Страница:
Наталья Ивановна Степанова
Заговоры сибирской целительницы. Выпуск 31
От автора
В современном темпе жизни люди едва успевают справляться со своими многочисленными делами, время летит настолько быстро, что его уже не хватает ни на что. Мы перестали встречаться с подругами и друзьями, не ходим в театр, не бываем с семьей на природе и совсем не замечаем ее красоты. Чтобы завоевать наше внимание, поднять рейтинг до необходимого уровня и как-то выжить, телевидение и средства массовой информации буквально лезут из шкуры, придумывая для нас правдоподобные шоу и передачи, и мы уже начинаем привыкать к каждодневным скандалам и происшествиям, которыми так усердно нас пичкают. Между тем рядом с нами случаются абсолютно нереальные, совершенно не поддающиеся хоть какому-то объяснению вещи, о которых я каждый день узнаю от своих многочисленных читателей. Я как копилка, в которой хранятся уникальные чудеса, о которых, наверное, нужно обязательно говорить. Верить или не верить в то, о чем мне рассказывали, конечно же, ваше дело, но только я уверена, что все, о чем я узнала, заслуживает внимания, изучения и размышлений. Поэтому расскажу вам один очень интересный случай, присланный моим читателем.
Из письма:
«Уважаемая Наталья Ивановна, то, что я Вам опишу в своем письме, уже не является врачебной тайной, поскольку те люди, кого это касалось, давно умерли. Сразу хочу предупредить, что в моем рассказе Вы не найдете ни фантазий, ни вымысла, все, о чем я напишу, – абсолютная правда, хотя теперь мне уже иногда кажется, что это был сон. Чтобы было понятно, хочу пояснить, что я являюсь потомком большой семейной династии врачей-психи-атров. Мой отец, дед, прадед, прапрадед, все мы, включая меня, лечили людей, но началась эта история при жизни моего отца.
Я тогда заканчивал свое образование, и мы с папой имели привычку вечерами обсуждать все, что касается психиатрии. Мне кажется, я с детства впитал эту атмосферу, я наблюдал консультации отца, а он всегда для меня комментировал проблемы пациентов, таким образом развивая мои способности и любовь к моей будущей профессии. Однажды вечером папа заговорил о новом больном, которого положили в их больницу. И хотя это было уже давно, я как сейчас помню его задумчивое и растерянное лицо в тот момент, когда он пытался выразить свое внутреннее состояние, столкнувшись с таким странным случаем. Он начал говорить, явно подбирая слова, видимо, чтобы я не принял его речь за бред сумасшедшего. Потом будто спохватывался и замолкал, наверное, считая, что я ему не поверю или не пойму. Это сейчас за давностью лет мне стало ясно, чем было продиктовано его поведение, явная осторожность в высказываниях и словах, а тогда я счел, что отец либо устал, либо он не вполне здоров.
Жили мы с отцом в огромной даже по тем временам квартире, доставшейся ему от его отца-профессора и моего деда. Мама умерла, когда я был ребенком, и поскольку у нас не было родных, мы с ним были очень близки. Однако именно в то время, о котором я писал выше, я заметил, что отец стал запираться в своей комнате на ключ, уходя на работу, он также запирал свою комнату на замок, и это было неприятно и непонятно. Свое нововведение папа никак не комментировал, будто он всю жизнь запирал двери на ключ.
Где-то примерно через две недели, находясь в комнате рядом с отцовской спальней, я вдруг услышал, как он с кем-то говорит. Подойдя к двери, я стал вслушиваться в его речь, на душе было неуютно и неспокойно. Подобных странностей у отца не было никогда, к тому же он совершенно перестал со мной обсуждать все то, что касалось его работы. Приходя с работы домой, он уходил в свою комнату и закрывал дверь. Не знаю почему, но все происходящее я связывал с его пациентом из палаты № 7 (я просто запомнил номер палаты больного). Душевное волнение и тревога за отца подтолкнули меня на определенные действия. Накинув пальто и надев шляпу, я поспешил в клинику отца. Меня там хорошо знали, так как отец брал меня с собой, еще когда я был мальчишкой. Охрана меня пропустила без вопросов, и я с дрожью в коленях дошел до палаты № 7. Палата была закрыта на ключ. За столом, где обычно сидела дежурная сестра, не было никого, видимо, она с санитарами пила чай в раздевалке. Я снял ключ от палаты с доски и уже через пять минут открывал дверь. В палате была одна кровать с привинченными к полу ножками, а рядом стояла привинченная к полу прикроватная тумбочка. На кровати лицом к окну с решеткой сидел человек, укрытый одеялом. Подойдя к нему поближе, я тихим, спокойным голосом произнес: „Добрый вечер, я зашел узнать, нужно ли вам что-нибудь?“ Не поворачивая головы от окна, мужчина ответил: „Да, мне нужно, чтобы твой отец вернул мне то, что он взял у меня!“ Сказать, что я удивился, это значит ничего не сказать. Я был удивлен и обескуражен. Во-первых, ни голосом, ни внешним видом мы были с моим отцом не похожи, судя по маминой фотографии, я был очень похож на нее. Отец мой имел роскошную шевелюру и был брюнетом, я же имел белокурые волосы, унаследованные от моей матери. У отца были черные глаза, а мои – голубого цвета. Отец мой высокого роста, худощавый, а я ниже среднего и полноват. Пациента седьмой палаты я никогда не видел, да и он никогда меня не мог видеть. Словно услышав мои мысли, мужчина повернулся ко мне всем корпусом и стал внимательно меня изучать. Не знаю почему, но мне показалось, что кто-то аккуратно и упорно роется в моей голове. Не выдержав происходящего, я хотел повернуться и уйти. В этот момент он заговорил, говорил он ровным, спокойным голосом и при этом совершенно не выглядел ненормальным. Речь его была грамотной и логичной. Буквально за пять минут этот человек рассказал мне то, что он знать никак не мог, включая даже то, чего обо мне не знал мой отец. Он называл имена девушек, с которыми у меня была постель, тех, кто мне задолжал определенные суммы, сказал даже дату, когда я лечил венерическую болезнь, полученную от случайной спутницы на вечеринке. Мое состояние в тот момент трудно передать словами: у меня слегка кружилась голова, и был явно замедлен пульс. Наконец он замолчал, и первая фраза, которую я произнес, была: „Кто вы и откуда вы это знаете?“ Пациент седьмой палаты скривил губы так, как будто бы хотел этим сказать: „Как вы все надоели мне с этим вопросом“. Но вместо этого он проговорил: „Думаю, отец твой знает, так что пусть он вернет мне то, что у меня взял“. Через полчаса я был дома, отец по-прежнему был в комнате, запертой на ключ. Ночью я слышал его шаги и неразборчивые слова, никогда еще я так не ждал рассвета. Когда отец ушел на дежурство, я вскрыл его дверь и вошел. Искать мне не пришлось, то, что он взял у больного из седьмой палаты, лежало посреди стола, это была средних размеров книга в черной обложке. Нетерпеливо открыв ее, я начал читать. В книге с первой же страницы были описаны последние события моей жизни, т. е. с того самого момента, как я побежал в больницу, взял ключ и открыл дверь. В ней был описан дословно весь наш диалог с пациентом седьмой палаты, все, что он говорил мне до последней фразы: „Думаю, отец твой знает, так что пусть он вернет мне то, что у меня взял!“ Я захлопнул книгу и вцепился в свои волосы, на какой-то миг мне показалось, что я схожу с ума. Мои мысли переключились на отца, я вдруг ясно вспомнил все то, что происходило с того времени, когда он мне сообщил о странном, как он тогда сказал, пациенте. Я понял, почему у него при этом было такое растерянное лицо: он не знал, как объяснить мне осведомленность пациента, ведь он имел сведения обо всем.
Не веря себе, не веря в происходящее, я снова открыл книгу на той странице, где я читал о себе, но теперь там было написано об отце. Написано с той минуты, как он ушел на службу. Я будто видел, как он, заслоняясь от ветра, брел до клиники, как поздоровался с охранником и с сестрой. Он снял пальто в кабинете, снял шляпу и шарф, все аккуратно повесил в шкафу. Вот он закрыл дверь на защелку, подошел к столу и придвинул к нему стул. Затем взял со смотровой кушетки простынь, разорвал ее на две части и подцепил на крюк для люстры. Отец перекрестился, надел на шею петлю и повис. В голове шевельнулась глупая мысль: „Он же неверующий, почему перекрестился?“ И тут меня бросило в жар, будто бы меня обожгли кипятком. Я сообразил, что все это я читаю в книге и что этого прежде не было в ней. Схватив книгу, я кинулся в больницу, наверное, я был там уже через пять минут. Дверь в ординаторскую была закрыта, и я уже знал почему. Выбив дверь, я увидел отца. Сзади меня истошно закричала сестра, сбежались санитары, а я не мог оторвать глаз от петли.
Когда его сняли и увезли в морг, я попросил сестру открыть дверь в седьмую палату. Палата была пуста. Тут только я вспомнил о книге, но и она бесследно исчезла. Я понимаю, что все, о чем я Вам рассказал, похоже на бред, поэтому я никогда никому об этом не говорил. Если честно, мне уже все равно, поверите Вы мне или нет, но, судя по Вашим изданиям, Вы могли видеть и не такое. В любом случае я должен был об этом рассказать, такой багаж мне уже не по силам».
Прежде чем вы начнете сомневаться в истине прочитанного, я хочу сказать следующее: все, кто из вас знаком с Библией и со священной литературой, наверняка хорошо знает, что в ней упоминаются письмена на вратах с горящими огнем словами, а также появляющиеся и пропадающие тексты в книгах. И даже если вы об этом не знаете, разве этот феномен удивительней современной чудо-техники, когда всего только одним нажатием кнопки из ниоткуда появляется проекция фантома огромных зданий, реклам, портретов и т. д. Когда можно буквально за доли секунды связаться с другим концом света, с теми, с кем нас разделяет бескрайний океан. Если еще древние волхвы могли видеть по воде сокрытое от глаз и все то, что будет на земле спустя десятки и сотни лет, то становится ясно: чудесам нет преград и препятствий там, где им быть суждено. Чтобы одержать блестящую победу в философском споре, есть ли магия или нет, совсем не обязательно произносить пламенные речи в ее защиту, достаточно того, что сохранены и спасены целые поколения людей, оставшихся жить после неизлечимой болезни.
В этой книге я по вашей просьбе, мои дорогие читатели, уделила гораздо большее внимание самым сильным и проверенным способам избавления от серьезных заболеваний, а если кто-то из вас не найдет для себя то, о чем просил, это обязательно будет в моей следующей книге. Берегите себя, не болейте, живите долго и счастливо.
Всегда ваша Наталья Ивановна
Из письма:«Уважаемая Наталья Ивановна, то, что я Вам опишу в своем письме, уже не является врачебной тайной, поскольку те люди, кого это касалось, давно умерли. Сразу хочу предупредить, что в моем рассказе Вы не найдете ни фантазий, ни вымысла, все, о чем я напишу, – абсолютная правда, хотя теперь мне уже иногда кажется, что это был сон. Чтобы было понятно, хочу пояснить, что я являюсь потомком большой семейной династии врачей-психи-атров. Мой отец, дед, прадед, прапрадед, все мы, включая меня, лечили людей, но началась эта история при жизни моего отца.
Я тогда заканчивал свое образование, и мы с папой имели привычку вечерами обсуждать все, что касается психиатрии. Мне кажется, я с детства впитал эту атмосферу, я наблюдал консультации отца, а он всегда для меня комментировал проблемы пациентов, таким образом развивая мои способности и любовь к моей будущей профессии. Однажды вечером папа заговорил о новом больном, которого положили в их больницу. И хотя это было уже давно, я как сейчас помню его задумчивое и растерянное лицо в тот момент, когда он пытался выразить свое внутреннее состояние, столкнувшись с таким странным случаем. Он начал говорить, явно подбирая слова, видимо, чтобы я не принял его речь за бред сумасшедшего. Потом будто спохватывался и замолкал, наверное, считая, что я ему не поверю или не пойму. Это сейчас за давностью лет мне стало ясно, чем было продиктовано его поведение, явная осторожность в высказываниях и словах, а тогда я счел, что отец либо устал, либо он не вполне здоров.
Жили мы с отцом в огромной даже по тем временам квартире, доставшейся ему от его отца-профессора и моего деда. Мама умерла, когда я был ребенком, и поскольку у нас не было родных, мы с ним были очень близки. Однако именно в то время, о котором я писал выше, я заметил, что отец стал запираться в своей комнате на ключ, уходя на работу, он также запирал свою комнату на замок, и это было неприятно и непонятно. Свое нововведение папа никак не комментировал, будто он всю жизнь запирал двери на ключ.
Где-то примерно через две недели, находясь в комнате рядом с отцовской спальней, я вдруг услышал, как он с кем-то говорит. Подойдя к двери, я стал вслушиваться в его речь, на душе было неуютно и неспокойно. Подобных странностей у отца не было никогда, к тому же он совершенно перестал со мной обсуждать все то, что касалось его работы. Приходя с работы домой, он уходил в свою комнату и закрывал дверь. Не знаю почему, но все происходящее я связывал с его пациентом из палаты № 7 (я просто запомнил номер палаты больного). Душевное волнение и тревога за отца подтолкнули меня на определенные действия. Накинув пальто и надев шляпу, я поспешил в клинику отца. Меня там хорошо знали, так как отец брал меня с собой, еще когда я был мальчишкой. Охрана меня пропустила без вопросов, и я с дрожью в коленях дошел до палаты № 7. Палата была закрыта на ключ. За столом, где обычно сидела дежурная сестра, не было никого, видимо, она с санитарами пила чай в раздевалке. Я снял ключ от палаты с доски и уже через пять минут открывал дверь. В палате была одна кровать с привинченными к полу ножками, а рядом стояла привинченная к полу прикроватная тумбочка. На кровати лицом к окну с решеткой сидел человек, укрытый одеялом. Подойдя к нему поближе, я тихим, спокойным голосом произнес: „Добрый вечер, я зашел узнать, нужно ли вам что-нибудь?“ Не поворачивая головы от окна, мужчина ответил: „Да, мне нужно, чтобы твой отец вернул мне то, что он взял у меня!“ Сказать, что я удивился, это значит ничего не сказать. Я был удивлен и обескуражен. Во-первых, ни голосом, ни внешним видом мы были с моим отцом не похожи, судя по маминой фотографии, я был очень похож на нее. Отец мой имел роскошную шевелюру и был брюнетом, я же имел белокурые волосы, унаследованные от моей матери. У отца были черные глаза, а мои – голубого цвета. Отец мой высокого роста, худощавый, а я ниже среднего и полноват. Пациента седьмой палаты я никогда не видел, да и он никогда меня не мог видеть. Словно услышав мои мысли, мужчина повернулся ко мне всем корпусом и стал внимательно меня изучать. Не знаю почему, но мне показалось, что кто-то аккуратно и упорно роется в моей голове. Не выдержав происходящего, я хотел повернуться и уйти. В этот момент он заговорил, говорил он ровным, спокойным голосом и при этом совершенно не выглядел ненормальным. Речь его была грамотной и логичной. Буквально за пять минут этот человек рассказал мне то, что он знать никак не мог, включая даже то, чего обо мне не знал мой отец. Он называл имена девушек, с которыми у меня была постель, тех, кто мне задолжал определенные суммы, сказал даже дату, когда я лечил венерическую болезнь, полученную от случайной спутницы на вечеринке. Мое состояние в тот момент трудно передать словами: у меня слегка кружилась голова, и был явно замедлен пульс. Наконец он замолчал, и первая фраза, которую я произнес, была: „Кто вы и откуда вы это знаете?“ Пациент седьмой палаты скривил губы так, как будто бы хотел этим сказать: „Как вы все надоели мне с этим вопросом“. Но вместо этого он проговорил: „Думаю, отец твой знает, так что пусть он вернет мне то, что у меня взял“. Через полчаса я был дома, отец по-прежнему был в комнате, запертой на ключ. Ночью я слышал его шаги и неразборчивые слова, никогда еще я так не ждал рассвета. Когда отец ушел на дежурство, я вскрыл его дверь и вошел. Искать мне не пришлось, то, что он взял у больного из седьмой палаты, лежало посреди стола, это была средних размеров книга в черной обложке. Нетерпеливо открыв ее, я начал читать. В книге с первой же страницы были описаны последние события моей жизни, т. е. с того самого момента, как я побежал в больницу, взял ключ и открыл дверь. В ней был описан дословно весь наш диалог с пациентом седьмой палаты, все, что он говорил мне до последней фразы: „Думаю, отец твой знает, так что пусть он вернет мне то, что у меня взял!“ Я захлопнул книгу и вцепился в свои волосы, на какой-то миг мне показалось, что я схожу с ума. Мои мысли переключились на отца, я вдруг ясно вспомнил все то, что происходило с того времени, когда он мне сообщил о странном, как он тогда сказал, пациенте. Я понял, почему у него при этом было такое растерянное лицо: он не знал, как объяснить мне осведомленность пациента, ведь он имел сведения обо всем.
Не веря себе, не веря в происходящее, я снова открыл книгу на той странице, где я читал о себе, но теперь там было написано об отце. Написано с той минуты, как он ушел на службу. Я будто видел, как он, заслоняясь от ветра, брел до клиники, как поздоровался с охранником и с сестрой. Он снял пальто в кабинете, снял шляпу и шарф, все аккуратно повесил в шкафу. Вот он закрыл дверь на защелку, подошел к столу и придвинул к нему стул. Затем взял со смотровой кушетки простынь, разорвал ее на две части и подцепил на крюк для люстры. Отец перекрестился, надел на шею петлю и повис. В голове шевельнулась глупая мысль: „Он же неверующий, почему перекрестился?“ И тут меня бросило в жар, будто бы меня обожгли кипятком. Я сообразил, что все это я читаю в книге и что этого прежде не было в ней. Схватив книгу, я кинулся в больницу, наверное, я был там уже через пять минут. Дверь в ординаторскую была закрыта, и я уже знал почему. Выбив дверь, я увидел отца. Сзади меня истошно закричала сестра, сбежались санитары, а я не мог оторвать глаз от петли.
Когда его сняли и увезли в морг, я попросил сестру открыть дверь в седьмую палату. Палата была пуста. Тут только я вспомнил о книге, но и она бесследно исчезла. Я понимаю, что все, о чем я Вам рассказал, похоже на бред, поэтому я никогда никому об этом не говорил. Если честно, мне уже все равно, поверите Вы мне или нет, но, судя по Вашим изданиям, Вы могли видеть и не такое. В любом случае я должен был об этом рассказать, такой багаж мне уже не по силам».
Прежде чем вы начнете сомневаться в истине прочитанного, я хочу сказать следующее: все, кто из вас знаком с Библией и со священной литературой, наверняка хорошо знает, что в ней упоминаются письмена на вратах с горящими огнем словами, а также появляющиеся и пропадающие тексты в книгах. И даже если вы об этом не знаете, разве этот феномен удивительней современной чудо-техники, когда всего только одним нажатием кнопки из ниоткуда появляется проекция фантома огромных зданий, реклам, портретов и т. д. Когда можно буквально за доли секунды связаться с другим концом света, с теми, с кем нас разделяет бескрайний океан. Если еще древние волхвы могли видеть по воде сокрытое от глаз и все то, что будет на земле спустя десятки и сотни лет, то становится ясно: чудесам нет преград и препятствий там, где им быть суждено. Чтобы одержать блестящую победу в философском споре, есть ли магия или нет, совсем не обязательно произносить пламенные речи в ее защиту, достаточно того, что сохранены и спасены целые поколения людей, оставшихся жить после неизлечимой болезни.
В этой книге я по вашей просьбе, мои дорогие читатели, уделила гораздо большее внимание самым сильным и проверенным способам избавления от серьезных заболеваний, а если кто-то из вас не найдет для себя то, о чем просил, это обязательно будет в моей следующей книге. Берегите себя, не болейте, живите долго и счастливо.
Всегда ваша Наталья Ивановна
Для удачи, для успеха, от беды
Сон Пресвятой Богородицы
Читают в тяжелый момент жизни.
На горе Горенской, на земле Пряженской,
Там Божья Мать почивала,
Страшен сон увидала, во сне слезы роняла.
Очи открыла, Христа увидала,
Про сон Свой правдивый Христу рассказала:
– Моего Сыночка евреи на Кресте распяли,
На голову терновый венок надевали.
Копьем ребро протыкали,
Гвозди в руки и ноги вбивали,
К устам уксус пить подавали.
С первого ребра кровь текла,
Но наступила полная мгла.
Гром возгремел, камни пали,
Умершие из своих гробов восстали.
Иосиф и Никодим Пречистое Твое тело сняли,
В плащаницу его укрывали.
– Матушка Моя, Мать Мария,
Сон Твой правдив и справедлив.
Кто его читать станет,
К тому беда не пристанет,
Того Господь во всех путях сохранит,
От любых бед и несчастий оборонит:
От зверя бегущего, от гада ползучего,
От потопа в воде,
От огня под землею и на земле.
На руки того ангелы возьмут
И на крылах своих от всех бед унесут.
Узнать во сне, кто украл
Чтобы приснился тот, кто вас обокрал, нужно положить под подушку варежку или перчатку умершего человека. Прежде чем лечь в постель, нужно сказать:
Покойнику сон не снится,
А мне ныне пусть вор приснится.
Аминь. Аминь.
Аминь.
Против несправедливого обвинения в суде
Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь.
Иду я, раб Божий (имя), на судилище,
На том судилище идолище.
Мой путь от Святого Духа, от Христовой печати,
От Спасовой руки, от апостольской церкви,
От Престола Господня.
Иду я к немому судье,
Кругом того судьи и немые люди везде.
Они сиднем сидят, столбами стоят, молчат,
Супротив меня (имя) ничего не говорят.
Как на старом кладбище
Тридесять волжанинов прутьев лежат,
Тридесять волжих гробов стоят,
Тридесять мертвецов молчат,
Так чтоб и в суде
Все, кто супротив меня молчали,
Супротив меня рта не открывали,
Не ругали и не корили,
Меня (имя) не обвинили.
Я войду волком в суд, а кругом овцы.
Бойтесь, овцы, волков, ужасайтесь,
Сердца ваши страхом разгорайтесь.
У меня много шерстинок,
У меня много клыков,
У меня, судьи, для вас много батогов!
Мое слово первое и второе,
А моих врагов слово никакое.
Ключ, замок, язык.
Аминь. Аминь.
Аминь.
Прежде чем войти в суд
Говорят три раза:
Матушка, Мать Пресвятая Богородица
Трехручная,
Стоишь Ты у Престола,
Молишься за весь православный мир.
Помолись Богу за меня, раба Божьего (имя).
Помоги, защити, Царь Небесный,
Спаситель мой,
Укрой меня (имя) святой пеленой,
Покровом неизносимым, непобедимым
От всех врагов-супостатов,
От судей неправедных,
Приговоров неправильных,
От спора, от укора, от тяжкого приговора.
Отныне и довеку.
Аминь.
Чтобы при нападении врагу стало плохо
В этом случае быстро шепчите:
Кован еси враг пером гусиным,
Разум его будь легким пером утиным.
Забудь, враг, себя, свою мать,
И где я, и как меня звать.
Тебе, враг, меня (имя) не взять.
Аминь. Аминь.
Аминь.
Оморочка против вора
Как гром грянет и молния палит,
Так пусть земля под ногами вора горит,
В дом войдет, дверь не найдет,
А коли сворует, через месяц умрет.
Ночь ли, день ли, ешь, вор, свою тень.
Губы, зубы, ключ, замок, язык.
Аминь. Аминь.
Аминь.
Чтобы отдали заработанное
Если вам не отдают зарплату, встаньте напротив того места, где вы работали, сцепите меж собой мизинцы обеих рук и скажите:
Прошу Иисуса Христа
И скорбящую Божию Мать
У раба Божьего (имя) мое забрать
И на мои руки отдать.
Ключ, замок, язык.
Аминь. Аминь.
Аминь.
Препятствие к увольнению
Читайте там, где вы работаете, три раза:
Ангел мой хранитель и сохранитель,
Пройди по этому дому ночами,
Взмахни на рабов (таких-то) крылами,
Развей худые мысли обо мне,
О (такой-то) Божьей рабе.
Пусть они меня на сердце возьмут,
Хотят меня, жалеют и берегут,
Как мать бережет дитяти,
Овца жалеет ягняти,
Кобыла страдает по жеребяти.
Засели меня
И закрой на святой замок,
Чтоб прогнать меня со двора никто не смог.
Во имя Отца и Сына и Святого Духа.
Аминь.
Чтобы не отказали в принятии на работу
Прежде чем зайти в здание, скажите:
В поле будут сеять,
Потом будут жать и веять.
Кто на поденную пришел,
Тот себе работу нашел.
Ключ, замок, язык.
Аминь. Аминь.
Аминь.
Чтобы начальство уважало
Входя на работу, дотроньтесь до дверной скобы и произнесите:
Как вы любите свои очи,
Так все любите и меня очень.
Зайду гоголем, пройду львом,
Всем начальникам быть под столом.
Губы, зубы, ключ,
Замок, язык.
Аминь. Аминь.
Аминь.
Чтобы прибавляли зарплату
Получив первую получку, нужно провести деньгами по своей груди и сказать:
Чем чаще будут сюда мои ноги ходить,
Тем больше мне баре будут платить!
Говорят, идя к начальству:
Бог людей плетью не бьет
И другим меня бить не дает.
Во имя Отца и Сына и Святого Духа.
Аминь.
От неприятностей на работе
Если на работе случились неприятности, читайте такой заговор:
У змеищи-матери много змей-дочерей.
Она их звала, каждую по имени назвала:
Змея-правительница, змея-властительница,
Змея-блюстительница, Змея-предводительница,
Змея-заместительница, змея-мучительница,
Змея-укротительница, змея-обольстительница,
Змея-возмутительница, змея-попустительница,
Змея-поглотительница, змея-воительница,
Змея-похитительница, змея-просветительница.
И еще ее семьдесят семь змей,
Хладнокровных ее дочерей.
Вели, мать-змеища, своим дочерищам
Меня (такую-то) от властей охранять,
Никакому князю, царю и княгине
Губить не давать.
А кто меня обижать станет,
Того слово мое достанет.
Пусть змеи твои
Шестьсот шестьдесят шесть раз свернутся,
И все мои враги-недруги от меня откачнутся.
Ключ, замок, язык.
Аминь. Аминь.
Аминь.
Для лучшего уразумения своего труда
Чтобы быстрее разобраться в своей новой работе и хорошо все запомнить, нужно три раза прочесть:
Святой Наумий, благослови ум мой,
Утверди и укрепи,
От напрасных ошибок убереги.
Во имя Отца и Сына и Святого Духа.
Ныне и присно и во веки веков.
Аминь.
Против козней конкурентов
Чтобы вас не извели ваши конкуренты по работе, вас сохранит этот заговор-оберег. Читают его в четное число любого месяца:
Господи, помоги. Господи, благослови.
Гора с горой не сходится,
Солнце на луну не охотится.
Огонь в воде не живет,
Так и хитрый враг меня не возьмет.
Иди, мой враг, с моего угодья,
С моей дороги, с моей тропы.
Иди к Ироду царю, к его трону.
Меня твои козни не тронут.
Иди туда, где Ирод царь бьется, дерется,
Кровь проливает, врагов моих поджидает.
Кто жизнь мою возмутит,
Тому вредить Господь запретит.
Словам моим небо и земля.
Никому моих слов перебить нельзя.
Ключ, замок, язык.
Аминь. Аминь.
Аминь.
Очень сильный обережный заговор от всех бед
Три святых ангела с небес спускались,
С Господом Богом повстречались.
Сказал Господь:
«Кто в среду и в пятницу крови не ест,
Вина не пьет,
С усердием, с душой чистой молится
И поклоны бьет,
Тот будет милован и прощен,
От всякого горя и бед защищен:
От зверя бегущего, от гада ползучего,
От раны днем и в ночи,
От пожара и от воды,
От суда людского, от завистника злого,
От мора, язв и болезней летучих,
От рыданий и слез горючих.
Ангелы мои того сберегут,
Всякую беду от него отведут».
Во имя Отца и Сына и Святого Духа.
Ныне, присно, во веки веков.
Аминь.
От чиновников и злого руководства
Щит мой Господень,
Щит мой праведный,
Будь всегда мне в помощи правильный.
Ставь всем чиновникам на уста замок,
А для меня будь святой оберег.
Огораживаюсь, закрываюсь
Тридевятью замками,
Закрываюсь святыми ключами,
Становлюсь я супротив царей
И чиновников всех волостей.
Припадаю я к сырой матушке-земле,
Мать сыра земля, помоги мне,
Отними вредоносные силы у моих врагов,
Отними их силу у их злых языков.
Пусть все мои враги онемеют,
Яко каменные идолы столбенеют,
Не смогут нанести мне вреда
С этого раза, от этого часа и навсегда.
Из туч серых отходит наземь вода,
А от меня (имя) отойди беда.
А кто вред мне восхочет учинить,
Того заговор мой сумеет перебить.
Иди, слово, в слово.
Ступай, дело, в дело.
Во имя Отца и Сына и Святого Духа.
Аминь.
Чтобы пуля и оружие обошли человека (оморочка на врага)
Читают при опасности:
Пошел Хаврон стрелять ворон,
С ним жена Хавронья.
Сын его не умнее вышел, как пень,
Ударить в цель ему лень.
Пойди, удар, от меня в пень,
Стань порох сажей, железо – прахом,
Сгинь, одурей, враг мой, одним махом.
Слюна запечется, кровь руда свернется,
Ум за разум зайдет,
Враг меня не увидит и не найдет!
Как поправить достаток
Возьмите на новолуние с собой в храм воду и стойте с ней всю службу. Придя домой из церкви, поставьте эту воду на окно, в том месте, где ее не будут видеть чужие глаза. Вода должна стоять на одном месте от новолуния до полнолуния. В полнолуние заговорите эту водицу и тут же ею умойтесь. Сперва смачивают водой ладони, затем лоб и щеки. Заговор такой:
Как месяц был худ да пополнел,
Так бы пополнела моя мошна.
И было бы у меня всего полно,
Как пополнела луна.
Во имя Отца и Сына и Святого Духа.
Аминь.
Чтобы вред не нанесли
Осеняют себя крестом и говорят:
Кто из луга всю траву выщиплет,
А из моря всю воду выхлебает,
Только тот меня может сгубить,
Слово мое крепкое перебить.
На мне (имя) Божий оберег,
Нет того, кто с меня его заберет.
Как наказать клеветника
Из письма:«Моя соседка пишет на меня жалобы во все инстанции. Я ее никогда ничем не обижала, единственное, что я сделала, это высказала один раз за то, что она занимает моему мужу на пьянку, а возвращать деньги приходится мне. Она пообещала мне, что я ее еще не раз попомню. С тех пор она пишет в газеты, в прокуратуру, в ЖЭУ и на телевидение всякую ерунду. Будто я топаю и гремлю специально по ночам, чтобы не давать ей спать. Жалуется, что я ее затопляю, хотя этого не было ни разу, что в нашей квартире собираются подозрительные лица, что я пускаю на квартиру на два часа для проституции и гребу за это бешеные деньги и еще много того, чего я никогда бы не сделала, ведь у меня маленькие дети. Однажды я ее спросила, зачем она это делает, и она ответила: „Я же обещала устроить тебе веселую жизнь, вот и держу данное слово!" Я так устала от разбирательств и объяснений по поводу того, чего не было. Что мне делать, я уже не рада жизни».
Для кляузников есть много наказаний. Когда у них возникнут свои проблемы, они забудут о вас, им будет не до того.
Итак, возьмите с двух берегов по камню небольших размеров, заговорите их и положите у порога врага. С этого дня каждое плохое слово, сказанное или написанное против вас, будет к ней возвращаться с утроенной силой. Вскоре ей будет не до вас, и она перестанет писать жалобы и анонимки на вас. Если же этот человек вовремя не одумается, то потом горько пожалеет о своем склочном характере. Заговор этот ценен еще тем, что его колдовская сила находит и карает даже тех, чье имя неизвестно для вас. Заклинания, заговоры и молитвы против кляузников и доносчиков существовали с незапамятных времен. Люди пользовались ими для сбережения своего доброго имени, которое никто не имеет право очернять. Клевета и доносы – самое постыдное из человеческих отношений друг к другу. Честнее и порядочнее сказать в глаза то, чем ты недоволен, выяснить отношения и по-мирному разрешить спор.
Заговор для наказания жалобщика, клеветника и анонимщика читают трижды:
Аз иду я клеветника губить,
Мозг его, сердце и печень тезя иссушить,
Кровь алую остановить,
Чрево яро борзо крутить.
Дрожи яго язык в очах ночи.
Нет в его остове никакой мочи.
Предстала пред клеветницкой душою
Ангеле мой
И обхвати своею десной рукой.
Губам его замолчать,
На чело запрета печать:
«Аше ми не кланяешься,
Не отымешь от руки моя».
Будешь глаголе супротив меня,
Возьмешь с меня свою кару да на себя!
Птицы моих слов не склюют,
Вражные уста слов не перебьют.
Ключ моим словам,
Замок моим делам.
Аминь. Аминь.
Аминь.
Во время неприятностей на службе
Читают мысленно (про себя):
Кто меня из злых людей корить станет,
Пусть того святой кроткий Давид помянет.
Нож обломится, пуля милует,
Меня от суда чиновник минует.
Яд просыплется,
Пламя не разгорится.
Кто зол на меня,
Тот пусть не злится!
Ключ, замок, язык.
Аминь. Аминь.
Аминь.
Чтобы сбыть вещь
Когда нужно что-нибудь продать, но не получается, встаньте рядом с вещью, которую хотите сбыть, закройте глаза и скажите:
Как я легко очи закрыла,
Так бы я легко (то-то и то-то) сбыла.
Ключ моим словам,
Замок моим делам.
Во имя Отца и Сына и Святого Духа.
Аминь.
Если не можете продать дом
Из письма:«Пятый год не могу продать дом, а мне необходимо переехать жить к дочери. Люди ходят, смотрят и не покупают. Отдаю хороший, добротный дом за полцены, но никто не берет».
Встаньте в три часа ночи, постучите ладонью по всем углам и скажите:
Или поступите так. Заговорите мед и помажьте этим медком над входной дверью снаружи. Заговор такой:
Кто первый купец придет,
Тот тебя, мой дом, заберет!
Губы, зубы, ключ, замок, язык.
Аминь. Аминь.
Аминь.
Есть в райской куще колода,
Туда слетаются ангелы поесть меда.
Как пчелы и ангелы к тому меду летят,
Так же покупатели к моему дому спешат.
Во имя Отца и Сына и Святого Духа.
Аминь.
Избавление от нищеты
За один день нужно успеть сходить в семь храмов. В каждом храме ставят себе свечку за здравие, а в последнем, седьмом храме, когда свечу зажигают, говорят: