Страница:
Мне еще не удалось опомниться от того, с каким изяществом Закираль выскользнул из возможной ловушки, – признав его новым ялтаром, варидэ лишалась своего права решать и могла лишь советовать, – как пришлось, скрывая волнение, встать рядом с ним. Ощутив, насколько близко теперь то, что казалось таким далеким.
– Я, варидэ Атама, принимая незыблемое право решать, признаю принцессу Таши Арх’Онт женой ялтара Закираля, правителя Дарианы. И да пребудет Изначальный Хаос с ялтариллой Таши, соправительницей Дарианы.
Не таким я видела этот день. Но я была рада, что он наступил, соединяя не только наши сердца, но и два мира. Пусть и знали об этом лишь немногие.
Счастливые слезы мамы, которые она даже не пыталась скрыть; взгляд отца, в котором слились надежда и опасение; наши сердца, звучащие в унисон и единым ритмом отбивающие начало новой жизни, – все это было для меня более желанным, чем напыщенные ритуалы.
Потому что мы… были вместе. И это было… навсегда.
Лера Д’Тар
Заставив меня буквально упасть на руки подскочившего ко мне тера известием о том, что Олейор дал клятву правителя, Вилдор на этом не остановился. Проверив мою защиту, он с легкой насмешкой в голосе предложил сразиться с ним.
Моя попытка отказаться была пресечена быстро и довольно-таки жестко. Я не заметила, как он оказался рядом с Сэнаром и кинжал, который он сжимал в ладони, касался ткани его лицевого платка, давая понять, что мне лучше ему не перечить. Но одной демонстрации ему показалось мало, и Вилдор с сарказмом, к которому примешивалась брезгливость, небрежно бросил, не сводя с меня похожих на черную бездну глаз:
– Я не намерен делать вашу жизнь здесь, принцесса, тяжелее, чем это необходимо. В моих планах в отношении вас нет действий, которые мне самому кажутся неприемлемыми. И я хотел бы просить вас не перечить мне в том, что не является принципиальным. Иначе я буду вынужден лишить вас всего, что у вас осталось.
Его слова не были столь однозначными, как сама ситуация, которая их вызвала. И если с подтекстом у меня возникало множество вопросов, то и дальше настаивать на своем нежелании с ним сразиться я больше не собиралась. Лишь коротко кивнула и прошла к центру площадки, умоляя судьбу быть ко мне благосклонной и лишить меня сил раньше, чем я перестану контролировать свою ярость.
И она услышала мои мольбы, хоть и исполнила просьбу в своей манере.
Наши бои с ялтаром были скоротечными. Мы успевали обменяться парой-тройкой атак и… зафиксированные защитой раны не позволяли относить меня к разряду живых. Но вопреки моей надежде на то, что после очередного моего поражения он, получив удовлетворение от победы, избавит меня от своего присутствия, этого не происходило. Одновременно огорчая меня и… радуя. Он был очень хорошим бойцом и не менее великолепным наставником, вытягивая из меня все, на что я была способна.
Остановился он лишь тогда, когда во время очередной схватки я, запутавшись в ослабевших ногах, упала на землю и уже не смогла подняться. И это обещало мне пусть и не спокойный сон, так хотя бы забытье. Чего, как мне показалось, он и добивался.
Наступившее утро было ранним и, несмотря на то что моего пробуждения ожидал талтар Маргилу, нерадостным. Ведь поводом для его визита послужила не потребность меня увидеть, а необходимость, как главы одной из самых влиятельных ветвей Дарианы и члена Совета, сопроводить меня на бой Вилдора с желающим оспорить его право на меня. И этим соперником был… Пусть я и не отдавала отчета в причинах этой уверенности, но то, что Яланир бросит отцу вызов первым, я почти не сомневалась.
Платье, которое мне принесли ради такого случая, уже относилось к разряду ритуальных – победа претендента считалась одновременно и помолвкой. Так что я, уже будучи женой, не переставала быть невестой, но могла поменять жениха.
И эта мысль вызвала бы у меня усмешку, если бы не была горькой.
Серебряная ткань с узорами, похожими на те, что я видела на теле ялтара, льнула к моему телу, мягко обволакивая его, но не стесняя движений. И пусть я не сомневалась, кто выйдет победителем из этой схватки, вероятность иного исхода все-таки существовала. Тем более что мне довелось видеть, как двигается Яланир, и ощущать исходящую от него опасность.
Мое сопровождение, когда мы шли к амфитеатру, в котором проводились схватки за право сильного, не отличалось от обычного: Сэнар, шестерка охраны с моим знакомцем, взгляд которого уже давно перестал при виде меня быть бесстрастным, и отец Ярангира. На мой безмолвный вопрос: «Что мне грозит?» – он лишь едва ощутимо качнул головой. И хотя я расшифровала этот жест как «Ничего», покоя в моей душе не прибавилось.
Последний переход вывел нас прямо на площадку, единственным украшением которой было предназначенное, похоже для меня, кресло, выглядевшее, весьма символично: обивка глубокого черного цвета должна была оттенять серебро ткани и золото моих волос, когда я опущусь в него.
Я бросила быстрый взгляд вокруг, ловя себя на воспоминании о ночи Большого приема в мою честь. И хотя внешне тот зал с устремленными ввысь колоннами и этот уходящий вниз сужающимися кольцами, внутри которых и располагалось арена, не были похожи друг на друга, но царившая здесь атмосфера очень напоминала ту.
Тягучее возбуждение, жажда крови и обладания. И запах смерти, щекочущий ноздри.
При моем появлении все присутствующие талтары встали, приветствуя меня. И пусть ни в одном взгляде, обращенном ко мне, я не заметила похоти, ощущение от того, как они меня оценивали, было неприятным. И мне оставалось лишь радоваться тому, что длилось это совсем недолго: в центр круга вышли двое, вызвав прокатившийся гулким эхом по зданию рокот.
– Поклонитесь ялтару, – шепнул мне стоящий рядом со мной Маргилу.
И в этот момент Вилдор, ответив наклоном головы своим подданным, обернулся в мою сторону.
Мы склонились одновременно. Я – в низком реверансе, не сводя с него взгляда, он – более почтительно опустив голову. Мне трудно сказать, что выражали его глаза (он был довольно далеко от меня), но его мягкое внимание было болезненным и тревожным, и в нем чувствовалось так не вяжущееся с его образом смятение.
Но это длилось всего лишь короткое мгновение. И когда он повернулся, отвечая на приветствие сына, это был тот ялтар, которого я знала.
– Талтар Яланир, – голос Маргилу, раздавшийся в воцарившейся, как только я вернулась в кресло, тишине, был бесстрастен. А вот взгляд, который он бросил на него, – презрительным. Похоже, мой родич не испытывал к сыну своего правителя теплых чувств, – Вы продолжаете настаивать на вызове ялтару Вилдору?
– Да.
Его ответ был короток и четок. И этот голос мало напоминал тот, который я слышала во время единственного совместного ужина.
– Вы готовы сразиться за право назвать своей невестой принцессу Леру Д’Тар?
– Да. – Его взгляд скользнул ко мне. И в нем была та же твердость, что и у его отца.
И лишь одного я не могла понять: почему мне довелось встать между ними? Или благодаря мне проявилась скрытая от чужих глаз пропасть, что отдалила их друг от друга? И настолько ли неизвестным было это противостояние, раз Маргилу не скрывал от меня отношение к Яланиру?
Одни вопросы. И нет уверенности в том, что ответы на них помогут мне хоть в чем-то разобраться.
– Вы готовы отдаться на волю судьбы и случая?
Еще одно «да», и уже ничто не сможет изменить происходящего. И оно звучит. Все так же твердо и спокойно.
– Да.
Два воина подошли к ялтару и его сыну, неся на вытянутых руках укрытые черной тканью мечи. Вилдор сделал короткий жест, предлагая Яланиру выбрать первому. И когда тот, без каких-либо колебаний, шагнул к стоящему ближе к нему даймону, ялтар протянул руку к другому. Два лезвия почти одновременно взметнулись к небу, и яркое солнце заиграло на них, разбрасывая искрящиеся лучи. И даже с моего места было видно, насколько хороши были эти двуручники.
Пока я не сводила глаз с оружия, в центре арены появились еще двое, и опять ткань скрывала то, что они держали в руках. И снова быстрый выбор и пара кинжалов исчезла за голенищами высоких сапог.
– Четыре боя. – Голос Маргилу раздался неожиданно, заставив меня вздрогнуть. Но, когда я вскинула на него удивленный взгляд, не сразу уловив смысл услышанного, он сказал мне то, от чего мое сердце начало бешено биться. – Сразу после совета четверо бросили ему вызов. Пришлось тянуть жребий, хотя сам ялтар изъявил желание драться со всеми одновременно.
– И лишь один из них может рассчитывать на милость. И то лишь потому, что ему придется отправиться на Лилею. – Я не заметила, когда Сэнар появился за моей спиной: после того, как мы вышли из перехода, он так и остался стоять у портального контура.
Вокруг нас зазвенел купол защитного заклинания, наводя меня на мысль о том, что сказанное дальше не предназначено для охраны. Поэтому, когда Маргилу со странным выражением глаз наклонился ближе ко мне, я уже была готова услышать то, что он произнес.
– И только в том случае, если он оттуда не вернется.
Намек был слишком прозрачен, чтобы его не понять. И слишком тревожен.
– Вилдор настолько недоволен своим сыном? – спросила я, тщательно подбирая слова.
– Недоволен?! – Судя по разлетевшимся вокруг глаз стрелкам, Сэнар был настроен весьма язвительно. – Яланиру было дано все: лучшая школа, наставники, возможность военной карьеры. Ему этого показалось мало, и он потребовал жизнь своего брата, таланты которого не давали ему насладиться своим положением. Ялтар хоть и не показывал, что значит для него Закираль, но, позволив ему дать Дариане двух своих наследников, фактически признался в том, кто займет его место.
Я хотела задать следующий вопрос, заинтересовавшись вторым сыном Вилдора, но Маргилу мимолетно коснулся моего плеча, и когда я откликнулась, кивнул в сторону арены, о которой я почти забыла.
Они стояли напротив друг друга, опустив лезвия мечей к земле, и в их позах не было ничего враждебного. Словно двое замерли непринужденно, ведя между собой неслышный нам разговор. Порывы ветра, проникающие внутрь через арки, трепетали ткань их набиру. Глубокая тишина вокруг, в которой трудно было ощутить даже дыхание зрителей, не сводивших глаз с тех, для кого не существовало больше никого, кроме них самих.
Я не уловила, кто из них кинулся в атаку первым. Их движения были невероятно быстрыми и словно размытыми в воздухе. Клинки встретились, пронзив воздух тонким и звенящим гулом, который, возникнув, все никак не желал прекращаться. И лишь тени, смазанные фигуры в клубящемся мареве…
Черное, звон металла, двое, слившиеся в одно, и замершее сердце, забывшее, что надо биться. Это можно было бы назвать чарующим и красивым, если бы с каждым уходящим мгновением не сгущалось напряжение, становясь вязким и липким.
Эти двое больше не имели для меня имен, потому что единственным, отражающим их сущность, была смерть. И я видела перед собой не то, что происходило сейчас на арене.
Я видела то, что случится в ночь, когда луна не украсит собой звездное небо.
Я видела открывшиеся порталы, сквозь которые воины в черном вступят на землю ставшего моим мира. Ступят не для того, чтобы подарить ему свою красоту, а чтобы посеять в нем боль и отчаяние.
Рука Сэнара, тяжело опустившаяся на мое плечо, вернула меня из страшного забытья. И только осознав, где и зачем я нахожусь, я почувствовала, как бьется моя сила за поднятыми тером и Маргилу щитами. И по тому, как они вздрагивали в ритм моему дыханию, нетрудно было понять, что сдерживали они меня из последних сил.
Пришлось опустить голову, отводя взгляд от арены. Вряд ли бы мне удалось вернуть контроль, продолжая наблюдать за боем.
– Я убью каждого, кто посмеет вас коснуться.
Я вскинула ресницы, не веря тому, что Вилдор, еще мгновение назад ощущаемый мною там, внизу, теперь стоял рядом со мной. Его дыхание было слегка учащенным, и поэтому его слова воспринимались с каким-то внутренним трепетом, заставляя верить в их искренность.
– Я убью каждого, кто посмеет ее коснуться.
Сэнар сделал шаг из-за моего кресла и застыл напротив ялтара. И это было страшнее, чем распластанное на земле тело Яланира, рядом с которым суетились несколько воинов.
– Что с ним? – Сделала я попытку потушить пылающий в их взглядах огонь.
– Всего лишь ранен. Ему еще вести эшелон на Лилею. – Не отводя глаз от моего тера, произнес совершенно спокойно Вилдор и добавил, уже для него: – Я позволю тебе бросить мне вызов. – И я уже начала надеяться, что все закончится без жертв, потому что ялтар, резко развернувшись, сделал шаг к лестнице, но бросил, даже не оглянувшись: – Последним.
– Зачем?! – Только и смогла вымолвить я, когда под рев заполнивших амфитеатр талтаров их правитель спустился на арену. Не посмотрев в сторону сына, которого уносили с арены.
– Если кто и сможет победить ялтара, то только Сэнар.
Спокойно, словно не происходило ничего необычного, заметил Маргилу, вызывая у меня вполне закономерный вопрос. К моему телохранителю.
– А Гадриэль?
Быстрый обмен взглядами, и Сэнар отвечает. И в его голосе мне чудится легкая улыбка.
– Лорду нужна была победа, а мне это ничем не грозило. Да и Вилдор не был против такого представления.
Если бы он только мог знать, какие чувства всколыхнул он в моей душе своими словами! Что открыл, словно придав картинке ярких красок. Что позволил осознать с неукротимой неизбежностью.
Я не могла сжаться в комок, спрятать в ладонях вспыхнувшее лицо, взорваться яростью от пронзившего меня ощущения неправильности того, что все они позволяли себе делать со мной. И это ударило таким чувством одиночества, что даже воспоминания об Олейоре, Вэоне, Амалии, Сашке не остановили меня, давая скатиться в бездну отчаяния. Настолько сильного и всепоглощающего, что за ним могло быть только одно – принятие того, что сил на борьбу у меня больше нет.
Следующий бой прошел для меня как в тумане. Я смотрела и… не видела. Я слышала возбужденный гул, когда противник Вилдора упал на землю и остался лежать там, и… не осознавала этого, равнодушно отменив мелькнувшую в голове мысль о том, что милость моего гостеприимного хозяина закончилась на его сыне.
И я не испытала никаких чувств, когда еще дважды услышала троекратное: «Да», которое еще продолжало звучать в моих ушах, в то время, как те, кто их произнес, уже отдавали свои души Хаосу.
Мой мир сузился до меня самой и дикой тоски, которая жгучим пламенем превратила мое сердце в пепел.
Я, не сказав ни слова, подала руку поднявшемуся ко мне Вилдору и спустилась с ним на арену. Не замечая, как скользящий по земле край моего платья окрашивается в цвет пролившейся здесь крови. Я гордо держала голову, пока Маргилу от имени совета поздравлял своего правителя с победами, подтвердившими его право называть меня своей невестой. И я не сопротивлялась, когда он, сжав своей ладонью кинжал в моей руке, четырьмя резкими движениями вычеркнул имена своих противников из вывешенного здесь же списка желающих бросить ему вызов.
Очнулась я лишь в своих покоях, когда Айлас пытался напоить меня резко пахнущим горьковатым настоем.
Очнулась, но… не для того, чтобы жить. Потому что этого слова для меня больше не существовало.
– Я хочу побыть одна. У озера. – Мой голос не дрогнул, а взгляд был лишь чуточку усталым, не выдавая того, что я уже умерла.
– Ялтар Вилдор просил напомнить, что ваша тренировка начнется сразу, как только он вернется с Совета. – В глазах Айласа было сочувствие, но… оно больше не ранило.
– Я не заставлю его ждать, – не улыбнулась, а только наметила я улыбку, скрываясь за дверью спальни.
Ритуальное платье, обагренное кровью посмевших отобрать у Вилдора его добычу, так и осталось лежать на пушистом ковре, когда я, переодевшись в более привычный мне наряд, вернулась в гостиную.
Взгляд Сэнара скользнул на кинжал в ножнах, подаренный мне Вилдором, который никто так и не выразил стремления у меня отобрать после неудавшегося побега. Но, вопреки моим опасениям, мой тер не потребовал оставить его здесь. Похоже, мысль о том, что эта игрушка может представлять какую-либо опасность, даже не родилась в его голове. Впрочем, после того, что я услышала в амфитеатре, удивляться этому не стоило.
А вот в глазах командира охраны, что пристроилась к нам в коридоре, можно было заметить вопрос, который тут же растаял, как только мое тер кивнул головой, словно подтверждая, что носить эту вещь я имею право.
Сэнар не стал укорачивать наш путь. А я не стала настаивать: когда решение принято, время перестает иметь смысл. Впрочем, все остальное – тоже.
Мое сердце билось ровно и умиротворенно, принимая мою решимость и укрепляя веру в то, что другого выхода у меня просто нет. Утверждая в том, что мой выбор – это выбор между смертью и бесчестьем. Между небытием и той мной, которая больше не могла бороться. И не потому, что сил на борьбу больше не было.
У этой борьбы не было победы. Как у тех, чья кровь застыла на подоле моего платья.
Сэнар привел меня туда, где мы были с Вилдором в тот день, когда я впервые посетила резиденцию правителя Дарианы. На мою просьбу остаться наверху молча отступил назад, позволяя мне пройти мимо него и сделать первый шаг по лестнице вниз, к искрящемуся под лучами солнца зеркалу озера.
Это трудно было объяснить, но мне было легко и беззаботно. Я больше не чувствовала тревоги. Ни в себе, ни в том, что казалось со мной единым. И то, что мое лицо прочерчивают влажные дорожки, я ощутила лишь тогда, когда губами почувствовала соленый привкус застывшей на них слезинке. Но это были не слезы боли. Это были слезы освобождения.
Перед глазами мелькнуло воспоминание – наш разговор с Олейором о чести и долге, начавшийся шутливо и закончившийся весьма странной фразой, объяснять которую он мне отказался. Сказав, что, если, не дай стихии, мне придется стоять перед самым страшным выбором, я сумею понять то, что он хотел мне сказать.
– Я смогу простить тебе все, что ты сама сможешь простить себе.
И теперь я ее понимала. И не винила себя за то, что собиралась сделать.
Я спустилась на последнюю ступеньку, позволяя накатывающим волнам шуршать у своих ног, и замерла, впитывая в себя царившую вокруг гармонию.
В том, чего касался мой взгляд, не было искореженных смертоносными лезвиями тел. В плеске воды, в криках птиц не было боли и ужаса. В воздухе разливался тонкий аромат, ничем не напоминая смрад гари и сладкий запах крови.
Но все это было в том видении, что стояло перед моими глазами. И это видение было ярким и четким. И я знала, что, если я не уйду сейчас, Вилдор заставит меня увидеть все это снова.
Как знала и то, зачем ему нужны были эти десять дней до вторжения. Все было просто и страшно… Для меня.
Эти десять дней нужны были ему лишь для того, чтобы сломить мою волю и сделать то, чего он хотел добиться от моего прадеда. И это было единственное, чего я не могла допустить.
Я не стала поднимать щиты – это могло привлечь ненужное мне сейчас внимание. Я не стала вынимать кинжал из ножен – Сэнар вряд ли бы допустил, чтобы его лезвие коснулось моего тела.
У меня были мои силы, неукротимость и безоговорочность которых мне была известна лучше, чем кому-нибудь другому. А еще было заклинание, которое заставила меня выучить перед походом Асия. Так и сказав: «На всякий случай».
Я вскинула голову, наслаждаясь голубизной неба, теплом ветра, ласкающего мое лицо и играющего с прядями волос. И когда мое тело, казалось, слилось с миром, который был тих и притягателен, даже населенный до внутренней дрожи прекрасными чудовищами, а мои губы почти сплели воедино нити, которые должны были заставить остановиться сердце, вырвав из него мою душу, обжигающе горячая ладонь закрыла мне рот, не позволяя закончить, а холодная пустота мощных артефактов блокировала мою магию. Одновременно с пронзившей меня молнией мыслью, что мое решение не было правильным.
– Я не могу потерять тебя во второй раз. – Он отнял ладонь от моих губ и провел ею по лицу, вытирая скатывающиеся по щекам слезы. – Я больше не смогу жить, если тебя не будет рядом.
И то ли его голос был слишком тихим, то ли гулко билась кровь в жилке на виске, но я скорее догадывалась, чем слышала то, что он говорил.
Слышала и… не могла поверить. Верила, но… не принимала. И он это понял. По моему мечущемуся взгляду, по тому, как напряглось мое тело, отказывая ему в прикосновении.
И этот миг был еще более страшным, потому что я осознала, что даже моя смерть и та принадлежит только ему. Потому что в его глазах, там, где еще мгновение назад была нежность, теперь расстилалась мертвая пустыня.
– Если мне еще раз придется исполнить за Сэнара его долг, – без каких-либо эмоций начал Вилдор, зная, что мой тер стоит несколькими ступеньками выше, – смерть будет единственным, что спасет его от бесчестья.
И это было приговором. Но не ему…
Мне.
Глава 6
– Я, варидэ Атама, принимая незыблемое право решать, признаю принцессу Таши Арх’Онт женой ялтара Закираля, правителя Дарианы. И да пребудет Изначальный Хаос с ялтариллой Таши, соправительницей Дарианы.
Не таким я видела этот день. Но я была рада, что он наступил, соединяя не только наши сердца, но и два мира. Пусть и знали об этом лишь немногие.
Счастливые слезы мамы, которые она даже не пыталась скрыть; взгляд отца, в котором слились надежда и опасение; наши сердца, звучащие в унисон и единым ритмом отбивающие начало новой жизни, – все это было для меня более желанным, чем напыщенные ритуалы.
Потому что мы… были вместе. И это было… навсегда.
Лера Д’Тар
Заставив меня буквально упасть на руки подскочившего ко мне тера известием о том, что Олейор дал клятву правителя, Вилдор на этом не остановился. Проверив мою защиту, он с легкой насмешкой в голосе предложил сразиться с ним.
Моя попытка отказаться была пресечена быстро и довольно-таки жестко. Я не заметила, как он оказался рядом с Сэнаром и кинжал, который он сжимал в ладони, касался ткани его лицевого платка, давая понять, что мне лучше ему не перечить. Но одной демонстрации ему показалось мало, и Вилдор с сарказмом, к которому примешивалась брезгливость, небрежно бросил, не сводя с меня похожих на черную бездну глаз:
– Я не намерен делать вашу жизнь здесь, принцесса, тяжелее, чем это необходимо. В моих планах в отношении вас нет действий, которые мне самому кажутся неприемлемыми. И я хотел бы просить вас не перечить мне в том, что не является принципиальным. Иначе я буду вынужден лишить вас всего, что у вас осталось.
Его слова не были столь однозначными, как сама ситуация, которая их вызвала. И если с подтекстом у меня возникало множество вопросов, то и дальше настаивать на своем нежелании с ним сразиться я больше не собиралась. Лишь коротко кивнула и прошла к центру площадки, умоляя судьбу быть ко мне благосклонной и лишить меня сил раньше, чем я перестану контролировать свою ярость.
И она услышала мои мольбы, хоть и исполнила просьбу в своей манере.
Наши бои с ялтаром были скоротечными. Мы успевали обменяться парой-тройкой атак и… зафиксированные защитой раны не позволяли относить меня к разряду живых. Но вопреки моей надежде на то, что после очередного моего поражения он, получив удовлетворение от победы, избавит меня от своего присутствия, этого не происходило. Одновременно огорчая меня и… радуя. Он был очень хорошим бойцом и не менее великолепным наставником, вытягивая из меня все, на что я была способна.
Остановился он лишь тогда, когда во время очередной схватки я, запутавшись в ослабевших ногах, упала на землю и уже не смогла подняться. И это обещало мне пусть и не спокойный сон, так хотя бы забытье. Чего, как мне показалось, он и добивался.
Наступившее утро было ранним и, несмотря на то что моего пробуждения ожидал талтар Маргилу, нерадостным. Ведь поводом для его визита послужила не потребность меня увидеть, а необходимость, как главы одной из самых влиятельных ветвей Дарианы и члена Совета, сопроводить меня на бой Вилдора с желающим оспорить его право на меня. И этим соперником был… Пусть я и не отдавала отчета в причинах этой уверенности, но то, что Яланир бросит отцу вызов первым, я почти не сомневалась.
Платье, которое мне принесли ради такого случая, уже относилось к разряду ритуальных – победа претендента считалась одновременно и помолвкой. Так что я, уже будучи женой, не переставала быть невестой, но могла поменять жениха.
И эта мысль вызвала бы у меня усмешку, если бы не была горькой.
Серебряная ткань с узорами, похожими на те, что я видела на теле ялтара, льнула к моему телу, мягко обволакивая его, но не стесняя движений. И пусть я не сомневалась, кто выйдет победителем из этой схватки, вероятность иного исхода все-таки существовала. Тем более что мне довелось видеть, как двигается Яланир, и ощущать исходящую от него опасность.
Мое сопровождение, когда мы шли к амфитеатру, в котором проводились схватки за право сильного, не отличалось от обычного: Сэнар, шестерка охраны с моим знакомцем, взгляд которого уже давно перестал при виде меня быть бесстрастным, и отец Ярангира. На мой безмолвный вопрос: «Что мне грозит?» – он лишь едва ощутимо качнул головой. И хотя я расшифровала этот жест как «Ничего», покоя в моей душе не прибавилось.
Последний переход вывел нас прямо на площадку, единственным украшением которой было предназначенное, похоже для меня, кресло, выглядевшее, весьма символично: обивка глубокого черного цвета должна была оттенять серебро ткани и золото моих волос, когда я опущусь в него.
Я бросила быстрый взгляд вокруг, ловя себя на воспоминании о ночи Большого приема в мою честь. И хотя внешне тот зал с устремленными ввысь колоннами и этот уходящий вниз сужающимися кольцами, внутри которых и располагалось арена, не были похожи друг на друга, но царившая здесь атмосфера очень напоминала ту.
Тягучее возбуждение, жажда крови и обладания. И запах смерти, щекочущий ноздри.
При моем появлении все присутствующие талтары встали, приветствуя меня. И пусть ни в одном взгляде, обращенном ко мне, я не заметила похоти, ощущение от того, как они меня оценивали, было неприятным. И мне оставалось лишь радоваться тому, что длилось это совсем недолго: в центр круга вышли двое, вызвав прокатившийся гулким эхом по зданию рокот.
– Поклонитесь ялтару, – шепнул мне стоящий рядом со мной Маргилу.
И в этот момент Вилдор, ответив наклоном головы своим подданным, обернулся в мою сторону.
Мы склонились одновременно. Я – в низком реверансе, не сводя с него взгляда, он – более почтительно опустив голову. Мне трудно сказать, что выражали его глаза (он был довольно далеко от меня), но его мягкое внимание было болезненным и тревожным, и в нем чувствовалось так не вяжущееся с его образом смятение.
Но это длилось всего лишь короткое мгновение. И когда он повернулся, отвечая на приветствие сына, это был тот ялтар, которого я знала.
– Талтар Яланир, – голос Маргилу, раздавшийся в воцарившейся, как только я вернулась в кресло, тишине, был бесстрастен. А вот взгляд, который он бросил на него, – презрительным. Похоже, мой родич не испытывал к сыну своего правителя теплых чувств, – Вы продолжаете настаивать на вызове ялтару Вилдору?
– Да.
Его ответ был короток и четок. И этот голос мало напоминал тот, который я слышала во время единственного совместного ужина.
– Вы готовы сразиться за право назвать своей невестой принцессу Леру Д’Тар?
– Да. – Его взгляд скользнул ко мне. И в нем была та же твердость, что и у его отца.
И лишь одного я не могла понять: почему мне довелось встать между ними? Или благодаря мне проявилась скрытая от чужих глаз пропасть, что отдалила их друг от друга? И настолько ли неизвестным было это противостояние, раз Маргилу не скрывал от меня отношение к Яланиру?
Одни вопросы. И нет уверенности в том, что ответы на них помогут мне хоть в чем-то разобраться.
– Вы готовы отдаться на волю судьбы и случая?
Еще одно «да», и уже ничто не сможет изменить происходящего. И оно звучит. Все так же твердо и спокойно.
– Да.
Два воина подошли к ялтару и его сыну, неся на вытянутых руках укрытые черной тканью мечи. Вилдор сделал короткий жест, предлагая Яланиру выбрать первому. И когда тот, без каких-либо колебаний, шагнул к стоящему ближе к нему даймону, ялтар протянул руку к другому. Два лезвия почти одновременно взметнулись к небу, и яркое солнце заиграло на них, разбрасывая искрящиеся лучи. И даже с моего места было видно, насколько хороши были эти двуручники.
Пока я не сводила глаз с оружия, в центре арены появились еще двое, и опять ткань скрывала то, что они держали в руках. И снова быстрый выбор и пара кинжалов исчезла за голенищами высоких сапог.
– Четыре боя. – Голос Маргилу раздался неожиданно, заставив меня вздрогнуть. Но, когда я вскинула на него удивленный взгляд, не сразу уловив смысл услышанного, он сказал мне то, от чего мое сердце начало бешено биться. – Сразу после совета четверо бросили ему вызов. Пришлось тянуть жребий, хотя сам ялтар изъявил желание драться со всеми одновременно.
– И лишь один из них может рассчитывать на милость. И то лишь потому, что ему придется отправиться на Лилею. – Я не заметила, когда Сэнар появился за моей спиной: после того, как мы вышли из перехода, он так и остался стоять у портального контура.
Вокруг нас зазвенел купол защитного заклинания, наводя меня на мысль о том, что сказанное дальше не предназначено для охраны. Поэтому, когда Маргилу со странным выражением глаз наклонился ближе ко мне, я уже была готова услышать то, что он произнес.
– И только в том случае, если он оттуда не вернется.
Намек был слишком прозрачен, чтобы его не понять. И слишком тревожен.
– Вилдор настолько недоволен своим сыном? – спросила я, тщательно подбирая слова.
– Недоволен?! – Судя по разлетевшимся вокруг глаз стрелкам, Сэнар был настроен весьма язвительно. – Яланиру было дано все: лучшая школа, наставники, возможность военной карьеры. Ему этого показалось мало, и он потребовал жизнь своего брата, таланты которого не давали ему насладиться своим положением. Ялтар хоть и не показывал, что значит для него Закираль, но, позволив ему дать Дариане двух своих наследников, фактически признался в том, кто займет его место.
Я хотела задать следующий вопрос, заинтересовавшись вторым сыном Вилдора, но Маргилу мимолетно коснулся моего плеча, и когда я откликнулась, кивнул в сторону арены, о которой я почти забыла.
Они стояли напротив друг друга, опустив лезвия мечей к земле, и в их позах не было ничего враждебного. Словно двое замерли непринужденно, ведя между собой неслышный нам разговор. Порывы ветра, проникающие внутрь через арки, трепетали ткань их набиру. Глубокая тишина вокруг, в которой трудно было ощутить даже дыхание зрителей, не сводивших глаз с тех, для кого не существовало больше никого, кроме них самих.
Я не уловила, кто из них кинулся в атаку первым. Их движения были невероятно быстрыми и словно размытыми в воздухе. Клинки встретились, пронзив воздух тонким и звенящим гулом, который, возникнув, все никак не желал прекращаться. И лишь тени, смазанные фигуры в клубящемся мареве…
Черное, звон металла, двое, слившиеся в одно, и замершее сердце, забывшее, что надо биться. Это можно было бы назвать чарующим и красивым, если бы с каждым уходящим мгновением не сгущалось напряжение, становясь вязким и липким.
Эти двое больше не имели для меня имен, потому что единственным, отражающим их сущность, была смерть. И я видела перед собой не то, что происходило сейчас на арене.
Я видела то, что случится в ночь, когда луна не украсит собой звездное небо.
Я видела открывшиеся порталы, сквозь которые воины в черном вступят на землю ставшего моим мира. Ступят не для того, чтобы подарить ему свою красоту, а чтобы посеять в нем боль и отчаяние.
Рука Сэнара, тяжело опустившаяся на мое плечо, вернула меня из страшного забытья. И только осознав, где и зачем я нахожусь, я почувствовала, как бьется моя сила за поднятыми тером и Маргилу щитами. И по тому, как они вздрагивали в ритм моему дыханию, нетрудно было понять, что сдерживали они меня из последних сил.
Пришлось опустить голову, отводя взгляд от арены. Вряд ли бы мне удалось вернуть контроль, продолжая наблюдать за боем.
– Я убью каждого, кто посмеет вас коснуться.
Я вскинула ресницы, не веря тому, что Вилдор, еще мгновение назад ощущаемый мною там, внизу, теперь стоял рядом со мной. Его дыхание было слегка учащенным, и поэтому его слова воспринимались с каким-то внутренним трепетом, заставляя верить в их искренность.
– Я убью каждого, кто посмеет ее коснуться.
Сэнар сделал шаг из-за моего кресла и застыл напротив ялтара. И это было страшнее, чем распластанное на земле тело Яланира, рядом с которым суетились несколько воинов.
– Что с ним? – Сделала я попытку потушить пылающий в их взглядах огонь.
– Всего лишь ранен. Ему еще вести эшелон на Лилею. – Не отводя глаз от моего тера, произнес совершенно спокойно Вилдор и добавил, уже для него: – Я позволю тебе бросить мне вызов. – И я уже начала надеяться, что все закончится без жертв, потому что ялтар, резко развернувшись, сделал шаг к лестнице, но бросил, даже не оглянувшись: – Последним.
– Зачем?! – Только и смогла вымолвить я, когда под рев заполнивших амфитеатр талтаров их правитель спустился на арену. Не посмотрев в сторону сына, которого уносили с арены.
– Если кто и сможет победить ялтара, то только Сэнар.
Спокойно, словно не происходило ничего необычного, заметил Маргилу, вызывая у меня вполне закономерный вопрос. К моему телохранителю.
– А Гадриэль?
Быстрый обмен взглядами, и Сэнар отвечает. И в его голосе мне чудится легкая улыбка.
– Лорду нужна была победа, а мне это ничем не грозило. Да и Вилдор не был против такого представления.
Если бы он только мог знать, какие чувства всколыхнул он в моей душе своими словами! Что открыл, словно придав картинке ярких красок. Что позволил осознать с неукротимой неизбежностью.
Я не могла сжаться в комок, спрятать в ладонях вспыхнувшее лицо, взорваться яростью от пронзившего меня ощущения неправильности того, что все они позволяли себе делать со мной. И это ударило таким чувством одиночества, что даже воспоминания об Олейоре, Вэоне, Амалии, Сашке не остановили меня, давая скатиться в бездну отчаяния. Настолько сильного и всепоглощающего, что за ним могло быть только одно – принятие того, что сил на борьбу у меня больше нет.
Следующий бой прошел для меня как в тумане. Я смотрела и… не видела. Я слышала возбужденный гул, когда противник Вилдора упал на землю и остался лежать там, и… не осознавала этого, равнодушно отменив мелькнувшую в голове мысль о том, что милость моего гостеприимного хозяина закончилась на его сыне.
И я не испытала никаких чувств, когда еще дважды услышала троекратное: «Да», которое еще продолжало звучать в моих ушах, в то время, как те, кто их произнес, уже отдавали свои души Хаосу.
Мой мир сузился до меня самой и дикой тоски, которая жгучим пламенем превратила мое сердце в пепел.
Я, не сказав ни слова, подала руку поднявшемуся ко мне Вилдору и спустилась с ним на арену. Не замечая, как скользящий по земле край моего платья окрашивается в цвет пролившейся здесь крови. Я гордо держала голову, пока Маргилу от имени совета поздравлял своего правителя с победами, подтвердившими его право называть меня своей невестой. И я не сопротивлялась, когда он, сжав своей ладонью кинжал в моей руке, четырьмя резкими движениями вычеркнул имена своих противников из вывешенного здесь же списка желающих бросить ему вызов.
Очнулась я лишь в своих покоях, когда Айлас пытался напоить меня резко пахнущим горьковатым настоем.
Очнулась, но… не для того, чтобы жить. Потому что этого слова для меня больше не существовало.
– Я хочу побыть одна. У озера. – Мой голос не дрогнул, а взгляд был лишь чуточку усталым, не выдавая того, что я уже умерла.
– Ялтар Вилдор просил напомнить, что ваша тренировка начнется сразу, как только он вернется с Совета. – В глазах Айласа было сочувствие, но… оно больше не ранило.
– Я не заставлю его ждать, – не улыбнулась, а только наметила я улыбку, скрываясь за дверью спальни.
Ритуальное платье, обагренное кровью посмевших отобрать у Вилдора его добычу, так и осталось лежать на пушистом ковре, когда я, переодевшись в более привычный мне наряд, вернулась в гостиную.
Взгляд Сэнара скользнул на кинжал в ножнах, подаренный мне Вилдором, который никто так и не выразил стремления у меня отобрать после неудавшегося побега. Но, вопреки моим опасениям, мой тер не потребовал оставить его здесь. Похоже, мысль о том, что эта игрушка может представлять какую-либо опасность, даже не родилась в его голове. Впрочем, после того, что я услышала в амфитеатре, удивляться этому не стоило.
А вот в глазах командира охраны, что пристроилась к нам в коридоре, можно было заметить вопрос, который тут же растаял, как только мое тер кивнул головой, словно подтверждая, что носить эту вещь я имею право.
Сэнар не стал укорачивать наш путь. А я не стала настаивать: когда решение принято, время перестает иметь смысл. Впрочем, все остальное – тоже.
Мое сердце билось ровно и умиротворенно, принимая мою решимость и укрепляя веру в то, что другого выхода у меня просто нет. Утверждая в том, что мой выбор – это выбор между смертью и бесчестьем. Между небытием и той мной, которая больше не могла бороться. И не потому, что сил на борьбу больше не было.
У этой борьбы не было победы. Как у тех, чья кровь застыла на подоле моего платья.
Сэнар привел меня туда, где мы были с Вилдором в тот день, когда я впервые посетила резиденцию правителя Дарианы. На мою просьбу остаться наверху молча отступил назад, позволяя мне пройти мимо него и сделать первый шаг по лестнице вниз, к искрящемуся под лучами солнца зеркалу озера.
Это трудно было объяснить, но мне было легко и беззаботно. Я больше не чувствовала тревоги. Ни в себе, ни в том, что казалось со мной единым. И то, что мое лицо прочерчивают влажные дорожки, я ощутила лишь тогда, когда губами почувствовала соленый привкус застывшей на них слезинке. Но это были не слезы боли. Это были слезы освобождения.
Перед глазами мелькнуло воспоминание – наш разговор с Олейором о чести и долге, начавшийся шутливо и закончившийся весьма странной фразой, объяснять которую он мне отказался. Сказав, что, если, не дай стихии, мне придется стоять перед самым страшным выбором, я сумею понять то, что он хотел мне сказать.
– Я смогу простить тебе все, что ты сама сможешь простить себе.
И теперь я ее понимала. И не винила себя за то, что собиралась сделать.
Я спустилась на последнюю ступеньку, позволяя накатывающим волнам шуршать у своих ног, и замерла, впитывая в себя царившую вокруг гармонию.
В том, чего касался мой взгляд, не было искореженных смертоносными лезвиями тел. В плеске воды, в криках птиц не было боли и ужаса. В воздухе разливался тонкий аромат, ничем не напоминая смрад гари и сладкий запах крови.
Но все это было в том видении, что стояло перед моими глазами. И это видение было ярким и четким. И я знала, что, если я не уйду сейчас, Вилдор заставит меня увидеть все это снова.
Как знала и то, зачем ему нужны были эти десять дней до вторжения. Все было просто и страшно… Для меня.
Эти десять дней нужны были ему лишь для того, чтобы сломить мою волю и сделать то, чего он хотел добиться от моего прадеда. И это было единственное, чего я не могла допустить.
Я не стала поднимать щиты – это могло привлечь ненужное мне сейчас внимание. Я не стала вынимать кинжал из ножен – Сэнар вряд ли бы допустил, чтобы его лезвие коснулось моего тела.
У меня были мои силы, неукротимость и безоговорочность которых мне была известна лучше, чем кому-нибудь другому. А еще было заклинание, которое заставила меня выучить перед походом Асия. Так и сказав: «На всякий случай».
Я вскинула голову, наслаждаясь голубизной неба, теплом ветра, ласкающего мое лицо и играющего с прядями волос. И когда мое тело, казалось, слилось с миром, который был тих и притягателен, даже населенный до внутренней дрожи прекрасными чудовищами, а мои губы почти сплели воедино нити, которые должны были заставить остановиться сердце, вырвав из него мою душу, обжигающе горячая ладонь закрыла мне рот, не позволяя закончить, а холодная пустота мощных артефактов блокировала мою магию. Одновременно с пронзившей меня молнией мыслью, что мое решение не было правильным.
– Я не могу потерять тебя во второй раз. – Он отнял ладонь от моих губ и провел ею по лицу, вытирая скатывающиеся по щекам слезы. – Я больше не смогу жить, если тебя не будет рядом.
И то ли его голос был слишком тихим, то ли гулко билась кровь в жилке на виске, но я скорее догадывалась, чем слышала то, что он говорил.
Слышала и… не могла поверить. Верила, но… не принимала. И он это понял. По моему мечущемуся взгляду, по тому, как напряглось мое тело, отказывая ему в прикосновении.
И этот миг был еще более страшным, потому что я осознала, что даже моя смерть и та принадлежит только ему. Потому что в его глазах, там, где еще мгновение назад была нежность, теперь расстилалась мертвая пустыня.
– Если мне еще раз придется исполнить за Сэнара его долг, – без каких-либо эмоций начал Вилдор, зная, что мой тер стоит несколькими ступеньками выше, – смерть будет единственным, что спасет его от бесчестья.
И это было приговором. Но не ему…
Мне.
Глава 6
Лера Д’Тар
Следующие два дня были как две капли воды похожи друг на друга.
Несмотря на настои, которыми пытался отпоить меня Айлас, воспоминания, полные ужаса, не давали сомкнуть ночью глаз. То возвращая меня к мысли о том, что иного выхода у меня нет и мне придется рискнуть жизнью Сэнара, давшего мне право ею распоряжаться, то обжигая мои щеки огнем стыда. Потому что путь, которым я едва не пошла, теперь казался мне слабостью и бегством от своей судьбы. И хотя я знала, что, если бы не Вилдор, я и сама сумела бы остановиться, прервав заклинание, случившееся тугим обручем сжимало мое сердце, заставляя страдать.
Наступающее утро становилось не только продолжением ночного кошмара, но и борьбой с телом, не желающим мне повиноваться. Но я, собирая остатки воли в кулак, вынуждала себя встать и, обрядившись в ритуальное платье, узоры на котором менялись с каждым днем, словно приближая меня к какому-то итогу, выходила к ожидающим Сэнару и Маргилу. И, видя обеспокоенность в их взглядах, отвечала им вымученной улыбкой, опасаясь, как бы мой тер не исполнил того, что он практически пообещал Вилдору.
И опять я не была уверена в правильности своего решения.
Потом была арена, бои, победы ялтара и торжествующие вопли тех, кто и сам был бы не прочь заполучить меня, но не торопился расстаться с жизнью. Возвращение в свои покои и тревожное ожидание того мгновения, когда мне придется, взяв в руки меч, встать в стойку напротив того, кому я желала лишь одного – смерти.
Но Вилдор, словно давая мне возможность самой разобраться в том, что со мной происходит, не торопился встречаться со мной на тренировочной площадке.
На третий день мой распорядок дня оказался нарушенным Ярангиром. Я только успела, сорвав ненавистное платье, переодеться в брюки и рубашку в надежде, что и сегодня эта одежда не окажется необходимой, как в комнату, дождавшись разрешения войти, заглянул Айлас.
– Моя госпожа, прибыл алтар Ярангир. Он приглашает вас на прогулку.
Будь я в другом состоянии, его визит должен был меня удивить – Маргилу дал мне понять, что правитель Дарианы против появления моих родственников рядом со мной. Исключение он делал лишь для самого талтара. И то лишь потому, что именно тот отвечал за проведение поединков.
Но в моей голове не было вопросов, а в душе… чувств.
– Скажи алтару, что я предпочту остаться здесь, – тихо ответила я, свернувшись в кресле у окна, ставшим моим прибежищем.
– Это приказ ялтара Вилдора, моя госпожа, – с болью в голосе тихо прошептал Айлас, заставив меня вздрогнуть от имени своего господина.
И опять это была скорее неожиданность, чем всколыхнувшиеся чувства.
– Хорошо, я исполню его, – поднимаясь с кресла, без всяких эмоций произнесла я, даже не обращая внимания на то сочувствие, с которым смотрел на меня слуга.
Каждое мгновение в этом мире стало для меня пыткой, но даже самая сильная боль уходит, когда отмирает все, что может болеть. И пусть я сама успела понять, а Вилдор – остановить, мы оба… опоздали. И моя душа, если она действительно была душой его Единственной, – вновь ушла, оставив здесь лишь призрак – тело. Тело, которое могло дышать, двигаться, говорить и даже стонать, но… не могло отзываться.
Выйдя в гостиную, я спокойно ответила на приветствие несостоявшегося возлюбленного Асии, до этого что-то тихо говорившего Сэнару, и, позволив теру набросить себе на плечи легкий плащ, вышла вслед за ними в коридор.
Пока мы шли по переходам и ажурным лестницам, яркое солнце проникало сквозь огромные окна, создавая впечатление чего-то чарующего, невесомого, заполненного воздухом и светом. И даже контраст черного и белого не казался резким и не ранил взгляд своей бескомпромиссностью.
Но я это отмечала машинально, вспоминая свои мысли в те дни, когда здесь еще были Гадриэль, Валиэль, Риган и Асия.
Мы уже покинули резиденцию и направились в сторону той части озера, где рассвет разделил мою жизнь на ту, в которой была надежда, и ту, где у меня не осталось выбора, а Ярангир продолжал молчать. Лишь время от времени придерживая меня под локоть, когда силы в очередной раз собирались оставить меня и я останавливалась, чтобы справиться с накатившей слабостью.
– Зачем ты здесь? – спросила я только для того, чтобы нарушить ту царящую вокруг умиротворенность, которая неприятно резанула по дрогнувшему вдруг сердцу.
– Не поверил отцу, когда он сказал, что ты сдалась, – спокойно ответил он мне, даже не взглянув в мою сторону.
Следующие два дня были как две капли воды похожи друг на друга.
Несмотря на настои, которыми пытался отпоить меня Айлас, воспоминания, полные ужаса, не давали сомкнуть ночью глаз. То возвращая меня к мысли о том, что иного выхода у меня нет и мне придется рискнуть жизнью Сэнара, давшего мне право ею распоряжаться, то обжигая мои щеки огнем стыда. Потому что путь, которым я едва не пошла, теперь казался мне слабостью и бегством от своей судьбы. И хотя я знала, что, если бы не Вилдор, я и сама сумела бы остановиться, прервав заклинание, случившееся тугим обручем сжимало мое сердце, заставляя страдать.
Наступающее утро становилось не только продолжением ночного кошмара, но и борьбой с телом, не желающим мне повиноваться. Но я, собирая остатки воли в кулак, вынуждала себя встать и, обрядившись в ритуальное платье, узоры на котором менялись с каждым днем, словно приближая меня к какому-то итогу, выходила к ожидающим Сэнару и Маргилу. И, видя обеспокоенность в их взглядах, отвечала им вымученной улыбкой, опасаясь, как бы мой тер не исполнил того, что он практически пообещал Вилдору.
И опять я не была уверена в правильности своего решения.
Потом была арена, бои, победы ялтара и торжествующие вопли тех, кто и сам был бы не прочь заполучить меня, но не торопился расстаться с жизнью. Возвращение в свои покои и тревожное ожидание того мгновения, когда мне придется, взяв в руки меч, встать в стойку напротив того, кому я желала лишь одного – смерти.
Но Вилдор, словно давая мне возможность самой разобраться в том, что со мной происходит, не торопился встречаться со мной на тренировочной площадке.
На третий день мой распорядок дня оказался нарушенным Ярангиром. Я только успела, сорвав ненавистное платье, переодеться в брюки и рубашку в надежде, что и сегодня эта одежда не окажется необходимой, как в комнату, дождавшись разрешения войти, заглянул Айлас.
– Моя госпожа, прибыл алтар Ярангир. Он приглашает вас на прогулку.
Будь я в другом состоянии, его визит должен был меня удивить – Маргилу дал мне понять, что правитель Дарианы против появления моих родственников рядом со мной. Исключение он делал лишь для самого талтара. И то лишь потому, что именно тот отвечал за проведение поединков.
Но в моей голове не было вопросов, а в душе… чувств.
– Скажи алтару, что я предпочту остаться здесь, – тихо ответила я, свернувшись в кресле у окна, ставшим моим прибежищем.
– Это приказ ялтара Вилдора, моя госпожа, – с болью в голосе тихо прошептал Айлас, заставив меня вздрогнуть от имени своего господина.
И опять это была скорее неожиданность, чем всколыхнувшиеся чувства.
– Хорошо, я исполню его, – поднимаясь с кресла, без всяких эмоций произнесла я, даже не обращая внимания на то сочувствие, с которым смотрел на меня слуга.
Каждое мгновение в этом мире стало для меня пыткой, но даже самая сильная боль уходит, когда отмирает все, что может болеть. И пусть я сама успела понять, а Вилдор – остановить, мы оба… опоздали. И моя душа, если она действительно была душой его Единственной, – вновь ушла, оставив здесь лишь призрак – тело. Тело, которое могло дышать, двигаться, говорить и даже стонать, но… не могло отзываться.
Выйдя в гостиную, я спокойно ответила на приветствие несостоявшегося возлюбленного Асии, до этого что-то тихо говорившего Сэнару, и, позволив теру набросить себе на плечи легкий плащ, вышла вслед за ними в коридор.
Пока мы шли по переходам и ажурным лестницам, яркое солнце проникало сквозь огромные окна, создавая впечатление чего-то чарующего, невесомого, заполненного воздухом и светом. И даже контраст черного и белого не казался резким и не ранил взгляд своей бескомпромиссностью.
Но я это отмечала машинально, вспоминая свои мысли в те дни, когда здесь еще были Гадриэль, Валиэль, Риган и Асия.
Мы уже покинули резиденцию и направились в сторону той части озера, где рассвет разделил мою жизнь на ту, в которой была надежда, и ту, где у меня не осталось выбора, а Ярангир продолжал молчать. Лишь время от времени придерживая меня под локоть, когда силы в очередной раз собирались оставить меня и я останавливалась, чтобы справиться с накатившей слабостью.
– Зачем ты здесь? – спросила я только для того, чтобы нарушить ту царящую вокруг умиротворенность, которая неприятно резанула по дрогнувшему вдруг сердцу.
– Не поверил отцу, когда он сказал, что ты сдалась, – спокойно ответил он мне, даже не взглянув в мою сторону.