Наталья Аверкиева. Тайные знаки судьбы

   – Что же мне делать?
   – Ты ведь ему уже свое недовольство продемонстрировала?
   Я кивнула.
   – Но ведь он даже не звонил мне! Не прислал эсэмэс! Не спросил, как я добралась, и даже не написал мне письмо по электронке!
   – Думаю, ждет, пока ты остынешь. С другой стороны, мало ли что произошло на озере. Может, он увидел тот заброшенный город.
   – Ну точно! И старцы отворили для него свои ворота. Точно-точно.
   Ярик рассмеялась:
   – А меня Ахмед познакомил со своими друзьями из МГУ! Ой, Варя, они все такие умные! Вот мы считаем, что Точка гений, а там таких хоть ложкой ешь!
   – И все такие же зануды? – ухмыльнулась я.
   – Есть даже хуже, – прикрыв рот ладошкой, прыснула она. Все-таки Ярик умеет поднять настроение.
   В школе я стала центром Вселенной, потому что Настю интересовало все в мельчайших подробностях. Точка просто спросила, как прошло, и, услышав мое «нормально», вернулась к своему ноуту. Не нравится она мне. Грустит постоянно. Раньше хоть язвительно огрызалась, а сейчас вообще скисла.
   Уроки шли своим чередом. Я отвечала, получила пять по литературе и кое-как выжила на физике. Кирилл не звонил. Я даже несколько раз проверила батарейку, настройки звонка и позвонила себе с телефонов девчонок – все работает. А он молчит. Настя начала раздражать своим щебетом про Сережу и как они ходили в кино. Ярик обсуждала футбол с Максимовым. При этом они так горячо спорили, что Стас едва не навернулся с парты, на которой сидел. Женька рисовала какие-то странные блок-схемы, по которым должен был работать ее сайт, или чего она там выдумывает в очередной раз.
   – Варя, да ты совсем меня не слушаешь! – возмутилась Настя.
   – Слушаю, – автоматом отозвалась я. Почему он не звонит? Ни эсэмэс, ни звонка, ничего… – Точка, а у тебя тут Интернет ловится?
   Женька, не отрываясь от монитора, кивнула.
   – Дай почту проверить.
   – Я занята как бы.
   – Пожалуйста.
   Она исподлобья глянула на меня и развернула ноу т.
   Я быстро загрузила сайт, набрала пароль и вошла в папку «Входящие». Ни фига! Сообщения с форума, комментарии из дневника, реклама курсов английского языка, все что угодно, но ни одного письма от Поэта. Нет, ну надо же!
   – Эй, полегче, – фыркнула Точка, когда я слишком резко повернула к ней комп.
   – Извини, – буркнула я.
   – Варь, а Поэт не звонил сегодня? – посмотрела она мне в глаза.
   Я, кажется, выдержала ее взгляд, пожала плечами и как можно легкомысленнее произнесла:
   – А у него контрольная сегодня. Он занят.
   – Ммм… – прищурилась Женька. – Ну-ну. – И снова уткнулась в компьютер.
   После урока химии Женька зажала меня в туалете. Упершись руками по обе стороны от плеч, она нависла надо мной, как фонарь над мусоркой в парке.
   – Так, значит, Поэт контрольную пишет? – с ехидной усмешкой спросила она.
   – Пишет, – попыталась я вырваться, но она не дала.
   – А ну рассказывай. Только начистоту. Всю правду! – приказала Женя.
   – Отстань! – еще раз попыталась отпихнуть подругу. – Может, лампу еще к лицу приставишь?
   – Надо будет – приставлю!
   – Урюпинский шарм взыграл?
   – Он самый. Что произошло? – давила она строго.
   – Мы расстались? – немного удивленно произнесла я, словно сама прислушиваясь к этой фразе.
   – Он лез к тебе?
   – Нет, мы ночевали в разных коттеджах. Девочки в одном, ребята – в другом. Там никто ни с кем не ночевал.
   – Почему поссорились?
   – Он ушел ночью на озеро и пропал. Его искали с милицией. Не знаю, как и где нашли. Я с ним не разговаривала.
   – Почему?
   – Ты знаешь, что я пережила?!
   – А он?
   – Что он?
   – Варя, что за детский сад?
   – Отвали, – психанула я, выбивая ее руку с одной стороны и бегом направляясь к двери.
   В раздевалке нас ждала одетая Ярик, Настя, как обычно, крутилась перед зеркалом. Я быстро натянула пуховик, собираясь в гордом одиночестве удрать домой.
   – Давай этих, – Птица заговорщицки кивнула в сторону Насти и возившейся с сумкой Жени, – подождем на улице. Я тебе что расскажу, закачаешься!
   Я лишь вздохнула… Что такого может рассказать мне Сокол, чтобы я хотя бы на секундочку забыла о Поэте?
   – Мы на весенних каникулах снова поедем в Японию! – радостно выдала Ярослава, даже не дожидаясь, когда мы отойдем от девчонок.
   – Круто, – буркнула я, все больше раздражаясь. Хотелось рыдать.
   – Только я не знаю, мы же уедем на месяц, как я оставлю Ахмеда?
   – Яра, до весенних каникул надо еще зимние пережить, Новый год и Рождество. Еще сто раз поругаетесь.
   – Злая ты, – неожиданно «зависла» Птица, обиженно сдвинув бровки. Нет, ну что она ко мне со своим Ахмедом привязалась, а? Видит же, что я совершенно не в духе. – Вон, контрольная кое у кого кончилась, – толкнула она дверь на крыльцо. – Беги, вешайся своему Поэту на шею. – Отстранилась, пропуская меня вперед.
   – Кирилл, – расплылась я в счастливой улыбке.
   – Ой, только не визжи мне на ухо, – усмехнулась подруга, поправляя шапку.
   Кир обхватил меня за талию и поцеловал в щеку, пощекотав кожу щетинкой.
   – Как съездили? – вежливо поинтересовалась Ярик.
   – Отлично. Варька только обиделась.
   – Чего так? – Она сделала предельно любопытное лицо и выдула огромный пузырь из жвачки.
   – Да уж рассказала небось, – хитро покосился он на меня.
   Я уткнулась носом ему в куртку и сделала вид, что не услышала. Поэт положил руку мне на плечо. Улыбка расползлась по моему лицу.
   – Кирилл! Кир! – раздалось за спиной. Это Настя с Женей вышли.
   – В «Слона»? – спросил он у моих подруг.
   – Если только… – замялась Женька.
   – Друзья моей девушки – мои друзья. Терпела же моя девушка моих друзей два дня. Думаете, я не потерплю вас пару часов?
   Точка ехидно усмехнулась.
   – А… – заикнулась Настя.
   – Я угощаю, – заулыбался Кирилл. Спорим, что она хотела спросить про Сережку?
   До любимого кафе мы доехали быстро. Дорога оказалась свободной, словно кто-то специально расчистил ее для нас. И даже наш любимый столик был не занят. Мы сделали заказ. Я взяла горячий сандвич с курицей и большую чашку какао. Настя долго выбирала между пирожным и молочным коктейлем, в итоге заказала капуччино без сахара и фруктовый салат. Ярик не мудрствовала долго и ткнула пальцем в «Цезарь» и свежевыжатый апельсиновый сок. Женька недовольно хмурилась, бормотала, что негоже обирать бедных студентов, что с нее хватит и простого сока, на что Кир улыбнулся и заказал для нее чизкейк и эспрессо.
   – Хотелось бы услышать твою версию вашей ссоры, – без какой-либо подготовки мило улыбнулась Женька. Я тут же пнула ее ногой под столом.
   – Да не было никакой ссоры, – рассмеялся Кирилл. – Мы поспорили с ребятами, что я ночью обойду вокруг озера три раза.
   – Для такого маленького мозга такая гениальная мысль – это удивительно, – тут же съязвила Точка.
   Девчонки захихикали. Поэт, улыбаясь, покосился на нее и продолжил загадочным голосом, для пущей наглядности театрально размахивая руками:
   – Пришел я на озеро. А там красота: представляете луну? Она так низко-низко висит над лесом, огромная, глазастая. Само озеро блестит в темноте серебром. И по кромке леса небо с землею неровно сшивает. И вот прям мурашки по спине бегают не то от страха, не то от восторга. И тишина, как будто мира больше нет, только я, это озеро и луна.
   Я заметила, что Ярик и Настя приоткрыли рты и подались вперед, внимательно ловя каждое слово Кирилла, который постепенно понижал голос до таинственного шепота.
   – Сказочник. Ганс Христиан, – зевнула Женька. – Ну-ну, продолжайте.
   – Чего «ну-ну»? Ну вот я и пошел, как договаривались. Иду себе, никого не трогаю. Местами страшно было, потому что тропинка от озера уходила в лес, а в лесу очень темно и вообще ничего не видно. Все нервы на пределе, слух обострился, малейший звук ловлю. Прошел первый круг – никого нет. Иду второй – уже не страшно, только холодно как-то. Думаю, вот какой интересный момент в моей жизни, надо будет это как-нибудь использовать при написании текстов. Все-таки не каждый день я по лесу ночью один гуляю. И сюжет у меня придумался почти сразу же.
   – Какой? Какой? – Девчонки пододвинулись к нам поближе.
   – Про Китеж. Я так четко вдруг все это увидел и представил. Хан Батый, который нападает на городские стены, искаженные узкоглазые лица, низкорослые кони. Стрелы, чего там у них еще было? Катапульты, метающие огненные шары? И везде дым… – Кирилл замолчал, наслаждаясь эффектом.
   Нам принесли заказ. Мы торопливо расставили тарелки на столе и принялись слушать.
   – Третий круг я завершил ранним утром. И к концу прогулки уже знал, как построю произведение, какие у меня будут герои, в чем будет основная мысль. Единственное, о чем я переживал, – в библиотеке нет достаточно материалов, чтобы сделать полноценный текст во всей его красоте. И вот стоял я около камня Алатырь и думал, как писать, когда своими глазами не видел, не пережил, не потрогал руками? А если бы увидел? – каким-то утробным голосом вымолвил Поэт, состроив страшное лицо.
   Настя взвизгнула. Ярик шумно выдохнула. Даже Женька перестала жевать. Она подперла голову рукой и внимательно уставилась на Кирилла.
   – Алатырь – волшебный камень! – в ужасе пробормотала я. – Около него нельзя загадывать таких опрометчивых желаний! Там же хранится сила древних славян!
   – Я в тот момент о силе древних славян думал меньше всего на свете, – признался он. – Я, честно скажу, чуть не умер от страха. За спиной у меня стоял какой-то мужик с бородой и в плаще. Откуда он взялся, я так и не понял.
   «Хочешь увидеть Китеж?» – спросил он.
   Я понял, что нельзя упускать такой шанс. «Тогда иди за мной».
   Он проплыл мимо и медленно двинулся в сторону озера.
   – Это бесовская сила! – на этот раз взвизгнула я, потому что Кирилл сам не знал, какой смертельной опасности себя подвергал.
   – Варька, отстань со своими мракобесиями! – махнула рукой Ярик. – Что дальше было?
   – Ты же видишь, что я живой и здоровый. К чему панику разводить? А дальше я пошел за стариком. Только вот какой парадокс. Само озеро не очень большое, но шли мы очень долго и ушли далеко от берега. Да так, что берега не было видно ни с одной стороны, словно я в открытом море. Только какое-то марево впереди, какое бывает летом, когда асфальт плавится. Старик остановился и взмахнул руками. И вот тут я увидел, как сквозь марево начали проступать городские стены, и услышал звон колоколов.
   Точка недоверчиво хмыкнула и откинулась на спинку, скрестив руки на груди. Кир быстро закивал, словно испугавшись, что сейчас забудет что-то очень важное.
   – Они вибрировали у меня вот тут, – он приложил руку к груди. – Казалось, что я стою на колокольне, в самом центре, и через меня проходит звук. Тирли-тирли-тирли – высокие переливы, а потом низкие – бом-бом-бом. Ворота града открылись. Старик пошел вперед. И я за ним. И вот около ворот я словно бы оказался между мирами. За моей спиной шел ожесточенный бой. Мимо меня пролетали стрелы. Рядом со мной умирали люди. А я шел по какой-то расчищенной снежной глади за стариком и боялся оглянуться.
   – Ты что?! – От страха я схватила его за рукав.
   Поэт мягко улыбнулся, накрыв мою ледяную руку своей теплой.
   – Я вошел в город. Он был полон людей-призраков. На широкой городской площади под цветным шатром выступали ряженые. Красивые румяные девки с русыми и рыжими косами чуть ли не до середины бедра ходили в сарафанах и в венках из березовых веточек и ярких лент. Нарядные мужчины в расшитых косоворотках. Они все веселились, но я как будто бы был сторонним наблюдателем в некой закрытой капсуле. Они не видели меня, проходили сквозь меня, исчезали, если я долго смотрел на них. И там… Вы знаете, там не было воздуха.
   – То есть как? – прищурилась Женя.
   – Вот так. Он там стоял. Так перед грозой бывает, когда вроде бы дышишь, а воздух стоит.
   – Старец не просил тебя остаться? – ахнула Настя.
   – Старец говорил со мной. Спрашивал, ушел ли Батый и кто помог его разбить. Я говорил, что князей нет, Россия огромная, много нового в мире и Великий Китеж считается святым.
   – Удивительное взаимопонимание, ага. Учитывая, что язык постоянно менялся, – сумничала Точка.
   – Я не говорил. Это все было мысленно. Он спрашивал. Я отвечал. Ну или мне так казалось, – ничуть не смутился Кирилл.
   – А о чем вы еще говорили? – насела Настя.
   – Я не помню. Я потом всю дорогу пытался вспомнить и записать, но не смог.
   – Это потому, что ты неправильно сформулировал свою просьбу к камню, – осенило меня. – Ты же хотел просто посмотреть на город, а не побеседовать с его жителями. Вот если бы ты подумал, прежде чем загадывать желание…
   – Варя! – заорали на меня все хором. Точка смеялась. По ее выражению лица можно было четко прочитать, что она не верит ни единому слову.
   – А что я? Я переживаю…
   – Переживай молча! – велела Настя.
   Я обиделась. Кир приобнял меня за плечи.
   – А потом я ничего не помню. Очнулся на берегу. На улице уже было светло. Я пошел обратно в наш кемпинг и по дороге встретил ребят. Вот и вся история.
   – Кир, ты хотя бы понимаешь, какой опасности себя подвергал? – воскликнула я.
   – Варя, но ты бы на моем месте поступила так же! – вторил он мне высоким смешным голосом, отчего все опять захихикали.
   – Прекрасная история, а главное – невероятно правдивая. Практически Фатимские явления Девы Марии, – скептически покачала Точка головой. – Впрочем, дети любят сказки. Не будь Варя моей подругой, я бы тебе доказала на раз-два всю несостоятельность твоего рассказа. Но, так и быть, промолчу. В следующий раз придумай что-то более правдивое, а то спать тянет, – и она громко зевнула.
   – Ну и не верь! – тут же горячо принялась защищать Поэта Настя. – Кира, то, что с тобой произошло, это удивительно!
   – А что такое Фатимские явления? – покосилась на Точку Ярик.
   – Это очень известное событие, – пояснил Кирилл. – В португальском городе Фатима детям начала являться Богородица. Им сначала не верили, но потом в итоге все согласились, что событие имеет место быть. И оно, между прочим, признано католической церковью.
   – Ха, если бы я была папой римским, я бы тоже признала этот факт. Ведь какой рычаг для управления, – ехидно улыбнулась Женька.
   – Не, тебя не возьмут в папы. Ты женщина. – Не знаю, специально или нет, но Кир щелкнул Точку по ее больному месту.
   – Стоп! Стоп! Женя, твой кофе уже остыл, а чизкейк развалился, – влезла я, пока друзья не подрались.
   – Подождите, – развела всех по углам Ярик. – Я не поняла, так что, Поэт врет? И не было ничего? И при чем тут эти явления?
   О боги!
   – Никто не врет! – подскочила я.
   – Ой, Ярик, расслабься. Иначе Варька превратит тебя в соляной столб, – продолжала ерничать Точка. – Или в лягушку.
   – Ну уж нет! Врет или не врет!
   – Не врет! – закричали мы с Настей.
   – Врет! – фыркнула Женька.
   Кир закатил глаза.
   – Все-таки я погорячился, когда думал, что смогу выдержать два часа в обществе твоих подруг.
   – Еще раз поставишь под сомнение… – зашипела я на Волоточину.
   – То что? – набычилась она.
   – То ты мне…
   – Варя, – перебила меня Ярик. – Да она ему завидует.
   – Я?! – чуть не пролила кофе Точка. Кирилл схватился за голову и жалобно посмотрел на Настю.
   – Как же ты выживаешь среди них? – простонал тихо.
   Настя пожала плечами, улыбнулась и прощебетала:
   – Они миленькие, правда? Кир перекривился и хихикнул.
   Потом мы просто болтали. Настя расспрашивала Кирилла о нарядах славян и охала, что вот там-то она бы точно котировалась, потому что с ее фигурой надо было жить во времена «Рафаэлло», который оказался на деле Рубенсом. Точка, как обычно, вставляла шпильки. А Ярик громко смеялась.
   Кир проводил меня до дома. Мы остановились у подъезда. Он обнял меня за талию, посмотрел в глаза и тихо спросил:
   – Я прощен?
   – Не знаю, не знаю, – хлопнула я ресничками, глядя в волшебно-голубое небо.
   Его губы коснулись моих. Я зажмурилась и с удовольствием позволила себя поцеловать.

Глава 4

   Не тратьте понапрасну силы, в вашей судьбе наступила пауза.
   Ждите окончания в полной готовности, не разменивайте энергию по мелочам, скоро ей найдется более приятное и полезное применение. Не пытайтесь силой ускорить ход вещей, результат может оказаться обратным.

Книга перемен. Гексаграмма 26. ДА ЧУ. Воспитание великим

 

   Расставание – это как удар под дых, когда его не ждешь. Сначала все как в дыму, слепнешь и глохнешь от боли. Пытаешься собраться, устоять. А потом тебя выпрямляет ярость и заставляет дать сдачи, завалить противника на землю, уничтожить, сровнять с землей. И ты колотишь его, уже не соображая, что будет потом. И иногда бывает слишком поздно… Потом прозрение и страх от содеянного, и хочется вернуться назад, чтобы все исправить. Но как остановить время? Этого еще никто не придумал, и ты остаешься жить с болью всю жизнь.
   Ну как?

   Я честно перечитала ЭТО еще раз. В горле стоял колючий ком. Кирилл плохо выспался? Это он к чему такое написал? Он что, бросить меня хочет? Эта мысль ударила по сознанию, словно топор. Я вдруг испугалась. И даже вскрикнула, схватившись за сердце. Поэт меня бросил? Казалось, что сейчас я упаду в обморок. Вот просто так возьму и рухну на пол бездыханно, потому что дыхание перехватило, грудь сжало, а глаза заслезились. Кир меня не любит? Я заметалась по комнате. Что же делать? Он же еще вчера был таким хорошим. Мы целовались у подъезда, потом погуляли немного по району. Кир смеялся, веселил меня. Мне и в голову не могло прийти, что что-то не так. А может, это был его прощальный вечер? О, нет!
   – Яра! Яра! ЯРА!!! ЧТО МНЕ ДЕЛАТЬ?!! – орала я в трубку, обливаясь слезами.
   – Для начала перестать рыдать. Ну или хотя бы орать. А лучше и то и другое, – сонно пробормотала она.
   – Яра!!!
   – Кто умер-то?
   – Поэт меня бросил!!!
   – И чего орать? Ну бросил и бросил… Как бросил?! Да он же вчера с тебя глаз не спускал! – У Ярославы наконец-то прорезался голос.
   – Бросил! – захлебывалась я слезами.
   – Быть такого не может, – хмыкнула она. – Когда?
   – Только что!
   – Варь, он что, у тебя ночевал? – понизила она голос до вкрадчивого шепота.
   – Он мне письмо прислал!
   – Спятил, что ли? Что пишет?
   – Это личное.
   – Не, ну и какого лешего ты мне сейчас в семь утра звонишь, если это личное?
   – Ты только никому?
   – Клянусь.
   Я прочитала ей письмо. Не знаю, что там Ярик поняла сквозь всхлипы, но я старалась. В трубке воцарилось тяжелое молчание. Я очень четко видела, как Птица морщит лоб и чешет переносицу.
   – Так… Успокойся для начала. Я сейчас встану, умоюсь, оденусь и приду. Сделай мне кофе. Заодно и погадаешь. Все, давай. Отбой.
   Ярослава пришла минут через двадцать. Я к тому моменту уже успела немного успокоиться. Еще минут через пять пришла недовольная Женька, а ближе к восьми нарисовалась бледная Настя.