Наталья Скороденко. Козлы и орлы

   – Бывай! И мне пора.
   Витек двинул напрямую через парк, а Василий пошел к метро. Я украдкой последовала за ним. Вася воспользовался метро, вышел на нашей остановке (как же все-таки хорошо расследовать дела по соседству!) и пошел в сторону… Настюшиного дома. Сам-то он жил непосредственно рядом с подземкой. Всю дорогу он не расставался с джином-тоником, прихлебывая из банки на каждом шагу. Хваля себя за то, что предусмотрительно отключила звонок – телефон трясся в кармане, как припадочный, я «пропасла» Васю вплоть до подъезда и даже поднялась на первый этаж… Через минуту раздались вопли, которые я явно услышала бы и за квартал:
   – Настя, открой! Я знаю, что ты дома! Открой!!! Все равно поговорить придется! Не отдам тебя хлысту этому! Порешу гада!
   Я оперативно набрала Настю.
   – К тебе Вася ломится, откроешь?
   – Открою, конечно, жалко его…
   – Ладно, убедись, чтобы он от тебя до дома дошел. Утром – созвон.
   Нажав «отбой», я еще немного постояла у подъезда и задумчиво побрела к дому. При свете фонаря бросила взгляд на дисплей и увидела, что пропустила двадцать звонков, десять из которых были от Инки. Башка отказывалась соображать, ноги еле шли, и, сделав лишь один вывод – слежку с Васи не снимать, я заснула, как только щека коснулась родной подушки…

Глава 4
ЛЫКО В СТРОКУ

   Снился мне удивительный сон. Олег, лихо размахивая над головой нереально крутой косухой, несся по полю на лихом рысаке к горизонту, а за ним вдвоем на толстом неповоротливом пони скакали мы с Инкой… Мы изо всех сил орали на пони и дергали бедное животное за поводья, но дистанция не сокращалась, а стремительно увеличивалась.
   – Жми, кляча! – заорала я и проснулась от собственного крика.
   Не желая даже задумываться над тем, что мог бы значить этот кошмар, я залезла под душ. Следовало встретить день бодрой, свежей, во всеоружии, так сказать. Намылившись чудесным гелем с запахом ванили и меда, я услышала звонок в дверь. Ничуть не удивившись этому совпадению, я, не торопясь, смыла пену. Кайф был, разумеется, сломан, но раздражаться я себе не позволила и к двери опрометью не кинулась. Наш дом частенько посещают торговцы, которые норовят сбыть мешками картошку, морковь и капусту. В дверь они долго не трезвонят, так что, не услышав повторного звонка, я намеревалась продолжить омовение. Святая простота, на что я надеялась после такого пробуждения… Трель не просто повторилась, а стала непрерывной, как сигнал тревоги перед взрывом на атомной станции. Уже не в силах сохранять хладнокровие, я, едва не растянувшись на кафельном полу, ринулась открывать.
   В проеме стояла всклокоченная Инка.
   – Ты чего на звонки не отвечаешь?! – набросилась она на меня. – Ни к сотовому, ни к домашнему не подходишь! Я уж думала, ты расколола Федотова и он тебя порешил!
   – Не родился еще такой Федотов, чтоб меня порешить, – успокоила я подругу. – А ты что, и на домашний звонила? Поверишь, после вчерашней слежки вырубилась, спала как сурок, ничего не слышала, а сотовый – сел. Хотя суркам такое вряд ли снится, – справедливости ради заметила я.
   Мы прошли на кухню, и за завтраком я поведала подруге о маневрах Василия и диком сновидении.
   – А сон-то твой в руку! – обрадовала меня Чудновская. – Я ведь что тебе вчера названивала, хотела рассказать о нашем неуловимом Джо, Олеге то бишь!
   – Вся внимание, – благодушно отозвалась я – горячие бутерброды с сыром и сладкий чай способны восстановить душевное равновесие любого, даже вытащенного из-под душа человека! – Только сначала позвоним Настюхе, узнаем, как у нее дела.
   Я набрала номер Стрепетовой. Похоже, она сидела у телефона как привязанная, потому что сняла трубку после первого же сигнала. Наверное, надеялась, что в любую минуту может объявиться любимый Олег.
   – Привет, Настена! Какие новости? Василия быстро выпроводила? – спросила я.
   – Да никаких… Почти сразу, он поорал минут пять, я сказала, что Олега люблю, и ему не светит, он заплакал и ушел, – прошелестела в ответ бедолага.
   – Ну, и ладненько. А что новостей никаких нет, это хорошо! Нам пока новости ни к чему, мы по следу идем, – постаралась я приободрить Стрепетову. – Если тебе совсем тоскливо, хочешь, заскочим к тебе?
   – По следу? – оживилась Настя. – Нет, не тратьте на меня время, меня Лялечка опекает, поддерживает.
   В трубке послышалось шуршание, и Лялин голос заботливо произнес: «Ну, видишь, девочки позвонили, все в порядке, ищут. Ты бы легла, поспала немного, потом все новости расскажешь!»
   – Вот-вот, слушай Лялю, спать ложись. Нервное истощение нам ни к чему! В общем, пока, мы на связи! Подробности вечером.
   – Так вот, – хрустя тостом, начала рассказ о своих похождениях Инка, – Космосовы вчера мне всю кровь выпили, заставили вместе с ними смету загубленного составлять. Часа два мучили. Сумма вышла заоблачная, еще больше, чем в прошлый раз…
   Я сочувственно вздохнула – и в прошлый-то раз от объема компенсации дух захватывало.
   – В общем, разыскивать героя-любовника я поехала ближе к вечеру, – бодро продолжала не унывающая из-за житейских неурядиц Чудновская. – На работу успела за пару часов до конца дня. Работает-то он не в последней конторе! «Гламур Forever» – слышала о такой?
   Я кивнула. Вопрос был скорее риторическим, поскольку услугами этой дизайнерской фирмы пользуются такие звезды нашего времени, как Ксюша Стульчак, Рута Янковская и Серж Звереев, логотип с ее названием украшает все глянцевые журналы.
   – Народ там трудится не простой, пафосный. Тупые все, короче! – назвала вещи своими именами Инесса. – Еле выяснила, что Олег работает в конторе уже третий год, эскизы каких-то элитных интерьеров ваяет. На хорошем счету, зарабатывает не хило. У них дисциплина железная, если кто не приходит, то всегда звонит, объясняет, заболел, мол, или еще что… Все там за работу держатся, поэтому странно очень, что Олег вообще никак о себе не дал знать! За ним такое, говорят, никогда не водилось…
   – Да, это напрягает, – согласилась я. – Дизайнеров как грязи, и они, как правило, работой дорожат! Не ровен час и впрямь Олега серьезные люди умыкнули.
   – Вот-вот… Рванула я потом на квартиру к Олегу, далековато он забрался. Убитый дом у МКАДа, райончик совсем не дизайнерский. Стою, названиваю в дверь, соседка выходит. «Чего наяриваешь?» – спрашивает. Я ей, так, мол, и так, Олега ищу. А она гадливо улыбается и говорит: «Не ты одна ищешь! Гордость иметь надо, вот мы в свое время…» Я уцепилась за этот фасон и вторю ей: да, да, вот в ваше время все были очень порядочные, честные, с достоинством! Тетка расцвела от такого моего понимания и давай Олега поливать! По ее словам, он только и делает, что баб к себе водит. Причем самых разнообразных, от молодых до зрелых. Последнее обстоятельство, по-моему, тетку особенно задевает. Может, она тоже на что-то надеялась, да напрасно.
   – А квартирка, часом, не съемная? – поинтересовалась я.
   Обычно люди так красиво гуляют именно на съемной площади, где жизнь строить не собираются. А то мало ли, женщины имеют обыкновение беременеть и искать отца ребенка, возвращаясь на место, где младенец был зачат. Да и с мнением постоянных соседей обычно считаются, стараются все делать шито-крыто, сохранять реноме. Олежка же, судя по рассказу соседки, ни в чем себе не отказывал.
   – Съемная, – с готовностью подтвердила мои опасения Инка. – А Настюха считала, что его собственная. Я ей уже звонила. Где Олег прописан, кто родители, не знает. Говорит, собирались на днях заявление подать, а после этого он хотел ее с мамой и папой познакомить, представить как официальную невесту.
   – Что ж, тогда путь к истине один, и ты знаешь какой… – протянула я.
   – Йес, звони Петрову! – бодро отозвалась Инка.
   Я неохотно потянулась к трубке. Не то чтобы мне не хотелось звонить Володьке, просто неудобно как-то, а прямо сказать, просто по-свински всегда получается – трезвоню только с просьбами и по делу.
   На том конце провода раздался знакомый баритон, раскаты которого заставляют трепетать любую женскую душу. И моя в этом случае не исключение…
   – Петров на проводе.
   – Володь, привет, это я!
   – Натуля, рад тебя слышать! Наверное, не просто так звонишь? – проницательно заметил Петров.
   Скрепя сердце пришлось признаться:
   – В общем, да… Вов, не в обиду, очень нужно узнать адрес по прописке некого Олега Звягинцева.
   – Для тебя, для тебя, самым лучшим мне хочется быть…, – промурлыкал под известный мотивчик Володя. – Не вопрос, пробью. Только обещай, что на этот раз расследование не грозит тебе и Инеске увечьями, и в принципе не опасно для жизни, – потребовал он.
   Были у Петрова все основания для подобных просьб, мы с Инкой подчас влипали в опасные переделки и только благодаря ему выходили сухими из воды.
   – Обещаю, – недрогнувшим голосом ответила я.
   – И кстати, давно не виделись. Не возражаешь, если отдам адресок Звягинцева вашего при личной встрече в кафе-мороженом?
   – Конечно, не возражаю! Скорее, наоборот…
   В этом легком кокетстве не было никакой позы, я действительно обрадовалась возможности увидеть Володю. Просто мы оба, испытывая друг к другу явный интерес, предпочитали оставаться на позициях нежной дружбы.
   – Тогда в три в нашем кафе! До встречи, – попрощался Володька и повесил трубку.
   – Считай, адрес Олега у нас в кармане, – обнадежила я Инку. – Давай теперь думать, как нам Василия прижать, чтоб раскололся.
   Проведя мозговой штурм, мы решили остановиться на следующем плане: по возможности разведать, где Отелло был во время похищения, пропасти его от работы – вдруг поедет к похищенному узнику, а дальше действовать по ходу пьесы, выжидая возможность припереть подозреваемого к стенке.
   У Инки форсмажоров не случилось, так что в первой половине дня, а именно до трех, до будоражащей мое воображение встречи с Петровым, она целиком и безраздельно намеревалась отдаться расследованию. К Федотову домой мы решили наведаться вместе. Ввиду предстоящего делового свидания я с особым усердием нарядилась и накрасилась. Памятуя о китайском чуде-зонтике, я отдала предпочтение старым добрым Ферре, Гуччи, а также безымянным, но не менее любимым аксессуарам, и мы вышли из дома.
   Пошли пешочком, обсуждая по дороге, как объясним маме Василия (а жил он с мамой пенсионеркой) столь пристальный интерес к позавчерашнему вечернему времяпрепровождению сына. Инка предложила сказать, что мы подруги его новой девушки, которая ждала-ждала его в тот злополучный вечер, не дождалась и теперь мается от подозрений и тоски. А мы за нее, мол, страшно переживаем, потому что она белая, пушистая, наивная и беззащитная. Так себе было предложеньице, но ничего лучше на ум не приходило, поэтому приняли его за рабочую версию.
   Инка воодушевилась, размахивала руками и все время норовила прижать меня к обочине. Надо сказать, что в противовес обладающим врожденной грацией дамам, Чудновская обладает врожденным ее отсутствием. В быту она разрушительна, как цунами – от одного ее взгляда, не то что прикосновения, бьются чашки, лопаются лампочки и перегорают электрические приборы любой сложности – от кипятильника до компьютера. Зная об этом редком даре, я обычно выделяю Инке особо прочную посуду и стараюсь не спускать с нее глаз, когда она у меня дома. Стоит ей взять в шаловливые ручонки мою любимую помаду или статуэточку с полки, предмет обречен. На воле Чудновская чуть менее опасна, но всегда следует быть настороже, чтобы она не оттоптала вам ноги и не поставила невзначай подножку. Привычно держа дистанцию, я спросила:
   – Как считаешь, нужно сделать вид, что мы самого Василия надеялись застать, чтоб выпытать, не пудрит ли он нашей мифической подруге мозги?
   Ответа не последовало. Я повернула голову, но Инессу не увидела. Еще секунду назад она шла рядом! Ничего не понимая, я огляделась. Широко раскинув руки, как бы обнимая землю, лицом вниз, зацепившись ногами за бетонный куб, закрывающий въезд во двор, молча лежала Чудновская. Зрелище было страшным.
   – Инка! – ринулась я к ней. – Что с тобой? Ты жива?!
   – Жива… – мрачно ответила потерпевшая бедствие Инка.
   Как ни странно, ущерб был невелик – разодранная нога и разбитая губа. Хотя шлепнулась Чудновская чувствительно, на глазах у нее выступили слезы.
   – Вот теперь у нас появились шансы убедить маму Федотова, что мы реально убиваемся за подругу! – как могла, утешила я Инку.
   Стараясь не растратить скорбный вид, мы дошли до подъезда Василия, поднялись по воняющей сигаретными бычками и котами лестнице на третий этаж и позвонили в дверь. Безуспешно. После долгих бесцеремонных попыток нам пришлось признать, что пожилые мамы тоже иногда выходят из дома, а не сидят сиднем, ожидая наших визитов. Мы немного расстроились, для дальнейшего расследования мутного Васиного поведения необходимо было точно знать хотя бы одно – где он был или не был позавчерашним вечером. Но тут нам улыбнулась удача.
   Строго говоря, мерзкая девчонка-подросток, которая стала посланницей фортуны, нам вовсе не улыбалась, а скорее наоборот, нахамила с места в карьер:
   – Хрена названиваете? Все мозги высосали! – распахнув дверь соседней квартиры, набросилась она на нас.
   – Что за предъявы? – набычилась Инка, но я незаметно дернула ее за рукав, почуяв возможность разжиться информацией.
   – Да ладно, извини! Ясно, стенки картонные… Просто Вася очень нам нужен или мама его, – примирительно завела я.
   – Вася нужен? – презрительно фыркнула девчонка. – Кому это чувак ваще может быть нужен?
   Вида она была и впрямь мерзкого – пирсинг сверху донизу, три засаленных пера на голове, не «типа грязные», а натурально грязные джинсы и застиранная майка. Почему-то она страшно походила на стервозного карликового пинчера.
   – А вот и может, – настаивала я. – Он нашей подруге сердце разбил.
   В маленьких глазках вспыхнул огонек, колечко в самом кончике хрящеватого носа хищно дернулось.
   – Васька разбил? Жесть!
   – Да, она влюбилась в него, поверила, что у них отношения, – стараясь подбирать доступные и понятные фразы, врала я. – А он кинул ее, на день рождения не пришел и даже не позвонил! Она в ауте, в депрессухе. Вот мы, как настоящие подруги, и решили узнать, случилось у него что позавчера или он вообще к ней ровно дышит.
   – Не знаю, чего у него там случилось, но жив-здоров он – точно! Сегодня видела, как на работу подорвался, – заверила соседка. – А позавчера, где шарился, не в курсах, но что дома не скучал – отвечаю! У меня тогда комп накрылся, а надо было реферат писать. Его мамаша меня за Васькин комп пустила, и я до трех ночи парилась, а сам Васенька даже маме не позвонил! Видно, занят был очень, – девчонка гаденько хихикнула. – Так что подруге вашей, по ходу, не светит! – радостно заключила она и, не попрощавшись, захлопнула дверь.
   Каждое лыко ложилось в строку – отсутствие Василия дома в вечер и ночь похищения, наличие мотива, угрозы, не говоря уж о федотовской машине, и цветом и маркой совпадающей с авто похитителей… Васю следовало прижать и взять тепленьким. Мы оптимистически решили, что осталось лишь выяснить, где и с какой целью ревнивец держит соперника.
   Но как бы то ни было, богатый сыщицкий опыт подсказывал, что никакая информация по делу не бывает лишней, и заполучить адресок Олега Звягинцева на всякий пожарный смысл имело. Мне надо было поторапливаться в кафе-мороженое на бульваре рядом с Петровкой, излюбленное место наших с Володей романтическо-деловых встреч, а Инке следовало похлопотать по хозяйству или хотя бы сделать вид, что она хлопочет. Мы уж было развернулись, чтобы отправиться кто куда, как нас наповал сразило необычайно эффектное зрелище – из заплеванного и загаженного федотовского подъезда выплыла ожившая Барби. Безупречная фигура, белоснежные кудри, мечтательная полуулыбка, золотистый загар, палево-розовый брючный костюм в обтяжку и золотая сумочка… Контраст был на грани фола, так что мы не сразу опознали в небесном создании перекрашенную в блондинку Эльвиру. Устремив взгляд в бесконечность и, разумеется, не увидев нас в упор, она летящей походкой направилась к поджидавшей ее «бмвухе», грациозно распахнула дверь, уселась и была такова. Машина взяла с места в карьер, а мы с Инкой еще с минуту стояли остолбенев.
   – Ты это видела? – первой очнулась Инка.
   – Да, хотя лучше б не видела! Вот как человек за собой следит! Чувствую себя просто секонд-хендом каким-то по сравнению с блестящей Эльвирой!
   – Ты чего, дура? Брось! – обиделась на меня за меня же Инка. – Это ж пародия на оживший гламур в абсолюте! А ты – сама естественность и красота!
   – Ну что ж, может, ты и права, – не стала особенно сопротивляться я. – Но следить за собой нужно, это нам живое напоминание!
   – И почему-то это напоминание так кстати вышло из федотовского подъезда, – заметила Инка.
   – Вот-вот! Проверь-ка по записям, где Эльвирка проживает, – кивнула я.
   Инка не без труда выудила из бездонной сумки блокнотик и полистала.
   – В этом самом доме и проживает, только в другом подъезде, – сообщила она.
   – Значит, они с Василием близкие соседи… К тому же Эльвирка явно еще с кем-то из его подъезда общается, так что, возможно, она вообще с Васей в тесном контакте. Может, и Олежку они вдвоем похитили, – предположила я.
   – Жизнь покажет, – философски заключила Инка, с чем я не могла не согласиться.
   В зависимости от того, как долго я прообщаюсь с Петровым, мы условились встретиться либо на парковке перед конторой Василия, либо у Инки дома и порулить туда вместе.
   Идти к метро было лень, так что я решила поймать машину на проспекте. Время у меня имелось, даже с запасом на среднестатистическую пробку. Я вытянула руку и, к радости своей, «поймала» не обломок советского автомобилестроения, на которых сейчас активно «бомбят» приезжие, а настоящее такси. Можно было не отслеживать каждый метр пути, повторяя «прямо – направо – налево», а расслабиться и подумать о своем, о девичьем.
   – Петровка! – объявила я, плюхаясь на заднее сиденье.
   – Далэко! – заметил водитель с явным акцентом.
   – Да ладно, далеко! Не Мытищи, – легкомысленно заметила я. – Плачу по счетчику.
   Машина тронулась, а я, прикрыв глаза, стала вспоминать нашу последнюю с Петровым встречу. Мы виделись больше месяца назад на дне рождении у Инессы. Тогда он пригласил меня на танец и, пристально глядя в глаза, произнес: «Ты просто чудо!» Надо признаться, я страшно смутилась и даже заробела. Казалось бы, не первый комплимент в жизни (и, надеюсь, не последний), но произнесенный бархатным голосом Володи, он заставил дрогнуть мое загрубевшее сердце! Мимо окон умиротворяюще проплывали какие-то лесопарковые пейзажи… И тут я очнулась. Какие, на фиг, пейзажи! Любой из реальных маршрутов в центр их просто не предполагал!
   – Мы где? – спросила я у водителя.
   – Барысывские пруды, – ничуть не смутившись, ответил он.
   – А ничего, что это в другую сторону от центра? – ехидно поинтересовалась я.
   – Ничэго, нэ валнуйтэсь! – успокоил меня добрый джигит. – Я рэшил пробку паглубже абайти!
   Посчитав до десяти и решив не обагрять руки кровью, я взяла ситуацию под жесткий контроль, и с небольшим опозданием мы добрались до цели.
   Володя уже сидел за дальним столиком. Он увлеченно изучал меню и не заметил, как я вошла. Мороженое – наша общая слабость, мы готовы употреблять его в огромных количествах и разнообразных комбинациях, а в этом кафе неизменно радуют новинками, так что всегда стоит внимательно ознакомиться с новыми десертами.
   Но подойти незамеченной мне не удалось, бдительность опера-профессионала не усыпить даже крем-брюле с цукатами и взбитыми сливками.
   – Привет! Почти не опоздала, – радостно приветствовал меня Вовка. – А я здесь бьюсь над проблемой выбора.
   – Быть иль не быть? – уточнила я.
   – Нет, скорее брать иль не брать! Понимаешь, тут два новых мороженых – ананасовое с карамелью и яблочное с корицей. Хочу попробовать оба, но обожрусь, – с подкупающей откровенностью поведал Петров.
   – Я спасу тебя, – заверила я. – Бери все, съедим пополам. Лопнем, так вместе!
   – И умрем в один день, – серьезно глядя мне в глаза, со значением пошутил Петров.
   Я покраснела, словно школьница. Каждый раз жду его намеков на особое к себе отношение и каждый раз смущаюсь, как дура…
   Мы сделали заказ и, немного погодя, нам принесли по чашке горячего шоколада. Для приготовления супердесертов требовалось некоторое время, и вскоре стало понятно почему. Минут через пять принесли и их. Зрелище впечатляло – в хрустальных, ни больше ни меньше, тазиках лежало по горе щедро украшенного, посыпанного и политого всем, чем только можно, мороженого! Но мы, проверенные бойцы мороженого фронта, бесстрашно принялись за дело. Ополовинив «тазик», Петров начал выпытывать, зачем мне сдался адрес Олега Звягинцева.
   – Вот адрес по месту прописки, где Звягинцев зарегистрирован вместе с родителями, но сама понимаешь, там он может годами не появляться, – протягивая распечатку, заметил он и поинтересовался: – Кстати, отчего такой пристальный интерес к холостому молодому мужчине? Не личного ли характера?
   – Личного, конечно, – с готовностью ответила я. – Видишь ли, хочу в кино его пригласить или в клуб. Понравился очень! А он трубу не берет. Вот решила домой к нему завалиться, с приглашением, так сказать…
   Петров дико на меня покосился. Я от души расхохоталась. До чего все-таки наивный народ мужчины, все принимают за чистую монету!
   – Шучу! – объяснила я.
   Он с облегчением улыбнулся и велел:
   – Тогда выкладывай все начистоту! Пришлось выложить. Я вкратце поведала ему историю бедной Насти, умолчав лишь о наметившемся круге подозреваемых и ближайших оперативных планах. Не в меру бдительный Петров мог вмешаться и не дать нам с Инкой самозабвенно предаться слежке за тем же Василием, решив, что это чревато опасностями и риском.
   Выслушав меня внимательнейшим образом (а это он умеет, как никто другой), Петров по-раженно воскликнул:
   – Ну, вы даете! – и поглядел на меня как на космического пришельца.
   – Чего даем-то? – не поняла я.
   – Как можно о похищении не заявить? Сыщицы, называется! Потерпевшая-то понятно, угрозы, шок, общая правовая темнота… Но вы, удостоверения даже имеете! Как вы могли не настоять, не уговорить?! Это же очень серьезно! Дай Бог, сбудутся лучшие предположения: вся история – дружеская дебильная шутка или парень просто загулял, а то и соскочил, как Подколесин, а звонки с угрозами – дурацкий ход, чтоб следы замести… Всякое бывает. Ну, а если и впрямь похитили?
   Я только молча кивала. Возразить было нечего, дали мы с Чудновской маху. Следовало исправлять ошибку.
   – Дуры, – констатировала я и заверила: – Исправимся.
   Полная капитуляция всегда срабатывает безотказно, так что Володя перестал гневаться и пообещал:
   – Лично это дело проконтролирую, пусть мухой ваша Настя заявление подает. И держи меня в курсе дела, я же за тебя волнуюсь… – тихо добавил он и, накрыв ладонью мою руку, явно хотел сказать что-то еще, как затрезвонил его сотовый.
   – Петров слушает! – рявкнул он.
   По мере того как Володя бледнел, задавая отрывочные вопросы типа «как, где, когда», я поняла, что случилось что-то не то.
   – С работы? – спросила я, когда он нажал на «отбой».
   – Если бы! – с сожалением вздохнул бывалый опер Петров. – Соседи. Джулия газ включила, надо срочно ехать.
   И вы бы поняли Петрова, если бы были знакомы с прелестной Джулией. Джулия, в просторечном варианте, Джулька, собака породы сеттер гордон, – проклятие и счастье Володи. Она была выбрана из помета за редкую силу и крепость; расталкивая братьев и сестер, она устремлялась к материнским соскам и сосала за десятерых. Еще щенком она проявила незаурядный нрав. Наказаний Джулия не терпела. Будучи набитой по заду за беспрестанное сиканье во всех не отведенных для этого местах, она рычала и кусалась, глазки у нее синели, и ничто не могло сломить гордый нрав собаки. Как и все щенки, Джулька грызла. Грызла все, что встречала на своем пути, уничтожала, а подчас и съедала то, к чему другие псы и в кошмарном сне не прикоснутся, например чеснок и лимоны. В младенческом же возрасте проявилась ее страсть к алкоголю. Как-то раз Володя, оставив на столе жареные сардельки с луком и бутылку пива, задремал перед телевизором. Покемарив с полчасика, он решил отужинать и вышел на кухню. Взгляду его явилась идиллическая картина – толстый невинный щен Джулия лежала в до блеска вылизанной тарелке, словно большая черная сарделька. Растянувшись и раскинув как попало лапки, она посапывала и похрапывала, а рядом валялась абсолютно пустая пивная бутылка.
   Следует отметить, что все эти милые качества Джулька не растратила, став взрослой собакой, а скорее развила и укрепила. Насилия она не терпит еще в большей степени, абсолютно не сомневаясь в том, что равна человеку, а возможно, и превосходит его. Этим своим революционно-бунтарским взглядом на жизнь она развращает всех собак, с которыми ее сводит судьба. Любит алкоголь, особенно неравнодушна к крепким напиткам, во время застолий громким лаем требует, чтобы ей налили. Водку из стопки вылакивает в один миг, а потом начинает буянить и хулиганить. Грызть Джулия вовсе не перестала, но перешла на значительно более совершенный уровень, недоступный простому пониманию. Не увидь я собственными глазами, никогда бы не поверила, что собака охотничьей породы способна так изжевать железную вилку, прогрызть дыру в каменной, заметьте, стене в другую комнату, а также, встав на рабочий кухонный стол, выгрызть фильтр из вытяжки.
   Квартира Петрова напоминает боевой форт, укрепленный от внутреннего врага, – выключатели на стенах плотно прикрыты фанерными листами (Джулия зачем-то их постоянно демонтирует), дыры в стенах заставлены гирями, двери в комнаты закрыты на все засовы, а в комнатах на диванах, как противотанковые ежи, лежат стулья. Всего и не перечислишь! Чайник, вся другая бытовая техника, одежда и тапочки перед уходом из дома убираются в кладовую, которая запирается на замок, для Джулькиных забав остаются лишь голый коридор и пустая кухня. И не дай бог, не соблюсти эти предосторожности! Джуля своего не упустит. Хотя и в рамках весьма ограниченного, лишенного предметов пространства она способна продемонстрировать свои недюжинные таланты.
   Спрашивается, почему Петров это терпит? Такую собаку хочется сдать на носки и шапочки! Но есть у Джулии чудесные черты – доброта, нежность, красота и высочайший «Ай Кью», то бишь коэффициент умственного развития. Умеет она и развлечь, и утешить, а все охотники, имевшие с ней дело, преклоняют перед нею головы и снимают шляпы! Так что Володя списывает Джулькины недостатки на ее гены – известно, что папа у собаки кусачий, а мама вороватая, – и нежно ее любит.
   Я знала про Джулькину неисчерпаемую находчивость, но, услышав про газ, опешила и спросила:
   – Как это? Как она умудрилась?
   – Сам не знаю! – ответил, поспешно вставая, Петров. – Я все рычажки с плиты перед уходом снимаю, а то она их жует. Наверное, штырек зубами подцепила и повернула. Хорошо хоть соседи дома оказались, почувствовали запах газа на площадке и мне позвонили. Все, извини, я должен лететь!
   Послав мне воздушный поцелуй, он ринулся к выходу. Как всегда, судьбе было угодно прервать наше очередное свидание на самом интересном месте. Немного посокрушавшись по этому поводу и доев мороженое, я набрала Инкин номер. После продолжительных гудков, когда я уже начала терять терпение, подруга, наконец, взяла трубку.
   – Привет, – рассеянным голосом отозвалась Инка.
   По раздающимся в трубке гитарным переборам я поняла, что она находится в состоянии творческого поиска. Всю свою жизнь Чудновская является ярым апологетом бардовского движения. Кумирами ее детства и юношества были Высоцкий, Окуджава и Веня Дыркин. Иногда она и сама пописывает, но большей частью занимается тем, что увлеченно нарывает новые таланты и горячо их пропагандирует. Я же к бардовской песне отношусь скептически, особенно после одного случая, о котором расскажу как-нибудь в другой раз. Хотя талантливую авторскую песню, которую очень четко от бардятины отделяю и крайне редко слышу, чту и превозношу.
   – Песня рождается? – спросила я.
   – Наоборот, никак не хочет родиться, – посетовала Инка.
   – Ты ее не форсируй, – посоветовала я. – Как созреет, сама вырвется из твоей груди.
   – А ты что, освободилась уже? – сообразила Инка. – Петрова на работу дернули?
   – Нет, его срочно вызвала Джулия, он ей был жизненно необходим. Но втык от него вместе с адресом Олега я получить успела! Приеду, расскажу.
   – Жду и грею борщ! – обрадовалась Инка.

Глава 5
ХВОСТ ЯЩЕРИЦЫ

   Инка живет в большом новом доме, куда они всей семьей переехали после рождения Даньки. В нашем квартале он считается лучшим, и, надо сказать, по праву. Высокий, добротный и кирпичный, он обладает всеми достоинствами качественного жилья. При нем и под ним имеются парковки, в украшенных зеркалами и цветами подъездах сидят консьержки, а в лифтах не писает ни зверь, ни человек. Дом явно выделяется на фоне остальных, но Инкина квартира, несмотря на улучшенную планировку, дизайнерский ремонт и дорогую мебель, сохраняет ту же непередаваемую атмосферу бардака, как прежняя, старая, из дома напротив, в котором они жили в эпоху финансовых неурядиц.
   Я позвонила в дверь.
   – Открыто! Толкай! – донеслось из глубин пятикомнатных хором.
   Я толкнула, вошла и чуть не наступила на четырехлетнего Даньку – он сидел посреди прихожей в куче обуви, извлеченной, по всей вероятности, из гардероба. Усердно разбирая туфли и башмаки, он ковырял особенно понравившиеся пальцем, который периодически засовывал в рот.