Наталья Берзина. Лед чистой воды

   – Мыться не пробовала? Говорят, помогает! – рассмеялся гость. – Глянь, что я принес!
   – Ужас! Я что, с ними теперь ходить буду? – воскликнула Аська.
   – Ужас – это твоя сломанная нога. А костыли тебе понадобятся на некоторое время. Хоть из комнаты сможешь самостоятельно выходить.
   – А я уже выходила, по стеночке.
   – Подпорки позволят и без стеночки обойтись. Встать сможешь?
   – Попробую.
   – Ладно, не мучайся, давай руку! – И, оглянувшись, обратился к Анне: – Простите, Аня, вы нам не поможете? Поддержите девочку, пока я высоту отрегулирую.
   Анна шагнула в комнату. Владимир уже поднял девочку и, передав ее матери, принялся что-то подкручивать в странных, похожих на трость костылях, какие Анна видела только в американских фильмах. Длина их менялась прямо на глазах, и скоро Аська уже вполне успешно смогла на них опереться.
   – Вот теперь ты похожа на кошку! – заявил Владимир.
   – Почему на кошку? – удивилась Аська.
   – Потому что на четырех лапах. Попробуй пройдись.
   Как ни страховал Аську Владимир, но несколько раз она едва не упала. Придав ей в очередной раз вертикальное положение, он сказал:
   – Нормально, еще чуть-чуть, и освоишься. До кухни сможешь добраться?
   – Не знаю, можно попытаться.
   – Ничего, проголодаешься – дойдешь! Не все же время мама тебе корм в клювике таскать будет! А пока отдохни. Я помогу тебе сесть.
   Анна с удивлением наблюдала за действиями дочери и Владимира. Поражало то, как они понимают друг друга. Казалось, что они знакомы много лет, если вообще – не родные. Усадив девочку, Владимир взглянул на Анну и, почему-то стерев с лица улыбку, сказал:
   – Аня, я вчера плед у вас забыл.
   – Да? – удивилась женщина. – Я сейчас посмотрю!
   – Будьте столь любезны! Он у меня постоянно на заднем сиденье лежит. Так, на всякий случай.
   – А случаи бывают всякие! – с сарказмом ответила Анна и направилась в другую ком нату.
   Действительно, плед нашелся сразу, когда Владимир отбросил его, он упал за кресло и пролежал там до самого утра. Подняв его, Анна снова ощутила запах зверя. Почти неуловимый, он, однако, явственно присутствовал. Идя в комнату Аськи, она все еще принюхивалась. Странный запах, в нем не чувствовалось агрессии, но, несомненно, ощущались сила и мощь.
   – Простите! Этот плед остался после моей любимой собаки, я обычно никогда его не предлагаю людям, их раздражает запах. Но он мне дорог. Это единственное, что… Простите. Вчера у меня просто не было другого выбора! – Владимир, искренне смущенный, не знал, как себя вести.
   Переминаясь с ноги на ногу, он потянул к себе плед, но Анна не выпустила его из рук. Наоборот, снова принюхалась и вдруг спросила:
   – Но он не пахнет псиной? Вы чем-то его обрабатывали?
   – Нет, просто у меня был питбуль. Девочка. Они практически не оставляют запаха. Только после дождя…
   Голос Владимира предательски дрогнул, и Анна поняла, что перед ней отнюдь не супермен, а невероятно нежный, заботливый и любящий мужчина. Вот только любит он, по-видимому, только свою собаку.
   – Как ее зовут? – зачем-то поинтересовалась Анна.
   – Звали. Шеха погибла два месяца назад.
   Сразу как-то ссутулившись, Владимир повернулся к выходу. Прижатый к его широкой груди скомканный плед как-то не вязался с общим впечатлением, которое оставлял этот мужчина. Он был уже на пороге, когда Анна окликнула его:
   – А костыли? Как мне их вернуть?
   – У Аси есть моя визитка. Позвоните, когда отпадет необходимость, – отмахнулся он и захлопнул за собой дверь.
   Анна, заперев за Владимиром дверь, шумно выдохнула. Все! Больше он не переступит порога ее дома. Вскружил голову двенадцатилетней девочке, а на нее не обращает внимания, словно она не женщина вовсе! Хорош гусь! Впрочем, возможно, он в самом деле не видит в ней женщину. Аня остановилась напротив зеркала. Оттуда, из таинственного зазеркалья, на нее смотрела чуть усталая, но все же довольно милая женщина. Темно-русые, с легкой рыжинкой, пусть и не прибранные, по причине утреннего времени, волосы обрамляли немного бледное лицо. Только глаза выдавали и возраст, и непомерную нагрузку, что она взвалила на свои плечи. Фигура? А что фигура? Обычная, ничем особенным не отмеченная. Среднего роста, среднесложенная, разве что грудь… но так она сейчас без лифчика. Вообще под халатиком не присутствует ничего, напоминающего белье. Что поделать, если Анна всей душой протестовала против необходимости постоянно носить лифчик. Разумеется, на работе приходилось выглядеть соответствующе. Дресс-код никто не отменял. Но дома Аня предпочитала оставаться собой. Вдруг шальная мысль шевельнулась в ее голове. Интересно, а ведь он даже не заметил, что она, мягко говоря, не совсем одета? Когда Владимир позвонил, у нее и в мыслях не было его соблазнить. Только сейчас она задумалась о том, какое впечатление оставила о себе. Владимир внешне вообще не выразил каких-либо эмоций. Это немного ее задело. С другой стороны, мужчина откровенно заявил, что пришел навестить только Аську. Пожав плечами, Анна показала язык собственному отражению и направилась в ванную: в любом случае поспать больше не удастся.
 
   Он появился неожиданно. Спустя неделю Анна, вернувшись с работы, с удивлением обнаружила колдующего на кухне Владимира.
   – Оба-на?! Это еще что такое? – воскликнула она, глядя на уверенно распоряжающегося ее посудой и ее плитой мужчину.
   – Добрый вечер! Ася позвонила, попросила приехать. Вот я здесь! – как-то совершенно обыденно объявил Владимир.
   – Между прочим, это мой дом! И я не потерплю здесь присутствия посторонних! Если вы сейчас же не уйдете, я буду вынуждена вызвать милицию! – не унималась Анна.
   – Согласен! Только сначала поужинайте, а уж после вызывайте кого угодно! – согласился Владимир и улыбнулся как-то невероятно мягко и располагающе.
   Аня почувствовала, как сердце понемногу успокаивается, злость куда-то исчезает, и, чтобы не выдать истинных чувств, негодующе фыркнула и ушла в спальню. В комнате Аськи гремела музыка. Быстро переодевшись, Анна отправилась на кухню, откуда тянулись аппетитные запахи.
   – Мамочка, привет! – радостно заорала Аська, уже сидящая на табурете и далеко отставившая загипсованную ногу.
   Правда, после дурного примера Владимира гипс, разрисованный всеми цветами радуги и украшенный разными рисунками, уже давно перестал быть белым. Вымотанная, уставшая Анна почти не виделась с дочерью и мало обращала внимание на эти рисунки. Но сегодня ей бросилась в глаза надпись, явно выполненная рукой Аськи: «Владимир – мой лучший друг!» Женщина невольно поморщилась. Еще не хватало, чтобы девчонка привыкла к этому странному человеку!
   – Присаживайтесь, Аня! – предложил Владимир.
   Стараясь не смотреть в его сторону, Анна прошла на свое любимое место, не торопясь устроилась за столом. Тарелка с каким-то невиданным угощением, словно по мановению волшебной палочки, возникла перед ней.
   – Это еще что? – невольно спросила Анна.
   – Попробуй! Обалденно вкусно! – шепнула на ухо Аська.
   Владимир ничего не ответил, улыбаясь, в одну секунду накрыл на стол, затем опустился на табурет напротив Анны и, скрестив руки на груди, стал наблюдать за реакцией женщины. Аня невольно обратила внимание на его руки. Вернее, смотрела на них, чтобы не встречаться с Владимиром глазами, чтобы не видеть его сводящей с ума улыбки. Во время готовки Владимир высоко засучил рукава дорогого свитера, и Аня увидела перед собой мощные, перевитые сильными бугристыми мускулами руки мужчины. Покрытые жесткой шерстью, еще сохранившие летний загар, они воздействовали на Аню покрепче любого афродизиака.
   – Что же вы не едите? – бархатистым, буквально на ощупь ощутимым голосом спросил Владимир, и только теперь Аня вышла из оцепенения.
   Тот ужин, приготовленный Владимиром, оказался отправной точкой, после которой она уже не могла повернуть назад. И, даже понимая, что он делал все, чтобы как-то скрасить жизнь именно Аське, она уже не могла существовать без его постоянных визитов, без его ненавязчивой заботы. Откровенный разговор, расставивший все точки над «i», произошел только весной, спустя три месяца после знакомства. Во время прогулки в парке, как обычно втроем, Владимир, улучив момент, когда Аська отошла на некоторое расстояние, предложил Анне выйти за него замуж.
   – Что? Что ты сказал? – переспросила Анна.
   – Повторить? Выходи за меня замуж! – спокойно сказал Владимир.
   – А ты не думал, что неплохо бы узнать, как я к тебе отношусь? Я не понимаю твоего отношения ко мне! В конце концов, ведь должна существовать любовь! Может быть, мы абсолютно не подходим друг другу!
   – Если говорить о близости, то пока мы не окажемся вместе в постели, и не узнаем. Я тебя люблю, ведь это очевидно! Да и ты ко мне явно неравнодушна.
   – С чего ты взял?
   – Вижу.
   – Что именно?! – немного испуганно, но в то же время с неприкрытым вызовом уточнила Анна.
   – Я понравился тебе еще тогда, в больнице. Это было так явно. Да и после ты старалась не смотреть мне в глаза, до сих пор стараешься не прикасаться к моей руке… много признаков.
   – Допустим. Но ведь я не одна. Как Аська отнесется к… твоей затее?
   – Положительно. Она уже несколько раз спрашивала, не собираемся ли мы жить вместе.
   По ее заявлению, я – единственный мужчина, которого ей хочется назвать папой.
   – Что она тебе еще наговорила? – вдруг смутилась Анна.
   – Ничего такого, что могло бы меня поразить. Успокойся. Я знаю, что у тебя сейчас нет, как бы это сказать помягче, друга, что ли. Отсюда можно сделать вывод, что я для тебя представляю определенный интерес, причем именно как мужчина, так как обо мне ты практически ничего не знаешь.
   Он говорил ровно, негромко, отрешенно глядя в сторону. Это так не походило на романтическое признание в любви. Аня с огромным удовольствием приняла бы его предложение, если бы не эти занудные объяснения и откровенная демонстрация того, что он знает о ней если не все, то очень многое. Лихорадочные, воспаленные мысли метались у нее в голове. Она уже знала, что Владимир не женат, разведен, незадолго до встречи с ней потерял собаку, которая долгие годы была для него единственным светом в окошке. С женщинами предпочитал дружить, не переходя определенной черты, как он сам сказал.
   – Какой же ты… – вырвалось у женщины, но досказать она не успела.
   Владимир вдруг перехватил ее руки, которые уже были занесены для удара, неуловимо быстро завернул ей за спину и… Нет! Он не впился в ее губы, не набросился, словно зверь. Очень медленно, не отводя взгляда от ее широко распахнутых глаз, притянув к себе, стал надвигаться неторопливо, но неотвратимо, как неизбежность. Анна попыталась увернуться, но, как завороженная, буквально утонула в его глазах. Она почувствовала тепло его дыхания, и губы ее послушно раскрылись. Она ощутила силу его рук, и низ живота наполнился теплом и легкой, пьянящей, тянущей болью. Грудь ее, и без того взволнованная, напряглась. Что-то должно было случиться: вспыхнуть звезды, разразиться гроза, ударить гром…
   Прикосновение его губ оказалось нежным, как прикосновение лепестка, но от него огнем загорелась щека. Он не впился в ее раскрытые навстречу поцелую губы, он, казалось, вообще не поцеловал ее. Его губы бесконечно ласково скользили по ее щекам, подбородку, шее. Его прикосновения к кайме губ волновали, лишали разума и будили такие дикие, необузданные желания, что казалось, еще немного, и она просто набросится на него прямо здесь, на пустынной аллее загородного парка.
   – Я хочу тебя! – выкрикнула, как ей показалось, Анна, но с распухших от прилившей крови губ сорвался лишь слабый, едва слышный шепот.
   Услышал ли он ее? Внешне никак не отреагировав на слова женщины, Владимир еще какое-то время бережно держал ее в объятиях, затем так же осторожно отпустил и тихо, словно опасаясь напугать, сказал:
   – Поехали ко мне! Ты ведь даже не знаешь, где я обычно живу.
   – Аська?!
   – Поедет с нами, места хватит всем! – пожав плечами, улыбнулся Владимир.
   То, что произошло после, стало самым ярким открытием и самым страшным разочарованием в жизни Анны. Только на рассвете, уже засыпая, она спросила:
   – Почему ты не сделал этого раньше?
   – Спи, любимая. Я не хотел торопить события.
   Она уже простила ему все: и непонятную сдержанность, и некоторую медлительность в развитии отношений, и даже необычное предложение выйти замуж…
   В город они вернулись воскресным вечером. Анна даже не представляла, что бывают такие дома, такие усадьбы. Оказалось, Владимир в основном жил за городом. То есть в городе у него тоже была небольшая квартирка, как он выразился, но большую часть времени он проводил в усадьбе. Работа оставляла не так много свободного времени, а учитывая, что путь до города оказался не близкий, приходилось только удивляться, как ему удавалось выкраивать время для встреч с Аськой и Анной.
   Свадьбу они сыграли в начале лета, тихую, совсем не разгульную, что называется, для своих. И вскоре после Нового года Анна счастливо разрешилась очаровательным сынишкой.
 
   Володя ожидал ее в машине. Анна, даже не застегнув шубку, выбежала из здания и, закрывшись рукой от внезапного порыва ветра, побежала к автомобилю. Муж только поморщился от этого зрелища. Еще не хватало ей простыть и заболеть. Выбравшись из теплого салона, он, не обращая внимания на хлесткий, колючий снег, обошел капот и остановился возле пассажирской двери. Усадив жену, он захлопнул дверь и вернулся на свое место.
   – Что случилось? Зачем тебя на Успенку вызывали? – взволнованно спросила Анна.
   – Поехали домой! – стараясь скрыть злость, ответил Владимир.
   – Домой так домой! – уныло согласилась Анна.
   Автомобиль привычно сорвался с места, вспахав снег на площадке, но, выехав на улицу, Владимир справился с собой и снизил скорость до общепринятой. Аня видела, что муж взбешен, но упорно борется с собой. Судя по всему, ехать он решил на городскую квартиру. Чтобы не задавать вопросов, она отвернулась и стала смотреть в окно. Ненастный январский день заканчивался. Неспешно зажигались огни. Замерзшие редкие прохожие короткими перебежками торопливо передвигались от одного магазина до другого, тщетно пытаясь найти защиту от пронизывающего лютого ветра. В такую, как говорится, погоду хорошая хозяйка собаку на улицу не выгонит. В машине же было тепло и уютно. Неяркий свет приборной панели, негромкая музыка, почти неслышное урчание мотора.
   – Когда у тебя начинается вождение? – спросил Владимир.
   – Со следующей недели, с четверга, – ответила Аня, не поворачивая голову.
   – У вас тренажер есть?
   – Какой?
   – Предварительный. Ну там, руль, педали.
   – Нет, а зачем это? – удивилась Аня.
   – Меня, когда учили, сначала дрессировали на тренажерах, а уж потом сажали за руль и все такое.
   – Ага! И рулить коленями, если руки оружием заняты, и стрелять во время движения! – поддержала Аня. – Ты забываешь, что это обычная автошкола!
   – Когда научишься водить, нужно будет тебя пристроить на курсы экстремального вождения. Мало ли что, вдруг пригодится!
   – Ты из меня спецназовца хочешь сделать?
   – Мне будет спокойнее, если ты сможешь водить машину уверенно и решительно. Поверь, тормоза придумали трусы!
   – Но ты сегодня сам ими пользуешься весьма активно! – напомнила Аня.
   – Я живой человек и вовсе не считаю себя героем! – отмахнулся Владимир и надолго замолчал.
   Говорить он начал только дома, когда кофе был разлит по чашкам. Усевшись напротив жены, он сказал:
   – Ты будешь смеяться: меня подозревают в том взрыве. В ресторане. Глупость, конечно, но у меня взяли отпечатки пальцев и мягко попросили не выезжать из города.
   – Но работа…
   – Работа? Буду продолжать. Расстояние не такое уж большое. В расчет не принимается. Главное, чтобы я не уехал в другой город или вообще из страны.
   – Но на каком основании тебя подозревают?
   – Только потому, что мы оказались в ресторане в момент взрыва. Вообще, я склонен думать, что это просто заказ. Оказать давление, притормозить. Ты же понимаешь, что на уцелевших элементах взрывного устройства не может остаться отпечатков. Мне задали несколько ничего не значащих вопросов, пытаясь выяснить, имел ли я отношение к саперному делу и все такое прочее. Я, естественно, ничего не сказал, а до моего личного дела им никогда не добраться.
   – Ты уверен?
   – Конкурентам нас никогда не сдавали! Это святое правило! – усмехнулся Владимир.
   – Тебе не кажется, что тебя быстро вычислили?
   – За неделю? Могли и раньше просмотреть видеозапись!
   – Какую еще запись? – удивленно воскликнула Аня.
   – Там же камер не мерено! Ты что, не видела? – рассмеялся вдруг Владимир. – Я насчитал четыре в зале и две на входе! Плюс наверняка и на стоянке!
   – Ты из-за этого на взводе? – осторожно спросила Аня.
   – Знаешь, обидно, когда тебя незаслуженно подозревают. Тем более когда откровенно считают идиотом. Сама посуди, стал бы я возиться с этой хлопушкой? Если кого-то нужно устранить, то это проще сделать из пистолета или винтовки. А акцию устрашения тоже можно провести совсем иначе. И жертв побольше, и более зрелищно.
   – Что ты говоришь?! Как можно…
   – Аня, если меня задевают, я привык отвечать! Сейчас я думаю, как найти этого хулигана с хлопушкой! Пока я не вижу, за что зацепиться, но я его найду!
   – Тебе не кажется, что проще обратиться к специалистам?
   – Интересно! К кому, например? К милиции? Сказать, что меня подозревают на Успенке? Не смеши меня. Кстати, ты не в курсе, как там Аська?
   – Ничего страшного. Работает как работала. Ты можешь сказать честно? Тогда ты повез меня обедать в ресторан, уже зная, что мы там встретим ее? – Аня внимательно посмотрела в глаза мужа.
   – Тебе честно или так, чтобы не обидеть?
   – Честно!
   – Знал я, что она там работает. И тебя взял с собой, чтобы не сорваться. Пойми, душа болит!
   – Понимаю! Ладно, не хочешь говорить, не нужно. Я пойду за ребенком схожу?
   – Давай вместе! Мишке приятно будет, когда мы явимся за ним вдвоем!
 
   – Что ты мне скажешь? Мало того что не передал груз, так еще и пытаешься меня убедить в том, что за тобой следят? Где товар? – Хозяин не скрывал бешенства.
   Леха, вжав голову в плечи, в любой миг ожидал следующего удара. С рассеченной скулы по щеке стекала кровь, она уже пропитала насквозь свитер, но сейчас это мало волновало Леху. Он действительно не понимал, куда исчез пакет. До самого взрыва он спокойно ожидал курьера. Людей в зале было мало, но все равно он постоянно присматривал за сумкой. Неудивительно, хотя он и не в первый раз участвовал в передаче, все равно опасения были не напрасны. Как хорошо ни конспирируйся, существует опасность, что кто-то сумеет просчитать или проследить путь. Слишком уж лакомый кусок. Даже однократная передача груза сулит колоссальные деньги, что уж говорить о перехвате всего канала! Пусть он не был посвящен во многие детали, но даже тех денег, что платили ему всего лишь за передачу из рук в руки небольшого свертка, хватало на безбедную жизнь. Леха искренне полагал, что в пакете наркота. Что же еще там может быть?
   – В сумке! Где он еще может быть! Может, завалился куда? – пробормотал разбитыми губами Леха.
   – Его там нет! Ты слышишь, сучий потрох? В сумке пакета нет! Где он? – взревел Хозяин.
   – Я его даже не доставал! Курьер не пришел. Я сидел за столиком, когда громыхнуло!
   – Дальше! Что было дальше?
   – Я упал. Кругом дым. Крики. Я подхватил сумку и еще до приезда ментов добрался до машины. Сразу сюда.
   Удар в грудь свалил Леху со стула. Хозяин, словно потеряв рассудок, бил его ногами в лицо, в грудь, в живот. Только вмешательство неприметного Василия Тимофеевича прекратило казавшуюся бесконечной серию ударов.
   – Хватит, Федя! Остановись!
   Хозяин застыл с занесенной для удара ногой, помедлил долю секунды, пнул распростертого на ковре Леху, но уже не так сильно, и, тяжело пыхтя, вернулся к столу.
   – Ты, малец, вспоминай, подробно вспоминай, кто где сидел, где была сумка. Все! – негромко сказал Василий Тимофеевич.
   – Я ничего не видел. В смысле подозрительного. Людей в ресторане почти не было. Человек семь-восемь, не больше, после еще пара подошла, но они сели довольно далеко от меня. Женщину я видел раньше. Не уверен, но кажется, у нас. Только не помню точно когда.
   – У нас? Это не сложно установить. Федя, у нас есть фотографии? – быстро спросил Василий Тимофеевич.
   – Разумеется. Можно посмотреть в компьютере.
   – Отлично, давай запускай агрегат. А ты, Леха, вспоминай дальше. Кто где сидел, кто что ел, кто что заказывал.
   – Можно бумагу? Мне так проще будет вспомнить. Я нарисую, кто где был, так легче.
   Василий Тимофеевич взял со стола Хозяина лист бумаги, ручку и положил на стол возле сидящего на полу Лехи. Леха вытер ладонью кровь из разбитой губы и, искоса поглядывая на Хозяина, присел к столу. Через пару минут схема расположения столиков была готова. Кружочками обозначив на ней присутствующих, Леха начал рассказывать:
   – Так! Вот здесь, почти в центре, сидел я. Правее какой-то парень, он пил пиво, и его запах меня немного раздражал. Хотелось выпить, а я за рулем. Далее, вот тут, сидела молодая пара, почти дети. В самом углу – жирный мужик и какой-то деловой с ним. Галстук у него запоминающийся, с искрой. Ближе к барной стойке – две дамочки, где-то под сорок. Одна на меня все поглядывала. Вроде, когда я вошел, был еще какой-то прыщавый пацан, но он ушел еще до того, как мне принесли заказ, я даже не видел, чтобы его рассчитывали. Такое ощущение, что он просто посидел немного и вышел. Ну и эта пара, что вошла после меня.
   – Так, интересно. А когда был взрыв, ты… – спросил Хозяин, уже немного успокоившись.
   – Я сидел вот тут, а рвануло приблизительно здесь. Там, где сидел прыщавый. Стоп! А не он ли бомбу оставил?
   – Подробнее об этом прыщавом! – подсказал Василий Тимофеевич.
   – Да я его почти и не видел. Я же говорил, он ушел почти сразу, я еще заказать ничего не успел! – воскликнул Леха.
   – Слышали уже! Значит, в зале были только те, кого ты перечислил? – уточнил Василий Тимофеевич.
   – Ну да! Официантка еще. Молодая девчонка. Испуганная какая-то.
   – А сумка, ты точно уверен, что она все время была рядом с тобой?
   – Конечно! Я же с нее глаз не сводил!
   – А тем не менее всех, кто бы в ресторане, разглядел! – подковырнул Хозяин.
   Леха только пожал плечами. Что он мог сказать, на то, чтобы рассмотреть всех в ресторане, потребовалось не больше одной минуты, а вот после взрыва… После взрыва началась суета, сумка, сброшенная на пол, оказалась почему-то раскрытой. От близкого грохота звенело в ушах. Он сгреб все, что валялось на полу, обратно в сумку и направился к выходу. Мужчина на стоянке усаживал в машину девчонку-официантку. Рядом суетилась та женщина, что была с ним. Еще не выли сирены, не мчалась «скорая помощь», он, пошатываясь, добрался до машины… Вот теперь, пожалуй, все.
   Леха посмотрел на Хозяина и начал рассказывать…

* * *

   – Девушка! Ваши вещи! – воскликнула женщина в приемном покое.
   Аська вздрогнула, обернулась и с удивлением посмотрела на протянутый пакет. За те три дня, что она провела в больнице, как-то забылось, что сюда ее привезли прямо с работы. Спасибо отчиму, он передал ей все необходимое в тот же день, и, пока шло обследование, пока врачи разбирались с ее шоком, девушка щеголяла по коридорам в спортивном костюме. Когда пришло время выписки, Аська вновь поразилась его предупредительности. Ей передали не только куртку, но и другую одежду, в которой можно было добраться до дома. Улыбнувшись, она взяла пакет, заглянув внутрь, убедилась, что и рабочий фартук, и форменное платье на месте, только очень перепачканные, поблагодарила женщину и вышла на крыльцо. Девушка была уверена в том, что отчим ожидает ее в машине, и крайне удивилась, что его нет на месте. Решив, что мамин муж просто немного задерживается, она немного потопталась на крыльце, но холодный ветер, упрямо забирающийся под куртку, заставил девушку действовать. Вынув мобильник, она нажала кнопку вызова. Пришло время удивляться снова. На первый вызов отчим не ответил, Аська повторила вызов, на этот раз он все же взял трубку:
   – Да! Что ты хотела?
   – Володя, я уже выписалась!
   – Рад за тебя.
   – Ты где?
   – На работе.
   – А как же я? – безмерно удивилась Аська.
   – Мне кажется или я ошибаюсь? Ты вроде живешь самостоятельной жизнью? При чем здесь я?
   – Но, Володя!..
   – Извини, я занят! – закончил разговор отчим.
   Растерянная Аська уныло посмотрела на заснеженный больничный двор и, вжав голову в плечи, направилась на автобусную остановку. Только теперь она поняла, что отчим попросту собрал для нее только те вещи, которые она не взяла с собой, когда уходила.
   Войдя в съемную квартиру, Аська заплакала. Вот ведь как получилось, оказывается, она совершенно не нужна никому, даже родным. Мало того что Сашка потерял к ней всякий интерес и теперь не то что не навещал ее, но даже не звонил, так еще и отчим, человек, который, как казалось, относится к ней с определенным пониманием, вдруг заявил, что занят, дав тем самым понять, чтобы она его больше не беспокоила. Выхода не было. Идти на поклон к матери она никак не могла. Гордость не позволяла попросить прощение у мамы. Возможно, здесь еще сказывалось то, что с появлением в их жизни сначала Володи, а затем еще и Мишки Аська ощутила, что она, некогда любимая дочь, стала как бы ненужной маме. Нет, она по-прежнему интересовалась ее жизнью, учебой, настроением, но все больше внимания уделяла мужу и сыну. Когда пришло первое, робкое неосознанное чувство, Аська по-настоящему начала ревновать маму к Володе. Ей нравилось в этом мужчине абсолютно все. И прямота, и недюжинная сила, и та нежность, с которой он относился к женщинам. Как же было обидно, что он упорно не замечал ее, Аську! Она делала все возможное и невозможное, чтобы он только обратил на нее внимание. Буквально лезла из кожи вон, а Володя оставался слеп и занимался только матерью. Однажды она даже попыталась его спровоцировать, но Володя сделал вид, что ничего не заметил. Едва Аське исполнилось шестнадцать, она решила доказать всем, и в первую очередь ему, что она уже женщина. И пусть первый опыт оказался весьма плачевным, единственное, чего она тогда достигла, так это вывела Володю из себя, он едва не разорвал ее на части, но наконец, совладав с собой, заявил:
   – Я припугнул незадачливого любовничка и надеюсь, что больше он никогда не появится в твоей жизни. Более того, хочу верить, что мы оба, и ты, и я, навсегда забудем об этом инциденте. Обещаю, я больше никогда не упрекну тебя в том, что случилось, при единственном условии – ты больше не станешь ни под кого ложиться. Пойми, девочка, секс – игра. Если ты когда-нибудь захочешь получить настоящее удовольствие, близость должна быть по любви. В противном случае, что бы ты ни делала, в сухом остатке будет только разочарование.
   Странно, но она тогда поверила словам отчима. Но только до тех пор, пока не познакомилась с Сашкой. Вначале все было замечательно. Цветы, подарки, по вечерам – кафе… Жаль только, что все это быстро закончилось. Она старательно, методично пыталась его переделать. Благо образец для подражания был рядом – отчим. Но то ли Сашка оказался упрямее, чем она ожидала, то ли она сама постепенно опустила планку, и в итоге, буквально через два месяца, она сама стала воспринимать мир глазами любимого. Ее понемногу начало раздражать то, как Володя смотрит на мать, как буквально ходит за ней по пятам. Вспомнив о Сашке, Аська вдруг почувствовала, что слезы разом высохли и злость мутной волной колыхнулась в душе. Вот подонок! Знал ведь, что она лежит в больнице, а так ни разу и не навестил!
   Бросив пакет с грязными вещами в ванной, Аська принялась стряпать немудреный ужин. Хотелось позвонить кому-нибудь, чтобы просто поговорить. Она набрала номер подруги:
   – Оля, привет! Ты не занята?
   – Аська? Ты где пропадала? В больнице?
   – Да. А ты откуда знаешь?
   – Саня что-то говорил, он собирался к тебе на днях зайти. Сказал, что ты оказалась в ресторане во время взрыва.
   – Погоди, он что, тебе звонил?
   – Заходил пару раз. А что? У тебя же с ним все кончено!