире не как человек, который живет в ней и чувствует себя комфортно, уверенно. Он шел медленно, осторожно, рассчитывая каждый шаг, как на минном поле. Этот человек проник сюда так же, как она, – не имея на это права. Но в отличие от нее он далеко не первый раз проделывал что-то подобное, знал, как поступать в случае опасности, и был уверен в своих силах. Короче говоря, это был опасный человек.
Шаги затихли – должно быть, как и Людмила, он начал осмотр с гостиной.
Людмила решила, что сейчас – единственный шанс выбраться из квартиры, единственный шанс спастись бегством. Пока незнакомец осматривает гостиную, нужно выскочить из укрытия, пробежать несколько шагов по коридору, открыть дверь и выбежать на лестничную площадку. Дальше – лифт, подъезд и свобода…
Она вылезла из шкафа, не дыша, подкралась к двери спальни…
И снова услышала шаги в коридоре.
Они приближались.
Значит, незнакомец не задержался в гостиной и направляется сюда, в спальню…
В диком ужасе Людмила бросилась обратно, в шкаф, задвинула дверцу и замерла, пытаясь отдышаться и унять сердцебиение.
Дверь спальни скрипнула, открываясь… и только теперь девушка заметила, что неплотно закрыла за собой дверцу шкафа, осталась щель, через которую пробивался свет и через которую она могла видеть узкую полоску комнаты.
Вот сквозь эту щелку она увидела плечо в черном плаще, загорелую шею, щеку с трехдневной щетиной… незнакомец прошел мимо шкафа, подошел к комоду, выдвинул ящик, как она сама несколько минут назад… неужели прошло всего несколько минут?
Неожиданно Людмила вспомнила детство.
Она жила на даче и с соседскими детьми играла в прятки.
Маленькая Люда, как и сейчас, забралась в платяной шкаф. Соседский мальчик Леша громко считал:
– Восемь, девять, десять… я иду искать!
Он ходил по комнате, заглядывал за шторы, в сундуки, и с каждым шагом приближался к Людиному тайнику.
И с каждой секундой в ее душе рос непонятный, необъяснимый страх.
Чего она тогда боялась? Трудно сказать, этот страх выполз из каких-то темных глубин подсознания.
Вот сейчас… сейчас у ее страха была вполне реальная причина. Если этот незнакомец найдет ее в шкафу – что он с ней сделает?
Ясно, что ничего хорошего.
Мужчина тем временем с шумом задвинул верхний ящик комода, выдвинул следующий, стал перерывать его содержимое.
Людмила порадовалась, что спрятала галстук Антона: ей не хотелось бы, чтобы этот человек трогал его своими руками…
Тут же она удивилась, что способна радоваться, причем радоваться по такому, в общем, пустячному поводу.
А он задвинул второй ящик и уже рылся в третьем…
Девушка понимала, что неизбежный миг приближается: закончив с комодом, незнакомец перейдет к шкафу…
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента