Найлз Дуглас. Темные силы над Муншаез

   — Как поживаете? — спросил принц. — Что-то случилось?
   — Большое несчастье пришло в Лоухилл, — сообщил карлик, а Элиан отвернулась. — Какое-то существо позавчерашней ночью, в полнолуние, ворвалось в одну из нор и растерзало целую семью.
   Керен, сидевший неподалеку, обернулся к карлику.
   — В полнолуние, ты говоришь? И как же выглядело это существо?
   — Никто его не видел, но, должно быть, оно было ужасным. Чудовище раскопало землю вокруг дверей, оставив следы здоровенных когтей, и разворотило всю нору. — Элиан закрыла лицо руками и отвернулась, когда Полдо, понизив голос, рассказывал о страшном существе. В это время к ним подошли Дарус и Робин. Карлики и люди уселись за небольшим столом. Тристан жестом показал, чтоб им принесли еще пива, а Полдо продолжил свой рассказ.
   — Оно не стало поедать тела — просто разорвало их в клочья, залив всю нору кровью. Воины шли по его следам до реки Корлис. Там след оборвался. Отпечатки напоминали волчьи, только были гораздо крупнее.
   — Беда, наверное, гораздо серьезнее, чем мы себе представляем, — задумчиво сказал менестрель. — Сначала фирболги, теперь это. Похоже, силы богини быстро иссякают.
   — Что все это значит? — взволнованно вскричала Робин. — Что мы-то можем сделать?
   — Гораздо больше, чем вам кажется, — ответил Керен. — Скажи мне, как ты заставила деревья опутать ветвями того фирболга?
   Робин казалась одновременно смущенной и удивленной. — На самом деле — не знаю. Он собирался… убить Тристана, и я закричала — кажется, я сказала: «Нет!», или что-то еще. И тут деревья опутали фирболга.
   — С тобой когда-нибудь нечто похожее случалось?
   — Нет, никогда. Я всегда любила растения — всю дикую природу. Иногда мне казалось, что я могу разделить с ними их радости и невзгоды, — если растения, вообще, способны испытывать что-нибудь подобное.
   — Расскажи мне о своих родителях, — продолжал расспрашивать ее менестрель.
   — Я никогда их не видела. Мой отец был почитаемым капитаном королевской гвардии, но он погиб во время последней войны с северянами еще до того, как я появилась на свет.
   Робин немного помолчала, видимо сомневаясь стоит ли продолжать; наконец, она снова заговорила:
   — Я не знаю, кем была моя мать. Король сказал мне, что она умерла во время родов. Я расспрашивала его о ней, но он никогда мне ничего не рассказывал. Мне всегда казалось, что моя мать была замешана в каком-то скандале, — король всегда очень сердился, когда я приставала к нему с расспросами, поэтому мне пришлось их прекратить, так ничего и не узнав. И никто кругом не мог рассказать мне о моей матери! — Она нахмурилась, вспомнив свои разочарования: все, кого она спрашивала, говорили, что они ничего не знают, лгали ей! Или говорили, что ей лучше ничего не знать. Дарус, пока Робин рассказывала, с любопытством посмотрел на Тристана.
   — А тебе что-нибудь известно?
   — Нет. Она здесь с тех пор, как я был маленьким мальчиком. Очень долгое время я думал, что Робин моя сестра.
   — Но не теперь, — сказал Дарус, подмигнув принцу.
   Робин открыла рот, чтобы продолжать, но вдруг почувствовала, что менестрель больше не слушает ее. Он задумчиво смотрел в потолок, перебирая струны своей лютни. Неожиданно Керен встал и улыбнулся ей — и у Робин от этой улыбки сразу потеплело на душе.
   — Скоро мы вернемся к этому, — сказал он и легким, неторопливым шагом направился к очагу.
   Постепенно трубы и цимбалы смолкли. Менестрель же поудобнее устроился у огня. Его пальцы с нежностью держали великолепную золотую лютню. Когда зала погрузилась в полную тишину, менестрель заиграл на своем удивительном инструменте.
   Музыка, словно волшебное заклинание, поплыла по комнате, утешая и успокаивая, неся мир и надежду. После резких звуков труб и цимбал, мелодия лютни казалась нежной и мягкой. В Корвелле нечасто звучала подобная музыка, так что все смолкли, с нетерпением ожидая следующих нот.
   Несколько минут Керен только играл, пока настроение в зале не переменилось и все постепенно не расслабились. Когда наступила тишина, он запел свою первую балладу.
   Песнь о ллевиррах была, несомненно, одной из самых древних песен ффолков, и все же ее чарующая красота с новой силой покорила сердца слушателей. Голос Керена, сильный и глубокий, казалось, ласкал каждое слово и наполнял припевы светлой печалью. И все почувствовали в этой песне могучую силу волшебства.
   Песня рассказывала о ллевиррах, об их жизни еще до появления человека. Миролюбивые эльфы жили на Муншаез в полной гармонии с природой. Первые появившиеся здесь люди были весьма приветливо встречены ллевиррами: более того, эльфы даже охраняли людей от разных опасностей. Постепенно число людей росло, и ллевирры стали покидать свои многолетние владения. На многих островах о них теперь знали только из легенд, говорилось в песне. Но здесь, в Гвиннете, ллевирры ушли в долину Мурлок. Их осталось совсем немного, и они вынуждены были прятаться от людей. Однако, им удалось сохранить удивительную гармонию с природой долины. Люди видели их крайне редко, но знали, что они существуют. Следующей менестрель спел Песню Северного Ветра, суровую аллегорию о холодном зимнем ветре, который яростно дует из-за далекого моря. Разрушая, замораживая и убивая, ветер обрушивается на земли ффолков. Слушая песню менестреля, все понимали, что ветер символизирует вторжение северян, которые уже не раз нападали на остров Муншаез с той же неумолимой мощью, что и ледяной ветер. Кровные враги ффолков, северяне, в прошлом часто высаживались на островах своих более миролюбивых соседей. Тристан знал, что его отец участвовал в сражениях против северян, но на его, Тристана, памяти такого ни разу не происходило. Потом менестрель поднял настроение слушателей: он спел гордую балладу о Симрике Хью — самом знаменитом герое в истории ффолков. Под своим мечом, который, как гласило предание, вручила ему сама богиня, Симрик Хью впервые за всю историю объединил земли ффолков. Он стал первым среди Высоких Королей, а о его легендарных битвах с фирболгами и северянами было сложено немало баллад.
   Ффолки любили рассказывать всяческие истории о своем герое и о его гибели в схватке с ужасным чудовищем — это была самая величественная легенда народа ффолков. После битвы его меч таинственно исчез. Могучее оружие, выкованное для героя замечательными оружейниками-гномами из стали, благословенной самой богиней, было достойно сложенных о нем легенд. В балладе Керена рассказывалась история создания знаменитого меча.
   Слушая ее, Тристан пытался представить себе, как может выглядеть Меч Симрика Хью и каков он в бою. Арлен много раз рассказывал принцу о мече, и сейчас Тристан слушал песню как историю о старом, хорошо знакомом друге.
   Керен продолжал играть, прогоняя грустные мысли своих слушателей песнями о героях, единороге и других детях богини. Затем он заставил их плакать, пропев балладу о трагической любви; спели о древних сокровищах, давно похищенных не знающими жалости северянами.
   Наконец, менестрель сыграл медленную мелодию редкой красоты и печали
   — балладу о герое, добром и честном человеке, нашедшем свою смерть в бою.
   Голова Робин покоилась на плече принца, который завороженно слушал медленные аккорды. Тристан почувствовал, как Робин задрожала, и ее слезы намочили его тунику. Он прижал ее к себе, пытаясь утешить, но сам он даже в музыке не смог найти утешения.
   Это была Песня об Арлене.
   Поминки закончились поздней ночью. Только несколько человек оставались в огромной зале, среди них Тристан, Робин, Полдо, Элиан и Керен. И снова менестрель взял в руки свою лютню и запел балладу о прежних временах и героях. Слушатели едва перебарывали сон, поскольку слова и музыка ласкали и утешали их. А когда победить его все же не удавалось, баллады проникали в сновидения, переплетая реальность и вымысел.
 
   Закончив кровавое пиршество, Стая уснула, на время утолив гложущий голод.
   Стая уже стала гораздо больше: к ней приставали все новые и новые волки. Скоро их снова охватило беспокойство. Медленно, один за другим, они поднимались, пока заливистый призыв вожака не толкнул их вперед. Сквозь пустоши и болота Стая мчались дальше, словно у нее появилась новая серьезная цель.
   Спустилась ночь, но Стая не замедлила свой бег. Более того, она даже побежала еще быстрее, словно чувствовала, что приближается к заветной цели. Когда луна поднялась еще выше в безоблачном небе, озаряя поля серебряным сиянием. Стая спустилась в узкое ущелье, и вышла в небольшую каменистую долину. Наконец, Стая остановилась у Лунного Источника.
   Все больше и больше волков собиралось в долине, и вскоре все свободное пространство вокруг водоема оказалось занятым. Но Стая все равно продолжала расти, все новые волки стекались в долину.
   Долгие часы смотрели волки в сияющие воды, пока рассвет не позолотил восточную часть неба. Как будто подчиненная единой воле, вся Стая поднялась и начала свой бег.
   Насчитывавшая тысячи волков и заполнившая долину от края и до края. Стая понеслась к морю, словно влекомая мощным течением.

ПОЛНОЧНОЕ ДОНЕСЕНИЕ

   Тристан вошел в комнату последним и захлопнул за собой тяжелую деревянную дверь; повинуясь взгляду отца, он закрыл ее на засов. Комната — даже несмотря на то, что в камине ярко полыхал огонь, — казалась прохладной и темной. Медвежьи и оленьи шкуры закрывали пол; длинный дубовый стол Совета занимал всю среднюю часть комнаты. Большая волчья голова — символ клана Кендрик — смотрела со стены над камином на всех входящих в комнату.
   Король сел во главе стола, советники быстро расселись по своим местам. Покои королевского Совета были самым безопасным помещением во всем замке. Расположенные в самом центре башни, они не имели окон. Поэтому единственным источником света был огонь в большом камине. Трое лордов сидели по одну сторону стола. Каждый из этих людей, представлявших небольшие сельские общины, разбирал мелкие тяжбы между крестьянами, организовывал войска и командовал воинами, когда приходила война. Диннат, Коарт и Ноулл управляли несколькими общинами, расположенными вокруг Кер Корвелла, и прибыли еще с утра для встречи с менестрелем.
   Робин и Тристан сидели напротив них. Керену было предложено сесть напротив короля. Место же по правую руку от владыки Кер Корвелла — место Арлена — оставалось свободным.
   — Давайте опустим формальности, — сказал король, — и перейдем к делу.
   — Гм! — хмыкнул Диннат, дородный воин, лицо которого скрывали длинные всклокоченные волосы и борода. Он, не сводя глаз с короля, кивнул в сторону Робин.
   — Должна ли присутствовать здесь девушка? — уже вслух задал тот же вопрос Коарт, маленький энергичный человечек.
   — Да, таково мое желание, — ответил король. — Робин может сыграть важную роль в нашей борьбе с наступающими трудностями. — Ну, а теперь слово вам, сэр, — заключил король, кивнув Керену.
   — Благодарю вас. Ваше Величество, — отозвался Керен, вставая. — Как бы мне хотелось принести вам другие вести. — Немногим более двух недель назад, — продолжал менестрель, — я покинул Аларон после совета с самим Высоким Королем. Другие гонцы были отправлены в Морей и Сноудаун — предзнаменования указывают, что всем землям ффолков грозит опасность. Но самое важное послание предназначалось для Гвиннета. — Совету волшебников Высокого Короля, — печально продолжал свой рассказ Керен, — стало известно о темных колдовских силах, появившихся на севере, которые скоро станут перемещаться к югу и окажутся серьезной угрозой для ффолков. Дело не только во вторжений войск северян, — отнюдь не в этом заключается главная опасность, о которой предупредил совет магов.
   Лорды обменялись неуверенными взглядами. Совет магов не пользовался большим уважением ффолков, которые были весьма суеверны в вопросах, касающихся колдовства.
   — Во время Весенних празднеств от круга друидов нам удалось еще кое-что узнать о грозящей ффолкам опасности. Друиды уверены, что эти темные силы представляют страшную угрозу для богини, а значит и для всех наших людей. Какой бы ни была его природа этого колдовства, мы знаем только, что это страшное зло неизвестного нам происхождения, — и оно уже бродит где-то по нашей земле… — А сейчас мы уже знаем, что оно в Гвиннете.
   Керен помолчал, давая возможность слушателям осознать те мрачные новости, что он принес. В комнате было тихо.
   Тристан бросил короткий взгляд на Робин и заметил, что она с нетерпением смотрит на менестреля. Это не очень порадовало принца.
   — Теперь у нас есть подтверждение, — продолжал менестрель, — что фирболги бродят неподалеку. Это уже само по себе предвещает великое зло — ведь фирболги более ста лет не выходили из долины Мурлок. Разведчики сообщают, что северяне серьезно готовятся к вторжению. Их флот собрался в Железной бухте, в королевстве Телгаара Железная Рука. Возможно, это хороший знак — Железная Рука согласился подписать мирный договор с Высоким Королем. Влияние Телгаара может расстроить приготовления северян к большой войне, но мы не можем сидеть сложа руки и рассчитывать на это. Северяне собираются на острове Оман, так что Корвелл сейчас для них лакомый кусок.
   Некоторое время все молчали.
   Тристан, который слушал Керена более внимательно, чем обычно на подобных советах, наблюдал за отцом. Он вдруг заметил, что король заметно постарел и выглядит таким усталым, каким принц его еще никогда не видел. Король Брайон Кендрик медленно обвел взглядом своих советников, посмотрев каждому в глаза. Наконец, он решительно встал.
   — Я надеялся, что остаток своей жизни мне удастся провести в покое, избежав бедствий войны. Теперь я вижу, что этому не бывать. Курс наших действий прост и очевиден. Милорды, — теперь он обращался непосредственно к Диннату, Коарту и Ноуллу, — мы должны мобилизовать наших людей и готовиться к войне. Для ухода за скотом и посевами нужно оставить только необходимый минимум людей. Все остальные должны быть вооружены и организованы в ополчение под вашей командой. Будьте настороже! Посылайте патрульные отряды в горы и леса, ищите следы фирболгов. Я пошлю гонцов в дальние поселения, чтобы они сделали то же самое.
   Трое присутствующих лордов представляли лишь ближайшие к Кер Корвеллу поселения.
   Дюжины других общин находились в более дальних частях королевства, и их правители не могли успеть на Совет. Однако, все понимали, что опасность грозит всем ффолкам Гвиннета.
   Король снова повернулся к Керену.
   — Вы не могли бы на некоторое время остаться с нами? Мы все будем очень рады вашему присутствию, а ваши советы весьма пригодятся при подготовке к войне.
   — К сожалению, это невозможно, — ответил менестрель. — Теперь я должен немедленно вернуться в Кер Каллидирр и сообщить Высокому Королю, что я выполнил свою миссию. К тому же, несомненно, ему неизвестно, что здесь появились фирболги.
   Король мрачно, но с пониманием кивнул. Он подозревал, что менестрель должен выполнить еще какое-то задание до возвращения в Кер Каллидирр.
   — Я благодарю вас за то, что ради нас вы проделали столь долгий путь. Возьмите у нас все необходимое для возвращения домой — провизию, лошадей…
   — Спасибо, Ваше Величество. Я приложу все усилия, чтобы посетить вас уже при более благоприятных обстоятельствах, и тогда я смогу должным образом оценить ваше гостеприимство.
   — Мы всегда будем рады принять вас. Кроме всего прочего, вы спасли жизнь моих детей, и этого я никогда не забуду! — чувство, с которым король произнес эти слова, удивили его сына.
   Совет продолжался еще некоторое время, пока король и его лорды решали, как им лучше организовать армию и распределить участки для патрулирования. Как только совет закончился, король разослал гонцов во все части своего королевства, а Керен тут же отправился в конюшню готовиться к отъезду. Тристан и Робин щедро наполнили седельные сумки провизией и проводили его до ворот замка. Менестрель крепко пожал руку принца и внимательно посмотрел на него:
   — Ты должен быть сильным, принц Тристан, потому что, боюсь я, вся тяжесть ответственности за королевство скоро падет на твои плечи, — мрачно сказал Керен.
   Тристан попытался улыбнуться.
   — Не сомневайся, ты вполне достоин занять место своего отца, — продолжал менестрель; а когда Тристан ничего ему не ответил, добавил: — И помни, прежде всего ты должен думать. Вождю, конечно, необходимо быть человеком действия, но еще важнее — уметь принимать мудрые решения. Да, и береги эту собаку! — Керен улыбнулся, потому что он и раньше щедро хвалил Кантуса.
   Наконец, Тристан, тепло улыбнувшись, проговорил:
   — Обязательно. И будь осторожен на обратном пути! — с удивлением принц обнаружил, что ему вовсе не хочется прощаться с менестрелем, и он надеется встретить его вновь.
   — А вы, миледи, — сказал Керен, поворачиваясь к Робин, — если сможете, постарайтесь уберечь этого упрямого молодого человека от беды. И продолжайте задавать вопросы — рано или поздно вы получите на них ответы. А теперь мне пора! — менестрель легко вскочил в седло и поскакал вниз по дороге из замка. Его верный сокол Сейбл кружил черной точкой высоко в небе над своим господином. Ветер доносил до Тристана и Робин балладу, которой менестрель с ними прощался.
   Дарус сопротивлялся всем попыткам удержать его в постели, утверждая, что прекрасно себя чувствует, и что ему просто необходимо двигаться, чтобы вновь обрести хорошую форму. Уже через несколько дней он вернулся к обязанностям королевского псаря. Дарус продолжил обучать Кантуса. Тот уже знал все стандартные команды. Калишит начал учить его выполнять более трудные задания. И вскоре мурхаунд умел сбивать своего противника с ног, не причиняя ему вреда, стоять на страже длительное время, не теряя бдительности ни на минуту. Тристан также ежедневно подолгу занимался собаками и все больше ценил мощь и ум купленного у Полдо мурхаунда. Пес, казалось, легко схватывал тактику, понимал преимущества неожиданной атаки из засады так же быстро, как человек, а обостренные инстинкты еще больше усиливали его необычный для собаки ум. Кантус охотно бросался в ледяную воду или колючий кустарник, думая только о выполнении задания, будь то охота за дичью или просто игра. Когда он возвращался с добычей, на ней едва можно было найти следы его зубов. Тристан теперь много часов тратил на овладение искусством стрельбы из лука — оружия, никак ему не поддававшееся при жизни Арлена. Хотя он достиг некоторых успехов, но до совершенства ему по-прежнему было далеко. Тем временем ффолки Корвелла начали готовиться к войне. Молодые здоровые мужчины собрались со всех концов королевства, увеличив гарнизон замка до нескольких сотен человек. В случае прямого нападения северян можно было собрать еще множество мужчин и женщин, и король не торопил события, давая крестьянам возможность возделывать поля и ухаживать за скотом. Ффолки, однако, держали оружие наготове, так что королевская армия могла за несколько дней вырасти в десятки раз, если того потребует ситуация.
   Однажды, когда Тристан тренировался в стрельбе из лука со скачущей лошади, отец послал за ним гонца с требованием срочно прибыть в королевские покои. Когда принц вошел, отец жестом велел закрыть дверь и подозвал к себе. Предчувствуя недоброе, Тристан размышлял о том, что же может хотеть от него отец. Он предполагал, что король опять начнет ругать его за какие-нибудь прежние прегрешения или наставлять по поводу недостаточного усердия в тренировках. Король повернулся и внимательно посмотрел на принца. Вздохнув, старый Кендрик подошел к креслу и грузно сел. Тристан почувствовал, что внутри у него все дрожит, как и всегда, когда отец находился рядом.
   — Мой сын, в прошлом ты много раз давал мне понять, что тебя очень мало интересуют корона и власть, которые однажды станут твоими. Тристан хотел было возразить, но король жестом заставил его замолчать. — Дай мне закончить. Опасность, угрожающая сейчас нашему королевству, делает твои желания малосущественными. Ты должен приступить к обязанностям, соответствующим твоему положению. У тебя нет выбора.
   — Отец, у меня нет желания избегать…
   — Тогда почему же ты тратишь все свое время на пьянки, девок и охотничьих собак? По твоей милости погиб мой лучший советник! Лицо Тристана горело, словно он получил оплеуху. В отцовских словах было достаточно правды, чтобы вызвать яркую краску стыда на его щеках.
   — Я хочу, чтобы ты принял командование городским гарнизоном. Ты будешь тренироваться вместе с солдатами, и ты поведешь их в бой. Это была бы должность Арлена, — на мгновение голос короля неожиданно смягчился. — Тристан, мне нужна твоя помощь.
   Король встал и направился в угол комнаты. Открыв шкаф, он достал сверкающую стальную кольчугу тонкой работы.
   — Она принадлежала моему отцу, Тристан, в ней я сам не раз отправлялся на битву. Теперь, я хотел бы, чтобы ты носил ее. Боюсь, что этим летом тебе придется опробовать эту кольчугу в деле.
   Тристан почувствовал в словах короля мужество и твердость, которые всегда были неотъемлемыми чертами отцовского характера.
   — До сих пор, — добавил король с улыбкой, которая, однако, не нашла отражения в его глазах, — эта кольчуга помогала Кендрикам оставаться в живых. Пусть удача не минует и тебя!
   Тристан молча смотрел на своего отца, в душе у него боролись самые противоречивые чувства: вина, гнев на отца, который заставил ощутить эту вину, гордость за то, что отец попросил его о чем-то, страх, что ему не удастся исполнить волю отца, и, наконец, радость от мысли, что ему придется носить такую красивую и прочную отцовскую кольчугу.
   — Я постараюсь носить ее с честью, — только и смог выдавить из себя Тристан.
   — Верю, что так и будет, — сказал король.
   — Отец! Все, что я до сих пор делал, или пытался сделать, ты умалял, считая недостойным моего положения. Ничто тебя не удовлетворяло! Я… я попытаюсь исполнить твою волю. Я буду командовать гарнизоном. Мне только очень досадно, что ты не очень-то веришь, что у меня это получится.
   Во всем облике короля сквозила печаль; однако, он молчал, и это еще больше усилило негодование Тристана.
   — Завтра ты примешь командование гарнизоном — в основном, там мечники и несколько лучников, — лицо короля посуровело. — Вероятно, я должен радоваться, что приближается война: может быть она сделает из тебя настоящего принца!
   Посылая беззвучные проклятия, Тристан вышел из королевских покоев. Он направился в конюшню и стал седлать одну из лошадей.
   — Куда ты собираешься? — услышал он за спиной голос Робин.
   — Покататься! — резко ответил он, но тут же виновато повернулся к ней. — Извини, мы только что «поговорили» с отцом.
   — Не возражаешь, если я проедусь с тобой?
   — Буду рад. Они быстро оседлали вторую лошадь и легким галопом поскакали по заросшей вереском пустоши, предоставив лошадям самим выбирать дорогу.
   Через пару часов молчаливой, но приятной езды, Тристан обратился к своей спутнице.
   — Я кое-что хотел спросить у тебя… Но у нас все не было возможности поговорить.
   Девушка повернулась к нему, вопросительно подняв брови:
   — Да?
   — Тебе удалось понять, как ты смогла заставить деревья ветвями опутать фирболга?
   Странное выражение промелькнуло на лице Робин: то ли ее позабавил вопрос Тристана, то ли, наоборот, вызвал раздражение.
   — Я пыталась это понять, — задумчиво ответила Робин. — Увидев, что это существо уже рядом с тобой, я подумала лишь о том, что ты должен остаться в живых. Я закричала — наверное, меня просто охватила паника — и тут же деревья склонились и схватили его.
   — Но как? — настаивал принц. — Это же просто какое-то волшебство, а я никогда не замечал, чтобы ты интересовалась подобными вещами.
   — А я и не интересовалась! — ответила Робин, содрогнувшись. — Пусть колдовством занимаются маги — советники Высокого Короля!
   — Знаешь, — продолжала она, — мне это не показалось колдовством. Скорее, деревья просто пришли мне на помощь. Она повернулась к лесу и стала задумчиво наблюдать за парой белочек, легкомысленно болтавших на высокой ветке.
   Потом она рассмеялась, и Тристан спросил, почему она смеется.
   — Этот парнишка съел орешки, на которые положила глаз вон та красотка! А на самом деле она сама разрешила ему съесть их! — девушка вдруг с удивлением посмотрела на Тристана. — Именно так все и произошло! — настаивала она на своем. — Я понимаю, что они говорят! — она снова подняла глаза на белок, затем в задумчивости отвернулась. — Тристан, — спросила она, мягко взглянув на него, — что ты знаешь о моих родителях?
   — Совсем немного, — отозвался принц. — Мне же никогда ничего не рассказывали — Арлен, мой отец, Гретта. Я помню, ты появилась в Кер Корвелл совсем крошечным ребенком, когда мне было два или три года. Гретта говорила мне, что твои родители умерли и мой отец взял тебя на воспитание. Я спрашивал, откуда ты, и она сказала: «Из Корвелла», но больше мне ничего не удалось из нее выудить. — Тогда, — с усмешкой заключил Тристан, — я был разочарован, что ты не мальчишка!
   Робин игриво стукнула его по плечу, но потом снова посерьезнела. — Я спрашивала об этом короля, но он никогда мне ничего не рассказывал — кроме того, что ты сейчас сказал. Я убеждена, что личность моих родителей каким-то образом связана с моим… трюком, или как еще его можно назвать.