Страница:
– Ты меня поражаешь своими знаниями! Когда ты все успел разузнать о моем городе? У тебя же то учеба, то ординатура, то я! – рассмеялась Жданка.
– Чему ты удивляешься? Когда просиживаешь в библиотеке часами, невольно хочется передохнуть. Вот я и копался в исторических хрониках! А Александр действительно женился на княжне Александре Брячеславне в 1239 году. Так что вполне возможно, что венчался он именно в храме Благовещения.
– А мы с тобой обвенчаемся? – спросила вдруг Жданка.
– Обязательно! Но сначала мы с тобой должны заключить особый союз. Знаешь, что здесь, в городе, когда-то давным-давно жил молодой скульптор, Марко Митров? У него были золотые руки – что видит, то и высекает из камня. Да всегда лучше, чем в жизни! Крылатые львы, рыбы, птицы – как живые! Далеко разнеслась молва о нем, каждому знатному человеку украшал он дом. И вот однажды увидел Марко Елену, дочь самого богатого человека в городе. Вспыхнула между ними такая любовь, что ни минуты не могли они провести порознь. Да только не суждено было им быть вместе! Тайно любили они друг друга, пока родители Елены не решили выдать ее замуж в другой город. От горя влюбленные бросились с крепостной стены в море. Но когда их тела коснулись воды, произошло чудо! Они превратились в удивительных рыб, а голос с неба вдруг сказал: «Как одно, пусть будут два! Будут два…» С тех пор и повелось название Будва! А в доме Марко люди на следующий день нашли дивный барельеф. Две рыбы невиданные, сплетенные вместе. Накануне высек его Марко, будто знал о своей судьбе. Дом Марко Митрова стоит до сих пор. Стоит там и барельеф. И каждый, кто коснется его вместе со своей возлюбленной, будет одарен любовью – твердой как камень!
– Мы с тобой завтра же пойдем туда! – сказала, немного подумав, Жданка.
– Если ты готова к этому! – предупредил ее Себастьян.
Жданка очнулась от тишины. Обстрел прекратился. Некоторое время она прислушивалась, старалась разобраться в ситуации. Наконец приняла решение, стала выбираться из подвала. Едва Жданка поднялась в комнату, рев двигателей донесся снаружи. Одного взгляда оказалось достаточно, чтобы понять – она вляпалась! По разбитому шоссе к селению двигалась колонна бронетранспортеров! С винтовкой тут нечего делать. Нужно срочно уходить. Первый бронетранспортер замер на секунду прямо напротив дома. Башня развернулась, ствол тяжелого пулемета изрыгнул оранжевое пламя. Крупнокалиберные пули в щепки разнесли дверь. Несколько секунд спустя взорвалась установленная для пущей безопасности растяжка. Пулемет продолжал извергать пламя. Огромные, с палец размером пули с грохотом крошили кирпичи. Жданка юркнула в заднюю комнату. Проползла вдоль стены к разбитому окну. Перемахнула через щербатый подоконник, опустилась на толстый сук стоящего рядом с домом дуба. Балансируя зачехленной винтовкой, добралась до ствола. Белкой спустилась на каменистую землю. Здесь, под прикрытием старого дома, она чувствовала себя в относительной безопасности. По крайней мере, от пулеметного огня.
Скрываясь в зарослях, Жданка пробралась до склона и по едва заметной тропинке начала подниматься вверх, туда, где в двухстах метрах от дороги должна была находиться позиция артиллеристов. Карабкаясь на скалу, она не понимала, почему пушки молчат?
Внизу на дороге грохотали бронетранспортеры. Пыль клубилась над долиной. Скрежетали гусеницы, круша выщербленный асфальт. На обложенной бетонными блоками площадке, задрав в небо стволы, сиротливо застыли три противотанковые пушки. Вся орудийная прислуга, все расчеты лежали вповалку на обагренной кровью земле. Вырезали всех, без единого выстрела. Очевидно, вскоре после того, как Жданка пробралась на позицию. Рано утром, на рассвете, с ней еще шутил молоденький командир батареи. Сейчас он с перерезанным горлом лежал у колеса крайнего орудия, остывший и равнодушный.
Жданке оставалось одно: каким-то образом пробираться в расположение, спастись от двинувшихся в наступление хорватов. До Бихача она добралась только к утру, но здесь ее ожидало полное разочарование. В городе уже хозяйничали враги.
Спрятавшись за каменной оградой, Жданка наблюдала, как по улице чередой шли грузовики с пьяными солдатами вражеской армии. Вдруг жесткая рука зажала ей рот. Жданка попыталась дернуться, но знакомый голос прямо в ухо прошептал:
– Тихо! Уходим. Я боялся, что ты уже не вернешься!
Скосив глаза, она увидела грязное, закопченное, суровое лицо Лукса.
Война закончилась неожиданно. Остатки разгромленной армии стягивались к границе Сербии. Налеты имперской авиации не прекращались ни днем ни ночью. В октябре Лукса зацепило осколком, Жданка, надрываясь, тащила истекающего кровью командира в укрытие. Следующая бомба разорвалась слишком близко. Она помнила, как ее оторвало от земли и с размаху швырнуло куда-то. Дальше была только боль.
Боль. Тупая, тянущая. Она наполняла каждую клеточку истерзанного тела. Иногда Жданка видела белые пятна и снова проваливалась в мучительную темноту. Первое более или менее ясное воспоминание – чужое мужское лицо, непонятный разговор. Язык был совершенно незнаком. Чем-то отдаленно напоминал итальянский, но в то же время был абсолютно чужим. Что-то кольнуло в руку. Жданка провалилась в небытие.
Когда Лукc пришел навестить Жданку, она уже окрепла. Медицинская сестра вошла первой, принесла букет цветов в стеклянной, непривычной формы вазе, поставила на столик у окна, улыбнулась по возможности приветливо, следом за ней в палате появился Лукc. В строгом костюме, тщательно подстриженный, весь какой-то незнакомый и в то же время единственный, связывающий Жданку с прежней жизнью. Он что-то сказал медсестре, и та снова улыбнулась. Ответила вполголоса на незнакомом языке и вышла из палаты, оставив Лукса и Жданку наедине.
– Как ты, милая? – спросил Лукc по-сербски, присаживаясь на странную конструкцию из металлических хромированных трубок, очевидно символизирующую стул.
– Где я? – тускло спросила Жданка.
– В больнице. Тебя сильно приложило. Два месяца без сознания. Это круто! – улыбнулся Лукc. – Ты действительно ничего не помнишь?
– Нет! Где я? – снова задала вопрос Жданка.
– В больнице! Я же тебе говорил!
– Я не понимаю ничего из того, что они говорят! – пояснила Жданка, прислушиваясь к собственному голосу. Он казался ей чужим, как и все, что ее окружало.
– Ты помнишь, как тебя ранило? – спросил Лукc.
– Помню только близкий взрыв – и все. – Жданка замолчала, продолжила спустя минуту: – Ты был ранен. Осколок попал тебе в спину. Много крови!
– Это и было самым страшным. Рана оказалась неглубокой, но обширной. С тобой получилось хуже. Тяжелейшая контузия. Когда тебя сюда привезли, профессор Ионеску пришел в восторг. Потрясающий материал. Сильный молодой организм – и полностью отключен мозг. Можно было вылепить из тебя любую личность. Он большой спец по таким вопросам.
– Что значит – любую личность? – вяло переспросила Жданка.
– Очень просто. Внушить тебе иное сознание! Другое прошлое. Другие привычки. Тебя вообще бы тогда никто не узнал.
– Зачем?
– Мало ли! Вдруг ты пригодилась бы в качестве особого агента! Какой-нибудь спецслужбе! – без тени улыбки объяснил Лукc.
– Не хочу! – пробормотала Жданка, силы стремительно оставляли ее.
– Все понял! Ухожу! Навещу тебя завтра. Поправляйся! – Лукc встал.
Едва за ним закрылась дверь, Жданка снова провалилась в темноту. Она тогда еще не знала, что дважды ее выводили из комы, однажды она уже умирала, и клиническая смерть едва не закончилась биологической. Обо все этом Жданка узнала только спустя три месяца, когда самолет, на котором они с Луксом летели в Салоники, уже заходил на посадку. Сколько стоило ее лечение, Лукc так и не сказал, махнул рукой. Он вообще оказался немного странным. С профессором Ионеску разговаривал на вполне сносном румынском. С бортпроводницей кокетничал по-гречески. Трудно сказать, какой язык для него был родной, но теперь Жданка была уверена – не сербский. Однажды она спросила:
– Откуда ты родом, Лукc? Имя у тебя больно странное.
– Уже не помню! – отшутился он, но Жданка была уверена на сто процентов, что, если он не строго засекреченный агент, наверняка «дикий гусь», профессиональный наемник, меняющий паспорта чаще, чем женщина наряды.
Греция встретила их сильным ветром и непрерывным моросящим дождем. В небольшой гостинице, в крошечном номере на третьем этаже, Жданка куталась в одеяло, ожидая, когда вернется с какой-то деловой встречи Лукc. Она вспоминала номер в отеле, где когда-то жила в Будве с мужем, и кляла себя за то, что так и не сходила с ним в дом скульптора Марко Митрова, так и не коснулась волшебного барельефа. Теперь по документам она жена Радмира Дубича, он же Лукc, зовут ее Миланка Дубич. Что касается имени, оно даже понравилось ей. Покрутившись перед зеркалом, подумала: «Ну чем не Миланка!» Стройна, длиннонога, достаточно красива. Вот только, к несчастью, не она!
Лукc явился поздно ночью. Усталый, голодный, злой.
– У нас поесть что-нибудь найдется? – спросил он, открывая в душе горячую воду.
– Немного сыра, хлеб. Вина полбутылки. Все, пожалуй! – ответила Жданка.
– Значит, жить будем! – откликнулся Лукc.
Через пару минут вышел из кабинки, на ходу обматывая бедра полотенцем.
– Могу сказать тебе по секрету, надолго мы здесь не задержимся. Завтра купи билеты на теплоход до Констанцы. Возвращаемся в Румынию!
– А зачем мы сюда прилетели? – удивилась Жданка.
– Работа такая! – отмахнулся Лукc. – Где сыр? Голоден, как сто чертей!
Жданка стояла на палубе неподалеку от трапа и всматривалась в толпу на причале, Лукса нигде не было. До отхода «Мелиссы» оставалось двадцать минут. Лукc не появлялся! Вот уже отдали швартовы. Засуетились, забегали матросы. Убрали трап. Лукса не было! Жданка растерянно смотрела на удаляющийся берег, до Констанцы ни одного захода в порт! Промерзнув до мозга костей, спустилась в каюту, в которой должна была плыть вместе с Луксом. Неожиданная утрата острой болью отозвалась в сердце. Нет! Она не любила его. Просто привыкла, что он рядом. Всегда. И под бомбежкой, и в больнице, и после. В меру внимательный, в меру заботливый, не особо досаждающий в постели, но такой надежный, проверенный. Жданка даже не относилась к нему как к любовнику, скорее как к другу. Да, он был именно другом, с которым время от времени нужно спать. Теперь он исчез. Просто опоздал на теплоход? Быть этого не может! Лукc пунктуален! Что-то случилось? Скорее всего. Только причина на то, чтобы он не приехал вовремя, должна быть очень серьезной. Он так и не сказал, зачем они прилетели в Салоники, но, если учитывать его специальность, по крайней мере, ту, о которой было известно Жданке, это могла быть только акция. Значит, он погиб или арестован. Только поэтому билеты покупала она! Что теперь делать? Немного денег у нее есть. Но их слишком мало для того, чтобы выжить в стране без языка и знакомых. Предпринять что-либо до прихода в Констанцу она не могла. Оставалось одно – постараться выспаться и хорошенько отдохнуть. В следующий раз удастся это сделать очень не скоро. Жданка проснулась на рассвете. Гудок, то нарастающий, то затухающий, не давал покоя. Одевшись, она вышла на палубу. Плотный туман окутал теплоход. Почти полный штиль. Волны лениво плескались о борт. «Мелисса» едва двигалась вперед. Услыхав неподалеку русскую речь, Жданка подошла поближе к говорившему. Высокий, уже немолодой мужчина объяснял своей юной спутнице, что сейчас они проходят Дарданеллы.
– И чего? Долго мы тут будем топтаться? Нужно было самолетом лететь. Потянуло тебя на романтику! Тоже мне кайф, болтаться в море на этом ржавом корыте! – огрызнулась закутанная в шубку девушка.
– Милочка! Но это в самом деле романтично! Разве ты не мечтала когда-нибудь проплыть через Босфор и Дарданеллы? – искренне изумился мужчина.
– Мало того что здесь холодно, так еще и условий никаких! Скажи, котик, разве это люкс? Даже джакузи нет! – не успокаивалась девушка.
Жданке стало противно слушать визгливый голос девицы, она отошла в сторону. Все ясно, это пролив, за ним начнется Мраморное море.
Солнце, выглядевшее мутным светящимся пятном, неспешно поднималось над затянутым непроницаемым туманом горизонтом. Теплоход упрямо шел на север. Жданка зябко куталась в легкое пальто, но возвращаться в каюту не хотела. Одиночество становилось особенно невыносимым. Она старалась не думать о том, что случилось с Луксом, но страшные мысли отогнать было трудно. Тем временем солнце начало разгонять туман. Он стал редеть и вскоре совсем исчез. Море выглядело удивительно спокойным. Пролив постепенно сужался. Высокий обрывистый берег слева нарастал, в какой-то момент Жданке начало казаться, что капитан потерял управление и набирающий скорость теплоход неминуемо врежется в белесые скалы. Навстречу все чаще попадались другие суда. Пролив становился уже, и огромные корабли расходились настолько близко, что разбегающиеся от форштевней волны раскачивали «Мелиссу». Жданка, на время забыв о собственных страхах, с восторгом наблюдала за эволюциями кораблей и рыбачьих лодок, которые заполнили всю прибрежную акваторию. Наконец пролив остался позади. Если с севера берег оставался достаточно близок, с юга уже терялся в дымке, пока не исчез совсем. По трансляции что-то объявили, сначала на греческом, затем на английском. Жданка уловила только знакомое «please» и «breakfast» и направилась вслед за другими пассажирами в кают-компанию.
Пассажиров на теплоходе оказалось немного, всего человек двадцать. Впрочем, неудивительно, теплоход был не круизным лайнером, обычным работягой, таскающим грузы по Черному морю. Капитан лично руководил скромным завтраком. Единственное, что удивило Жданку, – то обстоятельство, что капитан, невысокий плотный мужчина в грубом свитере под не слишком свежим кителем, недрогнувшей рукой осушил бокал «Метаксы», прежде чем покинуть кают-компанию. Впрочем, в чужой монастырь…
После завтрака Жданка опять заперлась в каюте и рухнула в постель, закуталась в одеяло, стараясь согреться. Холод, похоже, навсегда поселился внутри. Промучившись больше часа, вышла на палубу. Февральское солнце припекало всерьез. Даже поднявшийся ветер не мешал наслаждаться живительным теплом. Теперь Жданка начала замечать то, чего раньше не видела. Облупившуюся краску, ржавые потеки на обшивке. Грязь на палубе. Да, что и говорить, не для ВИП-персон. Она прошла на прогулочную палубу и устроилась на дощатой скамье. Слева уже виднелся город. Он, как мираж, поднимался из воды, становился с каждой минутой ярче и красивее. Жданка увлеклась зрелищем и даже не заметила, как рядом с ней присел тот самый мужчина, который рано утром объяснял девице, где они проплывают.
– Hi! Do you speak English? – спросил он.
– No, I do not speak! Вы говорите по-русски! Я свободно владею языком! – ответила Жданка.
– Очень приятно! Меня зовут Михаил! Михаил Ардашевский. Вы русская? – обрадовался мужчина.
– Можно и так сказать! – несколько уклончиво ответила Жданка. – Вы просто путешествуете или по делам?
– Просто захотелось романтики. Мы были в Греции, решили вернуться морем. К сожалению, смогли попасть только на этот теплоход. Впрочем, на мой взгляд, он не так уж и плох. А вы?
– Я не слишком часто плавала, так что не знаю, какие вообще бывают теплоходы. Честно говоря, я плыву по морю впервые.
– Бывалые моряки по морю ходят, а не плавают! – с улыбкой поправил Михаил. – Вы так и не представились! Я не знаю, как к вам обращаться.
– Милана. Милана Дубич. Я вас видела утром, вы были с девушкой. Мне показалось, она была чем-то раздражена?
– А, Милочка! Ей нездоровится. Укачало, знаете ли! – с кривой усмешкой ответил Михаил.
Жданка только кивнула в ответ. Она во время завтрака видела, как Милочка опрокидывала бокал за бокалом. Нечего удивляться, что ее «укачало».
– Вы когда-нибудь бывали в Стамбуле? – спросил Михаил, глядя на приближающийся город.
– Нет, а вы? – чтобы как-то поддержать разговор, отозвалась Жданка.
– Неоднократно. Я начинал свою деятельность с торговли кожей. Так что пришлось… Впрочем, это неинтересно. Смотрите! Видите, вон там – храм Софии!
Жданка посмотрела в указанном направлении. Совсем недалеко, на вершине холма, виднелось исполинское здание с купольной крышей и четырьмя странными высокими башнями.
– Это минареты! Храм строился как христианский, еще в XI веке, а после завоевания города турками был переделан в мечеть. Впрочем, все равно, это величайшее здание. Я вам как бывший архитектор говорю! – ответил на незаданный вопрос Михаил.
– А почему бывший? – невольно заинтересовалась Жданка.
– Просто сейчас это никому не нужно. Занялся коммерцией. Сначала кожа, затем недвижимость. Но, судя по всему, очень скоро мои знания могут быть востребованы. Тогда займусь любимым делом! – начал объяснять Михаил, но визгливый голос Милочки прервал его:
– Значит, пока меня мутит, ты, кобель старый, по бабам отправился!
Девица, пошатываясь, приближалась к ним. Жданка, не желая присутствовать при семейных разборках, предпочла ретироваться. Остаток дня и ночь она провела в каюте. Давно миновали Стамбул и турецкий берег. Теплоход упорно шел на север, преодолевая короткую крутую волну.
Теплоход уже давно стоял у причала, а Жданка старательно оттягивала момент, когда нужно будет покинуть каюту и спуститься на чужую землю. Стюард уже дважды стучал в дверь, напоминая о необходимости покинуть судно. Забросив на плечо дорожную сумку, Жданка вздохнула и направилась к трапу. Короткий, не слишком внимательный паспортный контроль – и вот она покинула пассажирский терминал порта. Едва остановилась, чтобы осмотреться, к ней подошел молодой парень, немного коверкая слова, сказал по-сербски:
– Ты Жданка? Тебе привет от Лукса! У него неприятности. Ты пока поживешь у меня. Он просил.
Жданка даже вздрогнула от неожиданности, но почему-то решила довериться парню. Старенькие «жигули» ожидали неподалеку. По дороге парень пытался разговаривать, но плохое знание языка не позволило разобраться в ситуации. Единственное, что поняла Жданка, это то, что зовут парня Ион, жить она будет в гостинице, которая принадлежит его отцу. Больше часа понадобилось, чтобы добраться до места. Небольшой городок на побережье казался покинутым. Ветер подметал пустынные улочки. Нагонял тоску. Двухэтажный домик, спрятавшийся в голом саду. Крошечная, чуть побольше платяного шкафа, комнатка с единственным окном под самым потолком, жесткая узкая сиротская кровать, железная вешалка, прибитая возле двери. Мужчина, отец Иона, не говорил ни слова. Молча указал Жданке на кровать и вышел. До самого вечера женщине казалось, что о ней забыли. Только когда за окном стемнело, мужчина без стука вошел к ней и жестом позвал куда-то. Жданка послушно поднялась, стараясь принимать происходящее как должное. То, что Лукc о ней не забыл и умудрился организовать встречу, немного успокаивало, но будущее оставалось таким же непредсказуемым, как и день назад.
В просторной кухне собралось, как поняла Жданка, все семейство. Отец, хозяин дома, его жена, хрупкая темноволосая женщина с живыми, не утратившими интереса к происходящему глазами, Ион и две девицы, очевидно дочери. Мамалыга с брынзой, неизменное вино и хлеб – вот и все разносолы. Ужинали молча. Когда трапеза подошла к концу, отец начал что-то говорить по-румынски. Ион, выслушав, попытался перевести. Из его речи Жданка поняла, что денег с нее не возьмут, но работать придется вместе со всеми. Пора готовить гостиницу к приему постояльцев.
На следующее утро начались трудовые будни. Вмести с сестрами Иона, Марицей и Луцией, Жданка белила стены в комнатах для жильцов, отмывала окна. После обеда, не самого роскошного, но сытного, девушки пригласили ее прогуляться. До моря, еще зимнего, холодного, пришлось идти минут сорок. Вдоль бескрайнего пляжа протянулась череда современных отелей, тоже по большей части пустующих, лишь в немногих были постояльцы.
До конца мая Жданка работала вместе с девушками то в гостинице, то на стройке. Таскала кирпичи, ведра с раствором, мыла, стирала, носила доски, двигала неподъемные плиты. От Лукса больше вестей не было. Однажды вечером к ней в комнату зашел Ион. Его не было две недели.
– Тебе нужно уезжать. Лукас передал деньги. Приехать не сможет.
– Куда уезжать? – спросила Жданка.
– Не знаю. Тут оставаться нельзя.
– Ты сможешь помочь мне перебраться в Украину? – вдруг решилась Жданка.
Нет. Только в Молдавию, – глухо ответил Ион.
Автовокзал оказался довольно далеко, идти по пыльной неуютной улице пришлось долго. Вот только поход оказался весьма печальным. Единственный автобус на сегодня ушел давно и больше ничего в обозримом будущем не ожидалось. Нет, расписание автобусов в разные концы страны конечно же имелось, да только касса с заколоченным окошком уже несколько лет не работала, а единственный частный автобус попросту дожидался нужного количества пассажиров и отправлялся когда вздумается. Присев на камень, Жданка задумалась. Решение нужно было принимать глобальное. Если румынским пограничникам она показала сербский паспорт, в котором фигурировала фамилия мужа, здесь нужно было сообразить, с какими документами оставаться безопаснее. У нее сохранился старый, советский паспорт, пусть и заграничный, но все же на девичью фамилию. Какие изменения произошли в бывшей огромной стране, спросить было не у кого. Решив, что Лукc неспроста приказал скрыться, Жданка решила вернуть себе прежнее имя. Возле автовокзала стали собираться какие-то женщины. С сумками и пакетами, явно собирались куда-то ехать. Как ни пыталась Жданка понять – куда, ничего путного выяснить не удалось, между собой женщины говорили только на молдавском. Оживление среди женщин возросло, когда на площади появился белый микроавтобус. За рулем сидела местная дама средних лет. Остановившись рядом с группой уезжающих, она вышла из микрика и начала что-то читать по бумажке. Жданка поняла – она зачитывает имена, и на всякий случай подошла поближе.
– Так что, вы говорите, Светлана не поедет? – спросила шоферша, пряча бумагу в сумку.
– Нет, у нее дома неприятности! – на русском ответила одна из женщин.
– Жаль. Честно говоря, я на нее рассчитывала. Ей что, деньги не нужны? Она тут никогда столько не заработает! – сказала хозяйка микроавтобуса. – Ладно, не поедет, значит, и ждать не будем. Грузитесь!
Жданка, осмелев, подошла к женщине-водителю и спросила:
– Простите, а вы куда едете? Может быть, я с вами?
– К морю едем. Но попутчиков я не беру, – ответила женщина, забираясь на высокое сиденье.
– Понимаете, мне очень нужно! – попросила Жданка.
– Девушка, я везу этих женщин на работу! Мне некогда с вами заниматься! – отрезала шоферша.
– Как же мне быть? Здесь транспорт не ходит. Я собиралась добраться хотя бы до Тирасполя.
– Вы с луны, что ли, свалились? Там же война! – удивилась женщина. – Зачем вам туда?
– Вообще-то мне нужно добраться до Эридана. Это довольно далеко, вы, наверное, и не знаете.
– Ошибаетесь! У меня в пансионате отдыхали люди из этого города. Вы сами оттуда? – пришла пора удивиться женщине.
– Да, только уехала давно. Теперь хочу вернуться, – вздохнула Жданка.
– Садитесь. Рядом со мной. На переднее сиденье. По дороге поговорим, – вдруг смягчилась женщина. – Меня, кстати, Леной зовут.
– Жанна! – представилась Жданка и смутилась. Уже много лет она не называла своего имени. Себастьян с первой встречи окрестил ее на свой манер, с тех пор она почти забыла имя, данное при рождении.
Узкая, когда-то заасфальтированная дорога петляла без видимых причин. Лена вела машину осторожно, притормаживая перед выбоинами.
– Так у вас свой пансионат? – спросила Жанна, когда виноградники закончились и потянулись возделанные бахчи.
– Пока не свой. Мы с мужем арендуем. Он служил в вашем городе. Ушел в отставку. Работы нет, вот и рискнули. Уже третий сезон крутимся. Набираю молдаванок на работу. У них-то вообще работы нет. А семьи большие. Скоро сезон начинается – нужно базу отдыха в порядок привезти, да и после кухня, стирка, забот хватает. А тебя как занесло в эти края?
– После университета вышла замуж. За серба. Уехала с ним. Мой муж был врачом. Погиб год назад. После, во время бомбежки, погиб и наш сын. Одна осталась, теперь добираюсь домой. У меня там мама.
– Деньги-то у тебя есть?
– Есть немного, на дорогу хватит, – ответила Жанна.
– А документы? У нас ведь теперь кругом границы.
– Старый загранпаспорт. Вот и все.
– Ну, это что-то. Послушай, Жанна, а что, если ты у меня пока поработаешь? А после, с очередной группой, вернешься в родной город? Соглашайся! Все равно от нас выбраться не просто. А автобусом тебя довезут прямо до места! – вдруг предложила Лена.
Жанна немного подумала и согласилась. К вечеру приехали на побережье. В сумерках Жанна не смогла оценить состояние пансионата, но утром пришла в ужас. Зимние шторма не пощадили бывший пионерлагерь. Стены домиков были в подтеках соли, истерзаны ветрами, краска облупилась и поднялась шубой. Стекла заросли толстым слоем соленой грязи. Работы действительно оказалось невпроворот. За дело взялись дружно. Саша, муж хозяйки, работал вместе со всеми, таскал, чистил, разгребал. До темноты успели привести в более-менее пристойное состояние один домик, а их стояло больше десятка. Внутри работы тоже было много, отсыревшие обои отстали от дощатых стен, вспучились, непросохшие полы коробились. Жанна не могла поверить, что за оставшийся месяц они управятся со всем.
– Чему ты удивляешься? Когда просиживаешь в библиотеке часами, невольно хочется передохнуть. Вот я и копался в исторических хрониках! А Александр действительно женился на княжне Александре Брячеславне в 1239 году. Так что вполне возможно, что венчался он именно в храме Благовещения.
– А мы с тобой обвенчаемся? – спросила вдруг Жданка.
– Обязательно! Но сначала мы с тобой должны заключить особый союз. Знаешь, что здесь, в городе, когда-то давным-давно жил молодой скульптор, Марко Митров? У него были золотые руки – что видит, то и высекает из камня. Да всегда лучше, чем в жизни! Крылатые львы, рыбы, птицы – как живые! Далеко разнеслась молва о нем, каждому знатному человеку украшал он дом. И вот однажды увидел Марко Елену, дочь самого богатого человека в городе. Вспыхнула между ними такая любовь, что ни минуты не могли они провести порознь. Да только не суждено было им быть вместе! Тайно любили они друг друга, пока родители Елены не решили выдать ее замуж в другой город. От горя влюбленные бросились с крепостной стены в море. Но когда их тела коснулись воды, произошло чудо! Они превратились в удивительных рыб, а голос с неба вдруг сказал: «Как одно, пусть будут два! Будут два…» С тех пор и повелось название Будва! А в доме Марко люди на следующий день нашли дивный барельеф. Две рыбы невиданные, сплетенные вместе. Накануне высек его Марко, будто знал о своей судьбе. Дом Марко Митрова стоит до сих пор. Стоит там и барельеф. И каждый, кто коснется его вместе со своей возлюбленной, будет одарен любовью – твердой как камень!
– Мы с тобой завтра же пойдем туда! – сказала, немного подумав, Жданка.
– Если ты готова к этому! – предупредил ее Себастьян.
Жданка очнулась от тишины. Обстрел прекратился. Некоторое время она прислушивалась, старалась разобраться в ситуации. Наконец приняла решение, стала выбираться из подвала. Едва Жданка поднялась в комнату, рев двигателей донесся снаружи. Одного взгляда оказалось достаточно, чтобы понять – она вляпалась! По разбитому шоссе к селению двигалась колонна бронетранспортеров! С винтовкой тут нечего делать. Нужно срочно уходить. Первый бронетранспортер замер на секунду прямо напротив дома. Башня развернулась, ствол тяжелого пулемета изрыгнул оранжевое пламя. Крупнокалиберные пули в щепки разнесли дверь. Несколько секунд спустя взорвалась установленная для пущей безопасности растяжка. Пулемет продолжал извергать пламя. Огромные, с палец размером пули с грохотом крошили кирпичи. Жданка юркнула в заднюю комнату. Проползла вдоль стены к разбитому окну. Перемахнула через щербатый подоконник, опустилась на толстый сук стоящего рядом с домом дуба. Балансируя зачехленной винтовкой, добралась до ствола. Белкой спустилась на каменистую землю. Здесь, под прикрытием старого дома, она чувствовала себя в относительной безопасности. По крайней мере, от пулеметного огня.
Скрываясь в зарослях, Жданка пробралась до склона и по едва заметной тропинке начала подниматься вверх, туда, где в двухстах метрах от дороги должна была находиться позиция артиллеристов. Карабкаясь на скалу, она не понимала, почему пушки молчат?
Внизу на дороге грохотали бронетранспортеры. Пыль клубилась над долиной. Скрежетали гусеницы, круша выщербленный асфальт. На обложенной бетонными блоками площадке, задрав в небо стволы, сиротливо застыли три противотанковые пушки. Вся орудийная прислуга, все расчеты лежали вповалку на обагренной кровью земле. Вырезали всех, без единого выстрела. Очевидно, вскоре после того, как Жданка пробралась на позицию. Рано утром, на рассвете, с ней еще шутил молоденький командир батареи. Сейчас он с перерезанным горлом лежал у колеса крайнего орудия, остывший и равнодушный.
Жданке оставалось одно: каким-то образом пробираться в расположение, спастись от двинувшихся в наступление хорватов. До Бихача она добралась только к утру, но здесь ее ожидало полное разочарование. В городе уже хозяйничали враги.
Спрятавшись за каменной оградой, Жданка наблюдала, как по улице чередой шли грузовики с пьяными солдатами вражеской армии. Вдруг жесткая рука зажала ей рот. Жданка попыталась дернуться, но знакомый голос прямо в ухо прошептал:
– Тихо! Уходим. Я боялся, что ты уже не вернешься!
Скосив глаза, она увидела грязное, закопченное, суровое лицо Лукса.
Война закончилась неожиданно. Остатки разгромленной армии стягивались к границе Сербии. Налеты имперской авиации не прекращались ни днем ни ночью. В октябре Лукса зацепило осколком, Жданка, надрываясь, тащила истекающего кровью командира в укрытие. Следующая бомба разорвалась слишком близко. Она помнила, как ее оторвало от земли и с размаху швырнуло куда-то. Дальше была только боль.
Боль. Тупая, тянущая. Она наполняла каждую клеточку истерзанного тела. Иногда Жданка видела белые пятна и снова проваливалась в мучительную темноту. Первое более или менее ясное воспоминание – чужое мужское лицо, непонятный разговор. Язык был совершенно незнаком. Чем-то отдаленно напоминал итальянский, но в то же время был абсолютно чужим. Что-то кольнуло в руку. Жданка провалилась в небытие.
Когда Лукc пришел навестить Жданку, она уже окрепла. Медицинская сестра вошла первой, принесла букет цветов в стеклянной, непривычной формы вазе, поставила на столик у окна, улыбнулась по возможности приветливо, следом за ней в палате появился Лукc. В строгом костюме, тщательно подстриженный, весь какой-то незнакомый и в то же время единственный, связывающий Жданку с прежней жизнью. Он что-то сказал медсестре, и та снова улыбнулась. Ответила вполголоса на незнакомом языке и вышла из палаты, оставив Лукса и Жданку наедине.
– Как ты, милая? – спросил Лукc по-сербски, присаживаясь на странную конструкцию из металлических хромированных трубок, очевидно символизирующую стул.
– Где я? – тускло спросила Жданка.
– В больнице. Тебя сильно приложило. Два месяца без сознания. Это круто! – улыбнулся Лукc. – Ты действительно ничего не помнишь?
– Нет! Где я? – снова задала вопрос Жданка.
– В больнице! Я же тебе говорил!
– Я не понимаю ничего из того, что они говорят! – пояснила Жданка, прислушиваясь к собственному голосу. Он казался ей чужим, как и все, что ее окружало.
– Ты помнишь, как тебя ранило? – спросил Лукc.
– Помню только близкий взрыв – и все. – Жданка замолчала, продолжила спустя минуту: – Ты был ранен. Осколок попал тебе в спину. Много крови!
– Это и было самым страшным. Рана оказалась неглубокой, но обширной. С тобой получилось хуже. Тяжелейшая контузия. Когда тебя сюда привезли, профессор Ионеску пришел в восторг. Потрясающий материал. Сильный молодой организм – и полностью отключен мозг. Можно было вылепить из тебя любую личность. Он большой спец по таким вопросам.
– Что значит – любую личность? – вяло переспросила Жданка.
– Очень просто. Внушить тебе иное сознание! Другое прошлое. Другие привычки. Тебя вообще бы тогда никто не узнал.
– Зачем?
– Мало ли! Вдруг ты пригодилась бы в качестве особого агента! Какой-нибудь спецслужбе! – без тени улыбки объяснил Лукc.
– Не хочу! – пробормотала Жданка, силы стремительно оставляли ее.
– Все понял! Ухожу! Навещу тебя завтра. Поправляйся! – Лукc встал.
Едва за ним закрылась дверь, Жданка снова провалилась в темноту. Она тогда еще не знала, что дважды ее выводили из комы, однажды она уже умирала, и клиническая смерть едва не закончилась биологической. Обо все этом Жданка узнала только спустя три месяца, когда самолет, на котором они с Луксом летели в Салоники, уже заходил на посадку. Сколько стоило ее лечение, Лукc так и не сказал, махнул рукой. Он вообще оказался немного странным. С профессором Ионеску разговаривал на вполне сносном румынском. С бортпроводницей кокетничал по-гречески. Трудно сказать, какой язык для него был родной, но теперь Жданка была уверена – не сербский. Однажды она спросила:
– Откуда ты родом, Лукc? Имя у тебя больно странное.
– Уже не помню! – отшутился он, но Жданка была уверена на сто процентов, что, если он не строго засекреченный агент, наверняка «дикий гусь», профессиональный наемник, меняющий паспорта чаще, чем женщина наряды.
Греция встретила их сильным ветром и непрерывным моросящим дождем. В небольшой гостинице, в крошечном номере на третьем этаже, Жданка куталась в одеяло, ожидая, когда вернется с какой-то деловой встречи Лукc. Она вспоминала номер в отеле, где когда-то жила в Будве с мужем, и кляла себя за то, что так и не сходила с ним в дом скульптора Марко Митрова, так и не коснулась волшебного барельефа. Теперь по документам она жена Радмира Дубича, он же Лукc, зовут ее Миланка Дубич. Что касается имени, оно даже понравилось ей. Покрутившись перед зеркалом, подумала: «Ну чем не Миланка!» Стройна, длиннонога, достаточно красива. Вот только, к несчастью, не она!
Лукc явился поздно ночью. Усталый, голодный, злой.
– У нас поесть что-нибудь найдется? – спросил он, открывая в душе горячую воду.
– Немного сыра, хлеб. Вина полбутылки. Все, пожалуй! – ответила Жданка.
– Значит, жить будем! – откликнулся Лукc.
Через пару минут вышел из кабинки, на ходу обматывая бедра полотенцем.
– Могу сказать тебе по секрету, надолго мы здесь не задержимся. Завтра купи билеты на теплоход до Констанцы. Возвращаемся в Румынию!
– А зачем мы сюда прилетели? – удивилась Жданка.
– Работа такая! – отмахнулся Лукc. – Где сыр? Голоден, как сто чертей!
Жданка стояла на палубе неподалеку от трапа и всматривалась в толпу на причале, Лукса нигде не было. До отхода «Мелиссы» оставалось двадцать минут. Лукc не появлялся! Вот уже отдали швартовы. Засуетились, забегали матросы. Убрали трап. Лукса не было! Жданка растерянно смотрела на удаляющийся берег, до Констанцы ни одного захода в порт! Промерзнув до мозга костей, спустилась в каюту, в которой должна была плыть вместе с Луксом. Неожиданная утрата острой болью отозвалась в сердце. Нет! Она не любила его. Просто привыкла, что он рядом. Всегда. И под бомбежкой, и в больнице, и после. В меру внимательный, в меру заботливый, не особо досаждающий в постели, но такой надежный, проверенный. Жданка даже не относилась к нему как к любовнику, скорее как к другу. Да, он был именно другом, с которым время от времени нужно спать. Теперь он исчез. Просто опоздал на теплоход? Быть этого не может! Лукc пунктуален! Что-то случилось? Скорее всего. Только причина на то, чтобы он не приехал вовремя, должна быть очень серьезной. Он так и не сказал, зачем они прилетели в Салоники, но, если учитывать его специальность, по крайней мере, ту, о которой было известно Жданке, это могла быть только акция. Значит, он погиб или арестован. Только поэтому билеты покупала она! Что теперь делать? Немного денег у нее есть. Но их слишком мало для того, чтобы выжить в стране без языка и знакомых. Предпринять что-либо до прихода в Констанцу она не могла. Оставалось одно – постараться выспаться и хорошенько отдохнуть. В следующий раз удастся это сделать очень не скоро. Жданка проснулась на рассвете. Гудок, то нарастающий, то затухающий, не давал покоя. Одевшись, она вышла на палубу. Плотный туман окутал теплоход. Почти полный штиль. Волны лениво плескались о борт. «Мелисса» едва двигалась вперед. Услыхав неподалеку русскую речь, Жданка подошла поближе к говорившему. Высокий, уже немолодой мужчина объяснял своей юной спутнице, что сейчас они проходят Дарданеллы.
– И чего? Долго мы тут будем топтаться? Нужно было самолетом лететь. Потянуло тебя на романтику! Тоже мне кайф, болтаться в море на этом ржавом корыте! – огрызнулась закутанная в шубку девушка.
– Милочка! Но это в самом деле романтично! Разве ты не мечтала когда-нибудь проплыть через Босфор и Дарданеллы? – искренне изумился мужчина.
– Мало того что здесь холодно, так еще и условий никаких! Скажи, котик, разве это люкс? Даже джакузи нет! – не успокаивалась девушка.
Жданке стало противно слушать визгливый голос девицы, она отошла в сторону. Все ясно, это пролив, за ним начнется Мраморное море.
Солнце, выглядевшее мутным светящимся пятном, неспешно поднималось над затянутым непроницаемым туманом горизонтом. Теплоход упрямо шел на север. Жданка зябко куталась в легкое пальто, но возвращаться в каюту не хотела. Одиночество становилось особенно невыносимым. Она старалась не думать о том, что случилось с Луксом, но страшные мысли отогнать было трудно. Тем временем солнце начало разгонять туман. Он стал редеть и вскоре совсем исчез. Море выглядело удивительно спокойным. Пролив постепенно сужался. Высокий обрывистый берег слева нарастал, в какой-то момент Жданке начало казаться, что капитан потерял управление и набирающий скорость теплоход неминуемо врежется в белесые скалы. Навстречу все чаще попадались другие суда. Пролив становился уже, и огромные корабли расходились настолько близко, что разбегающиеся от форштевней волны раскачивали «Мелиссу». Жданка, на время забыв о собственных страхах, с восторгом наблюдала за эволюциями кораблей и рыбачьих лодок, которые заполнили всю прибрежную акваторию. Наконец пролив остался позади. Если с севера берег оставался достаточно близок, с юга уже терялся в дымке, пока не исчез совсем. По трансляции что-то объявили, сначала на греческом, затем на английском. Жданка уловила только знакомое «please» и «breakfast» и направилась вслед за другими пассажирами в кают-компанию.
Пассажиров на теплоходе оказалось немного, всего человек двадцать. Впрочем, неудивительно, теплоход был не круизным лайнером, обычным работягой, таскающим грузы по Черному морю. Капитан лично руководил скромным завтраком. Единственное, что удивило Жданку, – то обстоятельство, что капитан, невысокий плотный мужчина в грубом свитере под не слишком свежим кителем, недрогнувшей рукой осушил бокал «Метаксы», прежде чем покинуть кают-компанию. Впрочем, в чужой монастырь…
После завтрака Жданка опять заперлась в каюте и рухнула в постель, закуталась в одеяло, стараясь согреться. Холод, похоже, навсегда поселился внутри. Промучившись больше часа, вышла на палубу. Февральское солнце припекало всерьез. Даже поднявшийся ветер не мешал наслаждаться живительным теплом. Теперь Жданка начала замечать то, чего раньше не видела. Облупившуюся краску, ржавые потеки на обшивке. Грязь на палубе. Да, что и говорить, не для ВИП-персон. Она прошла на прогулочную палубу и устроилась на дощатой скамье. Слева уже виднелся город. Он, как мираж, поднимался из воды, становился с каждой минутой ярче и красивее. Жданка увлеклась зрелищем и даже не заметила, как рядом с ней присел тот самый мужчина, который рано утром объяснял девице, где они проплывают.
– Hi! Do you speak English? – спросил он.
– No, I do not speak! Вы говорите по-русски! Я свободно владею языком! – ответила Жданка.
– Очень приятно! Меня зовут Михаил! Михаил Ардашевский. Вы русская? – обрадовался мужчина.
– Можно и так сказать! – несколько уклончиво ответила Жданка. – Вы просто путешествуете или по делам?
– Просто захотелось романтики. Мы были в Греции, решили вернуться морем. К сожалению, смогли попасть только на этот теплоход. Впрочем, на мой взгляд, он не так уж и плох. А вы?
– Я не слишком часто плавала, так что не знаю, какие вообще бывают теплоходы. Честно говоря, я плыву по морю впервые.
– Бывалые моряки по морю ходят, а не плавают! – с улыбкой поправил Михаил. – Вы так и не представились! Я не знаю, как к вам обращаться.
– Милана. Милана Дубич. Я вас видела утром, вы были с девушкой. Мне показалось, она была чем-то раздражена?
– А, Милочка! Ей нездоровится. Укачало, знаете ли! – с кривой усмешкой ответил Михаил.
Жданка только кивнула в ответ. Она во время завтрака видела, как Милочка опрокидывала бокал за бокалом. Нечего удивляться, что ее «укачало».
– Вы когда-нибудь бывали в Стамбуле? – спросил Михаил, глядя на приближающийся город.
– Нет, а вы? – чтобы как-то поддержать разговор, отозвалась Жданка.
– Неоднократно. Я начинал свою деятельность с торговли кожей. Так что пришлось… Впрочем, это неинтересно. Смотрите! Видите, вон там – храм Софии!
Жданка посмотрела в указанном направлении. Совсем недалеко, на вершине холма, виднелось исполинское здание с купольной крышей и четырьмя странными высокими башнями.
– Это минареты! Храм строился как христианский, еще в XI веке, а после завоевания города турками был переделан в мечеть. Впрочем, все равно, это величайшее здание. Я вам как бывший архитектор говорю! – ответил на незаданный вопрос Михаил.
– А почему бывший? – невольно заинтересовалась Жданка.
– Просто сейчас это никому не нужно. Занялся коммерцией. Сначала кожа, затем недвижимость. Но, судя по всему, очень скоро мои знания могут быть востребованы. Тогда займусь любимым делом! – начал объяснять Михаил, но визгливый голос Милочки прервал его:
– Значит, пока меня мутит, ты, кобель старый, по бабам отправился!
Девица, пошатываясь, приближалась к ним. Жданка, не желая присутствовать при семейных разборках, предпочла ретироваться. Остаток дня и ночь она провела в каюте. Давно миновали Стамбул и турецкий берег. Теплоход упорно шел на север, преодолевая короткую крутую волну.
Теплоход уже давно стоял у причала, а Жданка старательно оттягивала момент, когда нужно будет покинуть каюту и спуститься на чужую землю. Стюард уже дважды стучал в дверь, напоминая о необходимости покинуть судно. Забросив на плечо дорожную сумку, Жданка вздохнула и направилась к трапу. Короткий, не слишком внимательный паспортный контроль – и вот она покинула пассажирский терминал порта. Едва остановилась, чтобы осмотреться, к ней подошел молодой парень, немного коверкая слова, сказал по-сербски:
– Ты Жданка? Тебе привет от Лукса! У него неприятности. Ты пока поживешь у меня. Он просил.
Жданка даже вздрогнула от неожиданности, но почему-то решила довериться парню. Старенькие «жигули» ожидали неподалеку. По дороге парень пытался разговаривать, но плохое знание языка не позволило разобраться в ситуации. Единственное, что поняла Жданка, это то, что зовут парня Ион, жить она будет в гостинице, которая принадлежит его отцу. Больше часа понадобилось, чтобы добраться до места. Небольшой городок на побережье казался покинутым. Ветер подметал пустынные улочки. Нагонял тоску. Двухэтажный домик, спрятавшийся в голом саду. Крошечная, чуть побольше платяного шкафа, комнатка с единственным окном под самым потолком, жесткая узкая сиротская кровать, железная вешалка, прибитая возле двери. Мужчина, отец Иона, не говорил ни слова. Молча указал Жданке на кровать и вышел. До самого вечера женщине казалось, что о ней забыли. Только когда за окном стемнело, мужчина без стука вошел к ней и жестом позвал куда-то. Жданка послушно поднялась, стараясь принимать происходящее как должное. То, что Лукc о ней не забыл и умудрился организовать встречу, немного успокаивало, но будущее оставалось таким же непредсказуемым, как и день назад.
В просторной кухне собралось, как поняла Жданка, все семейство. Отец, хозяин дома, его жена, хрупкая темноволосая женщина с живыми, не утратившими интереса к происходящему глазами, Ион и две девицы, очевидно дочери. Мамалыга с брынзой, неизменное вино и хлеб – вот и все разносолы. Ужинали молча. Когда трапеза подошла к концу, отец начал что-то говорить по-румынски. Ион, выслушав, попытался перевести. Из его речи Жданка поняла, что денег с нее не возьмут, но работать придется вместе со всеми. Пора готовить гостиницу к приему постояльцев.
На следующее утро начались трудовые будни. Вмести с сестрами Иона, Марицей и Луцией, Жданка белила стены в комнатах для жильцов, отмывала окна. После обеда, не самого роскошного, но сытного, девушки пригласили ее прогуляться. До моря, еще зимнего, холодного, пришлось идти минут сорок. Вдоль бескрайнего пляжа протянулась череда современных отелей, тоже по большей части пустующих, лишь в немногих были постояльцы.
До конца мая Жданка работала вместе с девушками то в гостинице, то на стройке. Таскала кирпичи, ведра с раствором, мыла, стирала, носила доски, двигала неподъемные плиты. От Лукса больше вестей не было. Однажды вечером к ней в комнату зашел Ион. Его не было две недели.
– Тебе нужно уезжать. Лукас передал деньги. Приехать не сможет.
– Куда уезжать? – спросила Жданка.
– Не знаю. Тут оставаться нельзя.
– Ты сможешь помочь мне перебраться в Украину? – вдруг решилась Жданка.
Нет. Только в Молдавию, – глухо ответил Ион.
Автовокзал оказался довольно далеко, идти по пыльной неуютной улице пришлось долго. Вот только поход оказался весьма печальным. Единственный автобус на сегодня ушел давно и больше ничего в обозримом будущем не ожидалось. Нет, расписание автобусов в разные концы страны конечно же имелось, да только касса с заколоченным окошком уже несколько лет не работала, а единственный частный автобус попросту дожидался нужного количества пассажиров и отправлялся когда вздумается. Присев на камень, Жданка задумалась. Решение нужно было принимать глобальное. Если румынским пограничникам она показала сербский паспорт, в котором фигурировала фамилия мужа, здесь нужно было сообразить, с какими документами оставаться безопаснее. У нее сохранился старый, советский паспорт, пусть и заграничный, но все же на девичью фамилию. Какие изменения произошли в бывшей огромной стране, спросить было не у кого. Решив, что Лукc неспроста приказал скрыться, Жданка решила вернуть себе прежнее имя. Возле автовокзала стали собираться какие-то женщины. С сумками и пакетами, явно собирались куда-то ехать. Как ни пыталась Жданка понять – куда, ничего путного выяснить не удалось, между собой женщины говорили только на молдавском. Оживление среди женщин возросло, когда на площади появился белый микроавтобус. За рулем сидела местная дама средних лет. Остановившись рядом с группой уезжающих, она вышла из микрика и начала что-то читать по бумажке. Жданка поняла – она зачитывает имена, и на всякий случай подошла поближе.
– Так что, вы говорите, Светлана не поедет? – спросила шоферша, пряча бумагу в сумку.
– Нет, у нее дома неприятности! – на русском ответила одна из женщин.
– Жаль. Честно говоря, я на нее рассчитывала. Ей что, деньги не нужны? Она тут никогда столько не заработает! – сказала хозяйка микроавтобуса. – Ладно, не поедет, значит, и ждать не будем. Грузитесь!
Жданка, осмелев, подошла к женщине-водителю и спросила:
– Простите, а вы куда едете? Может быть, я с вами?
– К морю едем. Но попутчиков я не беру, – ответила женщина, забираясь на высокое сиденье.
– Понимаете, мне очень нужно! – попросила Жданка.
– Девушка, я везу этих женщин на работу! Мне некогда с вами заниматься! – отрезала шоферша.
– Как же мне быть? Здесь транспорт не ходит. Я собиралась добраться хотя бы до Тирасполя.
– Вы с луны, что ли, свалились? Там же война! – удивилась женщина. – Зачем вам туда?
– Вообще-то мне нужно добраться до Эридана. Это довольно далеко, вы, наверное, и не знаете.
– Ошибаетесь! У меня в пансионате отдыхали люди из этого города. Вы сами оттуда? – пришла пора удивиться женщине.
– Да, только уехала давно. Теперь хочу вернуться, – вздохнула Жданка.
– Садитесь. Рядом со мной. На переднее сиденье. По дороге поговорим, – вдруг смягчилась женщина. – Меня, кстати, Леной зовут.
– Жанна! – представилась Жданка и смутилась. Уже много лет она не называла своего имени. Себастьян с первой встречи окрестил ее на свой манер, с тех пор она почти забыла имя, данное при рождении.
Узкая, когда-то заасфальтированная дорога петляла без видимых причин. Лена вела машину осторожно, притормаживая перед выбоинами.
– Так у вас свой пансионат? – спросила Жанна, когда виноградники закончились и потянулись возделанные бахчи.
– Пока не свой. Мы с мужем арендуем. Он служил в вашем городе. Ушел в отставку. Работы нет, вот и рискнули. Уже третий сезон крутимся. Набираю молдаванок на работу. У них-то вообще работы нет. А семьи большие. Скоро сезон начинается – нужно базу отдыха в порядок привезти, да и после кухня, стирка, забот хватает. А тебя как занесло в эти края?
– После университета вышла замуж. За серба. Уехала с ним. Мой муж был врачом. Погиб год назад. После, во время бомбежки, погиб и наш сын. Одна осталась, теперь добираюсь домой. У меня там мама.
– Деньги-то у тебя есть?
– Есть немного, на дорогу хватит, – ответила Жанна.
– А документы? У нас ведь теперь кругом границы.
– Старый загранпаспорт. Вот и все.
– Ну, это что-то. Послушай, Жанна, а что, если ты у меня пока поработаешь? А после, с очередной группой, вернешься в родной город? Соглашайся! Все равно от нас выбраться не просто. А автобусом тебя довезут прямо до места! – вдруг предложила Лена.
Жанна немного подумала и согласилась. К вечеру приехали на побережье. В сумерках Жанна не смогла оценить состояние пансионата, но утром пришла в ужас. Зимние шторма не пощадили бывший пионерлагерь. Стены домиков были в подтеках соли, истерзаны ветрами, краска облупилась и поднялась шубой. Стекла заросли толстым слоем соленой грязи. Работы действительно оказалось невпроворот. За дело взялись дружно. Саша, муж хозяйки, работал вместе со всеми, таскал, чистил, разгребал. До темноты успели привести в более-менее пристойное состояние один домик, а их стояло больше десятка. Внутри работы тоже было много, отсыревшие обои отстали от дощатых стен, вспучились, непросохшие полы коробились. Жанна не могла поверить, что за оставшийся месяц они управятся со всем.