Страница:
Главным признаком разделения арьев с другими предками индоевропейцев, главным водоразделом между ними был как раз хозяйственно-культурный комплекс – кочевое скотоводство, ставшее характерным для арьев на просторах лесостепной и степной зон Восточной Европы, не прослеживается в древнейших формах хозяйства европейцев. Но нажитое в доледниковый период известное сходство в языках и некоторых религиозных представлениях продолжало упрочиваться между ближайшими соседями по территории распространения, а ближайшими соседями арьев здесь были формирующиеся племена восточных славян. Вот ко всей этой глубочайшей древности и восходит все шире выявляемое исследователями сходство санскрита со славянскими языками.
Особое внимание стали привлекать прямые соответствия слов, определяющих процесс поглощения напитков и еды. Вот взгляните: санскритский глагольный корень «пи» или «па» был явно общим для указанных языков, так как он определял важнейшие жизненные процессы. От этого корня происходят следующие образования при изменении корня в форму «пит, „пью“ и др.
Русский яз. – Санскрит
пить – пи, па
напиток – пива
пито – пита
глоток – пити
пьющий – пиба
то, что пьют – пейя
пьянящий – пиюша
пьющий – питух
А кроме того – питатель (отец) – питадар (питар); жир – пивас; толстый – пивара; сильный – пиван и т. п. Правильно делают исследователи, что проводят, так сказать, археологические раскопки в лексике, так как язык сохраняет в себе древнейшие следы истории и миропонимания. Утраченные в письменной речи слова сохраняются иногда в приговорках или другой устной форме. Так, коза, которой пугают детей, на санскрите – «букка», трава на санскрите будет «трьн», ну и т. д. Особое внимание привлекают примеры, касающиеся пищи и питья, т. е. самих основ жизнеобеспечения.
В гимнах Ригведы, этого древнейшего памятника арийской лексики, очень часто упоминается некий напиток бессмертия, сома. Он был жертвенным напитком, который подносили богам, прося о помощи. Но главным потребителем сомы был бог Индра. Это был бог-воин, бог-защитник от всяких бед и, главное, он вернул на небо солнце, которое на много суток спрятал во мраке демон. Когда в Приполярье наступала «вечная» ночь, людей, естественно, охватывал страх, – и они в ожидании рассвета молили Индру убить демона и освободить солнце. Во время этих длительных ночных богослужений Индре преподносили сому в неиссякаемых количествах, веря, что этот напиток укрепляет силы, дает мужество и вдохновляет на непрекращающийся бой. Главным определением сомы служат в Ригведе такие слова, как «пьянящий», «опьяняющий» напиток, и указывается, что и жрецы, и воины племени вкушали сому в больших количествах, поддерживая, как говорится, по аналогии, бодрость духа Индры.
А это действительно так, потому что корневые согласные «см» и «хм» равнозначны.
Из множества рассыпанных в Ригведе описаний приготовления сомы можно себе уяснить, что главное внимание уделялось его пьянящему свойству: «самый пьянящий», «вызывающий опьянение», к «Индре пусть пойдет это опьянение» и т. п. Упоминаемой растение было, видно, просто шишками хмеля, а уж тот процесс приготовления сомы, который можно себе уяснить из описаний, слишком явно совпадает с тем, что у нас именуется пивоварением. Причем не фабричным, а традиционно деревенским. В нашей литературе есть описание этого процесса, почти точно совпадающее с описаниями Ригведы. И прежде всего надо упомянуть ячмень, на солоде которого заваривается пиво. Мы встречали в английской литературе упоминания о «ячменном крепком эле», а в одном из изданных в Индии санскритских словарей мы видим слово «явасура», что в переводе означает «пьянящий напиток из ячменя» («ява» – ячмень). Да еще и в книге «Ведическая Индия» (на англ. яз.) встречаем указание, что «арьи принесли в Индию эль» (т. е. пиво).
Вот в пристрастии к пиву все индоевропейцы подобны арьям, а если не конкретно к пиву, то к винному опьянению, хотя пивным алкоголизмом прославились славяне, немцы и ирландцы. Так как же варили у нас пиво?
И варили, видно, в больших количествах, судя по тому, что известный историк славянства Л. Нидерле указывает, что в грамотах Х века славянам предписывалось включать пиво в состав дани, выплачиваемой князьям (книга «Славянские древности». М., 1956, с. 202), и дальше: «Пили славяне, как и другие окружающие их народы – скифы, кельты, пруссы и германцы – много, особенно на праздничных пирах, древнее славянское название которых „пир“ происходит от слова „пити“ (с. 203). Как тут не вспомнить о приведенных выше примерах слов, восходящих к общему с арьями корню „пи“?
Пили ли указанные здесь народы для возбуждения своей воинственности, мы не знаем, но вот об арьях можно судить по 63-му гимну 9-й книги Ригведы, где говорится, что «соки сомы – усиливающие Индру… делающие все арийским, разбивающие недоброжелателей», а в 61 гимне сказано про сому, что «с его помощью мы хотим получить все великолепие у чужого, у людей (вообще) стремясь к захвату». Словом, роль сомы в жизни арьев выясняется, и можно хотя бы в скобках заметить, что эфедра здесь ни при чем, так как эфедрин может расслабить и даже довести до коллапса.
Вернемся к нашему простому пивоварению, для чего сначала замачивают ячмень (можно рожь, пшеницу, овес), чтобы проросли зерна, затем зерна перетирают, дробят камнями, смешанными с водой, затем осахаренный крахмал отфильтровывают как сусло, кипятят с хмелем, добавляют дрожжи или чаще забродивший с сахарами солода крахмал зерна, очищают, прогоняя сквозь солому и разливают по сосудам. В Ригведе воспевается «музыка грохочущих камней» при затирании зерна: «выжимайте же сому камнями, полощите его в воде», обязателен был и процесс процеживания полуфабриката сомы сквозь цедилку, которая возможно тоже изготовлялась из соломы. Описываются и жрецы-изготовители именуемые «явья» (т. е. «ячменные»), а само слово «ява» – «ячмень» входит в санскритском словаре в состав многих слов, связанных по смыслу с его употреблением. Хочется выразить надежду, что эта попытка объяснения загадочного сомы будет продолжена и расширена любознательным исследователем, но по всему вышеизложенному делается в какой-то мере ясно, что пьянящий сома Ригведы был пивом. Эту же мысль высказывает и Р. Санкритьяяна, описавший в своей книге «От Волги до Ганга» как опившийся сомы некий арийский скотовод даже не вышел из шатра на очередной стоянке, когда его коней угнали враги из другого племени. Но – хватит о соме.
Итак, арьи, пройдя долгими путями до Индии, вторглись в северо-западные области незнакомого им субконтинента и стали вступать в боевые контакты с местным населением, стоявшим на более высокой ступени развития городских цивилизаций.
Когда это вторжение произошло – никто точно сказать не может. По мнению одних исследователей оно должно датироваться концом IV тысячелетия до н. э., по мнению других – серединой III, а многие полагают, что должно уже было начаться II, т. е. датируют эти события примерно 1800–1700 гг. до н. э. Индийские историки часто сходятся во мнении, что известная 18-дневная война между арьями вместе с примкнувшими к ним племенами и теми, кто сопротивлялся этому союзу, произошла в 3102 г. до н. э. И все содержание великой, неохватной по своему объему эпической поэмы «Махабхараты» сводится к описанию подготовки к этой войне и к проведению всех ее этапов, завершившихся воцарением в стране новой династии, создавшей обширное царство. Но об этом ниже, а вот вся известная многоликость Индии стала постепенно складываться именно в результате тех давних-давних событий. Здесь же остановимся вкратце на том, чем была Древняя Индия до появления арьев.
3. АРЬИ И НЕАРЬИ В ИНДИИ
4. ВЫ ПРИЕХАЛИ В ИНДИЙСКИЙ ГОРОД
Особое внимание стали привлекать прямые соответствия слов, определяющих процесс поглощения напитков и еды. Вот взгляните: санскритский глагольный корень «пи» или «па» был явно общим для указанных языков, так как он определял важнейшие жизненные процессы. От этого корня происходят следующие образования при изменении корня в форму «пит, „пью“ и др.
Русский яз. – Санскрит
пить – пи, па
напиток – пива
пито – пита
глоток – пити
пьющий – пиба
то, что пьют – пейя
пьянящий – пиюша
пьющий – питух
А кроме того – питатель (отец) – питадар (питар); жир – пивас; толстый – пивара; сильный – пиван и т. п. Правильно делают исследователи, что проводят, так сказать, археологические раскопки в лексике, так как язык сохраняет в себе древнейшие следы истории и миропонимания. Утраченные в письменной речи слова сохраняются иногда в приговорках или другой устной форме. Так, коза, которой пугают детей, на санскрите – «букка», трава на санскрите будет «трьн», ну и т. д. Особое внимание привлекают примеры, касающиеся пищи и питья, т. е. самих основ жизнеобеспечения.
В гимнах Ригведы, этого древнейшего памятника арийской лексики, очень часто упоминается некий напиток бессмертия, сома. Он был жертвенным напитком, который подносили богам, прося о помощи. Но главным потребителем сомы был бог Индра. Это был бог-воин, бог-защитник от всяких бед и, главное, он вернул на небо солнце, которое на много суток спрятал во мраке демон. Когда в Приполярье наступала «вечная» ночь, людей, естественно, охватывал страх, – и они в ожидании рассвета молили Индру убить демона и освободить солнце. Во время этих длительных ночных богослужений Индре преподносили сому в неиссякаемых количествах, веря, что этот напиток укрепляет силы, дает мужество и вдохновляет на непрекращающийся бой. Главным определением сомы служат в Ригведе такие слова, как «пьянящий», «опьяняющий» напиток, и указывается, что и жрецы, и воины племени вкушали сому в больших количествах, поддерживая, как говорится, по аналогии, бодрость духа Индры.
Змей мрака поглотил солнце, и воцарилась вечная ночь, но Индра победил змея, и солнце растопило льды – начался долгий день. Илл. Из книги Б.Г. Тилака
Что же это был за напиток? Как и из чего его готовили? Отечественная исследовательница Т. Елизаренкова, опубликовавшая Ригведу в русском переводе, сопроводила один из томов (Ригведа IX-Х) своей статьей, в которой указала на все попытки ученых объяснить суть сомы. Некоторые считали, что его основой была эфедра, другие искали соки иных растений, а было и предположение, что сому готовили из мухоморов. Но незамеченным прошли предположения известных европейского и индийского санскритологов (Макса Мюллера и Раджендры Митры), высказанные уже в XIX веке что слово «сома» созвучно слову «хмель».А это действительно так, потому что корневые согласные «см» и «хм» равнозначны.
Из множества рассыпанных в Ригведе описаний приготовления сомы можно себе уяснить, что главное внимание уделялось его пьянящему свойству: «самый пьянящий», «вызывающий опьянение», к «Индре пусть пойдет это опьянение» и т. п. Упоминаемой растение было, видно, просто шишками хмеля, а уж тот процесс приготовления сомы, который можно себе уяснить из описаний, слишком явно совпадает с тем, что у нас именуется пивоварением. Причем не фабричным, а традиционно деревенским. В нашей литературе есть описание этого процесса, почти точно совпадающее с описаниями Ригведы. И прежде всего надо упомянуть ячмень, на солоде которого заваривается пиво. Мы встречали в английской литературе упоминания о «ячменном крепком эле», а в одном из изданных в Индии санскритских словарей мы видим слово «явасура», что в переводе означает «пьянящий напиток из ячменя» («ява» – ячмень). Да еще и в книге «Ведическая Индия» (на англ. яз.) встречаем указание, что «арьи принесли в Индию эль» (т. е. пиво).
Вот в пристрастии к пиву все индоевропейцы подобны арьям, а если не конкретно к пиву, то к винному опьянению, хотя пивным алкоголизмом прославились славяне, немцы и ирландцы. Так как же варили у нас пиво?
И варили, видно, в больших количествах, судя по тому, что известный историк славянства Л. Нидерле указывает, что в грамотах Х века славянам предписывалось включать пиво в состав дани, выплачиваемой князьям (книга «Славянские древности». М., 1956, с. 202), и дальше: «Пили славяне, как и другие окружающие их народы – скифы, кельты, пруссы и германцы – много, особенно на праздничных пирах, древнее славянское название которых „пир“ происходит от слова „пити“ (с. 203). Как тут не вспомнить о приведенных выше примерах слов, восходящих к общему с арьями корню „пи“?
Пили ли указанные здесь народы для возбуждения своей воинственности, мы не знаем, но вот об арьях можно судить по 63-му гимну 9-й книги Ригведы, где говорится, что «соки сомы – усиливающие Индру… делающие все арийским, разбивающие недоброжелателей», а в 61 гимне сказано про сому, что «с его помощью мы хотим получить все великолепие у чужого, у людей (вообще) стремясь к захвату». Словом, роль сомы в жизни арьев выясняется, и можно хотя бы в скобках заметить, что эфедра здесь ни при чем, так как эфедрин может расслабить и даже довести до коллапса.
Вернемся к нашему простому пивоварению, для чего сначала замачивают ячмень (можно рожь, пшеницу, овес), чтобы проросли зерна, затем зерна перетирают, дробят камнями, смешанными с водой, затем осахаренный крахмал отфильтровывают как сусло, кипятят с хмелем, добавляют дрожжи или чаще забродивший с сахарами солода крахмал зерна, очищают, прогоняя сквозь солому и разливают по сосудам. В Ригведе воспевается «музыка грохочущих камней» при затирании зерна: «выжимайте же сому камнями, полощите его в воде», обязателен был и процесс процеживания полуфабриката сомы сквозь цедилку, которая возможно тоже изготовлялась из соломы. Описываются и жрецы-изготовители именуемые «явья» (т. е. «ячменные»), а само слово «ява» – «ячмень» входит в санскритском словаре в состав многих слов, связанных по смыслу с его употреблением. Хочется выразить надежду, что эта попытка объяснения загадочного сомы будет продолжена и расширена любознательным исследователем, но по всему вышеизложенному делается в какой-то мере ясно, что пьянящий сома Ригведы был пивом. Эту же мысль высказывает и Р. Санкритьяяна, описавший в своей книге «От Волги до Ганга» как опившийся сомы некий арийский скотовод даже не вышел из шатра на очередной стоянке, когда его коней угнали враги из другого племени. Но – хватит о соме.
Итак, арьи, пройдя долгими путями до Индии, вторглись в северо-западные области незнакомого им субконтинента и стали вступать в боевые контакты с местным населением, стоявшим на более высокой ступени развития городских цивилизаций.
Когда это вторжение произошло – никто точно сказать не может. По мнению одних исследователей оно должно датироваться концом IV тысячелетия до н. э., по мнению других – серединой III, а многие полагают, что должно уже было начаться II, т. е. датируют эти события примерно 1800–1700 гг. до н. э. Индийские историки часто сходятся во мнении, что известная 18-дневная война между арьями вместе с примкнувшими к ним племенами и теми, кто сопротивлялся этому союзу, произошла в 3102 г. до н. э. И все содержание великой, неохватной по своему объему эпической поэмы «Махабхараты» сводится к описанию подготовки к этой войне и к проведению всех ее этапов, завершившихся воцарением в стране новой династии, создавшей обширное царство. Но об этом ниже, а вот вся известная многоликость Индии стала постепенно складываться именно в результате тех давних-давних событий. Здесь же остановимся вкратце на том, чем была Древняя Индия до появления арьев.
3. АРЬИ И НЕАРЬИ В ИНДИИ
Да, арьи достигли Индии, но кто из них? Какие именно арьи? Каков был состав этих пришельцев? Это были воины, зрелые и молодые мужчины, жрецы, руководившие каждым их шагом и державшие их в зависимости от втайне услышанной воли богов, и ремесленники, содержавшие в порядке колесницы – единственное средство передвижения воинов по лицу земли. А весь основной состав племени – женщины, старики, дети и трудовой народ медленно передвигались вслед за этим авангардом в обозах из крытых колымаг, запряженных волами. Они неторопливо перегоняли скот, иногда останавливаясь в пути на пару лет, чтобы взрастить нехитрый урожай злаков и запастись соломой, а затем отправлялись в дальнейшее странствие.
Захватнические бои сменялись мирными контактами, при которых пришельцы осваивали навыки и образ жизни в новых природных условиях. Потекло время, и оба этнических массива неизбежно должны были обмениваться и поведенческими традициями, и правовыми нормами и религиозными представлениями. Но на этот обмен стали уходить многие века. А вот что они застали в годы своего появления в этой стране?
Обо всем, что последует здесь ниже, я узнавала в течение многих лет после окончания университета, изучая широко появлявшиеся в те годы труды западных и индийских археологов, историков и лингвистов. Культура, которую арьи обнаружили в Индии, известна как цивилизация Хараппы – по названию того города, где были обнаружены первые следы этой древней культуры, погребенной под песками долины реки Инд. Разные ученые по-разному датируют время расцвета этой культуры, определяя его интервалом между IV и серединой II тыс. до н. э. В течение всего прошлого века археологи обнаруживали все новые и новые очаги этой культуры и выяснилось, что она была широко распространена в Северной Индии вплоть до областей нижнего течения Ганга, а в направлении к югу доходило до гор Виндхья.
По определению большинства антропологов, костные останки людей позволяют отнести этих древних жителей к негро-австралоидной расе, но и в этом вопросе до сих пор нет четких определений. Выяснено, что здесь существовали города-государства, окруженные точно распланированной системой оросительных сооружений и каналов, а это значит, что сельское хозяйство достигло высокого совершенства, возможно, здесь в древности велась торговля со странами Древнего Востока – на табличках есть изображения кораблей. Исследования продолжаются, и мир ждет новых открытий.
Вот здесь, на северо-западе и севере индийского субконтинента начался великий процесс синтезирования двух разновеликих и разнохарактерных культур и началось смыкание представителей двух рас – нордической и неточно определяемой местной, начался процесс, в результате которого Индия, по определению Индиры Ганди, стала представлять собой «великое цивилизационное единство».
Известный индийский историк Р. Санкритьяяна, глубоко изучавший процессы смешений арьев с неарьями, приводит в своей книге «От Волги до Ганга» образцы разговоров двух молодых арьев, слова которых могут послужить как бы иллюстрацией к этим процессам:
– Но, Пала, подожди, ты еще не сказал мне о положении арьев у вас.
– О, у нас на Востоке они распространяются, как лесной пожар…
– Значит, там множество арьев повсюду?
– Нет, чистых арьев не так много, но чем дальше они продвигаются, тем более широко смешиваются с местными жителями, причисляя многих к арьям.
– Кого именно? Каких это местных?
– Разных: и асуров, и жителей тех гор, и людей из лесных племен…
А на другой странице следует еще одно пояснение:
– …Их жрецы, мне кажется, гораздо хитрее нас. Нам надо бы у них многому научиться. Их культура выше нашей. У нас никогда не было таких великолепных зданий, дорог, бассейнов, да и такого умения торговать. Я видел, что мы не в силах даже восстановить разрушенные нами их города.
Приведу и еще несколько слов из разговора этих друзей:
– Мы здесь заимствуем у асуров и их способ орошать поля, создавая развитую систему каналов… Мы подражаем им и в планировании городов, и в лечении людей и животных, во многом, не заботясь о том, что это ново. Ведь раньше арьи и не слыхали, что можно прясть нити из хлопка, а теперь вы все носите эту одежду… Разве не все арьи считают недопустимым браки с асурами?
– Все так считают, но не все соблюдают это, их женщины привлекательны. В пограничных с ними землях многие встречаются с ними…
– Ну и что же из этого выйдет? Ничего хорошего, говорю я вам. Дети нашей крови будут рождаться в среде асуров, и мы же станем принимать их как своих…
Эти небольшие отрывки я взяла со стр. 67–76 указанной книги (М., 2002), и они как нельзя лучше позволяют вникнуть в суть тех важнейших проблем, которые следовало решать кочевым скотоводам-арьям в процессе расселения в захваченной ими стране, где предстояло переходить на оседлый образ жизни в условиях незнакомой природы и при необходимости вступать в контакты с незнакомыми людьми, создателями чуждой культуры.
Процессов смешения никак нельзя было избежать, и оно развивалось год от года, век от века. Их наглядным отражением явилось широко бытующее в стране утверждение «множество в единстве».
В предлагаемой читателю книге я сделала попытку ответить, по мере моих слабых сил, хотя бы на несколько вопросов, неизменно возникающих в сознании каждого европейца, которому представилась счастливая возможность пожить в этой прекрасной стране.
Вот ездишь по стране и не перестаешь удивляться тому, что, с одной стороны, все такие разные, а с другой – все взаимно подобны, и каждого встречного, от Гималаев до крайнего юга, можно безошибочно определить словом «индиец». И тем не менее я пробую рассказать о том, что я видела в этой многоликой Индии, в разных ее областях.
И каждая область отличается от другой, так что очень хочется побывать повсюду, но мне жизнь не предоставила такой возможности. Индия – это союз штатов, и границы штатов очерчены примерной областью распространения того или иного из основных языков. Начиная с 1947 года, с года освобождения Индии от британского колониального владычества, правительство занялось административным переделом страны, и этот передел до сих пор нельзя считать закончившимся, но количество штатов дошло наконец до 29, а кроме них существуют так называемые Союзные территории, которые подчиняются правительству страны, тогда как штаты возглавляют местные правительства, тоже подлежащие центральной власти. Города каждого штата украшены бесчисленными храмами, посвященными самым разным богам, и конечно, каждый город привлекает туристов, которых с каждым годом становится все больше и больше. Привлекают и живописные заповедники, и курорты, как морские, так и горные, и хочется взглянуть не только на общий облик городов, но и на каждый храм и каждый древний пещерный монастырь, таящий в себе следы давно миновавших веков. И повсюду видишь, что новое властно вторгается в прежнюю жизнь, но как-то не вытесняя ее, а удивительно с ней совмещаясь.
Меня поразило в этой стране удивительное умение сохранять память – там все, от мала до велика, включая и людей, остающихся еще почти безграмотными, или вовсе безграмотными, помнят и готовы наизусть цитировать древние сказания, мифы и предания – особенно сюжеты великих эпических поэм Рамáяны и Махабхáраты, необозримых по своему объему и запасу самых разнородных эпизодов. Героев этих поэм знают все, и многие носят их имена, всегда умея объяснить, с кем и почему связано это имя. Эпос там – база народной морали, в чем часто убеждаешься при встречах с представителями разных слоев.
Любые нововведения и изменения не приводят к воцарению в среде индийцев так называемой короткой памяти, ибо они в целом почти не касаются духовной и повседневной жизни народных масс, корни которой надо искать в глубине тысячелетий. И память об этих корнях, как и привязанность к ним, всегда поддерживалась постоянным и непрерывным воздействием на сознание (а может быть, и подсознание) людей, постоянным воздействием на них выступлениями бесчисленных групп народных сказителей и артистов, передающих древние сюжеты, а также в словах и молитвах храмовых и домашних жрецов и в традиционных произведениях мастеров художественного ремесла. Нельзя в двух словах объяснить, чему именно обязаны люди сохранением своей долгой памяти, но она явно выявляется при знакомстве с жителями разных мест и штатов. Все верят в доблесть героев древности и в их успехи в борьбе за победу Добра над Злом. И эта вера очень ясно отразилась в лозунгах и призывах, звучавших в дни прошедшей антиколониальной борьбы.
Часть жителей Южной Индии отличается темной окраской кожи
Кого увидели арьи в Индии? Темноликих людей – не черноликих, но заметно отличающихся от них более темной окраской кожи, волос и глаз. Словом, людей другой расы. Идеологические руководители арьев, жрецы-брахманы, сразу же стали им запрещать вступать в близкие отношения с местными женщинами, но, естественно, эти запреты не могли не нарушаться. И стало появляться смешанное потомство, первые признаки того населения, которое в дальнейшем непрерывно складывалось в Индии.Захватнические бои сменялись мирными контактами, при которых пришельцы осваивали навыки и образ жизни в новых природных условиях. Потекло время, и оба этнических массива неизбежно должны были обмениваться и поведенческими традициями, и правовыми нормами и религиозными представлениями. Но на этот обмен стали уходить многие века. А вот что они застали в годы своего появления в этой стране?
Остатки домов города Мохенджо-Даро. III–II тыс. до н. э.
Застали цветущую городскую цивилизацию, где процветало поливное земледелие, были развиты всевозможные ремесла и где они, знавшие глиняную и деревянную посуду, встретились с бронзовыми сосудами и бронзовым оружием.Обо всем, что последует здесь ниже, я узнавала в течение многих лет после окончания университета, изучая широко появлявшиеся в те годы труды западных и индийских археологов, историков и лингвистов. Культура, которую арьи обнаружили в Индии, известна как цивилизация Хараппы – по названию того города, где были обнаружены первые следы этой древней культуры, погребенной под песками долины реки Инд. Разные ученые по-разному датируют время расцвета этой культуры, определяя его интервалом между IV и серединой II тыс. до н. э. В течение всего прошлого века археологи обнаруживали все новые и новые очаги этой культуры и выяснилось, что она была широко распространена в Северной Индии вплоть до областей нижнего течения Ганга, а в направлении к югу доходило до гор Виндхья.
Бык-единорог на печати из Хараппы
Кем были люди создавшие ее и на каком языке они говорили – до сих пор никто не знает. В раскопках обнаружено множество глиняных и бронзовых табличек и печатей с изображением разных животных – главным образом, быков-зебу и буйволов – но надписи на этих табличках сделаны знаками, которые все еще не удается расшифровать. Найдено множество произведений художественного ремесла, но среди них лишь несколько изображений людей, и в их числе фрагмент статуэтки, получивший условное название жреца, и прекрасный торс мужчины, высеченный из камня, безупречный по уровню художественного исполнения. Главным открытием были развалины городов с точно распланированными улицами, подземными водоводами и домами в два-три этажа, возведенными из крупного обожженного кирпича.По определению большинства антропологов, костные останки людей позволяют отнести этих древних жителей к негро-австралоидной расе, но и в этом вопросе до сих пор нет четких определений. Выяснено, что здесь существовали города-государства, окруженные точно распланированной системой оросительных сооружений и каналов, а это значит, что сельское хозяйство достигло высокого совершенства, возможно, здесь в древности велась торговля со странами Древнего Востока – на табличках есть изображения кораблей. Исследования продолжаются, и мир ждет новых открытий.
Вот здесь, на северо-западе и севере индийского субконтинента начался великий процесс синтезирования двух разновеликих и разнохарактерных культур и началось смыкание представителей двух рас – нордической и неточно определяемой местной, начался процесс, в результате которого Индия, по определению Индиры Ганди, стала представлять собой «великое цивилизационное единство».
Известный индийский историк Р. Санкритьяяна, глубоко изучавший процессы смешений арьев с неарьями, приводит в своей книге «От Волги до Ганга» образцы разговоров двух молодых арьев, слова которых могут послужить как бы иллюстрацией к этим процессам:
– Но, Пала, подожди, ты еще не сказал мне о положении арьев у вас.
– О, у нас на Востоке они распространяются, как лесной пожар…
– Значит, там множество арьев повсюду?
– Нет, чистых арьев не так много, но чем дальше они продвигаются, тем более широко смешиваются с местными жителями, причисляя многих к арьям.
– Кого именно? Каких это местных?
– Разных: и асуров, и жителей тех гор, и людей из лесных племен…
А на другой странице следует еще одно пояснение:
– …Их жрецы, мне кажется, гораздо хитрее нас. Нам надо бы у них многому научиться. Их культура выше нашей. У нас никогда не было таких великолепных зданий, дорог, бассейнов, да и такого умения торговать. Я видел, что мы не в силах даже восстановить разрушенные нами их города.
Приведу и еще несколько слов из разговора этих друзей:
– Мы здесь заимствуем у асуров и их способ орошать поля, создавая развитую систему каналов… Мы подражаем им и в планировании городов, и в лечении людей и животных, во многом, не заботясь о том, что это ново. Ведь раньше арьи и не слыхали, что можно прясть нити из хлопка, а теперь вы все носите эту одежду… Разве не все арьи считают недопустимым браки с асурами?
– Все так считают, но не все соблюдают это, их женщины привлекательны. В пограничных с ними землях многие встречаются с ними…
– Ну и что же из этого выйдет? Ничего хорошего, говорю я вам. Дети нашей крови будут рождаться в среде асуров, и мы же станем принимать их как своих…
Эти небольшие отрывки я взяла со стр. 67–76 указанной книги (М., 2002), и они как нельзя лучше позволяют вникнуть в суть тех важнейших проблем, которые следовало решать кочевым скотоводам-арьям в процессе расселения в захваченной ими стране, где предстояло переходить на оседлый образ жизни в условиях незнакомой природы и при необходимости вступать в контакты с незнакомыми людьми, создателями чуждой культуры.
Процессов смешения никак нельзя было избежать, и оно развивалось год от года, век от века. Их наглядным отражением явилось широко бытующее в стране утверждение «множество в единстве».
Группа тамилов. Южная Индия
И именно это единство привлекает внимание исследователей, привлекает интерес каждого, кто знакомится с этой страной или посвящает себя ознакомлению с ее характерными особенностями. Поражает разнообразие внешних черт, характеров, вероисповеданий, обычаев и взаимоотношений. Поражает наличие почти в каждом большом городе храмов индуизма, окрашенных бесчисленными изображениями богов и тут же, по соседству, мечетей с из строгим орнаментальным убранством, поражают кипучие ярмарки, где можно купить все, от статуэтки из слоновой кости до живого верблюда. Привлекает внимание и традиционная несшитая одежда, состоящая из полос тканей, по-разному драпирующих тело, то от головы до пят, то только бедра и голову. Словом, каждому иноземцу, побывавшему в Индии, предстоит удивляться и восхищаться, но чтобы хоть частично понять суть и особенности индийской действительности, нужно прожить в этой стране не один год, побывать в разных ее областях, хоть немного присмотреться к людям, говорящим на совершенно разных языках, попробовать вникнуть в их взаимные контакты, как и в контакты между кастами, ну, короче, в те сложности, которые так успешно сейчас регулируют правительственные органы, направляющие и поддерживающие активно развивающуюся жизнь этой страны в сложнейших условиях современного мира.В предлагаемой читателю книге я сделала попытку ответить, по мере моих слабых сил, хотя бы на несколько вопросов, неизменно возникающих в сознании каждого европейца, которому представилась счастливая возможность пожить в этой прекрасной стране.
Вот ездишь по стране и не перестаешь удивляться тому, что, с одной стороны, все такие разные, а с другой – все взаимно подобны, и каждого встречного, от Гималаев до крайнего юга, можно безошибочно определить словом «индиец». И тем не менее я пробую рассказать о том, что я видела в этой многоликой Индии, в разных ее областях.
И каждая область отличается от другой, так что очень хочется побывать повсюду, но мне жизнь не предоставила такой возможности. Индия – это союз штатов, и границы штатов очерчены примерной областью распространения того или иного из основных языков. Начиная с 1947 года, с года освобождения Индии от британского колониального владычества, правительство занялось административным переделом страны, и этот передел до сих пор нельзя считать закончившимся, но количество штатов дошло наконец до 29, а кроме них существуют так называемые Союзные территории, которые подчиняются правительству страны, тогда как штаты возглавляют местные правительства, тоже подлежащие центральной власти. Города каждого штата украшены бесчисленными храмами, посвященными самым разным богам, и конечно, каждый город привлекает туристов, которых с каждым годом становится все больше и больше. Привлекают и живописные заповедники, и курорты, как морские, так и горные, и хочется взглянуть не только на общий облик городов, но и на каждый храм и каждый древний пещерный монастырь, таящий в себе следы давно миновавших веков. И повсюду видишь, что новое властно вторгается в прежнюю жизнь, но как-то не вытесняя ее, а удивительно с ней совмещаясь.
Женщина с предгорьев западных Гималаев. Во внешности выражены черты северной «арийской» расы
Я не буду здесь говорить о политике и экономике, потому что, будучи этнографом я интересовалась религией, обычаями, бытом и народной культурой, но все же необходимо напомнить читателю, что Индия после 1947 года прошла семимильными шагами путь техногенного развития и сейчас числится как одна из высокоразвитых в списке всех стран мира.Меня поразило в этой стране удивительное умение сохранять память – там все, от мала до велика, включая и людей, остающихся еще почти безграмотными, или вовсе безграмотными, помнят и готовы наизусть цитировать древние сказания, мифы и предания – особенно сюжеты великих эпических поэм Рамáяны и Махабхáраты, необозримых по своему объему и запасу самых разнородных эпизодов. Героев этих поэм знают все, и многие носят их имена, всегда умея объяснить, с кем и почему связано это имя. Эпос там – база народной морали, в чем часто убеждаешься при встречах с представителями разных слоев.
Любые нововведения и изменения не приводят к воцарению в среде индийцев так называемой короткой памяти, ибо они в целом почти не касаются духовной и повседневной жизни народных масс, корни которой надо искать в глубине тысячелетий. И память об этих корнях, как и привязанность к ним, всегда поддерживалась постоянным и непрерывным воздействием на сознание (а может быть, и подсознание) людей, постоянным воздействием на них выступлениями бесчисленных групп народных сказителей и артистов, передающих древние сюжеты, а также в словах и молитвах храмовых и домашних жрецов и в традиционных произведениях мастеров художественного ремесла. Нельзя в двух словах объяснить, чему именно обязаны люди сохранением своей долгой памяти, но она явно выявляется при знакомстве с жителями разных мест и штатов. Все верят в доблесть героев древности и в их успехи в борьбе за победу Добра над Злом. И эта вера очень ясно отразилась в лозунгах и призывах, звучавших в дни прошедшей антиколониальной борьбы.
Образец скульптурного украшения храмов. Х в.
Индию часто называют музеем под открытым небом, и надо сказать, что это название относится на только к храмам, украшенным бесчисленными изображениями богов главной религии – индуизма, но и к самим людям, постоянно проявляющим, вольно или невольно, вот эту память о далеком своем прошлом, они проявляют ее и в сохранении многих черт быта. И в трудноописуемой несшитой своей одежде, и в приверженности к незапамятно давним семейным обрядам и обычаям, да и в ряде других моментов, которые и уловить-то при поверхностном взгляде бывает трудно. Все это вместе взятое являет собой неразделимый синтез культур таких разнородных слоев населения Земли, как арьи и доарийские народы.
4. ВЫ ПРИЕХАЛИ В ИНДИЙСКИЙ ГОРОД
Вы приезжаете в любой большой индийский город – пусть это будет Дели, – выходите из поезда и, если вы человек новый и непривычный, сразу теряетесь и не понимаете, что ж дальше-то делать. Ваши чемоданы подхватывает кто-то с номерным знаком на ремне – ну, думаете, может быть, и впрямь носильщик, – нагромождает их себе на голову, будь их хоть десять, и убегает. Вы сразу теряете его из виду. Даже не пытайтесь его разыскать, это невозможно. Он сам вас будет встречать у стоянки такси, захватив уже для вас машину, и радостно улыбнется, когда вы наконец его там обнаружите.
Кто стоит, кто бежит, кто шествует. Говорят и кричат на всех языках Индии и, конечно, на английском. Теряют и снова находят свои купе, багаж, носильщиков, детей и друг друга. Смеются, возмущаются, машут руками, торгуются с носильщиками. Все суматошно, пестро, оживленно, весело. Повсюду кричат продавцы прохладительных напитков, фруктов и сладостей, гудят паровозы, и вы, растерявшись от всей этой суеты и шума, двигаетесь куда-то, как во сне, пока толпа не выносит вас к уже упомянутой стоянке такси.
Кто бы мог подумать, что велосипеду свойственны такие особенности! Я несколько раз пристально всматривалась в индийские велосипеды и решительно не видела ничего такого, чем бы они внешне отличались от других велосипедов мира. Все то же самое. Но ни один другой велосипед не согласился бы везти на себе то, что возит индийский.
В Индии очень часто можно увидеть, например, трех взрослых людей на одном велосипеде. Трое – это почти правило. А бывает и пять и шесть. Едут семьями или родственными группами, причем техника размещения всех на одной машине продумана до тонкостей.
Обычно отец сидит на седле. Перед ним на раме помещается один или два члена семьи. К рулю спереди приделана полукруглая корзинка, в которой сидит, поджав ножки, один из младших детей. На багажник, как на стул, садится мать, держа в руках самого маленького. И так семья выезжает в гости, по делам и даже на загородную прогулку.
Поражает выносливость и сила того, кто везет остальных. Ведь такой груз не легко перевозить, нажимая на педали иногда в течение двух-трех часов. Работают, работают тонкие темные ноги, работают не переставая. Пирамиды людей передвигаются на двух колесах во всех направлениях под палящим солнцем.
Неру как-то сказал, что Индия сейчас переживает век велосипедов. Это удивительно верно. Все городские улицы, все шоссе буквально заполнены велосипедистами.
В Пенджабе (Панджабе) молодые сикхи сушат свои длинные волосы после мытья, разъезжая на велосипедах (сикхи по предписанию своей религии никогда не должны ни бриться, нистричься). Зрелище это весьма интересное: «чернобородые русалки» проносятся вдвоем или втроем на одном велосипеде, а за ними по ветру полощутся волнистые блестящие волосы. Не можешь не повернуть за ними голову. Оглядываешься и встречаешь мгновенную вспышку белозубых улыбок. И – мимо.
Индийский носильщик на вокзале
А вокруг на перроне кипит толпа, огромная, яркая, как движущаяся клумба или цветущий сад. Пестро, разноцветно, разнообразно. Мужчины в белом, цветастом, клетчатом, полосатом и опять в белом. Их головы или увенчаны тюрбанами, или – что чаще – обнажены, и тогда их черные волосы, смазанные особым маслом, блестят, как антрацит. А женщины одеты в сари таких оттенков, которым и названий не подберешь, – желтых, розово-лимонных, палевых, ало-синих, зелено-оранжевых. И повсюду, как тюльпаны в весенней степи, – носильщики в больших красных тюрбанах.Кто стоит, кто бежит, кто шествует. Говорят и кричат на всех языках Индии и, конечно, на английском. Теряют и снова находят свои купе, багаж, носильщиков, детей и друг друга. Смеются, возмущаются, машут руками, торгуются с носильщиками. Все суматошно, пестро, оживленно, весело. Повсюду кричат продавцы прохладительных напитков, фруктов и сладостей, гудят паровозы, и вы, растерявшись от всей этой суеты и шума, двигаетесь куда-то, как во сне, пока толпа не выносит вас к уже упомянутой стоянке такси.
Велосипеды выдерживают любой груз
И тут вы погружаетесь в поток уличного транспорта, при взгляде на который вас в первую очередь поражают велосипеды. Это что-то неописуемое – индийские велосипеды!Кто бы мог подумать, что велосипеду свойственны такие особенности! Я несколько раз пристально всматривалась в индийские велосипеды и решительно не видела ничего такого, чем бы они внешне отличались от других велосипедов мира. Все то же самое. Но ни один другой велосипед не согласился бы везти на себе то, что возит индийский.
В Индии очень часто можно увидеть, например, трех взрослых людей на одном велосипеде. Трое – это почти правило. А бывает и пять и шесть. Едут семьями или родственными группами, причем техника размещения всех на одной машине продумана до тонкостей.
Обычно отец сидит на седле. Перед ним на раме помещается один или два члена семьи. К рулю спереди приделана полукруглая корзинка, в которой сидит, поджав ножки, один из младших детей. На багажник, как на стул, садится мать, держа в руках самого маленького. И так семья выезжает в гости, по делам и даже на загородную прогулку.
Поражает выносливость и сила того, кто везет остальных. Ведь такой груз не легко перевозить, нажимая на педали иногда в течение двух-трех часов. Работают, работают тонкие темные ноги, работают не переставая. Пирамиды людей передвигаются на двух колесах во всех направлениях под палящим солнцем.
Неру как-то сказал, что Индия сейчас переживает век велосипедов. Это удивительно верно. Все городские улицы, все шоссе буквально заполнены велосипедистами.
В Пенджабе (Панджабе) молодые сикхи сушат свои длинные волосы после мытья, разъезжая на велосипедах (сикхи по предписанию своей религии никогда не должны ни бриться, нистричься). Зрелище это весьма интересное: «чернобородые русалки» проносятся вдвоем или втроем на одном велосипеде, а за ними по ветру полощутся волнистые блестящие волосы. Не можешь не повернуть за ними голову. Оглядываешься и встречаешь мгновенную вспышку белозубых улыбок. И – мимо.