Кланяются на четыре стороны и говорят:
Ко мне, Спасители,
Ко мне, Крестители.
На меня обернитесь.
За меня заступитесь.
Кто после вас меня обидит,
Тот вовеки добра не увидит.
Аминь.
Ко мне, Спасители,
Ко мне, Крестители.
На меня обернитесь.
За меня заступитесь.
Кто после вас меня обидит,
Тот вовеки добра не увидит.
Аминь.
Наказать обидчика
Дожидаются, когда он пройдет, смотря ему в спину, шепчут врастяг:
Иди, стрела, с болью, слезами, Нехожеными тропами, Через его кровь, Не в глаз, не в бровь, А иди прямо в сердце. Щепи его и коли его, Бей его, дери его, Накажи его, изведи его – Обидчика моего (имя). Ключ, замок. Аминь.
Иди, стрела, с болью, слезами, Нехожеными тропами, Через его кровь, Не в глаз, не в бровь, А иди прямо в сердце. Щепи его и коли его, Бей его, дери его, Накажи его, изведи его – Обидчика моего (имя). Ключ, замок. Аминь.
Особый случай
Отречение от дочери (исповедь умершей)
У меня на столе несколько листов бумаги; кривые буквы, неровные строчки говорят о том, что письмо написано лежа или же слабой рукой больного человека. С первых же строк письмо втягивает меня в какую-то безысходность. Не выдерживаю и заглядываю в последний лист, где обычно ставят номер телефона, если он есть. Спрашиваю Аннелию Петровну, мне отвечает женский голос, что А. П. умерла. И тут же интересуется, а кто ее спрашивает. Я положила трубку: значит, передо мной письмо мертвого человека. Читаю снова с первой строчки. Многие слова расплылись, то ли от слез, то ли от лекарств. Временами написано так неразборчиво, что догадываюсь только по смыслу. «Наталья Ивановна, ни я, ни вы не знаем друг друга. Мне 83 года, я умираю от старости. Зачем я пишу вам, сама не знаю. Мне так тяжело. Умирать страшно всем, поверьте мне, дорогая моя.
Неужели я прожила столько лет? Я уже и сама в это не верю. Жизнь ушла быстро, как посмеялся кто-то. Из человека некогда умного, сильного и красивого получается беспомощный скелет с кучей болезней и страхом, что завтра тебя уже может и не быть.
Мы так глупы, что, будучи молодыми, не понимаем этого. Как страшно, что тебя закроют крышкой гроба, забьют гвоздями и опустят в могилу. И все. Как будто не было тебя никогда. Мысли каждый день о смерти, пощады нет, нет помилования. Если бы люди осознавали вовремя страх и истинную реальность того, что тебя скоро не будет, они бы не убивали за деньги и не творили зла, а больше улыбались, смотрели на цветы и радовались друг другу, потому что после смерти люди обречены на вечную одиночную камеру, где ни за какие сокровища не увидишь ни одного человека.
С каждым прожитым днем мы приближаемся к своему концу. Наверное, людям легче умирать, если у них остаются хорошие дети. У меня же это не сложилось.
Есть у меня дочь, но я от нее отказалась, а квартиру свою отписала соседям, потому что они кормят меня, ухаживают и похоронят. Так мы с ними договорились, и я им верю. Но все чаще стало меня давить сомнение: не зря ли я так поступила? Никому я этого не говорю, а только вам, Наталья Ивановна. Давит меня тоска и жалость к дочери. И уже не помню или не хочу помнить всю ту боль и обиду, которую она мне наносила.
Много лет пьет она и не работает. И бог знает, на что она живет. И била меня, и позорила, и из дому все тащила, пропивала.
А когда я слегла, придет и говорит: «Болеешь, а все сдохнуть не можешь». Сунет руку под матрац, заберет пенсию и уйдет на две недели. Не вспомнит, что я без хлеба. Дом наш кооперативный, мы все в нем давно живем. Соседки то одна, то другая супу принесут.
Как-то пришла дочь и стала хитрить: «Мама, мама, прости». Даже плакала. Взяла денег на лекарство и ушла, а на ту пору мне было так плохо!
Соседка зашла, перемыла все, что могла, меня помыла. Накормила меня. Я ей и говорю: «Приведи мне нотариуса. Я тебе квартиру отпишу, но ты меня не бросай только, не обмани и схорони, чтоб как человека. Не хочу, чтоб в общую яму из больницы как безродную отвезли».
Та отказывалась, а я настояла, но чем ближе конец, тем виноватей себя чувствую перед дочкой.
Она узнала о моем завещании, ходить совсем перестала, обматерила и прокляла.
Доченька моя дорогая, как же она мне тяжело досталась. Всю жизнь я что могла для нее делала, видит Бог. Откуда эта пьянка на нее сошла, не знаю.
Есть еще одна соседка из другого подъезда. Она узнала, что я плоха стала, пришла ко мне с вашей книгой. Читала мне «У порога вечности». Говорит, что через вас, Наталья Ивановна, она в Бога верить стала, что вы ей сильно помогли. Она плакала, когда о вас говорила. Мне кажется, я через книгу вас узнала, тоже представляю вас и порой говорю с вами.
Что мне делать с моим завещанием? И перед людьми стыдно, и дочь жалко. Все ей во сне косы заплетаю с бантиком. Она, моя доченька (дальше неразборчиво).
А теперь я вижу во сне умерших родных, и они меня торопят и зовут с собой. Говорят, заберут до Нового года. Ответьте мне, пожалуйста, и помогите моей дочери.
Если бы я знала, что она бросит пить, то, наверное, умерла бы спокойно».
Дальше написанное непонятно и неразборчиво. Я нашла дочь ныне покойной Аннелии Петровны. Вера больше не пьет.
Неужели я прожила столько лет? Я уже и сама в это не верю. Жизнь ушла быстро, как посмеялся кто-то. Из человека некогда умного, сильного и красивого получается беспомощный скелет с кучей болезней и страхом, что завтра тебя уже может и не быть.
Мы так глупы, что, будучи молодыми, не понимаем этого. Как страшно, что тебя закроют крышкой гроба, забьют гвоздями и опустят в могилу. И все. Как будто не было тебя никогда. Мысли каждый день о смерти, пощады нет, нет помилования. Если бы люди осознавали вовремя страх и истинную реальность того, что тебя скоро не будет, они бы не убивали за деньги и не творили зла, а больше улыбались, смотрели на цветы и радовались друг другу, потому что после смерти люди обречены на вечную одиночную камеру, где ни за какие сокровища не увидишь ни одного человека.
С каждым прожитым днем мы приближаемся к своему концу. Наверное, людям легче умирать, если у них остаются хорошие дети. У меня же это не сложилось.
Есть у меня дочь, но я от нее отказалась, а квартиру свою отписала соседям, потому что они кормят меня, ухаживают и похоронят. Так мы с ними договорились, и я им верю. Но все чаще стало меня давить сомнение: не зря ли я так поступила? Никому я этого не говорю, а только вам, Наталья Ивановна. Давит меня тоска и жалость к дочери. И уже не помню или не хочу помнить всю ту боль и обиду, которую она мне наносила.
Много лет пьет она и не работает. И бог знает, на что она живет. И била меня, и позорила, и из дому все тащила, пропивала.
А когда я слегла, придет и говорит: «Болеешь, а все сдохнуть не можешь». Сунет руку под матрац, заберет пенсию и уйдет на две недели. Не вспомнит, что я без хлеба. Дом наш кооперативный, мы все в нем давно живем. Соседки то одна, то другая супу принесут.
Как-то пришла дочь и стала хитрить: «Мама, мама, прости». Даже плакала. Взяла денег на лекарство и ушла, а на ту пору мне было так плохо!
Соседка зашла, перемыла все, что могла, меня помыла. Накормила меня. Я ей и говорю: «Приведи мне нотариуса. Я тебе квартиру отпишу, но ты меня не бросай только, не обмани и схорони, чтоб как человека. Не хочу, чтоб в общую яму из больницы как безродную отвезли».
Та отказывалась, а я настояла, но чем ближе конец, тем виноватей себя чувствую перед дочкой.
Она узнала о моем завещании, ходить совсем перестала, обматерила и прокляла.
Доченька моя дорогая, как же она мне тяжело досталась. Всю жизнь я что могла для нее делала, видит Бог. Откуда эта пьянка на нее сошла, не знаю.
Есть еще одна соседка из другого подъезда. Она узнала, что я плоха стала, пришла ко мне с вашей книгой. Читала мне «У порога вечности». Говорит, что через вас, Наталья Ивановна, она в Бога верить стала, что вы ей сильно помогли. Она плакала, когда о вас говорила. Мне кажется, я через книгу вас узнала, тоже представляю вас и порой говорю с вами.
Что мне делать с моим завещанием? И перед людьми стыдно, и дочь жалко. Все ей во сне косы заплетаю с бантиком. Она, моя доченька (дальше неразборчиво).
А теперь я вижу во сне умерших родных, и они меня торопят и зовут с собой. Говорят, заберут до Нового года. Ответьте мне, пожалуйста, и помогите моей дочери.
Если бы я знала, что она бросит пить, то, наверное, умерла бы спокойно».
Дальше написанное непонятно и неразборчиво. Я нашла дочь ныне покойной Аннелии Петровны. Вера больше не пьет.
Собачий поддел
«… я инженер. Осталась, как и многие, без работы. Нанялась работать на хозяина, продаю шапки из собак.
Проходившая мимо меня бабка сказала:
– Поди и моя собачка среди твоих шапок.
Я не ответила старухе, промолчала, а она продолжала говорить:
– Никого у меня нет. Была собака. 15 лет у меня прожила. Соседка видела, как ее собачники поймали. Таким, как вы, умельцам продают, вы шапки шьете да карманы набиваете деньгами за счет наших собачек.
Мне, наверное, нужно было объяснить старухе, что эти шапки не мои, что не от хорошей жизни нанялась их продавать и получаю гроши.
Но я замерзла, было холодно. За неделю никто не купил ни единой шапки. Хозяйка злилась на меня, говорила, что я не умею торговать и что меня надо заменить на другую. Что, возможно, у меня плохая энергетика и я отталкиваю людей, т. е. покупателей.
Ну и не сдержалась я, говорю этой бабке:
– Идите отюда и не мотайте людям нервы. Правильно сделали, что вашего пса поймали. Развелось собак, уже на людей бросаются.
Тут меня поддержала из солидарности рядом торгующая женщина. Рассказала, что видела собственными глазами, как собака кинулась на ребенка.
Неожиданно бабка вскинула руку, острым пальцем показала сначала на мою соседку по торговле и сказала:
– Ты залаешься, захлебнешься в кашле. А ты, – ткнула она в мою сторону, – и в своем доме со всеми перелаешься. Вы моего Шарика долго будете помнить! – И пошла. Ни с того ни с сего моя соседка по торговле так раскашлялась, что не могла остановиться. С час промучившись, собралась она и ушла. Я ее потом встретила: бухает, кашляет… И вправду как будто лает. Затемнение обоих легких, с подозрением на туберкулез.
Ну а я разошлась с мужем. День и ночь грызлись не из-за чего. Приду домой и ну ругаться. Сначала сама себя оправдывала: устаю, мерзну, денег нет. А потом поняла, что сгубила меня та бабка».
Чтобы снять «собачий поддел», т. е. ссоры в доме, необходимо покормить трех псов в один день, предварительно наговорив на еду для собак.
Как ты, собака, лаешь,
Грызешь и кусаешь
Своих и чужих,
Малых и больших,
Лай, грыизи, кусайся,
До моей судьбы не касайся.
Аминь. Аминь. Аминь.
Проходившая мимо меня бабка сказала:
– Поди и моя собачка среди твоих шапок.
Я не ответила старухе, промолчала, а она продолжала говорить:
– Никого у меня нет. Была собака. 15 лет у меня прожила. Соседка видела, как ее собачники поймали. Таким, как вы, умельцам продают, вы шапки шьете да карманы набиваете деньгами за счет наших собачек.
Мне, наверное, нужно было объяснить старухе, что эти шапки не мои, что не от хорошей жизни нанялась их продавать и получаю гроши.
Но я замерзла, было холодно. За неделю никто не купил ни единой шапки. Хозяйка злилась на меня, говорила, что я не умею торговать и что меня надо заменить на другую. Что, возможно, у меня плохая энергетика и я отталкиваю людей, т. е. покупателей.
Ну и не сдержалась я, говорю этой бабке:
– Идите отюда и не мотайте людям нервы. Правильно сделали, что вашего пса поймали. Развелось собак, уже на людей бросаются.
Тут меня поддержала из солидарности рядом торгующая женщина. Рассказала, что видела собственными глазами, как собака кинулась на ребенка.
Неожиданно бабка вскинула руку, острым пальцем показала сначала на мою соседку по торговле и сказала:
– Ты залаешься, захлебнешься в кашле. А ты, – ткнула она в мою сторону, – и в своем доме со всеми перелаешься. Вы моего Шарика долго будете помнить! – И пошла. Ни с того ни с сего моя соседка по торговле так раскашлялась, что не могла остановиться. С час промучившись, собралась она и ушла. Я ее потом встретила: бухает, кашляет… И вправду как будто лает. Затемнение обоих легких, с подозрением на туберкулез.
Ну а я разошлась с мужем. День и ночь грызлись не из-за чего. Приду домой и ну ругаться. Сначала сама себя оправдывала: устаю, мерзну, денег нет. А потом поняла, что сгубила меня та бабка».
Чтобы снять «собачий поддел», т. е. ссоры в доме, необходимо покормить трех псов в один день, предварительно наговорив на еду для собак.
Как ты, собака, лаешь,
Грызешь и кусаешь
Своих и чужих,
Малых и больших,
Лай, грыизи, кусайся,
До моей судьбы не касайся.
Аминь. Аминь. Аминь.
От вражды между родными
Как ни странно, но самая жестокая вражда случается между близкими людьми.
И если один кровник делает по злобе порчу другому, то не задумывается о том, что его проклятие все равно по крови вернется к нему и его детям.
Вот какой случай произошел с женшиной, которая обратилась за помощью к моей ученице, ныне уже мастеру Людмиле Ивановне Зыряновой. Я о ней писала в выпуске «Воскресенье».
Таисия М. отдавала замуж дочь в период борьбы с пьянкой в стране. Спиртное достать было невозможно, и она воспользовалась знакомством с работницей из аптеки и набрала лекарственных настоек. В первый день на свадьбе пили водку, самогон и все, что сумели достать. А на второй день собрались только самые близкие. Когда кончилось спиртное, Таисия М. достала аптечные настойки. По трагической случайности брат жениха скончался в тот же вечер от отравления. И сватья, Эмма X., стала проклинать Таисью М. и ее дом, и весь род, и тот день и час, когда она родила дочь на погибель ее сыну.
Она все в доме переколотила, с ней была сильная истерика. Кричала, что на свою беду ее сын встретил дочь Таисии М. И если бы Таисия не родила свою дочь, то ее сын не знал бы ее и не женился и ее второй сын был бы теперь жив и здоров.
Грозила, что если Виктор (жених) хочет остаться в этом доме, где угробили его брата, пусть останется, но ее ноги там больше не будет и от Виктора она откажется. Затем она упала на колени перед Виктором и стала кричать, плакать:
– Сынок, идем отсюда, не будет счастья от этого брака через погибель твоего брата! Пока детей не завели, пойдем отсюда.
Так она вопила, чередуя проклятия и угрозы. Наконец ее увели домой.
Виктор не стал жить с молодой женой. Не заходил он и после похорон брата. Молодые развелись.
Где-то через месяц Таисия М. сильно заболела. Сначала думала, что это все от стресса, но то, что последовало дальше, убеждало в обратном: у старшей дочери Таисии родился мертвый ребенок, трагически погиб в армии сын, через месяц после этого повесился муж, сдохла корова. Саму Таисию М. сократили с работы, все пошло прахом.
И если один кровник делает по злобе порчу другому, то не задумывается о том, что его проклятие все равно по крови вернется к нему и его детям.
Вот какой случай произошел с женшиной, которая обратилась за помощью к моей ученице, ныне уже мастеру Людмиле Ивановне Зыряновой. Я о ней писала в выпуске «Воскресенье».
Таисия М. отдавала замуж дочь в период борьбы с пьянкой в стране. Спиртное достать было невозможно, и она воспользовалась знакомством с работницей из аптеки и набрала лекарственных настоек. В первый день на свадьбе пили водку, самогон и все, что сумели достать. А на второй день собрались только самые близкие. Когда кончилось спиртное, Таисия М. достала аптечные настойки. По трагической случайности брат жениха скончался в тот же вечер от отравления. И сватья, Эмма X., стала проклинать Таисью М. и ее дом, и весь род, и тот день и час, когда она родила дочь на погибель ее сыну.
Она все в доме переколотила, с ней была сильная истерика. Кричала, что на свою беду ее сын встретил дочь Таисии М. И если бы Таисия не родила свою дочь, то ее сын не знал бы ее и не женился и ее второй сын был бы теперь жив и здоров.
Грозила, что если Виктор (жених) хочет остаться в этом доме, где угробили его брата, пусть останется, но ее ноги там больше не будет и от Виктора она откажется. Затем она упала на колени перед Виктором и стала кричать, плакать:
– Сынок, идем отсюда, не будет счастья от этого брака через погибель твоего брата! Пока детей не завели, пойдем отсюда.
Так она вопила, чередуя проклятия и угрозы. Наконец ее увели домой.
Виктор не стал жить с молодой женой. Не заходил он и после похорон брата. Молодые развелись.
Где-то через месяц Таисия М. сильно заболела. Сначала думала, что это все от стресса, но то, что последовало дальше, убеждало в обратном: у старшей дочери Таисии родился мертвый ребенок, трагически погиб в армии сын, через месяц после этого повесился муж, сдохла корова. Саму Таисию М. сократили с работы, все пошло прахом.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента